Тайна императора

25. Больше не тайна

В тот же день мы были вынуждены вернуться на Ману-р. О том, чтобы улететь на Ардос, в наш тихий уютный домик в горах, не могло идти и речи. Расследование дела Антея, а именно так оказалось зовут моего бывшего и отца Миры, требовало нашего присутствия здесь.

Не знаю, сообщили ли рэе Лаиде, что ее любимый сын нашелся. Во всяком случае, я очень надеялась, что она не придет проведать меня после столь неприятного приключения, и тогда мне не придется говорить ей правду. По мне, так уж пусть лучше думает, что Антей погиб.

Но был еще один человек, который имел право на правду. Но я и здесь была не готова, не понимала, должна ли Мира знать о человеке, который предал ее не единожды. Первый раз, когда бросил меня беременную, и второй, когда покушался на жизнь своей уже рожденной дочери. Если бы не Анвар, одному богу известно, выжила бы моя девочка в том полете.

Я перебирала мягкие волосики, пока малышка сидела у меня в ногах и рисовала. Фарос расположился на полу рядом с ней, подсказывая, как должен выглядеть шаттл, и какую деталь необходимо пририсовать для правдоподобности, а сам сжимал мою лодыжку и мягко поглаживал выпирающую косточку. Анвар дремал на диване, уложив голову на мои колени. Его глаза были закрыты, но я чувствовала остатки его напряжения. Я знала, они винили себя за то, что не уберегли, пусть даже и отчитали меня за то, что так легко поддалась на провокацию, позабыв об их наставлениях.

Антей, все отлично продумал, и действуй он чуть быстрее, возможно, никто из нас не находился бы в этой комнате живым. Пока нанятые им люди поднимали восстание, он снова сыграл на материнских чувствах, вынуждая забыть все наказы. Ну разве будет думать мать, на какое из устройств ей звонят, если дочери грозит опасность? Хотя внутри что-то подсказывало, что есть в этом деле странность, да и то, как Анвар говорил со мной насторожило, и как оказалось, не зря.

И вот теперь, когда мы находились рядом, когда просто сидели, касаясь друг друга, и молчали, мне не хотелось думать ни о чем плохом. Ни вспоминать о том, что было, ни бояться того, что могло бы случиться в будущем.

Когда устройство Фароса подало сигнал о входящем, он раздраженно вздохнул, просмотрел сообщение и, дав несколько спешных указаний Мире, поднялся.

— Не уходи! — я успела поймать его руку. Мне и правда так не хотелось, чтобы он уходил. Казалось, без него моя душа будет не на месте.

— Я быстро, принцесса, — чмокнул меня в губы и все же вышел.

Анвар проводил его взглядом, снова прикрыл глаза и скрипнул челюстью.

— Что там? Ты знаешь?

— Догадываюсь, — буркнул муж, и снова сделал вид, что дремлет.

— Я должна вас пытать? — Анвар не отреагировал.

— Мам, не надо их пытать! — вмешалась Мира, прицеливаясь фломастером к пальцам нового папы. Он разрешал ей разрисовывать фаланги древними символами манурцев.

Как только кончик оказался в миллиметре от кожи, Анвар открыл глаза.

— Малыш, давай не сегодня?

— Ты устал, да? — она провела ладошкой по волосам мужчины и неуклюже поцеловала его в лоб, — спать хочешь?

— Хочу, — кивнул он, забрал из ее рук фломастер и нарисовал на пухлой ладошке солнышко.

Мира одобрительно кивнула.

— И я хочу, — зевнула и посмотрела в сторону спальни.

— Идем, провожу тебя.

Анвар поднялся, и забросив девочку на плечо, бася какую-то манурскую песенку, понес ее в кровать. А меня и нет будто!

И что прикажете думать о его странном поведении? Что не так-то? О чем молчит? Чем недоволен? А главное, не признается!

Но, как говорится, на вору и шапка горит. Я чувствовала за собой грешок, хотя умом понимала, что ничего криминального не сделала. Все же Ирим оставил неизгладимое впечатление. И его взгляды, прикосновения, легкое касание к губам, которое даже поцелуем назвать было сложно, все это прочно засело в сердце. Меня не тянуло к нему, не хотелось о нем говорить, искать информацию об этом человеке в планетной сети, но я продолжала крутить воспоминания о минутах нашей краткой встречи. Чем же он меня так зацепил, что я до сих пор краснею?

Но еще хуже было то, что никто даже словом не обмолвился о нем, мужчине, что должен был стать моим третьим мужем. И, честно, я бы сама задала о нем вопрос, но не знала, как его сформулировать. Случилось между нами что-то или нет? Стала ли я его избранной, и почему его кожа так странно мерцала?

Щелкнувший замок, заставил обратить внимание на вошедшего. Над Фаросом разве что молнии не сверкали! Гневно играя желваками, он направлялся прямо на меня.

— Тише! Тише, брат, — шепнул Анвар, прикрывая дверь в детскую, — кто тебя покусал?

— Мила! Почему ты нам не сказала? — Фарос умудрился рявкнуть шепотом, но это имело не меньший эффект, чем крик.

— Остынь! — пригрозил Анвар, но по нему было явно заметно, что и сам он не прочь устроить мне взбучку.

Видимо, все же узнали о том недопоцелуе.

