Тайная история человечества

1. Чудеса в посёлке Глеба

Бубен сказал, что видел человека из будущего. Больше того, за деньги он обещал показать его Глебу и Соньке.

— Двадцать рублей всего! И вы тоже увидите! Это вам не какой-то иностранец! Из будущего! Человек!

Борьку с улицы Костровой за то и прозвали Бубном, потому что любил воздух сотрясать. Песню заведёт какую, не остановишь. Прошлым летом заверял, будто за фермой у них пришельцы высадились. Даже отряд собрал из мальчишек, дать незваным гостям отпор. Двое суток в засаде просидели, никаких пришельцев не увидели. Бубен сказал, мол, поздно. Разбежались они по посёлку, замаскировались под людей. Мальчишки ему не поверили, за враньё окунули головой в грязную лужу.

— И где твой гость из будущего? — ехидно спросила Соня. — Наверняка спрятался уже или замаскировался?

— Не, не, не, — замотал головой Бубен. — На ферме он бродит! Утром появляется, минут на пять, у коров молоко берёт! У Нюрки обычно. Нацедит литр и дёру к себе, в будущее.

— Чего это он? — удивился Глеб. — Своего молока разве нет?

— А пойми его, может, наше вкуснее. Или полезнее. Или делает он из него сыворотку опасную! Я сам-то случайно увидел, утром полез посмотреть, не родила ли дворняга местная щенят? А там он! Этот человек!

Соня фыркнула. Сказала, нет у неё денег. Мама дала, да. Но это на лекарства, нельзя тратить. Тем более на такую ерунду. Ушла в аптеку, не попрощалась. Глеб долго ей вслед смотрел.

— Ну, ты идёшь или нет? — толкнул его Бубен.

Деньги были, хоть и откладывал их на новый магнитофон. Думал, будет записывать разные песни по радио, потом слушать вместе с Соней. Глядишь, поцелуются. Накопил пока мало, две сотни. Да и ладно, двадцатку можно потратить.

— Айда, — потянулся, зевнул. — Когда покажешь, тогда и получишь.

Бубен согласился. Сказал, будет ждать в пять утра, около водокачки, похожей на громадную перевёрнутую гранату времён Второй Мировой.

— Позже никак? — возмутился Глеб.

— Извини, — развёл руками Бубен, — я с ним договориться не могу.

День быстро пролетел, свалилась ночь, душная и влажная. На подоконниках жужжали мухи, собаки лаяли в огородах. Глеб лежал на веранде, ворочался под тяжёлым одеялом. Не о Соне даже думал, не о бабушке, которая в доме гремела посудой. О родителях. Всё реже они приезжали домой. Всё меньше времени были с ним. Последний раз полгода назад появлялись. И дом их за рекой стоял пустой, будто мёртвый. Окна зашторены, палисадник зарос. Грустно, тоскливо. И противно до крика, до слёз. Казалось, забыли совсем родители про Глеба, как на заработки уехали в большой город. А он про них не забыл, скучал и ждал каждый день.

Сам не заметил, как уснул. От крика петуха вскочил, кастрюлю на полу опрокинул. Замер, подождал. Вроде, бабушку не разбудил. Глянул на часы в сенях. Половина пятого. Не проспал, на том спасибо.

Бежал огородами, голые ноги жгло крапивой, липла грязь к ступням. Когда добрался до водокачки, передохнул, в боку уже кололо. Бубна не было ещё, вот если обманет, если не придёт…

От шипения гусиного Глеб вздрогнул, осмотрелся. Друг в кустах затаился, махал руками, будто мельничными крыльями.

— На ферму так просто не пройти, сторож не пустит, он злой. И сильный. Сбоку если обойти, можно через дыру в заборе пролезть.

Крались, как шпионы. Августовский туман стелился по земле, укрывал. Над фермой висела туча, едва не цепляла фонари своим пузом. Словно паук противный бегал у Глеба по спине, впивался в кожу лапками. То в жар, то в холод бросало. Страшно, вдруг поймают?

— Он откуда появляется-то, твой гость?

— Не мой, — прошипел Бубен. — Из воздуха, раз и выпрыгнул. В скафандре. Я бы сам его не приметил, если бы он…

Петляли между корпусами, высокими и длинными. Пахло навозом и мочой коровьей. Бубен показал туда, где гора песка темнела.

— Там спрячемся, будем ждать. Ты деньги-то принёс?

— Ага, пошли.

Песок сырой. И грязный. Сразу шорты замарал, и рубаху следом. Ох, и влетит от бабушки.

Коровы сонно мычали из-за прикрытых дверей. Стояли в стороне самосвалы, на которых корм возили. Тянулись змейками через всю ферму газовые трубы. Гудел трактор где-то вдалеке.

— Холодно, — пожаловался Глеб. — Долго ещё?

— Не знаю, — прошептал Бубен. — Может, вообще не придёт. Я же не знаю его расписание.

— Тогда денег не получишь, — пригрозил Глеб, — и лицом тебя в грязную лужу…

Он не закончил. Раздался хлопок, ветер подул, ударилось что-то о землю.

— Едрить майн визт, паскудный пензель…

У Глеба чуть сердце не остановилось.

— Это что? И на каком языке?

— На нашем, — ответил Бубен. — Ругается он. Пригнись.

Казалось, привидение появилось между корпусами. Или скафандр такой был у гостя, всё вокруг отражающий. Вот будто зеркало бесформенной кляксой плывёт, а с ним ведро по воздуху. Раз, в лужу упало.

— Едрёна кочерыжка, ёперная одышка…

Гость засеменил быстрее. Глеб его туловище различил. И ноги, и руки, и даже голову. Значит, человек. Мужчина, судя по голосу. В пятый корпус шмыгнул, дверь прикрыл.

— И долго он там?

— Минут пять, потом уходит.

— Куда?

— Не знаю. К себе. Проход нащупывает, исчезает. Деньги-то давай.

Глеб не ответил. Мысль в голову пришла, смелая и страшная.

— Давай запрём его внутри!

— С ума сошёл, — испугался Бубен, — он же нас прикончит, расплавит или заморозит.

— Не успеет, — сказал Глеб, хотя сам боялся. — На двери видишь засов? Раз и задвинем. И героями будем.

Может, премию дадут на ферме. На площади перед всеми будут хвалить. Родители вернутся по такому случаю, обрадуются. И Соня будет им гордиться. От этого приятнее всего становилось.

Бубен держал его, чтобы не сглупил. Но Глеб вырвался. Быстрее ветра побежал к пятому корпусу, через лужи прыгая.

— Стой, дурачила, — взмолился Бубен.

Поздно, не остановить Глеба. Он уже в нескольких шагах от дверей был и руку протянул к засову, чуть-чуть не успел. Не заметил гостя из будущего, ударился в него, упал на пятую точку. За спиной Бубен охнул. Ведро прогремело, вылилось молоко. И слова: «Ядрён-матрён, сейчас кому-то выжгу глаза…» — прозвучали, как приговор.

2. Соня просит помощи у неба

Если честно, она не любила Глеба. Знала, как он смотрит на неё, вздыхает. Но поделать ничего не могла, не нравился и всё. Бледный, как поганка, зубы кривые, волосы вечно немытые. Вот Бубен симпатичный, смуглый и весёлый. Но жутко противный и хитрый, тяжело с таким.

Соня даже сказать не могла, почему дружила с этими мальчишками. Потому что учились в одном классе? Может быть. Из-за того, что все остальные по городам разъехались или на лето сбежали из посёлка? И это правда. Глеб и Бубен были своими, родными, прочной ниточкой, которая связывала с детством. Не хотелось её обрывать.

Когда вернулась из аптеки, приготовила поесть. Мама так и не вставала, не читала, даже телевизор не включала. Доктор по утрам приходил, качал головой. Если лучше не станет, придётся в больницу ложиться, на операцию сложную. Соня от одного этого слова гусиной кожей покрывалась. Про себя молилась, чтобы всё хорошо кончилось, без операции. Она бы и свечку поставила или ещё чего, но не было у них в посёлке церкви. Стояла одна развалина на краю, за рекой, может, даже с царских времён. Никто её не восстанавливал, не ремонтировал. Летом там мальчишки костры жгли, а зимой, Бубен говорил, в развалинах черти греются. Стонут и хохочут, на весь посёлок слышно…

— Мам, тебе как, лучше? — робко спросила Соня. — Не хочу тебя… отпускать в больницу.

— Хорошо всё будет, — прошептала тихо мама, с трудом на другой бок перевернулась, запыхтела.

