Танкист

Глава 15

Колона шла перекатами к точке встречи с основными нашими силами.

Свесив ноги в люк, с подушкой под задницей, смотрел какая красивая природа вокруг. Или Петрович так мягко вел танк, или дорога была по ровнее, но что-то меня в сон укачивать стало. И боязнь, в случае какой ни будь, колдобины остаться без зубов, ударившись о крышку люка сдерживала от того чтобы уснуть. А вообще кайф. Наверно вот это и есть то, чего мне так не хватало в старой жизни.

Пришлось покрутить мочку уха, говорят помогает и с силой потереть лицо. Смотрел на движущуюся змеей технику, камуфлированную, со свернутыми не до конца маскировочными сетями, с веточками и кустиками для маскировки. И думал, это ведь не тяжело маскироваться, почему же мы проезжаем и видим кучу брошенной и разбитой техники. Отсутствие мозгов — нет, скорее не желание их включать, как у того со спичками, что бочку проверял с бензином.

Кстати, у каждой что-то из себя представляющей техники, обязательно тормознется одна из летучек и что-то, но обязательно открутят.

И вспоминал воспоминания ветеранов, как их гоняли на КМБ, а они воспринимали это в штыки, как дурь сержантов. Обязательно были и такие, в семье не без урода. Но в общем, у всех почти одинаково — на хрена и выключенные мозги. Потом первый бой и так уже и не включенные ни когда мозги. Типичный пример — наблюдать за противником — выперся на бугор, колокольню и т. д. открыто не маскируясь, не пригибаясь — в ответ обстрел и — или начинают, включатся мозги, или труп.

Малейшая опасность — оружие бросали, не говоря за технику. А тут вдалбливал сразу, можешь все бросить, кроме оружия с боеприпасами. В туалет ходят, прикольно смотрится на очке, но с винтовкой или автоматом в руках. Сам ходил и командиров посылал проверять, чтоб заряженное всё было. Вначале стреляешь, потом штаны одеваешь, а вытрешься и помоешься после, когда врага убьешь.

Спят тоже с оружием, вначале было трудно, сейчас как бы само собой так и надо.

Из таких вроде бы мелочей и получаются потом солдаты, а не пушечное мясо.

Так по тихонечку и дошли до места встречи. Федор Афиногенович отрапортовался, пошли в штабную машину более подробно общаться.

Шел за Малышевым и вспоминал как он рапортовал в самом начале нашей встречи и сейчас. Как было видно по его поведению, что спит и пробует разобраться, что это за лейтенант или чей. И хорошо получилось с документами, что тогда привезли самолетом. Он ведь не знал про наш разговор с Синицей и не узнает. А тогда помню как он смотрел на приказы и мои две шпалы, и как переглядывался со своими штабистами. А что встречал их в общеармейском, мало ли — так надо было.

В штабе попив чайку, обсудили текущую ситуацию. Те силы, что нас преследовали, безнадежно отстали и угрозы нам не представляли. Значит враг скорее всего кинет на нас какие то части с юга, при нашем движении на юго — восток. И будет нам не совсем хорошо. Стали рассматривать вариант движения строго на восток. Но там, при сокращении расстояния с одной стороны, с другой приходилось бы треть пути идти уже по открытой местности. Островки лесные и посадки уже не спасали от авиации. В принципе ни чего страшного при нашей оснащенности зенитками и маскировке. Но, расчеты зенитные не имели практики стрельбы по воздушным целям и как оно будет не известно.

Начали рассчитывать движение так, чтобы открытые участки проходили ночью. Те же яйца, но в профиль. Вызвал Беклешева с последними данными по окружающей обстановке. Вновь стали прикидывать и так и эдак. В общем как кто-то там говорил — лучшая ПВО, это наши танки на аэродромах противника.

После долгого обсуждения и так и этак нашли приемлемое решение вопроса.

Отдал команду собирать командиров. Пока люди подходили, мы продолжали изучать данные по аэродромам, не забывая и о том что у нас по основному маршруту происходит. Там кстати, чем ближе к передовой тем больше бардака на дорогах. Немецких тыловиков как тараканов, и все снуют туда — сюда. Очень кстати много на конной тяге. Ну и где мы ГСМ брать будем, сами ж им снабжение нарушили. Во, все вроде уже собрались.

— И так товарищи командиры, слушаем боевую задачу.

— У нас есть три аэродрома немцев, самолеты которых могут принести нам на марше и при прорыве массу не приятностей. Поэтому мы их уничтожим.

— На каждый аэродром выделяется один гаубичный дивизион. Командир дивизиона старший и отвечает за выполнение поставленной задачи.

Задача заключается в полном уничтожении, огнем с закрытых позиций, самолетов, летного и технического персонала. Показываю на карте варианты расположения огневых позиций.

— Конкретно выбирать будете на месте сами. Главное выполните задачу. Посмотрите на схемы, карту, уточните не достающие данные на месте.

— Принцип такой. Высылаете корректировщиков, проводите рекогносцировку сами и огнем батарей мешаете там все с землей. Боеприпасов, сколько надо столько и выпустите. Для прикрытия от неожиданностей и спокойной работы вам придается каждому дивизиону, танковый взвод, командир второй роты, распределишь куда кто. По одной зенитной батарее эрликонов и по одной десантной роте.

— После выполнения задания все дивизионы должны быть вот здесь. Отметил на карте. Время вам на решение поставленной задачи — до 11:00 завтрашнего дня. Время атаки согласуете между собой сами, она должна быть проведена одновременно.(Посмотрим на своём ли месте командиры, не ошибся ли.) И не забывайте, что есть такая штука как связь.