От волнения желудок сжался в узелок, а потом затошнило. Ну при чем здесь я? Не я же срывала с себя одежду, чтобы засветить голую грудь этому Ириму! Не я просила напоить меня из чашечки! И тем более, не я лезла с поцелуями! Да и вообще! Разве я могла противостоять ему, когда он одним только взглядом мужиков об стены крошит?! Ладно. По правде, не особо-то и хотела сопротивляться, ну а вдруг он тоже мой муж, а я его отвергну. Сами же говорили, что нельзя!

От обиды сжала дрожащие губы и отвернула голову. Оправдываться не стану. Я ни в чем не виновата!

— Тебя только что обвиняли в сговоре с преступником! — выдал Фарос, скрипя челюстями.

Анвар тоже издал звук, похожий на утробное рычание и подкатил глаза. А я только и смогла беззвучно открыть рот.

— Все-таки решились…— Анвар злобно размял шею и выдохнул с таким сожалением, будто знал заранее, что так будет.

— Конечно решились! Только идиот не увидел связи. Мила! Почему ты нам не сказала, что отец Миры Антей?

Я вытаращилась на Фароса, напоминая себе кошку, у которой шерсть встала на загривке. То есть, дело не в Ириме? Опять мой бывший мне жизнь портит?

— Я повторю еще раз. Я не знала! — ответила тем же тоном, с каким со мной говорил Фарос.

— Мила, спокойно! — Анвар приобнял меня, пытаясь утихомирить.

— Ты понимаешь, что тебя хотели впутать в это дело? А главное, как складно все получается! Вы не просто знакомы. У вас общий ребенок. Его предательство и твой прилет во дворец. Исчезнувшая рукопись, известие о болезни императора. Открывшаяся тайна о его происхождении. И во всем этом замешана ТЫ!

Я слушала мужа и понимала, что каждое его слово правда. Человеку, не знавшему меня, и правда могло показаться, что я засланка, очередная предательница, готовая помочь свергнуть императора. А внезапное сближение с Анваром и Фаросом просто идеальное прикрытие, ведь они не позволят засадить в тюрьму свою шера-йю. Боже…

— Мы верим тебе, Мила, — Фарос резко сменил гнев на милость, подошел и сжал мои ладони в своих, — но, если бы мы владели информацией, никто даже не подумал бы лить на тебя эту грязь.

Я повернулась обратно, к мужу, и не стала убирать своих рук.

— То есть, вы так не думаете? — уже не скрывая слез, хлюпая носом, ныла я.

— Нет конечно!

— Мила-я, доверие. Помнишь? — Анвар вытер слезы и крепко прижал к своей груди.

— Помню, — всхлипнула я, оставляя мокрый след на смуглой блестящей золотом коже, — почему тогда вы злитесь на меня?

— Потому что мне сейчас пришлось перед десятком человек доказывать, что они не правы.

— Они целые? — хмыкнул Анвар, намекая на то, что Фарос и отделать несогласных мог.

— Целые, – заворчал мой второй муж, и уткнулся носом между моих лопаток, — принцесса, я не хочу, чтобы хоть какая-то тень легла на твою репутацию. Ты наша богиня, и я убью любого, кто усомнится в твоей чистоте. Просто не скрывай от нас ничего.

Он говорил прерывисто, будто подбирал слова, и целовал, легонько касаясь кожи.

— Ты из-за меня плачешь? — Он забрал меня из объятий Анвара и развернул, чтобы посмотреть на заплаканное лицо, — прости, солнце! Я не должен был так говорить с тобой.

— Если бы я только догадывалась…

— Прости!

Я обняла мужа, но тут же отстранилась, вздрогнув от ужасной мысли, что пришла в голову.

— А император? Он тоже думает, что я подельница Антона?

— А с императором у нас будет отдельный разговор, Мила-я, — Анвар снова гневно сверкнул глазами, и поспешил уйти, чтобы не показывать свое раздражение, — идемте ужинать. Я голодный как тысяча сынов бездны!

За ужином мы старались говорить на отстраненные темы, но это не мешало мне погружаться в собственные мысли. Я думала о том, что снова из-за недосказанности, нежелания открыто поговорить, чуть не случилась беда. Ну разве трудно было мне рассказать об ошибке своей молодости людям, которым доверилась?

Мне казалось, что я ее приняла, прожила, но, видимо, все равно она продолжала лежать грузом в моей душе. Я так тщательно утрамбовала его, чтобы из всеобъемлющего горя получился маленький камешек, который можно было бы запихнуть поглубже, что и забыла. А он никуда не делся.

Следующее утро началось с нудного писка оповещений, приходящих на наши устройства связи. Мои мужчины редко спали, но всегда лежали рядом со мной до утра, обнимая, чтобы я чувствовала их рядом. Так и спалось крепче, и просыпаться от их ласк было намного приятнее. Вот и сейчас расплетать руки и ноги было неохота, но необходимо. Потому что посторонние звуки раздражали сильнее с каждой секундой.

— Твой отец, — первым поднялся Фарос, который пока еще состоял на службе у императора, — приглашает нас троих.

Анвар притянул мое сонное лицо, сжимая ладонями щеки, чмокнул в припухший после сна нос.

— Что там?

— Допрос Антея. Хочет, чтобы мы присутствовали.

