Тайна принцессы

2. Мокрое место

Аджай

Ранкус

— Прекрати истязать себя выпивкой. Ты не пьянеешь, забыл? — забираю у друга стакан с виски.

— Не мешай мне поддерживать имидж плохого парня!— Не обращая внимания на меня, он откручивает крышку и пьет с горла.

Да...от скуки здесь хоть пей, хоть вой...Но у нас задание государственной важности, поэтому приходится тратить свою жизнь на общение с маргинальными слоями космического общества и быть главными стражами контролируемой преступности.

— А я уж было подумал, что ты решил выручку бару сделать. Барменша с тебя глаз не сводит.

— Да? — наконец, отвлекается он и смотрит в сторону орийки, выставившей на показ все свои четыре груди, но тут же теряет интерес. — Не заметил.

Залпом осушает бутылку и жестом требует принести еще.

— Притормози, дружище. Тут дело одно намечается, — сажусь за стол напротив скучающего омрада и жду, когда барменша унесет свою пышную задницу обратно за стойку.

— Знаю я твое дело. Опять кобольдов по пустыне гонять. Надоело.

Тут Нур всецело прав. Много лет назад, после тайной встречи с императором Ману-ра, мы были назначены агентами межпланетной разведки. В наши обязанности входило собирать информацию о преступных кланах, но в их ряды не вливаться. Поэтому которое десятилетие мы изображаем отпетых головорезов-одиночек, готовых на любое задание.

Зарекомендовали мы себя с самого начала, как серьезные ребята, поэтому вскорости высшие стали доверять нам такие дела, о которых своим было знать не нужно и даже опасно.

Поначалу мы, проникшись патриотизмом, со рвением выполняли задачу, но в последнее время все сильнее стала ощущаться тщетность бытия, и хочется простого человеческого счастья. Которого, видимо, мы не заслужили. Наше солнце, так и не нашлось.

Мы осознаем возложенную на нас честь служить родной планете, но, видимо, возраст берет свое. Хочется тихих семейных вечеров, жарких ночей и неторопливых завтраков с шерай-ей. Хочется отдавать любимой женщине всего себя, а накопленные богатства бросить к ее ногам. Здесь же, кроме как на выпивку, их и потратить некуда.

А выпивка, кстати, полное дерьмо. Благо нас не берут яды, иначе сдохли бы давно от этой бурды.

— Так что там с кобольдами? — обреченно вздыхает Нур, с отвращением отодвигая от себя бутылку с пойлом.

Весь вечер возимся с пустячными разборками банд, не поделивших территории, зато получаем информацию об обнаруженных ископаемых на заброшенном спутнике. Возвращаемся на базу молча, каждый думая о своем. Но я уверен, что это наше «свое» вполне себе общее. Хочется возвращаться не в бездушный мотель, где в холле тебя ждут проститутки, а в уютный теплый дом, где с улыбкой встречает шера-йя. И дети.

Паркуемся на подземном этаже гостиницы, покидаем катер и не говоря друг другу ни слова, идем к лифтам. Стоит войти внутрь кабины, как в глубине бетонной подземки слышится стук каблучков.

— Мальчики! Придержите лифт, пожалуйста! — от голоса разбитной шлюхи коробит, но еще больше раздражает это ее «мальчики». Уж на кого, но на мальчиков мы явно не тянем. Две с половиной сотни килограмм живой мышечной массы на двоих, заросшие бородой морды и зашкаливающий уровень тестостерона, который приходится сжигать в спортзале, да на вылазках. Пачкаться о дешевых девок брезгливо – уважение к себе и своему выбору сильнее животной тяги сношаться.

Нур издает нервный рык, но двери все же останавливает.

— Ох! Благодарю вас! — в белой, видавшей виды шубе в пол, на высоких лаковых ходулях убийственно красного цвета и с такой же помадой на губах в лифт вбегает еще одна шлюха. Мало их здесь пасется, новенькая пожаловала.

Нажимаю кнопку нашего этажа и отхожу дальше, оставляя пространство надушенной едким сладким газом девице. Та чавкает жвачкой и жеманно косится на нас, и как только двери закрываются, а лифт трогается, она касается кнопки стоп.

— Начинается...— обреченно вздыхает Нур, ненавидящий непристойных женщин. А они его, как ни странно, любят. Даже после часовых лекций о живописи и философии. Да-да, он и просветителем иногда от скуки подрабатывает.

— Дело есть! — девка меняется в лице, резко стаскивает черные очки на пол-лица и достает из кармана шубы пачку налички. Мотельной шлюхе столько за всю жизнь не заработать.

