Тайна Спящей Охотницы

Глава 4

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

С очередной коварной попыткой уничтожения Кита,

с героическими усилиями по его спасению

и, наконец, с неожиданной, но радостной встречей

с толпою зомби.

— Аркадий! — пораженно воскликнул полковник, и эхо отдалось чуть ли от самого будущего проспекта Мира. — Фу, напугал!

И так решительно двинулся вперед, будто забыл про Кита. Тому ничего не оставалось, как припустить почти наощупь следом.

— На ловца и зверь бежит! — радовался полковник.

— Это кто же теперь, по нашему времени, тут ловец, а кто зверь? — отвечал ему с едва заметной всевластной иронией голос из тьмы.

— Уж как скажешь, Аркадий! — принял любой расклад полковник, явно доверяя другу, как себе самому.

Откуда-то с боку, из промежутка между сараями или же прямо из ничего, возникла крупная фигура со старинной лампой, держа ее за ручку, как ведерко. По виду это был солдат, мало отличимый от тех, что отстойно расстреляли Кита на даче. Кит отстранился от него, «от греха подальше». Тот, впрочем, и сам не подошел, остался в сторонке, шагах в пяти.

Выглянув из-под прикрытия полковника, Кит увидел того, встречавшего — Аркадия. И аж попятился немного и струхнул: у того было поразительное общее сходство с командиром красных, приказавшим отвести «кадетского сучёнка за огород»: такой же черный, чугунный кожан, такие же дутые штаны с галифе, сапоги, фуражка на голове… Правда, этот был постарше, повыше, поуже в плечах, а главное — поинтеллигентнее: в очках и даже с бородкой клинышком. Кит помнил таких, революционного вида типов — он их видел в учебнике по истории и, мимоходом, на каких-то исторических сайтах.

Аркадий сунул папироску в рот и подал руку, поздоровался с полковником.

— Откуда ж ты тут взялся? — спросил полковник с еще не растаявшим удивлением.

Он явно успел перебрать в уме все возможные объяснения, и ни одно не подошло.

— Да слухи-то ходят, что в наше смутное время летает над Москвой какая-то шумная нечисть, — с тою же иронической улыбкой отвечал Аркадий. — А ты же знаешь, я всё привык проверять. Любой слух — дымок от какого-то огня. Я ведь, в отличие от тебя, по департаментам в мундире не расхаживал и подчиненных с папочками стадами не пас… Я по подворотням Хитровки мастер, по трущобам доходным…

— Ладно, ладно, Аркадий, не обижайся, друг мой старинный, извини уж, — поспешил перебить его покаянной тирадой полковник. — Давно не виделись. О многом заранее предупредить не мог. Сам знаешь, эти дела особой важности, доклад о них запиской к вам в Кремль не пошлешь.

Аркадий глубоко затянулся папироской, подумал, возникла пауза. Видимо, оправдания полковника были исчерпывающими.

— Ладно так ладно, — принял Аркадий. — Но с тебя, Лев, должок будет.

— Какой?! — удивился Лев Константинович.

— Так я ж тут, как мог, оцепил территорию для вашей посадки. Проверил, чтоб путейцев невзначай сюда не занесло… да и прочую сволочь. Так и полагал, что к ночи вернетесь.

— Ну, спасибо, Аркадий, не ожидал, — покачал головой полковник, и особой радости в его благодарных словах не слышалось. — У меня секретный запас отличной мадеры еще не иссяк…

Тут пресловутый Аркадий, наконец, обратил внимание на Кита. Он, конечно, видел его во время разговора с полковником и даже профессионально разглядел всего… И, похоже, ждал, что полковник с этого и начнет, с Кита то есть. Но не дождался. Наверно, именно поэтому заговорил о нем сам с некоторым небрежением, если не сказать — презрением:

— А что это за внучка ты за собой тянешь?

— Да вот сын генерала… Уберечь нужно, — уверенно, но скупо и уже другим, деловым, тоном сказал Лев Константинович.

Аркадий усмехнулся:

— Пока генеральские сынки будут щеголять в таких белых штиблетиках, мы сатанинское племя не одолеем.

Долбанные кроссовки! Надо было надеть сапоги, как Жорж велел, а то и грязи вокруг никакой нет, чтобы замазать, — зима настоящая в январской Москве восемнадцатого года, а не как в XXI веке, в эпоху глобального потепления и дикого трафика!

— А не тот ли это уникум, о котором ты мне проговорился год назад, за мадерой? — не дожидаясь поддержки своего грустного заявления, вопросил Аркадий.

Полным тормозом надо было быть, чтобы не понять, что он обо всем давно догадался или даже знал заранее из каких-то тайных донесений. Потому и оцеплением озаботился.

— Тот самый, — не замявшись, тем же деловым тоном, даже подпустив в него командирскую нотку, признал полковник: — Потому-то и надо уберечь, как зеницу ока.

— Ну, если от него толку столько же, сколько от этого князька с его летающим броненосцем… — снова как-то странно, чересчур критически усмехнулся Аркадий.

Полковник прямо содрогнулся:

— Ты и о нем знаешь?! Что, уже проследил, куда отвезли и где содержат?!

— Ты меня всегда недооценивал, Лёвушка, — еще более кислотно, хоть и приторно дружески усмехнулся Аркадий. — Это потому что титулярный сынок я, а не приват-доцентский, как ты… и вот как твой этот протеже, — указал он на Кита двумя пальцами, зажавшими дымящую пролетарскую папироску. — И ногти у меня были всегда грязные, не мог я с чистыми и лакированными, как у тебя, по Хитровке лазать. Прирезали бы… А ты нос воротил, когда я к тебе да с докладом.

Видно было, как он сильно обижен на полковника за тайные его, невероятные дела, о которых успел прознать, но — все еще слишком, слишком уж мало о них знал.

— Довольно тебе, Аркадий, — отмахнулся полковник. — У тебя ум был всегда проворнее моего и глаз острее… Потому-то я и сидел пнём в отделении.

— И на тебе, как на пне, чины и ордена, точно грибы, гурьбой росли, — не выдержал, брякнул, наконец, то, что давно в душе давил этот мутный Аркадий, судя по всему бывший легавый под прикрытием.

— Нашел самое время чинами и орденами биться! — вдруг резким и непререкаемым тоном начальника, отчитывающего своего подчиненного, прямо-таки рявкнул Лев Константинович.

Аркадий посмотрел на него, переменился в складках лица и улыбнулся — уже примирительно:

— Ладно, Лев, не ярись тоже, — шмыгнув носом, сказал он и бросил дотлевший окурок. — Мне ведь поболе надо знать, чтобы всюду увернуться. Кремль не Хитровка, и большевички — не шакалы, а крепкие волчары, нюх у них посильнее, чем у иных хитровских… Пошли. Карета подана.

И он сразу двинулся прямо на солдата с лампой. Тот развернулся и пошел в проход между сараями.

Проход был узким — пришлось идти гуськом. Кит шел замыкающим — и ему приходило в голову удрать: очень ему не понравился этот Аркадий. И только сейчас до него вдруг дошло, что он и есть тот «верный человек в самом сердце у большевиков», которым в «««Петровне»»» хвалился полковник…

Но куда удерешь? Где он, спасительный граммофон времени?