Вечер незаметно подступил, привёл с собой тучи и комаров. Ничего не хотелось, и работа от плохих мыслей не спасала. Может, к Глебу заглянуть? Нет, у него бабушка противная, всегда лезет с глупыми вопросами. Сам он глазеть будет, улыбаться, как дурак. А что, если с ним и с Бубном утром всё-таки пойти на ферму? Денег же нет. Тогда втайне от них пробраться внутрь и тоже на гостя из будущего посмотреть?

Так и решила. Толком не спала, слушала, как за посёлком гром грохочет, молнии сверкают. Дождь покапал, успокоился. Чуть начало светлеть, оделась, пошла к Глебу.

Ждала недолго. Он, похожий на сонного жука, выбрался из дома, побежал огородами. Её не заметил. Одно, что разведчиком себя называл, глупый.

У водокачки его встретил Бубен. Вместе на ферму отправились. В тумане Соня их несколько раз теряла, но, к счастью, осталась незамеченной.

Когда внутрь забралась, притаилась за самосвалом. Зевала, глаза слезились, усталость давила на плечи. Не сразу поняла, что появился гость из будущего, с ведром, сам в скафандре зеркальном. Быстро-быстро в корпус забежал, там притих.

А потом Глеб сглупил. Побежал зачем-то к двери, но не успел. Прямо на гостя наткнулся. Тот его схватил, закричал. Бубен ни живой, ни мёртвый стоял, не шевелился. А Соня сообразила, как надо выручать их из беды.

Подобрала два куска кирпича, сбоку зашла. Как мальчишки учили, когда играли в разведчиков. Прицелилась, запустила. Первый кусок в плечо гостю попал, второй следом полетел. В голову, в яблочко.

Гость громче заругался, замахал руками. Глеб сразу дёру дал, Бубен за ним. Соня быстрее них побежала, не оглядываясь. Уже и сторож появился, засвистел, закричал, но куда ему старому угнаться, ребята через дыру пролезли, через овраги перемахнули, только потом отдышались.

— Сонька, — пропыхтел Бубен. — Ты… крутая!

Она не ответила, ударила его. И Глебу дала затрещину.

— Разведчики! Балбесы! Головой думали? Сейчас убежим, а если он нас найдёт, домой к нам придёт, что будем делать?

Остаток пути молча шли. Парни обиженно шмыгали носами, на неё даже не смотрели. И не попрощались.

Она боялась, вернётся домой, а там он, в своём зеркальном скафандре. И с ведром. Что делать? Как быть? К участковому бежать?

Но нет, тихо дома, тепло. Спокойно. Мама так и лежит, стонет во сне. Тяжело ей, плохо. Не ест ничего, и таблетки не помогают. И врач, и…

Она поначалу испугалась наглой мысли, которая в голову пришла. Прогоняла её, а та возвращалась, кусала изнутри. Соня ходила по дому, думала. И вправду, чего терять? Стоит попробовать. Лучше одной, мальчишки опять всё испортят, герои недопечённые.

Когда стемнело, она знала, как поступит. Решила подождать, пока уснёт посёлок. Сидела, слушала, как на кухне секундная стрелка разгоняет тишину. За стеной мама ворочалась, долго не могла успокоиться.

В полночь Соня выскользнула в сени, обулась. Бежала, боялась, что встретит кого-нибудь, поймают её, отведут домой, отругают. Повезло, без приключений добралась.

Все корпуса на замок заперты, а молоко злосчастное так и плавает в луже. Но тихо, даже сверчков не слышно. Соня встала в том месте, где гость утром появился, про себя заученные слова повторила, покашляла:

— Здравствуйте.

Прислушалась, никто не идёт.

— Вы простите нас. И Глеба, и меня. И Бубна. Дети же, испугались, вдруг накажете или память сотрёте. Мы так не будем больше, честно-честно. Хотите, сами вам будем молока приносить, свежего. Каждое утро. Только просьба одна к вам…

Набрала в грудь больше воздуха.

— Помогите, пожалуйста. Вы из будущего, правильно? У вас там лекарства разные, бессмертие, наверное. А у меня маме плохо, болеет сильно, ничего не помогает. Не встаёт она с кровати. Пожалуйста. Таблеточку одну или микстуру… А я вам до старости буду молоко приносить, и хлеб, и колбасу. Только попросите! Пожалуйста…

Сама не заметила, как на колени упала, руки скрестила. Слёзы по щекам скатились, застыли на подбородке.

— Я никому про вас не скажу, и ребята будут молчать, обещаю! Только помогите, плохо ей. И мне. Тяжело, когда мама… поймите… пожалуйста…

Казалось, она просит помощи у неба. Глухого и мёртвого неба.

Кто-то вышел из темноты, глянул на неё жалостливо. Гайда, псина местная, которую сторож подкармливал. Брюхатая, лохматая, с разорванным ухом. Смотрела на Соню, не лаяла. Но и помочь не могла.

А она так и сидела, и ничего не происходило. Потом замёрзла, встала с трудом. Как домой шла, не помнила. Плакала и дрожала, совсем не от холода. Долго во дворе стояла, смотрела, как на небе звёзды падают. Хотела загадать желание, но рукой махнула, глупость же.

А дома, как только вошла, поняла, что-то не так. Пахло странно. Мазью какой или лекарствами. На кухне лежала упаковка розовых пилюль. Рядом короткая инструкция.

И записка от руки:

До утра Соня так и не легла спать.

3. На пять минут впереди

Карма злилась. Когда она в бешенстве, лучше держаться подальше. Но в «Кармане» никуда не сбежишь, вот и приходилось слушать её гневную тираду.

— Дровер! Ты о чём думал, когда туда выходил? Сколько ты правил нарушил одной своей вылазкой?

— Формально ни одного, — заметил Дровер. — Жалко, волосы сбрил на голове, синяк видно от кирпича.

— Ты мне зубы не заговаривай! Не надо этого. Ты отлично понимаешь, что виноват…

— Да виноват, виноват, — оборвал её Дровер. — Накажи меня, в угол поставь, выходить из «Кармана» запрети. Только не шуми. Голова болит.

Фергер, до сих пор молча наблюдавший за взбучкой, потянулся за лекарствами.

— Не надо, — остановила его Карма. — Пусть терпит. Это на сегодня наказание, завтра… другое придумаю.

— Фергер, ну ты хоть скажи, что я ничего не нарушил, — обратился друг за поддержкой. — Планете ничего не угрожает, космос спит, вахта бдит.

— Не знаю, — он не любил занимать чью-либо сторону, потому что другой обязательно обидится. — Ты про эффект бабочки помнишь?

— Да ну ёклмн, — Дровер откатился на стуле, провёл рукой по сенсорному экрану. — Землетрясение во Флориде. Слабое. Два балла. Без жертв.

Карма фыркнула. Но промолчала.

— И батарею здорово садишь, — добавил Фергер. — У нас на сотню земных лет рассчитано, плюс экстренные случаи. Мало ли.

— Это мелочи. Есть же корабль, там запасные батареи. Достать их— дело пяти минут. И раз уж подняли тему, повторю. Надо дальше по времени «Карман» настроить! Когда мы на пять минут вперёд всё прослеживаем, затрачивается больше энергии. Надо хотя бы на полчаса, тогда и угрозы сможем на подлёте ликвидировать, и меньше сил тратить впустую.

— Тогда нас легче заметить, — возразила Карма.

— Да ну нет же. Здесь на земле такой технологии ещё долго не изобретут, а там, — показал пальцем в потолок, — кому мы нужны? То-то же. Ещё есть претензии?

Она вздохнула, отвернулась.

— С ребятнёй что делать?

— Да ничего. Пошумят, забудут. Кто им поверит? Обидно, что теперь коров на замок запирают. Ломать не хочется. А без молока тяжело растущему организму. Привык я…

— Дурак ты, Дровер, — вздохнула Карма. — И был, и останешься. Как ты продержался столько лет, не пойму. Букволюд хоть справлялся с тобой, а сейчас…

— Не надо со мной сейчас справляться. Перестань. Кто ушедших помянет, тому глаз на затылок. Там метеорит на мониторах, устранишь?

Карма, убрав со лба непослушную рыжую прядь, провела ликвидацию. Включила диагностику, почистила архивы. Рутина её успокаивала, а это сейчас нужно больше всего.

— Долго здесь будем куковать? — спросил Дровер, то ли у них, то ли у себя.

— Пока не успокоится всё, — ответил Фергер. — Сам знаешь, тут фон стабильный, моря далеко, гор нет, почва хорошая. Нас трудно заметить.

— Спасибо, учитель, — поклонился Дровер. — Что бы мы без тебя делали. Я лекцию не заказывал, а спросил, долго здесь куковать? Сколько по земным меркам?

Сработали датчики движения. Карма переключила изображение. Побледнела. Села, сцепив пальцы. Не шевелилась.

