Танцы на осколках (СИ)

Глава 13.

375 год от наступления Тьмы

месяц Хлеборост

18 день

Брест кружил по избе и предлагал разные варианты побега. Гера и Милка держали Катерину, не давая ей чесаться. Когда мясо начало заживать, она стала извиваться, как уж на сковородке, пытаясь дотянуться до зудящих ран. Говорить она по-прежнему не могла, только мычала. Они накинули на нее нательное белье служанки, стараясь прикрыть наготу и не дать замерзнуть. Гера держал ее искалеченными руками и отбрасывал один план побега за другим. Брест становился все мрачнее. Милка пыхтела, вцепившись в руки Прежней, и иногда вставляла слово другое.

- Значит, двери мы не откроем, - заключил наемник, нарезая очередной круг. – Выбить тоже не получится?

- Они подпирают ее бревном. Чем сильнее будешь толкать дверь, тем глубже в землю загонишь подпорку, – ответил Гера

- Ты говоришь, что с утра тринники сначала молятся всей толпой в часовне, а потом идут по делам?

- Ну, - в очередной раз подтвердил Прежний.

- А когда у них трапеза?

- Не знаю, вроде до молитвы, а что?

- Просто перебираю любые способы. Черт, ничего не ум не приходит! – наемник выругался и уселся на пол.

Мурка дернулась, но сильные руки служанки ее удержали. Воровка застонала и принялась, что-то мычать. Милка извиняющимся тоном пробормотала:

- Терпи, пожалуйста. Гера сказал, что тебе нельзя давать чесаться.

На что она получила еще один нечленораздельный клекот. Прежний усмехнулся:

- А будешь так выражаться, оставим здесь, - пообещал он, улыбаясь.

- Ты понял, что она сказала? – удивился Брест.

- Нет, но она очень громко думает, - продолжал горько улыбаться парень.

- Понятно, никак не привыкну, что ты мысли читаешь. Послушай, ты ведь знаешь этих болотников? Может, есть среди них тот, кого можно подкупить?

Гера помотал головой:

- Нет, им плевать на золото. И потом, чем ты их подкупишь? Портками?

Наемник зарычал и, вскочив, опять принялся шагать из угла в угол. Мурка зашевелилась, пытаясь сесть, ее тут же уложили обратно.

- Не глупи, раны не до конца затянулись, разойдутся еще, - успокоил ее Гера.

Она не послушалась и, мотнув головой, поднялась на дрожащих руках. Глубокие порезы на иссеченной спине еще кровоточили, но уже не так сильно. Воровка взялась за переносицу и звучно хрустнула ей, вскрикнув от боли. Мила в испуге отстранилась, а Прежний только молча наблюдал за ее действиями. Из носа потекла кровь, а Мурка, шатаясь, промычала:

- …о..

- Что? – не поняла ее служанка.

- Нож, - изумленно повторил Гера, - Мы забыли про нож.

Милка тут же поползла до порога, и, нащупав складной ножик, кинула его Бресту. Наемник умудрился его поймать в кромешной темноте и, выдвинув лезвие, примерил в руке.

- Годится. Осталось только заманить сюда кого-нибудь из этих.

Прежний поддерживал шатающуюся подругу, покачал головой:

- В плен хочешь взять? Брест, ты не понимаешь, им наплевать на смерть. Так они станут только ближе к свои Трем. Возьмешь одного в заложники, остальные только помолятся за него, но жизнь его беречь не будут.

Надежда, искрой вспыхнув в темной хибаре, так же быстро потухла. Наемник выругался, но нож не отпустил. Он вертел его в пальцах, изредка поглядывая на стонущую воровку, которая от бессилия опять упала на пол. В воздухе повисло обреченное уныние, каждый думал про предстоящие пытки. Милка подошла к Бресту и тихонько опустилась рядом, погладив его по плечу. Наемник бросил на нее удивленный взгляд:

- Ты чего?

