Тайны Чернолесья. Пробуждение (СИ)

17

Остаток пути мы проехали без происшествий не сворачивая с дороги. Кассий, видимо, опасался повторных нападений. Я чувствовала, как он насторожен и собран.

Чем ближе мы подъезжали к столице, тем более оживленно становилось на тракте. Чаще всего встречались телеги со спешащими по своим делам крестьянами. Но были и идущие в обе стороны тяжелогруженые купеческие обозы в сопровождении суровых наемников, грозно бряцавших оружием, почтовые кареты с серьезной охраной. Несколько раз мимо нас, взметая пыль столбом, проносился усталый княжеский курьер. Разъезд конной стражи мерной рысью проскакал нам навстречу всего однажды, и я поежилась под внимательными взглядами воинов. Кассий же, остановив отряд каким-то странным жестом, подъехал к хмурому капитану и несколько минут говорил с ним, после чего мы двинулись дальше.

Я же, переживая неудачное объяснение с бардом, чувствовала себя глупо. Хорошо еще, что он, похоже, не придал значения моим неловким признаниям и вел себя, как ни в чем, ни бывало. Как будто я и не открывала ему свое сердце. А с другой стороны, это было немного обидно. Я, как обычно, металась в противоречивых чувствах.

К вечеру третьего дня мы с Кассием наконец-то прибыли в Вейст. Я чувствовала себя уставшей и разбитой не только физически, внутреннее мое состояние тоже оставляло желать лучшего. Несмотря на мои ежедневные тренировки в Чернолесьи, долгая дорога далась мне нелегко.

Столица Эдельвии предстала передо мной в золотых лучах вечернего солнца. Огромная и пестрая, она раскинулась широко, далеко вырвавшись своими кварталами за крепостную стену. Рижен, совсем недавно показавшийся мне огромным, не шел ни в какое сравнение с этим великолепием.

Людской поток, стремящийся в Вейст, стал нескончаемым — путники, спешащие обрести ночлег, купеческие обозы, почтовые курьеры, потеснивший нас на обочину отряд вооруженных воинов, сопровождающий золоченую карету. А из города тянулись вереницы крестьянских телег, торопливо возвращающихся по окрестным деревням после торгового дня. Мы миновали городские кварталы за крепостной стеной и присоединились к желающим попасть в столицу.

Стража на южных воротах беспрепятственно пропустила нас в общей массе других путников. Небритый серьезный дядька небрежно скользнул по нам взглядом, и несколько серебрушек, протянутых ему Кассием, упали в бездонный карман.

Я вертела головой во все стороны, пытаясь увидеть как можно больше. Рижен — единственный город, виденный мною до Вейста, выглядел не так ошеломляюще, и то поразил в свое время мое воображение сельской девчонки.

Улицы в столице были шире, светлее и освещались световыми кристаллами. Даже самые скромные дома на окраине, выглядели роскошными дворцами на мой неискушенный взгляд. Разноцветные, украшенные балконами и галереями, зачастую соединенными между собой, башенками, флигелями и балюстрадами, они пестрели вывесками. И везде были цветы. Яркие и томные розы на любой вкус, нежные фиалки, грациозные лилии пестрели в распахнутых окнах. Решетки балкончиков, колонны и арки, стены домов оплетал вездесущий зеленый плющ.

Копыта наших лошадей звонко цокали по брусчатке. Я, онемев от восхищения, смотрела во все глаза. Кассий ехал рядом и понимающе улыбался, рассказывая мне то, что казалось ему наиболее интересным из истории того или иного здания или места.

По мере приближения к центру города деревьев и прочей зелени становилось все больше, и внезапно моим глазам открылась широкая набережная. Речка, делившая Вейст надвое, выглядела поменьше и поуже Чернавы, но через нее перекинулся огромный каменный мост.

— За рекой княжеский дворец и дома знати, — Касс приостановил коня, обводя рукой открывшееся нам пространство.

— Чернава в Рижене больше, чем эта столичная речушка, — я недоуменно смотрела на тонкую водную полоску, — а говорят, что Вейст стоит на большой реке! Умеют же люди все преувеличить!

— Это не та река, Леся, — улыбнулся воин, — та река, что имеют в виду — Ристор, он течет за стеной верхнего города. А эта так, Приристорка. По сравнению с ним маленький ручеек, она впадает в Ристор прямо за городом. Потом как-нибудь покажу тебе вид, который открывается с крепостной стены.

— Сегодня? — я с надеждой посмотрела на Кассия.

— Вряд ли, Леся. Сегодня уже поздно. Завтра у меня дела, а тебе нужно будет обустроиться на новом месте, познакомиться с семьей Лаэзир. Вот послезавтра, возможно, прогуляемся. Если захочешь.

— Конечно захочу! — радость и нетерпение затопили мое сердце.

Он не бросает меня одну на чужих людей прямо сейчас! Он не уедет по своим загадочным делам, едва только сдаст меня на руки той целительнице. Ничего не изменилось между нами от моего поспешного и такого необдуманного признания! Мы по-прежнему друзья. И я в столице! Я наконец-то ощутила внутри себя подъем, тот самый, который должна была почувствовать еще при отъезде из Чернолесья — наступал новый период моей жизни, несущий перемены и множество радостных открытий.

Тем временем, мы пересекли мост. Если на том берегу деревьев и цветов было много, то этот просто утопал в зелени садов. Дома едва виднелись из-за деревьев, прячась за высокими заборами из кованых решеток. Я любовалась фонтанами и цветниками на пути к площади. Не доезжая ее, мы свернули в проулок.

— А что там дальше, Касс? — я оглянулась назад, пытаясь рассмотреть, что же там, в конце аллеи, но деревья скрывали обзор.

— Княжеский дворец, — Кассий остановился напротив изящных ажурных ворот, сквозь которые был виден каменный двухэтажный дом, утопающий в зелени. — И школа чародеев тоже там, так что ты все еще увидишь Леся, изучишь детально. Ты будешь жить при школе, как и другие ученики, пользоваться Большой библиотекой и гулять по дворцовому парку. А мы уже приехали.

Он открыл кованые створки, ведя своего коня под уздцы. Моя Тень шла следом за серым жеребцом как привязанная. Навстречу нам выбежал конюх, забрал Кассиевого Дыма и, подождав, когда я спешусь, мою Тень тоже, повел их вглубь двора за деревья. Мы же с воином направились к дому. Строение было большим. Его стены густо поросли плющом, цепляющимся за выступы серых камней. На фоне зелени сверкали в лучах заходящего солнца стекла балконов, распахнутых окон и дверей. Глаза разбегались от многочисленных разноцветных клумб. Я не знала куда смотреть, пытаясь охватить взором всю картину сразу.

Нам навстречу из дома шустро выбежала маленькая женщина в чепце на седых кудрях и переднике поверх темно-серого платья.

— Лорд-Чародей, юная леди, проходите пожалуйста, — она приветливо заулыбалась, — мы давно вас ждем, уже и комнату приготовили.

— Здравствуйте, — я смущенно и неловко присела в поклоне, а старушка засмеялась и, взяв меня за руку, повела в дом.

— Ну что вы, милая, идемте же скорее. Леди Ежелия, лорд Эддий, гости прибыли! — громкий голос домоправительницы, казалось, развеял сонный покой дома.

Одна из дверей первого этажа открылась и в холл вышел высокий красивый шатен, а по лестнице уже легко сбегала вниз та самая целительница, что лечила меня весной. Я сразу узнала ее. Прекрасное лицо и невиданно синие глаза забыть было невозможно. Захлопали двери, комната наполнилась людьми, поднялась суета. Меня радостно тормошили какие-то женщины, говоря о том, как им приятно меня видеть, как они меня ждали, а я, растерявшись, только успевала склоняться в приветствии и бормотать что-то вежливое в ответ.

— Вы совсем замучили девочку, — Ежелия решительно потянула меня за руку и передала горничной, — Ева, проводи юную леди в комнату. Пусть отдыхает. Все остальное завтра, — и улыбнулась мне удивительно светлой улыбкой.

Пролепетав слова благодарности, я, переполненная впечатлениями почти до беспамятства, пошла за горничной на второй этаж. Как я умывалась с дороги и легла в постель я уже не помнила.

Проснулась я рано утром и сразу осознала, что не дома. Сквозь светло-розовые шторы пробивалось яркое летнее утро. Лежа на кровати, я осмотрелась. Рисунок на ткани, которой были обиты стены просторной комнаты, изображал розовый сад во всем своем великолепии. Бледные, едва распустившиеся бутоны приглушенных нежных тонов… зеленые тоненькие листочки… смотреть на них можно было бесконечно. Туалетный столик с зеркалом, два стула, спинка огромной кровати, изготовленные из светлого дерева, совершенно вписывались в интерьер. Банкетка в тон шторам. Очень изысканно и успокаивающе. Не комната, а девичья мечта. Но не моя мечта.

Я решительно встала, и мои босые ноги утонули в длинном мягком ворсе ковра аж по самые лодыжки. Не обнаружив своей одежды там, куда скинула ее накануне, я осмотрела комнату. Ни штанов с рубашкой, ни сумок, брошенных у дверей, я не нашла, что привело меня в отчаяние. Где искать одежду в чужом доме я не представляла. После некоторого замешательства я обнаружила стенной шкаф с тремя отделениями. В первом сиротливо висело мое новое платье, во втором куртка и две пары штанов. В третьем располагались полки, куда аккуратной стопкой кто-то заботливо сложил остальные мои пожитки. Даже дорожный костюм был хорошо вычищен и убран в шкаф. У меня никогда не было прислуги, и свои вещи я всегда разбирала сама, так что мне стало неловко, что кто-то перебирал мой скудный гардероб.

Из всей своей одежки я выбрала лучшие штаны и любимую рубаху тонкого полотна, что носила в Рижене. Быстро оделась и встала у окна, не зная что делать дальше. В чужом доме свои порядки, я не знала во сколько меня ждут хозяева к завтраку. На столе, возле которого я стояла, лежали мои книги и сверток с мечом, тоже кем-то заботливо распакованные. С легким сожалением я взяла в руки оружие и чуть обнажила клинок, любуясь тусклым отблеском стали. В Чернолесьи бы я уже вышла из дома и занималась разминкой, а тут… Скорее бы освоиться и вернуться к привычному для себя распорядку, наверняка в школе будет какой-нибудь зал для занятий фехтованием. Я задумчиво закрыла ножны обратно — мой меч казался чужеродным предметом в этой нежной бежево-розовой спаленке.

