Там...

Все началось с того, что меня уволили.

Не бог весть, какое событие. В конце-концов, увольняют многих, но, согласитесь, очень неприятное. Особенно, когда считаешь, что уволена совершенно незаслуженно. И тебе совершенно некуда идти.

В такой ситуации я оказалась прямо посреди кризиса, когда люди старались держаться за свои рабочие места, чтобы не остаться ни с чем. Я же с треском вылетела в тираж с минимальной официальной зарплатой и стажем работы ровно полгода. К сожалению, специалистов по модному направлению «Информационные технологии и их техническая поддержка» не ждали везде с распростертыми объятиями, а непростое время сулило долгое пребывание в безденежье.

Да и вообще, мне просто не везло! Не могу сказать, что невезение было катастрофическим, но все же весьма неприятным.

И началось оно ровно после окончания института. Когда я рассталась со своей любовью, длившейся весь курс обучения и решавшей и писавшей за меня все контрольные, курсовые и даже диплом. Видимо, я почувствовала в себе силы двигаться дальше без его поддержки и весьма опрометчиво высказала много лишнего после пяти стаканов вина на выпускном вечере института.

То ли за отсутствие бестактности, то ли просто в назидание, судьба обернулась ко мне жестоко, как только я вступила в самостоятельную жизнь. Не привыкшая быть одна, я неудачно выбирала, меня неудачно выбирали. Ни один мой роман не продлился дольше трех недель. То же самое было и с работой. Последнее место, на котором я задержалась, не таило в себе ничего выдающегося – маленькое рекламное агентство, где меня наспех научили лепить плакаты из подручных шаблонов на компьютере и выдавать за свое творчество. Весь креатив такой работы сводился к придумыванию время от времени рекламных слоганов. Что ж, могло быть и хуже. Я это понимала.

Видя мои неудачи и мучения, родители только молча качали головой, часто вспоминая Вадима – наше светило и гения местного значения. В паре с ним у их дочери все получалось в жизни. А я вспоминала, как равнодушно слушала рассказ очевидицы о том, как он напился и страстно сжимал в руках коленку первокурсницы.

С Вадимом все было жутко серьезно и сложно. Высокий и сутулый, смотревший на каждого из-за солидной оправы стекол, он сразу привлек мое внимание на первом курсе. И взял меня под свою опеку. Ему нравилось, что рядом красивая вещичка, а мне – что можно было ничего не делать. Если возникали вопросы – Вадим все очень доходчиво объяснял.

Чувства окончательно прошли через год, а привычка осталась. Я все так же удобно гостила у него под крылышком, а он… Да черт его знает, зачем я ему была нужна. Вместе нам было ужасно скучно.

После случая с коленкой, мы благополучно разошлись по разным партам и стали счастливо жить порознь.

В рекламном агентстве, на маленькой зарплате, едва хватающей мне на жизнь, но с громкой записью в трудовой книжке – руководитель рекламного отдела, я задержалась на полгода. А где-то три месяца спустя случилось и первое длительное увлечение, именно увлечение, так как до любви там все-таки чего-то не хватало.

Сначала я радостно купалась в эмоциях и страсти, которую мне дарили. Получала удовольствие от подарков и ухаживаний и тщательно играла роль «девушки на все сто»! Получалось неплохо, восхищенные глаза моего друга придавали мне сил для новых экспериментов. Прошло время, и, как всегда бывало в моей жизни, розовые хрюшки перестали витать у меня в голове. Я опять поняла, что просчиталась. Скука и монотонность постепенно вытеснили первые порывы. Я вернулась к своему обычному состоянию. Даже не так. Мое увлечение начало меня раздражать.

Говорят, любовь длится три года, кто-то считает, что семь лет – определяющий возраст для чувств, потом что-то щелкает и видоизменяется. В моем случае часто можно было уложиться в три дня. Следом шла апатия и неприятие. Потом отторжение.

Так что три месяца – своего рода прорыв!

Но все вышло не так радужно. Сначала я конкретно поругалась с увлечением, а затем последовало увольнение.

Обычно я не выношу на люди свою личную жизнь, но тут постарался наш женский коллектив. На дне рождения одной из сотрудниц, видя мою кислую мину, они подослали ко мне нашего начальника, бывшего весьма навеселе, с целью развеселить меня. Тот, в своих попытках вернуть мне хорошее настроение, зашел слишком далеко. Я видимо выглядела уже довольно потрепанной от моральных битв, чтобы начальник попытался меня утешить более действенными методами.

Остолбенев от напора лысого папика с багажом из жены и двоих детей, я запоздало двинула коленом и влепила пощечину. Не помню, в какой именно последовательности.

Стоя над поверженным противником, как боксер на ринге, я тяжело дышала, чувствовала глубокое удовлетворение и трепетала от восхищенных взглядов всего офиса. В мечтах, на моем месте хотел бы быть каждый из них! Затем, обойдя скрючившегося Босса, я вдохновленно села писать, и через несколько минут заявление лежало на его столе.

Вот!!! Я ушла САМА.

Впрочем, после случившегося, выбора кому уйти, мне или шефу, не стояло. Поэтому, по выплате тут же на месте мне расчетных, отпускных, и забыв про моральный ущерб, я пополнила армию безработных. Возвращаться в этот гадюшник я не собиралась.

На следующий день я отсыпалась. Весь день. А потом началось: пока я катала заявление в гневе в голове бушевало, что я – такая умная и красивая, да меня везде возьмут, да за такую зарплату надо было давно отсюда сваливать, да с таким коллективом… Да с таким козлом!...

Когда я отоспалась, реальность стала ближе. Ну, увольнение не трагедия конечно, работа то найдется, какая только неизвестно, кроме того, КРИЗИС…. А может, найдется не скоро, а денег в обрез, надо за квартиру платить, накоплений никаких. А какие мне рекомендации дадут со старого места работы?... С единственного места, где я работала…

Ожесточенно порыскав по газетным объявлениям, я расстроилась. На такие зарплаты мне придется вновь переезжать к родителям. Это был удар ниже пояса. Съемная маленькая квартирка не в самом лучшем районе гарантировала видимость независимости. Денег едва хватало на оплату жилья, питания и покупки не больше одной шмотки в месяц. Но было так здорово все делать самой – никому не отчитываться, питаться всякой гадостью, убирать раз в неделю слой пыли, устраивать посиделки с подругами и вести неправильный образ жизни. Потеря работы грозила потерей всех этих прелестей.

После отсыпания вечером, я позвонила подруге и пожаловалась на все сразу. Та выслушала, пожалела, посочувствовала и изрекла:

- А чего ты сразу с работой носишься? Ты в отпуске когда последний раз была?

- Хм… Я всего полгода как там работаю.

- Значит не была… Ну вот и побалдей недельки две, мозги на место встанут, а потом начнешь работу искать. Ну не совсем же ты нищая, а там Катька, наш спец по кадрам из Сочи вернется, может, подыщет что-нибудь.

Неработающей подруге полгода работы без отпуска видимо казались нонсенсом. Да, конечно, Катька – это сила. Наша Ум и чего то там еще. Всегда поможет. Уж не знаю, как с ней работать, но вариант обязательно подыщет. Стало действительно легче. Да и в голове закрутилось, что на новой работе меня в отпуск отпустят не раньше, чем еще через полгода.

Червячок сомнения и трезвого ума говорил мне, что нельзя вот так все бросать, положившись на способности человека, который даже не знает о своей спасательной миссии. Но другой червячок, толстый, лениво попивающий коктейли, пищал что-то о свободном отдыхе и разгуле.

Вот так, все мои проблемы по поиску работы в течении минуты отложились до приезда Катерины. Катька, в отличие от нас была не только красавицей, но и умницей. Впрочем, мы сваливали все это на ее возраст. Старше нас на целых два! года. В свои двадцать четыре, она уже имела свой бизнес, кучу полезных знакомых и связи везде, где только можно. Возможно, поэтому мы и виделись с ней нечасто, на своих непутевых и не столь удачливых подруг у нее просто не хватало времени. В то время, как мы все еще гудели по клубам, ее возили по ресторанам состоятельные мужчины на дорогих машинах, с которыми при этом не обязательно было проводить ночи.

Неделю мы с девчонками отрывались. Протащились по всем клубам, даже в театр сходили. Теплое весеннее солнце принесло с собой игривое настроение и короткие юбки. Мужчины стали активнее, и мне показалось, что жизнь налаживается.

А потом бойфренды моих подружек забили тревогу. Кроме того, весь день отсыпаться могла только я одна, остальным приходилось идти на работу с опухшими лицами. В общем, поставив галочку напротив меня, успокоили мол, проявив должное сочувствие, девчонки потихоньку рассосались. И я осталась одна. А до приезда Катерины… Да черт ее знает, когда она вернется…

Наконец, пришел мой первый день настоящего одиночества, когда днем не было кампании ходить по магазинам, а на вечер не было запланировано никаких походов.

Итак, я - безработная, одинокая, злая на весь белый свет, валялась на кровати в своей однокомнатной квартире. Впрочем, как я уже сказала, квартира не была моей. Я ее снимала у какой-то тетки. И, по большому счету, она должна была быть мне благодарна, что я превратила ее помойку в некое подобие уютного человеческого жилья.

Мне абсолютно нечем было заняться. Все то количество дел, которое мы копим на выходные дни и свободное время, просто вылетели у меня из головы. Времени у меня была куча.

Завтра, послезавтра или через неделю я займусь поисками новой работы, а сейчас – ничего.

Почему-то особенно обидно было то, что я осталась совсем одна. Некому было пожаловаться, уткнуться в ... куда там утыкаются. Подруги взяли длительный тайм аут.

С кровати меня еле-еле поднял звонок в дверь. Было уже далеко за полдень. В дверном глазке виднелись две бабульки, пришедшие с миссией наставить меня на путь просвещения, путем обращения в веру.

Открыв дверь, я вознесла руки вверх и гнусным голосом протянула:

Бабульки недоуменно переглянулись, но иронии так и не поняли.

Прослушав молча пятнадцать минут болтовню про спасение и обретение пророка я наконец улучила минутку и вставила свое веское «нихт ферштейн».

Бабки тут же ретировались, помахав мне ручками на прощание. А я вернулась в комнату и плюхнулась на диван лицом вниз.

Интересно, сколько я смогу не дышать? А если я задохнусь, как скоро меня найдут? И насколько сильно синеют от удушья?

Однако со своей депрессией надо было что-то делать и до вечера я занималась капитальной уборкой всей квартиры. Время было убито, но пришел вечер и застал меня вновь валяющейся на разобранном диване, тупо глядящей в потолок.

Приблизительно к половине десятого ночи мне стало совсем тошно. Хотелось просто выть. Вряд ли подобное состояние следовало только из-за потери зарплаты. Скорее сказывалось одиночество. С мужчинами мне не очень везло. У подруг давно были стабильные длительные отношения, вот-вот грозящие перерасти в свадебный торт и детей. А у меня очередной «развод». Ну не надо было в нем так сильно ковыряться, вроде ничего же был… Память вернула воспоминания о трех довольно неплохих месяцах вместе с последним парнем. После занудства Вадима практически все мужчины вызывали интерес. А отношения все равно не складывались.

По этому поводу, ну и конечно по поводу увольнения и негаданной свободы тоже, внезапно возникло совсем уж «взрослое» желание напиться, вернее конкретно накачаться чем-нибудь. Чтобы было хорошо.

А что? Почему бы и нет? И время пролетит, и взгляд на вещи поменяется.

Недолго думая, я наспех оделась и спустилась в маленький полуночный магазинчик под домом. Чего я там купила, я не помню – странное название темной жидкости в бутылке привлекло мой интерес гораздо больше, чем все остальное на этикетке, включая указание градусов. Для закуски взяла большую пиццу, маринованные огурцы, потом, подумав, добавила мороженое и большую шоколадку. Усталая продавщица сложила мои сокровища в пакет, и я мрачно побрела домой. Вечер обещал быть как минимум странным.

Поднявшись к себе и разложив хозяйство на столе, я вдруг почувствовала такое желание разрыдаться у кого -нибудь на шее… Ну хотя бы просто поговорить. Позвонила подруге (я же не алкоголик!), рассказала, сколько у меня всего вкусного и как мне плохо.

Но в ответ прозвучало: она меня, конечно, понимает и с радостью бы поддержала, но... В таких ситуациях еще бывают НО ...но Славик не поймет, если она выпрыгнет из кровати в пол одиннадцатого ночи и побежит утешать и напиваться с подругой. Это еще больше взбесило и доконало меня. Раньше, до Славика, она обязательно бы приехала. Что за новое веяние ложиться спать в 22.30??? Или не спать? Славик должен был понять, как мне плохо. Видимо этого не понимала подруга.

Во всем огромном городе N… некому было мне помочь.

Мысль о том, что кто-то еще может валяться с кем-то в постели терзала меня ровно до мысли, что завтра они вместе съедят завтрак и пойдут на любимую или нелюбимую работу. Тут мысли кончились и начались слезы и сопли.

Поревев, я включила телевизор. Безумно надеясь, что покажут что-нибудь хорошее, прогоняющее тоску и безнадежность, я какое-то время щелкала по каналам.

Подогрев пиццу, достав огурцы и налив себе (наверное, это все-таки было вино) кружку, я конкретно подошла к проблеме "напиться и забыться". Меня осудят те, кто считает, что пить вино из кружки – это варварство. Согласна. Но поверьте, то, что продается у нас в ночных магазинах, обычно достойно кружек, а на большее пока была недостойна моя проблема. Хотя бы это я понимала.

С кружкой в руках я подошла к зеркалу – хороша. Потекшие и опухшие глаза, красный набухший нос, домашний, зализанный хвостик…

Последний раз я напивалась на выпускном в институте. Кончилось тогда все плохо. Не считая ссоры с Вадимом, было еще жуткое похмелье и потерянный браслет. Пить я совершенно не умею. Поэтому решила просто повторить институтский подвиг и пить, пока не закружится голова. Обычно далее идет крепкий сон или забытье, чего и жаждет истерзанная «духовными» муками душа. О том, что будет утром лучше не думать (Все равно на работу не идти).