Вопросительно поднимаю брови, а руки скрещиваю на груди, давая понять, что брать деньги не собираюсь. Пока.

— Отсосать надо? Ладно, — мгновенно садится на колени и, облизав губы, тянется к моему паху руками.

Успеваю перехватить ее за локоть и заставляю подняться. Медленно, глядя ей прямо в глаза, наклоняюсь к женщине, попутно отмечая ухоженность волос, гладкую кожу на лице, идеально ровные белые зубы. Эта девица явно не та, кем хочет казаться.

— На что еще ты готова ради этого дела? — хриплю ей на ухо больно сжимая костлявый локоть пальцами.

— На все! — смело отвечает та, с вызовом глядя на меня.

— Жалуйся! — чуть ли не зевая, говорит Нур, опираясь плечом о ржавую стену кабины лифта.

— Человека одного убрать надо, — меняет тон на деловой и высвобождает руку из захвата.

— Чем не угодил? — насмешливо щурится Нур, не меняя позы.

— Тем, что родился! Этой информации вам достаточно!

Порывшись в карманах, девица достает обломок черного камня и, держа его двумя пальцами, смотрит на просвет.

— Это вам поможет найти объект.

— Каким образом?

— Разберетесь на месте, — подбрасывает камень, проверяя мою реакцию, и я нарочно его упускаю, но подбиваю краем ботинка, и тот рикошетит в руки Нура.

Женщина с трудом сглатывает, испугавшись за целость ценного булыжника, но наш безобидный розыгрыш не комментирует.

— Как только объект будет обнаружен, уничтожьте его, — она цедит эти слова сквозь зубы с такой ненавистью, что те вот-вот раскрошатся.

— Кислота, удушение, огонь? Яд, может быть? — перечисляю варианты я, в уме пытаясь прикинуть, с каким делом связана месть. Ведь сумму эта женщина готова заплатить немалую, тут не личные распри, тут нечто более серьезное.

— Все равно! Но объект должен быть умерщвлен вами в первую же минуту вашей встречи. Это все!

В ее руках появляется уже знакомая пачка денег и следом за ней вторая. Она подбрасывает их по очереди каждому из нас, и уже без фокусов ловим их, тут же проверяя на подлинность. На одной из купюр замечаю номер для связи, на который нужно будет прислать отчет.

— И где искать объект? — уточняю я.

— А это ваши проблемы, мальчики.

Нур снова издает хрип, а девица, высокомерно хмыкнув, нажимает на кнопку подземного этажа. Разворачивается к двери и, не обернувшись, выходит, проскальзывая в открывающуюся щель.

— Интересно...

Не имея привычки обсуждать дела вне дома, где есть вариант быть услышанными, молча поднимаемся на лифте. Холл мотеля, обычно кишащей продажными девками пуст. Нет вони от смеси духов и травы, которую они пьют в ожидании клиентов. Вымерли от венерической чумки что ли?

Переглядываемся, но продолжаем идти молча, пока не замечаем знакомого агента. Он несколько раз подгонял нам работу, причем, весьма недурную.

Вечно молодящийся бригиец подрывается с ободранного дивана, коими заставлен весь холл, и быстрым шагом идет навстречу, нервно подергивая глазом. На нем как обычно куча дерьмовых фенечек, правда, на этот раз кольца в носу нет.

Приблизившись, он не говорит ни слова и лишь взглядом просит идти за ним. Идем.

Нур прячет камень во внутренний карман и внимательно наблюдает за подергиваниями бригийца. Похоже, дело серьезное, раз он так напряжен.

И скоро становится ясно, почему. В коридоре вдоль стен выставлено десять человек охраны, вооруженных до зубов. У двери в номер стоят еще двое, и трое у окон в холле.

Серьезный подход.

Борзого вида лысый пацанчик, стоящий на дверях, делает к нам шаг и жестом приказывает поднять руки, чтобы проверить наличие оружия.

— Ты серьезно? — хочу придушить этого говнюка, но бригиец виснет на моем плече и скулит.

— Там очень серьезный человек. Умоляю вас, без скандала!

— Ну, если серьезный...

Едва сдерживаемся, чтобы не заржать с этого цирка. Нам не нужно оружие, чтобы уложить их всех, но знать об этом никому не нужно. Вот и приходится таскать с собой модные пушки. Опять же имидж.

Почуяв интересную работенку, Нур первым достает плазмор и впечатывает его в грудак лысому. Тот, устояв лишь благодаря поддержке напарника, скалится, но возразить не смеет.