За окном открывался вид на небольшой сад и хозяйственные постройки. Конюх вывел лошадь и стал чистить ее скребницей. Глядя на эту картину, я поняла, чему могу посвятить свое время, пока я никому не потребовалась. Осторожно закрыв дверь, чтоб никого не побеспокоить, я вышла из комнаты и, неслышно ступая, спустилась в холл. Но навестить Тень в это утро мне было не суждено. Едва я взялась за ручку входной двери, как мягкий голос хозяйки дома окликнул меня:

— Доброе утро, Леся, ты уже проснулась?

— Здравствуйте, — я обернулась, так и не открыв дверь на улицу.

— Мы не ожидали, что ты встаешь так рано, — улыбнулась прекрасная целительница, — присоединяйся к нам за завтраком. Или ты куда-то собралась?

Я покачала головой и прошла за Ежелией в столовую. Ее муж уже сидел за столом с чашкой кофе и просматривал какие-то бумаги. Он тоже улыбнулся, поднявшись и отодвинув мне стул:

— Присаживайся, не стесняйся, Лесия.

Я смущенно села на краешек, поблагодарив.

— Вчера мы толком не успели познакомиться, но ничего, — чародей передал мне чашку с ароматным напитком, — наверстаем сегодня.

Странное чувство умиротворения охватило меня во время этого первого завтрака в столице. Я не знала такой жизни, которой жили эти люди. Комфорт и уют, незаметная прислуга, тихие доброжелательные голоса четы чародеев, обменивающихся замечаниями в неспешной беседе. Ежелия и ее муж живо интересовались нашей жизнью в Чернолесьи, Учителем, нашим нехитрым бытом, мной, моими знаниями и представлениями о мире. А потом Эддий ушел по делам, а Ежелия предложила проехать по магазинам и купить необходимые мне мелочи.

— И заедем к портнихе, Леся, тебе же нужна одежда.

— Но я привезла с собой…

— Леся, это столица. Тут девушке требуется много всего. Лорд Линдера и Кассий попросили меня присмотреть за тобой и позаботиться обо всех мелочах, нужных дамам, в которых абсолютно ничего не понимают мужчины, — целительница лукаво подмигнула мне и добавила, — в конце концов, мне всегда хотелось дочку, что тебе стоит доставить мне радость, позволив помочь тебе?

— Да я не против вашей помощи, леди Ежелия, — смутилась я, крутя между пальцами изящную чайную ложечку, — но не думаю, что могу себе позволить лишнее. Нет, у меня есть немного денег, Учитель выдал мне их, но…

— Какие глупости, Леся! Кассий передал мне достаточно средств от лорда Линдера, на все необходимое хватит, — Ежелия встала из-за стола, закончив завтрак.

— Но… не стоило ему тратиться… у меня есть все нужное… — потрясенно проблеяла я, испытывая чувство неловкости за то, что вот опять разоряю Видия, или, что еще хуже, Кассия.

— Ты хочешь поспорить с опекуном и Учителем о том, что ему нужно делать, а что нет? — оборвала мои неловкие возражения целительница. — Ты, являясь приемной дочерью Хранителя Черной Рощи, надеюсь, не собираешься его позорить своим несоответствующим видом? Идем же, девочка.

С этой стороны я данный вопрос до сих пор не рассматривала, а потому уныло потащилась в холл, ждать когда соберется Ежелия. Всю свою жизнь я от кого-то зависела. Как же я этого не любила…

За день мы с целительницей объехали, как мне показалось, весь город. Ежелия, как ни странно, явно получала удовольствие от процесса покупок разной мелочевки. Азарт горел в синих глазах моей спутницы, я же очень скоро выдохлась, и устало ходила за ней. В середине дня мы прервались, посидев в кофейне на набережной. Я любовалась Приристоркой и выспрашивала Ежелию о столице.

— Вейст красивый и очень необычный город. Нижние районы до речки — купеческие. Тут расположены многочисленные лавочки и мастерские. Из города ведут двое ворот — Южные и Восточные. Ну а за рекой находится княжеский дворец и дома знати. Много зелени, потому что у каждого дома свой небольшой сад. И эти кварталы примыкают к северной стене, за которой обрыв к Ристору. Там очень красиво. Можно будет выехать за город и погулять по его берегам, — целительница мечтательно вздохнула. — Я редко могу себе это позволить. И такую прогулку, как сегодня, тоже. Так что не знаю, когда мы сможем показать тебе окрестности, но мы постараемся сделать это поскорее.

— Кассий обещал показать мне Ристор. Возможно, даже завтра.

— Вот как? Лучшего проводника трудно найти. Умеешь ты выбирать друзей. Или судьба умеет тебе их преподносить. Идем дальше? — Ежелия положила несколько монет на столик и встала. — Нам еще посетить портниху, и заглянуть к галантерейщику.

В особняк Лаэзиров, увитый плющом, мы вернулись усталые и нагруженные свертками. Утомленную и довольную Ежелию в дверях встретил муж, тут же заключив в объятия и закружив по холлу.

— Ежелия, дорогая! Я победил! Все-таки этот старый ворчун Констиний признал, что не прав и я еду на исследования в горы!

— Поставь меня на пол! — шутливо отбивалась от его хватки хрупкая целительница, — что о нас подумает гостья! Эд, ну прекрати!

— Милая, столько месяцев работы, столько трудов и волнений… и вот теперь наконец-то мы продолжим изыскания! — чародей перестал кружить жену и остановился, но не выпустил ее из кольца рук, повернувшись ко мне, — я больше года уговаривал этих упрямых стариков изучать горный кряж, но мне говорили, что сейчас не время. Я все-таки их убедил!

— Поздравляю, дорогой, — Ежелия нежно провела ладонью по щеке мужа, не отводя сияющих глаз от его лица, и у меня перехватило дыхание от интимности и трепетности этого жеста, — только это означает, что мы вновь расстанемся на долгий срок и несколько месяцев я тебя не увижу.

— Да, жаль, что ты не можешь сейчас покинуть город. С нами поедет Олиния.

— Мама, я вернулся! — звонкий голос с лестницы заставил меня поднять взгляд.

Вниз спускался нескладный, весь усыпанный веснушками, с рыжими, торчащими во все стороны, вихрами, мальчишка моего возраста. Он быстро, но как-то неуклюже двигался, переставляя слишком крупные для худощавого тела ноги и явно не зная, куда деть такие же большие руки. Первая мысль при взгляде на него была о том, что юноша совершенно не был похож ни на атлетически сложенного отца, ни на статную красавицу-мать.

Я втайне завидовала тому, с какой заботой и гордостью Ежелия и Эддий смотрели на своего сына. Вот такой и должна быть настоящая семья.

— Аркадий, у нас гости, — Ежелия аккуратно поправила воротничок рубашки подошедшего юноши, — ты не забыл?

Мальчишка повернулся ко мне, и улыбнулся, сверкнув синими, как у матери, глазами:

— Здравствуй, ты ведь Лесия? — улыбка совершенно необыкновенным образом преобразила его лицо, сделав почти прекрасным. — Меня зовут Аркадий. Я ждал твоего приезда.

Она снова шла в белом с серебром платье, только уже не по полю, а по улицам чудовищного города. Каменные серые стены смыкались над головой, давили и, казалось, что смотрели на нее тысячей пустых проемов, похожих на окна. Тишина, только осколки стекла хрустели под ногами. Кто она, куда идет, откуда… она не думала об этом, просто шла вперед без рассуждений, как по невидимой путеводной нити. Ей хотелось скорее покинуть это страшное место, и она шла по прямой ровной дороге вперед и вперед.

С серых, набрякших небес пошел мелкий противный дождь. Тишина… как будто в мире нет никого и ничего живого. Ей захотелось крикнуть, ударить по чему-нибудь, произвести хоть какой-то звук, кроме этого хруста под ботинками и стука собственного сердца, но она молча и размеренно продолжала идти. В какой-то момент она поняла, что это не сердце стучит, это время. Какой-то огромный маятник отбивает ритм, отсчитывая секунды. Мерно и неспешно, но в то же время непрерывно и неумолимо. Время до чего? Или к чему? Она не знала. Просто чувствовала, что оно еще есть и можно пока не спешить. Куда? Куда-то вперед, куда ведет ее эта тонкая нить, которая пролегает насквозь через ее душу. Нить, по которой она должна идти, которая не дает ей сбиться с курса. Зачем? Она не знала, но шла…

Заглянув на рассвете в кабинет, приор Силений застал супругу уснувшей за письменным столом посреди вороха бумаг и стопок книг. Задув свечу в серебряном подсвечнике, он поднял упавшую шаль и бережно накрыл ею плечи Кристинии. От прикосновения женщина проснулась и удивленно посмотрела на мужа:

— Я, кажется, уснула за работой?

— Да, душа моя, уже рассвело, а ты еще и не ложилась, и так уже неделю, — покачал головой приор.

Пропустив мимо ушей привычное ворчание супруга, Кристиния пригладила непослушные волосы и вновь склонилась над бумагами, на многих из которых были сделаны пометки.

— Силений, на самом деле мне удалось найти кое-что интересное… Конечно, не все еще понятно, много загадок и все же… Ты только взгляни, — она протянула мужу несколько листов, заполненных старолиорийскими загогулинами.

Прочитав, приор только пожал плечами:

— Дорогая, ну и что здесь такого? Каждый чародей со школьной скамьи знает названия девятнадцати иных миров, которые может открыть специальный ключ.

— Все верно, — кивнула Кристиния, — раз в сто пятьдесят — двести лет в нашем мире появляется ключ, который может открывать до бесконечности любые обычные двери. И всего лишь один раз открыть дверь в один из смежных с нашим миров, после чего исчезает. И только один человек может воспользоваться этой вещью. Мы называем его ключником.

— Но кто этот избранный знает только сам ключ, — печально подытожил приор.

— Не совсем, — женщина потянулась к одному из лежащих на столе писем с вскрытой сургучной печатью, — ты, конечно, слышал о Книге Судеб, на страницах которой можно найти прошлое, настоящее и будущее каждого из нас. Вот, — она протянула мужу письмо, — это лишь часть переписки лорда Линдера с Великим Вождем тролляриев, любезно переданной нам через принца Кассия. К слову сказать, Хранитель Черной Рощи уже на протяжении нескольких лет шлет тебе, Силений, свои размышления на счет появления ключа, и я крайне удивлена, что в круге чародеев за это время не приняли никаких мер, — покачала головой Кристиния. — Народ тролляриев — служители равновесия, хранители Книги Судеб, первые узнают о появлении ключа — киора, как они называют его. Уж кому как не им знать о том, кого эта вещица ищет.