- Я… - она запнулась. Слезы покатились по ее щекам, и служанка быстро смахнула их. - Если уж нам не суждено отсюда уйти, то можно я хотя бы с тобой побуду…

- Дык ты и так вроде со мной тут, - не понял Брест.

Гера закашлялся из соседнего угла. Милка бросила на него жалобный взгляд и отстранилась от наемника. Прежний прочитал ее мысли и тихонько кивнул:

- Брест, м… как бы выразиться-то. Вот когда Миленка при родах умирала, что ты тогда чувствовал?

Наемник вздрогнул:

- Не смей лезть ко мне в душу, гад, - ощерился он.

Прежний замолчал, только поплотнее укутал свою подругу. Та только вздрогнула от прикосновения. Брест сжимал в руке нож, так, что костяшки побелели и злобно сверлил взглядом проклятого головолаза. Он тяжело дышал, на шее от напряжения и злости выступили вены. От желания расправы его отвлек тоненький всхлип за спиной. Брест медленно повернулся: служанка, забившись в угол, тихонько плакала, пряча лицо в ладонях. Он опустил нож, спрятал его в сапог. Мужчина подошел к ней вплотную и сел рядом.

- Иди ко мне, - прошептал он, убирая ее ладони.

Милка круглыми глазами, полными слез, уставилась на наемника, а через секунду бросилась к нему в объятия. Он поймал ее, как ребенка, и молча держал, давая ей выплакать весь свой страх и отчаяние.

Гера тактично отвернулся от них и, приподняв тряпки, оценил заживающие раны на воровке. Прошло пару часов, после того как ее закинули к ним, и на теле уже образовались коросты из запекшейся крови. Девушка зашевелилась и открыла глаза, она молча посмотрела на друга.

- Нет, не придумали, - ответил он ее мыслям.

Мурка, кряхтя, приподнялась на локте, она высунула обрубок языка и показала на него пальцем. Прежний пожал плечами:

- Отрастет, куда денется.

Она тяжело вздохнула и попыталась сесть. Казалось, что только сейчас Катерина обнаружила, что на ней нет одежды. Девушка судорожно схватила тряпье, которое валялось рядом, и прикрыла, что смогла. Гера грустно наблюдал за ней.

Милка, вдоволь наревевшись на руках у Бреста, задремала и теперь измученная посапывала в углу. Наемник аккуратно сложил ее на пол и подошел к Прежним.

- Не ведал, что скажу это когда-нибудь, но ты как? – обратился он к воровке.

Та лишь что-то промычала, кивнув Гере.

- Тебя волнует ее физическое состояние или душевное? – озадачил он наемника.

- Туловом-то она поправится, а умом надеюсь не тронулась? А-то вторая, похоже, уже того, - Брест кивнул в сторону спящей служанки.

Мурка проворчала что-то и отвернулась, прикрывая грудь тряпкой в бурых подтеках. Наемник присел, силясь разглядеть ее спину. Он провел пальцами по коростам и случайно дернул, зацепив одну. Воровка вскрикнула и, обернувшись, хотела дать Бресту по морде. Тот перехватил кулачок и придержал ее: девица не удержала равновесия и стала заваливаться на бок.

- О-хо-хо, - хохотнул Гера, - Такое я даже переводить не буду.

Мурка грубо отстранилась от мужских рук и мысленно обратилась к другу.

- Нож у Бреста, - ответил он. Помолчав пару секунд, повернулся к наемнику, - Она спрашивает, ты можешь его метнуть?

Наемник вытащил нож их сапога, повертел его в пальцах и сморщился:

- Брехня, а не лезвие, про баланс вообще молчу.

Смазанным движением он выпустил оружие в стену, нож, хоть и криво, но достаточно глубоко погрузился в мягкое дерево.

Мурка мысленно что-то объясняла Гере, пристально на него пялясь. Брест сходил за ножом и вернулся к Прежним. С каждой секундой Гера все мрачнел и мрачнел, но не перебивал мысленный поток Прежней, наконец, выдал:

- Исключено.

- Что она говорит? – тут же встрял наемник.