Чтобы не нагнетать, отдаю ему свой плазмор уже более дружелюбно и даже улыбаюсь. Ну, если это можно назвать улыбкой.

— Без самодеятельности! — все же не обходится без указки борзого засранца, когда он впускает нас в темный номер.

— Мне порекомендовали вас, как лучших. Надеюсь, вы оправдаете мои ожидания.

Человек, стоящий к нам спиной и смотрящий в узкую щель между штор, говорит уверенно и спокойно, я бы даже сказал, с достоинством, вот только его попытка унизить нас портит все впечатление.

— Так не напрашивались вроде, — собираюсь уходить, зная, что точно остановит.

— Да не кипятись! — разворачивается к нам лицом, которого и не видно из-за капюшона толстовки, — дело слишком важное, — смягчается он, будто боль в сердце ломает всю его мужественность, — потому вас и выбрал.

Особо охраняемый человек в капюшоне подходит ближе, и я с легкостью считываю его тревогу. Но масштаб ее просто неизмерим! Не простой мужик перед нами, ох, не простой.

— Вы должны найти человека. Где, не знаю. Но у меня есть кое-что, что поможет вам в поиске.

Он разжимает тонкие пальцы, и на ладони вижу знакомую вещицу. Точно такой же камень, какой мы уже получили в лифте от неизвестной девицы, прикинувшейся шлюхой.

— И что с этим делать? — беру в руки крошечный осколок, пытаясь услышать, почувствовать, что в этой стекляшке особенного, но ничего не чувствую.

— Иметь при себе. Он подскажет, что вы близко.

— Словами скажет? — не выдерживает Нур.

— Вы все поймете.

— Ну допустим. И дальше что?

— А дальше, просто покажите его этому человеку. Но будьте предельно осторожны. Он нужен мне живым и невредимым.

Слышится тяжелый вздох, но заказчик быстро берет себя в руки.

— Оплата?

— Думаю, этого будет достаточно, — бросает взгляд в сторону стола с раскрытым чемоданом, забитым слитками иридия. Весьма недурно! — Получите столько же, если выполните свою работу до конца солнечного года. Удачи!

Он покидает номер первым, и уже через минуту коридор мотеля пустеет, не оставляя о себе ни единого напоминания о том, что здесь была целая свита из охраны.

Безмолвно поднимаемся в свой номер и, лишь закрыв дверь и активировав защиту, позволяем себе поделиться впечатлением.

— А вот это уже интересно! — Нур достает камешек, и замечаю в его глазах азарт, — одна сказала, убить. Другой приказал беречь. Кажется, мы становимся участниками действительно важного дела.

Почти сутки мы заняты тем, что ищем информацию о людях, которые наняли нас, но не находим ровным счетом ни-че-го! Такое впечатление, что они появились из ниоткуда, а это значит, что они либо давно живут в тени, либо файлы о себе подчистили. Второе маловероятно, так как всегда что-то, да остается. И от этого наш интерес к делу еще сильнее возрастает.

— И где искать этот, кхм, ОБЪЕКТ будем? — потягивается напарник, вставая из-за стола, и ладонями упирается в пыльный потолок.

— Понять бы, почему он вообще скрывается...— откидываюсь в скрипучем кресле и зажимаю глаза пальцами. Столько часов работы, а у нас ни единой зацепки...

— Думаю, только потому, что сам не может убрать своих заказчиков. А значит, дело имеем с не профессионалом.

— Ты прав. Тогда вариантов немного. Закрытые планеты, спутники.

— Но даже это не дает ни малейшего понятия, кого мы ищем!

— Уверен, это женщина, — озвучиваю свою мысль.

— С чего бы?

— Слишком уж вовлечен был наш наниматель. Я кожей чувствовал, как его волнение плещется в районе горла.

— А эта с губами была чересчур взвинчена. Сферы влияния и деньги делятся с холодной головой, расчетливо, так что здесь что-то личное. А, если личное, то подобные ей особи мужчинам мстят так, чтобы те подыхали медленно и мучительно, и наблюдают, получая неимоверное наслаждение от процесса. А тут надо просто устранить. Причем, быстро!

— Значит, наш объект ОНА. Уже легче.

Нур размашисто стаскивает майку, скомкав ее, бросает в корзину и открывает перекошенный шкаф. С верхней полки достает спортивную сумку и сгребает в нее вещи с полок.

— Что сидишь, омрад? — в меня летит ботинок, но я успеваю увернуться, — сердцем чую, это дело особенное!