Силений бегло пробежав глазами по строчкам письма, лишь недоуменно посмотрел на супругу:

— Кристина, дорогая, я не понимаю тебя. Ты надеешься, что троллярии расскажут нам о ключнике? Но эти существа живут по своим законам, ценой своих жизней берегут и книгу, и тайну киора.

— Да, ты не понимаешь! Троллярии сами обеспокоены нынешним появлении ключа. За восемь сотен лет все как-то привыкли, что ничего страшного с приходом в мир киора не происходит. И оно понятно — дважды за это время открывали Призрачный мир в надежде найти давно покинувших его драконов. Был открыт мир бескрайних лугов, населенных огромными насекомыми — Грерт, который ничего дурного нам не принес. Как впрочем, не дал ничего хорошего, кроме разве что сотни ушедших в него исследователей, посвятивших жизнь изучению букашек. Ну и Риотриний — мир, состоящий из воды, населенный полулюдьми-полурыбами. Юноша, открывший Риотриний, спас свою маленькую сестренку, родившуюся со страшным пороком — возможностью дышать лишь под водой. Люди-рыбы, будучи вполне разумными, приняли малышку на воспитание в свой водный мир. Но не будем забывать, что почти тысячу лет назад над нашим миром висела страшная угроза. Один амбициозный юный чародей, член темного ордена, оказавшийся ключником, открыл Бельзенталь — мир неупокоенных. Страшная мощь вырвалась тогда, наделив чародеев темного ордена возможностью иного использования силы. Они убивали все живое вокруг, правитель мира неупокоенных хотел безграничной власти, и если бы не помощь Светлой Девы, не было бы сейчас ни цветущих городов, ни нас с тобой, никого… Троллярии не говорят прямо, но в переписке с лордом Линдера они намекают на опасность, грозящую всем нам в связи с появлением ключа. Вот, — она потрясла в руке еще один помятый лист — темные, о которых мы забыли в виду их малочисленности и умения скрываться, они хотят открыть Бельзенталь!

— Что? — Силений резко встал. — И снова выпустить правителя неупокоенных?

— Именно так, — печально кивнула Кристина, и, по мнению лорда Линдера, у нас есть всего около пары лет, чтоб найти ключника, а может быть и меньше. Если б ты, как приор, с самого начала принял всерьез опасения Хранителя Черной Рощи, то у нас было еще несколько лет в запасе. — Женщина укоризненно посмотрела на супруга, который, как мальчишка, виновато потупил взор.

— Но уже поздно говорить и сожалеть об этом. Мы должны предотвратить открытие Бельзенталя. Если противник такой силы, как правитель неупокоенных, окажется на воле — не устоит никто из нас… Но темные тоже ищут ключ и ключника, причем гораздо активнее, чем мы. Не так давно из дома лорда Линдера в Чернолесьи едва не похитили ларец с перепиской. Если бы не ученица Хранителя, то эти письма уже были бы в руках темного ордена.

— У Линдера есть ученица? удивился Силений, — мне казалось, что после того трагического случая с Ирием Хранитель не берет больше учеников.

— Действительно не брал до появления этой необычной девочки-сиротки. Кассий рассказывал, что нашел ее малышкой в Чернолесье у алтаря, куда она сама не ведая, забрела в поисках ягод. Ученица Хранителя Черной Рощи талантлива, возможно даже имеет власть над силой. Впрочем, уже осенью девочка начнет занятия в школе чародеев, и мы сможем познакомиться с ней.

— Да, конечно, увидим таинственную ученицу лорда Линдера, — кивнул приор и взял прохладную руку жены в свою, — а насчет ключа, дорогая, необходимо как можно скорее обсудить это с кругом чародеев. Мы должны наверстать упущенное время.

— Все верно, друг мой, и нужно усилить наблюдение за темными, обращать внимание на необычные всплески силы. За последние несколько столетий наши чародеи слишком привыкли к безопасности и спокойствию. Но, к большому сожалению, мирному существованию пришел конец, близится война.

Заметив, как предательски дрогнули длинные ресницы Кристины, Силений промолчал, лишь сильнее сжав ее руку в своей горячей ладони.

В два часа после полудня служанка сообщила, что стол для чаепития накрыт, и Агния, на правах хозяйки, пригласила гостей выйти на открытую веранду. На белоснежной кружевной скатерти красовался пузатый чайник в окружении изящных фарфоровых чайных пар и не менее дюжины корзиночек и вазочек, наполненных бисквитами, сухариками, тартинками, румяными булочками, разнообразными джемами и конфитюрами.

— Не перестаю любоваться видом, открывающимся с вашей веранды, леди Агния, — восторженно произнесла грузная седовласая женщина, с одышкой усаживаясь за стол и расправляя многочисленные оборки пышного платья кремового цвета.

— Полностью поддерживаю мнение графини — ваш сад, леди Агния, неподражаем, гармония тонов и полутонов, — грациозно расположившись рядом с хозяйкой, и продемонстрировав свою идеальную осанку, добавила высокая женщина в строгом пепельно-сером платье с воротником стойкой и вуалеткой на искусно уложенных русых волосах.

— Графиня, баронесса, благодарю вас за столь высокую оценку трудов нашего садовника. Но позволю себе заметить, что когда нам с кузеном довелось побывать в поместье барона Жельксия Орта, мы увидели сад, по красоте в сотню раз превосходящий все сады и парки Эдельвии, — улыбнулась Агния и изящным движением руки поднесла к губам чашечку с ароматным напитком.

В гостях у Агнии кроме супруги крупного эдельвийского землевладельца графини Ариадны Трезоль и супруги бургомистра города Вейст Эмилии Юнь за чайным столом в доме советника в этот послеобеденный час присутствовали еще двое. Дочь графини Летиция — розовощекая девица с пышными формами и по-оленьи наивными серыми глазами. В нежно-розовом платье с множеством оборочек и бантиков, в широкополой шляпе, украшенной живыми цветами, она казалась похожей на садовую клумбу, поэтому Агния каждый раз сдерживала улыбку при взгляде на юную леди. По левую руку от Агнии заняла место молчаливая баронесса Марджия Сирон — некогда миловидная дочь разорившегося провинциального помещика, а ныне счастливая супруга престарелого барона Сирон и будущая наследница его огромного состояния.

Хорошенькое личико баронессы еще не тронули первые морщинки, огненные волосы были аккуратно зачесаны, убраны в пучок и накрыты золотой сеточкой, тонкие ручки прятались в ажурных перчатках, единственное, что выдавало провинциальность леди — непозволительно глубокое для послеобеденного чаепития декольте светло-зеленого платья.

Впрочем, она была принята в этот узкий круг избранных и заслуживала снисходительного отношения к своим небезупречным манерам благодаря умению молчать и огромному состоянию супруга.

Агния же поддерживала дружбу с тихой и глуповатой Марджией не столько из собственной симпатии к девушке, сколько по настоянию Еугения. Средства, не чающего души в молодой супруге барона Сирон, под благовидными предлогами вот уже второй год исправно перетекали в карман советника Виллема.

— Говорят, барон Орт так и не выбрал спутницу жизни до сих пор? И кому только этот уже не молодой мужчина надеется оставить свое состояние, когда у него нет ни супруги, ни наследников? — посетовала графиня Трезоль, намазывая абрикосовый джем на булочку.

— Ходят слухи, что вот уже несколько лет при бароне находится молодая содержанка. Неужели он и впрямь надеется облагодетельствовать девицу без рода, без племени и избежать скандала в высшем свете? — возмущенно поправила пенсне баронесса Эмилия и недовольно скривила губы. Агния почувствовала, как напряженно сжалась сидящая с ней Марджия, провинциалка, облагодетельствованная богатым стариком. Но на этот раз камень был брошен не в ее огород.

— Мне кажется, дамы, барон не поступит столь опрометчиво, у него достаточно племянников, которые смогут позаботиться о состоянии дядюшки, — подвела итог Агния и мило улыбнулась. Но женщины, похоже, не готовы были завершить с темой женитьбы.

— И когда только ваш кузен, дорогая, образумится и выберет себе достойную супругу? В столице есть прекрасные кандидатуры. На мой взгляд, лорду Виллемию подошла бы девушка юная, из приличной обеспеченной семьи, добродетельная, как и положено быть будущей супруге княжеского советника. — Графиня многозначительно посмотрела на свою дочь, а затем на Агнию, чем заставила Летицию покраснеть от смущения до самых корней белесых волос.

— Любезная леди Ариадна, мой кузен неисправим, — слегка наиграно всплеснула руками Агния, он давно женат… женат на своей службе нашему князю и нашей Эдельвии.

Дамы поспешно с пониманием закивали головами. Никому не хотелось прослыть человеком, ставящим личное, превыше служению короне.

— Кстати, милые дамы, — заговорщически тихо произнесла супруга бургомистра, — ведь наш князь уже совсем скоро сочетается браком с коэнрийской принцессой Юлией. Уже зимой принц Кассий отправится в Агельту с дарами, а это означает, что будет назначена точная дата свадьбы, а молодая невеста прибудет в Вейст.

— О, да, событие ожидается грандиозное. Необходимо продумать заранее наряды к приему, — поддержала баронессу Ариадна Трезоль, поднося к маслянистым пухлым губам очередную булочку с джемом.

— Дамы, — наконец-то робко произнесла молчавшая все это время баронесса Марджия, и, кажется, сама испугалась звука своего голоса, — я слышала, в Вейсте открылся салон руазийской модистки Викки Вестрель, ее работы вызывают восхищение.

Заметив презрительные взгляды графини и баронессы Юнь в сторону бедной Марджии, Агния в очередной раз спасла положение.

— Неужели? Салон Вестрель? Что вы говорите, леди Марджия? — защебетала Агния, с удовольствием наблюдая, как меняются выражения лиц гостей. Династия этих портных ведет свое начало от Якобия Вестрель — приближенного лиорийской королевы Златии. В юности мне повезло сшить несколько нарядов у модистки Клаудии Вестрель, когда я гостила в Истене. На мой взгляд, руазийские портные, а в особенности, такие как Вестрель, это образец для подражания.

— Ну, если Вы, леди Агния, такого мнения, — все еще удивленно хлопая ресницами, произнесла графиня Трезоль, то и мы с Летицией обязательно посетим этот салон.

— Я, пожалуй, тоже загляну к Викки Вестрель, — присоединилась баронесса Юнь, потому что леди Агния — вы, несомненно, наиболее всех нас смыслите в веяниях моды.

Агния довольно заулыбалась, с удовольствием отметив, что на фоне нарядов всех присутствующих дам, ее простое по крою бархатное платье песочного цвета с воротничком тончайшего кружева, образец элегантности и стиля.

— Но почему же сегодня нет с нами леди Ежелии? Она в здравии? — спохватившись поинтересовалась хозяйка дома.