— Еще чего! — возмутился первый муж, — Миле нечего там делать.

— Я хочу! — поднялась на локти, пытаясь скорее разогнать остатки сна.

— Ты не выдержишь, — он покачал головой, намекая на кровавое зрелище, не предназначенное для глаз женщины.

— Я сама добавлю! — отбросила простынь и юркнула в душ, пока меня не остановили.

Интересно, а Ирим там будет?

Никаких подвалов, железных засовов и бряцающих металлом замков. Светлые чистые залы, прозрачные стены переходов между корпусами дворца и полное отсутствие охраны. Впрочем, как и всегда. Будто и не было никакого восстания.

Мои мужчины поскрипывали челюстями, недовольные моим решением присутствовать на допросе, но отказать не решились. К тому же, это было приглашение императора.

В помещении, больше похожем на медицинский центр, было более людно. Статные красивые мужчины в перевязи встречались все чаще, и уже почти не смущали своим видом, как в первые дни пребывания на Ману-ре, но все же смотрелись они здесь инородно. Белые светящиеся стены напоминали задворки психиатрической клиники, а служители императора совсем не были похожи на больных.

Задумавшись о несоответствии картинок, я и не заметила, как мы пришли. Наверное, это была единственная темная комната на этом этаже, и то только потому что являлась потайной.

В метре от прозрачной стены располагались три кресла, но мои мужья, проигнорировав удобства, стали прямо перед затемненным стеклом, загораживая своими плечами весь обзор. Еще и руки на груди скрестили, став совершенно необъятными.

— Мне не видно! — я похлопала по каменным спинам, и мужья нехотя расступились.

Но лучше бы не делали этого.

Потому что вместо двоих божественных тел передо мной теперь стояли три.

Идеальный треугольник широких плеч и крепкой талии был разукрашен тенями рельефных мышц, а мерцание черного золота делало кожу блестящей, будто ее намазали маслом. Жгут, скрученный из длинных густых волос, черной змеей лежал вдоль позвоночника, а в том месте, где заканчивался, взгляд перехватывали упругие мышцы ягодиц.

Но те эмоции, которые переполняли меня, на восхищение были мало похожи. Я снова чувствовала тягучую черную ауру, от которой сбоило сердце. Которая мешала нормально дышать и даже думать. И чего, спрашивается, меня так колотит в присутствии Ирима?

Я захлебнулась воздухом, и меня даже качнуло в сторону. Хорошо, что успела схватиться за пояса моих мужчин.

Почувствовав на себе их взгляды, я отступила назад и, держась за перила, села в кресло.

— Мила-я? — Анвар заботливо смотрел на меня.

Кивнула, мол, все в порядке, пытаясь вдохнуть поглубже.

— Говорил же, нечего тебе здесь делать! — вспыхнул Фарос, подавая стакан с водой, и сейчас, чувствуя себя лепешкой, раскатанной по асфальту, я была полностью согласна.

Сделав пару глотков, я снова поймала себя на мысли, что пялюсь в спину Ирима. А он…он оборачивается. Медленно, уверенно, абсолютно точно зная то, что я смотрю и не могу оторваться.

И как только его черный взгляд встретился с моим, мгновенно стало легче. Меня будто за шкирку вытащили из-под толщи воды, и я со стоном жадно втянула воздух.

«Прости» — прочла по его губам, и, бросив взгляд, полный сожаления, он отвернулся.

— Что это было сейчас? — я не узнавала свой охрипший голос.

— Его сила.

Я снова потянулась к стакану с водой, потому что в горле пекло, будто я колючку съела.

— Почему он не в наручниках? Я его боюсь.

— Именно поэтому он никогда не станет твоим мужем, принцесса.

Неприятное воспоминание острыми зубками цапнуло за плечи. «Наши энергии слишком сильны для тебя». Это было сказано в тот момент, когда мы еще только начали учиться быть вместе, когда мужчины не привыкли контролировать себя, находясь рядом. Но это не Хранители. Пусть они и сильны, но Ирим в сотни раз мощнее, если его жизненная сила бережет целую планету! Готова ли я нести это вместе с ним, даже, если бы он не был преступником? Скорее нет…

Я смотрела в глаза то Анвару, то Фаросу, и ждала, что они продолжат, но мужчины молчали. И, кажется, прислушивались к тому, что чувствую я.

— Только не говорите, что вы расстроились, — попыталась пошутить я, но никто даже не улыбнулся.

— Ирим не предатель, принцесса. С его помощью император вычислил того, кто его не единожды пытался свергнуть. Хранитель ни в чем не виновен.

— То есть, не Антон использовал его, а наоборот?

— Именно.

— Только почему мы узнали об этом последними?! — выругался Анвар, и его негодование было понятно. Отец явно путал им карты, постоянно уводя следствие в другом направлении.

— Подождите! То есть, вы зря боялись, что я буду вынуждена взять третьим мужем преступника?

— Мила, не то чтобы боялись. Сразу было понятно, что дело нечистое. Отец юлил. Так что прятали тебя скорее для подстраховки.

Я вздохнула. Кажется, я начинала понимать желание Анвара скрыться от всех этих дворовых интриг и тайн на необитаемой планете.

— С чего вы вообще решили, что он станет одной семьей с вами?