— Чего там? — заволновался Фергер.

— Твоя подруга?

Девочка в жёлтом платье сидела на коленях, плакала, о чём-то просила.

— Вот же коза, — рассердился Дровер, порылся в ящике стола, извлёк бластер. — Сейчас всё поправлю.

— Не надо, — остановила его Карма. — Она лекарство просит. Для мамы.

Они хорошо помнили, что давным-давно, ещё в родной галактике, у неё тоже погибла мама. С тех пор Карма не могла себя простить. За то, что вовремя не помогла.

— Иди за лекарствами, — приободрил её Фергер. — Соберём проход. Да?

— Ага, — поддакнул Дровер. — Соберём. Только не здесь, домой к ней сделай выход. Чтобы не пугать малую.

Никто спорить не стал. Карма собралась быстро. Порылась в аптечке, достала розовые пилюли.

— Давно не применяли, но должно помочь.

Вернулась быстро. Они даже партию в магнитные шашки не успели закончить. Так и забросили игру, не до неё уже. Впервые за долгое время ужинали вместе, Карма больше не злилась. Дразнила иногда Дровера, тот виновато улыбался. Фергер изредка отлучался, ликвидировать внешнюю угрозу. И всё казалось, как раньше, когда их в «Кармане» было не трое, а тринадцать, и было шумно и весело.

Дровер даже спел, а Карма ему настукивала мелодию по столу. Они то и дело сбивались, хихикали, как малые дети. По меркам родной галактики они и в самом деле считались детьми, может, подростками. А по земным меркам… мамонтами. Если не динозаврами.

Фергер задремал, вновь увидел свой любимый сон. Чистое небо над Парижем, аромат свежего кофе и маленьких пекарен, лай собак и женский смех. И радость, и покой, и любовь к этому миру.

А потом его разбудил сигнал тревоги. Вынырнув из сновидений, он увидел испуганную Карму. Рядом суетился Дровер, тоже заспанный, помятый. Бросался от одного монитора к другому, ничего понять не мог.

— Что случилось? Почему тревога?

— Проход, — прошептала бледная Карма. — Я забыла его закрыть. На радостях…

Словно соглашаясь с ней, жалобно пискнула вторая из трёх батарей. Разрядилась. И «Карман» погрузился в полутьму.

4. Рыцари без страха и мозгов

Бубен заявил, что гостя из будущего надо устранить. По этому случаю решил собрать совет. Позвал только надёжных друзей. Глеба, Соню, близнецов Говоркиных, Аркашу и Димыча. Ещё Сатану, угрюмого дзюдоиста, который приезжал в посёлок на лето. Условились встретиться в заброшенной церкви вечером, когда стемнеет.

По дороге за Глебом и Соней увязался местный дурачок Чаня. Ребята пытались его домой отправить, но тот не отставал. Твердил, как попугай:

— Левый правым не помеха! Не помеха, не помеха!

Пришлось от него через пустырь сбежать, потом через коллективные сады, через свалку машин и парк Победы. Церковь стояла на откосе, смотрела на посёлок пустыми глазницами. И чудилось в сумерках, что старые развалины полны неведомых обитателей, рогатых и лохматых.

— Чего встал? — толкнула Глеба Соня. — Идём. Или боишься?

Он промычал в ответ что-то, юркнул внутрь. Шаги эхом отдавались под сводами, пыль поднималась будь здоров. Бубен уже был здесь, и близнецы тоже. Сатану ждать не стали. Костёр разводить не решились.

— Чтобы чертей не завлекать, — пояснил Аркаша. У него на носу темнела бородавка. У Димыча её не было, так близнецов и различали.

— Нет здесь их, — хихикнула Соня. — Бубен страшнее всех чертей, вот и боятся его.

Решили зажечь фонарик. Посидели в тишине, глядя, как липнут тени к грязным стенам. Вскоре и Сатана подоспел, молча пожал всем руки. В стороне уселся. Бубен сплюнул, ногой вытер плевок, заговорил:

— В общем, народ, у нас в посёлке шпион. Из будущего.

Близнецы присвистнули.

— Надо его поймать. И устранить. Потому что он нехорошее что-то задумал.

— Молоко у всех коров забрать? — перебила его Соня. — Он плохого ничего не сделал, никого не трогал. Вы первые на гостя напали и…

— Начали войну, — закончил Бубен.

— Да ну почему? — разозлилась девочка. — Сутки прошли, даже двое, а он нас не тронул. Не нужны мы ему.

— Добрая ты, Сонька, мягкосердечная, как мой батя говорит. Гость просто выжидает, чтобы неожиданно по нам ударить. По одному устранит. Вот и надо первыми атаковать.

— И как? — спросил вдруг Сатана. Голос у него был писклявый, как у комара. Остальные вздрогнули, к нему повернулись.

— Надо выманить его, — предложил Глеб. — И обездвижить. Либо…

— Прикончить, — подсказал Бубен.

— Совсем сдурели? — накинулась на них Соня. — Рыцари, блин, без страха и мозгов. Сами себя слышите? Мало того, что убить хотите, так ещё из будущего человека! Вы ничего о нём не знаете! Какое у него оружие, техника, а вдруг он бессмертный? Вдруг мысли читает и сейчас следит за нами?

От её слов стало неуютно. Огляделись. Глебу показалось, будто в окно заглянула бородатая морда. Ухмыльнулась, дунула холодом, исчезла.

Бубен кусал губы, ходил из угла в угол.

— Надо его выманить на открытое место. Может, на живца. Отвлечь, зубы заговорить. И на машине переехать.

— Борька, — вздохнула Соня. — Ты бестолочь.

Казалось, она знает чего-то такого, о чём другие не ведают. Боится признаться, поэтому пытается мальчишек образумить.

— Так, машину бы найти, — Бубен на слова девочки не обратил внимания, — если выкрасть у взрослых, сразу заметят. Поймают, под замок посадят. А если зилок взять?

— Это трофейный, который на постаменте? На площади? — нахмурился Димыч. — Его, думаешь, не заметят?

— Да он и не на ходу, — согласился Аркаша.

— На ходу, — заверил Бубен. — Тем летом Чаня, дурачок, в него залез, переночевать. Да ненароком съехал по улице, чуть универмаг не снёс.

— Врёшь, — пропищал Сатана.

— Да зуб даю! И язык в придачу! Надо только солярки найти!

— Это мы сделаем, — хором пообещали близнецы.

Каркнула ворона где-то наверху. В шею впились сотни холодных иголочек. Глеб дёрнул плечами.

— Бубен, это же… это… полный идиотизм.

— А ты что предлагаешь? — повернулся к нему друг.

— Ничего. Не надо всего этого. Я согласен с Сонькой. Не нужны мы этому гостю. Не сунется сюда.

Вдалеке зашелестели сосны. Стрельнуло как будто. Совсем нехорошо стало. Стемнело уже, и тени вокруг наглели, жались к ребятам, словно пьяные хулиганы.

— Глебонька, — издевательски пропел Бубен. — Вы бы вышли отсюда с Сонькой, погуляли, за ручки держась, если у вас роман, и вы подпеваете друг другу. А нам не мешайте.

— Борька, прекрати, — предупредила девочка.

Но друг только разозлился.

— Да как вы не понимаете-то, бошки соломенные! Хана посёлку нашему, сотрут его с лица земли, не останется меня, тебя, и родителей наших, и Чани дурака, и фермы, и развалин этих! Потому что видели мы то, чего не должны! И не сегодня, так завтра ударят по нам! И прощай, посёлок! Тебе-то хорошо, Глебонька, твои родители уехали, когда развелись, и тебя в любой момент с собой могут забрать…

— Что ты сказал? — прошипел Глеб. — Повтори-ка.

— Не надо, — Соня взяла его за плечо. — Пожалуйста…

Он скинул её руку, в два прыжка подскочил к Бубну.

— Что ты про моих сказал? Повтори!

— Развелись они! — крикнул ему в лицо друг. — Нету родителей больше! Отдельно мама, отдельно папа у тебя! Развелись, разбежались, а тебя оставили, с бабушкой, потому что не нужен ты им, вот и бросили…

Глеб ударил его в нос. Тут же получил ответку по уху. Зазвенел воздух, на языке металлический привкус появился. Только больше разозлил. Они замолотили кулаками, упали в грязь, начали ногами пинать друг друга.

— Да остановите их! — закричала Соня. Сама бросилась, но Сатана быстрее сообразил. Схватил Глеба, оттащил. Бубен с разбитым носом стонал, не мог подняться.

— Отпустите, я всё, успокоился…

И тут земля затряслась. Штукатурка с потолка посыпалась. Балки треснули, будто кости старые.

