Таможня не дает

Васька

— Как тебя зовут милое создание?

— Васька. Родители хотели мальчика. Это ты всех убил?

— Ты потеряла сознание, когда вас мочил черный рейнджер. Ему заказано было пятеро, а вас на твоё счастье оказалось шестеро. Пятеро твоих спутников мертвы, если есть желание можешь поплакать.

Она сидела в гараже синдиката "Ворон и сыновья". Папа открыл эту фирму, после победы над армейцами. Фирма была вполне легальна. Я не знал как себя с ней вести. Она была моя добыча, и я ещё вдобавок спас её.

— Что бы между нами, не было неясностей. Я тебя отбил у рейнджера, о том, что ты здесь не знает никто. Но о том, что ты жива, знает несколько человек.

— Кто?

— Рейнджер, тот который вас стрелял. Потом его допрашивали в полицейском участке. Конечно, записи допроса нет, но если тех, кто допрашивал, и рейнджера допросят другие заинтересованные люди, я думаю, они смогут получить информацию о тебе.

— Как же ты меня отбил у рейнджера, а он живой?

— Он мой друг. Мне пришлось сдать его в полицейский участок. Мой маршрут патрулирования был известен, представь себе, если завтра другой патруль найдёт там тела, твоих друзей.

— Как же ты меня провёз?

Вот этого я ей рассказывать не собирался. Я просто пожал плечами.

— Завалил трупами животных и провёз.

— У вас, что на блокпостах нет датчиков биоактивности.

Конечно же, она права. Всё есть и даже маленькую зверюшку не протащишь через блок пост. Обязательно её нужно заактировать, обеспечить её полную изоляцию. Умная девчонка. На вид ей лет двадцать, двадцать пять. Росту метр шестьдесят три, а весу килограмм сорок пять, как сказал бы мой папа, бараний вес. Она сидела на капоте уазика вполоборота ко мне. Я сидел за рулём и крутил баранку, изредка поглядывая на неё. Ничего особенного рыжая больше похожая на пацана. Термокостюм хоть и облегал тело, но три слоя не давали никакого понятия об её формах, если честно очень хотелось.

— Мой папа в таких случаях говорит: много знаешь сон как у покойника.

Она вздрогнула и даже всхлипнула. Это был рисунок чистой воды. Сейчас поймет, что на меня это не действует, начнёт жопой вилять. В термокостюме это без толку, значит, попробует попросить переодеться.

— Кто экспедицию снабжал? При вас не было документов, а вот пробы интересные, камешки блестящие. Откуда это всё?

— А ты кто такой?

— Надо же ты хотела заплакать, не жалко тебе мужиков? Правильно чего их жалеть не смогли довести, так им и надо. Давай так поступим, я тебя не сдал и ещё пока решаю сдавать или нет. У меня должна быть веская причина тебя не сдавать. Сразу что бы не было недомолвок. Живой мне тебя, сдавать нет резона.

Я замолчал, уставился на её задницу перед своими глазами. Молчание длилось минут пять. Потом она начала елозить, я подумал, что она хочет слезть с капота.

— Помочь?

— Мне надо переодеться.

— Рано, мы ещё не договорили. Вдруг мне потом придётся обратно на тебя костюм напяливать, ходи пока так.

— Ты что меня убьёшь?

— Нет, я тебя убивать не буду, это сделает природа Земли один, а я прослежу, что бы она не передумала. Слушай, думай быстрее я вообще-то на службе мне к шести часам надо быть в расположении части.

— Ты армеец?

— Нет, доблестная таможня, которая всем даёт, — Я сделал паузу, — Добро.

— Но ты сказал, что своего друга сдал в полицию?

— Убийствами на территории Земли один занимается полиция. Моего друга уже отпустили, я с ним уже пообщался полчаса назад.

— Почему? Почему его отпустили? Да кто ты такой?

— Старший сержант таможенной федеральной службы, Иван Дубов. — Я приложил два пальца к брови, — Теперь ты. Учти, прежде чем мы договоримся, или наоборот не договоримся, ты мне ответишь на все мои вопросы. На все, которые мне интересны. Кстати ты всё пытаешься выглянуть за ворота, там ничего нет, только пустыня. До города тридцать километров, даже если вдруг, что вряд ли, ты сможешь отсюда сбежать, ты не дойдешь. Если мы не договоримся, то я тебя просто отпущу.

— Да что ты хочешь?

Неужели она дура или время тянет, маячков у неё нет, я проверил, для этого мне пришлось весь термокостюм вывернуть наизнанку. Время выхода, время входа, не индифицируется. Кто-то же нанял рейнджера Семёна Баумана. Время примерное было известно состав группы, тоже только примерно, ведь девку не учли. Я уставился ей в глаза, она тут же отвернулась.

— Ладно, всё хорошо, но мне на самом деле некогда, пошла вон.

На что она надеялась, или её сбил с толку мой спокойный тон. Взгляд, брошенный ею на меня, был полон и удивления и страха. Хорошо хоть понимала, что тридцать километров по чужой флоре и фауне. Опять же я бы дошёл, а она может, играет. Я вытащил из кобуры ПМ, он был не табельный, но никому и в голову не пришло бы проверять. Под передним пассажирским сиденьем лежало ещё куча подобных штучек. Вышел из машины, сдёрнул девчонку за ногу и легонько пнул под зад коленом.

— Пошла, не бойся пистолет нужен лишь для скользящих ран по ним даже об оружии ничего не скажешь, из какого оружия они сделаны. Видишь ли эти костюмы такие толстые, что серафимы их не прокусывают, а лизуны тебя могут не почувствовать, а кровь есть кровь, во всех мирах кровь это пища. Согласись, был бой, рвались мины, тебя могло посечь осколками. Через день найдут твой термокостюм и то дерьмо, что останется в нём после тебя.

Я видел как расширились её глаза от того ужаса который я ей нарисовал, она не играла я это слышал. Она хватала воздух, что-то сказать с первого раза у неё не получилось.

— Чего хочешь договариваться? Я уже не хочу все анализы у меня, два следопыта сегодня, нет сегодня уже поздно, завтра скажут откуда вы вышли и даже больше того, куда шли.

Я вытолкал её из гаража, она отскочила от меня и завертела головой.

— Мы не в городе? — Теперь не просто страх ужас во всей её форме, — Ты, чего ты хочешь?

— Показываю только один раз, — Я свистнул из оазиса, который находился в трёхстах метрах от гаража, в нашу сторону метнулся выводок серафимов, папа мама и их великовозрастные оболтусы, которые первый год жили с родителями, — Не отходи от меня далеко.

Серафимы подошли, последние десять метров шли очень медленно. Трудно сказать про серафима, что он идёт. Четыре лапы на змеином теле, на лапках три пальчика. Шесть серафимов остановились от меня в пяти метрах, смотрели они только на меня, я вынул из карманы две большие овсяные печенюшки. Потом я ломал печенье на кусочки и кидал их осторожно перед серафимами. Серафимы по очереди брали кусочки печенья, после того как печенье было съедено я свистнул и серафимы убежали обратно в оазис.

— Как тебя зовут?

— Я же уже сказала, меня зовут Василиса Алексеевна Потапова.

— Давай дальше мне, правда некогда, надо ещё решить оставить тебя здесь или в городе легализовать. Тот, кто вас заказал, знал о вас очень много. Если хочешь жить, то я должен знать больше заказчика.