Тайны далекой звезды

2. НАСТАВЛЕНИЯ РОБОТА

Точно в назначенное время Роб позвонил в комнату воспитателя.

– Входите.

Голос, прозвучавший изнутри, привел в движение дверь. Она заскользила в сторону на невидимых роликах. Роб вошел в маленькое помещение.

– Добрый вечер, мистер Эдисон, – сказал закрепленный за Робом воспитатель. Его голос имел необычное звучание – это был голос машины, похожий на кваканье лягушки, знающей все языки и говорящей в металлическую воронку. Воспитатель тщательно выговаривал каждый звук, что делало его речь более четкой, чем человеческая.

– Здравствуй, Эксфо, – ответил Роб.

Он старался не смотреть на два кристаллических фотоэлемента, расположенных на голове воспитателя приблизительно так же, как глаза человека. Роб знал, что робот не заметит этого. Однако, как и многие другие воспитанники интерната, Роб очень привязался к своему Эксфо за последние два года и, сам того не сознавая, приписывал ему все свойства и черты характера живого человека.

Робот Х-4 расположился в специально оборудованном кресле. Воспитатель мог и не садиться, он сел для того, чтобы его подопечный чувствовал себя уютнее. Роб опустился на ковшеобразное сиденье лицом к Эксфо. Перемещающиеся платины на щеках робота изменили свое положение, от чего его рот растянулся совсем по-новому, а в уголках рта появилось что-то наподобие улыбки.

– Поговорим о твоем первом учебном дне, – сказал Эксфо. Громко щелкнув клавишей, робот извлек распечатку из компьютера, стоявшего рядом с его креслом. – Ты получил трудное задание. Разобраться в принципах третьей теории о гиперуправлении тем более сложно, что ее читает профессор Бул.

– Не думаю, что это будет для меня слишком трудно, – Робу хотелось, чтобы Эксфо побыстрее перешел к главному.

– Не забудь, что нам надо высоко держать свою марку, так ведь? Ты сейчас на шестом месте в классе…

– Продолжай, Эксфо! – с нетерпением сказал Роб. – Сколько у меня баллов по поведению?

Фотоэлементы воспитателя блеснули, а уголки его рта опустились. Эксфо отложил в сторону первую карточку и тронул сначала синюю, а потом красную кнопки на клавиатуре рядом с собой. Выпала карточка меньшего размера. Роб успел заметить красную кайму на карточке.

– Применение силы в отношении своего товарища – это чрезвычайно антиобщественный поступок, – говорил речитативом Эксфо. Искусственные веки на мгновение прикрыли его глаза, а потом быстро поднялись вверх. Такого рода моргание означало, что дело серьезное. – Если бы спросили мое мнение, я бы сказал, что люди, которые смогли создать меня и других роботов, способны вложить в своих искусственных помощников больше управляемости, чем в свои собственные эмоции.

Роб заерзал на месте. Эксфо спросил:

– Почему вы подрались с новым учеником Шарки?

– Я вышел из себя.

Эксфо снова моргнул.

– А другого объяснения у тебя нет?

– Послушай, Эксфо, почему бы тебе сразу не сказать, сколько у меня баллов по поведению? Я уверен, что ты прослушал все компьютерные записи и знаешь, что произошло.

Робот произнес что-то вроде «гм!», а потом сказал:

– Совершенно верно. Я просто хотел услышать твою версию.

– Это личное дело. Я обязан обсуждать его?

Эксфо, тронув металлической рукой свой металлический подбородок, подумал и ответил:

– Нет. Можешь получить четыре балла по поведению и идти.

– Четыре!

– Не ожидал так много?

– Не ожидал.

– Ну, тогда вот что, – продолжал Эксфо, сделав ярче свои глаза. – Давай поговорим о возможных смягчающих обстоятельствах. Если я найду их вескими, то готов улучшить оценку.

Робот подался вперед верхней частью туловища, не издав ни единого скрипа.

– Я очень верю в тебя, Роб. Ты отличный ученик – самый лучший у меня, хоть я никогда тебе об этом не говорил. Тем не менее, ты прекрасно понимаешь, что отметка по дисциплине может повлиять во время твоего поступления в колледж, куда ты будешь сдавать вступительные экзамены следующим летом. По той причине, что очень много молодых людей в галактике жаждут получить высшее образование, плохая оценка по поведению означает, что твое место в колледже займет кто-то другой. И это будет позором для такого способного парня, как ты.