Всем остальным — марш в ту же точку, выход через час, маскировка, ПХД до подхода наших групп, разведка — работаете по своему плану. Вопросы.

— Нет вопросов, значит вперед, работаем. Командиры ремроты и танковых рот, останьтесь. Беклешев тоже.

— В общем, что я хотел Вам сказать, обратился к Ивану Петровичу, народу у вас там уже много и техническая оснащенность на приличном уровне. Ну и чтоб уменьшить потери в технике, нужно сформировать и прикрепить к каждой танковой роте по одной авто мастерской и одному тягачу — эвакуатору. Личный состав буден введен в штат танковой роты, приказ в штабе готов, я его подписал. Это будет как танковая скорая помощь, а вы как больница.

— Понятно.

— Ну раз понятно, берите танкистов идите, утрясайте мелочи и взаимодействие.

— Так Никитич, надо уточнить у артиллеристов время атаки, пошлешь «Шторх», снимки пусть сделает всех трех аэродромов, после налета, посмотрим как справятся ребята, да и для отчетности надо будет.

— Хорошо.

— Ну и еще, у немцев вот здесь, ткнул в карту пальцем, ты говорил, заканчивают обустраивать аэродром для приема самолетов.

— Есть такое дело.

— А ГСМ и прочее они уже завезли туда или нет.

— По внешнему виду, вроде все есть.

— Ну и прекрасно. Значит берешь пятую танковую роту, трофейщиков, ну и твои ребята. Все в немецкой форме, плюс трофейные танки подходите как можно ближе колонной, пусть думают — прибыли мол на усиление. Трофейщики и наши танки, подходят позже. А вы там наводите порядок к их приходу. И про ГСМ от тебя ни каких просьб больше не принимается. В общем не маленькие, думайте и творите.

— Ну я тогда побежал.

— Давай. Да еще, отошли три группы на осмотр аэродромов, после того как их артиллерия закатает, на счет немецких потерь, по возможности может документы какие надыбают.

Не, чаёк конечно хорошо, но мясо все таки мужику надо, пошел ка я. что посущественней поем.

И опять в движении. На точку прибыли поздно ночью. Поинтересовался как там у всех дела и пошел спать, предупредив чтобы разбудили в пять часов. Как раз с запасом, к началу действий наших групп.

С трудом проснулся, умылся холодной водой, вроде прояснилось в глазах и голове. Как же спать хочется, лучше б не ложился. Привел себя в порядок и пошел к штабной КШМ. Там Афиногенович, за столом с картой, кемарил.

— Афиногенович, ты что не ложился спать. Может часок поспишь.

— А сколько времени, посмотрел на часы. Нет, заработался, сейчас доклады пойдут, надо работать.

— Ну наше дело предложить — ваше отказаться. Давай может по кофейку.

— Сейчас распоряжусь, растирая лицо руками, Афиногенович вышел на улицу.

Появился вместе с официантками из столовой, принесших подносы с завтраком и кофе. Следом комиссар зашел, наверно на запах шел, как сомнамбула.

Позавтракали, попили кофе, полегчало, пошли доклады, взбодрились.

Судя по содержимому докладов, пока все идет нормально. Пришло сообщение от Беклешева, там тоже нормально, пара раненых легко. Одного обварили кипятком и чуть другого.

Выяснилось, когда зачищали аэродромную обслугу, там на кухне, наши женщины были, ну а наши ж гуманизм проявили или дибелизм, что вернее. Посчитали, что баб насильно там держали — ага глаз у них не было наверно, охранников нет, ещё и на кухне. Ну и в ответ на слова что они красная армия и те свободны, получили кастрюлю кипятка и баб, пытающихся убежать.

Ну дебилы, правильно получили, будут как наглядное пособие. А то рассказывают им, что много людей добровольно идут служить фашистам, не верят.

Ага, а то что Киев с цветами, а особенно западная Украина и Прибалтика, встречала фашистов потом дерьмократы забыли, крымские татары в основной массе перешли на сторону фашистов, тоже забыли. Зато про депортацию сволочь всякая десятилетиями воняла. По мне перешел на сторону фашистов — к стенке и проблем потом ни каких. Это уже не доработка Сталина была, заложившего мину замедленного действия будущим поколениям и разыгранную потом амерами.

А теперь запрашивают, что делать. Обозвал матом Беклешева, за такие вопросы, а если еще раз возникнет такая ситуация и такие вопросы будут, он вместе с ними станет к стенке. Вроде дошло. Комиссару фитиль тут же вставил — за формализм в работе и к чему он приводит, за слабую работу пропагандистскую, за неверие в то, во что других заставляет верить, за приспособленчество и т. д.

В общем не много побуянил. Азорович вышел красный, спросив разрешения. Наверно пошел фитиль вставлять дальше. Полезно будет, пусть работает.

Я помню как главные идеологи потом за один день перекрашивались. Яркий пример — Кравчук Л.М на Украине — был главным парторгом Украины и за один день, перевертыш, он уже главный по борьбе с компартией. Рыба начинает гнить с головы. Я с уважением отношусь к людям, которые в любой ситуации остаются верны своим идеалам, не зависимо от того, во что они верят и правы ли они.

Помню, как чуть ли не единственный здоровался за руку со старым коммунистом в начале девяностых, не предавшим своей веры. И так же уважал пенсионера, всю жизнь боровшегося против Советской власти и не сломавшегося. У каждого — своя правда.

И терпеть не могу гнид перевертышей. Помню интервью знаменитого артиста, обласканного Советской властью, Матвеева Е.С где он обзывал своих соратников коммуняками и был, чуть ли не единственным борцом одиночкой с Советской властью.