- Чистое самоубийство, - отрезал Гера. - В прямом смысле этого слова. Она хочет дождаться, когда тринники уйдут на утреннюю молитву, и поднять гвалт. Когда за нами придут, ты должен убрать одного броском ножа, а остальных Катерина хочет взять на себя.

- И как ты собираешься их «взять на себя» с голыми руками-то? – не поверил Брест.

Гера мрачно процедил:

- Она хочет прикрыть нас собой и дать тебе время расправиться с остальными.

Брест замолчал, разглядывая грозно сопящую воровку

- Сколько их обычно приходит? – наконец выдал он.

Гера выпучил на него глаза:

- Ты что хочешь использовать ее как живой щит?!

Не дав наемнику открыть рот, Мурка поднялась на карачки и, придерживая грязное тряпье, грозно заклокотала:

- У ..а..е…уоо..ыо.а.

- Сначала язык отрасти, а потом ори на меня, - огрызнулся Прежний, - Не дам я тебе голыми титьками на арбалетный болт лезть. А тебе не дам девкой прикрываться.

- Ты думаешь, мне нравится это идея, а? – вспылил Брест, - Ты же у нас мастер с грязными сапогами да к людям в душу, так загляни в меня, что же ты там видишь?

Гера не заставил себя упрашивать дважды и расслабленно закрыл глаза, погружаясь в глубины Брестовой души. Тишину нарушало только дыхание четверых узников: тихое сопение Милки в углу, бульканье воровки, злобное пыхтение Бреста и размеренный выдох Геры. Наконец он открыл глаза и мрачно кивнул:

- Все равно эта идея мне не нравится. И, нет, - он повернулся к Катьке, - Я не расскажу тебе потом, что прочувствовал у него.

Брест молча кивнул, и бросил подозрительный взгляд на воровку.

- Так сколько человек приходит проверить пленников? – снова обратился он к Прежнему

Парень призадумался:

- Минимум двое, один всегда бывает с самострелом.

- А остальные будут на молитве?

- Будут, для них молитва – это святое. Ребят, нам повезет, если нас вообще кто-нибудь заметит, они довольно громко поют. А если выкинуть такой фокус до службы, то нас просто толпой забьют. – Гера перевел дыхание. - Хорошо, допустим, нас услышат во время песнопений, но откуда вы знаете, сколько человек придет проверить? А если десять? И все с арбалетами? Ты, Брест, может и хороший воин, но даже ты толпу фанатиков не раскидаешь тупым ножом.

Наемник игрался с ножом, подкидывая его, и крепко призадумался. Он прикинул и так и сяк, других вариантов не было. Наконец ответил:

- Эта затея шита белыми нитками, но у нас нет другого выхода. - Брест устало привалился к стене, - Значит, порешили. С утра прорываемся на свободу. А ты, - он легонько дотронулся до воровки и тут же отдернул руку, - Постарайся уснуть, надо как следует отдохнуть.

Она мрачно кивнула и отползла в угол к Милке. Укрывшись грязным полотнищем, воровка вскоре задремала, иногда прихрапывая: сломанный нос еще не успел срастись. Наемник проводил ее взглядом и тоже прикрыл глаза, собираясь поспать. Но сон не шел: мысли кружили в голове, как мошкара в хорошую погоду.

- Брест, - позвал его Прежний.

- М?

- Пообещай мне одну вещь.

- Смотря что, - отозвался воин и уставился на темный силуэт рядом.

- Когда у вас появится шанс, то бегите, ладно? Меня оставьте и бегите. Посмотрим правде в глаза: с перебитыми ногами я недалеко уйду, а быть вам обузой не желаю. Только вот Катерина… Она не захочет меня оставить, поэтому я прошу тебя: хватай ее и тикай. Пообещаешь?

Брест, помедлив, ответил:

- Обещаю.

- Хорошо, - спокойно сказал Гера и, неловко соскользнув, устроился на полу.