— Так что князь-то? — спросил на ходу полковник.

— Успел его перехватить, — донесся из авангарда голос Аркадия. — Сидит у меня в безопасном месте, чаи гоняет. Туда и едем сейчас.

— Он ранен вроде, — побеспокоился Лев Константинович.

— Пустяк, — откликнулся Аркадий. — Царапина. Водкой залили — и довольно. Пусть привыкает. Самая кровища — впереди ещё.

Кит вспомнил пророчество Жоржа о том, что суждено погибнуть ему на Гражданской войне. Скоро, очень скоро… Кита пробрало холодом до самых позвонков.

Встречное течение стен, тускло озаряемых лампой, кончилось. Отовсюду, со всех сторон, кроме тыла, пахнуло тёмным простором. Кит силился разглядеть хоть какую-нибудь Москву, но никакой Москвы в этой давней ночи как будто не было в помине! Был пустырь, на котором под ноги попадалась какая-то твердая мелочь, а иногда и не мелочь… Пару раз Кит споткнулся.

— Да вот он, «неизвестный предмет»! — весело воскликнул полковник.

Кит увидел, как впереди из тьмы выпростался старинный автомобиль — не та золоченая игрушка, на которой когда приехал за ним в школу князь, а длинная черная драндулета, гроб на колесах.

— Почему неизвестный? — выразил недоумение Аркадий.

— Да ведь мы тут садиться хотели! — сдержанно посмеиваясь, ответил полковник. — Выходит, едва не на голову тебе… Да, чутьё у тебя, Аркадий Петрович!

— Не жалуюсь, — буркнул тот. — Поведу я. Пусть твоя Зеница-Ока пока на заднем сиденье побарствует, а ты со мной садись.

Забрались в машину, внутри пахшую старым вокзалом, мазутом, углем и гарью еще сильнее, чем наружи.

Молчаливый солдат с тусклыми глазами, будто не отражавшими света, и неподвижным лицом — эдакий революционный зомби — сел рядом с Китом и сделал вид, будто он просто неодушевленный груз, неизвестный предмет.

Двигатель захрипел и застучал старчески, тронулись с места. Свет фар упирался во тьму и, казалось, таял в ней весь разом всего в нескольких метрах. С минуту ехали молча, сначала по ровной земле, потом вверх, по пологому склону… Развернулись куда-то.

— У меня здесь по дороге одно дело срочное есть, — как бы невзначай заметил полковник.

— Всё успеем, — обнадеживающе откликнулся Аркадий Петрович и добавил со значением. — У нас сейчас самое срочное дело — в самом центре, там, где я князька держу. Ты ведь сам о нем печешься, верно?

— Ещё как пекусь, — благодарно кивнул полковник. — Он нам еще ох как пригодиться может…

Аркадий Петрович поначалу не ответил.

А Кит все пытался обнаружить в окнах Москву. И чем больше он крутился, тем больше ему становилось не по себе. Вроде места должны были быть знакомыми, но никаких мест будто не было вообще. Не видно было домов, только где-то вдали помаргивали какие-то вялые, неэлектрические огни больше похожие на костры и костерчики… И еще справа впереди виднелся какой-то неопределенный и мутный источник красноватого сияния.

Вдруг Кит заметил справа край моста! Точно! Это же был Крестовский мост, дальше должен был быть Рижский вокзал, в это, чужое время называвшийся Виндавским…

Кит даже приподнялся на сидении и стал мучительно вглядываться вперед через правое плечо полковника. Хотя слева, между ним и Аркадием Петровичем, обзор был лучше, но прижиматься к немому зомби в шинели, который занял больше половины сиденья, чуть ли не лезть к нему на колени ой как не хотелось.

Да, очертания Рижского вокзала, похожего на раздавшийся в стороны теремок стали проявляться впереди, справа по борту… Но прямо по курсу… там тоже как будто не было никаких домов. Уж точно — никаких больших домов, которые в памяти Кита всегда вставали, как высокие ворота за Рижской площадью.

Москва была адски темной, пустой и чужой.

— Сомневаюсь я теперь, что пригодится, — вдруг подал голос Аркадий Петрович, будто ответ его полковнику поплутал по его мозговым извилинам так же, как недавно поплутали они между сараями. — То ли темнит он, этот князек. Божится, что нет на его пресловутом дирижабле никакого невиданного оружия… ни одной завалящей пушчёнки нет… Будто бы его батюшка-гений, затаившийся неизвестно где, никакого оружия никогда не изобретал в помине… и даже будто не способен на это… Вроде как только молнии — одну, другую — может выпустить эта бесполезная летучая громадина… и этот ваш летучий самовар — тоже. Молниями будто испугаешь большевиков! Фокусы, чудеса ваши — курам на смех, когда вся страна сгинула почище всякого иллюзиона с молниями!

«А ведь точно!» — только сейчас осознал и поразился Кит. Огромный подземный дирижабль «Лебедь» имел только одну опцию — защиты себя и всего человечества. Он был неуязвим, его задача была одна — войти, встроиться в нужную точку пространства, где можно было распустить энергетическое защитное поле, которое не пропустило бы подземный флот геоскафов маркшейдера Вольфа из будущего в минувшие века. Но на «Лебеде» не было никакого оружия, способного нанести смертельный удар… Даже по мухе! Хроническими пацифистами были князья. По крайней мере, старший князь и Лиза: главное, никого не убить в этом великом сражении с будущем… так, только если молниями попугать… Так, стоп! А чем тогда стрелял Жорж, догоняя Спящую Охотницу в будущем, в двадцать первом веке?! Что-то не сходилось…

— Сдается мне, что брешет князёк, — мрачно-свинцово проговорил Аркадий Петрович. — Какую-то царь-пушку они наверняка прикопали. Может, затевают сами Россией править, без нас…

«Ничего они не затевают! Нет у них сейчас оружия!» — чуть было не выпалил Кит… Но будет… если будущее представить прошлым.

И вовремя осёкся. Как бы хуже не сделать. «Не высовывайся там…» — вспомнил он отцовский наказ.

— Кто их знает… — мутно откликнулся на эти подозрения полковник. — Не пытать же его.

Аркадий Петрович хмыкнул и проговорил с сарказмом:

— В этом большевистском маскараде, какой нынче на мне, можно многое себе позволить. Для пользы дела.

Лев Константинович повернул голову к водителю и даже отстранился немного, будто чтобы видеть всего — в «маскараде».

— Как бы ты там с этими волками по-волчьи не завыл, человечий язык позабыв, — с укором пробормотал он.

Аркадий Петрович не ответил. Рулил.

Кит стал различать, но только по правому борту, какие-то дома… Вот даже узнал один — старый особняк с могучими атлантами, подпиравшими балкон. Прямо под ними горел костер, освещавший их посиневшие от холода торсы. У костра покачивались какие-то черные фигуры.

«Тут метро «Проспект Мира» должно быть», — подумал Кит.

Ага! Как же, метро! Садись и домой поезжай — всего пара остановок, а там то ли лес дремучий, то ли деревня на улице Космонавтов!