На половине бутылки я опять позвонила подруге с целью высказать все, что думаю по ее поводу. Трубку снял Славик, и ему конкретно перепало. На мое требование позвать Аньку, он очень корректно пожелал мне спокойной ночи и отключил телефон. Весь мир против меня! Немного подумав, я снова сняла трубку.

Второй жертвой стал бывший бойфренд. Несмотря на его возмущенные протесты, что это я его бросила, я вылила на него все свое негодование. Он меня никогда не понимал!!! На его предложение опять попробовать все сначала я гордо потребовала не звонить мне больше, особенно по ночам, и бросила телефон.

Бывшему Шефу и его жене повезло, что я не знала его домашний номер. А родителей я даже после первой бутылки этой дряни не стала беспокоить. Они сбежали от меня на юга и возвращаться собирались не скоро.

Я все-таки снова потянулась к телефону и набрала знакомый номер.

- Да? – такой странный голос.

- Я вас слушаю…- я бросила трубку. Потом вздохнула и набрала снова.

- Алло?

- Привет…

- Кто это?

- Я…

В трубке помолчали, явно делая математические вычисления.

- Лика?

Ну, конечно, разве он мог не вычислить меня? Кстати, зовут меня Лика. То есть полное имя Анжелика. Но я его терпеть не могу. Оно очень уж нравилось маме. Наверное маме казалось, что в советское время Анжелика Михайловна будет звучать гордо. Но советское время кончилось, а я до сих пор с ужасом думаю о том времени, когда все меня начнут называть по имени –отчеству.

- Ага, как у тебя дела? - Вопрос почему –то дался с трудом. Да и вообще, услышав его голос, я ощутила тоску, словно…

- У меня все хорошо. У тебя что-то случилось? – блин, ну почему он такой спокойный?

- Нет, вот просто решила позвонить…

- Ты что, пьяная что ли? – голос Вадима боролся со смехом. – Ты чего накачаться то решила? Много выпила?

- Нет… еще…

- Так, сейчас идешь к холодильнику… У тебя рассол есть?

- Да. – я посмотрела на банку из-под огурцов, полную мутноватого рассола.

- Хорошо, - голос удивился тому, что у меня нашлось первое же, что он назвал. – И бульон нужен, покрепче, или борщ, или щи, ну суп какой-нибудь… У тебя горячее есть? Разогревай и побольше ешь жидкого, потом рассол.

- Блин, ты думаешь, я тебе позвонила рецепт от похмелья узнать?

- … а что?

- Ну… не знаю… - я поняла, что сама толком не знаю, что мне от него нужно. Просто снова услышать этот спокойный, уверенный в себе голос. Неплохо бы было услышать что-нибудь ласковое в ответ. Утешительное. Или три простых слова, которые я знала, что он точно не скажет. – Ты работаешь?

- Конечно.

- А где?

- Лик, я свою фирму открыл, я тебе о ней весь последний год учебы говорил. И чем заниматься хочу говорил. Развиваюсь понемногу. Вкалываю. Ни на что другое времени не остается.

- А девушка есть?

- Нет, я на работе 18 часов. Полегче станет, обязательно найду для тебя, чтобы было о чем рассказать. В общем, за этот месяц ничего не изменилось. Все так же как и в прошлый раз.

- В какой раз? – я тупо дышала в трубку.

- Когда ты звонила. Месяц назад или около того. Тогда это было вроде из клуба какого-то…

Я со злостью повесила трубку.

Совсем забыла. Действительно звонила. Месяц назад, а до этого еще месяц назад или меньше? Ну и что, что звонила. Имею право. Чего я злюсь то? И трубку зря кинула. Ничего, сейчас перезвонит. Раньше всегда так делал.

Я сидела и ждала звонка. Потом до меня дошло. Раньше. Раньше в институте, когда жила у родителей. Я же квартиру снимаю, откуда ему мой номер знать? Минут десять боролась с желанием вновь набрать его. Осушила половину второй бутылки. Чего я собственно от него ждала? Что тут же примчится утирать мне сопли? Может, и примчался бы. Вадим у нас перфекционист. Только желаемого я не получу. Возможно, он меня и любил, по –своему, заботился ведь. Только не было того, что улетать заставляет. Тогда не было и сейчас не будет. Что я с ним утром делать буду? С таким правильным и уверенным в себе? Он уйдет на работу, а я снова превращусь в маленькую беспомощную девочку, которая не в состоянии о себе позаботиться.

Долгожданное забытье не приходило. Пицца давно закончилась, огурцы и мороженое тоже. Доедая шоколадку, я смотрела канал для взрослых и хмыкала. Потом опять хмыкала. Потом помню плохо, но телевизор я выключила.

Раннее утро. Петухи недавно пропели и яростно отбивали крыльями первые лучи солнца, золотившие молодые листочки яблони. Яблоня склонила свои ветви совсем низко, почти касаясь ими земли у колодца. Еще немного, и расцветут благоухающие белые цветы, роняя лепестки на воду. И долго будут плавать маленькие белые кораблики в студеной воде, не в силах улететь от нее далее.

Пожилая женщина поставила наполненное всего наполовину ведро с водой на пышную траву у колодца и тяжело опустилась рядом, приминая грубой вылинявшей юбкой сочную зелень. Так быстро руки стали немощными. Так быстро превратилась она почти в старуху.

Уж две недели скоро как сын с женой поехали в соседнее село к родственникам, да так и не вернулись. За неделю вся седая стала. Мать все думала, не могли ведь плохой дорогой поехать. Молилась. Материнская любовь, она же от всех напастей убережет. Никто той дорогой не ездил уже месяц. С тех пор, как дурная слава про нее пошла, да люди со скотиной пропадать там стали. И сынок то молодец, умненький рос, не мог матери ослушаться. А сердце екало – мог, еще как мог. Перед молодой женой хвастаясь, наверняка плюнул на все заветы. Знала характер сына. Но ждало материнское сердце чуда – задержались в пути, у родственников приостались.

А у самой слезы покатились сами из глаз. Опустила голову, закрыла тонкими руками лицо и застонала. Больно то как. Из груди вынули сердце да под нож пустили. И не отпускает боль. Вот так в конце жизни одна осталась. Негоже родителям детей переживать своих…

Но вдруг резко поднялась и вгляделась вдаль – послышался стук копыт. Сердце замерло. А вдруг?

Нет, не ее родимые. Руки плетьми упали вниз.

Шестеро верхами подъехали к добротной изгороди, обновленной сыном совсем недавно перед отъездом. Один наклонился к женщине.

- Матушка, где тут у вас место нехорошее? Про какое молва ходит – люди пропадают? - голос его прозвучал словно звон чистого ручья.

Женщина прищурилась, пытаясь разглядеть говорившего.

- Не ездили бы вы туда. Пропадете…

- Ну так если мы не поедем, как же оно нехорошим то быть перестанет? – в звонком юном голосе звучало столько уверенности, что женщину вдруг охватила волна надежды. И тут же схлынула. Молодой совсем. Моложе сына ее. Такой же самоуверенный.

Она тяжело махнула рукой, показывая направление. И когда всадники развернувшись рванули дальше, вдруг схватила его за руку и жарко зашептала.

- Сын мой туда с невесткой поехал, на рукаве правом голубь вышит, на поясе два бубенчика венчальных. Так и не снимал со свадьбы… Хоть останки привезите… похоронить. – И долго стояла, провожая конных слезящимися глазами.

Проснулась я от того, что жутко хотелось в туалет, болела голова и тошнило. Естественно, а чего еще ждать от бурно проведенного вечера? Открыв глаза, я тут же зажмурилась. На то, чтобы выключить свет меня не хватило. Я еще подумала, что надо сменить лампочки на менее яркие. Еще я вспомнила, из-за чего напилась. Стало опять грустно.

Вторая попытка прозрения заставила меня прыжком сесть на кровати.

В углу комнаты, в моем любимом, самом удобном в мире синем кресле-груше, нагло вытянув ноги, в рясе, сидел поп. Вернее первая моя мысль была, что это поп из-за неопределенного цвета темного балахона, бородки и огромной цепи на шее с каким-то знаком. В наше время в России попы выглядят именно так? Неужели я не закрыла дверь? Или меня уже отпевать пришли?

Судя по головной боли, второе было наиболее вероятным.

- Кто вы? – слова дались с трудом и хрипом. – Что вы здесь делаете?

Нормальные люди обычно пугаются. Я тоже испугалась, просто не настолько сильно, чтобы суметь встать. Да и вид у пришельца был слишком странный.

- Доброе утро, - ОНО отозвалось приятным хриплым голосом даже в моей расплавленной голове. Какой - то акцент?

- Ага, - глубокомысленно протянула я, поглядев на часы – 12.36 дня, думая, что бы еще такое предположить, и на кого еще он похож. На ум больше ничего не приходило, но что-то подсказывало мне, что его тут быть не должно.

Наконец мелькнула мысль о насильнике или маньяке (о чем еще может подумать порядочная девушка рано утром с похмелья обнаружившая в своей квартире незнакомца, неизвестно как вошедшего). Раз маньяк - это уже хреново. От этой мысли я подавилась воздухом. Мне было не настолько плохо, чтобы умереть в расцвете лет.

Мой посетитель молчал, я тоже. Он разглядывал меня. В голове чуть прояснилось от страха, пошли мысли: надо выбегать за дверь и звать на помощь. Оценив расстояние, я поняла, что гость перехватит меня быстрее, чем я добегу и открою дверь. Значит нужно что то другое: нестандартное поведение. В фильмах и книгах это срабатывало, но как на самом деле поведет себя насильник или убийца в ответ на вопрос о результатах футбольного матча, оставалось загадкой.

- Как дела? – начала я свою игру в нестандартное поведение.

- Не очень, - ответил гость. Его глаза блуждали по комнате, рассматривая мои вещи.

- Очень жаль, а почему? – я осторожно вытянула ногу к краю кровати. – В голове кружилась новая мысль: добежать до кухни и схватить нож.

- Трудные времена… быть может, - гость перевел взгляд со столика с компьютером на меня. – точной уверенности ни у кого нет.

- Да, это плохо. -думая, что достаточно успокоила бдительность маньяка, я попыталась вскочить с кровати и ринулась на кухню. К сожалению, сил оказалось недостаточно: нога предательски подкосилась на первом же шаге, а нарушенная координация занесла меня вправо к двери, шибанула о дверной косяк лбом и оставила лежать рядом с кроватью в кухонном направлении. Я было попыталась ползти, но меня остановил спокойный голос гостя, так и оставшегося сидеть.

- Я не сделаю ничего плохого, успокойся.- и погрозил мне пальцем. А затем натянуто улыбнулся. – Не хочу, чтобы ты наставила себе еще шишек.

Конечно, я была абсолютна спокойна. Любая женщина была бы абсолютно спокойной. Подумаешь, каждое утро такое случается. Я прикоснулась ко лбу, там предательски наливался болью тугой холм. На ум пришло самое необходимое:

- Мне надо в туалет, - прошипела я.

Помимо естественной утренней потребности, я еще помню, что в фильмах при походах в туалет обычно все и убегают.

- Конечно, я подожду. - поп уходить не собирался. Даже не переменил положения. Сволочь!

Я, шатаясь, встала с пола, доползла до ванной с туалетом. В однокомнатных квартирах эти удовольствия обычно смежные. Иногда я думаю, что это не так уж и плохо. При виде унитаза меня тут же вывернуло.

Отплевавшись, я закрыла за собой дверь, включила воду, села на унитаз и стала думать.

Появление постороннего мужчины у меня дома пугало, думать не получалось. Я не знала, что мне делать. Когда бьют – надо кричать и бежать, то же касается, когда тебя заставляют делать что то против воли, а что делать если страшно, но плохого пока еще не происходит? Просто страшно и непонятно? Когда наконец сам вопрос сформулировался в моей голове, тут же возник и ответ: если страшно и непонятно, лучше сначала обезопасить себя, а потом разбираться.

Я встала и умылась, посмотрела на себя в зеркало… Лучше бы я этого не делала.

После седьмого умывания стало полегче, и в голове еще чуть-чуть прояснилось. Засунув голову под кран я ждала пока вместе со струями воды стечет моя безалаберность. Надо было спасать свою жизнь… Или честь. Или все сразу. По-немногу пошел страх и адреналин, мозги со скрипом заработали. Почему я сразу то ко входной двери не рванула? Черт меня в сан узел понес. Что теперь делать?

В фильмах герои обычно вылезают через окошко ванной, но в наших ванных комнатах этого не предусмотрено. Хорошо, если он стоит под дверью ванной, тогда можно ударить его сильно дверью. Но сильно вряд ли у меня получится. Тогда лучше чтобы он не стоял под дверью. Можно быстро выйти, пробежать к входной двери и выскочить на улицу, если успею открыть замки… Взгляд упал на полочку под зеркалом, где стояла всякая нужная для жизни женщины дребедень. Я увидела лак для волос. Созрел план атаки этим лаком в глаза посетителю, затем побег к двери, на улицу, опять же, если успею открыть замки. Звать соседей бесполезно, будний день, все люди рабочие. Остается правда баба Варя, моя старенькая чудаковатая соседка, но кто знает, стоит ли рассчитывать на ее слух.

Вооружившись лаком, я тихо вышла из ванной, прогремев металлическим старым тазом, и поняла, что дверь общедоступна, открывай – не хочу. Опять мелькнула мысль, как он сюда попал. Я подошла к двери, постояла возле нее, тихонько отперла, вышла в общественный коридор. Меня никто не держал.

Положение было смешное. Я убегала из собственной квартиры с грозным оружием в виде лака для волос, в помятой одежде и с таким же лицом, а за мной никто не гнался.

Может, если бы я была в обычной форме, а не после такого емкого событиями дня, я бы тотчас рванула звонить в милицию, но пока что я стояла как дура и размышляла. Пшикнула лаком. Баллон оказался пустым. Это оказало решающее воздействие. Раз у меня больше нет оружия – надо бежать. За дверью в моей квартире вроде бы послышались шаги.