— До того, как энергия Ману-ра перешла к нему, мы были похожи, чувствовали друг друга. Да и теперь чувствуем. Но, с приходом силы, он сильно изменился.

— Наверное, именно поэтому между вами не случилось реакции…

— Да уж слава богу, что не случилось. Он хоть и красавчик, но чувствовать себя дохлой мухой рядом с ним как-то не хочется.

Мои мужья удовлетворенно хмыкнули.

— Его энергии притягательны. Но они настолько сильны, что не каждая выдержит эту мощь. Похоже на огонь, манящий мотыльков. Те думают, что в нем жизнь, а приблизившись, сталкиваются со смертью.

Я опустила глаза, пытаясь окончательно уложить в своей голове причину моей необъяснимой и нездоровой тяги в Хранителю. Просто какая-то физика с законами притяжения! А может, и генетика. Надо будет разобраться в этом.

— Но он сиял! Разве это не признак того, что он выбрал свою женщину?

Я не унималась, чувствуя уже научный интерес. Как только разберусь с синдромом Клаца, займусь природой сияния истинных пар. Наверняка, узнаем много интересного. Возможно, даже получится помочь людям в поиске своей пары!

— Его сияние другой природы. Это энергии Ману-ра, которые насквозь пронзают его тело. Когда Ирим пользуется силой, они заметны и выглядят как блеск, — стоило Анвару это сказать, как кожа Ирима вспыхнула еще ярче.

— К тому же, он управляет силой и, когда необходимо, может быть разным. Вот как сейчас. Почувствовал, что тебе плохо, и направил воздействие в другую сторону.

Как раз туда, где, придавленный невидимой бетонной плитой, лежал Антон.

Прижавшись щекой к поверхности металлического стола, он медленно шевелил губами. Его взгляд не выражал ничего, кроме усталости и, я бы даже сказала, безумия. Пустой, холодный, отстраненный.

Хранитель продолжал стоять у стекла, которое отгораживало нас от комнаты для допроса, а еще один служитель императора, сидел напротив Антона.

— Что он говорит?

Анвар приложил палец к панели, и на стене светом отразилась расшифрованная запись допроса. Я быстро пролистала страницы, и пока не нашла для себя ничего интересного: имена подельников, суммы, заплаченные им, адреса, где он скрывался все те годы, пока его считали погибшим. И когда я уже начала терять интерес к происходящему, на стене засветилось имя его супруги. Малиан.

— Можем включить звук?

— Уверена?

Я кивнула, и Фарос тут же выполнил мою просьбу.

— Ты сказал, что Малиан, живя во дворце, передавала тебе сведения обо всем, что происходит в семье императора?

— Да, — безэмоциональный ответ напугал. Сейчас некогда красивый мужчина, в которого я когда-то была влюблена без памяти, напоминал мне душевнобольного.

— Вы виделись с ней?

— Нет. Она писала.

— Ты сохранил эти записи?

— Да…

Монотонность, с которой Антон отвечал, называя место, где хранится их переписка, наводила жути. По коже бегали мурашки, будто сама смерть дышала мне в спину.

Я прижалась к Анвару, чтобы было не так страшно, и притянула Фароса, для еще большей надежности. Жар и твердость их тел немного успокоили.

— Ведите Малиан! — дал команду допрашивающий, — а ты отдохни пока. Ирим, полегче. Дай ему выдохнуть.

Ирим еле заметно кивнул, и тягостное ощущение могильника, мгновенно исчезло, позволяя вернуть дыханию нормальный ритм.

— Может, вернешься домой? — Фарос мягко сжал мои плечи и губами коснулся метки на ключице.

— Нет уж! Досмотрю шоу до конца.

— Отважная землянка! — Анвар тихонько рассмеялся, легко целуя меня в висок, — мне нужно найти отца. Я скоро.

Проводила мужа взглядом и послала ему воздушный поцелуй. Как только он вышел, на пороге нашей потайной комнаты появились двое из охраны и взглядом попросили своего начальника уделить им время.

— Побудешь одна?

— Конечно, не беспокойся, — я отпустила Фароса и вернулась к стеклу, через которое могла бы наблюдать за происходящем в соседней комнате.

Наверное, мне хотелось добиться от себя той степени равнодушия, когда совсем плевать. Чтоб ни капли сострадания. Поэтому я пристально смотрела за отцом Миры и даже не моргала.

Антон оторвал голову от стола и откинулся на стуле. Его грудная клетка часто вздымалась, подрагивала, и мне даже показалось, что он плачет.

Испытывали ли я к нему жалость?

Не успеваю понять, потому что снова чувствую на себе взгляд Хранителя. Только вот смотрит он уже не из-за стены, а стоя в полуметре от меня.

— Наконец, эти двое подпустили меня к тебе…— его голос тихий, обволакивающий, таким нельзя не заслушаться.

С трудом контролируя тело, отступаю назад. Не могу понять что чувствую, но коленки дрожат.

— Как же я понимаю их! — он улыбается, но я замечаю печаль на его лице, — я бы тоже не отдал свою женщину преступнику. Но правда оказалась иной. Я не преступник, а ты не моя шера-йя. Все волновались зря.

Он протягивает руку, чтобы взять мою ладонь, но я одергиваю ее, сама пугаясь своей реакции. Ирим спокойно воспринимает мой страх. Кажется, он уже привык, что его боятся, и не настаивает.