— С ней все в порядке, занята с подопечной девочкой, — все тем же тихим, как шуршание листвы, голосом произнесла баронесса Марджия.

— Да, так и есть, — кивнула в подтверждение Эмилия, — приемная дочь графа Линдера начинает в этом году обучение в школе чародеев, вот Ежелия и возится с девчонкой.

— И что этих провинциалок так и тянет в столицу, будто тут медом намазано? Своих столичных замуж выдать не можем, а тут еще деревенские едут, — проворчала графиня, отчего бедная Марджия вновь сжалась как маленький испуганный зверек, а пухлая Летиция стала пунцовой от смущения.

Еще немного поболтав на малозначительные темы, гости, поблагодарив хозяйку за гостеприимство, стали собираться по домам. Уходя последней, уже на пороге, Марджия неожиданно крепко сжала руку Агнии в своей и посмотрела на нее взглядом полным благодарности, от чего нареченной кузине советника Виллемия стало не по себе.

Девушка сидела у изливающегося в бассейн фонтана и задумчиво смотрела, как вода струится сквозь ее тонкие пальцы. Пять лет жизни прошло незаметно и бессмысленно, как эта вода, ни на шаг не приблизив ее к цели. Или приблизив… но уж больно путь был извилист и непонятен. Нафисят говорила, что надо набраться терпения, но девушка, приходила в отчаяние. Она все потеряла, даже имя. Теперь ее звали на восточный лад — башангка сказала, что с переменой имени, изменится суть. И Стасия привыкла отзываться на имя Зерейт — грациозная. Привыкла к танцам до упаду, теперь они стали смыслом ее жизни. Привыкла быть лучшей во всем, что изучала в Картергской школе лейри. Привыкла метать дротики, кинжалы и все, что можно только кинуть в цель, стрелять из арбалета, говорить на чужом языке, как на родном, и улыбаться, улыбаться, улыбаться. К одному только она не могла привыкнуть — мужчины внушали ей отвращение. Нафисят, лучшая лейри Башанга, билась с ней, объясняла, что тело не имеет значения, что женщина управляет мужчиной через телесную близость, но все было зря. Как только Зерейт видела вожделение в глазах мужчины, она теряла всю свою грациозность и легкость и превращалась в скованную и неуклюжую девицу.

Со школой лейри пришлось расстаться год назад. Девушка так и не сумела перебороть себя, раскрепоститься, научиться управлять своими желаниями и страхами.

— Ты говорила мне о мести, Стейси, как ты собираешься кому-то мстить, если не можешь побороть себя? — Нафисят возмущенно воздевала руки вверх. — Я взялась обучить тебя всему, что знаю сама, но ты не хочешь видеть очевидное. Чтобы добиться цели приходится многим жертвовать и твое тело — всего лишь инструмент, с помощью которого ты можешь добиваться всего, что только захочешь.

— Но я не собираюсь делить ложе с истенскими министрами, чтобы добраться до Жардинии! — Стасия умела возмущаться не хуже подруги.

— Почему нет? — удивилась башангка. — Для достижения цели все средства хороши. Оружие женщины — красота и очарование. Умение манипулировать мужчинами. Ты умна. Ты умеешь все. Но когда доходит до дела… как ты сможешь убивать, если боишься такой малости?

— Убивать?! — принцесса пришла в ужас. — Я не собираюсь никого убивать, Нафисят!

— Ты что-то говорила о мести…

— Да, я хочу отомстить королеве Жардинии, советнику и всем, кто заморочил голову отцу, преследуя свои интересы, но я не хочу их убивать, — Стасия недоуменно смотрела на башангку, пытаясь понять, откуда у той такие дикие идеи. — Я хочу разоблачить злодеев перед отцом и добиться справедливого суда.

— Темные предки! Как ты наивна, эти годы тебя ничему не научили, — Нафисят махнула рукой. — Убийство врага может оказаться единственным доступным тебе способом отомстить. И пока ты не будешь готова пойти до конца, ты не сможешь ничего сделать. Действовать надо с умом. Терпеливо ожидать и ударить в самый подходящий момент.

Разговор этот состоялся около двух лет назад после приезда Зерейт в дом Кариам-бая из школы. Теперь принцесса знала о своих хозяевах гораздо больше, чем тогда. И противоречивые чувства и мысли охватывали девушку.

В жизни Нафисят все было просто. Ставь цель и добивайся ее исполнения любой ценой. Этот девиз она несла, гордо подняв прекрасную черноволосую голову, и никакие препятствия не принимала в расчет.

Дочь лучшей лейри столицы, имя которой гремело в свое время по всему Башангу, была обречена пойти по тому же пути. Но умная мать, не стесненная в средствах, потратила кучу денег не только на обучение дочери танцам, но и сумела отдать ее в самую престижную школу наложниц. Выпускницы этого заведения не просто были украшением любого праздника и жрицами любви, они так же являлись телохранительницами для своего господина, умевшими отразить почти любое нападение, или закрыть хозяина своим телом. Слушая рассказы Нафисят, Стасия приходила то в ужас, то в восторг. Страшные сказки придворной жизни Картерга леденили кровь, и принцесса не могла поверить и в половину того коварства и предательств, коими жил халифский двор. Несколько безумных лет в средоточии власти, могущественные враги, которых девушка опасалась до сих пор, головоломные интриги — все это Нафисят смогла отставить в сторону и уйти, когда встретила человека, составившего смысл ее жизни. Профессиональная танцовщица, лучшая лейри столицы еще несколько лет назад, теперь тихо жила в поместьи своего любовника. Кариам-бай занимал какой-то важный пост в Картерге при самом халифе и часто отсутствовал дома, и все время, когда любимого не было, Нафисят посвящала натаскиванию Зерейт. Вот уже год ежедневным занятием Стасии стали не только танцы, но и фехтование, метание ножей.

— Зачем мне это, — стонала принцесса, когда наставница снова и снова заставляла подниматься и повторять изнурительные упражнения.

— У тебя есть задатки. Ты станешь лучшей! Пусть тренируют тебя не с рождения, но все, что только возможно, я из тебя выжму, — Нафисят не слушала никаких стонов и возражений. — Либо ты никто и можешь прямо сейчас отправляться на рынок рабов, либо ты станешь делать так, как я сказала!

— Я уже давно говорю по-башангски, неплохо танцую, стараниями Халаш-бая и твоими, знаю огромное количество ненужных мне сведений по медицине, анатомии, истории, алхимии и других, не менее достойных, но ненужных мне науках, — измученная Стасия смотрела на наставницу лежа на земле, куда ее пару минут назад ловкой подсечкой уронила башангка. — Я не понимаю, зачем мне разбираться в ядах, например, я ж не собираюсь никого отравлять!

— Я уже слышала все это от тебя, — Нафисят смотрела на нее без всякой жалости, — вставай. Продолжим.

Позже, сидя здесь же, во внутреннем дворике у фонтана, Нафисят сказала:

— Женщина никогда не должна спорить. Молчать, покорно делать все, что скажут, но высокое искусство быть женщиной — заставить мужчину захотеть то, что ей надо. Манипуляция мужчиной — вот чему я учу тебя. Ну а если тебе встретится враг, которого ты не можешь соблазнить или обхитрить… тогда ты должна суметь его убить. Иначе проиграешь.

— Я не смогу…

— Учись. Никто не требует от тебя умения сражаться на равных с мастерами, — башангка усмехнулась, — Мужчина от природы сильнее, и никакие тренировки этого не изменят. Обучая тебя фехтованию, я хочу развить твою ловкость и выносливость. Уклонение, скольжение по краю, балансирование на грани, умение уйти от удара — вот то, что тебе необходимо. Все это призвано не раз спасти тебе жизнь.

— Нафисят, — Зерейт пришла в отчаяние, — я не умею плести интриги, а потом остерегаться наемных убийц, как ты. Говоря, что не смогу, я не имела ввиду отсутствие мастерства в этом деле. Я знаю, что не смогу никого убить. Да и не хочу этого.

— Значит надо это преодолеть. Я вот как-то давно не смогла… пожалела, — башангка помолчала, мрачно задумавшись. — А теперь мы с Кариамом имеем таких могущественных врагов, что все время приходится приглядывать за своей спиной. Черный Пес имеет достаточно сил и власти, чтоб заставить нас ходить по краю и жить с оглядкой.

— Черный Пес?..

— Прозвище главы того дома, что доставляет нам неприятности. Оставим это, — Нафисят отщипнула пару ягод винограда с кисти, что лежала перед ними на столике. — За эти годы ты стала неплохим орудием убийства, осталось только чуть-чуть. Переступить через себя. Увидеть цель. Видимо месть за сломанные жизни — свою и брата, изгнание с родины — недостаточные цели для перерождения твоей внутренней сути. Но мы над этим еще поработаем. Я сделаю из тебя совершенство.

Когда во внутренний дворик влетела сосредоточенная Нафисят, Стасия смотрела на воду и улыбалась воспоминаниям.

— Зерейт, нам нужна твоя помощь. Только ты можешь это сделать.

— Что случилось? — принцесса поднялась с бортика бассейна и с тревогой посмотрела на подругу.

— Кариам прислал гонца с вестью. Один из наших старых врагов передал письмо и бумаги, обличающие нашего шпиона при дворе халифа. Передал с оказией — один из высоких чиновников халифата — Рашад-бай, как раз едет в столицу. Кариаму удалось, как бы случайно, перехватить его по дороге и зазвать к нам на ночь, — Нафисят в волнении ломала пальцы. — Только ты можешь помочь нам… мне. Бумаги не должны попасть к халифу!

— Да, но что я могу сделать?

— Ты должна очаровать Рашад-бая.

— И уговорить отдать документы мне? — У Стасии глаза на лоб полезли от изумления.

— Нет, Зерейт, он не отдаст. Рашад — человек, обремененный принципами. Он не плетет интриг при дворе и не станет подделывать бумаги ни для кого, — Нафисят устало присела на мраморную скамью.

— Так чего же ты от меня хочешь? Я плохая соблазнительница, Нафисят.

— Ты — наш последний шанс! Если ты не поможешь нам, то Кариам может потерять свое влияние на халифа и положение при дворе, а один хороший человек, наш друг, может лишиться головы, — башангка с мольбой смотрела на принцессу. — Стейси, я так долго тебя учила всем женским уловкам… танцу… шпионажу, наконец! Ты не можешь мне не помочь!

— Но ты сама говоришь, что он не отдаст письмо мне…

— Ты очаруешь Рашад-бая, потом подсыплешь ему в вино кристалл из этого кольца… — Нафисят протянула Стасии перстень с большим рубином, — а потом вынесешь мне из его комнаты несессер с бумагами. Мы с Кариамом сами произведем подмену. Никто ничего не узнает.