— Землетрясение! — испугались близнецы. Быстрее всех сообразили, выбежали, исчезли в ночи. За ними Сатана. Бубен, как обезьяна, поскакал на полусогнутых. А где Соня?

Глеб оглянулся. Нет её. Убежала, наверное. Рядом кусок штукатурки упал. Тоже бежать, пока не задавило!

Он перескочил через брёвна, запнулся. Растянулся на полу. Кожу содрал на локтях. Но боли не чувствовал, только страх. За себя и за Соню почему-то.

И тут увидел свет. Яркий, зелёный. Ядовитый. Землетрясение прекратилось, как-то резко. А потом внутрь вошёл он. Гость. Из будущего. В скафандре и с каким-то стеклянным сосудом.

Глеба не заметил в темноте. Пошарил фонариком по стене. Какие-то символы рукой нарисовал. И разъехались старые доски, прогнулись, исчезли. А за ними… целый арсенал! Оружие всякое, скафандры, боеприпасы.

— Есть! — воскликнул гость. Взялся за большой разноцветный контейнер. И потянул к себе.

Но тут раздался то ли выстрел, то хлопок. Настолько сильный, что уши заложило. Гость упал, и контейнер вместе с ним. Фонарик по полу прокатился, моргнул и погас.

А потом зашипело. Сначала тихо, но с каждой секундой громче, громче. Над гостем появилось зелёное свечение, нехорошее такое, ядовитое. Затем пар густой поднялся, начал клубиться.

И Глеб сообразил. Пока не дрогнули предательски колени, вскочил, подбежал к гостю. Голова закружилась, сердце яростно застучало о рёбра. Он подхватил тяжёлое тело, потащил, подальше от этого пара. Быстро ослабел, руки не слушались, плыло перед глазами.

— Помогите, — прошептал он одними губами.

А потом темнота стала такой сильной, что он не смог больше сопротивляться.

5. Карма и Фергер сходят с ума

— Нет, нет, нет! — кричала она. — Это не может быть! Не может!

— Это случилось, — ответил он.

— Но… я не включала защитное поле! Почему? Как?

— Значит, кто-то другой его активировал. Или корабль сам. Успокойся. Сейчас о другом надо думать. Дровер. Он там. Мы его спасём. И батарею заберём. Один я не справлюсь, за раз уж точно. А на два не хватит времени и энергии. Надо идти вдвоём, иначе…

Он не смог найти подходящего слова, закончил земным «хана».

— Но кто-то должен остаться, следить, вдруг нас найдут. Вдруг проход закроется, и мы не сможем вернуться. Помнишь? Так уже было! Но тогда Букволюд нас спас, без него мы бы уже давно сломались, а сейчас… натворили ерунды, из-за меня всё… из-за меня.

Фергера поражала способность Кармы делать несколько дел одновременно. Она и скафандр надела, и на компьютере успевала работать, и ещё сокрушалась почём зря. Сам он был готов к выходу, оставалось победить упрямство Кармы.

— Так, хватит. Оставляем самобичевание на потом, когда вернёмся. Сколько у нас времени?

— Двадцать минут. По земным меркам. Забрать Дровера, вырубить защитное поле. Вернуться. Должны успеть. Ты помнишь все инструкции?

— Да. Но я иду с тобой.

— Не идёшь. И не спорь, прошу тебя.

— Мы теряем время, Карма. Дровер долго не протянет. Ладно, я нацеливаюсь на проход, один, два и… кульбит!

— Постой! — крикнула Карма.

Но поймать его не успела. Карусель из звёзд, домов и деревьев. Свело желудок, язык прилип к нёбу. Зачесались колени. А потом Фергер очутился во дворе. Слева поленница, справа покосившийся сарай.

— Дом той девочки? — спросил он, когда появилась Карма.

Она кивнула. Поставила маркер. Чтобы не потерять проход.

— Ну, за Дровером.

Бежали, как призраки, едва различимые. Чуть не наткнулись на мальчишек, двух близнецов. Обогнули их, через лес рванули. Плохая, наверное, идея, маскировать корабль под заброшенную церковь. Но так хотел Букволюд…

— Готова? — спросил Фергер.

— Нет, конечно! Главное, ты будь.

Он и так готов. К мёртвому другу, к разорённому кораблю, сломанным батареям. Пришельцам, чертям, богу и дьяволу. Ко всему. Кроме того, что увидел, когда вошёл в развалины.

Их было двое. Дровер в скафандре. И мальчик. Худой, курносый, в полосатой футболке. Серый, будто и неживой. На губах пена, на руках синяя сыпь.

— Пацана, чёрт, поле зацепило пацана!

Карма нащупала панель, пробежала пальцами по сенсорам. Исчез пар, свечение вслед за ним. Подхватила сосуд, в него батарею уложила. Фергер пытался привести в чувство и Дровера, и мальчика.

— Карма, нужно их на корабль!

— Обоих?

— Да!

Она уже подняла руки, хотела, наверное, сказать про инструкции, но Фергер не дал ей начать.

— Я несу Дровера! И батарею! На тебе пацан! Тут им не помочь, только в «Кармане». Туда надо, пока успеваем.

Она приблизилась, заглянула ему в глаза.

— Почему? Зачем ты это делаешь?

Потому что мальчик похож на него, когда-то такого же маленького и беззащитного, и до слёз было его жалко. Он, судя по всему, спас Дровера, оттащил. И сам дозу яда получил. И ещё Букволюд бы никогда не бросил того, кто попал в беду по их вине. А Фергер всегда хотел быть похожим на Букволюда.

Именно это Карма и прочитала по его взгляду, твёрдому и решительному.

Обратно бежали дольше. Время оставалось, но совсем мало. Лишь бы успеть, никого не встретить. Чёрное небо казалось простынёй, которая давила, душила. Замедляла. Но всё-таки справились.

Во дворе перевели дыхание. Карма закрыла калитку. Улыбнулась ему.

— Живые?

— Ага, — кивнул Фергер. — Пока.

Повернулся и чуть не закричал от страха. Во дворе кто-то разрушил поленницу, поломал забор. И уничтожил маркер.

— Проход, — застонала Карма. — Проход! Исчез!

6. От сюрпризов кругом голова

Они забрали Глеба! Гости из будущего его похитили!

Всё это казалось страшным сном. Хотелось ущипнуть себя, вскочить с кровати и рассмеяться. Нет, не получится. И церковь, и драка, и землетрясение — всё было наяву.

Соня не бежала, летела, только бы успеть, помочь маме, она же одна, лежит дома, ничего не сможет сделать. Скорее, пока нет новых толчков…

Но стоило отворить калитку, оказаться во дворе, случилась другая чертовщина. Иначе не назовёшь. Будто взорвалось что-то прямо у неё перед домом. Обрушилась поленница, повалился забор, сверкнуло красным в воздухе. А потом тишина, до того хрупкая, что и дышать страшно.

Она не решалась идти дальше. Легла, затаилась под рябиной, у сарая. Неспроста всё это, неспроста. На секунду почудилось, тень мелькнула во дворе, исчезла. Растворилась. А потом появились гости.

Двое. Нет, трое. И Глеб с ними, без сознания.

— Проход! — закричал женский голос. — Проход! Исчез!

— Спокойно, — ответил мужчина. — Не мог он закрыться. Не мог…

Он пошарил руками в воздухе, словно искал невидимую дверь. Снял шлем, повертел головой. Чёрные волосы, жёлтые скулы. Было в них что-то странное. Нечеловеческое.

— Мы пропали, — заплакала женщина. — Пропали…

И в это мгновение родился звук. Тоненький, больше похожий на писк комара, всё громче и громче становился, кожа от него зудела, голова начинала болеть, живот сводило…

Мужчина сообразил первым, скомандовал:

— Идём!

Подхватил Глеба, исчез. Через секунду появился, забрал третьего гостя. За руку потянул женщину, толкнул в невидимый проход, сам огляделся и тоже пропал. Противный звук оборвался. Остался только поломанный забор. И дрова, по двору разбросанные.

Она ещё долго лежала на сырой земле, боясь шевельнуться. Когда небо начало светлеть, только тогда вылезла из укрытия. Осторожно поднялась на крыльцо, прислушалась. Тихо дома. Лишь муха шумит где-то на веранде. Скинула босоножки, отворила двери. И обомлела.

Мама сидела на кровати. Улыбалась.

— Ты чего? — спросила Соня.

— Проснулась, вот. А тебя нет.

— Там во дворе поленница… упала, — соврала девочка. — Ходила смотреть. Ураган, наверное.

Мама кивнула. Встала, прошлась по комнате.

— Странно, в боку совсем не колет. Чудеса?

— Чудеса, — кивнула Соня. Про то, что таблетки подменила, маме не сказала.