— Прости, что позволил себе лишнего. Но я до последнего не верил в то, что ты не мое Солнце. Думал, прикоснусь и почувствую, что моя…но этого так и не случилось

С трудом сглатываю, хотя в горле снова сухо. Смотрю в черные-черные глаза и вижу в них свое отражение. Это так красиво, волшебно, что можно потерять счет времени, пытаясь рассмотреть детали, потому что там я другая.

— Все нормально. Я не в обиде, — пытаюсь улыбнуться, но мышцы на лице сводит, — ты не мог бы выключить эту свою силу совсем? Знобит что-то.

Ирим улыбается так, будто я сказала глупость, но в то же мгновение напряжение в теле сменяется спокойствием, и мое тело мягко стекает в кресло.

— Благодарю. Так лучше, — уже спокойно улыбаюсь и даже дышу равномерно.

Ирим бросает взгляд на кресло, стоящее рядом, но присесть не решается. Почему-то мне кажется, он не хочет провоцировать на ревность моих мужей, хотя больше чем уверена, я нравлюсь ему. А он мне?

Впервые смотрю на мужчину трезвым взглядом. Сейчас он не воздействует, и я могу адекватно мыслить и оценивать его поведение, слова и, конечно же внешность. И, если первое и второе можно интерпретировать по-разному, то его божественное тело абсолютно точно можно назвать совершенным. Но это вызывает во мне лишь чувство наслаждения прекрасным, без подтекста.

— Желаю тебе найти свое солнце как можно скорее. Уверена, ты хороший человек и достоин счастья.

Я абсолютна искренна, но вот веры в то, что пожелала нет. Я просто не представляю, какая женщина сможет выдержать его энергию.

— Я уже не надеюсь. Давно не ищу, — обыденно отвечает он, будто от обеда отказывается.

Ирим легко поднимает кресло, стоящее рядом, и ставит напротив меня. Тянется за стаканчиком, наливает воды и садится. Как самый обычный человек, хотя и выглядит как герой древних мифов. Ему не нужно играть, изображать. Он бог бы вылить на меня тонну своей харизмы, искупать в обаянии, но сдерживает их в себе, потому что ценит любовь. Даже чужую. Повезет же его девушке!

— То, что мои друзья нашли свое солнце…— он поднимает голову, мечтательно смотрит в темное пространство под потолком, а потом с грустной улыбкой, возвращает взгляд мне, — вернуло меня к жизни, подарило надежду на то, что и я скоро стану одним из счастливчиков…Но, видимо, мой путь иной.

— Ты станешь! —я хочу его поддержать, но не могу найти нужных слов. Все, что могу сделать для этого человека, так это разобраться в природе сияния, парности, и помочь найти его солнце. Даже, если для этого нужно будет собрать генетический материал женщин со всей вселенной! Для чего мне это? А знаете то чувство, когда ты любишь и любим, когда ты чувствуешь себя самым счастливым, тогда очень хочется, чтобы каждый человек на свете испытал то же, что и ты! И Ирим, уверена, достоин этого.

Но, кажется, Ирим уже не надеется. Он недоверчиво ведет бровями, хоть и кивает в знак благодарности за поддержку.

— Мы с Анваром были как часть единого. Дружили долго, чувствовали друг друга. Потом появился Фарос, и уверенность в том, что мы найдем солнце, одно на троих, росла с каждым годом. Даже не представляю, какой план у мироздания, если меня так жестоко обманули.

— Для тебя приготовили потрясающую женщину. Твою! Самую-самую!

Он грозит мне пальцем, забавно сощурившись.

— Откуда знаешь?

— Чуйка! — улыбаюсь в ответ, чувствуя, как его тепло касается и меня. Неужели я смогла растопить эту безнадежную глыбу льда в его душе?

— Что?

— А, — я отмахиваюсь, совсем забыв, что он возможно, не знаком с земными языками, — на моей родине в народе так называют предчувствие.

— Чуйка…— из его уст это слово звучит как-то непривычно, но все же красиво, мелодично, — а знаешь, я поверю тебе!

Моя сентиментальность больше не выдерживает этой душераздирающей оперы и вырывается наружу слезами. Я пытаюсь скрыть их широкой улыбкой, но мое сердце вдруг стало таким большим и переполненным любовью, что я не могу больше держать переживания в себе. И даже, если это снова проделки Хранителя, играющего энергиями, я ему благодарна за этот опыт.

— Мила-я? — Анвар застывает на пороге, пытаясь оценить обстановку, — откуда эти слезы?

Он быстро оказывается рядом и обнимает, прижимая крепко-крепко.

— Кажется, кто-то соскучился по нарам казематов! — Фарос шутливо бьет кулаком в плечо Ирима, и тот поднимает руки.

— Знаешь, это были не лучшие годы моей жизни!

— Можно подумать, ты там сидел! — язвит Анвар, давая понять, что знает больше, чем официальная версия для публики.

Я, наконец, успокаиваюсь. И пока вытираю слезы, мужчины по-дружески обнимаются, перекидываются еще парой шуток о невезении Ирима, и прощаются, чтобы продолжить допрос Антея.

