Глава 14.

375 год от наступления Тьмы

месяц Хлеборост

18 день


Я пришла в себя. Брест полоскал, пока не захлебнулась и не закашлялась. Он вытащил меня из бочки и поставил на землю. Я тут же продрогла, как цуцик, кожа покрылась мурашками. Наемник кинул мне нательное и доспехи, и, отвернувшись, потопал проверять Милкину добычу. Девка уже впрягла лошадь в телегу и теперь сваливала на колымагу все, что плохо приколочено. Я, дрожа, залезла в сухую одежду и теперь с мрачной сосредоточенностью застегивала ремни на кожаной кирасе. Покончив с обмундированием, потрогала голову: волосы быстро отрастали, и сейчас на голове был длинный «ежик». Наверное, со стороны я смахивала на худющего паренька.


Брест помог Гере залезть на колымагу, и Прежний теперь руководил с высоты, указывая служанке пальчиком что брать, а что оставить. Полностью облачившись в броню, я подошла к сваленному скарбу. Милка скрылась в соседнем доме и принялась шумно рыться там: послышались звуки разбиваемой посуды. Она выволокла на порог мешок муки и встала, уперев руки в бока:

- Не знаю, брать или нет, - задумчиво пробормотала служанка.

- Оставь, - ответил Гера, - Еды уже навалом. Поройся лучше в доме священника, там много добра.

Подойдя к телеге, я встала, молча разглядывая барахло.

- Держи, - парень перекинул мне меч и кинжал, - Ах, да. Вот еще. – Следом полетел мой перочинный нож.

Поймав оружие, я сложила его рядом и накинула на пояс перевязь ножен.

- Ты как? – Спросил Гера, озабоченно меня разглядывая.

- Бывало и лучше, - буркнула я.

- А плечо?

- Болит, но если Милка найдет мой мешок, то будет полегче. Там у меня мазь припрятана: здорово обезболивает, спроси как-нибудь у Бреста.

Парень хмыкнул - наверняка уже увидел тот эпизод у кого-нибудь в мыслях. Я развернулась и пошла за своим жеребцом в конюшню: что поделать, привыкла к негоднику.


Зайдя в прохладный сумрак стайки, я прислонилась к столбу и осела. Не хочу, чтобы Гера лез в мои мысли, не хочу видеть молчаливые взгляды Бреста и ненужное сочувствие Милки. Черт, сколько же душ на том свете предъявят свой счет? Мне и раньше доводилось убивать, но то была самооборона, а сейчас слепая месть моими руками уничтожила целую деревню.

Сладковатый запах горелого человеческого мяса еще висел в воздухе и одному богу известно, когда он рассеется и рассеется ли вообще. Люди, которые были в часовне… С ними были дети и младенцы… Убей я только своих мучителей, дети все равно погибли бы одни на болотах. А оставь я их родителей в живых, фанатики продолжили бы насиловать и калечить простых людей с дороги. Самое паршивое - горько ухмыльнулась про себя – это то, что я не думала ни о путниках, ни о детях, когда, словно со стороны, наблюдала за своими руками, поджигающими хренов торф. Мне было плевать на их жизни, я просто хотела уничтожить тварей, которые «очищали мою плоть от скверны». Месть блюдо сладкое, но послевкусие горчит.


Кое-как поднявшись и отыскав глазами своего коня, я побрела на заплетающихся ногах. Кроме него, в конюшне животных больше не было.

- Ну, хотя бы с тобой хорошо обращались, - пробормотала я, поглаживая его шею.

Черный, так я его про себя прозвала, повел ухом, всхрапнул и покосился на меня карим глазом. Я прислонилась лбом к его теплой коже. Пальцы переплелись с мягкой гривой и сжались в кулаки. Так и стояли. Животное не боялось и не шевелилось, тихо замерло, словно забирая часть моей горечи.


На улице кто-то позвал меня по имени, я вздрогнула и, собравшись с силами, оседлала коня и вывела его из сарая.