Нур заметно возбужден и явно рассчитывает на приключения. Я вполне разделяю его эмоции, но есть внутри какая-то тревога. И она не о себе. О женщине, которую мы должны найти. С чего бы это?

Уже через час мы набираем высоту, покидая Ранкус. За стеклом безжизненная пустыня, а внутри необычайное воодушевление. Каждый раз отправляясь на задание, мы смотрели на мягкие волны песчаных барханов и мечтали о моменте, когда этот раз станет последним. И вот сейчас я откуда-то знаю, что этот момент настал. Сюда мы не вернемся.

Как только занимаем эшелон, руки сами вводят координаты первого места, куда мы отправимся на поиски объекта, и Нур даже не возражает. Оба понимаем, что происходит нечто необъяснимое. Такого спокойствия, ясности мы не испытывали никогда прежде. Нас словно вносит в некий поток, ведущий нас туда, куда нужно. И мы решаем всецело отдаться интуиции и даже не пытаемся найти разумных объяснений своим действиям. Мы просто верим, что все идет так, как надо.

Пару раз все же пробуем анализировать, но стоит включить мозг, как все начинает идти наперекосяк, и даже техника ломается, будто сигнализируя о том, что мы сбились с верного пути.

— Переночуем на Хоре. Там приличный отель при космодроме и ресторан. Хочу нормальной еды.

Смотрю на ланч-боксы и понимаю, что я готов и дальше есть «вечную еду», но внутренний голос настаивает на ресторане. Нур не против и уже запрашивает разрешение на посадку, а другой рукой бронирует номер.

Паркуемся на крыше сорокаэтажного здания и торопимся спуститься вниз, чтобы получить ключи от номера. Как только ноги касаются твердой поверхности, по телу проносится легкая волна радости. В памяти всплывает картинка из детства. Мама сидит на теплом ковре передо мной, а за ее спиной сюрприз, приготовленный ею и отцами для меня. Мне не терпится узнать, что же там, и кажется, что она достает его целую вечность. А когда вижу, что это набор инструментов, о которых я так давно мечтал, издаю счастливый визг и бросаюсь в мамины объятья.

Нур делает глубокий вдох и разводит руки в стороны, будто хочет всем телом услышать едва различимые вибрации.

— Ты тоже чувствуешь это?

— Чувствую. Только, хоть убей, не понимаю, что.

— Я пока тоже, но мне это, до безумия нравится, омрад! — он чуть ли не подпрыгивает на месте, но ограничивается лишь тычком мне в плечо.

— Ты бы не радовался раньше времени, — самому противно от своего брюзжания, но разочаровываться совершенно не хочется. Мы так давно не чувствовали себя счастливыми, что страшно спугнуть это состояние. Тем более, что пока совершенно не ясно, чем оно вызвано. Хотя, есть предположение, но озвучить его страшно. И кажется, что только одна мысль об этом, спугнет наше счастье, и тогда мы точно навсегда останемся одиноки.

В номере сразу же расходимся по разным ванным комнатам. Пребываю в несвойственном мне состоянии предвкушения чуда и опоминаюсь лишь тогда, когда вплетаю в волосы последнюю лулу и смотрю на себя в зеркало. И чего вырядился, спрашивается? Даже бороду на половину остриг. Странный какой-то.

Фыркнув на отражение съехавшего с катушек человека, выхожу из ванны и встаю, как вкопанный. Мой друг и напарник оделся, как на праздник: штаны от манурской формы, которые годы ждали своего часа, новая майка, куртка-бомбер из модной серебристой ткани. В общем, нарядился парень. Да еще и бороду состриг, оставив лишь легкую тень щетины.

— Еще один...— саркастично подкатывает глаза Нур, и ладонью приглаживает заплетенные волосы.

Значит, не один я заболел, и все намного серьезнее, чем мы думали.

— Ты на Ману[1] собрался? — смеюсь, скорее, больше над собой и достаю из сумки манурские штаны.

— Угу. Только если с тобой, — ворчит друг, так же недовольный беспричинной переменой в нашем состоянии.

Надевая тонкий свитер под горло, понимаю, что до боли соскучился по перевязи, которая является неотъемлемой частью формы манурского мужчины. Смотрю на скрученные жгуты, и руки так и тянутся достать их из чехла. Но здесь мы инкогнито, а перевязь сразу выдаст в нас героев Ману-ра. Ограничиваюсь широкими кожаными браслетами.