— Ты хочешь, чтоб я подсыпала ему яд?! Я не смогу… — ужас охватил девушку при мысли об убийстве.

— Нет, Стейси, нет! — башангка горячо сжала ладонь принцессы с кольцом, которое Стасия попыталась ей вернуть. — Это снотворное. Рашад-бай хороший человек и не заслуживает такой смерти. Он не имеет отношения к нашим врагам, просто нам необходимы те бумаги, что он везет.

— Но сумею ли я…

— Ничего сложного. Ты будешь танцевать перед ними за ужином, а потом, когда мужчины разойдутся по комнатам, придешь к нему, как будто тебя послали скрасить гостю ночь. Так принято, в этом нет ничего необычного. Просто во время танца ты должна его очаровать, чтоб он не отказался и был рад твоему приходу, — подруга успокаивающе погладила Стасию по плечу, пытаясь вселить в нее уверенность. — Соблазнишь… поднесешь вина со снотворным и, пока он спит, обменяем бумаги. Только осторожно, час у нас будет, потом он проснется. Отвлечешь беседой или любовью… он не заметит подмены, так как не читал письма.

— Кто помешает вашему врагу послать новое?

— Нового не будет. Тот человек мертв.

Позже, Стасия будет вспоминать этот странный вечер и удивляться своему спокойствию и смелости. Она вплыла в комнату мелкими шажками, как и положено в танце, под привычную барабанную дробь и пошла по кругу лицом к сидящим за трапезой четырем мужчинам. Высоко держа голову, не глядя на них, а полузакрыв глаза, чтоб сосредоточиться, девушка погрузилась в ритмичные звуки музыки. Рокотали барабаны, нежно пела флейта, золотые браслеты и традиционные колокольчики, окаймляющие лиф и шаровары, успокаивающе звенели, легкий лазурный шелк накидок ласкал кожу, привычные движения не требовали усилий, и лейри растворилась в танце, забыв на время о зачарованных зрителях. Тело девушки быстро вращалось и трепетало, изгибаясь в разнообразных позах. Рисунок танца увлекал не только зрителей, но и, казалось, саму танцовщицу. Легкая ткань, белые кудри, изящные руки… все гармонично сливалось в единый завораживающий образ. Стасия забыла где она и зачем, вся отдавшись танцу. Обычно смущавшие ее жадные, вожделеющие взгляды мужчин, сейчас перестали для нее существовать. Быстрый танец внезапно оборвался. Девушка замерла в центре комнаты с простертыми вверх руками.

— Пусть танцует еще! — зрители одобрительно застучали ладонями по коленям.

Флейта протяжно начала новую, на этот раз медленную мелодию. Бедра, грудь, плечи танцовщицы, послушные музыке, как будто сами начали исполнять привычные движения полные страсти и неги. Стасия открыла глаза и скользнула взглядом по возлежащим на подушках за столом мужчинам. Кариам-бай смотрел на нее чуть насмешливо, но ободряюще и это придало ей сил. В черных глазах еще двоих — одного молодого, а другого в годах, девушка с содроганием увидела неприкрытый огонь желания. «Неужели, это кто-то из них? Чиновник из столицы… наверное старик — мелькнула мысль, но лейри прогнала ее. — Не время, это помешает работе».

Чуть повернула голову к последнему участнику трапезы, и сердце ее дало сбой. Она поймала взгляд самых удивительных глаз, какие только встречала в жизни. Светло-серые, спокойные, они смотрели внимательно и отстраненно. Этот человек разглядывал ее, как мог бы разглядывать хрупкую статуэтку, а не как объект вожделения. Холодный взгляд не внушал отвращения и страха, а позволял почувствовать себя произведением искусства. Прекрасным. Совершенным. Волнующее чувство ликования заполнило девушку, и движения ее стали еще более отточенными и плавными. Теперь она танцевала только для него. Стасия не рассматривала его лицо, не оценивала совершенство черт — она попала под очарование серых глаз башангца, неожиданно странных для этого смуглого лица.

Разговор мужчин замолк, они не отрываясь следили за перемещениями танцовщицы по комнате. А она… откинула все мысли, бездумно и чувственно извиваясь в танце. Взгляд незнакомца не отпускал, Стасия так и завершила свое выступление, глядя ему в глаза.

Упали лазурные покровы, стихла музыка, замерли колокольчики на облегающем лифе. Девушку не задевали больше чужие жадные взоры, полные похоти — она их не замечала. Подобрав сброшенные в процессе танца накидки, Стасия пошла к двери, не слушая восторженных замечаний зрителей. Только у выхода что-то заставило ее обернуться и снова заглянуть в холодную серую глубину чужого взгляда. Он так же, не отрываясь, смотрел на нее, только теперь, покидающей комнату принцессе, показалось, что на спокойном лице мелькнула тень улыбки.

Как только за спиной закрылась дверь зала, силы вдруг покинули девушку. Стасия прислонилась к стене, не обращая внимания на глазеющую на нее стражу. Опустив веки, она снова и снова переживала волнующие эпизоды этого вечера. Какой необычный человек…

— Великолепно! Ты была восхитительна! — грезы развеял голос Нафисят, спешащей к подруге так быстро, как будто бегом бежала сквозь всю анфиладу комнат. — Я все видела! Это был лучший твой танец! Все просто в восторге!

Принцесса вздрогнула, и эйфория этого вечера покинула ее. Она вдруг вспомнила, кто она и зачем вообще затевался этот танец. Вспомнила, что ей сегодня предстоит еще одно испытание. Идти к этому отвратительному столичному старику теперь казалось совершенно невозможным и ужасным. Эти серые глаза затмили Стасии разум. Как она могла забыть…

— Превосходно! Только как всегда, нельзя сказать, какое впечатление ты произвела на нашего гостя. У меня всегда от этого его холодного взгляда прямо мороз по коже, — башангка что-то еще говорила, но Стасия была в своих мыслях и не слушала ее болтовню.

«Я не смогу, это невыносимо. Позволить прикоснуться… нет, не то, не просто позволить… соблазнить… как? — смятенные мысли метались, оглушая и приводя в ужас. — Как я могла согласиться? Нафисят… я должна помочь им. Сколько они с Кариамом для меня сделали! Это такая малость. Богиня! Почему это не ОН? С НИМ бы я могла попробовать. Как все было бы просто…»

— Идем! Мы подберем тебе наряд. Ты будешь неотразима, не переживай, он захочет тебя, даже если сейчас еще не уверен, — башангка тянула ее за руку в сторону личных покоев, Стасия бездумно шла за ней, оглушенная своей паникой.

«Что же делать? Сказать Нафисят, что не смогу? Отказаться? Но как отказать той, которой обязана столь многим?» — тут принцесса вдруг осознала, насколько нелепы ее терзания. Кто она? Руазийская принцесса? Безжалостная правда говорит, что давно уже нет. Вот уже пять лет, как она никто, но благодаря случаю и щедрости Нафисят, она продолжает жить так же бездумно и бесполезно, как привыкла дома. Как будто ей кто-то обязан предоставлять особые условия. Та жизнь рухнула, а она все еще продолжает жить как принцесса. Один раз почти случайно Стасия помогла башангке, и вот уже пять лет та возится с ней как с родной. Пытается примирить принцессу с ее нынешним положением, научить жить самостоятельно. А чем занимается она, Стасия? Живет в свое удовольствие за чужой счет и капризничает. Единственный раз ее попросили помочь, а она рассуждает о том, соответствует ли это ее убеждениям.

Как она сможет пойти ночью к мужчине? Просто. Стиснув зубы и улыбаясь, как делают тысячи женщин, ничуть не хуже ее, Стасии. Как те же Нафисят и Агния. Да, она сделает это. Не рассуждая и не оглядываясь на завораживающие серые глаза.

— Стейси! — Нафисят с беспокойством окликала принцессу уже не в первый раз. — Очнись. Нужно выбрать наряд. Ты не передумала?

— Нет, не передумала, — слабо улыбнулась принцесса. — Делай, что должно, и будь, что будет.

— Хорошо, — башангка ободряюще сжала холодные руки девушки. — Для меня это очень важно, Стейси. Мы очень благодарны тебе. Будь осторожна. Рашад-бай умный и опасный человек… я не хочу, чтоб с тобой случилось несчастье. Если он заподозрит предательство, то… я даже боюсь предсказать его ответ. Потому не делай глупостей и не паникуй. Нельзя сразу же подсыпать ему снотворное, это вызовет подозрения.

Стасия внутренне содрогнулась, но промолчала. «Будь, что будет…»

Суетливые сборы и напутствия не заняли много времени. Нафисят переживала не меньше самой принцессы и, ломая пальцы, ходила по комнате, пытаясь не упустить ни малейшей детали. Стасия ощутила небывалое спокойствие, как перед прыжком со скалы, твердя про себя одну единственную фразу, как заклинание: «Будь, что будет».

Ловко держа на одной руке поднос с фруктами и вином, второй, она приоткрыла дверь гостевых покоев и скользнула в комнату. Потупив взор, девушка сделала пару маленьких шажков к низкому столику у кровати. Она не смотрела на обитателя спальни, но чувствовала, как сидящий на ложе Рашад-бай настороженно наблюдает за ней. Поставила поднос на столик, зачем-то поправила плетеную салфетку на столешнице, и, внутренне холодея, обернулась к молчаливо глядящему на нее мужчине. Она не знала, что делать дальше, как сказать ему… как не растерять всю свою решимость и не сбежать отсюда. Башангец молчал, похоже, не испытывая никакой неловкости, и Стасия все так же ощущала на себе его изучающий взгляд. Там, за дверью, ей казалось, что все будет проще. Мужчина сам поймет, зачем она пришла и… дальше она не знала, наверное, сам сделает все, что нужно. И никак не ожидала, что он будет сидеть как неживой, ничем не выдавая своего отношения к ее присутствию и явно ожидая объяснений.

— Я… принесла вам вино и фрукты, господин… — жалко проблеяла она, не смея поднять глаз, чувствуя себя все более неловко.

— Да, и что же дальше, прекрасная лейри? — насмешливо подбодрил ее он.

Голос был низким с хрипотцой, ошарашившей девушку — не такой голос она ожидала услышать от старика-чиновника. Может быть, она плохо разглядела его в столовой зале, увлеченная другим человеком? Щеки принцессы вспыхнули румянцем, но она решительно прогнала прочь ненужные сейчас воспоминания. Потом.

— Все, что пожелает госп… — Стасия наконец посмотрела в лицо собеседнику и подавилась своими словами.