Милка была уже в телеге, рядом с Герой, и нетерпеливо озиралась по сторонам. Брест сидел в седле, удерживая своего гнедого, тот нервно перебирал ногами. К телеге была привязана еще одна лошадь. Я залезла на жеребца и подъехала к ним.

- Нашлась твоя торба, - отрапортовал Прежний.

- А золото?

- Все нашлось и даже сверх, - брякнула Милка, но осеклась под грозным взглядом наемника.

Я огляделась по сторонам:

- Что с живностью будет?

- Я открыла загоны. Тут было-то пару коров да коз, да кошки с собаками - глядишь, не пропадут. Лошадей у них не было: только наши, да Герина кобыла. – Отчеканила Милка. - Ты спалила столько людей, а переживаешь из-за скота? - удивилась она.

- Животных любить легче, - ответила я ей и тронула Черного.

Тот коротко всхрапнул, соглашаясь со мной, и пустился мелкой рысью.


Мы выехали на главный тракт целым караваном. Брест крикнул что-то на ходу и умчался в сторону. Вскоре вернулся и пристроился сбоку от телеги.

- Что-то стряслось? – заволновалась Милка.

- Срезал веревку этих паскуд с деревьев, - сплюнул наемник. – Что бы не убился никто.

Служанка смотрела на него обожающим взглядом, а Гера закатил глаза и шумно вздохнул. Бедный парень: целыми днями чужие мысли улавливать, - это тебе не песни петь. Особенно тяжко, если это мысли влюбленной служанки. Гера усмехнулся и подмигнул мне.


***


375 год от наступления Тьмы

месяц Хлеборост

18 день


Близился вечер. Мы были измучены и клевали носом. Гера дремал в телеге, обложившись мешками с едой. Милка сидела рядом и правила лошадью, она смотрела вперед, не мигая, остекленевшим взглядом. Брест от бессонной ночи спал сидя, иногда вздрагивал, когда начинал заваливаться набок. Я ехала молча.

Солнце уже скрылось за соседним леском, а теплый ветер разгонял остатки послеполуденного зноя. Из-за придорожных кустов выглянула лисица и, оценив угрозу, скрылась обратно в листву.

- Гера, - наконец позвала я друга, когда наемник в очередной раз чуть не сверзился с коня.

Парень очумело подскочил и сел, потирая ладонями лицо, Милка рядом вздрогнула.

- Гер, надо место для ночевки найти.

Он сонно огляделся:

- Так… Погоди, кажись знаю здешние места. Сворачивай налево.

Я свистнула Бреста и махнула ему в сторону. Мужик, не разбираясь, куда и зачем, повернул коня, съезжая с широкого тракта на узкую проселочную дорогу. Прежний окончательно проснулся и указывал наемнику путь.

Мы проехали по запущенной проселочной дороге меж деревьев и кустов, и, наконец, выбрались на просторную поляну.

- Все, тормози, - откликнулся друг. – Там за деревьями есть озерцо - отмыться и выстирать одежду. Здесь можно ничего не опасаться.


При слове «отмыться» Милка с Брестом ожили и, спешившись, стреножили коней. Я помогла Гере спуститься с телеги и пошла собирать хворост. Таща за собой сушины, набегами возвращалась к месту стоянки. Куча веток и бревен росла быстрее, чем я их носила: видимо, кто-то еще из нашей экспедиции ходил по лесу. Когда дров оказалось достаточно, я запалила костер. Брест, не доверяя Гериным словам, очерчивал поляну большим кругом. Напрасно. Что-что, а чувствовать опасность парень умеет лучше всех, что не раз спасало нам шкуру. Закончив возиться с очагом, я побрела на берег озера, о котором говорил Прежний.


Вода, окруженная со всех сторон кустами и деревьями, тихо мерцала полированной сталью. Стояла безветренная погода и тишина, лишь иногда рыба плескала хвостом. Комары осерчали, звенели, не переставая, над ухом противным писком. Сволочи, хотите жрать - жрите молча, на душе и так погано. Я сорвала ветку ивы, которая росла рядышком, и иногда отмахивалась от гудящего роя.