Что-то темное, большое пролетело мимо, слева — и назад. Кит успел ухватить взглядом — за хвост лошадь и какую-то громоздкую, бесформенную повозку за нею.

— Заверни-ка по соседству на Вторую Мещанку, — по-приятельски попросил полковник. — Как раз пути. Одно дельце закончить нужно.

— Какое еще дельце у тебя на ночь? — поинтересовался Аркадий Петрович.

— Да ведь все наши дела теперь только ночью делаются, — напомнил полковник, сделав ударение на слово «наши», — Тут как раз в одном доме Зеницу-Ока и ждут. Я сдам его и успокоюсь. Там безопасное место. Пересидит.

— Самое безопасное место сейчас у меня. Туда и едем, — твердо отрезал Аркадий Петрович.

Кит напрягся и затаил дыхание. А полковник не оробел.

— В Кремль что ли? — мрачно усмехнулся он.

— Почти в яблочко, — снисходительно ответил Аркадий Петрович. — Там, поблизости, имеется у нас наблюдательный пункт.

— У меня люди этого кадета ждут. Важные. Я в долгу перед ними… — как большие камни ронял, говорил полковник. — И тебе, неровен час, они пригодятся… Заверни сейчас, потом неудобно будет.

— У Кольца дом? — отрывисто спросил Аркадий Петрович.

— Да, — кивнул полковник.

— Там нынче целый день какие-то подозрительные эссерики шлялись… — сообщил Аркадий Петрович, — Как бы не засада на твоих людей… и на твоего бесценного кадета. И на тебя заодно… Подождут до завтра — все целее будут.

На этот раз ничего не ответил полковник. Только будто плечи у него приподнялись, и голова втянулась в плечи. Он застыл.

Кит уже не слышал тарахтения старомодного двигателя. Зато его сердце теперь бухало в ушах, точь-в-точь как запыхавшийся допотопный двигатель.

Машина стала объезжать какую-то остроконечную башню, торчавшую в темное небо, и после еще одного нехитрого виража Кит увидел впереди знакомую церковь, слегка подсвеченную парой костров. Снизу купола красновато светились, будто раскаленные… Тут должна была быть Сухаревская площадь. Только вся она была загромождена той башней, что осталась позади. Кит вспомнил, что такая вроде стояла давно, а потом ее снесли.

Только объехали башню, как вдруг, словно из засады, впереди двое выскочили с винтовками — едва не под колеса! И сразу штыки в лицо, вернее в лобовое стекло.

Аркадий Петрович резко тормознул, выругался и прокричал наружу:

— Сшибу ведь, олухи! Скользко! Никакой мандат разглядеть не успеете!

Двое с винтовками исчезли, а подошел другой, посолиднее, потыкался носом в развернутую бумагу, высунутую Аркадием Петровичем, прочитал почти по складам:

— Заместитель коменданта Кремля… — И тут же вернул бумажку резким движением, как предмет опасный для здоровья. — Прощения прошу, товарищ. Велено проверять всех.

— Не «велено», а приказано властью Советов, это — во-первых, — громко, назидательно ответил Аркадий Петрович, бережно пряча охранную грамоту за пазуху. — А во-вторых, правильно, товарищ. Революционная бдительность должна быть беспощадной!

И тронулся. Полковник оглянулся… будто на пост, а на самом деле — на Кита, вскинул брови и опустил — мол, не бойся, только сиди и молчи, не высовывайся — и, отвернувшись, веско усмехнулся:

— Эк, ты на ихнем наречии уже навострился!

— После Хитровки-то это всё — пустяк, — отмёл похвалу Аркадий Петрович. — Ты бы меня тогда послушал, да где уж…

Чем ближе к центру, тем больше было постов, и больше было костров, больших и малых, озарявших стены старых особняков и повально темные окна, то там, то сям усиливая пугающую черноту на месте выбитых стёкол. Кроме постов при кострах, горожан-прохожих никаких совсем не было на улице. Как будто все попрятались и сидели, не зажигая света и трясясь от страха. Адская была Москва, что и говорить! Как только люди пережили то время!

— Да уж Лубянка! — вдруг воскликнул Лев Константинович и завертел головой, будто проснулся и опомнился. — Уж не вправду ли ты прямо в Кремль нас везёшь?!

Мурашки табуном проскакали у Кита по спине: юмора не заметно было в догадке полковника.

— Чуток не в яблочко, — прямо с садистским удовольствием ответил Аркадий Петрович. — Но рукой подать.

Он свернул в какие-то переулки, выключил фары, попетлял как бы на ощупь, в одном месте уткнулся в небольшую горку-баррикаду из булыжников, чертыхнулся, дал задний, снова попетлял… и, наконец, уверенно заехал в какую-то подворотню, как в глухой гараж.

— Не засиживаемся, — предупредил он.

Пришлось шустро, но неуклюже протискиваться наружу из дверей, упершихся в стены подворотни.

— Лампу не зажигай, — приказал Аркадий Петрович солдату-зомби.

Голос его прозвучал тут в режиме стерео.

— Идите за мной по звуку шагов, — был следующий приказ. — В сторону не отходить — навернётесь.

Послышался резкий скрип ворот, их закрывал позади солдат-зомби.

Через несколько метров только по тем же звукам шагов, словно упавшим сверху под ноги, когда эхо, отдававшееся от свода, исчезло, Кит определил, что вышли из подворотни в кромешное пространство какого-то двора. Двор оказался совсем небольшим. Уже шагов через десять по прямой Аркадий Петрович предупредил:

— Теперь осторожнее… Тут лестница. Держитесь по стенке.

Кит, едва не обдирая ладонь об холодную и жутко шершавую стену, стал спускаться. Позади, наверху, истошно прохрипела закрываемая дверь.

— Черт, смазать надо, — пробормотал впереди Аркадий Петрович, будто самому черту и веля, вернее по-революционному приказывая товарищу чёрту немедля смазать предательскую дверь.

Путь вновь перешел на горизонтальную плоскость. Завернули, еще раз завернули… Кит заметил на слух, что солдата-зомби позади нет: видно, остался наверху, на атасе.

— Лабарданс! — резко выкрикнул Аркадий Петрович загадочное слово, и Кит догадался, что оно служило паролем — типа, свои идут, не стреляйте.

Прошли еще через одну дверь, Кит почувствовал густой запах табака, потом заметил проблески света… Открылась еще одна дверь, откуда уже пахнуло приятным теплом, и Кит оказался… где? Да на первый взгляд, и не поймешь — где. Вроде как на военном совете в тайной комнате какого-то таинственного замка.

Это был несомненно подвал, но подвал — роскошный: со старинными, но новенькими диванами с бордовой узорчатой обивкой, шкафом, буфетом и широким, круглым столом посредине, на котором были развернуты какие-то карты и схемы, кое-где придавленные к столешнице винными бутылками и одним графином с кристально прозрачной жидкостью. Всё было видно в том подвале при свете двух керосиновых ламп, всё кругом посверкивало таинственно — бутылки, какая-то посуда в буфете… и главное — пуговицы, пряжки и еще какие-то блестящие штучки на мундирах трех бравых офицеров.

«Белые!» — мелькнула мысль у Кита.