– Извини меня, Эксфо, – с легким раздражением в голосе сказал Роб, – но я знаю, как важны экзамены. Я уже решил пройти дополнительный семинарский курс, чтобы компенсировать дисциплинарное взыскание.

Эксфо кивнул своей круглой головой.

– Похвальное отношение к учебе. Но твои усилия могут оказаться тщетными.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты, наверное, предполагаешь, что новый ученик, Шарки, больше не будет причинять тебе волнений. Я изучал эту проблему в течение семидесяти пяти лет, исключая те периоды, когда меня подвергали регулярно проводимым капитальным ремонтам. Я разбираюсь немного в природе человеческих чувств.

«Сейчас последует еще одно наставление», – подумал Роб. Воспитатель выключил записывающее устройство в компьютере и заговорил более тихим голосом.

– Поведение Шарки сегодня утром было скверным. Однако причины такого поведения вполне понятны и объяснимы. Он скорее всего будет продолжать изводить тебя.

Роб угрюмо посмотрел на Эксфо.

– Ничего, не беспокойся. Я не позволю Шарки лишить меня самообладания.

– Замечательная идея.

– Ты считаешь, что я не смогу следовать ей?

Эксфо моргнул.

– Нет, я просто хочу сказать, что, как только человек дает волю своим эмоциям, возникают чрезвычайно сложные проблемы. Шарки потерял отца при невыясненных трагических обстоятельствах. Правильно или ошибочно, но он считает твоего отца и, что совсем нелогично, тебя – виновниками случившегося.

Роб внезапно почувствовал желание оправдаться.

– Эксфо, я прямо не знаю, что делать. Я уверен, что мой отец не виноват. Но никогда не смогу доказать этого ни Шарки, ни кому-либо другому.

– А есть ли необходимость в таких доказательствах?

– Ее не было до сегодняшнего дня. А теперь – я не знаю. Я жил с этим долгое время…

– Если точно, семь лет.

– Эксфо, что тебе известно о судьбе «Маджестики»?

– Все то же, что написано в официальных документах. Эти сообщения поступили вместе с тобой на Деллкарт-4 как часть твоего личного дела.

– Ты не говорил мне об этом раньше.

– Раньше не было такой необходимости, так как эти сведения никак не связаны с твоей учебой, – глаза Эксфо снова мигнули.

– Наверное, мне будет полезно поговорить с воспитателем Шарки, по-моему это Экснайн. Быть может, ему удастся убедить Шарки, что его обвинения необоснованны.

«Вот здесь-то и вся суть проблемы, – подумал Роб. – Они могут быть не необоснованными». В ту же секунду Робу стало стыдно, что он позволил себе засомневаться.

Эксфо нажал несколько желтых кнопок на клавиатуре. Послышался жужжащий звук. Меньше, чем через минуту, выскользнула еще одна карточка. Эксфо ознакомился с ее содержанием и сказал:

– Я запросил в библиотеке данные об исчезновении «Маджестики».

Роб нахмурился.

– Я могу рассказать все, что тебе нужно.

– Не сомневаюсь, что можешь. Но хочу, чтобы ты согласился на небольшой опыт. Если Экснайн сможет убедить Шарки вести себя спокойно до конца четверти, я ожидаю от тебя такой же сдержанности.

На какое-то мгновение Роб рассердился, но отнесся с вниманием к намеку Эксфо и воздержался от возражений.

Эксфо старательно читал текст на карточке:

– К тому времени, как произошел несчастный случай после старта с планеты Далекая звезда семь лет назад, освоение сверхсветовых кораблей насчитывало всего около тридцати пяти лет. Механизмы их управления находились все еще в стадии разработки, и не исключена была возможность ошибки, несмотря на довольно хорошо сконструированные устройства обеспечения безопасности. Для расчета чрезвычайно рискованного маршрута по гиперкосмосу требовалось сочетание мыслительных способностей человека с возможностями компьютера, установленного на ССК.

– Это приводило к тому, – добавил Роб, – что и капитан, и компьютер были ответственны за принятие решения. Так происходит и сейчас.

– Поэтому командир и тогда, и теперь не один в ответе за проделанные вычисления.

– Да, но только командир может допустить ошибку.

– И компьютеры могут ошибаться, – возразил Эксфо.

– Возможно, один раз в триллион лет, если вдруг выйдут из строя все приборы безопасности.