Быстро разогрела суп. Ели вместе, даже болтали: о погоде, о чудесном выздоровлении, прочей ерунде. И одно никак не выходило из головы. Глеб. Вроде, сон, а, вроде, нет. Чем доказать, что всё по-настоящему было? Пойти к нему домой, узнать, проверить?

Когда поели, мама решила прилечь, отдохнуть. Голова кружилась с непривычки. Соня тарелки помыла, посидела у окна. Когда рассвело, побежала на улицу.

У самого дома наткнулась на что-то. Шарик хрустальный. Небольшой, с яйцо куриное. А внутри… красные точки, будто жуки маленькие. Странно. Положила к себе в карман, скрипнула калиткой. И вниз припустила.

Очередной сюрприз ждал на перекрёстке, где росли тополя. Там стояли четыре огромных грузовика с удивительными рисунками. Блестящие кабины, огромные выгнутые трубы, тёмные стёкла, за которыми ничего не видно. И будки, длинные, высокие, почти всю улицу перегородили.

Откуда взялись такие машины? Проездом? Заночевать здесь решили? Странно, вроде посёлок далеко от больших дорог, случайно сюда не заедешь. Соня прошлась вдоль ближайшей кабины, на которой был изображён странный зверь с пятью головами. То ли дракон, то ли лев, не поймёшь. Увидела рядом с дверцей углубление маленькое, как ячейка под яйцо, в самый раз для шара хрустального. Не задумываясь, вынула его, положила.

Хрум! И нет странной находки, будто машина его съела.

Она испугалась, вдруг сейчас выскочит водитель, заругается. Деньги за испорченную машину платить заставит. Развернулась, дала дёру. Только у дома бабушки Глеба остановилась. Нет погони. И на том спасибо.

Долго ходила, заглядывала в окна. Пусто, похоже. Ладно, Глеб. А бабушка его где? За грибами убежала? Или в город уехала по делам?

Соня перемахнула через заборчик, на крыльцо забралась. Увидела записку.

А внизу ровным почерком зелёного цвета дописана строчка.

За рекой и вправду вился дымок из печной трубы. И горел свет в маленьких окнах. Сюрпризы продолжались, и это, как ни странно, пугало.

7. На небесах не кормят кашей

Он умер! По-другому быть не может. Лежит, сейчас, ждёт своей участи. Куда отправят? Вверх, на небеса? Или вниз, в котлах вариться?

— Он как? В норме? Ничего не повредил?

Голос мужской, незнакомый. Но мягкий, добрый.

— Вовремя успели, — ответила женщина. — Денёк полежит под нашим наблюдением, а там… отпустим?

Так он не умер? Тогда почему не видит ничего?

— Я ж-жив?

Голоса замолчали.

— А ты сам как думаешь?

— На небесах…

Женщина фыркнула. Кто-то положил тёплую ладонь ему на лоб.

— Есть хочу, — признался он. — Супа бы. Или каши.

— На небесах не кормят кашей, — заметил мужчина. — Значит, живой. Подожди, сниму маску. Карма, свет…

Похоже, выключили лампу. С противным писком что-то отъехало от лица. И он увидел. Красный потолок. Узорчатые стены. Целые гирлянды из неведомых запчастей. И два лица, желтоватых, худых, немного уставших.

— Тебя как звать? — спросил мужчина.

— Г-глеб. А вас?

— Меня Карма, — улыбнулась женщина. — А это Фергер.

— Это ты был в церкви?

— Нет, Дровер. Наш третий… мушкетёр.

— И вы из будущего?

— Можно и так сказать.

— И вы нас прикончите?

Брови у них поползли вверх.

— Зачем? Мы… наоборот. Защищаем.

— От чего? — удивился Глеб.

— От Вселенной, а ещё от…

Карма взяла Фергера за руку, остановила.

— Извини, старик, мы здесь вроде как секретно. Расскажем, а потом весь посёлок будет знать.

— Не отпустите, да?

Они переглянулись.

— Отпустим, но позже, как… поправишься.

— А поесть-то можно?

Фергер помог ему подняться. Глеб почему-то упрямо называл его Гер. Или Гера.

— Тогда и Карме дай ваше, земное имя.

Он подумал немного, и выбрал Кира. Лучше всего подходит. Она развеселилась, потрепала его по голове. Но сразу спохватилась, убрала руку. Рассказала, что это, если говорить на земном языке, их база. «Карман». Чуть меньше заброшенной церкви. Есть столовая, несколько маленьких кают, медицинский отсек. И две рубки, в которых много странных экранов.

— Так вы не из будущего? — всё никак не унимался Глеб. — И мы сейчас где? На Земле? Или в космосе?

— Мы не совсем на Земле, и точно не в космосе, — пояснила Карма. — Просто наши технологии имеют больше возможностей, чем ваши. Скажем так, для вас пространство физически существует в трёх измерениях. Пока. А для нас их куда больше. Потому мы и находимся на вашей планете, и в то же время вы нас не замечаете.

— Вы сказали, что защищаете нас. От кого? Пришельцев?

Фергер смутился. Глянул на Карму.

— Пришельцев, если нас не считать, здесь пока не видели. Но они есть, просто далеко отсюда. И вы им не нужны, надеюсь. Мы защищаем от прочих опасностей. Метеориты, астероиды. Техногенные катастрофы.

— Которые сами же и создаём, — заметила Карма.

Повисло молчание.

— И это тоже, — вздохнул Фергер. — Но наше оборудование настроено так, что мы можем заглядывать в будущее. Недалеко, там увидеть угрозу, и устранить её в зародыше. Или хотя бы свести разрушения к минимуму. Ваши технологии ещё на такое не способны. Когда-нибудь, через тысячелетия, научитесь. А пока…

Карма в это время разогрела голубоватое желе. Протянула Глебу пластиковую тарелку.

— Супа с кашей нет. Это… полезнее. Мы называем его болтун.

— На вкус, как мороженое, — признался Глеб. — Тёплое.

Фергер присел рядом.

— Ты ведь догадался, что церковь— это наш корабль. Замаскированный.

— Ну, почти. Уже когда к вам попал. А тогда нет, испугался за этого вашего друга. Церковь, говорят, сто лет как разваленная. И вы тоже получается…

— Здесь, да, больше ста лет. По вашим меркам. Мы, как бы сказать, здесь у себя можем перематывать земное время. Или в сон погружаться, по очереди за приборами следить. Не часто, но иногда… приходится.

— Так вы бессмертные?

— Скорее нет. Просто стареем куда медленней. Для нашего тела ваш год — это совсем мало. Мы медленнее взрослеем. И стареем. Поэтому так долго здесь находимся. И защищаем.

— И вы всё это, — Глеб обвёл вокруг руками, — делаете вдвоём?

— Втроём. Сейчас да. Но раньше нас было больше.

— А остальные где? Умерли? Или обратно улетели?

— Нет, — сказал Карма. — Назад мы не можем вернуться. А остальные нас просто… покинули. Нет их больше для «Кармана». Кстати, знакомься. Дровер. Его-то ты и спас.

В столовую заглянул лысый мужчина в комбинезоне. Нахмурился.

— Это он и есть? Отлично! Давно хочу отомстить ему за ферму.

8. Три жука и спор в «Кармане»

— Возвращать его опасно, — сказала Карма.

— Но придётся, — ответил Фергер.

— Сотрём память, высадим во дворе, и будем жить дальше, — согласился Дровер.

Он до смерти перепугал мальчика, когда заговорил про месть. Чтобы успокоить его, пришлось долго и терпеливо заверять, что Дровер пошутил, а Глебу бояться нечего. Нет, не подкараулит. И ловушек не устроит. И мстить семье не будет.

Благо, Карма подмешала в болтун немного снотворного. Сейчас мальчик спал в каюте, а они стояли перед мониторами.

— И всё-таки я считаю, что проход открыли вручную, — упрямился Дровер.

— Кто? Некому его открыть. Вы отлично знаете, кроме нас в «Кармане» никого. Это бортовой компьютер. Сам закрыл проход, провёл анализ, перекинул часть энергии на пульт управления. Открыл заново.

— Такое возможно, только если у нас есть автопилот. А его у нас…

— Нет, — закончил Фергер.

— Вот-вот. Пытался Букволюд его смастерить, ты пытался, не получается. Эта версия отпадает. И скажите, куда тогда делся маркер? И что всё-таки случилось во дворе у твоей подруги?

Карма скривила губы.

— Она не подруга, уймись, Дровер.

— Есть у меня одна идея, — осторожно начал Фергер.

— Ну, — повернулись к нему остальные.

— Кто-то пытался попасть в «Карман» через проход.

— Это невозможно, — прошептала Карма. — Люди про него не знают. А больше… тут никого.