— Полковник Вышенский, господа, — совсем другим, то ли не своим, то ли как раз своим, благородно высоким голосом представил Аркадий Петрович главного, на первый взгляд, гостя.

Офицеры вытянулись, а Лев Константинович как будто стал выше ростом и раздался в плечах. Тут он оказался самым старшим и по званию, и по возрасту, и, наверно, решил, что — и самый важный по значению. Офицеры эффектно представились, пощелкав каблуками начищенных сапог: один капитан, два поручика.

— Право, поразительно до слез, — слегка дрожащим голосом произнес полковник, будто и в самом деле у него горло сжало. — Я уж два с половиной месяца родных погон не видал…

Кит и вправду не сразу заметил князя Георгия — так тихо, незаметно и без всяких погонно-пуговичных сверканий сидел он неподвижно на угловом диване и сам о себе знать не давал. У Кита, когда он столкнулся взглядом с Жоржем, так стукнуло сердце, будто дверь внутри души резко хлопнула от сквозняка и снова распахнулась. Он бы сейчас кинулся к нему… и кинулся было… но успел сдержаться, по тому же неподвижному взгляду и застывшему лицу князя вовремя догадавшись, что сейчас пиарить свою дружбу с ним не стоит.

— Надо же! В двух шагах от Кремля, захваченного красными бесами, такое роскошное логово! — все удивлялся полковник.

— Вы еще «архимандритской кельей» это подземелье назовите, полковник, коли бесов к ночи помянули, — с горькой усмешкой заметил Аркадий Петрович, также демонстративно скрывая свои неформальные и давние отношения с Аркадием Петровичем.

— Как вы тут только не угорите? — указал полковник на чугунную печку-буржуйку, стоявшую у стены и помаргивавшую огоньками за дверцей.

Сам он в эти мгновения словно принялся о чем-то очень напряженно размышлять, а вопросами будто отвлекал присутствующих от своего сосредоточенного вида.

— Так труба-то на улицу отведена, — с недоумением заметил Аркадий Петрович.

— А дым заметят… — все так же нарочито проявлял наивность полковник.

— Так постарались, чуть не на полверсты отвели, — ответил Аркадий Петрович.

— Это славно… — задумчиво проговорил полковник и взял одну из бутылок со стола. — И коньяк у вас славный… Что, прямо из кремлевских погребов сюда тихо носите?

Аркадий Петрович помолчал, переглянулся с офицерами. И видно было, как поджал губу, чуть прикрытую усами.

— Пускай-ка молодежь в соседней комнате пока покимарит, — проговорил он значительно. — А нам, Лев Константинович, пора и ваши, и наши дела обсудить… часы сверить.

И он сам отворил узковатую дверь в соседнее помещение, где было темным-темно. Пришлось дверь придержать открытой, пока там на небольшом столе князь не нашарил спички и, морщась от боли в раненой руке, не зажег толстую, уже порядком выгоревшую свечу на подсвечнике. Тотчас дверь закрылась, и молодежь осталась одна.

В этой комнате никакой роскоши не было, стояли гнутые стульчики у стола, а на нем, помимо подсвечника, — чайник на примусе и несколько чашек, кое-какие без блюдец, а одна даже без ручки.

Князь Георгий тронул закопченный чайник:

— Еще теплый… Почти горячий. Хочешь? — спросил он.

Идея еще попить чайку как-то сразу увяла. Киту было не до чая, а было тоже, как и Аркадию Петровичу, до секретных важных дел, а их с князем будто как раз для этого оставили наедине. Надолго ли? При свечке в темноте казалось тихо, уютно даже в окружении опасностей.

— Слушай, Жорж, — проговорил Кит не теплым, а как раз горячим, прямо кипяточным шепотом, подвинувшись поближе к князю. — Они не верят, что на «Лебеде» нет оружия. Думают, что ты… это… — Он хотел сказать «гонишь», потом «врешь», но не скажешь же такое князю…

— Брешу? — подсказал князь старинное словечко.

— Ну да, — кивнул Кит.

Князь сверкнул глазами, вздохнул.

— Это для меня — вовсе не новость, — с усталой злостью и грустью проговорил он тихо, но не шепотом. — Все озлоблены кругом, все готовы друг друга в клочья порвать. И свои, и чужие. Большевики рады были бы меня вздернуть, а эти… свои… пока просто ненавидят. Во-первых, за то, что Кремль одни юнкера защищали, пока с тысячу боевых офицеров слонялось по Москве в штатском и ожидало подмоги со стороны… то ли от Бога, то ли от Керенского… И почти все они, юнкера, там головы сложили… а меня с ними не было… Да я, признаться, и сам себя за это ненавижу, хотя и убеждаю себя каждую минуту, как молюсь, что держу другой фронт… Может, в историческом плане не менее важный. А во-вторых, ненавидят за то, что я им тут Лазаря пою про единственно мирное назначение «Лебедя».

— Кого поёшь? — не понял Кит.

— Так раньше говорили, в наши далекие времена, — усмехнулся князь Георгий. — Вру, то бишь, изысканно… Ну, что я могу поделать с тем, что у нашего гениального батюшки незыблемые принципы непротивления злу злом и, уж упаси Бог, убийством и разрушением! Ну, не желает он со своими изобретениями вмешиваться в текущий исторический процесс — и всё тут. Не переубедишь. «Мы, — говорит, — теперь вне времени и пространства, мы за всю вселенную отвечаем и ничью сторону в политике в мире земном принимать не должны». Вот так! Мол, отдать его главные изобретения людям — это посеять семена самой страшной войны, которую и вообразить нельзя.

Князь не то вздохнул, не то прорычал от бессилия.

— А я им, — он мотнул головой назад, в сторону двери, — ничем не могу помочь. Они тут окопались с грандиозной целью. Отсюда можно попасть в подземелье с ходами под Кремль. Там поговаривают, что весь костяк большевиков может переехать из Питера в Москву, подальше от фронта. Вот они и чают дождаться их и накрыть всю большевистскую «головку» на каком-нибудь заседании в Кремле. Бомбу взорвать… А я не могу им сказать, что ничего не удастся и что, наверно, они все погибнут. Тоже не имею права вмешиваться в исторический процесс со стороны, зная будущее… хоть и не в деталях. Да и не поверят они. Стрельнут, как пораженца и паникёра. Понимаешь?

Кит кивнул и губу закусил.

— Но ведь оружие на «Лебеде» сейчас есть, да? — тихо завернул своё Кит.

Князь стрельнул взглядом:

— Теперь есть. Одно. И только для одной цели… а вернее — мишени, — И тут же перевел разговор в другое русло. — А у меня вот отцовского дара изобретательства в помине нет. К великому, надо полагать, сожалению… Просто зло берет от беспомощности… При том, что в руках огромная махина… Я в предков по матушкиной линии пошел, а у меня там сплошь морские офицеры в роду… А вот в кого сестренка пошла, ума не приложу… По смелости — вроде в тех же маминых предков, а вот по воображению… только бесплодному… Лучше бы не было у нее никакого патентованного папиного воображения, а то боюсь, как бы в нынешней нервной обстановке умом не повредилась бы.

— С чего ты взял?! — тут же обиделся за княжну Кит.