С легкой иронией ее изучали те самые серые глаза, о которых она не могла забыть весь сегодняшний вечер. С грацией крупной кошки или бывалого воина, он встал с ложа и, сделав шаг ей навстречу, оперся на задрапированную золотым балдахином стойку. У принцессы перехватило дыхание, мысли разом покинули ее голову, девушка снова забыла, кто она и зачем тут находится. Вечером во время ужина, она почти не видела его лица, только завораживающие глаза. Сейчас же при свете свечей, не отвлекаясь на танец, Стасия смогла разглядеть его.

Высокая мощная фигура мужчины возвышалась над принцессой на голову, перевитые мышцами плечи не мог скрыть небрежно накинутый на обнаженный торс красный халат из арамайского шелка. Маленький шрам у левого виска не портил четко вылепленные резкие контуры смуглого лица, а скорее придавал жизненности совершенным чертам. Иронично изогнутые губы и хищный нос с горбинкой, довершали облик. Совершенный образец мужественности и силы.

— Вам понравилось то, что вы увидели? — вкрадчивый низкий полушепот снова нарушил тишину комнаты, заставив Стасию вновь посмотреть собеседнику в глаза.

Принцесса опустила взгляд в пол и смутилась окончательно, поняв, что вот только что жадно и совершенно беспардонно разглядывала этого чужого человека. «Как я попала к нему в комнату? Я не могла перепутать… — паника охватила девушку, она лихорадочно соображала, как ей выбраться отсюда и покончить с этим недоразумением, — нет, я ничего не напутала, меня провожала Нафисят… почти до дверей комнаты. Но это не Рашад-бай! Или… Нафисят не могла перепутать».

— Ну, и что же вы молчите, прекрасная Зерейт? — бархатные переливы этого голоса выбивали опору из-под ног.

— Я… прошу меня простить, мой господин, я ошиблась комнатой… — пролепетала совершенно выбитая из колеи Стасия и сделала несколько быстрых шагов к выходу, но была перехвачена сильной рукой у самой двери.

— А я полагаю, милая, что вы попали как раз туда, куда надо, — мягко шепнул мужчина ей в волосы, почти касаясь их губами, и прижал ее к стене.

Стасия совершенно одурела от этого шепота, сильных рук на плечах и горьковатого незнакомого запаха — ей показалось, что так должна пахнуть вечерняя пыльная степь, разогретая за день солнцем. Ей перестало хватать воздуха, принцесса старалась делать вдохи реже, чтоб не дышать этой дурманящей смесью. Она едва держалась на ногах и если бы не его руки, то уже рухнула бы на пол. Одно паническое, не рассуждающее стремление овладело девушкой — выйти отсюда и чем скорее, тем лучше, не оставив в этой комнате часть своей души. Но, похоже, ее не собирались отпускать. Мужчина перехватил обе ее руки одной своей и настойчиво повлек Стасию от входа.

— Пожалуйста… — взмолилась она, слабо сопротивляясь и понимая, что проигрывает этот бой с собственным телом, не желающим слушаться хозяйку.

— Пожалуйста, что? — в жарком, сводящем с ума шепоте слышалась легкая насмешка. Стасия взглянула в его лицо и снова потерялась в потемневшем сером взгляде.

— Господин, отпустите…

— Рашад.

— Что? — имя немного отрезвило ее, принцесса снова попыталась обрести ясность рассудка. Она здесь, чтобы соблазнить… его?

— Хочу, чтоб ты называла меня Рашад, когда мы одни, к Ыйхыру «господина», — мужчине надоело подталкивать ее, и он просто легко подхватил девушку на руки и в один шаг опустил на ложе, но не отпустил, а придавив своим телом к покрывалу, изучающее уставился в ее растерянные глаза.

— Я не знаю, кому тебя послали скоротать ночь, но ты попала ко мне, а я тебя не отпущу так просто.

— Господин…

— Ты заслужила наказание… — его четко очерченный рот снова искривился в усмешке и приблизился к ее лицу почти вплотную, так, что Стасия чувствовала дыхание на своей коже. — Рашад. Я хочу, чтоб ты сказала это.

Пальцем свободной руки он слегка обвел контур ее губ, раскрывшихся от этого жеста, и почти невесомо погладил нижнюю. Слова застряли у нее в горле, дыхание сбивалось от его близости, запаха, она совершенно перестала соображать что-либо.

— Ну же. Я жду, — нежно шепнул мужчина и вдохнул ее легкий выдох, придвинувшись еще ближе, уже касаясь рта девушки.

— Рашад… — покорно выдохнула Стасия прямо в губы своему мучителю. Голос ее был чуть слышным и прерывистым.

Девушка совсем потерялась в ошеломительных ощущениях, замерев от ужаса и восторга одновременно. «Я должна его соблазнить, но кто кого соблазняет… — эта мысль была последней перед тем, как твердые губы опалили ее своим прикосновением, — будь, что будет…»

— Так гораздо лучше, — он чуть отстранился, дав принцессе вздохнуть. — А теперь расскажи мне, чего ты так боишься, девушка, смысл жизни которой — дарить наслаждение? Если бы не знал, что ты лейри, то решил бы, что ты еще ни разу не была с мужчиной.

— Я… я была… с одним… — слова давались Стасии с трудом, но под этим требовательным серым взглядом она была как под чарами, не смея молчать.

— И? Он был груб с тобой?

— Я была… не по своей воле… — девушка отвела взгляд, сгорая от стыда, и опять попыталась освободиться от захвата, но ее снова не пустили, сильно и бережно удерживая на месте, — почему вас это интересует…

— Я сам выбираю женщин и выставил бы за дверь любую, даже если бы пришла сама знаменитая Нафисят-хати, что маловероятно. Ты заинтриговала меня, загадочная и неправильная лейри. А я люблю разгадывать загадки. Я ответил на твой вопрос? — черноволосая голова придвинулась совсем близко, пальцами левой руки он трогал ее белые волосы у виска, отчего у девушки внутри все трепетало и переворачивалось.

Принцесса забыла, зачем сюда пришла, забыла все, что было до того, как она вошла в эту комнату. Остались лишь ощущения — тяжесть его бедра, которым он прижимал ее колени к ложу, твердый захват сильных пальцев на запястьях рук, низкий шепот, который она скорее чувствовала кожей, чем слышала, и эти почти невесомые прикосновения к волосам у щеки, но такие чувственные, что у девушки перехватывало дыхание.

— И я открою все твои тайны, маленькая лейри, — он наконец коснулся ее приоткрытых губ, не отпуская взгляда, но уже не так требовательно и жадно, как в первый раз.

Этот поцелуй был томительным и нежным, но в тоже время лишал ее воли, заставляя погрузиться в сладкую истому предвкушения. Жаждать этих поцелуев еще и еще… и когда он попытался отстраниться, Стасия нечленораздельно запротестовала, потянувшись за его губами.

— Смотри на меня. Я хочу видеть твои глаза, — спокойный приказ, отданная этим низким чуть охрипшим от желания голосом, подействовала на взбудораженные чувства не хуже прикосновения.

— Да-а… — не подчиниться было невозможно. Стасия подняла уже смеживающиеся веки и посмотрела на него одурманенным взглядом.

— Не закрывай глаз. Так интереснее, — Чуть мягче добавил он с мальчишеской озорной усмешкой и снова склонился к ее лицу. — Я покажу тебе, что такое страсть, неправильная лейри. И, может быть в следующий раз твои глаза не будут такими испуганными.

Она летела высоко в небе. Огромные разноцветные крылья несли ее над зелеными полями к виднеющемуся вдали городу. Высокие башни истенского замка росли на глазах. Чувство запредельного восторга наполняло все ее существо, и девушка не могла сдержать улыбки. Свежий ветер остужал лицо, а чувство эйфории звенело в крови, неся ее все вперед и вперед к родному дому. Что-то хорошее ждало ее там, у тонких старинных шпилей. Еще немного и Стасия стала планировать вниз во двор, распахнув радужные перья. Смеясь, девушка приготовилась почувствовать под ногами нагретые солнцем камни и… проснулась.

Сначала она не поняла где находится. Ликование полета еще не оставило ее. Теплая уютная тяжесть накрывала ее со спины. Усталые мышцы приятно ныли, во всем теле присутствовало какое-то непривычно радостное чувство удовлетворения жизнью. Как хорошо… наверное сон, принцесса любила, когда ей снился Истен. Тем более так, с высоты, она видела его первый раз. Утро еще не наступило, и в комнате было темно. Девушка потянулась, пытаясь развернуться на спину, но теплая тяжесть придавила ноги, и тут Стасия проснулась окончательно и все вспомнила.

Богиня! Она вчера пришла сюда соблазнить мужчину, а закончила тем, что он соблазнил ее! И ей понравилось! Принцесса покраснела до корней волос, вспоминая. Его пьянящие поцелуи, жаркий властный шепот, бесстыдные слова и прикосновения к ее жаждущему ласк телу. Он действительно показал ей, что значит страсть, как и обещал. А она… она забыла обо всем. Забыла о том, зачем оказалась в его комнате. О ждущей ее за дверью Нафисят… сколько прошло времени? Час? Два? Полночи? А она еще не сделала того, чего от нее ждут. И как сделать не знает. Принцесса лежала тихо как мышка, боясь пошевелиться и не зная, как вывернуться из объятий Рашад-бая. Его рука по-хозяйски обнимала ее талию, и это его бедро прижимало ее ноги к ложу.

«Надо встать… может быть я смогу найти ларец и выкрасть письмо, — мысли лихорадочно метались в поисках верного решения, — тогда не нужно будет подсыпать снотворное… как я смогу…» Очень осторожно девушка подвинулась к краю кровати, пытаясь вывернуться из-под мужской руки. Еще чуть-чуть… башангец чуть повернулся во сне, освободив ей ноги и облегчив задачу. Но сердце девушки, чуть не выпрыгнуло из груди от страха, что он просыпается.

Облегченно вздохнув, она подвинулась еще немного и осторожно встала с ложа.