Пискнул компьютер. Что-то упало в каютах. Будто призрак прошёлся, напомнив о своём существовании. Нехороший знак. Фергер знал об этом. И другие знали, но боялись признать.

Вспомнилась болтовня мальчика. Он сонно бормотал, будто обитатели «Кармана» похожи на больших жуков, которые всё беспокоятся, пытаются помочь мелким насекомым выжить. А в то же время… наносят вред себе самим.

Давно-давно, ещё на родной планете, он с другими детьми играл в карманку. Необычное развлечение. Брали каждый по железному кармашку, похожему на конус, наливали туда специального яда, добавляли особое вещество. А после опускали в него своих жуков.

Чаще всего жуки не выживали. Значит, слабые. Или хозяева плохие. Но у некоторых ребят они не только не умирали, но и умудрялись приспособиться к яду, превратить содержимое кармана в источник жизни, где можно существовать, развиваться, растить потомство. У Фергера в детстве такое не получалось.

— Сильный ураган вышел…

— А? — встрепенулся он.

— Ураган, говорю, в Миннесоте, — повторил Дровер. — Есть разрушения. Даже жертвы.

— Плохо, — заключил Фергер. — Остальные показатели проверил? Пока мы там, снаружи были, ничего не произошло?

— Компьютеры не засекли. Надеюсь, обошлось. Хотя… могли быть сбои, когда батарея села, пока всё тут перезагружалось.

Вернулась Карма.

— Спит, — сказала она про мальчика. — Чем-то на тебя похож, Фергер. Даже именем. Как он тебя обозвал?

— Гера.

Дровер присвистнул.

— Как богиня прямо. Интересно, какое имя он бы мне дал?

— Вера, — сострил Фергер. — Или Варя.

Тот, похоже, обиделся. Отвернулся, больше не разговаривал.

— Надо «Карман» перекидывать, — сказала Карма. — Туда, где нет людей. Видите же, не стало Букволюда, и Дровер сразу распоясался, и я глупостей натворила. И ты к этому мальчику привязываться начал.

— Не надо, — попросил Фергер.

Но она не послушалась.

— Ты же в нём себя узнал, я вижу. И будешь пытаться на него повлиять. Чтобы он не допустил тех же ошибок, что и ты в детстве. А любое вмешательство во внутреннюю жизнь приведёт к…

— Проблемам. Знаю. Уже.

— Вот видишь, а будет только хуже. Надо перекинуть «Карман», подальше отсюда. Чем скорее, тем лучше.

— Но мы же всегда с Букволюдом проделывали это. А теперь одни, без него, думаешь, справимся?

— Вы поможете, — Карма была неумолима.

— Когда? — спросил Фергер.

— Как только мальчик полностью поправится, мы…

— Ой-ей-ей, — вскрикнул вдруг Дровер. — Да не может быть! Почему мы… как так… посмотрите.

Фергер вскочил на ноги, прильнул к мониторам. И не поверил своим глазам. В посёлке, посреди большой поляны, сбывался его худший кошмар.

9. Соня — магнит для бед

Всю дорогу она пыталась сообразить, что скажет родителям Глеба. Как обычно, мысли путались и разбегались, стоило за них уцепиться. Как назло, на мосту ей попался дурачок Чаня, гордо заявил:

— Левый правым не помеха! Не помеха!

Неужели в руках у него пистолет? Да нет, просто игрушка, на плойку похожая. Не дай бог ещё ткнёт, синяк оставит.

— Не помеха, не помеха, — пробормотала Соня. И сбежала, пока за ней не увязался.

За рекой шумно, ветер причитает, вороны выписывают круги над черепичными крышами. У дома Глеба трава притоптана, ворота во двор распахнуты. В окнах тени мелькают, моргает свет. Только бы он сам вернулся, только бы… только…

Не успела она забежать на крыльцо, не успела постучать, как дверь открылась. На порог вышла его мама. Волосы не причёсаны, под глазами серые круги. Чувство такое, что она так и стояла, ждала, пока Соня появится.

— Как мама?

Девочка даже опешила от такого вопроса.

— Х-хорошо. Встаёт уже. Ходит.

— Это ей таблетки помогли?

— Д-да. Они.

Хотя откуда она про таблетки знает?

— Проходи.

Дома холодно, хоть и печь затоплена, пахнет дымом. Что-то трещит за стенкой, но будто бы и не дрова вовсе.

— А Глеб не прибегал?

— Был, но ушёл уже, — ответила его мама. — Ты проходи, не стой в дверях. Мешать будешь.

В большой комнате открыт подвальный люк, внизу кто-то гремит вёдрами. В маленькой спальне кровать скрипит, словно там большое животное ворочается.

Соня присела на диван. Глянула в окно, на реку. Странное чувство, отсюда казалось, что темно на улице. Хотя ещё час назад рассвело.

— Ну, рассказывай, — встала в дверях мама Глеба.

— Про что? — испугалась Соня. Странный это разговор, неправильный.

— Кто больше нравится? Глеб или Бубен?

Девочка покраснела.

— Не знаю. Не думала об этом.

— А ты подумай. От твоего решения многое зависит. Кстати, где он?

— Глеб?

— Нет, Бубен.

Шутит она так, что ли? Нет, похоже, на полном серьёзе.

— Я его со вчера не видела.

— И мы тоже, — вздохнула мама. — Найти не можем. С вами ещё друзья были. Близнецы. Аркаша и… Димыч.

— Да, — осторожно кивнула Соня.

— И ещё мальчик один. Странное у него имя…

— Сатана?

— Вот он, точно. Ты его не видела?

— Он… я не общаюсь с ним. Только Бубен… Боря.

— Не можем найти их, — повторила мама, — весь посёлок обыскали. А их нет. К вам, кстати, гости часто приезжают?

— К нам с мамой? — не поняла Соня. — Или вообще в посёлок?

— Вообще, да.

— Ну, вот Сатана. На лето иногда ребята…

В печи стрельнуло. Да так громко, что Соня подпрыгнула. Мама Глеба встрепенулась, побежала смотреть, чего там случилось.

Надо улепётывать, просигналил мозг. Это шанс. Скорее, пока она не вернулась. Пугала её эта странная женщина с лицом Глебкиной мамы, и вопросы пугали, и вообще всё казалось здесь неправильным, нереальным.

Она вскочила, перепрыгнула порог. И… на папу Глеба налетела.

— Ты куда? — удивился он. — И про ферму не расскажешь?

— А что п… про неё, — начала заикаться Соня.

Сама отступала тихонько, в спальню. Помнила, там окно слабенькое. Можно открыть. Или раму выбить.

— Друзья твои сказали, что вы на ферме человека из будущего видели. Нам покажешь?

— Врут они. Мы со сторожем перепутали. В темноте.

— Врёшь ты, — ответил папа Глеба. — Правда, Драмогол?

Из подвала высунулась голова, волосатая и грязная. Бородатая. С глазами красными. Будто чёрт.

— Врёт, — сказала голова. — Я, кстати, закончил. Здесь они, а энергии у них мало, не смогут убежать. У вас что выстрелило? Корабль обнаружили? Можно ко второй фазе переходить?

Соня бросилась в спальню, подскочила к окну, дёрнула шпингалет, рванула раму на себя.

— Помоги… — прохрипели на кровати.

И тут она совершила роковую ошибку. Повернулась, только на долю секунды, посмотреть, кто просит помощи. И закричала от ужаса.

На кровати лежали близнецы Говоркины, приклеенные друг к другу руками и ногами какой-то белой пеной. Не люди, а чудовище из страшилок, которые рассказывали друг другу у костра…

Деревянная рама ударила в плечо, вернула чувство реальности. Прыжок, и она на подоконнике. Ещё прыжок, и уже в палисаднике. Два быстрых шага, забор, последний прыжок и свобода, а там…

А там мама. Её мама в какой-то странной одежде.

— Не убегай, — сказала она строго, взяла Соню за руку. Да так крепко, что не вырвешься. — Ты нам про ферму не рассказала. Сейчас всех собирать будем. Пора бы.

И повела её обратно в дом.

10. Кто-то должен пасть героем…

Глеба разбудили голоса, громкие и сердитые. Сначала показалось, будто ругаются на него. Фергер носился по каюте, что-то в спешке упаковывал.

— Пожар, что ли? — спросил Глеб.

— Хуже! Нашли нас!

— Кто? Наши в посёлке?

Ему не ответили. Дровер пробежал, выругался на незнакомом языке. Карма, похожая на привидение, переносила вещи с места на место.

Глеб, на которого никто не обращал внимания, юркнул в коридор. Покрутил головой, направился в рубку, где горели красным мониторы. Глянул на ближайший, и волосы на голове зашевелились от страха.