Когда в комнату для допроса вошла женщина, поначалу я даже не предала этому значения. Подумала, кто-то из персонала. Она выглядела странно, но это не Земля. Здесь часто попадались люди, непривычные моему взгляду. Голова вошедшей была лишена волос, и лысина ярко блестела, отражая свет потолочных люминатов. То, что это женщина, было понятно по ее изящному телосложению. Даже в мешковатой робе она выглядела хрупкой.

Антон бросил на нее презренный взгляд и демонстративно отвернулся. И тут началось.

Грохнув кулаками о стол, эта женщина запрыгнула на него сверху, и скользящим движением оказалась перед Антоном.

Ее крик заставил вздрогнуть. Она кричала истошно, и быстро ее тонкий голос превратился в охрипший лай. Я не поняла ни единого слова. Таких попросту не было в том наборе слов, которому меня учили. Но и без этого было ясно, что это брань. Крепкая манурская брань обиженной и отчаявшейся женщины.

Антон небрежно отмахнулся от девушки, будто та была грязью на его ботинке, а она прижала руки к груди и протяжно взвыла. И только этот жест, сложенных у груди ладоней выдал в ней Малиан. Она делала так же, когда просила Анвара взять ее в нашу семью.

— Мила-я, может достаточно на сегодня? — Анвар мягко взял меня под локоть, пытаясь увести, но я выкрутилась и прилипла к стеклу.

— Что с ней сделали? За что ее обрили?

— Такие правила.

Он будто нарочно стал жестким, чтобы я была готова, что дальше будет только хуже. Что это не место свиданий, а место для допроса. И люди за стеклом не просто мои знакомые, а преступники. И лишиться волос ­– меньшее из наказаний, которые их ждут.

— Почему ты меня сдал?

Она уже не кричала. Ее голос осип, а грудная клетка дрожала от сдерживаемых слез.

Антон подкатил глаза, скривил челюсти, всем своим видом выражая свое презрение. Я помнила это выражение лица. Деньги на аборт он оставлял с таким же.

— Не ты ли хотела жить во дворце? — он поднялся со стула и навис над дрожащей женщиной. Сейчас, когда в комнате не было тех, кто сильнее его, он чувствовал свою власть. Пусть и над маленькой женщиной. Воистину, гордыня не лечится, — быть частью семьи императора, жить как принцесса…Ты получила, чего хотела. И устроил тебе это Я!

Он ударил себя кулаком в грудь, а я непроизвольно скривилась. Сейчас он был похож на обезьяну.

— За все нужно платить, Мали. Считай, что мы в расчёте. Пока ты была мне нужна, ты получала то, что было необходимо тебе. А теперь все!

От его тона даже мне было жутко. И представлять, как чувствует себя женщина, слышащая это от мужчины, которому верила, не хотелось. Пусть она и потрепала мне нервы, но сейчас, чисто по-женски, мне было ее жаль.

— А Борей? Сделай что-нибудь хотя бы ради него, Антей! Как я без него?!

— Думать своей головой надо было, когда девку отравить пыталась. Я такого распоряжения не давал!

Мне передернуло, но крепкие руки Анвара, стоящего за спиной, тут же сняли напряжение, обняв меня.

— И чтоб ты знала, это была моя дочь. Так что, если я влеплю тебе пощечину, окажусь прав.

Я не сдержалась. Запыхтела так, будто лошадь фыркнула, и ринулась к двери. Что я могла сделать этому предателю? Вонзить ногти в глаза? Плюнуть в лицо? Попытаться придушить? Сейчас мне казалось, что, попади в мои руки оружие, я бы не раздумывая применила его по назначению.

— Мила! — Анвар снова пригрозил мне, взглядом указывая на выход, — мы сейчас уйдем!

И на этот раз я согласилась. Пусть для меня это представление, наконец, закончится. Иначе, я просто сойду с ума.

— Я хочу на воздух.

— Конечно, — Фарос быстро собрал кое-какие вещи, лежащие на столике, взял бутылочку воды, и мы вышли из тайной комнаты, даже не бросив прощального взгляда на людей, что так круто изменили наши жизни.

Пока мы шли, я то и дело ловила на себе вопрошающие взгляды, в которых читалось: «Как могло случиться, что этот безжалостный человек стал твоим возлюбленным?» А мне бы и самой хотелось спросить у Создателя: «Почему влюбленность до сих пор не лечат психиатры?»

Я посмотрела на своих мужей и невольно улыбнулась. С ними все иначе! С ними не было того сумасшествия, что случается в первые дни влюбленности. Не было метаний, сомнений, подозрительности. Все было иначе. Все было ясно, прозрачно, хоть и стремительно.

Мы остановились во внутреннем дворике, где было видно сиреневое небо Ману-ра, но не дули сбивающие с ног ветра. Я подняла голову кверху и вдохнула полной грудью. Всему свое место. Всему свое время. А нам следует научиться принимать каждое испытание как урок. А еще научиться прощению.

Была ли готова я простить парочку злодеев, что чуть не испортили мне жизнь?

Это вряд ли. Но было кое-что, что мне казалось решением по силам.

— Что будет с Бореем?

Анвар с Фаросом переглянулись и вернули свои настороженные взгляды мне.

— Его воспитанием займутся лучшие учителя. Его не бросят, все-таки, он внук императора и мой племянник. Я буду курировать эти вопросы.

— Он будет знать о том, кто его родители?