Я рванула вниз по лестнице и, насколько позволяли негнущиеся ноги, пролетела все четыре этажа на одном дыхании. Выбежав из подъезда, я обернулась и еще раз убедилась, что за мной никто не гонится. Что-то разумное внутри меня кричало о вызове милиции, что – то другое говорило, что все не так опасно и если тебя не съели сразу, возможно все обойдется. Пробежав еще немного, я остановилась. Поймав любопытный взгляд девчушки-подростка, направилась к ней и попросила телефон для вызова милиции. Та с неохотой протянула мне мобильник. Объяснив дежурному на проводе мою ситуацию, я вернула телефон.

Все кто должен был быть на работе, уже там были, остальные же немногочисленные прохожие с интересом разглядывали девушку с опухшим лицом, всклоченными волосами, стоящую посреди весенней улицы в одной пижаме и носках. Ощущая нелепость положения, я побрела назад к дому, ожидая приезда милиции.

Что - то прямо тянуло обратно. Подкрепленная уверенностью в скором прибытии подмоги, я осторожно вошла в подъезд и очень тихо стала подниматься по ступенькам. Подкравшись к своей двери, замерла перед ней в нерешительности. Может ОН уже ушел? Должен же Он понимать, что я сразу же побегу за помощью.

За дверью зазвонил моей мелодией мобильник. Ну конечно, его там давно уже нет, он даже телефон не взял, лежавший прямо на тумбочке в прихожей, так быстро удирал. И я, повинуясь долгу ответить звонившему, вернулась в квартиру.

Он сидел там же и в той же позе. Только лицо стало более задумчивым.

Я осторожно высунула нос и произнесла грозным шепотом:

- Я вызвала милицию, они скоро сюда приедут.- И на всякий случай сделала шаг к открытой двери.

Это точно был не поп. И убивать меня он тоже не собирался. Убийцы не дают жертвам разговаривать по телефону. Он в свою очередь с интересом и каким-то ехидством (???) продолжал меня рассматривать.

Его балахон отливал кремовым, но был какого-то, смешанного из оттенков синего цвета. Он был очень мятый, хотя совсем не грязный. Я бы сказала, что ткань такого неопределенного цвета была недешевой, но я таких не видела. На рукавах кремовая вышивка. Волосы темные, не черные, а именно темные с редкой проседью, заплетенные в короткую косу сзади. И короткая борода. На вид ему лет сорок, не больше. Острый взгляд темных быстрых глаз и острый нос. На шее большая, витая, по цвету серебряная цепь и сложный символ на ней из каких-то переплетений с черным камнем посередине. На ногах… я не знаю, что это было. Наверное сапоги, но не в понимании обычных сапог. Сшитые из цельных кусков мягкой кожи, с подошвой из той же кожи, но в несколько слоев и чем-то пропитанной, вроде клея. Находка для модельера, только грязная. Это меня возмутило. Почему нельзя было разуться, если у тебя приличные намерения?

Вряд ли убийца, насильник или вор стал бы меня ждать. По моим подсчетам до прибытия милиции оставалось максимум минут десять.

- Ита-а-ак,- протянула я, уперев руки в бока. – Зачем пожаловали?

- Сложно объяснить, вот пытаюсь понять, что я тут делаю. – гость заложил ногу за ногу.

- В смысле? Вы пытаетесь понять? Зачем вы забрались в мою квартиру?

- Видимо, так было надо. Слушай, у тебя что-нибудь происходило необычного за последнее время? – незнакомец наглел все больше.

- Необычного? У вас все в порядке вообще-то?

- Странное что-нибудь?

- Черт, меня уволили с работы, и я напилась, а потом, откуда ни возьмись, балахон в моем кресле. А сейчас приедет милиция и ….

- Звуки, голоса, видения.

- В данный момент - видение, - страх прошел, появилась злость, - какого хрена ты сюда приперся? Иди на улице проповедуй.

Гость наверное минуту смотрел мне прямо в глаза, а я с вызовом буравила его сужеными зрачками. Потом он громко расхохотался.

- Может и ошибка вышла. А ты куда-нибудь собиралась уезжать?

- Нет. – С улицы послышался звук подъезжающей машины, затем голоса в подъезде.

- Вещи собраны?

- Да какие вещи, тебя сейчас измочалят и заберут…- я злорадствовала.

- Ты вещи собирала? ВЕЩИ? У тебя чемодан собран? Куда-нибудь собиралась?

Я вышла на площадку и окликнула поднимающихся в форме.

- Это я вас вызывала.

- Что все в порядке уже?

- Он все еще тут, у него вроде с головой не в порядке.

Двое молодых ребят осторожно прошли мимо меня к двери и вошли в квартиру. Через некоторое время раздался голос одного из них.

- Так пропало что-то? Опись будем делать?

Я недоуменно зашла следом домой. В комнате кроме двух ментов никого не было.

Следующие пять минут я с возмущением рассказывала как неизвестный проник в мою квартиру незнамо как пока я спала, застал меня врасплох, напугал, наговорил глупостей, заставил бежать из дома в пижаме и носках по лужам и исчез таинственным образом.

Тот из ребят, что был помоложе слушал мои вопли, а дядька постарше сделал характерный жест по шее и кивком указал на остатки моего пиршества. Младшой проследил за ним и понимающе улыбнулся.

Я задохнулась от негодования.

- Вы думаете, у меня это с перепоя? Да я вообще не пью! Просто повод такой, плохо было, меня с работы уволили, т.е. я уволилась… сама… и с парнем разошлась. Вот вчера совсем плохо было… - я поняла, что дальше бесполезно. Я им могла так же про НЛО рассказывать.

- Ладно, девушка, удачно вам отдохнуть, если еще кто появится - звоните, приедем, - дядька повернулся и пошел вон из квартиры. Младший помялся немного, потом достал блокнот и начеркал там что-то. Оторвал лист и протянул мне номер телефона.

- Если плохо будет опять, ну… или скучно – звоните, меня Денис зовут. Подниму настроение.

- Спасибо. - я машинально взяла листок.

Потом они ушли, а я долго ходила по квартире, убирала, приводила себя в порядок, приняла ванну. Лежа в горячей воде, я долго размышляла о происшедшем.

В то, что у меня поехала крыша, я не верила, я выспалась и за ночь протрезвела, а так облажаться можно только в пьяном виде. Уйти через окно с четвертого этажа он тоже не мог. И присниться тоже. Перебрав все варианты, я собрала для себя нечто удобоваримое, что с натяжкой все объясняло: все-таки я вчера не закрыла дверь, по подъездам у нас много кого шатается, вот этим и воспользовался какой-то сумасшедший. На мое счастье не буйный. А выскользнул он, пока я спустилась на пролет к ментам.

Мне этот сумбур не нравился, но ничего более подходящего я придумать не могла. Возможно, из-за похмелья у меня временные рамки чуть съехали, и я отсутствовала гораздо дольше, чтобы можно было успеть выйти из квартиры, подняться повыше, выйти через крышу из другого подъезда, ну или просто пробежать по ступенькам пока все были внутри.

Еще через два часа все это уже казалось даже забавным. Лика с бодуна прогнала маньяка!

С учетом того, что я проснулась в полпервого дня и дальнейшими событиями, день пролетел быстро и интересно. Голова перестала болеть часов в пять вечера. Я отварила себе огромную тарелку пельменей, включила какой-то сериал и уплела их с огромным количеством кетчупа, майонеза и горчицы.

Около шести вечера раздался звонок. На проводе была Анька:

- Привет, слушай, у меня тут такое сегодня случилось! Не поверишь.

- Работу нашла?

- Нет, - помрачнела я, - я же Катюху жду, не ищу ничего пока. Тут другое. Приезжай ко мне, расскажу в подробностях.

- Лик, а ты про спортзал совсем забыла? Ты идешь или нет?

Точно. Совсем забыла, полторы недели назад записались. Запись ознаменовалась покупкой новых кроссовок, штанов, и умопомрачительной футболки, которая должна была свести с ума все мужское население спортзала.

- Иду. Ладно, там все расскажу.

- Хорошо, давай, жду в раздевалке. Слушай, захвати мне бутерброд тоже, а то я даже домой не заскочила.

- Ладно.

Я положила трубку. Вообще то заниматься с пачкой пельменей в желудке противопоказано. Но вдохновляла мысль о накачанных мужских торсах, которыми нас встретит тренажерка. Я быстро собралась.

Стоя перед дверью, кинула последний взгляд на себя в зеркало – хороша. Пельмени стерли следы похмелья. Вот что значит – здоровая пища!

Крутанулась на каблуках к двери и замерла, потом медленно вернулась назад – в зеркале виднелась часть комнаты и мое синее кресло-груша. Что-то притянуло взгляд и насторожило. Ничего необычного вроде. Нет. Вот опять: легкое подергивание воздуха. В наступающих сумерках над креслом четко было видно искажение - как над костром. Я даже протерла зеркало, но иллюзия не исчезла.

С сумкой через плечо, обутая, я прошлепала к аномальной зоне, соображая, что у меня за галлюцинации. Присмотрелась. Ничего нет. Вот опять. Все - таки есть. И запах. Вдохнула еще раз. Запах не исчезал, наоборот, к нему добавился еще и запах сырости и еще чего-то. Я повалилась мешком на пол.

Демон медленно двигался по долине. Уже несколько недель не было еды. Ни одной смерти. Он собирал все, что мог найти. В кустах запуталась птица. Демон собрал дань с нее. Мертвые мелкие животные и насекомые. Но ведь это крохи. Крохи, способные немного поддержать, но не дающие ни сил, ни энергии. Демон перебивался от смерти к смерти. Настоящую энергию, ту, для которой он предназначен, давало только одно существо – человек. Человек чистый, первозданный, без примесей магии, без охраны тотемов и оберегов. Людей было немало, но ни болезни, ни войны не косили сейчас этот мир, а территория демона была не слишком близка к людским поселениям. Силы не было. Была пища, время пожинало все, но давало слишком скудную долю.

Невидимыми ниточками были связаны жизни людей с чувствительным усиком у рта. Усик давно уже не дрожал.

Демон проклинал тот день, когда увязался в этот мир за остальными. До этого мира был другой: с мелкими существами и недалеким разумом. Неплохая пища. Статус демона был небольшим, но стабильным. Но настало время перехода, и он увидел новый мир с новыми существами и неограниченными возможностями. Жаль, что он был еще слишком молод и неопытен. Более зрелые собратья быстро поделили между собой лучшие территории, а ему достался небольшой клочок. С тех пор прошло много времени. Пришел опыт и зрелость, но не прибавилось сил.

Внезапно, слабый порыв ветра донес запах пищи. Демон насторожился. Маленькие усики – антенны вокруг рта завибрировали. Вдохнул еще раз. И заспешил. Быстрее, быстрее к аппетитно накрытому зовущему столу. Запах сулил продолжение существования.

Где-то умирал человек.

Знаете, бывает так, что куда-то собиралась с утра, а утром, когда звенит будильник, понимаешь, что уже никуда не хочется, и ну их … эти дела. То же самое было и сейчас. Главное - сон.

Все было так здорово! Мы пришли в спортзал. Я была на высоте, столько симпатичный парней уделяли мне внимание. И моя новая футболка и прекрасная физическая форма и все остальное затмили всех. Какие-то молодые люди, девушки и парни смеялись рядом со мной, что-то рассказывали. Потом все пошли в бассейн, а я, как назло, без купальника. И вот обидно: все плавают, ныряют в воде, а я стою и смотрю. Потом кто-то кричит мне: «Да прыгай так!». И я, недолго думая, разбегаюсь и бултыхаюсь в воду. Прямо в одежде. Такую холодную и неожиданно мокрую.

Я очнулась, поняв, что, кажется, лежу в воде. И это не сон.

Вокруг была серо-белая пелена, особенно наверху. Пахло мокрым и сырым. Я повернула голову набок – трава и деревья, с другой стороны – то же самое. Второе пробуждение и опять ничего хорошего. Воздух свежий и холодный. Снизу мокрая одежда и трава.

Я медленно села, оглянулась: небольшая поляна, вокруг был лес и туман, вернее легкая дымка.

В голове пронеслось: «Что это? Сон продолжается? Тогда почему так холодно и мокро? Кошмар? Сны такими реальными разве бывают?»

Я нащупала в кармане телефон и возликовала. Через минуту радость пропала - связи не было.

- Тут есть кто-нибудь? - испуганный голос прозвучал очень тихо.

- Есть кто-нибудь? – я перешла на крик, - Кто-нибудь меня слышит? – сумрачный лес ответил тишиной и вроде бы даже сдвинул стволы деревьев покрепче.

В мозгах началась паника, на мои истеричные крики никто не ответил.

Несколько минут я орала и звала на помощь. Безрезультатно. Выдохшись, попыталась успокоиться.

Зачем меня сюда привезли? Я помнила, как была дома и как подошла к креслу и вдохнула какую-то дрянь, вспомнила своего гостя. Чем-то накачали, привезли за город и кинули. Что еще? Сосредоточилась на ощущениях: нигде ничего не болело, меня не изнасиловали и не били, я была в той же одежде, в которой собиралась выходить из дома в тренажерный зал, не порванной, не расстегнутой. Подняла руки, пощупала уши – золотые серьги на месте, плечо оттянула спортивная сумка. Как же меня везли, что даже сумка с плеча не свалилась? Что же им было нужно? Может квартира? Но грабить меня бессмысленно, ни денег, ни драгоценностей, только куча тряпок в шкафу. И зачем тащить меня черт знает куда?

Стало полегче, я жива, здорова, не связана, могу двигаться, а самое главное – в нашей области нет лесов, только посадки и поля. Значит, если я сейчас встану, через несколько минут я выйду к дороге. Назад, домой, там уже будут разбираться, кому понадобилась моя квартира и для чего.

Огромные раскидистые деревья молчаливой стеной взирали на меня. Я медленно встала. Шпильки тут же утонули во влажной рыхлой почве. Автоматически я перевела взгляд вниз. Сделала шаг в сторону. Моя идеально чистая обувь ушла на сантиметр вглубь, не говоря уже о каблуках, которые проделали значимые вмятины в почве. Где же остальные следы? Я же не из воздуха сюда материализовалась.

Темнота стволов и серое небо. Страшно было даже двинуться. Деревья нахмурились и готовились выплеснуть на меня что-то нехорошее.