Некоторое время стояла тишина, прерываемая лишь храпом воровки. Брест не спал, прислушиваясь к звукам снаружи, и размышлял о своем. Гера, лежа на земляном полу, вскоре засопел, и наемник остался один. Он сидел, не шевелясь, и наблюдал за спящими. Бог даст, через пару часов все выберутся на волю.

***

Казалось, наемник совсем не спал, а только смежил веки, как рядом в деревне пропели петухи. Он встрепенулся и сел, оглядевшись шальным взглядом. В хате было темно. Остальные еще спали, развалившись в разных углах избы.

- Подъем, ребята, сейчас тринники проснутся, - негромко позвал их Брест.

Пленники зашевелились и начали просыпаться. Кто-то тер сонное лицо, кто-то разминал затекшие мышцы. Мурка поднялась и постаралась взглянуть на свою спину, изворачиваясь и так и сяк. Милка поднялась следом:

- Дай, я гляну.

Она поднесла свой нос почти вплотную к коже, стараясь разглядеть хоть что-то. Потом аккуратно провела пальцем:

- Похоже, все зажило, только рубцы корявые остались.

- ..оже ..аживу.., - прошепелявила воровка. Она попробовала язык зубами и тяжело вздохнула: еще не вырос.

Брест прирос ухом к двери и сжимал в руке нож. Деревня уже проснулась. Людские голоса доносились со всех сторон, где-то слышался плеск воды и тихое ржание коней. Иногда среди шума, можно было различить грубые нотки священника.

К наемнику подполз Гера и уселся рядом. Мурка, пользуясь темнотой, старалась развернуть куски ткани от старого белья служанки и хоть чем-то прикрыться. Но тряпка застыла картонным куском запекшейся крови. Девица, изломав, повязала ее вокруг бедер и, сложив руки на груди, подошла к месту сбора. Милка уже была около мужчин и слушала объяснения Бреста.

Наемник, закончив объяснять, опять прислушался к звукам. Прислонившись ухом к дереву, он поднял руку, приказывая всем молчать. Все боялись даже пошевелиться. Мурка стояла рядом натянутая, как струна, и, закрыв глаза, тяжело дышала. Она опустила руки и, сжимая и разжимая кулаки, нагнетала кровь и адреналин в мышцы. Рядом раздалось возмущенное сопение Милки и негромкое покашливание Геры. Прежняя открыла глаза: Брест в упор пялился на ее голую грудь.

- Я же мужик, - пожал плечами наемник, но все же повернулся к двери другим ухом.

Мурка опять сложила руки на груди, переминаясь с ноги на ногу. Мужчина продолжил слушать, вращая в пальцах нож. Вскоре он напрягся:

- Болотники зашли в часовню. - Констатировал Брест, - Ну что, понеслась?

Он отошел от двери и занял выгодную для метания точку. Девки заголосили в унисон что было сил, Гера заорал вместе с ними и начал стучать слабыми руками по двери. Мурка принялась колотить по доскам, кроя матом всех богов. Таким гвалтом они переполошили бы всю деревню, но в часовне уже начались песнопения и их почти не слышали. Орать пришлось добрых пять минут, пока пара мужиков не услышала их вопли.

- Они идут, - просипела Милка, успевшая сорвать голос. Она оторвалась от щели и откатилась в сторону.

В дверь с обратной стороны бухнули кулаком:

- А ну тихо там, паскуды, Владыка с вас шкуру спустит!

- Шел бы ты на хер со своим владыкой и Тремя, - огрызнулся Брест, - Я с тебя с самого сейчас шкуру спущу.

Он напрягся, как пружина, и приготовился к стычке.

- Открывай, доставим этого говоруна к утреннему молебну. В назидание другим грешникам, - за дверью убирали бревно, - Ну-ка, остальные прочь, а то утыкаю стрелами, как ежей.

Дверь открылась, в проходе стоял незнакомый мужик с мечом, позади еще двое, вооруженные арбалетами.

- Эй ты, нечисть, а ну на выход! – скомандовал ближний, вглядываясь в сумрак.