Захватив черные камни, которые должны помочь нам найти объект, спускаемся в ресторан. Стоит выйти в холл, сразу ловим на себе заинтересованные взгляды туристок, ожидающих вылета. Что ж, сами виноваты. Нечего было одеваться, как приличные люди. Хотя, женщины всегда клевали на нас, даже в моменты, когда мы выглядели как грязные собаки. Но какой в этом смысл, если свою единственную мы так и не нашли...

В ресторане занимаем свободные места за ширмой из густых зеленых пальм, не заглядывая в меню, делаем заказ и, пока ожидаем, просматриваем новости родной планеты.

— Видел уже? Дома ждут шаттл с девушками для манурцев. Мила нашла-таки способ отбора!

— Мила трудится на благо Ману-ра и день и ночь, — шучу я, вспоминая семью наших близких друзей. Мы так давно не виделись, что кажется, я и лица их начал забывать.

— Сколько у них детей? Пятеро?

— Было пятеро. Но, ребята стараются заселить вымирающий Ману-р всеми силами.

Вместо смеха эта шутка навевает тоску. У нас ни шера-йи, ни детей нет. Хотя усердно поработать над повышением рождаемости на родной планете мы оба не против.

— Знаешь, достало все! — Нур сжимает черный камень в ладони, так что кажется, он вот-вот хрустнет, — ты как хочешь, но это мое последнее дело.

— На пенсию собрался? — подтруниваю над другом, абсолютно разделяя его желание.

— Ману-р процветает! Теперь туда привозят красивых женщин, вдруг одна из них окажется той самой?! А мы...— он запинается, чтобы не произнести вслух отборное ругательство, и гневно сопит носом, — торчим не бог весть где!

Отпиваю воды из ребристого бокала, мысленно соглашаясь с другом. Долг императору и планете мы отдали сполна. Пришло время заняться своей жизнью.

Когда приносят салаты, молча поглощаем овощи, политые каким-то экзотическим бальзамом. Вкусно, но в душе теплее от этого не становится. Никогда мы не реагировали на одиночество так остро. Даже боязно становится за наше психическое здоровье, не тронулись ли мы умом часом...

Через несколько минут на столе появляются ароматные пирожки, которые Нур заказал к супу, но стоит потянуться за одним, как ногу обжигает.

Быстро ныряю в карман штанов за камнем и пальцами чувствую его вибрацию.

В это же время Нур шарит в нагрудном кармане, и в глазах его то же недоумение.

— Это что за фокусы? — он катает камень между пальцами, чтобы тот не обжигал кожу.

Бросаю черную стекляшку в стакан с водой и наблюдаю, как на поверхности образуются пузырьки, а стекло начинает тонко петь. Пока этого не заметили соседи по столикам, достаю камень и сжимаю в кулаке.

— Похоже, это то, о чем говорили заказчики.

— Что ж, круг сужается. Быстро провернем это дело, и домой!

Мгновенно становится не до ужина. Включаемся в работу и осматриваем зал. Сотни две человек, из них половина женщины. Большая часть из них пришла сюда, так как вылет нескоро, остальные – местные искательницы кошельков. Например, как те, что сидят недалеко от окна и пялятся на нас, пошло облизывая губы. Рядом с ними невзрачная девушка. Без макияжа, с простой прической, не жеманничает, просто с аппетитом уплетает мясо и мило общается с ребенком. Интересно, это ее дочь? Хотя, эта информация мне не нужна.

— Заметил кого подозрительного? — обращаюсь к другу и вижу, что его взгляд приклеен к той же простушке в широких джинсах и свитере. Он умильно улыбается, глядя на ее щеки, и мечтательно вздыхает.

— Эй! — пинаю его по ноге, чтобы привести в чувства.

— Ты видел, как она ест? А? С таким аппетитом! Богиня! Живая, румяная, такая...— Нур будто выныривает в реальность, замолкает и трясет головой. — Не заметил пока.

— Ну естественно! — возмущенно качаю головой, а самого так и тянет на ту девчонку хоть еще разок взглянуть.

— Прошу прощения, господа, — официант деликатно склоняется над столиком и выставляет с подноса два бокала с коньяком, — девушки во-о-он с того столика просили передать.

— Унеси, — приказываю я, зная, что Нур близок к срыву. Он ненавидит подобные выходки.

Официант послушно убирает презент и отчаливает.

— Все потому, что ты пялишься в их сторону.

— Сдались они мне. Курицы! — и снова плывет, не сводя глаз от приглянувшейся нам обоим девушки.

— Мы здесь на задании, если ты забыл!

— Дай вдохновиться! Никогда не видел, чтобы женщина ТАК ела! — возмущается друг, скривившись.