Но надо было выбираться. Я закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Кто может прятаться в посадке? Если это не какой – нибудь маньяк из фильма ужасов, которому нравится играть с жертвами перед их смертью, то ТАМ ничего нет.

Подобрав несколько палок побольше, я воткнула их в то место, где очнулась – милиция разберется.

Взглянув на часы – было 7 утра, я бодро потопала в понравившемся мне направлении, стараясь согреться и не пугаться приближающихся темных стволов.

Из дома на тренировку я выходила около 6 вечера. Получается, я под этой дурью провалялась 12 часов!!! Неизвестно сколько из них на земле и чем для моего организма это потом обернется.

Продираться через запутанные стволы и корни оказалось гораздо труднее, чем я думала. И я старательно отгоняла мысль, которая давно засела у меня в голове: «Какая же к черту это посадка?»

Через полчаса солнце было уже высоко, трава и моя одежда почти высохли, а дороги так и не было. Идти на каблуках по траве и мягкой земле стало жутко неудобно. И посадка оказалась куда больше, чем я думала. Оценив свои силы, я скинула размокшие туфли и полезла на дерево, которое чуть выступало над остальными. Пыхтя, долезла почти до самого верха. Выше всех деревьев я так и не оказалась, но я не заметила ни одного просвета, ни дороги, ни поля. Я на самом деле была в лесу, а не в маленькой посадке как рассчитывала.

Куда же меня завезли, ну нет у нас лесов! Куда можно доехать за 12 часов? Довольно далеко можно. Зачем кому-то увозить меня в такую даль? А может … Меня что сюда с самолета сбросили?

У меня началась истерика. Сидя на ветке, я судорожно колотила ствол руками и головой и выла.

- Боженька, за что мне это…. что я сделала то?.... Ну пожалуйста…. пусть я окажусь дома….. помоги Боженька…. Пожалуйста…. Пожалуйста…. Ну сделай что-нибудь….За что мне это?...

Мои мольбы не были услышаны. Гром не грянул, чуда не произошло. Да и ветка стала потрескивать.

На автопилоте я спустилась вниз и тупо прошагала еще где-то с полчаса. После этого уверенность в том, что я в настоящем лесу окрепла настолько, что ноги, устав бороться с корнями, просто подкосились.

Я медленно сползла вниз и свернулась под деревом. Было начало мая, солнышко грело плохо, но прогнало ночной холод, пели птицы, стрекотали жучки. И я плакала, выливая свой страх и боль. Потом слез не осталось. Что за чушь со мной творится последние два дня? Сначала галлюцинации и странный посетитель у меня дома, а теперь я блуждаю по лесу. Или это тоже мои галлюцинации? Я вспомнила свой веселый вечер с двумя бутылками бормотухи. Я отравилась и у меня видения? Но почему такая детализация и откуда боль в ногах? Мои галлюцинации настолько реальны? Или не галлюцинации? А вдруг я просто в пьяном бреду брожу вокруг своего дивана у себя дома и все это мне чудится? Нет, я тряхнула головой, отгоняя от себя подобные мысли. Не может такого быть. Но мозг упорно сопротивлялся. А если может? Незнание и неверие не являются доказательствами трезвости рассудка.

Хорошо! Я согласилась сама с собой. Что бы это не было, реальность для меня здесь и сейчас. Я чувствую боль и усталость, значит надо жить именно этим. На этом и сошлись.

Я думала о том, что меня начали искать, ведь с Анькой я так и не встретилась на тренировке, вот только кто полезет в эту глушь за мной. Так и буду я числиться пропавшей до конца…. Я ведь умру тут, если не выберусь. Я вдруг четко поняла: никто меня здесь не найдет. Или я выбираюсь к людям или я умираю здесь.

Я хочу жить! Есть ТАМ что-то или нет, я всегда туда успею, а пока надо бороться тут. И прекратить реветь – уходит вода и соли из организма. Лес все равно где-то кончится, надо дожить до его конца.

Я села и притянула к себе сумку. Несколько минут спустя разложила все содержимое карманов и сумки перед собой: спортивные брюки, футболка, полотенце для душа, носки, смена белья, косметичка, расческа, бутылка воды, пакет с кроссовками, заколка для волос, швейцарский универсальный ножик и 2 больших бутерброда – мой и Анькин (после занятий нападает жор). В карманах плеер, телефон, пачка сигарет и зажигалка. Немного денег.

В задумчивости я осмотрела свое хозяйство. Насколько хватит бутылки воды? Есть еще роса по утрам. Писали, люди выживали довольно долго. Но это не про меня, если за неделю не выберусь, я тут сдохну.

Оставив себе нож и телефон, все остальное запихнула обратно в сумку, одела кроссовки. Аккуратно упаковала туфли, потом, подумав, зашвырнула их подальше в кусты. Вряд ли после прогулки по лесу мокрая грязная замша подлежит восстановлению. Лишний вес.

Закинув сумку на плечо, огляделась с мрачной решимостью – за неделю должна выбраться. Куда идти – я не представляла. Из школьного курса помнила про мох с северной стороны и про полярную звезду, еще про ширину кольцев на срезе дерева. Мох рос одинаково со всех сторон, пеньков не было, звезд тоже не видно. Эх, сюда бы Вадима. Интересно, как ботаны типа него ведут себя в стрессовых ситуациях? Кидаются в панику? Или его не оставила уверенность даже тут и он бы точно знал куда идти?

Упорно тянуло в одном направлении. Решив, что сейчас лучше довериться шестым чувствам, зашагала туда.

Демон дремал. Приятное тепло после пищи разливалось по нему, и он томно плескался в этих волнах. Пришло долгожданное насыщение, пусть ненадолго, но такое приятное.

Зашевелился усик, выдергивая из сладострастной неги. Что-то новое прошло сквозь него. Демон насторожился – родилось дитя? Ребенок, появившийся на свет, тут же невидимой ниточкой связывался с хозяином усика. Но непохоже, нить была четкая, сильная, полная энергии, слишком четкая. Новорожденный не мог дать такую силу. Да и ни один человек этого мира не давал такой связи. Появившись из ниоткуда, новая нить взбудоражила Демона, заставила вскочить и сосредоточенно внюхаться в осенний теплый воздух.

Наваждение не исчезало.

В течение первого часа я довольно быстро продиралась сквозь деревья и кусты и в уме прикидывала свои скоростные возможности. Человек идет со скоростью 5км/ч – вспоминала я задачку по физике, я девушка, значит скорее всего 4км/ч, ходьба по лесу - сокращаем вдвое, скорость 2км/ч. Сутки 24 часа, нужно отдыхать и спать минус 7 часов на сон и отдых, идти остается 17 часов. Нет, я так не смогу. Первый день протопаю, потом будет все тяжелее. Значит в день где-то 24км. За 3 дня - должна пройти 72 км. Ну, я же не в Тайге, где у нас остались леса такой протяженностью? По-любому, либо дорога, либо, либо, еще чего-нибудь. Хотя бы столбы с электричеством.

Я шла весь день, стараясь держать темп и направление. Особого чувства голода еще не было, сказывалось плотное застолье с пельменями. Я понимала, что столько, сколько я прошла за этот день, мне вряд ли удастся пройти завтра или в последующие дни.

Много обдумала и перебрала за это время. Идея с шизофренией и галлюцинациями спустя столько времени отмелась. Кому же я настолько насолила, чтобы сделать такое? Из всех перебранных кандидатур наиболее подходящими были мой бывший и начальник с работы. Расскажи мне кто такую теорию раньше, я бы долго смеялась. Но лучшего объяснения у меня не было. Неужели эта сволочь наняла кого – то завести меня подальше. Чего же он боялся? Что я его жене расскажу? Ну так ведь не было ничего… и ведь я отсюда все равно выберусь… Могу выбраться… Или он точно знает, что не выберусь?

Да ну, бред какой-то. Во мне что, вселенское зло находится? Никто в здравом уме такое не выдумает… Тогда что еще? Кредиты я не брала, денег ни у кого и никому не занимала, с мафией не знакома. С правительством тоже.

В таких непростых мыслях прошел день. К вечеру ноги гудели. Стало холодать. И появилась еще одна проблема – комары. Непонятно, кого они до меня ели в этом лесу, но мне они обрадовались настолько, что при встрече так и оставались со мной. На место своего ночлега я приземлилась облепленная радостно пищащим облаком.

Помня про прошлое свое пробуждение, перед темнотой я наломала себе побольше веток с листвой с деревьев. Под низ сгребла подножный мусор. От земли моя лежанка теперь отделялась приличным слоем листвы, перегноя и трухи. Собрала груду сухих сучьев для костра. Перебрав сумку, натянула на себя дополнительно футболку и спортивные штаны, замоталась в полотенце и наглухо застегнула молнию куртки до самого носа, напялив на голову капюшон. Весь день жутко хотелось курить, но курить я себе запретила. Воды слишком мало. Темнота наступила почти сразу. Даже костер я с трудом разожгла на двадцатую попытку. Огонь несколько помог с комарами. Пищащая толпа моих поклонников поубавилась. Спрятав все, что только можно под одежду и положив сумку под голову, я попыталась заснуть. Думала, что быстро засну, но на поверку оказалось, что все тело начинало ломить. Противный писк давил на мозги, и холод все равно пробирал до костей. Костер грел только спереди, а спина как – будто находилась на северном полюсе. Так, прогревая по очереди все свои бока, я вертелась как уж на сковородке. А комары, проявляя недюжинную для насекомого сообразительность, находили любые щели в одежде, чтобы пробраться внутрь.

Кроме того, с наступлением ночи, лес наполнился такими звуками, что весь сон как рукой сняло. Уханье, вой, скрипы, визги. До меня дошло, что кроме меня тут еще полно обитателей, и, возможно, кто-то из них не прочь мной закусить. Я вскочила и бросилась собирать по окрестностям еще топливо.

Улегшись на лежанку почти возле огня, я с ужасом всматривалась в пляшущие тени и готова была поверить в любую тварь, вот-вот выскочащую на меня из темноты.

Так прошла вся ночь – я то спала, то просыпалась от начинающего подбираться холода и судорожно подкидывала еще веток в огонь. Один раз мне приснилось, что мягкая мокрая морда тыкается носом прямо мне в лицо. От такой жути я проснулась в холодном поту, и мне показалось, как трещат ветки от удаляющихся прыжков. Больше заснуть мне не удалось.

А под утро пошел дождь. Перебравшись под большое дерево, я, наконец, закурила – вот и мой завтрак. Воды было хоть отбавляй.

Этот дневной переход дался мне с огромным трудом. Скованные болью мышцы разошлись только к обеду, все тело болело, хотелось есть и голова работала плохо от недосыпания. Мои руки и лицо сплошь были покрыты волдырями от комариных укусов, распухли и дико чесались. Вдобавок ко всему, холод и сырость сделали свое дело – я начала хлюпать носом. В очередной отдых я, тщательно пережевывая, слопала пол бутерброда. Представила, что я на диете. Потом как люди несколько дней пьют только воду и ничего не едят, потом как пьют только один кефир и ничего больше, почувствовала себя почти сытой. Очень хотелось горячего, хотя бы просто воды. Но греть воду было не в чем.

Присев в очередной раз по нужде, обнаружила большое семейство грибов. В грибах я не разбиралась, чем-то они напоминали наши вешенки, но есть я их побоялась.

К вечеру нос заложило, дышать я могла только ртом, горло тоже начало саднить. Появилась перспектива сдохнуть здесь не от голода и жажды, а от сильной простуды. Ночь тоже не удалась. Дышать было нечем. Я закутывалась с головой в большое банное полотенце, но наглое комарье пролезало и туда. Из носа текло, глаза слезились от болезни и от близкого нахождения к огню и дыму. Вдобавок, свело спину. Наверное, сказалось длительное нахождение на сырой и холодной земле. Каждый мой поворот и движение позвоночника отдавались пронзительной болью.

Вот так. Всего лишь два дня в сыром лесу. В те редкие мгновения, когда мозг отключался от ощущения боли, я все пыталась понять, чем же я так провинилась – простая городская девчонка, чтобы судьба засунула меня в такую глушь и начала ставить эксперименты на выживание?

Третий день опять начался с дождя. Плохо соображая, я доела начинающие попахивать бутерброды. Есть все равно хотелось жутко. Брела вперед на автопилоте, не думая ни о чем. Пришел противный кашель. Забитый нос не давал дышать, но исправно тек. Вся одежда воняла сыростью. Это я чувствовала даже сквозь забитый нос.

Вечером, я снимала кроссовки и старалась высушить распухшие ноги. Чувствуя себя разбитым корытом, я скрючилась у костра и уже не обращала никакого внимания на комарье. Усталость первый раз взяла свое настолько, что я уснула крепко, не просыпаясь ни от комаров, ни от холода, ни от звуков ночного леса. Не было ни снов, ни мыслей.

Четвертый день. Упрямо бреду через лес в одном и том же направлении. Уверена, что в одном и том же, потому что куда бы я ни повернулась, интуиция всегда подсказывала мне именно ЭТО направление. Хотя на самом деле, весь лес с его полянами, небольшими просветами, большими просеками, давно сложился у меня в один большой круг ада.

Вечером, перед ночевкой плюнула на все, набрала грибов и запекла. Выжила. Так прошло пять дней.

Давно уже пришло отупение. Я просто брела, повинуясь шестому чувству. Несмотря ни на что, очень хотелось жить. Желудок с трудом воспринимал грибы, меня постоянно мутило. В голове стоял какой-то слабый шум.

Ночью снилась мама: она гладила меня по голове и шептала:

- Все будет хорошо. Ты иди. Обязательно дойдешь.

- Не могу я больше, мам, я так устала, мне больно.

- Ничего, все пройдет. Ты ведь почти пришла уже. Немножко осталось. Ты ведь сильная у меня. Совсем немножко.

- Мам, меня спасут? Меня ищут ведь?

- Ищут, конечно ищут. Только спасешь ты себя сама, доченька. Немного осталось.