Князь снова сверкнул глазами и противно покривился.

— Да есть пугающие признаки, — неопределенно заметил он.

— Какие еще признаки?! — Теперь и Кит был готов порвать князя в клочья, пусть и раненого.

Князь снова вздохнул, еще разок покривился и сделал обреченный вид человека, осознавшего, что отпираться поздно, чего уж там.

— Она тебе ничего про видение не говорила? — тишайшим шепотом спросил он.

— Какие видения?! — обомлел Кит.

— Да я сам не возьму в толк… — пожал плечами князь. — Она сбивается каждый раз, когда об этом вспоминает, глаза пучит, и рассказывает по-разному… То как про сон, то как про явь… И каждый раз…

Князь не договорил: что-то гулко загремело у господ офицеров, будто на пол тяжелый металлические предметы бросили. Оба повернулись к двери, потому как сидели к ней спиною. Подождали немного.

— Так что за видение? — спросил Кит, решив, что странный звук к опасностям отношения не имеет.

— Подожди, — поднял руку князь, как будто слух у него или же интуиция, или и то, и другое были острее, чем у Кита.

И верно: дверь открылась, и в проеме появился Аркадий Петрович.

— Заскучали, господа «юнкера-кадеты»? — спросил он с улыбкой беззлобной, но и не приветливой. — Выходите. Посмотрим обещанный иллюзион.

Князь вышел первым, за ним — Кит, недоумевая по поводу иллюзиона.

Сразу открылась тайна того короткого грохота: на полу около стола лежало оружие, вернее его массивные части. На вид пулемет. То ли раскуроченный-разобранный намеренно, то ли попавший в крутую переделку — к примеру, под прямое попадание артиллерийского снаряда или авиационной бомбы.

Было еще два изменения в подвале: появился еще один человек, на офицера не похожий, совсем невысокий, в каком-то бомжовом ватнике и драной ушанке, но чистый и бритый, и к запаху табака теперь примешивался запах машинного масла.

— Никита Андреевич… — вдруг солидно обратился к Киту Аркадий Петрович. — Так ведь вас по батюшке?

— Вроде того, — буркнул Кит.

— Ну, и воспитаньице у вас там, в генеральской семейке, — покачал головой Аркадий Петрович. — Такой ответ прямиком с Хитровки…

Он кивнул в сторону разваленного по полу железа:

— Видал такую игрушку, кадет?

— Нет, — честно признался Кит.

— Очень странно… — удивился Аркадий Петрович. — Даже на картинках?

— На картинке видел, — на этот раз честно соврал для пользы дела Кит. — Пулемет. Максим, кажется.

— Отметка неудовлетворительная… — снова с упреком качнул головой Аркадий Петрович. — Хреново учишься кадет. Как воевать будешь?

— А успею? — обозлился Кит.

Аркадий Петрович даже опешил. И посмотрел на полковника.

— Надо же как дерзит старшим этот уникум! — прямо воззвал он к участию. — Как нос задрал, как бравирует талантами.

И повернулся к Киту:

— Ну, тогда доказывай свое право дерзить. Покажи свой талант. Удиви… Вот тебе пулемет «Викерс» британского производства, а нашего уничтожения. Кости пулеметного расчета уже не собрать, кишки от стен и от тротуара не отскрести. А железо — вот оно. Доказывай, что уникум, требуй к себе уважения.

Поглядел Кит на этот военный металлолом — и такая муторная тоска его взяла, хоть топись. «Вот оно, началось!» — подумал он. Прадеда его так достали с требованием ремонта, производства и изобретения оружия, что, наверно, именно от этого всего он озверел и согласился в будущем на «зачистку» всей мировой Истории. Теперь и до него, Никиты Демидова, добрались. Этого и папаня весь год — теперь понятно — больше всего боялся! Начнут с пулемета, а потом, как в Сказке про Золотую Рыбку, начнут клянчить, угрожая, какую-нибудь супер-гипер-нейтронно-мегатронную бомбу!

— Может не получиться… — пробормотал он, придумывая, как бы все-таки слинять с «линии огня». — У меня, когда стресс, не получается.

— Нет, так дело не пойдёт, что бы у тебя там ни было… — покачал головой Аркадий Петрович. — Хоть ячмень, хоть почечуй… Тут такие авансы на тебя развели, столько афиш порасклеили. Всё! Цирк приехал. Все билеты проданы, зал полон народу, аншлаг. Не томи публику. Не зли ее, знай.

Кит глянул искоса на князя Георгия. Тот сидел самой Смерти бледнее, губ на лице, вообще, не видать.

Кит глянул исподлобья на Льва Константиновича. Тот только дирижерским взмахом бровей показал: делать нечего — раз уж попали, так колись, а там видно будет.

Господа офицеры покуривали, сидя на диванах, нога за ногу. Почтенная публика!

Тоска кончилась, началась злость. В кончиках пальцев начало зудеть и колоть. Фокусов захотелось — сейча-а-ас получите!

Кит сделал шаг к раздолбанному пулемету, присел перед ним на корточки… Вон она — искорка-звёздочка, точка сборки — замерцала. Сразу за помятой цилиндрической частью, на скошенной в бок части плоской. Оставалось только…

— Вы бы отошли немного, — сосредоточенно и злорадно предупредил Кит Аркадия Петровича, нависшего над ним с другой стороны пулеметных руин. — А то задеть может.

Тот хмыкнул, но всё же отошел от греха подальше и уселся в «партере» с господами офицерами.

Кит осторожно протянул пальцы к мерцавшей точке сборки… и вдруг впервые в работе с раскуроченными железками ощутил острый запах ржавчины, будто прижался к пулемету носом, а во рту — противный железистый привкус…

Искорка-звездочка вспыхнула — и от нее в стороны маленьким фейерверком разбежались крохотные искорки по всем деталям пулемета. Послышался тонкий, непрерывный электрический треск. В пальцах закололо еще больнее…

От первоначальной искорки вдруг раскатилась в стороны уже не россыпь огоньков, а — сплошное слепящее кольцо. Резко ударило в лицо залпом горячего воздуха… И все детали пулемета — длинный цилиндр с кривым «хвостом», части треноги, еще какая-то мелочь — всё подпрыгнуло, взлетело в воздух чуть не на метр от пола, и закружилось.

Кит обхватил голову руками, чтоб не задело, и отскочил назад, от греха подальше.

Части пулемета вращались с ускорением, будто подхваченные невидимым вихрем. Цилиндр поднялся выше, уже над столом, смахнул бутылку, стоявшую близко к краю. В гуще электрического и воздушного шума бутылка звонко хряскнула и разлетелась брызгами стекла и алкоголя… Тут же завоняло коньяком.

— Лампу убери! — гаркнул во всю глотку Аркадий Петрович.

Тип в ватнике храбро кинулся и спас поставленную на стол лампу. В тот же миг прямо-таки вспышка сверхновой затопила всю комнату. Ослепли все. И только услышали один короткий и основательный стук в пол… и звенящую тишину следом.

Кит знал, что будет, и поэтому закрыл глаза за пару мгновений до вспышки. Он и сквозь веки видел ее, будто ярко-белую стену, освещенную солнцем… И теперь он с веселым злорадством наблюдал, как промаргивается и трясет головами почтенная публика.