И мы снова сканируем гостей ресторана.

— Прошу прощения...

Перед нами стоит тот же официант, только уже с бутылкой коньяка и виновато мнется. В сторону троих девиц летит звереющий взгляд моего друга, я же просто опускаю голову, понимая, что он на пределе.

Без лишних слов официант понятливо забирает бутылку и исчезает. Мы же стараемся не смотреть в ту сторону, и продолжаем ужин, обсуждая возможные варианты дальнейших событий.

— Нужно войти в станцию администратора и снять информацию об оплатах. Так у нас появится список гостей.

— Кто-то из них может быть не под настоящим именем. Лучше сохраним еще и записи с камер.

Быстро проворачиваем легкую работу, тайно подключившись к сетям ресторана, и как только получаем список, зачем-то пробегаюсь глазами по именам, пытаясь предположить, как зовут ту милую девушку с малышкой.

— Я прошу прощения...— предчувствуя наше негодование, официант зажмуривается и кладет на край стола какую-то писульку, до тошноты надушенную приторными духами.

— Настойчивые б...

Нур не выдерживает и, поднявшись с места, направляется к девицам, пугая своей тяжелой походкой мирно ужинающих гостей ресторана.

За благоразумие омрада не переживаю. Уверен, он напугает шлюх участком, но сам предпринимать ничего не станет. Тем более, рядом сидит впечатлившая его женщина! Не будет же он при ней зверствовать.

Наблюдаю за тем, как эта самая простушка округляет глаза и замирает, когда понимает, что эта нерушимая скала движется в их направлении. Напугал девчонку, все-таки. Вон аж жевать перестала бедняжка. Надо бы ей цветы в качестве извинения за неотесанного чурбана послать.

Что? О чем я? Цветы?

Пока Нур ведет воспитательные беседы с продажными хамками, девушка сидит ни жива, ни мертва. Даже за сердце держится, бедная. Этот засранец умеет страху напустить, конечно. Ну зачем же людям невинным аппетит портить? Идиот.

Отмирает она лишь когда его огромная туша собирается вернуться за столик, но Нур резко передумывает, чем вызывает у меня удивление. Неужели решится подойти? Да ну!

— Приятного аппетита! — произносит он голосом, которого я никогда не слышал. А потом переводит взгляд на ребенка, и та дарит ему такую улыбку, что даже я чувствую теплое счастье, которое вот-вот из ушей польется.

Сижу в напряжении, потому что меня тянет к ним, и, если бы Нур задержался еще на секунду, я бы точно присоединился. Но он уходит.

Не в этот раз. Нечего ввязываться в знакомства, которые ни к чему не приведут. К тому же, нам есть, чем заняться.

Смену настроения омрада считываю мгновенно. Это настораживает, и я с трудом дожидаюсь его возвращения.

Как только Нур садится на место, он раскрывает ладонь, где все это время держал камень, и я замечаю ярко-красное пятно обожженной кожи.

— Похоже, мы нашли того, кого искали.

Стараясь не вертеть головой, глазами ищу девушку с ребенком и вижу, как те торопятся к выходу. Молча провожаем взглядом беглянок, и, как только те покидают пределы ресторана, камни успокаиваются.

— Теперь на повестке вопрос другой, дружище...Что с ней делать будем?

— Для начала надо понять, кто она. Особенно интересно, для чего этот ангел старику с охраной, и чего на нее так взъелась та стерва в красных сапогах. Поговорим, а там видно будет.

— Но она знает, что ее ищут. Иначе, не убегала бы, заметив твой интерес.

— Пусть лучше так, чем думать, что я напугал ее своим видом.

— Смотрю, ты не теряешь надежды познакомиться с ней поближе.

— Кто бы говорил,— Нур одаривает меня ироничной улыбкой и ускоряется.

Теперь, когда понятно, как работают камни, мы с легкостью находим след женщины и идем, ориентируясь на температуру стекляшки. Между прочим, редкой стекляшки, да еще и необычной. Я с такими камнями не работал, надо бы выяснить, откуда он.

Удивляемся, когда оказываемся на этаже, где находится наш номер, и медленно идем по коридору, предвкушая встречу. Нам не терпится увидеть девушку снова и выяснить, почему она оказалась в бегах. Дело, конечно, усложняется тем, что на нее поступило два заказа, но у нас есть время, чтобы во всем разобраться и решить, как поступить.

— У нас в номере что ли? — шепчет Нур осторожно ступая по мягкому ковру.