Вставать не хотелось, не хотелось опять идти куда-то, даже шевелиться не хотелось. Провалиться бы опять в нирвану сна. Да ради чего все это, куда я иду? Да вообще какая разница миру умру я здесь или через 40 лет, а может через год от кирпича на голову. Я первый раз за шесть дней снова заплакала, от бессилия, от невозможности управлять отказывающимся повиноваться телом, от обиды за свою обыкновенную жизнь. Оставшийся мозг пытался найти зацепку: Ради чего? Зачем все это? 11 мая. Оглушительное пение птиц, все в цвету, теплое, начинающее греть солнце, пляж, песок и море. Сухая горячая кожа рядом, любовь. А там что? Туда я всегда успею, в любой момент, по собственному желанию, ну вот хотя бы сейчас. Точно. Прямо сейчас. ТАМ не надо никуда идти. Тихо и спокойно. Маленький мальчик идет мне навстречу, у него пепельные волосы и серые глаза… мне очень надо с ним поговорить. А потом назад…. Назад… А назад могу и не вернуться…

С трудом поднялась, пошла.

Силы совсем оставляли, часто падала и долго лежала. Старалась ползти. Поднималась и снова шла. Городской житель. Какая ирония. Всего неделя в лесу. Я закрывала глаза и лежала на земле, думая, отоспаться бы, отдохнуть и я тут же встану и пробегу эти оставшиеся несколько километров до спасения.

Спасение то обязательно придет. Как же иначе?

Начался противный колючий кустарник, через который пришлось продираться целую вечность. Снова деревья, трава, поляна, кусты, деревня, деревья, трава….

Деревня…

Дошла.

На адреналине доковыляла до маленького крайнего домика и начала шкрябать калитку.

Всадники остановились у большой воронки в земле. Кто-то огромной ложкой взял, да играясь, перемешал клочок.

- Похоже, приехали…

- А если ошибаются?

– Сейчас и проверим, ошибаются или нет.

Один из всадников слез с лошади и, осторожно ступая, стал спускаться вниз, к самому сердцу воронки. Земля была рыхлая, и кое-где, ноги утопали по самую щиколотку. Дойдя до низа, он наклонился и провел рукой ладонью вниз над взъерошенной почвой, будто рукой хотел увидеть нечто, скрытое под поверхностью. Потом вытащил длинный тонкий кинжал и всадил в землю в самом центре ямы.

Реакция последовала незамедлительно. Из-под земли раздался душераздирающий визг, и брызнула мутная струйка. Лошади взбунтовались и стали рваться подальше от воронки.

- Веревку! – он на лету поймал брошенный конец и приготовился. В то же мгновение земля разошлась, и на него ринулась огромная отвратительного белесого цвета тварь. Он пригнулся и быстро переместился под толстым брюхом, пройдя по нему лезвием. Издав еще один визг и истекая мутной жижей, тварь попыталась уйти назад под землю, втягивая свое пухлое тело внутрь. Но на голову ей уже была накинута веревка, которую радостно тянули получившие возможность сбежать подальше от страшного места, лошади. Нож взметнулся еще несколько раз и пухлый, белесый, похожий на червя монстр, сдался. Чуть извивающееся и подрагивающее тело с трудом вытащили на поверхность три лошади. Следом, тяжело дыша, вылез победитель.

- Это он? – самый молодой участник постановки разглядывал вонючую тушу. На его лице читалось отвращение.

- Он. Второй за полгода. Видимо, прав был твой полоумный друг, - Старший обратился к юноше в накинутом чуть ли не на глаза капюшоне. – Переход скоро. Раз эти твари наружу полезли. – И уже обращаясь ко всему отряду, - Поехали обратно! Дальше пусть Совет соображает.

- Постой, - Тот, что был в капюшоне, слез с лошади и неторопливо поднял с земли комочек с прилипшим к нему бубенчиком. - Ты был когда первого убили?

– Нет.

- И я не был, - задумчиво проговорил капюшон, - но слышал, там их двадцать было и два мага…

- Да… - подумав, старший тоже начал проникаться ситуацией. – А я то уже обрадовался, что легко так справились, еще удивился, зачем нам тебя то тогда навязали…

- Воронка больше него раз в пять, и если он в состоянии заглотить свинью или козу, то про корову я бы поспорил. А про людей и говорить нечего. Человек на лошади от него далеко ускачет…

- Вы о чем? - не выдержал ничего не понимающий самый молодой.

- Это всего лишь детеныш. Личинка.

– Да бросьте вы, - молодой недоверчиво покосился на остальных – верят или нет. И, видя их реакцию, уже более робким голосом произнес. - Какая же тогда мама?

– Скоро увидим.

- И как скоро?

- Когда появится – узнаешь, может через минуту, а может, через несколько дней. Личинка отъевшаяся, надолго хватит. Надо увести самку отсюда.

- Куда ее увести?

- Река рядом, да и деревня близко. Что не так пойдет, отравим и воду и землю вокруг. Надо уводить подальше. Хотя бы от воды.

- РавИер прав, - вмешался Старший. – Отведем куда сможем. Вы двое, - он кивнул на своих товарищей, - отправляйтесь назад. Подтвердите, что прав был Шатир. Время перехода приходит. Пусть Совет готовится. Чем быстрее доедете, тем лучше. А мы остаемся. Справимся вчетвером? – Старший вопросительно глянул на темный капюшон. Тот подумал и твердо кивнул головой. – Вот и хорошо, значит, нам спешить некуда. Да, - старший поднял бубенчик, - будете проезжать на обратном пути, верните.

- А как же, - младший из всадников подался вперед, - вы ведь говорили, что с первым двадцать… и два мага. А тут четверо?

- Остальных он заменит, - Старший кивнул на капюшон. – или поедешь за двумя магами.

Двое всадников развернулись и помчались прочь.

- Да как же ее уведешь, она же еще больше будет? – молодой с ужасом смотрел на оставшихся товарищей.

- Прекрати ныть. Хотел походов и приключений – получай. Иначе надо было в городе оставаться. Запахом уведем, – Старший пнул сапогом раздувшееся тело пониже хвоста. – Если тут отрубить, надолго хватит. – и достал из ножен длинный меч.

Молодой сконфуженно отвернулся, потом быстро слез с лошади и кинулся помогать старшему.

Несколько минут спустя, четверо лошадей с седоками уносились прочь от зловещей воронки и вспухшей вокруг земли, залитой мутной жижей и внутренностями личинки, таща за собой на привязи кусок хвоста, сочившийся вонючим секретом.

Я пролежала в бреду двое суток. Отпаивали меня каким - то отваром. Выбираясь из бреда, я видела перед собой ложку с чем то горячим и дрожащими губами все старалась ее ухватить и съесть побольше. Меня с силой переворачивали и долго растирали нывшую спину. Мое лицо и руки были смазаны чем-то, и казалось, что я тону в вязкой жиже. Я захлебывалась криком, пытаясь объяснить, что не могу дышать. И вновь проваливалась в темную бездну. Там я плавала, хватая мутную жижу ртом, стараясь получить из нее как можно больше кислорода. В голове все вертелось – так дышат рыбы, значит и я смогу.

А потом я поняла, что дышу – дышу носом. Это так восхитило меня, я пришла в долгожданное сознание.

Меня у своего дома подобрала женщина, затащила к себе. Обмыла, ухаживала за мной, пока я валялась без сознания, кормила и лечила. На третий день я пришла в себя и с трудом смогла встать. Долго благодарила свою молчаливую спасительницу. После отдыха и пищи тело потихоньку приходило в себя. И хотя неделя истязаний грозила напоминать о себе еще долго, я понимала, что чувствую себя вполне нормально, для человека, не так давно находившегося при смерти.

Я с безумной улыбкой сидела за чистым деревянным столом и смотрела на хлопочущую беременную хозяйку, ставящую мне под нос тарелку с похлебкой и ломоть хлеба с кружкой чего-то там. Усилием воли заставила себя есть очень медленно. Боже, как вкусно! Самая вкусная еда за всю мою жизнь.

В глубине души мне было стыдно за то, что я причиняю неудобства. Огромный живот колыхался, когда хозяйка то и дело подбегала то ко мне, то к печке, то выбегала во двор. Надо адрес ее узнать и записать. Обязательно приеду потом и отблагодарю.

Я медленно и долго жевала все то, что мне принесли. Женщина сидела и смотрела на меня с понимающим видом. Когда я опустошила миску, в голове чудесным образом прояснилось. Видимо, взгляд мой стал осознанным, женщина впервые за все время обратилась ко мне:

- Ну ты как?

- Спасибо. - язык вяло ворочался. – Я думала, помру, не доберусь до людей. Шесть дней по лесу блуждала. – Я сфокусировала смыкающиеся глаза на хозяйке дома: та была одета в просторную рубаху и свободные шаровары, под которыми прорисовывался огромный живот – скоро рожать уж наверное.

- Поздравляю, - я попыталась улыбнуться и кивнула на живот. – Скоро уже?

- Да, немного осталось, - женщина бережно обхватила свое сокровище.

- Хорошо у вас, уютно, прям деревня настоящая, все так… натурально, - я рассматривала печку, деревянные полы, скамьи.

- Деревня и есть. За похвалу спасибо. Ты это, - замялась женщина, - муж до темна вернется, уезжал он на неделю, я тебя то и оставила, но ты бы ночлег сегодня где в другом месте нашла. Негоже на сносях путнику отказывать, вот я и впустила. Только муж ругаться будет. Не любит он чужаков. Ты не обижайся на меня только. Порядки у нас такие, - женщина примирительно положила мне ладонь на руку. - Ты вроде отошла уже от травок.

- А-а, да без проблем. На что же мне обижаться? Вы меня с того света вытянули. Я так вам благодарна. И все понимаю, что я не к месту и неудобно. Я уйду. Где у вас телефон тут есть? – я вытащила из кармана мобильник и включила - связи так и не было.

- Чего есть? – хозяйка с некоторой опаской отодвинулась от меня.

- Телефон, мне позвонить надо, меня ищут ведь. Домой побыстрее хочу. Если бы сразу позвонила, не валялась бы у вас. Не обременяла.

Женщина подумала, казалось, она не вполне меня понимает.

- Это к старосте, наверное, найдет тебе, поможет. Я покажу отсюда как пройти, сама уж не пойду, тяжеловато.

- Да да, конечно, спасибо вам за еду, что впустили, что ухаживали. Никогда не забуду этого.

- Давай, умойся что ли, - меня подвели к лоханке с водой и кувшином на улице, хозяйка полила водой, а я с наслаждением отмыла грязь с рук и лица. Вообще, мягко говоря, от меня разило. Я это отлично понимала. К провонявшей потом и сыростью леса одежде, в которую я вновь влезла, теперь добавился еще запах мази, которой меня обильно смазывали и растирали.

Взглянула на свое отражение в воде – оттуда на меня смотрела опухшая красная морда со впалыми глазами и синяками под ними. Слежавшиеся волосы торчали соломой в разные стороны. Мне самой стало страшно на мгновение, но я быстро себя успокоила. Ерунда это все, вылечу, почищу лицо, отмою все. Вопрос времени. В тепле и насморк стал полегче и кашель почти прошел.

Пока я умывалась, моя спасительница внимательно меня разглядывала а потом спросила.

- А ты откуда все же будешь? Не в обиду, странная ты. И одежа твоя странная, чудная какая-то.

Я улыбнулась, вот ведь в глушь меня занесло.

- Да не странная, там, где я живу, все так ходят, просто у вас обычаи другие, нам кажется, что вы странные, - постаралась по-доброму отшутиться я.

В ответ глубокомысленно промолчали.

Мне пожелали всего хорошего и показали домик вдалеке в центре деревушки. Старосты. Было видно, что до возвращения мужа оставалось совсем немного и меня старались как можно быстрее выпроводить.

Закинув за плечи сумку, я поплелась через деревню к указанному дому. Даже не спросила, где я нахожусь. Так рада была всему. И адрес не узнала. У старосты спросить надо. Я оглянулась на домик, приютивший меня, запоминая где он находится и как выглядит. Все равно вернусь. Вылечусь и вернусь. Как раз с подарками для новорожденного. Всего навезу. Тут может у них даже памперсов нет. Привезу огромного плюшевого медведя!

Я проходила мимо небольших бревенчатых домиков, как – будто сошедших с картинки из книжки сказок. Окошки с резными ставенками начисто лишенные стекол. У каждого домика свой дворик и хозяйство. Где-то мычала скотина. Редкие встреченные мною хозяева тут же скрывались за заборами или за окнами своих домов. Как они тут живут, у них даже света наверное нет, не то что памперсов, ни одного столба с линией передач.

На пыльной дороге бегало несколько ребятишек в длинных мешковатых рубашонках. При виде меня они рассыпались словно бусины в разные стороны. Это ж в какую глушь меня занесло? Сколько же мне отсюда выбираться придется? Я тут же себя осадила. Главное, что вокруг люди и цивилизация. А там дело времени. Хоть пешком, но домой доберусь.

У дома старосты стояла запряженная лошадка, и грелась на солнышке неопределенного цвета кошка.

Кошке я улыбнулась.

- Вот встретила бы тебя три дня назад – хорошая еда была бы.

И тут же ответила сама себе за кошку:

- А встретила бы ты меня дней через пять, я бы для тебя хорошей едой была.

Меня встретил небольшого роста деловитый мужичок с умными глазками и долго внимательно слушал про мои злоключения, то и дело цокая языком, и тоже с интересом меня рассматривая. На нем была свободная грубая рубаха и яркие зеленые штаны.

- Нет у нас телефона, не знаем что за штука такая, - после всего заявил он.

Я опешила. Община что ли?

- Как нет? Как же вы живете, - мне с трудом верилось, что можно совсем не иметь телефона, пусть даже один аппарат на деревню. Хотя, откуда телефон, если нет электричества?

- Да и без него хорошо живем, не жалумся. Дак ты первая, кому он понадобился.

Первая!!!

- А где я нахожусь сейчас?

- Хтырянка, дальше Погос, а там и до города рукой подать.

- Во! В город мне нужно, помогите добраться, у меня денег есть немного, я заплачу. За машину там, или за повозку, - осеклась я, глядя на лошадку. Впрочем, мне было все равно. Хоть на тракторе, но домой.

