Там, где обитает чудовище…

Глава 14

— Это твоя вина, мерзкая девчонка! — уже некоторое время орали товарки покойной Хтон.

— Ты! Ты загубила Агнешку!

— Из-за тебя ее убили. Ты ее убила, Ра, именно ты, а никакая не леди!

— Посмотрите на нее, еще и молчит! Ни стыда, ни совести!

— Убийца!!!

Ясень-Ра в самом деле молчала, никак не пытаясь оправдаться от лживых обвинений. Она просто не видела в этом никакого смысла, зная: если народ что-то вогнал в себе в голову, трудно из этой головы вывести грязь. Пусть лучше сцедят яд с языка, может, их отпустит, и они одумаются.

Не одумались…

Закусив губу, бледная девушка прижимала к груди почтовую сумку, бездумно смотрела в сторону, вяло замечая понемногу придвигающихся к ним ближе свидетелей, некоторые просто украдкой смотрели за представлением из окон, но большинство повысыпалось на улицу.

Горожанка флегматично отметила — это к худу, так и до самосуда недалеко, и никто ее оправдания даже и слушать не станет.

— Чего молчишь⁈ Что, язык проглотила⁈ — ядовито шипели служанки.

— Иль признаешь виновность в смерти несчастной Агнешки?

«Нужно скорей уходить», — подумала Ясень и, перед тем как сбежать, громко, но твердо ответила. Попросту уже не могла по-иному:

— Нет, не признаю! Все обвинения — чистая ложь, аль слово самого хозяина Заводи для вас пустое?

Народ притих; обвинительницы отшатнулись, испуганно заозиравшись. Блондинка, насколько Ра помнила, ее звали Елень-Зу, злобно скривилась:

— Не тревожь лорда своим поганым языком, иначе мы тебе его отрежем!

— Да! Да!

— Не удивлюсь, если именно эта мерзавка призвала чернь на Заводь и подставила несчастную Хтон. Она-то сама, вон, живёхонька да здорова, в то время как Агнешка в земле!

Сдерживая клокочущий в груди тугой комок злости, обиды и разочарования, Ясень-Ра вздернула подбородок, обронив тихое:

— Я выжила лишь чудом, и не вам меня судить, — обвела угрюмых городских осуждающим взглядом и, развернувшись, двинулась в сторону замка. За спиной слышались возмущенные голоса.

Подстрекательница Елень-Зу гаркнула боевым ликующим кличем:

— Куда⁈ Куда собралась, мерзавка⁈ Мы с тобой еще не закончили!!! — подбежала к Ясень и больно дернула ту за плечо, впиваясь ногтями в нежную кожу. — А ну, стой!!!

Почуявший назревающее зрелище и расправу народ загомонил, за мгновение обступая опешившую Ра со всех сторон и заключая в плотное кольцо из человеческих, напитанных жаждой расправы душ. От сыплющихся на ее голову обвинений Ра пребывала в глубоком изумлении, ужасе и растерянности; дыхание перехватывало, сердце учащенно стучало в ушах.

Она не поняла, не заметила, когда, в какой момент и кто первым напал на неё. Только щеку вдруг обожгло болезненной вспышкой, зрачки горожанки пораженно расширились, в абсолютной тишине медленно потянулась рукой к лицу, прикасаясь к ноющей, пекущей коже, этим жестом срывая жаждущих ее крови самых настоящих зверей в оболочке людей с их цепей.

На нее градом посыпались кулаки, обжигающие болью ладони, кто-то ударил по затылку, да так сильно, что перед глазами Ясень потемнело, с губ сорвался тихий стон, только лишь подстегивающий расправу. Следующий сильнейший удар пришелся ей по ногам и подкосил, горожанка упала, закрываясь от озверевших людей руками, послышался треск ткани, и вдруг зычное, селящее в душу испуганной девушки облегчение и надежду:

— Прекратить!!! Прекратить сейчас же!

Но разгоряченный народ так просто не остановить. Всколыхнулась магия, пропитывая и без того тяжелый воздух разряженностью. Горожане в одночасье замерли, и Ра не сразу поняла, что застыли они каменными изваяниями не просто так, их обуяла магия Генеса, вынудив замереть в тех положениях, в каких они были, с перекошенными черной радостной злобой лицами, с занесенными над своей жертвой кулаками и с животным проступающим ужасом в застывших глазах. Самосудцы медленно начали осознавать, что они натворили.

А Ясень задрожала, сдерживая рвущийся наружу истерический плач.

