Тайны Невербуха. Книга 1

Глава 6. На кухне у ведьмы

Гердулия провела меня в махонькую кухоньку, усадила на скрипучий стул, налила в большую глиняную кружку чаю. Потом, погремев да пошуршав в буфете, выставила на стол блюдце с баранками и вазочку с вареньем. Налила себе в узкую рюмку вонючей зелёной настойки.

Заметив, что я с подозрением принюхиваюсь к пару над кружкой, почти весело сказала:

– Не бойся, господин, ничего плохого я тебе не сделаю. А поговорить нам надобно. Про этого самого Якива. Приходил он ко мне в первый раз дён десять назад – говорит, морочит ему голову один злой колдун. Я проверила – нет никакого морока. Так ему и сказала. А он мне – колдун страшный, хитрый оченно! Ну я и наказала ему принести что-нибудь, что этому чароплёту принадлежит, чего он руками трогал, а ещё лучше волосы или ногти.

Ну вот, через три дня, то есть аккурат неделю назад приносит его благородие хлыст и кружку. Хлыстом, мол, этот – зверей да слуг погоняет, а из кружки пил. Ну поворожила я маненько – да так и села на пол. Сила у этого колдуна немалая, тёмная и шкурой звериной разит. Давно с такими лешаками дела не имела.

А Якив как давай упрашивать – сможешь ты сделать так, чтобы он силы колдовской лишился, а я бы её приобрёл? Очень он хотел научиться фокусам всяким да чарами овладеть.

Бабка ненадолго прервала рассказ, приложилась к рюмке, задумчиво покатала настойку во рту и проглотила.

– Только нет у него никаких, ну вот хоть с мизинец, способностей, у Якива-то. Я, конечно, в отказ – дело-то ой какое серьёзное.

Ведьма вновь смолкла и уставилась в рюмку.

– Ну и..? – я решил, что пауза в рассказе затянулась.

Гердулия поднялась, налила себе ещё, а бутылку, подумав, оставила на столе.

И только осушив вторую рюмку, продолжила:

– Да уговорил меня, дружок твой! Да и как такой не уговорит – этакие деньжищи посулил!

Значить, приготовила я ему капли, заговорила их заговором железным и заговором огненным, на пустом сердце закляла. Сил тот колдун обязательно бы лишился, да и поделом ему – нечего из своих топей к нам в столицу лезть.

– А Якив, стало быть, должен был получить все его силы? – перебил я её.

Старуха махнула рукой.

– Да какое там! Я ж говорю, неспособный он по части магии, полено стоеросовое. Ну так, по мелочи, смог бы, наверное, фокусничать. Девок развлекать. А что-то, глядишь, из силы колдовской и мне бы перепало. Зря я что ль в капли поплевала перед тем, как ему отдать!

Я виду не подал, а мысленно присвистнул – чтобы опытная ведьма взяла, да и призналась, что обманула клиента – это что-то неслыханное! Хотя, бабушка, смотрю, к спиртному очень даже неравнодушная, похоже всю осторожность пропила.

Гердулия, налив и опустошив третью рюмку, рассказывала дальше.

– Объяснила, как зельем распорядиться – ну тут, как обычно. Подлить в кружку тому, подлить себе – и выпить. Дело нехитрое.

Неожиданно хлопнув себя по колену, крякнула и выругалась так, что если бы её услышали матросы в порту, то непременно зааплодировали.

– А вчера вечером – приходят оба. И в таком, я тебе скажу, непотребном виде, ох-хо!

– Это в каком таком виде, – удивился я, – голые что ли?

– Да лучше бы голые, – поморщилась старуха. – Я как увидела этого колдуна, ну то есть, то, что из него получилось, так всё поняла.

Старуха неодобрительно покряхтела и опять замолчала.

Я сграбастал её бутылку, подхватил рюмку и налил до краёв. Придвинул ей. Она, даже не взглянув на меня, опрокинула рюмку в рот и рассмеялась:

– Хр-хр-харр-у… (вот примерно так смеются старые ведьмы)…урх!

Отсмеявшись, стала дальше рассказывать:

– Этот Ёксама сам хотел полд… пол…длянку Якиву завернуть – память и тело его себе забрать, а своё ему подсунуть. Это я, как они ко мне пришли – про…ик!..знала. С-слюнки мои мне подсказали, хе-хе! И стал бы лесной колдун Ёксама самым могуссщ… могусешным (язык у старушки начал заплетаться) человеком Невербуха – и кур деньги не клюют и сила колдовская при ём. Да… ик!.. пррссчт… читался болезный. Как раз когда он своё чёрное чародевство деял, Якив зелье моё подлил. Сила на силу нашла. И так их скрутило обоих!

Гердулия вновь хихикнула и потянулась к бутылке. Но я её опередил и отодвинул бутыль подальше. Гердулия промолчала, только в глазах появился недобрый блеск. И продолжила дальше – даже язык перестал заплетаться, от злости, не иначе.

– Пришли ко мне. Два страхолюдины – и смех и грех, чесслово! Перемешались они, значить.

– Это как, перемешались? – осторожно спросил я.