— Это вряд ли. Пока он мал, и есть шанс не портить его жизнь знанием о том, что его отец и мать предатели и убийцы.

Я горько усмехнулась. Каждый имеет право на правду. Только вот, обязательно найдется тот, кто решит, иначе. Например, я. Мира вряд ли узнает о своем настоящем отце. Она вошла в семью императора как приемная дочь Анвара, ею же и останется. А еще никогда не узнает, что у нее есть брат.

Однако, у моей дочери будет семья! Настоящая, полная, дружная, любящая! А у ни в чем невиновного мальчишки, невольно ставшим орудием возмездия его сумасшедшей мамаши, нет. Только лучшие няни, лучшие воспитатели, лучшие преподаватели. И о любви ни слова.

Я опустила голову, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить все, о чем думала своим мужчинам. Я пока не была уверена в том, что смогу, что выдержу, но ведь вместе мы сможем пройти любые трудности. Но мои робкие попытки высказаться зарубили на корню. И Анвар, и Фарос будто мысли мои прочли, и все сказали за меня.

— Девочка моя, ты очень добрая, — Анвар нежно погладил мою щеку пальцами, и я прикрыла глаза, доверяясь ему полностью. — Я не хочу, чтобы ты портила свою жизнь, приняв решение оставить Борея. Как бы там ни было, ты будешь видеть в нем и Антея, и Малиан, и поверь, забыть не получится. А отказаться от него ты не сможешь, в тебе слишком много совести, ответственности.

— Солнце мое, если ты решишь, что он станет нашим, мы не будем препятствовать. — Фарос взял мою ладонь и нежно накрыл своей. —Женщина – созидающее начало. Согласиться на чужого ребенка, тем более принять дитя врага, как своего – это высшая степень любви. Мы можем только служить женщине, которая дает и поддерживает жизнь. Но выдержишь ли ты?

И они были правы. Менять наши жизни лишь из чувства жалости? Наверное, это неправильно.

Я согласно кивнула и обняла своих мужчин, привычно устраиваясь меж крепких тел.

Император сам нашел нас во внутреннем дворике, во время того, как мы присели за столик, чтобы выпить холодного морса.

— Скоро Ардос станет главной планетой-поставщиком свежайших фруктов!

Поглядывая на напитки в наших стаканах, мой теперь уже официальный свекор, присел рядом, не позволяя нам встать для приветствия.

Робот, обслуживающий гостей террасы, быстро принял заказ и уже через минуту император потягивал кисло-сладкий напиток вместе с нами.

— Я серьезно, Анвар! Судя по отчетам, сады Ардоса поставляют лучшие фрукты на Ману-р. И я очень расстроюсь, если узнаю о сделках с другими торговыми сетями.

С удивлением посмотрела на мужа. Надо же! А меня пока не ввели в курс дела. Я думала, сады для Анвара просто хобби, а оказывается, статья дохода. И, судя по масштабу, весьма впечатляющая.

Мы вообще никогда не поднимали тему денег. Мне сразу было сказано, что это не мои заботы, и всем, чем только пожелаю, я буду обеспечена. Откуда деньги, я тоже не интересовалась. Ясно, что, если человек имеет отношение к правящей семье, то и счета его не пусты. Но здесь было немного другое. Анвар уже давно отделился от отца и заработал свое состояние сам. Сначала как служитель империи, после, как освободитель, за что и получил в награду свою планету.

С Фаросом история была похожая. Семья, фамильные ресурсы, служба. Только вместо планеты он владел спутником и, как им распорядиться, пока не думал. Это же обычное дело: у тебя есть спутник, а как его использовать, ты подумаешь когда-нибудь потом, если будет настроение. Шучу, конечно, но пару раз в разговорах я уже слышала намеки на то, что от меня ждут идей.

— Кстати, неплохо бы и туризм развивать, — император улыбался и был в явно хорошем настроении. Странно, конечно, особенно, если учитывать, что его сын его же главный враг.

— Не будет там никого! — Анвар взглянул так, что лично у меня бы все вопросы тут же отпали, но императора таким не прошибить.

— Фарос, как считаешь? На Фете отличные погоды круглый год!

— Мы не обсуждали эту тему серьезно.

Мой второй муж тоже не был настроен на обсуждение таких серьезных тем прямо сейчас, но, благодаря, интересу императора, кажется, скоро все изменится.

— Пап, ты же пришел не дела обсудить? — Анвар серьезно взглянул на отца. Все эти разговоры о будущем, бизнес второстепенны. В эту минуту моих мужчин заботило иное.

Император на несколько секунд задумался, и его красивое мужественное лицо тронула тень печали. Я не могла точно знать, что в его голове, но иметь сына, который предал всех, кто был ему близок, так себе приключение. И мне казалось, что причина его грусти в этом.

— Сынок, помнишь, когда я предложил тебе стать главой Ману-ра, ты сказал, что не в твоей природе хитрить и лгать, а политика это и есть хитрость и ложь?

Анвар ничего не ответил, но по суровому лицу было ясно, что помнит.