— Жертва сама пришла в руки охотников? — я в это не верю, но мало ли что...в нашей практике всякое бывало.

Медленно открываем дверь номера и делаем шаг, но тут же жар камня уменьшается. Горящей коже становится легче, и мы понимаем, что ушли с верного направления.

Переглядываемся, подавая друг другу сигнал отходить к двери напротив. В подтверждение наших мыслей ладони снова обжигает раскаленным до предела камнем. Вдобавок к этому кожу начинает колоть, и волна необъяснимой радости проносится по телу.

Мне хочется скорее ворваться в номер, чтобы снова увидеть девушку. Я отдаю отчет, что это желание иррационально, но ничего не могу с собой поделать. Остается только полагаться на внутренние ощущения, что мы и делали последние несколько дней.

Знаю, что ангел наш стоит у двери. Стоит и трясется от страха, наблюдая за нами в глазок. Но ни агрессии, ни холодной решимости нас прикончить не чувствую. Значит, точно не профессионалка.

Стучу в дверь, понимая, что нам вряд ли откроют. Больше того, когда мы войдем, наверняка еще и вазой огреть попытаются! Но это не страшно. Вазу переживем как-нибудь. Лишь бы глупостей с собой не натворила, ибо женщины в стрессе неадекватны.

Убедившись, что нам не откроют, Нур прикладывает универсальный ключ к замку, и тот быстро разблокирует его. Легко толкаем дверь и одновременно ставим энергозащиту, чтобы соседей не насторожили крики.

— Вы кто такие? —слышно тихое сопение из-за двери, и мы расплываемся в идиотских улыбках от вида боевого ангела. Ну какая же она прекрасная! В красивой стойке на мягких ногах, глаза блестят, грудь вздымается от частого дыхания. Так и хочется притянуть ее к себе и...

Кстати, в руках у нее не ваза. Тут я ошибся...Она пытается нам угрожать какой-то ручкой. Вот чудная! Но такая милая.

— Малышка, спокойно, — Нур поднимает руки, давая понять, что ничего плохого мы ей не сделаем, и делает шаг, но воздух резко начинает искриться.

Я едва успеваю прочувствовать всплеск чужеродной энергии, и нас троих , будто магниты, притягивает друг к другу. Ощущение, что меня бьет током, окунает в лаву, и тут же качает на облаке. Невообразимо, необъяснимо, невероятно!

Мы абсолютно не контролируем себя, только видим, как ладони, в которых держим огненные камни, прилипают к груди девчонки. Нет, я не против такого скорого развития отношений, но не в первую же секунду за грудь ее лапать! И судя по гневу в глазах ангела, ей тоже это не нравится. Она собирается выколоть мне глаз ручкой, или что там зажато в ее ладони, но мир взрывается.

Вспышка тысячи солнц ослепляет, и душа спокойно наблюдает, как наши тела распадаются на атомы. Неужели конец? Ведь этого не может быть!

Серая дымка, розовая вуаль, блестящая темнота...нас мотает во вселенской центрифуге, и, когда все затихает, наступает покой. Печальный, скорбящий...будто мы упустили то, к чему шли всю свою долгую жизнь.

Больше нет привычного ощущения тела.

Счет времени потерян.

Бесконечность во всем...

Но стоит смириться с этим, как солнце вспыхивает над нами, даря еще один шанс. Пространство искрится, закручивает вокруг себя материю, возвращая душам прежние тела.

Я открываю глаза и вижу белоснежный потолок гостиничного номера. Несколько секунд вожу глазами, пытаясь поверить в то, что все, что происходит с нами, правда.

Ерзаю по полу, пытаясь подняться хотя бы на локти, и замечаю, как Нур рассматривает свои пальцы. Да, проехалась по нам девчонка знатно!

Ангел! Ха! Ха! И еще раз Ха!

— Эта девчонка надрала нам задницу! — мой друг, держась за голову, мутным взглядом осматривает комнату в поисках ангелочка. Конечно, ее здесь уже нет. — Нам! Омрадам Ману-ра!

— Снимай свои ордена, неудачник! — пытаюсь юморить, хотя самочувствие паршивое, хуже некуда. В ушах звенит, перед глазами муть. Даже на ноги подняться нет сил. Такого со мной не случалось ни за одну войну, а прошел я их достаточно. Что говорить о моральном состоянии! Я просто раздавлен. Размазан по полу (причем в буквальном смысле) какой-то мелкой девчонкой!

Во-первых, нас только что грохнули из странного оружия, да так, что от нас осталось мокрое место. А во-вторых...