Вслед за мной на берег выползла Милка. Она огляделась по сторонам, заметив меня, кивнула. Я поднялась и пересела чуть в стороне - за кустами, не хочу светиться. Служанка, покидав с себя вещи, скрестила руки, прикрыв полные груди, и зашла по пояс. Она помялась с ноги на ногу, пока не собралась с духом и не погрузилась в воду целиком. Вынырнув и фыркая, как молодая кобылка, Милка принялась яростно скоблить себе кожу. Ее светлые длинные волосы висели мокрыми прядями, концами растекаясь по водной глади.

А она и вправду хороша. Я перестала глазеть и достала кинжал из ножен, и, осмотрев его со всех сторон, заметила выщербину. Вытащила из кармана оселок и принялась деловито натачивать лезвие с тихим протяжным лязгом. Это занятие успокаивало. Проведя острием по шершавой поверхности, попробовала его пальцем. Еще не достаточно острое.

Мысли прервал шум за кустами. Я присмотрелась сквозь листву, на берег вышел Брест. Служанка испуганно присела в воду, но, увидев наемника, выпрямилась и продолжила мыться, хитро косясь на мужчину. Оценив Милкин задний вид, он довольно оскалился и начал неторопливо раздеваться. Сдается мне, что придется уходить с насиженного места.

- Слушай, Брест. Откуда у тебя шрамы? – рассекретилась я


Брест удивленно вскинул бровь, поискав меня глазами среди листвы, нахмурился:

- От разного.

Мила окинула меня злобным взглядом, но отступаться от мужика не собиралась. Она прикрылась для вида нательным бельем, которое тут же прилипло к мокрой коже. Подошла к наемнику, покачивая бедрами, и осторожно коснулась пальчиком белой полоски на широкой спине:

- А этот?

Брест, искоса глядя на меня, снял портки и, сверкая голыми ягодицами, зашел в воду:

- От меча. В битве с торками.

Милка восхищенно округлила глаза, не отставая от него:

- А этот? – она нежно провела рукой по лопатке. – И на голове?

Брест заинтересовано поглядел на девушку:

- На спине от шальцев. Пытали в плену у вакхов. А здесь сулицей зацепило, - он указал на шрам над бровью.

- А вот…

Не дала договорить Милке:

- Моя очередь. Брест, а откуда у тебя шрамы на заднице? – я временно отложила свое занятие.

Наемник нахмурился и отвернулся, черпая воду.

- Так откуда? – повторила я.

Служанка, прищурившись, окатила меня взглядом, полным презрения, Брест некоторое время помолчал, потом буркнул:

- Пьяный упал на грабли.


Я не выдержала и расхохоталась. Наемник перематерился и, нырнув рыбкой в воду, отплыл подальше. Я сидела на траве и нервно хихикала. Милка, оставшись без мужской ласки, плюнула и поплыла за наемником. Ух и настырная девица. Отсмеявшись, я продолжила наблюдать, как Брест вышел на противоположном берегу озерца и теперь стоял, усиленно смывая с себя накопившуюся грязь. Милка выбралась следом, и, черпая воду ладошками, поливала ему на спину.


Сзади раздался треск сучьев, и ко мне выполз Гера. Я помогла ему подсесть поближе и кивнула на ноги:

- Надо наложить шины.

Прежний крякнул:

- Они уже начали срастаться.

- Тем более, - я положила руку ему на плечо, - Боюсь, что придется заново кости ломать.

- Знаю, - ответил он и кивнул на парочку в воде, - Счастливы, а?


Брест отмывшись, искупался еще раз и теперь гонял Милку по мелководью. Та с визгом убегала от него. Ну, прямо картинка из эдема, ей богу. Я, скривившись, убрала точило в сумку, а кинжал закинула в ножны.

Гера даже не смотрел на меня, и так чувствовал насквозь.

- Одного не могу понять: почему ты так равнодушна к нему.

- К кому? – не поняла я.

- К Бресту, как он сейчас называется, - пояснил Гера, развернувшись и пристально глядя мне в глаза.