Закусила губу, поняв, что ее одежда танцовщицы заброшена неизвестно куда, и накинуть на обнаженное тело ей нечего. Взгляд ее наткнулся на роскошный халат любовника, небрежным комом валявшийся у нее под ногами. Принцесса подобрала его и завернулась в красный тонкий шелк. Ткань приятно холодила кожу. Осторожно оглянувшись на спящего, девушка замерла, залюбовавшись совершенным мужским телом, раскинувшимся на кровати. Рашад лежал на животе, вытянувшись во весь рост, смуглая кожа отливала бронзой в свете догорающей свечи. Воспоминания о минувшем вечере снова пронеслись перед ней. Тогда он был ведущим в их дуэте, прикасался, целовал, делал, что хотел с ее телом, а она сходила с ума от этого, беспомощно извиваясь в его объятиях. Но сейчас… ей захотелось вернуться в постель и прикоснуться к теплой коже, провести ладонью вдоль расслабленных мышц плеч и рук и дальше… самой вести в этой игре. Захотелось, чтоб он потерял свое чудовищное самообладание и сдался на ее милость. Женская интуиция говорила принцессе, что у нее вполне могло бы получиться, при должной практике, заставить его потерять самоконтроль. Это было бы… соблазнительно…

Богиня! О чем она думает! Девушка мысленно одернула себя и заставила отвести взгляд от распростертого на ложе мужчины. Ей надо сделать то, зачем ее сюда послали. Хоть сама мысль о том, что придется обманывать ЕГО, приводила ее в отчаяние. Оглядела комнату в поисках того, где бы могли находиться личные вещи гостя: столик с так и нетронутыми фруктами и вином, принесенными ею, пара пуфиков возле него; огромное окно от пола до потолка, в которое светила луна, вполне успешно соревнуясь с умирающей на высоком бюро свечой; приоткрытая дверь в гардеробную.

Бюро… блуждающий взгляд Стасии, вернулся к этому небольшому столику для работы с бумагами. Может там… если заглянуть внутрь…

Принцесса успела сделать всего пару шагов.

— Зачем ты встала? Уже уходишь? Останься до утра! — сонный голос перепугал девушку так, что она вздрогнула и наткнулась на низкий столик с фруктами и вином.

Зазвенели бокалы, а Стасия, пытаясь унять колотящееся сердце, возблагодарила небеса за то, что он проснулся сейчас, а не через пару минут в то время, как она рылась бы в его вещах.

— Иди сюда, — он опять приказывал, но этот тон, хрипловатый и соблазняющий, не позволял сопротивляться.

Хотелось снова забыть обо всем и полностью раствориться в этой ночи и в этом мужчине. Девушка сжала трясущиеся губы и, задавив в себе это желание, обернулась к Рашад-баю с соблазнительной, как она надеялась, улыбкой:

— Я хотела только налить вина…очень хочется пить. Вам принести, госпо… — увидев его поползшую вверх бровь и язвительную усмешку и запнувшись, сразу поправилась, — Рашад.

Все так же чувственно улыбаясь и не сводя с нее насмешливых глаз, он медленно кивнул. От этого взгляда у девушки ослабли колени, и все внутренности свернулись в тугой узел. Снова отвернувшись от него, дрожащими руками Стасия стала разливать вино по бокалам. «Богиня, мне нужно его усыпить… зачем все так! Ну почему я должна делать то, что противно моей воле?!» Сердце опять билось где-то в горле, когда она, нажала на свой перстень над одним из высоких бокалов. Маленький кристаллик снотворного тихо утонул в золотистом вине и пошел на дно, быстро растворяясь.

Стасия облегченнно вздохнула — самая рискованная часть была завершена, но тут же испуганно замерла под весом тяжелой мужской руки, опустившейся ей на плечо. Совершенно неслышно башангец встал с кровати и подошел к ней вплотную. «Видел он что-нибудь или нет? Заметил ли?» — мало того, что мысли панически метались в голове, так еще и сердце снова пустилось вскачь. Он вплотную прижался к ее спине, обволакивая запахом чувственности и перегретой степи.

— Чего ты боишься, маленькая лейри? Разве я был груб? — шепнул он ей на ушко, склонившись и демонстративно, наслаждаясь, втянул в себя воздух у ее виска.

— Нет… — едва слышно пролепетала она.

— Тебе противны мои прикосновения? — сильные руки обняли ее за талию и прижали еще ближе к нему. — Я чем-то обидел тебя?

— Нет, — снова выдохнула Стасия, обессилено откинув голову ему на плечо.

— Тогда почему твое сердце колотится испуганной птахой? — продолжал он допрос, кладя руку ей на грудь, от чего девушке стало нечем дышать. — Слышишь, как бьется?

— Да-а, — буря противоречивых чувств вновь охватила принцессу, лишая ее воли.

— Ты хотела выпить вина, маленькая лейри, — он все так же искушающее шептал ей на ухо.

Стасия, как зачарованная, взяла бокалы в руки, едва не опрокинув на толстый ковер, так как мужчина и не подумал выпустить ее из объятий. Это немного отрезвило девушку — у нее есть задача, которую необходимо выполнить, а она растекается теплым льдом, стоит только Рашад-баю прикоснуться к ней. Стоило ей чуть отстраниться, как башангец разомкнул руки. Обернувшись, она протянула ему бокал, но тут же с ужасом поняла, что перепутала и оставила себе тот, что со снотворным. Не зная, как теперь быть, так и застыла у столика, глядя на улыбающегося мужчину.

— Ну что же ты? — он уже вернулся на ложе, держа хрусталь за тонкую ножку. — Иди ко мне.

Взяв вино, приготовленное для любовника, и не зная, куда его теперь деть, Стасия приблизилась к Рашад-баю и не успела ахнуть, как он схватил ее и посадил себе на колени, неловко расплескав часть содержимого ее бокала себе на руки. Золотом полыхнул мокрый перстень на его пальце, а он уже держал хрустальный сосуд у ее рта.

— Пей, ты хотела… — холодный край касался ее губ, и плохо соображая, девушка сделала глоток.

Он не успокоился, пока она не выпила все до капли, а потом взял из ее рук вино со снотворным.

— А этот для меня… — глядя в ее расширившиеся шоколадные глаза не отрываясь, он, медленно смакуя, глотал янтарную жидкость, а девушка ненавидела себя, глядя на ничего не подозревающую жертву ее предательства. — За тебя, самую милую, чистую, бесхитростную и неискушенную лейри, Зерейт.

Все так же, не отпуская ее взгляда, Рашад поставил бокалы на пол и опрокинул Стасию на ложе. Она затравленно смотрела на него, едва сдерживая слезы и ожидая, когда зелье начнет действовать.

— Не нужно плакать, милая, ночь только начинается, — шептал башангец, зарываясь лицом в белизну ее волос и покрывая жадными поцелуями лицо и шею, — ты многого еще не знаешь о мужчинах. Продолжим. Тебе понравится. Обещаю.

Одуряющая ночь. Девушка так и не смогла расслабиться на этот раз, пока он не заснул, сжимая ее в объятиях, так не успев показать все, что хотел. Она еще полежала, пожалела себя, прижимая его голову к своей груди и нежно гладя черные короткие волосы, потом все-таки выпуталась из кольца его рук. Он не пошевелился, смежив веки и ровно дыша. Она не заметила, когда догорела свеча, но луна еще не успела уйти и освещала спокойное умиротворенное лицо Рашад-бая. Стасия не удержалась и прижалась губами к его лбу, молясь Светлой Деве, чтоб он благополучно проснулся.

Потуже затянула красный халат, и решительно направилась к бюро, где, как и ожидала, обнаружила дорожный несессер, который описывала ей Нафисят. Взяв этот небольшой ящичек, девушка оглянулась еще раз на спящего мужчину и, не увидев ничего тревожного, вышла из комнаты.

Ушла она недалеко.

— Ыйхыр! Как же ты долго, Стейси! — Нафисят подлетела к ней, едва девушка сделала пару шагов. — Идем скорее, Кариам ждет. Мы так переживали за тебя, Рашад-бай непредсказуем. Рассвет скоро, а тебя все нет.

Стасия промолчала, а башангка схватила ее за руку и втащила в ближайшую комнату. Кариам-бай сидел за высоким столом, читая какие-то бумаги. Стасия, кутаясь в тонкий халат любовника на голое тело, почувствовала себя совсем неловко.

— Я начал волноваться, вдруг что-то пошло не так, Зерейт, — улыбнулся хозяин дома, подняв голову от документов. — Давай сюда ящик…

Принцесса отдала добычу и с полчаса ждала, пока Кариам-бай разбирался в письмах Рашада, а подруга помогала ему. Ей было о чем подумать. Сегодняшняя ночь принесла переживаний больше, чем за все те пять лет, что Стасия прожила в Башанге. Девушка не представляла, как посмотрит Рашад-баю в глаза утром. Или, может ей стоит уйти раньше, чем он проснется? Наверное, так она и сделает.

Получив назад злополучный несессер, Принцесса с трепещущим сердцем вернулась в комнату к гостю, поставила все на место, и замерла в задумчивости у окна. Спальня была наполнена предрассветной мглой. Луна ушла, а свеча догорела еще раньше. Мужчина все так же лежал на кровати, казалось, что и не пошевелился ни разу с тех пор, как она вышла, девушка даже заволновалась — все ли в порядке с ним. Подошла поближе, прислушалась…. - дышит. Задача выполнена, но вот что делать дальше? Присела на кровать рядом со спящим, невесомо провела по волосам рукой. Она не могла уйти, не дождавшись его пробуждения. Страшная мысль пришла ей в голову — вдруг что-то пошло не так и он не проснется? И виновата в этом будет она, Стасия. Но и остаться… что она скажет ему утром? Что он скажет ей? Как она посмотрит в глаза Рашад-баю после этой безумной ночи? Он уедет! Для него она просто забавная женщина в череде десятков таких же, а для нее? Что все это значит для нее? Что вообще означает эта ночь в ее жизни? Она, Стасия Ластарг изменилась, но еще не знала как…

Рашад лежал на смятой постели и из-под ресниц незаметно наблюдал за тихонько передвигавшейся по комнате девушкой. Да, интуиция не подвела. Зерейт явно прислали к нему как шпионку. Горе-шпионку. Неужели у Кариама не нашлось более профессионально обученной лейри? Хотя… башангец внутренне усмехнулся — всем известно, что он, Рашад-бай, не теряет голову от смазливенького личика и прочих прелестей. Тут нужно было нечто особое… и Кариам-бай… а скорее всего Нафисят-хати, прекрасно справилась с задачей. Его зацепило. Этот невинный открытый взгляд шоколадных глаз, искренняя реакция, изумительные белые волосы, так не сочетающиеся со всем обликом девушки и, наконец, полное несоответствие поведения с заявленным статусом. Расчет был верен, как он уже сам ей сказал — любая другая оказалась бы за дверью раньше, чем вошла в его комнату.