- Давай так, - староста почесал затылок, - мы в корчму пойдем, там комната у него есть, хозяина Хнарь звать. Там и переночуешь, он каждую неделю в Погос телегу отправляет. Договоришься, довезет тебя. Погос –он здоровый у нас, на перекрестке стоит, туда караваны все стекаются, да и желающие путники кто куда попасть. Найдешь караван куда тебе надо.

Я переваривала услышанное, стараясь запомнить. Хнарь, значит. Ночевка в кровати. Мне очень нравилось. В душ бы еще.

- Договорились. У вас община какая-то? По старинке живете?

- Конечно община. А новизна, она людей пугает. По старинке лучше.

- А чего у вас даже электричества то нет в деревне? Старина стариной, а если случится что?

- Чего нет, того нет, не всему у нас быть, - изрек Староста. – а ежели что случится, тогда и будем думать, что нам нужно. Электричество или еще чего. Мы – люди простые, а вы приезжие своими новыми штуковинами только смущаете.

- Все, поняла, молчу. – я сделала жест руками.

Мы подошли к низкой срубленной хате. Изнутри тянулись такие ароматы, что нос закладывало. Похлеще, чем от меня. Староста без колебаний влез в эту берлогу, а я мужественно шагнула следом. Корчма точно была из средних веков, очень грязная и вонючая. Староста усадил меня за стол и крикнул хозяина.

Хнарь выплыл откуда-то сбоку и приветственно загудел.

- Есть хочешь? – Староста задал самый приятный вопрос.

- Хочу, - наверное, теперь я всегда буду отвечать «да».

- Хнарь поставил передо мной грязноватую миску с кашей и ломоть хлеба.

Пока я ела кашу, припрятав хлеб, они отошли в дальний угол и долго там шушукались. До меня долетали обрывки разговора.

- Так ведь только через три дня повезу, не готово еще.

- Не надобно ей тут три дня торчать, вези завтра утром от греха подальше.

Основу разговора я поняла. Товарищи, мне с вами тут тоже не очень то хочется оставаться. Завтра утром? Ну так замечательно. Мне ваша секта или община не нужна. Живите как хотите, мне б домой побыстрее.

И вообще, я сделала вывод, что лучше особо не расспрашивать и не распространяться. Как говориться, в чужой монастырь… И кто я такая, чтобы им телефоном пенять? Живут в глуши как нравится и не мое это дело.

Меня провели в комнатушку, скорее предназначенную для отлежки перебравших посетителей, с тюфяком на полу и маленьким окошком на задний двор. Заикаться про душ я не захотела. Ладно, в городе отмоюсь. Хнарь сказал, что разбудит завтра утром с петухами и ушел.

Как только я опустилась на тюфяк, глаза сами собой сомкнулись. Но спала я недолго, вскоре каша полезла обратно. Рвало меня прямо из окна. По голосам, доносившимся изнутри, было понятно, что вернувшееся с работы мужское население уже наполнило пивнушку. Отмучившись, я крепко уснула.

А во сне начались неприятности: все что казалось необычным и забавным днем, стало странным и пугающим ночью. Что за деревня в 21 веке, где не слышали про телефон? Нет электричества, и живут в средневековье? Пусть община, пусть старина, но больно уж примитивно все как-то. И что за караваны, стекающиеся в Погос. Местное выражение? Не на верблюдах же они тут ездят. Автобусная станция? Зря не спросила, что хоть за город рядом?

А потом вдруг пришла четкая ясная мысль и название города.

Это что это за город такой – удивилась я сну. Никогда не слышала. Я лучше к себе сначала…

Туда иди. Как приказ.

Больше снов не было. Спала я как убитая, пока стук в дверь не разбудил меня.

Я выползла в раннее- раннее утро, еле прогретое только начавшим свой подъем солнцем. Я уже отдохнула настолько, что тело полностью пришло в норму – почти ничего не болело. Наоборот, я даже чувствовала необыкновенную легкость и настрой. Где бы я ни была, я точно знала, что скоро попаду домой, и эта мысль заставляла сердце биться быстрее и подгоняла все мышцы под состоянии боевой готовности к действиям.

У двора стояла груженая телега с двумя понурыми лошадьми. Завтрак мне никто не предложил и я сама втихую стащила пару сухарей, сушившихся на солнце. Потом нашла бочку с водой и ковшик рядом и умылась. Еще подумала, плюнула на приличия, и вылила полбочки черпаком себе на голову, стараясь промыть недельную грязь слежавшихся кудрей. Если принимать к учету тот тюфяк на котором я спала и местные обычаи, то вполне возможно, что домой я вернусь с выводком насекомых в голове. А может, и не только в голове.

Вышел Хнарь, махнул мне рукой, указывая на телегу. Я и не заметила, что впереди уже сидел карлик, задумчиво следя за моими манипуляциями с бочкой и сухарями. Покраснев, я боком подошла к хозяину харчевни.

- До Погоса доедешь, там как-нибудь сама, караван в город нужный найдешь, - Хнарь старался не смотреть в мою сторону.

- Все в порядке, спасибо за труды и беспокойство, - я сунула ему в руку пятьсот рублей, почти все, что у меня с собой было из денег. - Вы извините что мало, больше нет.

- Картинки рисуешь, значит, - Хнарь посмотрел на купюру, - ну тоже дело, хорошая картинка глаз радует. Тонкая работа. Такую продать можно дорого. – Голос его повеселел. – Ну не обессудь, доброй дороги! - И быстро развернувшись от моего раскрытого было рта, он потопал в свою вонючую берлогу, засовывая пятихатку в карман.

- Подождите! – голос показался писком.

Но Хнарь уже скрылся за дверью.

Я медленно повернулась к моему вознице, стараясь подобрать слова. У того даже лица видно не было. Почти полностью ушедший в поднятый воротник своей куртки, он косил на меня исподлобья. Потом молча указал на место позади себя. Вот тут точно мне не рады.

Ошеломленная, я влезла на телегу. Карлик тронул, и лошади быстро затрусили, увозя меня в новый день с новыми мыслями.

Наверное, целый час я ехала молча, давясь своими догадками. Широкая спина моего возницы была неразговорчивой, а я боялась начать допрос.

Вокруг начались поля, засаженные зелеными всходами. Труся по пыльной дороге, лошади лениво отмахивались от надоедливых мух. И все казалось таким спокойным…

Наконец, осмелев, я перебралась к нему поближе и попыталась завязать невеселый разговор.

- А долго нам ехать до Погоса? – не узнала своего голоса, настолько он был унылый и обреченный.

- К полудню будем, - буркнул возница. Несмотря на маленькие размеры, звук из него шел, как из огромной пустой бочки, формируясь где-то на самом ее дне.

- Меня Лика зовут.

- Угу, - возница как на зло попался неразговорчивым, а я все стеснялась озвучивать свои нелепые догадки вслух.

Больше мы не разговаривали, пока лошади не остановились, и мой попутчик не отошел в кусты. Когда он возвращался, я успела рассмотреть его. Обрезанная борода и морщинистое лицо с глубоко посаженными глазами. Приземистый, одетый в старую простую рубаху и вылинявшие болотные штаны, он ловко передвигался, таская за собой небольшой сверток. И, хотя было довольно тепло, кутался в потрепанную куртку.

Как только он запрыгнул на телегу, я сунула ему деньги.

- Надо? За проезд?

- Зачем мне твои картинки? - он отстранил мою руку, - Я этого не люблю.

- Вы меня извините, но мне многие вещи тут… - я старательно подбирала слова, - кажутся очень странными. И очень непонятными, как будто я куда – то не туда попала…

- И куда ж ты по – твоему попала?

- Сама не знаю, но это, - я потрясла рукой с бумажками, - это наши деньги. И от них у нас мало кто отказывается.

- Ну, были бы деньги, не отказался бы, а так… - возница презрительно щелкнул кнутом по дряблым спинам лошадок.

- У вас другие деньги? - я пыталась выяснить то, о чем начала догадываться еще во сне.

- Точно другие. Это вы, что, картинками торгуетесь? - возница посмотрел на меня и рассмеялся, - ну, положим я себе новый тесак хочу купить, мне сколько картинок нарисовать таких надо? А? Э, ты чего?

Я смотрела куда-то сквозь него.

- Что это за страна?

- Да наша сторона, Погосинская. Ты прям совсем к нам издалека штоль? И деньги не знаешь, и сторону.

- Какой сейчас год? – я с ужасом ожидала ответ.

-???

- Ну, знаете, времена года, полный цикл: когда проходят осень, зима, весна….

- Я знаю, что такое год, но мы их не считаем, зачем это? – возница остановил лошадей и мрачно повернулся ко мне всем телом.

- Ствар меня зовут. Ты меня лучше на ты кликай. Не принято у нас так как ты говорить. Знатностей нет никаких. Вот тыкнешь комусь незнамому, и сразу он тебе родней что-ли, сразу как знакомец. – Прогудел он, - А у тебя, видимо, дела совсем плохи, неспроста Староста тебя из деревни выпихнуть побыстрей хотел, он таких не любит и боится. Даже телегу раньше отправил. Почти что порожняком иду. Кому ж такое надо?

- Каких таких не любят? – тихо спросила я.

- Ненормальных, странных, чужаков.

- Я - нормальная. - а про себя добавила «наверное».

- Ты откуда сама то?

- Я из Н…

- Н… - он задумался, - нет вроде таких поблизости, я в былые годы все тут прошел. А как ты тут оказалась?

- Сама не знаю, сознание потеряла у себя дома, очнулась - я в лесу лежу вся мокрая. – первый раз рассказала я ему свою историю, - Так вот и оказалась. Несколько дней из леса выбиралась. Потом деревню вашу увидела. А тут все не родное…

- Мда-а, - возница промычал себе под нос и задумался.

- А название Россия тебе что – нибудь говорит?

Ствар покачал головой.

- Англия, Америка, Австралия? – голос звучал все тише и тише.

Тот же жест.

В отчаянии я заломила руки. Что же происходит?

- Я одета не по-вашему, видел где-нибудь такую одежду?

- Не видел, и вещей таких не видел. – он кивнул на мою сумку, - В деревне про тебя еще долго судачить будут, меня расспрашивать. А в Погосе тебе чего надо, раз не знаешь куда идти?

- Не знаю, а куда же еще, не на дороге же сидеть? Я думала до города доберусь, домой попаду, - я чувствовала страшную тяжесть в голове и горечь. – Видимо не попаду.

- Ты не плачь только, тут слезами уже не поможешь. – предостерег меня Ствар, в его голосе прозвучало понимание, - в Погос тебе все равно надо, там людей заезжих много, поспрашиваешь, может, кто твой город и знает.

- Не знает, тут никто моих городов не знает, - я приняла то, что есть. Недавно еще я очень хотела жить. И сейчас хочу, ничего не поменялось. Только условия. И знания. Я вдруг вспомнила отчетливо свой сон.

- Я знаю куда идти, мне в Тарвин надо. Есть такой город?

- Есть, далековато правда, доберешься дней через 20.

- 20 дней?!

- Ну, может поменьше, смотря как идти будете, караван тебе надо хороший, большой, при тебе даже оружия нет, - Ствар похлопал сверток, лежащий рядом.

Лошади тронулись, и мы долгое время ехали молча.

Господи, куда же меня могло занести? Провал во времени? Я в прошлое попала? Что же я тут буду делать? Средневековье какое-то… как же я хочу домой, помыться, на родной диван, закутаться в одеяло, включить хороший фильм, выпить горячего чая и ни о чем не думать… Только не паниковать! Все могло быть гораздо хуже. Я же не в лесу без еды и воды, тут есть люди, которые хоть меня и боятся, но помогают, значит, надо не выделяться и следовать здешним правилам.

Но нос предательски захлюпал и, широко раскрыв рот, я как в детстве, отчаянно заревела.

Лошади встали, недоуменно на меня уставившись. Даже Ствар опешил от моей какофонии. Он неловко ко мне обернулся и похлопал по коленке.

- Не надо реветь. Я с плачущими не знаю как себя вести. Успокоить не успокою, а сам расстроюсь. – его искренность сразила. Я захлюпала поспокойнее. – Ты конкретно скажи от чего ревешь?

Я честно постаралась сосредоточиться на вопросе.

- От страха и от незнания.

- Ты ж не думаешь, что к тебе от слез знание придет.

- Тебе легко говорить, ты то у себя дома.

Он затих. А моя истерика, так удачно прерванная, все же сошла на нет. Размазывая по засоленному лицу воду и продолжая всхлипывать, я продолжила допрос.

- У вас язычество или христианство?

Опять непонимающий взгляд. Прошлое? Что еще там было такого, чтобы определить в каком я именно году? Может, мне и в город лучше пока не соваться. Попаду под инквизицию. Сожгут на костре как ведьму… Ведьму…

- Рыцари у вас есть?

- Кто?

- Понятно, - значит даже не рыцари. Кто же там до них был? Тут мои знания истории зашли в тупик. Рыцари же вроде всегда почти были?

- Викинги?

- Чего?

- Рим? Вассалы? Король Артур? Хотя тут опять рыцари…

Ствар покачал головой.

Я мучительно пыталась вспомнить что-нибудь еще. Может будущее? Ну это вряд ли. Очень странное будущее. Хотя что там у Герберта Уэллса? Все, хватит. У меня сейчас крыша поедет. Раз меня сюда закинуло, значит не просто так. И я знаю куда идти… Может я тут была уже? Прошлая жизнь? Ерунда какая-то.

- Думаешь?

- Думаю.

- Ты себе голову то особо не забивай, - мудро наставлял Ствар, - если ты тут, значит так нужно. Узнаешь все в свое время, поверь мне, я повидал всякого.

- Да мне только и остается, что думать… я тут все перебираю в уме. Но понять ничего не могу. И знаешь что самое интересное?

- Ну?

- Я ведь должна с ума сходить? А я тут рассуждаю… Что со мной? Я чуть ли не на другой планете, а может, и на другой…

- То есть, ты считаешь, что твой ор на полдеревни – это так, нормально?

- Ствар, в подобной ситуации пятью минутами истерики не ограничиваются. А у меня видишь, все прошло уже. – я в доказательство даже попыталась изобразить улыбку.