- Мм, а почему я должна к нему что-то чувствовать? – все еще не понимала, к чему он клонит.

- Да ты посмотри, - Гера распалялся все больше и больше. Он указал на наемника, тот, повернувшись к нам спиной, прыгал на одной ноге, вытряхивая воду из уха. – Он же один в один Сева, даже родимое пятно на лопатке такое же. Когда вас забросили в избу, я себе не поверил: тебя я не ожидал увидеть, но был не очень удивлен. Но, черт возьми, когда Брест пришел в себя, я, честно говоря, малость струхнул. Подумал было, что уже спятил и вижу призраков. Не тех, которые не упокоенные, а действительно ушедших людей.

Гера подобрал сорванную мною ветку и, нервно перебирая листву пальцами, не отрывал от меня взгляда.

- Да о чем ты? Кто такой Сева? Ты меня с ума сейчас сведешь, – в конец растерялась я.

Прежний молча опустил несчастную ветку и сидел потрясенный, не отрывая от меня взгляда. Он собрался с силами, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Понятно, сейчас покопается в моей голове. Ну что ж, дерзай. Он молчал довольно долго, и, наконец, медленно распахнул глаза:

- Матерь божья, - прошептал он. – Ты его не помнишь…

Я тяжело вздохнула. Чертовски устала за последнее время. Так тяжело не было, пожалуй, лет двести, и сил выспрашивать, о чем там Гера толкует, у меня не осталось.

- Что не помню? – процедила я.

Прежний сидел с круглыми глазами. Перед его носом нагло летал комар, но Гера, казалось, его не замечал.

- Так… - выдохнул он, - Расскажи, как мы с тобой встретились, как жили, как расстались.

- Хорошо, - не стала я спорить. – Ты нашел меня в лесу, я тогда обессилела от голода. Ты меня выходил. Потом некоторое время мы скитались по лесам, иногда выходя к людям. А спустя время просто разошлись.

- Почему? – задал вопрос Прежний, наводя меня на какие-то мысли, - Почему мы разошлись?

- Не помню, видимо ты меня просто достал, копаясь в моей голове, - вспылила я, - Закончим на этом исповедь. - Я поднялась, отряхивая задницу, - Пойду к лагерю, тебе помочь?

- Нет, - покачал головой Гера.

Я пожала плечами и с громким треском веток под сапогами зашагала к костру.


***


375 год от наступления Тьмы

месяц Хлеборост

19 день


На лесок опустилась ночь. Гера сидел на берегу озера, спустив босые ноги в теплую, нагретую за день воду. С наступлением темноты поднялся легкий ветерок, разогнавший всех гнусов. В легкой водной ряби отсвечивал молодой месяц, и все вокруг было так умиротворенно, так тихо, как бывает только теплыми летними ночами. Парень жадно вдыхал полной грудью сладкий воздух, стараясь напиться им, насытить каждую клетку измученного тела. Завтра ему опять будут ломать кости, а сегодня можно, наконец, отдохнуть от ужасов последних недель.


Он извлек из-за пазухи небольшой бурдюк, откупорил его и жадно хлебнул жидкость. Прежнего окутал ягодный аромат. Положив флягу меж ног, Гера вытащил откуда-то из штанов перевязанный мешочек и свернутую бумагу. Быстро скрутив самокрутку, парень жадно затянулся и с наслаждением выпустил колечки.


- Ловко получается, - заметил Брест, выныривая из кустов и присаживаясь рядом.

Гера ни сколько не удивился неожиданному появлению и молча протянул наемнику початый бурдюк.

- Что это и откуда?

- Подарки от священника: настой из кое-каких трав с ягодами и махорка.

Брест хлебнул, по горлу пронесся горячий ком, разливаясь в желудке, от цыгарки отказался.

- Только не злоупотреблять, эта штука может и кабана свалить. - Гера продолжал смотреть на воду. – Не спится?

Брест кивнул, передал флягу обратно и уставился на черное зеркало озера:

- Сон не идет.

- Можешь расслабиться, нечисти здесь нет, даже русалок и мавок.

Наемник недоверчиво поднял бровь:

- Откуда знаешь?