Фокус удался! Новенький пулемет «Викерс» гордо стоял там же, где еще полминуты назад валялся грудой металлолома.

Господа офицера повскакали с диванов и кинулись пощупать и убедиться. Капитан поигрался с оружием, пощелкал чем-то.

— Как с завода! — пораженно констатировал он, поднялся с колена и приподнял козырёк фуражки.

— Браво! — давя удивление усмешкой, проговорил один из поручиков и похлопал в ладоши.

Аркадий Петрович оставался как будто совершенно невозмутим… Он стал неторопливо доставать пачку папирос.

Полковник снял фуражку и вытер со лба крупные капли пота, сверкавшие звездами.

— Какой раз вижу, — эффектно, с тихой гордостью солгал он, — а всё равно дух захватывает. Это вам не красавицу в цирке распиливать и соединять…

— А Россию так же собрать сумеешь? — вдруг мрачно спросил Аркадий Петрович.

— Что?! — со смутным ужасом не понял Кит.

— А Россия нынче — такой же развороченный пулемет, — еще мрачнее объяснил человек в черном большевистском кожане, стоявший на фоне лощеных, сверкавших мундирами офицеров уходящей эпохи. — Ни на что не годна, как только споткнуться об нее в темноте и проломить себе лоб о брусчатку…

Кит так растерялся, что пробормотал что-то несусветное:

— Я не знаю, где у нее точка сборки…

И даже невольно попытался представить себе, сколько же надо кататься по стране, лазить по горам, по тайге, по болотам и, фиг знает, где еще, чтобы эту мифическую «точку» обнаружить… А что потом?.. А как вся эта шестая часть суши вырвется из планеты и закружится вихрем — что тогда? Магма изнутри попрет, как молоко из кастрюли. Атмосфере — хана! Кто, вообще, на Земле уцелеет, когда она, страна, на место вернется? Вот он — конец света! Лучше и не искать эту точку, а то вдруг… Лучше поскорее унести ноги из этого смутного времени, а то и вправду, ненарокомнаступишь на эту самую «точку сборки».

— Помилуйте, Аркадий Петрович! — пришел полковник Киту на помощь. — Кадет Демидов — не бог, в самом деле!

Аркадий Петрович постоял, помолчал… Казалось, он становился все тяжелее и тяжелее, наливался весь свинцовой тяжестью. И лицо у него становилось свинцовым, и глаза.

Он неторопливо закурил вновь, затянулся, и дым из него из ноздрей и рта стал выходить как бы без продува, сам собою… будто задымила у него душа.

Потом он повернулся к полковнику с жутким, зубодробительным скрипом — видно, попали под подошвы его чугунных сапог мелкие осколки бутылки на твердом полу.

— Так сколько, ты говоришь, большевики провластвовать могут? — задал он такой же свинцовый вопрос полковнику. — Полвека?.. Лет семьдесят? Полтораста?

Кит снова растерялся и глянул на князя Георгия. Тот тоже судорожно пошевельнулся и выпучил глаза.

Неужто полковник нарушил первую заповедь «рыцарей» Ордена Паровоза Времени: ни при каких обстоятельствах не выдавать тайн будущего непосвященным — тем, кто не участвует в великом противостоянии эпох?!

— Да вы не спутали ли меня с каким-нибудь прозорливым юродивым, что сейчас по Москве дюжинами шляются? А, Аркадий Петрович? — как бы с дружеской, но нехорошей улыбкой ковырнул полковник. — Или пророк Авель из времен екатерининских вам во сне привиделся в такой же, как у меня, куцей бекешке. — И добавил без компромисса: — Коли он, так меньше семидесяти лет не скосишь… такие дела.

Слабовато выкручивался полковник, но не без изящества.

Аркадий Петрович кивнул, приняв ответ.

— Выходит, только юнкер сумеет дожить… — кивнул он в другой раз, в сторону князя Георгия. — Коли очень постарается… да вот этот ваш уникум, этот-то вернее дотянет…

Он вновь повернулся к Никите, на этот раз избежав отвратного скрипа.

— Что ж, тогда стоит нам поберечься, без толку на рожон не лезть, — выдал он решение, которое и было залито в него свинцовой тяжестью, и вот теперь, когда тяжесть приняла форму и остыла немного, ее можно было вынуть наружу.

Он еще раз вперился в Кита, а потом медленно опустил взгляд, будто измеряя его рост на глазок. И конечно же, поизучал кроссовки с таким видом, будто подозревал, что именно в них заключена та таинственная сила.

— Вот что, кудесник, любимец богов, вас довезут на Вторую Мещанку мои люди, — сказал он, наконец. — Так надежней будет и безопаснее.

— Мои люди, которые его ждут там не дождутся, ваших людей не знают, — подал столь же решительный голос полковник.

— А вы, Лев Константинович, пароль ему оставьте… — резко повернулся Аркадий Петрович к полковнику, — да и записочку можно для пущей надежности… А сами пока останьтесь здесь. Так, опять же, вернее «посылочка» дойдет. У моих людей мандаты надежнее… да и лица для всей этой сволочи — надежнее всяких мандатов. — Ясно было, что вместо «мандатов» он имеет в виду холеное, породистое лицо полковника, чуждое наступившей эпохе, да и выправку его заодно. — Вмиг на извозчике нашем доставят. Да и поговорить нам с вами о будущем надо бы поподробнее, на часы не поглядывая. Разве не согласны?

— Твердо убедили, — не раздумывая больше, тактически верно решил полковник. — Кто повезет?

— За старшего Степан. — Аркадий Петрович указал через плечо большим пальцем на бомжеватого незнакомца в ватнике, державшегося, однако, не робко, по-свойски. — Второго вы видели. Он любую шайку раскидает. Да все марьинорощинские его знают, там их вотчина.

— Пожалуй, и вправду надежно. Благодарю, — Коротко, по-деловому ответил полковник и решительно подошел к Киту.

Он достал и протянул ему длинный, допотопный ключ. Правда, отнюдь не ржавый.

— Вот, Никита Андреевич… Звонить не придется, звонка там нет. И на стук открывать не будут… — предупредил он. — Но стукнете — два удара вместе, один отдельно… — Тут полковник подмигнул так, что сразу стало понятно: стучать не надо уже потому, что квартира пуста. — И сразу, не раздумывая, отпирайте ключом. Вот еще спички… — И шуршащий коробок оказался в другой руке у Кита. — Пригодятся на лестнице, там темно, всякое может быть набросано. — Он снова незаметно подмигнул, намекая, что спички как раз больше всего пригодятся в пустой квартире. — Ваши вещи найдете, не особо трудясь… Они в буфете, внизу. А пароль вы сами знаете. Ну… Всё уяснили?

— Да, — многозначительно моргнул Кит обоими глазами.

— Тогда вашему батюшке-генералу кланяйтесь, когда до него доберетесь, — сказал полковник громче и заговорщически улыбнулся.

И Кит вспомнил старинное слово и с удовольствием произнес его:

— Непременно, Лев Константинович. Благодарю вас.