— Посмотри на браслет, дружище, — хриплю я, глядя на свой, и Нур следует моему примеру.

— Так мы действительно сдохли? — таращится на меня, будто я знаю правду.

— И ожили.

— Да ну на...— с ревом встает на ноги мой друг и хватается за стену, чтоб не рухнуть.— Да кто она такая?

Замечаю, как по груди Нура расползаются блестящие извилистые линии, и челюсть отвисает. Если я думал, что после смерти и воскрешения меня уже ничто не удивит, то я ошибся.

Перевожу ошалевший взгляд на свои руки и вижу, как сияние льется и по моей коже. О, солнца! Этого не может быть!

— Наша шера-йя, друг мой. Наша истинная... — загробным голосом произношу я, не веря в происходящее.

Беглая рецидивистка с эксклюзивной пушкой и два адмирала в отставке. Отличная комбинация!

Забираем расплавленные камни, слипшиеся в одно большое нечто, пушку, замаскированную под тушь для ресниц, и возвращаемся на катер. Молча. Слов, чтобы выразить происходящее внутри каждого из нас просто нет. Зато теперь ясно, какое чувство вело нас к «объекту». Истинность. Только вот радости мало, ибо задача наша усложняется.

— На нашу истинную идет охота. Один хочет, чтобы мы привезли ее живой, и не факт, что он собирается позаботиться о ней. Скорее, сам голову открутить хочет. Вторая открыто заказала избавиться от нее. Девчонка в бегах, и хрен ее знает, что натворила. Что делать будем, дружище? — Нур встревожен, как никогда прежде. Еще бы, такие события происходят. Бедняга уже и не верил, что встретит свою шера-йю, а когда встретил, вон как все обернулось. Кому рассказать, не поверят.

— Поговорим для начала.

— Ты хотел сказать, слюни попускаем...— скептически цокает омрад, осознавая, что рядом с истинной, особенно в первое время, мы не мужики, а тряпки. Такова природа парности: тянет к женщине так, что голова кругом.

Не поддаваясь отчаянию, открываю список гостей отеля и напротив ее номера вижу два имени. Сирена и Таис.

— Ее зовут Сирена. Двадцать четыре года, уроженка Мараша.

— И ты в это веришь? Она хоть и старалась выглядеть неприметно, но эта девица явно не с Мараша. Марашенку я отличу во тьме с закрытыми глазами.

— Думаешь, имя тоже не ее?

— Уверен, нет. Пробей по фото, найдешь десяток документов на разные имена.

— Три.

— Что три?

— Нашел три паспорта с ее лицом.

— Зашибись...Господи! Я просил о тихом семейном счастье с любимой женщиной, а не полную жопу проблем!

— Четче формулировать надо!

— Поумничай мне еще! Неудачник!

Пока препираемся, загружаю информацию о нашей беде. До Мараша жила на Роде, а прежде на Маласе. Там же и Таис родилась, судя по документам. Первый след Сирена оставила девять лет назад. Таис родилась через два года.

— И кто же счастливый папаша?

— Ни единой зацепки.

— Работала где-то?

Пожимаю плечами. Пусто. Или следы подчищала тщательно, или не светилась лишний раз.

— Ну и куда наше солнце на этот раз путь держит? — ворчит друг, вглядываясь в надпись на туши, которой нас прикончили.

— А вот это самое интересное! — я вхожу в систему космопорта и запускаю поиск пассажиров. Не проходит и пары секунд, как на экране высвечивается имя нашей истинной, и моя челюсть издает скрип. — Ману-р.

Гробовая тишина зависает в кабине. Я еще раз всматриваюсь в экран, чтобы убедиться, что я не сошел с ума. Ману-р!

— Да! — взрывается ревом мой друг и подрывается с места, — вот там-то мы тебя и возьмем, птичка!

— Возьмем-то, возьмем. А дальше что делать будем? Ты же понимаешь, что, если она откажется от нас, нам конец?

— Разве от нас можно отказаться, дружище? — горделиво задирает нос Нур.

— Мы не знаем, кто она. Как бы эта встреча боком не вышла.

— Так! Все! Не порти настроение, — отмахивается друг, потирая руки от радости из-за предстоящей встречи с родной планетой.

А может, он и прав. Возможно, девушке нужна помощь. Не от хорошей жизни бежала ведь. Еще и с дочерью. Могла ведь избавиться от обузы? Но не сделала этого. К тому же, не почувствовал я грязи в ней. Только страх за собственную жизнь. Возможно, она просто стала заложницей обстоятельств. В любом случае, ей придется рассказать нам правду.