Прежний вздохнул и стряхнул пепел с самокрутки:

- Если бы тут была нечисть, я бы почувствовал. Да и останавливался уже здесь по пути в Приречье, пока не угодил в плен. – Гера затянулся сладковатым дымом и расслабленно растекся по мягкой траве.

Брест удовлетворенно кивнул. Прежний краем глаза покосился на задумчивого наемника:

- И все-таки какое сходство.

Мужчина поднял бровь:

- Ты о чем?

Гера помедлил, прикидывая что-то в уме. Наемник не торопил с объяснениями, а, стянув сапоги, тоже опустил ноги в воду. И вправду здорово.

Наконец Гера заговорил.


- У меня был друг, лет сто пятьдесят, может двести назад. Ты удивительно похож на него и внешне и в душе. Когда я первый раз прочувствовал тебя еще тогда, в плену, то подумал было, что Сева вернулся. Он был Прежним, как и мы. – Парень замолчал, подбирая слова. - Мы познакомились во время странствий. Я понял, что ему можно доверять и остался с ним, а он верил моим ощущениям, благодаря чему мы не раз обходили стороной возможные проблемы. Как-то мы вышли на Мурку, как вы ее сейчас называете. Она валялась без сознания около небольшого озерца, вроде этого: ослабла от голода. Я присмотрелся к ней: угрозы не было, даже если бы она была в сознании. Сева тогда привел ее в чувство, накормил последним куском, сколько-то выходил: добрый был парень и немного безрассудный. – Гера грустно улыбнулся своим воспоминаниям. - В общем, с едой у нас проблем не было, вскоре мы добыли еще дичи. Если у Мурки есть дар самоисцеления, а я могу чувствовать людей, то Севу мы прозвали Охотником. Он мог приспосабливать свое зрение так, что видел все на несколько верст, мог услышать, как муха чистит свои лапки, и унюхать, как далеко помочился олень. Загнать зверя для него не составляло труда, и недостатка в пище у нас не было. Так что, когда Мурка очухалась, мы решили странствовать втроем.

Эти двое сначала приглядывались друг к другу, а потом словно с цепи сорвались. И я их понимаю, нам всем было одиноко. Как же их тянуло друг к другу, будто связало что-то, такого я за последующие годы не встречал, хотя людей прочувствовал ни мало. Да… Временами я завидовал им, но потом поблагодарил бога за то, что избавил меня от подобного.

Брест отхлебнул из бурдюка:

- Эт почему?

Гера помассировал себе виски и продолжил:

- Когда Сева погиб, черт, тогда я потерял лучшего друга, а Катерина - ей словно кусок души вырвали, уж я-то как никто это знаю. Вот тогда я и сказал спасибо высшим силам, что не связали меня такими узами.

- Что же стряслось?

- Бессмысленная смерть, вот что стряслось. Сева на охоте напоролся на сук, осталась небольшая рана, царапина. Она загноилась. Заражение пошло в кровь и через неделю его не стало.

Гера умолк, продолжая бесстрастно смотреть в ночное небо сквозь крону деревьев.

- А что же она? – прервал его размышления Брест.

- Пыталась его выходить всю ту неделю. Не спала и мне не давала, я лазал по кустам, искал травы, а она сидела с ним, пыталась сбить жар, как-то облегчить его состояние. Когда его не стало, я еле оттащил ее от тела. Честно говоря, тогда впервые прочувствовал безумие в его чистом состоянии. Не было ни страха, ни надежды, ни каких-других человеческих эмоций. Одно чистое безумие. Я пытался ей помочь, но она впала в кататонию – состояние, когда не реагируешь ни на что. Тогда я похоронил Севу и попытался ее увести, но она вдруг очнулась и принялась вырываться. Богом клянусь, я пытался ей помочь, но… В общем, тогда я ушел один и до позавчерашнего дня ее не видел…


Мужчины молчали. Где-то вдалеке ухнула неясыть, кругом вовсю стрекотали сверчки. Гера молча пил настойку, иногда передавая бурдюк Бресту. Тот решил на время отступить от принципа и ослабить внутренние вожжи.