— Ну и… — сказал полковник.

Кит не понял.

— Адрес-то не забыли спросить?..

Адресок явки полковник произнес, чтобы слышал и «ватник».

— А теперь прощайте, Никита Андреевич. Бог с вами.

И полковник подал Киту руку, отметился в его памяти крепким рукопожатием, а потом тоже, как не так давно княжна, перекрестил Кита.

Тут же подошел и князь Георгий, прижимая правую, раненую руку к животу. Внимательный Кит протянул для рукопожатия свою левую, но Жорж вдруг крепко взял его здоровой рукой за плечо, немного повернулся к нему боком и притянул к себе, а потом быстро залез левой же рукой в карман своей шинели и как бы скрытно переложил в карман к Киту что-то тяжеленькое. Кит догадался и похолодел еще на пару градусов: револьвер!.. Красные, конечно, отняли оружие у князя, когда захватили его на даче, но всемогущий большевик-оборотень Аркадий Петрович сумел вернуть.

— Будь начеку! — шепнул князь Киту в ухо.

— А то, — пообещал Кит.

— И не робей, — по праву старшего дал князь еще один наказ. — Если что, сразу доставай, а достал, сразу стреляй, не мешкай… Знаю, трудно в людей стрелять. Но здесь война всех со всеми. Время такое, страшное, лучше бы в нем не жить никому… Не выстрелишь — может статься, потом и маму не спасешь, простая арифметика. Понял?

— Понял, — кивнул Кит, холодея еще сильнее.

— Тогда всё. С Богом! — сказал князь и так же боком, сберегая стреляную руку, приобнял Кита.

С остальными господами нового, восемнадцатого года Кит простился издали.

Дальнейшие перемещения происходили в обратном порядке: темный коридор, повороты, лестница наверх, маленький двор, словно большая и пустая комната без потолка, подворотня…

Степан-«Ватник» шел сзади. В подворотне с трудом протиснулись мимо автомобиля, который на всякий случай играл еще роль баррикады. За воротами к ним присоединился солдат-зомби. Он пошел впереди, и получалось, будто Кит идет под конвоем. У него и вправду мелькнула мысль, не опасается ли Аркадий Петрович, что он удерет. Куда удирать-то… если только не проснуться бы прямо сейчас дома, осознать, что всё это было просто ночным кошмаром… и, еще не открывая глаз, с удовольствием представить, как обалдели конвоиры там, во сне, когда он вдруг исчез…

Темные переулки сильно напоминали те же подвальные ходы, только пошире были. Шли прямо, завернули, шли прямо, опять завернули… И вдруг перед Китом распахнулся странный белесый простор внизу. Только когда он различил справа переброшенную через простор полосу моста, он сообразил, что прямо перед ним Москва-река, за которой ночное небо оседало и сгущалось очертаниями темных зданий. Москва казалась необитаемой, брошенной, как в апокалипсическом кино!

Никакого обещанного извозчика Кит тоже не приметил, но это поначалу не встревожило его.

Они пересекли набережную, подошли к самому мосту, но двинулись не на мост, а, можно сказать, — наоборот. Солдат-зомби резко свернул влево и вниз — прямо на длинный, пологий спуск к реке, тянувшийся вдоль по склону. Вот тут Кит уже начал… что? Что-то! Скажем прямо по-нашему, как есть, — очковать, вот что!

«По льду, что ли, на другую сторону надо идти? — подумал он. — Ни фига себе, прогулка, сдохнуть можно!»

В принципе такая «прогулка» была объяснима: на мосту все видны издалека, мост легко простреливается отовсюду.

Кит вгляделся в сумрак: впереди, у самого берега, что-то темнело на белой поверхности заснеженного льда.

«Лодка, что ли? — мелькнула еще одна мысль, тут же сожженная следующей: — Какая лодка! Зима же!»

Что-то нехорошее, некомфортное стал чувствовать Кит… будто на спуске он, не доходя еще до реки, стал уже погружаться в какую-то невидимую, нехолодную, как бы неощущаемую воду, которая, однако, стала тормозить его движение и мягко, но властно сжимать его тело, поднимаясь все выше и выше — к горлу… и вот уже стала давить на горло… Невольно Кит даже вытянул голову вверх… Невидимая вода не поднялась выше, когда спустились донизу, но легче не стало.

— А куда это мы? — не выдержав, спросил Кит.

— Не боись, — услышал он позади уже знакомое нехорошее словцо, сказанное с такой же знакомой нехорошей звенящей веселостью. — Дойдем, куда надо.

Вдруг наверху, позади, послышался шум резкого движения и следом визг тормозов.

— Что за… — выругался Степан и шумно сплюнул.

— Эй, товарищи! Погодите! — раздался окрик полковника, Льва Константиновича.

На берегу произошла явно незапланированная задержка.

— Что там еще? — хрипло, негромко выкрикнул Степан.

Кит, тоже повернувшись и задрав голову, увидел наверху, у въезда на мост, тот самый, длинный автомобиль Аркадия Петровича и две фигуры — полковника и князя… Мыслей по поводу их появления в начавшем отмерзать мозгу Кита не возникло никаких.

— Глотов дал отбой! — крикнул полковник. — Возвращайтесь назад!

Он уже резво, как мог в его возрасте, но осторожно, чтобы не поскользнуться, спускался вниз. За ним молча, почти вплотную поспевал и князь.

— Он дал приказ мне, — жестко, железно отвечал «Ватник». — Он, пускай, и отбой даст, а вас я знать не знаю.

— Я старший по званию! Разуй глаза, образина! — рявкнул полковник, уже завернув на берег и стремительно приближаясь. — Я тут приказываю! Отбой, говорю!

— Тяни! — вдруг крикнул «ватник», обернувшись.

И Кита вдруг рвануло за шиворот назад, прямо к реке — только новенькие его кроссовки взвизгнули по прошловековому снегу.

Кит не успел сообразить, что происходит, как перед ним сверкнуло дважды в руке полковника и раздалось два выстрела. Он успел увидеть, как Степана толкнуло навзничь, и сам он, Кит, в то же мгновение повалился на спину, а спиной — прямо на солдата-зомби, смягчившего падение Кита.

Солдат-зомби страшно и тряско зарычал под ним. Кит рванулся было вверх, но не тут-то было — солдат-зомби всё так же крепко держал его сзади за ворот кадетской шинели.

В следующий миг полковник склонился над Китом:

— Руку!

Кит подал, и полковник дернул его вверх так, что застегнутая шинель больно надавила на горло. Зато Кит вырвался из страшной руки, а солдат снова мучительно зарычал, словно монстр, упустивший добычу.

— Живо уходим! — простужено крикнул полковник.

Кит еще успел бросить два взгляда назад. Один — на солдата: тот жутковато ворочался на снегу, пытаясь подняться, но уже ясно было, что не поднимется никогда. Второй взгляд — дальше: то, что Киту издали почудилось лодкой, оказалось продолговатой, недавно пробитой прорубью… Вот оно что!!!

Мерзлые иглы вонзились со всех сторон в Кита, будто он и вправду оказался весь в ледяной воде…

Он опрометью бросился прочь от берега, перегнал и полковника, и князя, первым выскочил наверх, к автомобилю и повернулся к догонявшим.