- Ну, вот и скажи спасибо, что рассуждать можешь. Это главное. А с местом пребывания определишься. Мы когда еще под землей жили, все говорили, куда выходить то, а вышло что и там хорошо, и тут неплохо, каждый себе выбрал по душе, как при переходе. Жизнь, она сложная штука, - пустился в рассуждение мой спутник, - ты вот не знаешь, как сюда попала и что тут тебе надобно, а окажется, что только здесь и должна быть..

- Да…мычала я в ответ, - Под землей жили…Слушай, - меня осенило, -Ствар ты только не обижайся и не смейся, я тебе сейчас вопрос задам… - я набрала побольше воздуха и выпалила. - Ствар, ты гном?

В ответ я ожидала чего угодно, рассуждения о моей невменяемости, нелегкой жизни маленьких людей, лилипутов или маленького народца. Разумнее всего ему было бы обидеться и сказать что-нибудь вроде: «Карликов и так жизнь обидела» и послать меня подальше от своей телеги. Вместо этого я услышала:

- Конечно, гном, чего тут обижаться, а ты кто думала? – и он совсем уже дружески похлопал меня по плечу. От этого движения сверток с его колен съехал на телегу, и в развернувшейся тряпице сверкнул короткий меч.

Шел третий день, как полусгнивший кусок плоти проволокли по земле. Отряд остановился посреди огромного поля, подальше от селений и рек. Три дня они напряженно ждали, готовясь каждую минуту к атаке.

Младший нервно донимал всех вопросами. Особенно доставалось капюшону.

- Почему так долго?

- Тяжко ей на земле. Искать тяжело, непривычно.

- А ты убивал уже таких?

- Нет.

- А как же мы с ней справимся?

- Твое дело издалека стрелять, не подходить. Понял?

- Понял, но… - Старший закрыл ему рот, прислушиваясь. Все замерли. И уже стало казаться, что послышалось, как земля ушла из – под ног, разверзаясь под гигантской пастью.

- И эльфы есть?

- А куда они денутся, - разговорившись, гном начал болтать без умолку, - ты ж в Тарвин собралась, их там достаточно, держатся правда особняком. Вообще-то эльфы дальше живут, у них свои земли, но в Тарвине много обосновалось.

- И драконы?

- О драконах не слышал, сказки рассказывают, будто где-то на севере видели летящего, но врут наверняка, - сидящая передо мной сказка не подозревала, что расскажи я кому у себя что болтала с живым гномом…

- Драконы, они просто летать точно не станут. Да ты лучше о своих краях расскажи, я страсть как люблю истории послушать, у нас то все скучно, ничего не происходит. Ты вот, как событие, на несколько дней потянешь, - ухмыльнулся Ствар. – А то и месяцев.

Я задумалась, о чем рассказать гному – о кораблях, бороздящих просторы космоса? О валютных рынках? О ценах за баррель? О телевидении? О кризисе? Мое состояние трудно было описать. После слов гнома меня сначала охватила радостно – возбуждающая эйфория, как ребенка, который выстоял очередь и вот-вот уже подойдет к настоящему деду Морозу. В сказку попала! Я счастливо повторяла про себя всех сказочных персонажей, которых только знала и помнила. Впрочем, это состоянии закончилось так же как и началось. Неужели фэнтези перечитала? Сказка- это конечно хорошо, а что мне тут делать то? Принцесс спасать или принцев? Вся жизнь в сказке превращается уже, простите за каламбур, совсем не в сказку. И, самое главное, как мне отсюда домой попасть? То есть, конечно, я не против несколько дней поболтаться с эльфами и гномами. Но если вспомнить, что всего несколько дней назад я умирала в лесу…

- А что у нас? Да все так же, живем, работаем, одеваемся по-другому, правда. – Что то подсказывало мне, что про политику лучше не начинать. И рассказывать много сказочному гномику тоже не следует. Колесо то у них тут изобретено, а вот до велосипеда еще далековато. И не стоит мне быть этим изобретателем.

- А что за вещи у тебя диковинные? – гном ткнул на телефон и пластиковую бутылку с водой. – И одежда, вроде полотно, а чудное… сумка хорошая, добротная.

-Стараемся, - я не знала что соврать, - ткань особым составом обрабатывается, - подумала и добавила, - травяным.

- Понимаю, свои секреты. Свой секрет каждый мастер бережет. Да вон и Погос уже показался.

Пока мы подъезжали, я потихоньку поснимала с себя все украшения: часы, ремень с огромными переливающимися камнями, серьги кольца и цепочку, и убрала подальше в сумку. Гном заметил и одобрительно кивнул.

- Правильно, лихих людей хватает.

Погос оказался большим селом с резными воротами, дома тут выглядели побогаче, хотя и были такими же деревянными, как в первой деревеньке, кое-где высились двух и даже трехэтажные хоромы. Я сидела, закутавшись в куртку, надвинув на глаза капюшон, стараясь исчезнуть от любопытных взглядов. Жизнь тут была поактивней, народ сновал туда – сюда, разнокалиберный, разношерстный.

Ствар сказал, что Погос очень большой, хвастался несколькими постоялыми дворами. Я отметила про себя небольшой рынок приблизительно в центре села, туда мне стоило наведаться.

Для себя я уже наметила план действий. Конечно, в нормальной ситуации, я сейчас в панике металась бы, прося у всех помощи. Но мозг странно спокойно реагировал на любое очередное чудо. И соображал. Может, включился защитный механизм выживания в сложных условиях и стрессовых ситуациях? Как бы то ни было, мне сейчас это было на руку. Первым по плану стоял Тарвин. Добраться до Тарвина. Дальше план обрывался. Но это не пугало. Была уверенность, что я знаю, что делаю.

С некоторым сожалением, я рассталась с гномом у постоялого двора.

- Ну, удачи тебе добраться до Тарвина, может будешь еще тут, заезжай, потолкуем. На торг чего привезешь, все купят. Таких вещей тут не видели. Не проторгуйся главное!

- Спасибо тебе за все, Ствар, - я действительно была ему благодарна хотя бы за то, что отнесся с пониманием, и всю эту сказочную чепуху я узнала от него и успела несколько привыкнуть. Четкого плана не было. Я точно знала, что нужно идти в Тарвин, а что дальше?… Время покажет. – Я тебя попросить хочу, ты только никому не рассказывай про меня тут. Ну на всякий случай. В своей деревне можешь, в общих чертах, понимаешь? А тут не надо.

- Будь спокойна. – гном поднял руку вверх. - Никому!

Я в это сразу поверила. Он болтать лишнего не будет. Чувствовалось, что язык у него чесался, но слово есть слово.

И когда я уже совсем повернулась к двери, окликнул. – Ты это, если картинка не больно нужна, я возьму.

Я отдала ему бумажную купюру и долго провожала взглядом, как счастливый обладатель десятирублевки, насвистывая, скрывался вдали.

Завернув сумку в выпрошенный у гнома мешок, я шагнула на постоялый двор.

Жизнь тут кипела, всюду деловито сновали люди, мельком оглядывая меня, удивляясь, но не останавливаясь. Только мальчишки, таскающие куда-то дрова и щепки, встали как вкопанные и, открыв рты, провожали меня до дверей двора. А затем принялись яростно обсуждать увиденное. Дородная тетка, набирая воду из колодца, чуть не опрокинула себе на ноги полное ведро и сердито на меня заворчала.

Внутри, на первом этаже, за деревянными выскобленными столами расположилось человек пять то ли из постояльцев, то ли из посетителей.

Я скромно, по стеночке пробралась к стойке, под которой ковырялся в мешках маленьких смуглый худой человек, и спросила про караван в Тарвин. Тот ответил, даже не поднимая головы.

Мне не повезло, нужный мне купец, остановился на другом дворе, пришлось идти туда через все поселение. Встречающиеся мне на пути прохожие откровенно меня разглядывали и часто останавливались, глядя вслед. Стараясь следовать выбранному направлению, и изредка спрашивая дорогу, я пыталась не смотреть по сторонам и шла, уткнувшись лицом вниз.

Второй постоялый двор оказался намного больше первого. Видно его было издалека. Во дворе теснилось множество телег и огромных крытых фургонов – повозок. Большая часть хозяев этих телег бегала между ними, перекрикивалась и переругивалась между собой. Нужного мне человека я нашла не скоро.

Немолодой хозяин каравана долго изучал меня. Пронзительный взгляд карих глаз, казалось, просверлил насквозь. Взвесив все за и против, он представился Самиром. Рассказал, что в Тарвин отправляется через два дня, караван хорошо охраняется, но идти будем медленно, так как много семей, есть дети. И назвал какую-то сумму, выжидательно на меня глядя.

И, хотя я готовилась к этому моменту, руки все равно предательски задрожали, а сердце екнуло. Не зная к чему привязать эквивалент, я как можно более небрежно достала свой ремень, модно украшенный разноцветными камнями и стразами, которые охотно стали переливаться при свете огня. По моим подсчетам, таких вещей здесь в принципе быть не должно и на фоне обычных бус, разноцветные полированные стекляшки, ловящие каждый лучик, должны выгодно смотреться. Пришло время проверить, прав ли был Ствар, говоря, что мои вещи будут пользоваться успехом.

Как ни старался скрыть торгаш удивление, я четко уловила интерес в его глазах – такого он еще не видел. Сдерживая себя, он спокойно отложил ремень.

- Красивая вещица, хорошая работа. Этим расплатиться хочешь?

- Да.

- Маловато будет, дорога то длинная.

Я опешила. На такой поворот событий я не рассчитывала. Отдавать или показывать остальные вещи не входило в мои планы. Они могли мне еще не раз пригодится. Я замешкалась, пытаясь сообразить, с чем еще мне не так больно бы было расстаться. Самир это заметил, и победный огонек блеснул в его глазах. Ага! Врешь ты мне все, уважаемый, тебя мои стекляшки гораздо больше интересуют.

- А ты посмотри, как камни играют, на всю дорогу хватит, - ухватила я суть. Ну что же, поторгуемся.

- Ты девка ври, но не завирайся, я такого не видел, но не камни это, стекляшки. Мастер хороший, но стекляшка она и есть стекляшка. Кого обмануть хочешь? Может каменюкой попробуем твои камни? – Тон сменился на отчитывающий.

- Не надо, я быстро схватила ремень обратно. Не берешь, я на рынок пойду, сторгую, тебе деньгами принесу.

- Да иди, никто тебе за него цену не даст.

- Ну, вернусь, поговорим.

Расстроенная, я уже было подошла к двери, со злости кляня всех торговцев, когда купец меня окликнул.

- Не горячись, садись, поговорим еще.

- А что тут говорить, - я поняла что выиграла, но охотно усаживалась обратно за стол. – Я тебе не говорила, что каменья настоящие, но такого, руку даю, ты здесь нигде не найдешь, и выручишь ты за него при желании намного больше.

Может быть с рукой я и погорячилась, но слова возымели действие.

- По рукам. Твой проезд оплачен. – Самир жадно потянулся к бляшке.

- Нет, нет, - не только проезд, ты мне оплачиваешь два дня до отъезда на постоялом дворе, и пищу тут и в дороге. И в Тарвине мы расстаемся друзьями. И как другу, я тебе таких вещичек еще привезу на продажу. Интересно? – я сама не ожидала от себя такого подхода, оказывается, во мне прятался скрытый алчный монстрик. Так мне, люди добрые, в торговлю надо было, а не в рекламу. Я ж, получается, по сделкам теперь специалист.

Купец улыбнулся, быстро просчитав в уме всю выгоду от сделки. Он спрятал ремень за пазухой и протянул руку. Позвал хозяина двора и своего человека из охраны. Повторил при них условия сделки и отдал плату за два дня моего пребывания хозяину. Оставалось надеяться, что слово Самира тут что-либо значило.

Жутко довольная я поднялась к себе в комнату. Лишь бы не обманул, не должен ведь, знают его многие, да и при людях слово дал.

Убранством комната не поражала, но там стояла приличная кровать с чистой постелью, маленький стол, лавка и прибор для умывания. Большего и не надо. Оставшись вполне довольной жизнью, я вновь осмотрела свое вонючее барахло. На рынок бы надо. Почти месяц пути. Что с собой собрать?

Обернувшись на шорох, я встретилась глазами с любопытным взглядом девушки, застывшей в дверях.

- Ты чего? – я прикрыла разобранную сумку своим задом.

- Меня хозяин прислал, помыться не желаете?

Помыться! Все мечты только об этом! Но я успокоила себя.

- Сколько стоит?

- Ну, так оплачено все, хозяин говорит, почетный гость.

Я мысленно расхохоталась. Все-таки прошел ремень на ура. Торговля - великая движущая сила. Не зря я ему еще пообещала. Уйдут мои стекляшки за большие деньги. И тут же представила как Самир, морща нос, просит отмыть меня с дороги.

Я собрала свои манатки и отправилась мыться. На заднем дворе стояла небольшая баня, из которой приветливо повалил пар, как только мы ее открыли. Девушка заохала и бросилась затворятьпарилку.

Долго с наслаждением я оттирала с себя всю неделю в лесу, промывала длинные, спутанные волосы, от грязи превратившиеся в вонючий пучок. Девушка, которую почему - то звали Синилькой, помогла мне мыться и стирать. Кое - как, отдраив мои шмотки мы разложили их на деревянных досках. Надо отдать должное девчушке, она ни разу не задала ни одного вопроса, хотя видно было, с каким интересом бегали ее глаза.

- Красота то какая! - вырвалось у нее, - она смотрела на мою футболку, с вышитыми стразами собачками и модной биркой.

- Слушай, а хочешь поменяемся? Ты мне принесешь что-нибудь свое, а я тебе эту отдам. – я понимала, что в моем нынешнем положении лучше не появляться на улице в своих вещах, чтобы не привлекать нежелательные взгляды.

- У меня ничего такого красивого нет.- Девушка грустно вздохнула, осторожно, кончиками пальцев дотрагиваясь до блестяшек.

- Мне красивое не нужно. Удобное и чистое, в чем у вас тут ходят. – Я понимала, что это хороший вариант, в здравом уме, этих собачек тут все равно никто носить не будет. Надеюсь, Синилька это не сразу поймет.