— После долгих лет войн, после твоей долгой службы народам галактики, ты выбрал мир. Встретил любовь. Обзавелся семьей и садом. А мне вот так и приходится нести это бремя власти, переданное отцом, а покой лишь ночами снится. Я не боялся восстания. Если народ решит, что я не достоин управлять их миром, я уйду. Не без удовольствия уйду. Буду растить внуков, писать картины и …

Что он перечислял дальше я уже не слышала. Зато теперь стало ясно, от кого у Миры талант художника. Гены…

— Но люди считают по-другому. Для манурцев я истинный император, и их не волнует чистота крови, им нужна любовь, забота. И я даю это своему народу.

Мои мужья молчали, внимая императору, но я не привыкла к длинным абстрактным речам. Мне хотелось конкретики.

— Почему Антей восстал против вас? Когда?

— В отличие от своего брата, он никогда не отличался ответственностью и миролюбием. Постоянный бунт, недовольство и ревность. И сколько бы любви от матери и отцов он не получал, ему было мало. Когда он узнал, что я предложил Анвару свое место, он не сказал ни слова. Но все поняли, что в ту минуту он объявил нам войну. Оставалось только ждать.

— Почему ты мне не сказал? — не выдержал Анвар и чуть повысил голос.

— И что бы ты сделал? Это твой брат!

Анвар скрипнул зубами и отвернулся. Его челюсти напряженно сжимались, и, кажется, он корил себя за то, что и правда не смог бы причинить вред родному человеку. Да. Вот такой большой, сильный, и такой добрый.

— Если не можешь победить зло, его нужно возглавить. И я сделал это. Неоткрыто, с помощью Ирима.

— Мы столько лет считали друга врагом… — с сожалением отозвался Фарос.

— Это не самая великая плата. Мы собирались все сделать тихо, не привлекая внимания. Но Антей решил пойти ва-банк. И прогадал.

— Почему ты позволил втянуть в это Милу?

— Мне нужны были неопровержимые факты его вины. Антей продумывал все до мелочей. Все ловушки, которые мы устраивали для него, он с легкостью обходил. И только с Милой сорвался. Это его и сгубило.

— Ты понимаешь, что он мог сделать? — мой муж уже не пытался сдерживать свою злость на отца. Даже Фарос вцепился в его плечи, чтобы тот оставался на месте.

— Ирим не позволил бы. Он всегда был рядом. К тому же, все мы думали, что он станет ее третьим мужем, а это еще крепче убеждало в том, что за нее он жизни не пожалеет.

То, что я напряжена, поняла только, когда теплые руки Фароса сжали мои ладони. Он мягко поглаживал их, пытаясь расслабить. Но от воспоминаний о том дне на корабле, до сих пор пробивал озноб.

— Мила, — император взглянул на меня тепло, по-отечески, — я во многом виноват перед тобой.

Я стала качать головой, отрицая, но он продолжил.

— Мой сын бросил свою дочь, оставив тебя одну. Она выросла, не зная отца, и это очень плохо.

— Зато другой ваш сын с легкостью его заменил. Один – один!

Рамус Дарс горько улыбнулся, но ничего на это не ответил.

— Проглядел нападение на шаттле, позволил Малиан подобраться к Мире, согласился на твое похищение Антеем…ты столько пережила, девочка.

— У меня теперь есть, на кого положиться, император. Я сжала ладони моих мужей, твердо уверенная, что за их спинами мне ничего не грозит.

— Прости меня, Мила.

Я только молча кивнула, понимая, что, возможно императору пришлось гораздо тяжелее, чем мне.

— И вы меня простите, — император поднялся с места, чтобы обнять сына и человека, что верой и правдой служит ему много лет.

Анвар шагнул к отцу, но замер, будто задумался, а стоит ли.

— Ты нарочно путал нас. Мы не смогли защитить свою женщину от интриг. И я благодарен тебе за этот урок, отец. Мы пересмотрим наше отношение к доверию.

Анвар сухо обнял отца, пару раз хлопнув того по спине, и поспешил отдалиться. Фарос не был так зол, но ему так же вся эта ситуация не доставляла радости. Только права предъявить императору у него не было. Я же просто хотела, чтобы все помирились и продолжили жить в принятии и любви.

— Спасибо тебе за внучку! — император обнял меня крепко-крепко, по-родному прижимая к себе. А я лишь улыбнулась. Как только я разберусь с нашей общей бедой, обязательно порадую дедулю еще как минимум двумя внуками. Но перед этим мне хотелось, чтобы отец и сын помирились.

— Анвар успокоится, — говорила я больше себе, нежели императору.

— Ничего. Я понимаю его, дочка. Я бы чувствовал себя так же.

Когда мы прощались, Рамус Дарс решил уточнить последние вопросы, касаемо своего непутевого сына.

— Кстати, о делах Антея не узнает никто. Для всех он так и останется пропавшим без вести.

— Рэя Лаида уже знает?

— Нет, Мила. Пусть для нее он останется погибшим. Мне было непросто убедить ее в этом, а что случится с ней, узнай она правду? К тому же, трудно, осознать, что ты породил подлеца.

Никто не ответил на это. Наверное, в эти секунды мы втроем молились, чтобы нашу семью миновала чаша сия.

— Кстати, Мила, я пригласил еще одного ученого, которого заинтересовала проблема несовместимости рас. Ты не против показать ему свою лабораторию?

— Я только за! — улыбнулась ему, думая о том, что будет на кого оставить медцентр, когда улечу на Ардос окончательно.