– А так – оба теперь наполовину Якив, а наполовину Ёксама. И не разберёшь, кто есть кто, да кем кто был. Одна рука от Якива, другая от Ёксамы, один глаз от Ёксамы, другой от Якива. Ну и так дальше. Ужос тихой! Хе! Так вот, приходят ко мне – и Нальчич, ну, то есть, тот из этих уродов, у кого душа Нальчича осталась, давай меня ругать по-всякому. Костерит, на чём свет стоит! Дескать, возвращай всё взад! Но не на ту напал. Про приятеля его лесного сказала, про его козни. И, говорю, я свою часть уговора исполнила – силы Ёксама лишился, это как пить дать! Пустенький стал, чисто воздушный шарик, слабый, что твой новорождённый котёнок. А не как задумано вышло – так это со своего дружка спрашивай. Я тут ни причем, с меня взятки гладки, дело своё сделала, давай расплачивайся.

Как дошло до них, что каждый другого хотел обмишулить, так вцепились друг другу в космы, буро-жёлтые да пегие-клочковатые, за глотку друг друга давай хватать. Пришлось кипяточку немного плеснуть, остудить им головы. А тут их окончательно дотыкнуло, что дела-то у них неважные. Так в ноги мне упали, молят, верни всё как было. Богатства сулят несметные. Я махнула рукой, плюнула и…

Гердулия вновь умолкла.

– И?! – я попытался её подогнать.

Ведьма неожиданно перегнулась через стол, молниеносным движением выхватила у меня из рук бутыль и приложилась к горлышку.

После нескольких затяжных глотков отстранилась от бутылки, утробно рыгнула и тяжело осела на стул.

–…И не ссмогла… нишчего не ссмогла, – и, уже опуская голову на грудь, едва слышно пробормотала:

– Ох, чую, смерть их лютая ждёт. Скоро, очень скоро. Такие силы схлестнулись!

Я совершенно обалдел от этих её откровений.

– Это ещё почему?! Чего ты дура старая плетёшь?

Старуха вскинула голову, глянула на меня из-под кустистых (как и положено ведьме) бровей так, как давеча в передней – пронзительно, цепко – аж до костей пробрало. И низким хриплым голосом прокаркала:

– Разум они теряют. Вчера уже не в себе были. Имена свои едва помнят. Завтра как звери дикие станут, выть будут по-волчьи, реветь по-медвежьи, по земле кататься да пену пускать, словно шакалы бесноватые. А потом бросятся друг на дружку и загрызут насмерть.

В маленькой кухоньке повисла неприятная тишина. Попробовав эту тишину на вкус и скривившись, как от лимона, я брякнул:

– А если их по разным клеткам рассадить?

– А всё едино сдохнуть. Скрозь их теперь такие дебри прорастают, урёмы глухие тянутся, мари бездонные пучатся… Ёксама этот, чтоб его Хрёт побрал, оченно непростым оказался – так наворожил над его благородием, что бр-р! – бабка поёжилась. – Но тут уж ничего не попишешь.

– И неужели ничем не помочь?! – в отчаянии воскликнул я. – Ведь Якива спасать надо! Ну, может, есть какое-то средство?

Гердулия уперла подбородок в заскорузлый кулак и покачала головой.

– Ну разве Феёри…

– Что Феёри?.. А они что, правда, есть? – глупо спросил я.

Я, признаться, считал, что Феёри – так, детские сказки, выдумки нянек, которым нужно загнать подопечных чад в постель.

Если я верно помню то, что мне на ночь рассказывала моя нянька, это такие удивительные создания, которых нельзя увидеть, если они того не желают. А они не желают. Но если Феёри всё-таки явится, то, говорят, может исполнить любое желание. Выглядят эти непостижимые существа – как очень красивые женщины, только ростом с синицу. И светятся, как лампочка. Вроде бы жили они когда-то, в незапамятные времена, в наших местах, да все вывелись.

– Есть-есть, – задумчиво пробормотала бабка, – да не про нашу честь. Я видела одну… в юности.

– Так может, её вызвать можно? – я как утопающий хватался за соломинку. – Может, обряд какой там, или заговор?..

Ведьма посмотрела на меня, как на слабоумного, даже пальцем у виска покрутила. И не слова больше не говоря, шмякнулась головой о стол и захрапела.

Я пытался её растормошить, но все усилия были тщетными – Гердулия только громче всхрапывала, хихикала и бормотала обрывки каких-то заклятий.

…

Сказать, что я возвращался на бульвар Левых ног в задумчивости – значит, ничего не сказать. Покачиваясь на сиденье кабриолета, я пытался воедино связать рассказы Бивуса, Фициуса и Гердулии. С кем вчера утром встречался мой друг? Загадка. Что означает позже полученная им записка от Нальчича? Загадка. Правда, стало понятно, кто такие эти поддельные полицейские, которые наведывались к Бивусу. Всё указывает на то, что это и была волшебная парочка – Якив и этот Хрётов Ёксама.

Если ведьма не врёт, и мозги у них скисли, тогда не стоит особо ломать голову над целями их визита. Ясно, они не хотели разглашения своей истории, поэтому и припугнули Бивуса. Правда, добились, скорее, обратного результата – теперь за дело взялся знаменитый детектив Арчимольд Штокер. Он всех преступников выведет на чистую воду и накажет. А пострадавших утешит и спасёт. Вернее, сначала спасёт, а потом утешит. Ах, если бы так оно и было! Мечты, мечты!

Хотя, может, действительно переквалифицироваться из аристократа-бездельника в детектива? А что, жизнь заиграет новыми красками, и в денежном плане вдруг будет какой-никакой профит? Эх, мечты, мечты!