Полковник словно помолодел, к нему вернулись сильные, уверенные движения, лицо как бы горело темным пламенем, как раньше, когда Кит увидел его впервые.

— В авто! Назад! — столь же сильно и властно выдохнул он с паром приказ и через пару мгновений зверским рывком хлопнул дверцей у водительского места.

Но мотор затарахтел, чихнул громко и вдруг заглох…

Полковник натужился снова завести его. Тщетно!

— Заглох, мать его! — по-простецки прорычал он.

— Дайте мне! — крикнул князь.

— Сидеть! — отрезал полковник.

Но князь уже выскочил наружу.

— Лучше я! — крикнул Кит и тоже выскочил.

Его трясло… он будто всё еще тонул в ледяной воде… Все в глазах расплывалось, как под водою. Он окинул взглядом весь автомобиль, как огромное темное пятно, но никакой «точки сборки» не увидел… Надо было срочно подавить в себе дикий ужас перед тем, что не успело случиться. А еще — двумя смертями, впервые случившимися у него на глазах. Надо было подавить эту трясучку. Ведь он был способен собраться в экстремальной ситуации! Собрался же тогда в падающем самолете! Но! ТОГДА он думал не о себе, не своей смерти испугался, а — Лизиной!.. О маме, о маме надо теперь думать!

Кит тряхнул головой. Зашумело в ушах… Нарастающий шум послышался позади. Он оглянулся… Пасть переулка, откуда Кита вывели к реке, изрыгнула четырех человек. Ясно, куда они бежали тяжело и мощно.

Где же эта «точка сборки»?! Впервые Кит вдруг как будто весь наотмашь обессилел… Или просто горючее в баке кончилось?

Полковник выскочил наружу.

— Видать, от судьбы не уйдешь! — хрипло выдохнул он. — Живо чешите на Софийку! Князь уводи! Я их задержу!

Теперь уже обе руки полковника оказались заняты револьверами.

— Быстро за мной! — гаркнул князь Киту высоким голосом.

— Может, еще успею… — промямлил Кит.

— Вали отсюда! — гаркнул полковник с такой мощью, что Кита будто подбросило.

Не прощаясь, он помчался за князем, который уже бежал через мост быстро, но неловко, при этом прижимая одну руку другой.

Позади громко защелкали выстрелы.

Кит старался бежать так, чтобы еще и прикрывать собою, хоть немного, князя Георгия.

Уже перевалили на вторую половину моста, когда донесся голос полковника:

— Не поминайте лихом, Никита!

Кит невольно остановился и глянул назад. Погоня убралась куда-то в переулки, палила из-за углов. Полковник отстреливался под прикрытием автомобиля… Но оттуда, сверху, по улице, что вела на мост прямиком, уже тоже бежали к машине какие-то люди. Явно не на подмогу к полковнику.

Кит рванулся дальше.

С моста они с князем побежали направо, вдоль по набережной…

Кит вдруг заметил, что стрельба позади подозрительно стихла… Он было подумал о худшем, но — не успел. Князь резко остановился, так что Кит чуть не врезался ему в спину:

— Подожди секунду, — страшно запыхавшись, просипел князь Георгий. — Дух переведу… И отдай мне револьвер.

Он от бега по морозцу почему-то не покраснел, а еще сильнее побледнел, чем напугал и так припугнутого, как никогда, Кита. Лицо князя блестело, будто маслом намазанное.

Кит вытащил револьвер, отдал князю… И невольно глянув через реку, весь остолбенел.

Там, за рекой, стоял Московский Кремль, подсвеченный кое-где снизу адскими кострами, а выше — мутным светом в Большом дворце. Но какой Кремль!

Память Кита подсказала только одно, знакомое: полуразрушенный Хогвартс в «Дарах Смерти»… Но что там спецэффекты в 3D, хоть и за сто миллионов долларов, на экране в темном, уютном, теплом кинотеатре! Тут вокруг была в жутко холодном, ночном реале родная Москва, будто покинутая людьми и заселенная-захваченная жуткими зомби… Москва и Кремль, подпаленный кострами каких-то варваров снаружи и внутри. Кремль с разбитыми во многих местах стенами, со снесенной верхушкой одной из башен, с черными кариесными дырами в зданиях… И эти костры, костры внизу и наверху, как не один, а множество глаз Мордора из другой — крутой и местами страшноватой сказки!

— Ну, ж-жесть! — не сдержался Кит.

И только сейчас заметил, что зубы у него мелко стучат.

— Вперед! — скомандовал князь.

Они снова побежали, И Кит несся, невольно сворачивая шею, не в силах отвести взгляда от жуткой и совершенно реальной, никакой не 3D, а просто Мега-D-картинки… И споткнулся! И поскользнулся! И растянулся, проехав вперед на пузе по скользкой и крупно-пупырчатой мостовой… Тут уж точно не о себе любимом подумал Кит.

«Коммуникатор!» — полыхнуло в мозгу.

Еще не встав, а только поднявшись на колени, он судорожно выдернул коммуникатор из глубины души… Цел!

— Стой там! Стрелять будем! — донеслось до звенящих ушей Кита уже не сзади, а спереди.

Кит глянул: всякие шинели бежали по Софийской набережной уже навстречу. Обкладывали гады со всех сторон!

Князь развернулся, подбежал к Киту, тяжело дыша:

— Уходи туда, — указал он. — Ты нужнее меня!

Теперь лицо его стало красным, а глаза — обреченными.

— Я их задержу! Быстрее!

Безумная мысль… но единственно спасительная взорвала мозг Кита.

— Погоди!

Князь уже выхватил револьвер…

Трое с винтовками уже были в полсотни метров от них, когда он включил запись, сделанную в самолете…

Коммуникатор хрипло и тоненько запел, как крохотный граммофон без трубы… «Последний рейс»! Неужто и вправду последний?!

— Что это?! — обомлел князь, уже, видно, полагавший, что Кит чешет прочь во все лопатки.

Кит вскочил, развернулся спиной к опасности, когда до бежавших к ним «винтовкам» оставалось не больше тридцати метров, и вытянул руку вперед.

Сиреневые снежинки… нет, не снежинки, а звездочки вдруг замерцали в воздухе… И вдруг они будто слились в сиреневое полярное сияние, возникшее прямо на земле, а не в небесах. Молниевые разряды побежали с краев сияния к центру…

— Бежим! — крикнул Кит, не оглядываясь, а только слыша нараставший стук сапог по мостовой.

— Стая-а-а-о-о-оть! — донеслось сзади, вытягиваясь в протяжный низкий тон.

Кит рванулся вперед и зажмурился. Ослепительно полыхнуло сквозь плотно сжатые веки.

…И вдруг в уши ударил чумовой готический рок.

Кит распахнул глаза и увидел… Что? Кого?!

Толпу зомби — вот кого! Это были практически настоящие зомби — зубы веником, кожа — тряпочками, кровь из глаз… Но только это были уже родные, свои в доску зомби!

Князь налетел на Кита сзади. Ахнул, шарахнулся и вскинул револьвер.

— Не стреляй! Свои! — завопил Кит, срывая голос.