Он хотел еще что-то сказать, но не успел, в горле торчала рукоятка перочинного ножа. Хрипящее тело стало заваливаться внутрь. Воровка выскочила из-за стены за выпавшим из мертвых рук мечом. Но опоздала: в плечо вонзился арбалетный болт, второй прошел мимо. Девка резко вскинулась и бросилась к одному фанатику. Тот судорожно пытался перезарядить оружие, но не успел. Воровка с силой хлопнула ему по ушам. Мужик выронил самострел и упал на колени, зажимая голову. Брест выскочил из избы, подбирая меч.

- Не дай ему уйти, - взвизгнула девка.

Второй стрелок со всех ног мчался в часовню. Наемник на бегу швырнул в него оружие. Меч, крутнувшись в воздухе, ударил тринника по затылку. Мужик от удара растянулся на земле. Мурка, схватив арбалет, саданула древком оглушенного мужика. Послышался неприятный хруст, и мужик упал лицом вниз, дернулся и затих. Девка перекинула оружие наемнику. Брест отточенными движениями взвел стрелу и пустил ее в убегающего мужика. Болт вошел между лопаток и застрял, уложив болотника обратно на землю. Из часовни по-прежнему доносилось пение, и звуки потасовки не смогли заглушить стройный хор голосов.

- Бегите, пока они не хватились мужиков, - гаркнул Гера.

Он выполз из избы и, привалившись к стене, замахал Милке. Служанка, выбежав наружу, понеслась со всех ног по дороге из деревни. Брест перехватил взгляд Прежнего и, кивнув, бросился за Катериной. Но та и не думала спасать друга. Воровка, потеряв на ходу набедренную повязку, подскочила к двери в их темницу и, схватив подпорку, побежала обратно.

- Какого лешего ты делаешь?! – завопил Гера, - Беги, дура!

Брест попытался схватить девку, но получил бревном по дых и согнулся, хватая воздух. Мурка ничего не видела кроме часовни. Она не чувствовала стрелу в плече, ей было плевать на наготу. Она бежала ослепленная холодной яростью. Адреналин в крови подгонял сердце, а в ушах нарастал шум. С силой вогнав подпорку к дверям часовни, воровка побежала за второй. Вытащив из ближайшего дровяника большое полено, она воткнула его в землю рядом. Пение внутри прервалось. Люди загомонили и начали стучать в двери. Раздались недоуменные крики.

- Господи, что же она делает… - прошептал Гера, не в силах ее остановить.

Девка, накрепко подперев все двери, понеслась в ближайший дом. Быстро отыскав там огниво, она выбежала наружу. Рядом с домом стояла тачка, доверху груженная торфом. Подхватив ее за ручки, Мурка молча, лишь громко сопя, потащила ее к входу в часовню. Из церкви доносились испуганные крики. В дверь колотили, так что сотрясалась стена, но болотники сделали сруб на совесть, и доски держали удары. Девка вывалила горючую смесь под дверь и чиркнула огнивом. Торф тут же занялся. Тонкие струйки дыма поползли под дверь, огонь маленькими язычками пробовал дерево на вкус и вскоре перекинулся на желанную добычу. В дверь начали колотить пуще прежнего, послышался женский плач.

- Именем Трех, откройте дверь, нечистые! – грохнул из-за двери Владыка.

- Иди в задницу, мразь, - огрызнулась Мурка.

Брест, наконец, смог разогнуться и, забыв про боль, оторопело наблюдал за разрастающимся пожаром. К нему подбежала испуганная служанка. Гера по-прежнему сидел, ошалело наблюдая за страшной местью. Катерина, пятясь, отошла от полыхающей часовни и упала на колени. Ее трясло, вся боль и ярость горела сейчас вместе с фанатиками в церкви. Из-за треска полыхающего дерева, доносились крики, плачь и стоны. Двери еще раз попытались выломать, но пламя отогнало последних упертых тринников.