– Согласен. Вот почему, Роб, самой вероятной причиной катастрофы с ССК является просчет человека. Здесь еще сказано, что до «Маджестики», стартовавшей с Далекой звезды, таким же образом исчезли еще два ССК. Других неопровержимых фактов тут больше нет, – Эксфо ткнул состоящим из трех частей металлическим пальцем в карточку. – Автоматическая станция слежения Филекса, находящаяся на расстоянии ста десяти миль от космодрома Далекой звезды, видела «Маджестику» в гиперкосмосе всего пять миллисекунд. В эти мгновения, как показали записи на Филексе, кто-то начал программировать коррекцию курса корабля. Но дальше все пусто и тихо. «Маджестика» исчезла в гиперкосмосе, возможно, распавшись на части от сильных ударов.

– Но никто не знает точно, кто осуществлял коррекцию курса!

– Комиссия по расследованию предположила, что это был твой отец, потому что он командовал судном.

Роб резко вскочил с места.

– Точно так же говорит Шарки. Ты тоже хочешь сказать, что решение о ПКК было правильным?

– Хотя, наверное, это жестоко, Роб, но после ознакомления с фактами я прихожу именно к такому заключению.

– И хочешь убедить меня, что мой отец в ответе за гибель двух тысяч людей?

– Хочу, чтобы ты согласился, что такой вариант вероятен.

– Из моего отца сделали козла отпущения! Кто-то другой производил коррекцию курса корабля.

– Кто же?

– Я не знаю. Может быть, произошел сбой в компьютере.

– Почему ты стоишь на этой позиции? Разве у тебя есть факты, которые могут подтвердить твою правоту?

Внезапно Роб почувствовал, что его глаза стали влажными. Усилием воли он сдержал слезы и как можно спокойнее ответил:

– Нет, у меня нет никаких фактов, Эксфо. Я не знаю, что отец не виноват, но я верю в это, потому что – вот так же я сказал и Шарки – потому что он был моим отцом. Он был хорошим человеком. Блестящим специалистом. Помню…

Роб замолчал и снова опустился на стул.

– Разве можно ожидать понимания робота? Отец был воплощением целой семьи для меня. Мама умерла, когда мне не было и года.

– Я знаю, – тихо сказал Эксфо.

– Отец славился прекрасной репутацией в космической… – начал было Роб. Но опять замолчал. Он знал, что все его доводы бесполезны.

– Твоя преданность и любовь достойны похвалы, Роб, – сказал Эксфо. – Если я был с тобой слишком суров, то позволь мне извиниться. Я подверг тебя тяжелому испытанию только для того, чтобы ты понял, что у Керри Шарки есть веские эмоциональные причины для его поведения. Его мотивы так же основательны, как твои. Никто из вас не в силах доказать или опровергнуть правильность вывода о ПКК. Вот почему каждый должен вести себя сдержанно, а лучше всего – забыть о прошлом.

– Шарки не имеет ни малейшего желания оставить меня в покое.

– Мой воспитанник – ты, Роб. А за Шарки пусть присмотрит его воспитатель.

Наступила тишина.

В глубине души Роб осознавал, что Эксфо прав. Ему, Робу, вероятно, придется до конца своих дней жить с ужасным сознанием того, что комиссия сделала верное заключение.

Эксфо встал. Его вспомогательные крошечные моторы в туловище и коленях слегка зажужжали.

– Роб, я согласен улучшить твою отметку по дисциплине, если ты обещаешь в ближайшие недели делать все от тебя зависящее, чтобы вплотную заняться самым главным – успешной сдачей экзаменов. Экснайн и я подумаем вместе, что мы можем сделать для того, чтобы умерить злость Шарки, – Эксфо положил свою металлическую руку на плечо Роба. – Как бы то ни было, независимо от дальнейших действий Шарки, ты не должен забывать о своей личной ответственности.

Эксфо наклонил голову, указывая таким образом, что подошел конец беседе.

Роб отдавал должное мудрым речам воспитателя. Ему, как сказал Эксфо, действительно надо сохранять спокойствие в этой решающей четверти. Помимо обязательных занятий, он должен посещать лекции, на которые начал ходить, как только прибыл на Деллкарт-4. И получить аттестацию по каждому дополнительному предмету. Он не может позволить, чтобы проблемы, связанные с появлением Шарки, испортили ему всю жизнь.

Эксфо двинулся по направлению к двери.

– Правда очень часто жестока, Роб – заметил он.

– Но в заключении комиссии не вся правда о «Маджестике».

– Так говорят тебе чувства, но ты не знаешь этого наверняка. Не смешивай двух разных вещей.