- Знаешь, а ведь Мурка никогда ни словом, ни взглядом не упоминала, что я смахиваю на кого-то близкого ей.

- Да, - протянул Гера, - Я тоже удивился сначала, а сегодня мы с ней разговорились и знаешь что? Она его не помнит. Совсем.

- Как так? – удивился Брест, - Выходит, не такая уж и сильная любовь, - наемник скривился на последнем слове, - Раз забыла его.

- Нет, тут другое, - покачал головой Прежний. – Люди то, что хотят забыть, на самом деле просто задвигают на задворки памяти, а я прошерстил у нее эти самые задворки и ничего. Пусто. Даже имени его не узнала.

- Как так?

- Думаю, смерть Севы для нее стала таким ударом, что… - парень замолчал, подбирая слова, - Вот у нее же есть способность к самоисцелению? Так вот тут словно ее разум решил исцелиться таким образом.

- Просто забыть?

- Именно, - подтвердил Гера. – Просто забыть.

Брест покачал головой и отпил из бурдюка:

- И что же, я похож на этого… как его… вашего друга?

- Даже представить сложно насколько.

- Дюже странно…

Наемник озадаченно ковырял землю пальцем. Он не знал, что и думать после таких слов.

- Гера, ты мне нравишься. И ты, похоже, неплохой парень, но, чтобы не было недомолвок, мы добудем рубин, и я отвезу Мурку и камень обратно к барону, иначе там забулькает то дерьмо, из которого еще вчера у нас только ноздри торчали. Даже после твоих слов ничего не изменится. Посуди сам: ты ведаешь все о людских душах, но тебя-то никто не ведает, так? К тому ж сейчас ты можешь напеть мне что угодно, лишь бы спасти свою подругу.

Гера молча выслушал мужчину и, помедлив, ответил:

- Ты прав. Поступай, как знаешь. - Он поднялся на руках, - Что-то продрог я, пойду к костру, поможешь мне?

Брест натянул сапоги и, поддерживая парня, зашагал обратно в лагерь.


***


Утром Прежнему сломали кости. Заново. По уши залили свистнутой у священника бормотухой, искалеченные ноги намазали успокаивающей мазью и наложили добротные шины. И теперь Гера восседал в телеге в дюбель пьяный, но с прямыми конечностями, как у Буратино. Руки у него, слава богам, были целы, просто вывихнуты, порезы от ботанга тоже подживали.

Милка правила колымагой, как заправской извозчик, а я скакала позади всех, погруженная в свои мысли. Брест придержал коня и оказался рядом со мной:

- Скоро мы доберемся до отворота к башне Истомира.

- И?

- Я не ведаю, что нас там ждет, но с калекой мы много не навоюем, - он кивнул на измученного парня.

- И что ты предлагаешь, бросить его на дороге? – моментально взвилась я.

- Я погуторил с Милкой, она говорит, что недалеко есть одна изба. Там у нее родня дальняя живет, говорит, пособит в случае чего.

- Ох уж мне эти одинокие избы в лесу, - проворчала я.

Не нравилось мне, что придется оставить Геру неизвестно где и с кем, но Брест прав. Если мы хотим добыть рубин, а мы хотим его добыть, то лучше двигаться налегке. К тому же, Прежний может за себя постоять в случае чего, пусть и с перемотанными ногами. Решено, как только я закончу со своими делами, вернусь к нему, и можно будет жить своей жизнью.

- Далеко до твоей родни? – окликнула я Милку.

- Час езды отсюда, - не оборачиваясь, ответила она.

- Добре.


Брест удовлетворенно кивнул и подал коня вперед. А я смотрела на спящего Геру, пытаясь задавить слабый голосок совести, звенящий в голове, и просчитывала, когда смогу вернуться за парнем. Прежний, словно услышал мои мысли, всхрапнул и отвернулся в другую сторону.

Прости, дружище, придется нам расстаться на время, но если задуманное мной дело выгорит, то разлука будет того стоить.

Загрузка...