Прежняя молча смотрела на горящее здание с непроницаемым лицом. Ее по-прежнему колотило. Слез не было, сухая слепящая ярость выжгла эмоции и боль, заменив собой все. К воровке подошел Брест. Он на ходу подобрал арбалет, выпавший из рук застреленного мужика, и присел рядом с воровкой.

Она повернула на него ничего не выражающий взгляд и откуда-то из глубин груди пробулькала:

- Будешь меня судить?

Брест молча рассматривал ее лицо, все в подтеках грязи и высохшей крови.

- Нет, - наконец ответил он, - Ты имела на то право.

Он поднялся и протянул ей руку:

- Пойдем. Надо вытащить стрелу.

Прежняя уцепилась за широкую шершавую ладонь и неловко поднялась. На дрожащих ногах она зашаталась вслед за наемником. Адреналин и шок стали уходить, и воровка почувствовала разрастающуюся боль в плече. Доковыляв до Геры, она устало опустилась на землю. Брест присел рядом:

- Готова? Я буду делать все быстро.

Она молча кивнула.

- Как ты могла? – прошептал Гера.

Прежняя собиралась было ответить, но Брест аккуратно отломав оперение, потащил стрелу. Девка завыла белугой. Милка вернулась к ним, неся нательное и доспехи, которые тринники сняли с Прежней.

- Нашла в доме священника, - пояснила она.

Гера, не обращая внимания на служанку, разорялся:

- Там же были женщины и дети. Как ты могла…

- Они были уже не людьми, Гера, - проскулила девка, - Разве, когда тебя мучили, там не было женщин? А детей? На меня заставляли смотреть мальца десяти лет, а в уши ему нашептывали про очищение души и искупления грехов. Кто из него вырастет, а? – Она на минуту забыла про боль, разгорячившись.

Брест вовремя закончил тащить арбалетный болт и теперь прижал к ране тряпку, останавливая кровь. Как только все было сделано, Гера удовлетворенно замолчал.

- Что же тебе и ответить нечего? – взвилась воровка.

- Почему же, есть. Ты права, - спокойно закончил Прежний.

- Так чего ты мне в уши тут лил?! - и она осеклась. Вспыхнув в споре, Мурка забыла про боль. Ее отвлекли, как маленького ребенка, подсунув конфету. – Так ты не осуждаешь меня? – спросила она с надеждой в голосе.

- Катька-Катька, - Прежний потрепал ее по плечу, - Ты разве забыла, что я их прочувствовал? Ты была права: их извращенная вера не позволила бы им измениться. В ней же они воспитывали детей, которые вскоре выросли бы и продолжили насиловать и убивать во славу Трех.

- А оттуда точно никто не выбрался? – внезапно спросила служанка, показывая на горящую часовню.

Крыша церкви обвалилась, погребя под собой тела болотников.

- Нет, - помотала головой Мурка, - Там не было окон, других входов-выходов я тоже не заметила.

- Значит, за полчаса ты сожгла всю деревню? – подытожила служанка и показала вокруг себя.

Кругом стояли пустые дома, только кошки жмурились на крыльце в первых лучах солнца. В воздухе висела тишина, прерываемая редким треском ломающегося дерева. Не было слышно ни голосов, ни разговоров, ни плача, только утренняя птаха заливалась где-то в воздухе. Все четверо молча разглядывали пустующую весь.

- Выходит, что так, - ухмыльнулась Мурка. Она улыбалась все шире и шире, пока не зашлась в гомерическом хохоте, размазывая слезы по щекам. Она заливалась лающим смехом, схватившись за живот и иногда переводя дыхание.

Брест вопросительно посмотрел на Геру, тот пожал плечами и показал на бочку с водой. Наемник все понял. Он поднял на руки хохочущую воровку, отнес ее к бадье и опустил в воду.

- Милка, - обратился он к служанке, - Порыщи по домам наше добро, может еще, что полезного прихватишь. Найди телегу: Гера далеко на коне не уедет, и собери припасов. Давайте выбираться из этого проклятого места.