Не став больше спорить, Роб вышел из комнаты. Пройдя несколько шагов, он о чем-то вспомнил, вернулся и снова позвонил Эксфо. Когда дверь открылась, Роб просунул в комнату только голову и сказал с робкой улыбкой:

– Забыл сказать. Спасибо за изменение отметки по поведению.

Рот Эксфо тоже изобразил улыбку:

– Все в порядке, Роб.

Когда Роб уже направился к себе в комнату, он вспомнил, что обещал Тэлу и Баю встретиться с ними в рекреационном зале, чтобы поиграть в шахматы. Но теперь ему не хотелось идти к друзьям. Роб вернулся в свою комнату, закрыл дверь и включил световое табло на наружной стороне двери с надписью: «ЗАНИМАЮСЬ – НЕ БЕСПОКОЙТЕ».

Роб вложил свой конспект по криогенике в читальный аппарат, настроил его на открытую страницу, отрегулировал увеличение текста и уменьшил яркость света в комнате. Отблеск от экрана аппарата упал белым пятном на его лицо, акцентируя выражение тревоги.

Эксфо прав во всех отношениях. Робу никогда не доказать, что его отец не сделал той роковой ошибки, которая привела к гибели «Маджестики».

«Продолжай заниматься, Эдисон, – сказал он себе. – Итак, первая страница первого раздела».

Прочитав пять раз три вступительные страницы, он выключил читающее устройство и лег. Его кровать из пены приняла форму его тела. Но он долго лежал без сна в темной комнате.

И думал о том, что только сегодня утром все было иначе! Ничто не предвещало неприятностей. Шарки, К. все изменил.

Но через некоторое время Роб все же задремал. В полусне он слышал стук в дверь. Тэл Эрун, игнорируя красное табло, веселым голосом призывал его бросить зубрежку и пойти поиграть с ними в шахматы.

Роб не откликнулся. Вскоре Тэл ушел.

Роб заснул. Ему снились тяжелые сны, в которых он видел длинный, сверкающий огнями ССК, поднимавшийся вверх.

Проснулся он за два часа до утреннего звонка и использовал свободное время для занятий, которые прервал вчера вечером. Когда прозвучал звонок, он был уже одет и, почувствовав сильный голод, не стал спускаться в рекреацию, чтобы встретиться с Баем и Джо, а отправился на эскалаторе прямо в кафетерий.

В этот ранний час большое помещение кафе было почти пустым. Роб поставил на поднос стакан красного фруктового сока и тарелку с синтетическими яйцами, приготовленными по его заказу за десять секунд микроволновой печью. К этому он добавил кружку витаминного бульона и сел за стол. Во время еды он слушал в надетые наушники свои записи вчерашней лекции по среднегалактической литературе.

Столовый зал начал заполняться. Роб вдруг почувствовал, что кто-то наблюдает за ним. Он поднял глаза. Керри Шарки подходил к линии обслуживания.

Керри улыбнулся и помахал ему рукой:

– Привет, капитан!

Роб вспыхнул и порывисто вскочил с места. Но, быстро овладев собой, вернулся к завтраку. От него, однако, не ускользнуло ехидное хихиканье среди ребят, стоявших в очереди.

К счастью, Шарки решил поесть в одиночестве. Роб снова погрузился в прослушивание конспекта и не отвлекался, пока кто-то не сел рядом с ним.

– Ладно, ладно, – сказал Джо Маккэндлис. – Привет отшельнику.

Бай Винтерз сел с другой стороны стола.

– Избегаешь своих друзей, да?

– Мне не хотелось играть в шахматы вчера вечером, только и всего, – ответил Роб.

– А какие таблетки ты принял сегодня после подъема, чтобы быть в таком кислом настроении? – спросил подошедший к ним Тэл Эрун.

– Перестань! – огрызнулся Роб.

Бай сделал гримасу.

– Я понимаю, эта четверть должна стать исторической.

– Если вам не нравится…

Роб не договорил. Бай и Джо обменялись недоуменными взглядами. Бай пожал плечами. Роб пошел в класс вместе с ними, но почти ничего не говорил.

Только Роб сел, как услышал, что в классную комнату вошел Керри Шарки. Он разговаривал с группой учеников. Роб уловил одно слово – «Маджестика».

Он быстро отрегулировал свой конспектофон и сконцентрировал внимание на появившемся на экране докторе Валлингтоне, стараясь отвлечься от всего вокруг.