— Растащить их, — жестким тоном командовал лорд. — Быстро, всех убрать с глаз моих и загнать в казематы для допроса! Всех без исключений!

Молчаливые хмурые стражи стремительно и без лишних церемоний принялись в прямом смысле оттаскивать людей, кого за волосы, не заботясь об их ощущениях, кого за руку, точно выкручивая из сустава конечность, и только гортанные стоны слышались в кромешной тишине. Когда добрались до сжавшейся в комочек Ясень-Ра, и то узрел мрачный лорд, он сначала обалдел, не думая увидеть жертвой свою собственную помощницу, и тотчас строго приказал уже потянувшемуся к растрепанным волосам девушки стражу, и сам кидаясь к несчастной:

— Не трогать!

Страж понятливо убрал закованную в металлическую перчатку руку и схватил захлебывающуюся в немых слезах Зу, оттаскивая в сторону. Генес опустился перед Ра на корточки, протянул девушке белоснежный платок.

— Как ты, Ясень? — и внутренне вздрогнул, когда девушка светло улыбнулась ему разбитыми губами, обещая себе разобраться со всеми, кто посмел прикоснуться к его помощнице.

— Уже все хорошо, лорд.

Генес не поверил, но кивнул, легко расстегнул застежки кителя, снял и накинул на плечи обалделой Ясень. Помог той встать и повел в сторону замка, выпытывая у пострадавшей подробности произошедшего. А Ясень и не стала молчать, рассказала, как было, начиная со встречи на кухне. Генес мрачнел, и его настроение не обещало ничего благого тем, кто посмел напасть на беззащитного в его владениях.

Аид привел Ясень в кабинет, приказал служке принести горячего чая и пирожков, затем предупредил, что вскоре к ней придет лекарь, дабы оценить ее состояние. Наказал озадаченной Ра отдыхать и, сославшись на то, что обязан разобраться в случившемся, оставил девушку одну. Проследив за уходом хозяина взглядом, горожанка покачала головой, находя поведение князя пусть и благородным, но, несомненно, непонятным, однако его добротой и угощением пренебрегать не стала. Уютно устроившись на диванчике, девушка горячо поблагодарила служку и с чашкой душистого чая принялась ждать лекаря и с тревогой — Генеса, стараясь не поддаваться тяжелым, нехорошим думам.

Тюремные камеры Туманной Заводи

Заложив руки за спину, Аид-Генес рассерженно ходил мимо заключенных в клетки провинившихся людей. Без зазрения совести воспользовавшись ментальной силой, он теперь прекрасно знал, кто истинный виновник чуть не случившейся трагедии, кто виновен лишь косвенно, а кто грешен бездействием. Остановившись посредине помещения, он из-подо лба смотрел на едва живых от ужаса и перенесенных пыток людей. От его равнодушного, лишенного эмоций голоса провинившиеся задрожали.

— Вот вам мое заключение. Вы все виновны так или иначе, и все вы без исключений понесете наказание.

Женщины горько заплакали, мужики принялись возмущаться, крича, что лорд к ним несправедлив, и вообще, не виноваты они, попутал бес и происки черной леди! Кто-то читал молитвы, кто-то молчал, принимая или не принимая кару, только лорд никого слушать не стал.

Стражи угрюмо хмурились. Алво-Керр с трудом сдерживал отвращение. Виновных Генес не держал за этими решетками никогда. И все его соратники это знали.

— За нападение на беззащитную горожанку — Ясень-Ра, находящуюся под моим покровительством, наказание таково: семь лет заключения и ни днем меньше.

— Что?

— Как?

— Нет! Так же нельзя…

— Молчать! — окрик Керра, но кто его станет слушать, народ пребывал в панике.

Взметнулась огненная сила Генеса, без всяких слов и жестов метнувшись к осужденным, безжалостно выжигая на щеке каждого знак раба. Раздался болезненные вой, стоны, скулеж; на левых ногах провинившихся с лязгом защелкнулись тяжелые оковы, языки разом онемели, создавая блаженное мертвое безмолвие. Аид-Генес одобрительно дернул уголком рта.

— С этого момента и до полного искупления своей вины вы будете выходить из этой камеры только для работы, каждый вечер возвращаясь обратно. Это станет уроком для каждого. Таково мое слово.

Развернувшись на пятках, Генес покинул казематы; провинившиеся обреченно склонили головы, а Елень-Зу в душе выла, разрываясь от отчаянья и яростной злобы, она винила во всем Ясень-Ра.