Едва только получив это приглашение, Рашад понял, что Кариаму что-то от него нужно. Вооруженного нападения он не боялся — охраны у него достаточно и сам он вполне тренирован, чтоб справиться почти с любым соперником. Да и репутация Кариама Харши несколько отличалась от репутации разбойника, не чтящего традиций гостеприимства. И он решил проверить, какую головоломную интригу на этот раз проворачивает этот блестящий вельможа. Сначала он всерьез ждал, что соблазнять его пришлют Нафисят, хотя и удивлялся такой щедрости, но пытался понять, что же до такой степени важное он знает или везет в столицу. А потом, за ужином, он увидел эту загадочную девушку.

Ее танец заворожил его, появилось такое чувство, что танцует она исключительно для него. Разумеется, он спросил у хозяина про танцовщицу и получил всю информацию о ней, которую счел нужным выдать этот интриган. Когда все разошлись по предоставленным им комнатам, Рашаду оставалось только ждать ее появления. И она пришла. Либо она хорошо играла, либо сама не знала, что и как делать и зачем собственно пришла. Причем в ее великом мастерстве лицедея он разочаровался сразу же — она вызвала бы все возможные подозрения и у менее искушенного зрителя. Но ее реакция на него, явная неопытность и какая-то беззащитность раззадорили азарт в крови. Рашаду захотелось увлечь эту горе-соблазнительницу и понять насколько далеко она готова зайти. Прекрасное развлечение на пути в столицу.

Она оказалась очень отзывчивой на ласку и совсем потеряла голову в его руках. Но и он сам с удивлением понял, что увлекся, и уже не просто развлекается и наблюдает за ее реакцией, а наслаждается процессом соблазнения. Что если бы позволил себе расслабиться, то мог бы раствориться в этой ее нежности. Подобная мысль испугала его. А потом они оба заснули. Он провел в отключке не больше часа — свеча не успела еще догореть, как привычка всегда быть настороже разбудила его.

Зерейт осторожно попыталась освободиться от его объятий. Рашад не препятствовал. Ему хотелось посмотреть, что будет дальше. Девушка встала, взошедшая луна напрочь забила угасающую свечу, и в ее свете тело лейри отливало серебром. Тревожно озираясь, красавица надела его халат и направилась к бюро, на котором он вечером писал письма. Он окликнул ее, и девушка испуганно заметалась. Когда же стала наливать вино, он неслышно подошел к ней, обратив внимание, как в один из бокалов упал кристалл из ее перстня. Холодное бешенство окатило его, он с трудом сдержался, сжав ее в объятиях очень осторожно. Она все-таки решилась его отравить! Но нет, не может быть. Кариам-бай вряд ли опустится до убийства гостя. Рашад уже не помнил, что он говорил ей на ушко, но, даже зная о ее предательстве, он наслаждался запахом ее тела и прикосновениями к нежной коже. Решение нужно было принимать очень быстро. Первый порыв — заставить Зерейт саму выпить то, что она приготовила для него, мужчина задавил. В конце концов, это ж не ее выбор, а работа. Она снова таяла в его руках и чуть не опрокинула бокалы, но справилась с собой, отстранившись.

Рашад отпустил, внутренне забавляясь тем, что девушка явно перепутала бокалы, протянув ему свой. Лейри выглядела такой растерянной с этой отравой в руках. «Лишь бы не выпила», — вдруг испугался он и позвал ее к себе. Осторожно, как по канату, девушка подошла, а он, пользуясь ее замешательством, притянул к себе на колени, ловко плеснув вина с ядом на свой перстень. Старинный артефакт не подвел, вспыхнув золотом, чем несказанно порадовал владельца. Снотворное. Все-таки не отравить, а усыпить. Если бы в жидкости была отрава, то перстень бы полыхнул красным.

Дальнейшее было делом техники. Пока он поил растерянную красавицу из своего бокала, в тот, что отобрал из ее рук, окунул то же самое кольцо, вдобавок еще и нейтрализующее любой яд. А потом, любуясь ее смятением, демонстративно выпил за «самую честную, бесхитростную и так далее» лейри безопасную теперь жидкость. На Зерейт не было лица, и Рашаду даже стало ее жаль. Он утешал девушку, пока не понял, что расслабиться той не удастся, пока задача, какой бы она ни была, не будет выполнена. Тогда мужчина сделал вид, что вино все-таки сморило его. И вот теперь, башангец лежал и с интересом смотрел на то, что предпримет его шпионка.

Забрав дорожный несессер с бумагами и письмами, Зерейт вышла из комнаты. Значит дело все-таки в документах. Скучая, мужчина обдумывал свои дальнейшие действия. Все зависело от того, что именно нужно Кариам-баю. У Рашада были некоторые предположения, нужно было только дождаться, подтвердятся они или нет. Если этому интригану нужно то, о чем он думает, то Рашад готов сыграть по его правилам и посмотреть, что выйдет. Упрочение влияния Кариама на халифа ничем не мешало Рашад-баю. Только Харши это обойдется не бесплатно. Удачно проведенная интрига будет стоить тому одной неумелой лейри. Рашад решил, что такое приобретение в его доме будет вполне уместно. Размышляя на эту приятную тему, мужчина задремал.

Проснулся он от легкого стука. Рывком поднявшись, увидел Зерейт, лежащую на ковре возле кровати. Пустой бокал с остатками вина лежал рядом с ней, часть его пролилась на ковер. Пары секунд хватило для того, чтоб понять произошедшее.

— Дурочка, — Рашад подхватил бесчувственное тело и уложил на ложе.

По каким-то непонятным мужчине соображениям, девчонка выпила то же, чем пыталась напоить недавно любовника. Он никогда не понимал женской логики, не стал разбираться с ней и сейчас. Девушка спала. И разбудить ее пока не представлялось возможным. Что ж, самое время разобраться с бумагами и подготовиться к отъезду. Пусть Харши полагает, что перехитрил его, но он все хорошо обдумает, вернется, и тогда…

Выйдя от князя, Виллем мельком, но не без удовольствия взглянул на свое отражение в огромном старинном зеркале. Прошедшие годы ничуть не повредили внешности чародея. Наоборот, несколько серебряных ниточек в иссиня-черных волосах и пара морщинок, пересекших лоб, лишь придавали благородства образу, не говоря о тяжелом золотом знаке княжеского советника, сверкающем на фоне дорогого бархатного камзола.

На аллее, ведущей от дворца в парк, он безошибочно выделил из пестрой толпы прогуливающихся, высокую женщину в сером платье с черным кружевным зонтиком в руке. Это от нее он перенял безупречность манер, аристократичную плавность и отточенность движений, убрав свою нервозность и угловатость, остававшиеся с юности.

Она тоже заметила его издали и слегка кивнула головой. Улыбка… ее неподражаемое умение улыбаться, когда наворачиваются слезы. Когда кажется, что земля уходит из под ног, она улыбается, и зеленые ее глаза излучают манящий свет.

Поравнявшись с Агнией, Виллем учтиво поцеловал протянутую ему руку в ажурной перчатке и подставил локоть, на который дама могла бы опереться.

— Кузина, не ожидал увидеть тебя здесь в столь ранний час. Что-нибудь срочное? — Виллем нахмурил брови.

Агния выразительно посмотрела на чародея и приложила палец к губам. Все также мило улыбаясь и поприветствовав проходящую мимо шумную стайку молодых фрейлин, Агния потянула Виллема к дворцовой ограде, за которой виднелся экипаж. И только укрывшись в коляске и задернув занавески на окнах, Агния заговорила:

— Прибыл гонец из Руазия, письмо от Еугения. Человек ожидает ответного письма от тебя, чтоб тотчас двинуться в обратный путь. Поэтому, я сразу же поехала сюда, нужно как можно быстрее отправить гонца в Руазий. Не дело это — находиться слишком долго в нашем доме, это может вызвать ненужные подозрения.

— Ты уже прочла письмо? Чего хочет Еугений?

Агния кивнула:

— Ему нужно знать точные сроки отъезда принца Кассия в Коэнрий, а кроме того Еугений дает некоторые указания в плане политических отношений с Башангом. Прочтешь сам подробно все и донесешь до князя в качестве собственных измышлений. Ну и еще некоторые вопросы и указания… Виллем, я слишком торопилась к тебе, чтоб вдаваться в подробности письма.

— Да, конечно.

После некоторого молчания под мерный стук конских копыт по мощеной мостовой, Виллем посмотрел на Агнию внимательно и задал вопрос, который, кажется, не давал ему покоя:

— Ты не ночевала дома вчера, Агния?

И поспешно опустил взгляд, наткнувшись на ее улыбку.

— Нет, не то чтобы я ревновал… или чего-то требовал от тебя… но… мы уже несколько месяцев не скрашиваем ночи друг другу…

Женщина положила руку ему на плечо и заглянула в глаза:

— Виллемий, ночевать в одной спальне кузине и кузену, коими мы являемся для эдельвийского двора, слишком опасно. Ты помнишь, как несколько месяцев назад нам пришлось сменить всю прислугу в доме, после того как горничная застала нас с тобой в спальне?

Виллем кивнул и снова отвел взгляд:

— В любом случае, мне неприятно знать, что ты делишь ночи с другим мужчиной.

Агния всплеснула руками и звонко засмеялась:

— А то, что у тебя есть три постоянные любовницы, тебя не смущает? Я ведь не спрашиваю, где ты проводишь те ночи, когда тебя нет дома.

— Но я мужчина. Это другое, — возмутился Виллем.

В ответ Агния засмеялась еще звонче, изящно поправив ленточку на шляпке. И было в этом движении что-то такое, от чего у Виллема на мгновение защемило в области груди.

— Хотелось тебя еще помучить, дорогой кузен, но полно, на тебе и так лица нет, ревнивец. — Агния приблизилась к Виллему и шепнула на ухо, опьяняя мужчину ароматом жасмина и фиалки. — Я ночевала у Марджии.

И уже отстранившись объяснила:

— Бедняжка, она так одинока после вынужденного отъезда ее супруга. И ужасно боится оставаться ночью в этом огромном особняке. Прислуга не в счет. Девочке нужна была поддержка подруги.

Виллем молчал, по его лицу было понятно, что он одновременно и хочет верить и не верит спутнице. В конце концов, все еще находясь в замешательстве, спросил:

— Марджия, эта та рыженькая простушка, что замужем за старым бароном Сирон?

— Эта та юная леди, благодаря которой немалые средства из сундуков барона Сирон перекочевывают на развитие Вейста, а оседают в твоем кармане, лорд советник, — Агния снова звонко засмеялась и подмигнула названному кузену.

Смягчившись, Виллем почти нежно погладил Агнию по руке, и мысленно сравнив изящество кузины и простоту, пусть даже очаровательную, рыжеволосой баронессы, в недоумении пожал плечами. «И ведь нравятся кому-то такие как Марджия, когда на свете существует совершенство».

Экипаж тем временем остановился у дома княжеского советника.