— Это они зачем… кто такие… почему они всех в кучу согнали?

Прибежал Фергер, подсоединил какие-то провода.

— Зачем они столько народа согнали в кучу? — повторил Глеб.

На мониторе темнели развалины церкви. А перед ней на поляне стояли на коленях люди, десятка два. Жители посёлка. И сторож с фермы, и близнецы, и Соня здесь. Соседи Глеба, даже учителя из школы. Все они с опущенными головами ждали, как пленные, своей участи.

А караулили их трое в масках. Белые лица, чёрные кружки вместо глаз, на щеках красные пятна, будто веснушки. В руках оружие странное. Ещё один, в такой же маске, стоял прямо перед монитором.

— Они их убьют? — испугался Глеб. — А вы ничего не сделаете?

— Мы не можем, — прошептал Фергер. — Если нас найдут, то не только вам, но и планете конец. Нельзя, нельзя, чтобы это случилось…

— Но там друзья, там живые люди, — взмолился Глеб, — у вас же много разных штук. И оружия, и костюмов. Можно сделаться невидимыми, открыть проход, ударить в спину, победить их!

— Нет у нас такого оборудования, нет оружия. Здесь в «Кармане» нет, на вашей планете нет. Оно всё далеко, где-то в родной галактике. Не дали нам его, когда из дома прогоняли. Прости, Глеб. Или посёлок, или планета.

— Тогда дайте мне оружие, дайте, выпустите! Я пойду драться с ними, раз вы не можете, раз убегаете…

В рубку ворвалась Карма.

— Чего мы ждём? Времени нет!

— Он что-то говорит, — ответил Фергер, указывая на монитор. Добавил громкости. Тишину тут же разорвал хриплый голос человека в маске:

— Карман-Карман, на связи туман! Повернись к лесу задом, ко мне передом! На счёт три нос утри. Или как говорят на этой планете? Экипаж «Кармана», я знаю, вы здесь, вы слышите меня! Выходите, открывайте свой пространственный проход и топайте сюда. У вас в сундучках то, что нам принадлежит. Отдайте и… мы не тронем этих клопов. А если нет…

Он махнул рукой. Другой человек в маске подошёл к сторожу с фермы, приставил оружие к его голове. Нажал. Расцвёл на поляне синий огонёк.

Сторож не упал замертво, но лицо его стало каким-то беспомощным, жалким и… детским.

— Они его в дурачка превратили, как Чаню, — простонал Глеб. — Да сделайте что-нибудь! Пожалуйста!

— Я считаю до пяти, — сказал человек в маске, — не могу до десяти, раз, два…

— Максимальная готовность, — скомандовала Карма.

Фергер схватил Глеба. Чтобы не помешал.

— Готов! — крикнул из коридора Дровер.

— Три, четыре…

— И… переноси нас, — скомандовала Карма.

Приборы пискнули, запахло дымом. На секунду всё погасло.

— Пять, — закончил человек в маске. — Давай близнецов!

Блац, блац! И Аркаша с Димычем превратились в дурачков.

Глеб бился в истерике, плакал, ругал Фергера.

— Отдайте! Отдайте, что они просят! Перестаньте! Там Соня! Там люди! Наши люди! Да не будьте вы трусами!

— Мы не можем, — сказала Карма, — отдать, что они просят. У нас этого нет. Больше нет. Дровер…

— Не получается перенести «Карман», — ответил он, — я всё делал правильно, но… проклятье… преобразователь, настройки, мало энергии, без Букволюда не пойму, не знаю…

Синий огонёк. Ещё один, на этот раз школьный учитель, превратился в дурачка.

— Я так долго могу, — предупредил человек в маске. — Хоть всю планету! Не верите?

— Я пойду, — с трудом проговорила Карма. — Я выйду туда. И скажу им… потяну время.

— Ты остаёшься, — тихо ответил Фергер.

— Они не знают, сколько нас в «Кармане». Я скажу, что одна. А вы… попробуйте ещё раз. Или подготовьтесь…

Она взяла что-то со стола, выскочила. Фергер за ней. Про Глеба снова забыли.

— И я с тобой, — закричал он Карме. — Всё равно там… мои.

Блац! Блац! Ещё в двоих выстрелили. И всё ближе к Соне…

— Скорее, — взмолился Глеб.

Она натянула скафандр. Взяла его за руку.

— Не прощаюсь, — прошептала Фергеру и Дроверу.

— Не прощаюсь, — повторили они.

Настроили проход.

— Как только окажемся там, беги к своим, — сказала Карма Глебу.

Он кивнул. Закрыл зачем-то глаза и приготовился к прыжку.

11. Но помирать, так лучше с боем

— Я расскажу вам о тех, кто прячется в «Кармане», — сказал незнакомец в маске. В сумерках лиц пленников не было видно. — Планета должна знать своих героев в лицо. Ты согласна Карма?

Она шагнула на поляну, выстрелила в воздух. Белый огонёк взмыл в небо. На секунду сделалось светло, как днём.

— Хорошая попытка, — засмеялся незнакомец. И выстрелил в неё.

Фергер заметался по рубке, как бешеный зверь.

— Ваши гости, те, что прячутся в своём «Кармане», обыкновенные преступники. Да-да. Воры, убийцы, махинаторы. Вот эта особа, которую я парализовал…

Он ударил Карму по рёбрам.

— Она похитила в родном городе прототипы нового оружия, уничтожила годы чужой работы. Обрекла на вымирание целый вид. Ещё есть Фергер. Да, сын плутониев, ты там, я чувствую.

Он вздрогнул, глядя на монитор. Застегнул зеркальный скафандр.

— Так вот, Фергер — убийца. Целый корабль наших наёмников отправил к праотцам! И только за то, что они выполняли свою работу. Пусть их работой и было разорение богачей. Но убивать? Зачем? Ах да, ещё есть Дровер, который отравил двух министров, Букволюд, чья намеренная ошибка обрекла на смерть сотни людей. Все до одного обитатели этого «Кармана»— преступники!

Глеб сидел рядом с Соней, что-то шептал ей на ухо.

— И сюда эти преступники попали, — продолжал незнакомец в маске, — только потому, что с родной планеты их изгнали! Посадили на корабль, выкинули, как мусор, в космос. Стёрли память о том, где находится родной мир. И корабль запрограммировали так, чтобы он не вернулся обратно. То-то же! Скажите…

Он повернулся к пленникам.

— Приятно вам теперь, когда узнали, что ваша цивилизация появилась благодаря шайке преступников?

— Драмагол, — простонала Карма, — да ты сам преступник.

Он снова ударил её. Фергер, стиснув зубы, заканчивал приготовления. Рядом настраивал проход Дровер.

— Может и так, — сказал Драмагол. — Судить меня будешь точно не ты. Но ты вместе с другими ответишь за то, что украла. И вернёшь!

Глеб тем временем шарил руками по земле.

— У нас нет… — начала Карма, но её перебили.

— Букволюд похитил, нагло и бессовестно взял мои реликты. Витры. Он знал, на что способны эти штуки. Он хотел вместе со мной создать жизнь. Совсем другую. Но обманул меня. Создал свою, эту вот жизнь, неугодную мне. Без меня. Но моими средствами. А я этого не люблю.

— Да пойми ты, Драмагол, не осталось витров, — ответила Карма. — Мы использовали их, чтобы возродить новую жизнь.

Незнакомец обвёл поляну рукой.

— Чтобы создать это всё, достаточно одного витра. Куда делись остальные?

— Остальные… оказались неудачными.

Фергер приготовился прыгнуть. Дровер просигналил. Можно открывать проход.

Драмагол стоял там и смеялся. Кружил над Кармой, как стервятник, и повторял:

— Неудачные, неудачные? Вы только гляньте, самые злостные преступники решили искупить грехи! Потратили почти всё впустую, а из последних крох зародили жизнь, такую же никчёмную, как они сами. Таки вырастили своих жуков в кармане с ядом! И всё это время защищали их, берегли. Для вас это были годы, для них миллионы лет. Жизни, развития, достижений! А я за пару мгновений превращу все ваши достижения в пыль, сделаю из планеты пустыню. Но ты, Карма…

Он склонился над ней.

— Ты этого не увидишь.

Тишину разорвал звук выстрела, слабый крик. Огонёк вспыхнул в темноте и тут же угас. Карма как лежала, так и осталась на земле, только серый дымок поднялся от её бездыханного тела.

Глеб вскочил на ноги, за ним Соня, следом и другие. Воздух задрожал, на поляну вывалились Фергер и Дровер.

— Кидай!

Пленники запустили камнями в захватчиков.

Фергер скрылся в кустах. Раз-два-три, дышать-дышать, не оглядываться. Сейчас важно не дать им всё уничтожить…

Блац! Блац! Закричал Дровер, кто-то из пленников.

Он прыгнул внутрь церкви, перекатился. Замер у стены. Блац! Блац! Только бы успеть! Включить резервную батарею, добавить нагрузки, ещё, ещё…

Внутренности развалин озарило ядовито-зелёное свечение, точно такое же, как при активации защитной системы. Корабль просыпался, но пробуждение его не сулило ничего хорошего.

— Перегруз! Перегруз! — предупредила система.

Один из захватчиков рванул внутрь, но не успел. Его отбросило ударной волной. Корабль будто чихнул, а после успокоился. Погасло всё внутри. И посёлок тоже погрузился в темноту, свет в окнах исчез, фонари на улицах моргнули, да перестали работать.

— Хорошая попытка! — крикнул Драмагол, приближаясь к развалинам. — Вырубили тут всё. И своё, и наше оборудование. На перезагрузку потребуется время, но куда нам спешить? Мы закончим. А ты…

Он навёл оружие на Фергера, которого отбросило волной.

— Будешь смотреть, как планета погибает. А когда на ней погибнет всё живое, умрёшь и ты. Не дали мне самому использовать витр, тогда я уничтожу то, чего добились вы. И ты, последний изгнанник, будешь смотреть на пепел этого мира…

— Не последний, — донёсся голос из кустов.

Появилась незнакомая фигура. За ней вторая, третья. Все они вышли на поляну, окружили захватчиков в масках. Из кустов выпрыгнул Чаня, местный дурачок.

— Букволюд, — тихо сказал Драмагол.

— Левый правым не помеха, — ответил он. И выстрелил из своей плойки.

12. Левый правым не помеха

— Ложись! — крикнул Глеб. — Сейчас начнётся…

Рядом проскочил Чаня, ударил в грудь захватчика, опрокинул его, вырубил сильным ударом. Сам пригнулся, побежал к развалинам.

С упавшего захватчика слетела маска. Соня вскрикнула, поползла прочь. У того не было лица, только белый овал, без глаз, ушей и носа. Овал то и дело искажался. Как кадры в киноплёнке, сменялись знакомые лица. Родители Глеба, его бабушка, мама. Даже Бубен, трус проклятый. Спрятался и не пришёл на помощь…

— Уходят! — заголосил кто-то из незнакомцев. — Двое уходят!

Чаня принёс на себе Фергера. Осторожно уложил его на поляну.

— Живой? — подполз к ним Глеб. — Живой?

— Пока да. Но долго не протянет. Надо его в «Карман», иначе совсем плохо будет…

— Пока система не заработает, проход не откроется, — прошептал Фергер. — Жаль, не смогли автопилот сделать, он бы быстрее загрузил. И Карма с Дровером не погибли…

— Лежи, — остановил его Чаня. Или Букволюд. Соня уже запуталась. — Ты сделал всё, что мог. Остальных догоним, не дадим уйти.

С дороги донёсся шум, будто там рычало огромное чудовище. Самосвал с фермы. Из-за поворота появилась жёлтая кабина, зажглись ярко фары, завизжали тормоза.

— Это что такое? — насторожился Букволюд, поднял оружие.

— Не надо, — завопил Глеб. — Это свои!

И в самом деле, самосвал затормозил, смяв кусты, застыл на краю поляны. Из кабины выпал белый, как мел, Бубен. Следом Сатана. Упали на колени, с трудом встали.

— Не смогли зилок завести, самосвал украли, — пропищал Бубен. — Мы там сбили кого-то. На дорогу выскочил, в маске, а мы и не успели затормозить, наехали. У них там грузовики! Это корабли? Мы колёса спустили всем, кроме одного. У того крепкие, зараза…

Внизу, в посёлке, засвистел вихрь. Поднялся в воздух корабль, который ещё минуту назад был замаскирован под грузовик.

— Букволюд, — позвала женщина из развалин. — Мы перезагрузили. И…

— Что там?

— Это корабль Драмагола, мы засекли сигнал. Ты поставил маркер?

Соня вспомнила хрустальный шар. И большую кабину.

— Это я, наверное, поставила, — сама своих слов испугалась. — Я не специально.

Букволюд улыбнулся, сказал женщине, чтобы вывела из строя электронику на корабле Драмагола. Если можно. Ему доложили, что можно. И электроника на корабле уже выведена из строя.

— Системы в «Кармане» активированы. Открываю проход.

— Букво…люд, командир, — прохрипел Фергер. — Это же ты нам тогда… открыл проход, когда мы Дровера спасали? Ведь ты, правда?

— Я бы открыл, если мог, — ответил командир. — Но это не я. Кто-то другой. Идём, будем тебя чинить…

Глеб помогал вести Фергера, Соня тоже шла за ними. Бубен и Сатана возились около самосвала. Остальные помогали пленникам, приводили в порядок тех, кому повредили голову. Близнецы переглядывались, ничего не понимая. Счастливые такие, может, и не вспомнят, что случилось.

— Они не вернутся? — спросила Соня. В ночном небе до сих пор белел след от корабля. — Эти в масках?

— Им незачем возвращаться. У нас больше нет витров, которые они искали. Не осталось больше яда. Только жуки. А если прилетят, чтобы вам навредить, мы отпор дадим. Уже вместе.

— А с нашими… родителями всё хорошо?

Букволюд, кряхтя, повернулся, глянул на посёлок:

— С ними да. Драмагол их не тронул, ни к чему это. Только облик их принял, чтобы вас в ловушку заманить. Не бойся. Как мама твоя? Помогли ей таблетки?

Соня почему-то залилась краской.

— Да… простите нас, это же из-за них всё началось, и так… закончилось.

Букволюд остановил её, взял за руку.

— Это бы случилось, рано или поздно. Потому мы и ушли из «Кармана», подальше от систем. Чтобы не навредить себе и вам. А Фергер и другие оставались… до последнего. Потому что нет автопилота, некому защищать, если все уйдут. Мы же почти такие, как вы. Только живём дольше. А в остальном похожи. С сердцем, желудком и тараканами в голове. Совершаем ошибки. Погоди, проход…

Они шагнули в темноту. Закружило голову, колени зачесались. А через секунду в глаза ударил яркий свет мониторов.

— Потому и старались мы смастерить автопилот, чтобы он всю работу делал, но как ни пытались, не получилось.

Вместе они прошли в медицинский отсек.

— И что сейчас? — спросил Глеб, когда уложили Фергера. — Вы нам память сотрёте? И сам посёлок сотрёте?

Букволюд не ответил. Закрепил какие-то трубки на голове Фергера. Вдруг сам он резко замер, побледнел, пробормотал что-то вроде «не может быть, не может» и скрылся в коридоре. Глеб пожал плечами, двинул следом.

Командир бегал в соседней рубке, от одной приборной панели к другой.

— Что-то случилось? — испуганно поинтересовалась Соня.

— Случилось, случилось, — эхом отозвался Буколюд. — Случился автопилот. Они же его смастерили, даже настроили. Но как? Неужели Карма… и ничего не сказала, так, тут левые в таком положении, а правые вот здесь, но невозможно, никак… хотя… левый с правым, левый с правым… Левый правым не… помеха! Ну конечно!

Он засмеялся, подхватил Соню, обнял, выбежал из рубки, вернулся. Виновато развёл руками.

— Простите, не сдержался. Но я не думал… это Карма, она довела мою схему до ума, сделала автопилот. И ничего другим не сказала. Не хотела, чтобы уходили. Может, боялась, что «Карман» сам не справится. Но он справился! Надо хорошенько его зарядить, и станет как новенький!

— И будет сам работать? — удивился Глеб. — Устранять эти, как их, угрозы?

— В том-то и дело! И нам не надо будет сидеть здесь и бояться, что мы вдруг в чём-то ошибёмся или забудем…

— И что же вы теперь делать будете? — спросила Соня. — Станете, как и обычные люди, жить там… у нас?

— Мы уже, — ответил Букволюд. — А «Карман» теперь сможет сам, без нашей помощи работать.

— И даже Фергер отсюда уйдёт? — насторожился Глеб. — Ему-то куда податься?

— Как куда? — сказала Соня. — Пусть у нас в посёлке остаётся. Много пустых домов.

— Зачем же пустой, — удивился Букволюд. — Пусть у родителей Глеба в доме живёт. Не против?

— Конечно, — обрадовался тот. — Будет и за ним следить, и за мной.

— И за посёлком, — закончила Соня. — И за нами, жуками!

Из медицинского отсека донеслось слабое «согласен…»

Букволюд подмигнул ребятам, нажал что-то на приборной панели.

И через секунду заработал автопилот.