Та на секунду замешкалась, видимо перебирая в уме свои возможности и сорвалась с места. Вернулась она не скоро, таща в руках весь свой гардероб. Я выбрала две простые рубахи почище, одну совсем новую. Вдвоем мы собрали ворох одежды и как заговорщицы прошмыгнули в мою комнатушку.

- А это что? – осмелев от счастья и не выпуская драгоценную футболку из рук, Синилька ткнула пальчиком в бюстгальтеры, развешенные с остальными вещами в комнате для просушки.

Я замялась, и на ум первым пришел анекдот про тюбетейки. Хихикая, я объяснила суть вещи. Девушка скривила физиономию.

- Так неудобно ведь…

- А чем вы зубы чистите? – перевела я тему.

- Тростником, его везде полно, принести вам?

- Будь добра, побольше принеси, на несколько дней.

Синилька, счастливо улыбаясь, ушла с новой футболкой и своими рубашками. Заперевшись на задвижку от посторонних глаз, я развесила оставшиеся вещи сушиться и села думать. Кормить меня в дороге будут, проблемой меньше, что может еще понадобиться? Я разрезала спертый у Хнаря ломоть на несколько кусочков и оставила сушить на сухари. Комната преобразилась. Являя собой до моего прихода чистый минимализм и аскетизм, сейчас она наполнилась мокрыми и сухими, висящими на чем попало тряпками из разных эпох.

Постучала Синилька и отдала мне несколько палочек, толщиной с мизинец.

- И что с ними делать?

- Жуйте, - засмеялась она.

Я откусила кусочек палки и пожевала, тростинка легко разжевывалась на волокна и имела приятный травяной вкус.

- Понятно, спасибо тебе.

- Не за что, если что случится или помощь какая нужна будет – зовите, - и девушка проворно исчезла за дверью.

Я осталась одна. Разодрав расческой дико спутанные волосы и приведя в порядок руки тем, что нашла в своей косметичке, я разделась и улеглась на относительно чистую постель.

Вроде, все шло неплохо. До Тарвина я как-нибудь доберусь. А вот что дальше? Ждать вещих снов? За 20 дней должны меня посетить видения? Будем решать проблемы по мере их поступления. В любом случае, в Погосе мне делать нечего. Если я тут застряла надолго, все равно имеет смысл перебираться в город. Там я могу найти себе применение. Какое? Я все-таки человек науки, должна знать побольше той же Синильки. Читать умею, писать. Кто знает, как они тут пишут? Считать еще. Определять квадрат гипотенузы… Еще что-нибудь? Не так много у меня вещей для обмена для длительного существования. Все же, мне хотелось верить, что я тут ненадолго. Вернее, я заставляла себя так думать. Иначе, можно было свихнуться от безысходности.

Для себя я поставила определенный пункт – Тарвин. Узнаю, что меня так туда тянет, потом будет ясно что к чему. Несмотря ни на что, мне казалось, то именно там и найдутся ответы на все мои вопросы. Только путь туда неблизкий. Еще двадцать два дня минимум! Что же там мои родители думают? Места себе наверное не находят… я остановила себя. Дала ведь зарок, не вспоминать. Только раскваситься сейчас не хватало. К тому же, всегда остается шанс, что я просто свихнулась или сплю…

Все-таки, где я нахожусь? Были ли у нас в прошлом гномы? Сказки же пошли откуда-то. По истории мы этого точно не проходили. Скорее, параллельный мир… Феи, драконы… Нет, драконов не надо…

Сновидений не было.

Разбудил меня осторожный стук в дверь.

- Кто там? – спросонья голос звучал как чужой.

- Это я, раздался приглушенный голосок Синильки, - завтракать будете?

- Да, я спущусь скоро.

Немного еще повалявшись, я привела себя в порядок, расчесала ставшие наконец чистыми волосы и заколола заколкой. Посмотрела на себя в зеркало – краснота и опухоль спали, на меня вновь смотрела я прежняя, все еще немного бледная, но, определенно, я. Надев свою новоприобретенную рубашку поверх еще влажных джинсов, я спустилась вниз. Народу хватало. Синилька и еще несколько девушек помогали по кухне. Я ждала еду и рассматривала сидящих за столами. Наверное, в основном тут были купцы и путники. Сразу было видно воинов из охраны караванов, весь арсенал оружия был развешан по их телам.

Мне принесли какую-то бурду. Пахло вкусно, но я долго ковырялась, пытаясь понять из чего это сделано. Наконец, попробовала. Походило на наваристую похлебку с пшеном и корешками. Вкусно. После еды мне принесли кусочек тростника для зубов и тряпочку для рук. Сервис, однако.

У меня был впереди целый день перед отъездом. После завтрака я собрала в кучку свои сокровища, раздумывая, чего я могу безболезненно лишиться за новую рубашку и плащ, именно эти вещи я сочла для себя необходимыми в походе. Не помешала бы еще смена белья, но что Синилька носит под юбкой, я спрашивать постеснялась. Оставалось довольствоваться тем, что было на мне и в сумке для переодевания в спортзале.

Я вполне могла расстаться с полотенцем, но вряд ли кому-то понадобиться такая тряпка. Спортивная куртка была уже проверена временем и показала себя с лучшей стороны. Майку можно было одеть под низ, теплее будет, во всяком случае, она гораздо удобнее, чем то, что я видела тут. Спортивные штаны и джинсы остаются однозначно. Бутылка и зажигалка тоже. Нож незаменим. Остаются серьги, кольца, цепочка на шее, часы, плеер, телефон и отдельным призом подвеска к нему.

Подумав, я спрятала все, кроме телефона и плеера. Потом еще подумала и вернула сережку. За серьгу я должна была купить все, что хотела. А с телефоном и плеером, как получится.

На кровати остался еще один предмет. Интересно, я вполне нормально обхожусь без сигарет. Я с некоторой жалостью по своей прошлой цивилизованной жизни смотрела на смятую пачку с пятью оставшимися сигаретами. Потом скомкала ее и выкинула в окно. Здравствуй, здоровый образ жизни!

Прохожие все равно оборачивались на меня, хотя на мне была одета обыкновенная Синилькина рубашка.

Менять джинсы и кроссовки на что-то другое я смысла не видела.

Сделав морду кирпичом и делая вид, что меня все это не касается, я быстро проходила мимо всех любопытствующих. Рынок я нашла. Отдельно взятая экономическая система существовала по своим собственным законам. Тут царила суета и вселенская беззаботность. Торговали от телег и лошадей до пирожков и булочек, чей пьянящий аромат свежеиспеченной сдобы разливался по торговым рядам и заставлял всех проходящих мимо глотать слюну и платить упитанным торговкам деньги за сладкие объекты вожделения. Россыпью лежали блестящие бусы разного калибра и вокруг толпились молоденькие девушки и более зрелые матроны. Никакого разделения по товарам и рядам не было вовсе. Рядом спокойно сосуществовали мясная лавка и выставленные сапоги, овощи и деревянные кадки. Походив по нестройным рядам, я впала в уныние. Все расплачивались либо деньгами, либо вполне известными товарами. Внутренним чутьем я поняла, что показывать тут свои диковины не стоит. Это полрынка зрителей соберет. И побрела домой. Может быть, у меня их купит мой купец? Это было бы гораздо безопаснее и проще для меня.

Тут на глаза мне попался домик оружейника - большая просторная изба стояла дверями на распашку, зазывая всех желающих выставленными рядом с дверью скрещенными огромными молотами.

Повинуясь древнему инстинкту преклонения перед оружием, я торжественно и робко вошла внутрь. Музей.

Вся комната была заставлена или завешана оружием, ножнами, всяческими ремешками, перевязями, сбруей, щитами и прочими, неизвестными мне своим назначением штуковинами. Все это блестело начищенным металлом и бляхами и безумно манило прикоснуться и уже никогда не расставаться. Так в детстве, я впервые взяла в руки настоящее ружье, пахнущее смазкой и, как мне думалось, смертью. На самом деле его ни разу никто еще не использовал по назначению, но я была уверена, что в моих руках грозное оружие, убившее кучу несчастных животных. Это внушало трепетное уважение к самому предмету. И так не хотелось возвращать его назад, где не понимали и не уважали его сущность.

С почтением я рассматривала оружие, выставленное на продажу. Тут было и на запросы попроще, и украшенное, и резное. В моих мыслях, тысячи всадников мчались по полям сражений, а впереди, гордо восседая на великолепном черном жеребце, скакал он – воин. Умевший владеть и понимать весь этот арсенал.

За своим открытым ртом я совсем не заметила тени, до этого строгавшей что-то в углу и поднявшейся мне навстречу.

- Тебе помочь чем? Мужу или отцу ищешь? Или для любимого кокетку?

Я резко обернулась, на меня внимательно смотрел гном с морщинистым усталым лицом.

- Нет, я посмотреть зашла. Может, себе что-нибудь присмотрю, - улыбнулась я.- в голове тут же пронеслось, - а почему бы и нет. Плохо ведь совсем безоружной в чужом месте.

Гном нахмурился.

- Оружие, оно само хозяина находит. А тебе лучше совсем без него. Ты ведь и ножа не удержишь.

- Ну почему, - обиделась я, - что ж мне совсем без защиты ходить?

- Совсем. Начнешь ножом махать, отрежешь еще себе чего.

- А если нападет кто? Как защищаться?

- Сама себя защитишь, без оружия, или те, кто рядом будут, помогут.

- А если никого не будет, - продолжала пытать я.

- Захотят убить – убьют.

- Во как? Без вариантов?

Гном отвернулся от меня и зашагал к себе на место.

- По мне так все равно, хочешь, покупай. Мое дело присоветовать.

Я собралась было уйти, но, то ли по памяти о Стваре, то ли мне теперь все гномы казались теми, на кого можно положиться, я подошла поближе и честно выложила:

- Мне покупать не на что, денег совсем нет, но вот есть такая штука, посоветуйте, пойдет на обмен или нет? И если пойдет на сколько потянет?

Гном осторожно взял протянутый телефон, осмотрел его, пошкрябал мозолистым пальцем с грязным ногтем.

- Откуда это? И что за штука?

Новенький дорогой телефон – раскладушка был подарком бывшего парня. Поэтому я не стала врать:

- Ухажер подарил, бывший, из-за моря вроде привез. А что такое сама не знаю.

Гном еще покрутил телефон и зычно гаркнул внутрь избы, на его крик деловито пришлепал еще один гном. Вместе они долго кумекали, рассматривая вещь, а потом первый обратился ко мне.

- Ты это, чего там на рынке на него выменять хотела?

- Плащ мне нужен хороший, ну и так, по мелочи…. бусы, расчески, пирожки, - выдала я.

- Толку от этой штуковины никакой, видно, что издалека, а бестолковая она теперь то, жизни в ней нет.

Я удивилась, как точно гном просек состояние телефона.

- Давай я тебе заплачу за нее, на плащ и на все твои безделушки хватит и еще останется. Тут вона как интересно, вроде и металл, а мягкий. Я его в рукоять или в лук вставлю, уйдет на любителя.

- Ой, замечательно. Я вам так благодарна.

- Да ты погоди благодарить. Мне может он гораздо большие деньги принесет. Почем я знаю… И тебе может кто и больше дал бы за него.

- Ну и ладно. Мне сейчас некогда на него покупателей искать.

Второй оружейник скрылся и вскоре принес мне маленький мешочек с деньгами. Я высыпала содержимое на ладонь – кругляшки, некругляшки, многоугольники непонятного назначения и цвета. Точно не золотые, но от этого еще более непонятные. Видя мою озадаченность, гном хмыкнул и отложил на ладони несколько многоугольничков одного вроде оттенка.

- Это - самая большая цена за плащ. Хороший плащ. А это мелочь на безделицы и пирожки. В ладони еще осталось прилично.

Я улыбнулась.

- Спасибо большое.

- А ты видать совсем издалека к нам?

-Да, совсем.

- Тогда точно тебе лучше без оружия то, послушайся, не бери.

Довольная, я ушла из оружейной, вернулась на рынок и купила себе вроде неплохой утепленный плащ, красивую чистую сорочку и с чувством выполненного долга вернулась домой. Остаток дня я слонялась по Погосу, глазела на всех, глазели на меня, и удивлялась размеренной сельской жизни.

Вечером, ложась спать, я поймала себя на мысли, что давно не испытывала страха. Мне даже было интересно, интересен новый мир, куда я попала. Интересны мои махинации с наличным капиталом. Интересно, как это все закончится… потом я вспомнила своих друзей, родителей, уютный маленький мирок с синим креслом в центре и заревела, вернусь ли я когда-нибудь обратно?

- Вернешься, - мама вновь гладила меня по голове.

- Мам, это ведь сон, я сама себе тебя придумываю. Вы там на самом деле с ума сходите, а мне тут так спокойно все, как будто на прогулке. Что происходит?

- А если бы ты тут с ума сходила? Дошла бы сюда?

- Нет.

- Ну и не думай, ему и так тяжело, а ты только мешаешь…

- Кому ему?

- А ты думаешь сама идешь? Сама бы не дошла. Сидела бы, по дому плакала.

- Кто он? Меня Бог ведет?

Мама рассмеялась.

- Вот охота Богу с тобой в сказки играть!

Демон сильно сомневался в направлении. Сигнал стал настолько слабым, что он часто путался и рычал на себя за то, что пошел на зов слишком поздно. Несколько дней, чуя сильную новую жизнь, демон раздумывал, что это может быть. Человек вызывал интерес и тянул к себе, но смысла идти не было, умирать там никто не собирался, а тут, совсем рядом чувствовалась дрожащая нить лежащей при смерти женщины. И в то же время, та сильная нить была настолько великолепна! Демон пообещал себе, что соберет эту дань и пойдет на зов, выяснить, что пришло к нему.

Но теперь человек удалялся из его владений. К тому же, связывающее их звено становилось все слабее и слабее. В какой-то момент, он совсем его потерял, а когда нашел, то понял, что нагнать на своей территории человека не получится.

Караван выступал на рассвете. Все долго собирались, каждый занял свое место. Тут были и семьи, и одинокие путешественники, кое-кто присоединялся со своими телегами. На своих лошадях. В конце-концов, все утряслись и обоз тронулся. Центр каравана состоял из 25 крытых больших повозок, в которых восседали путники со своим скарбом. Огромные волы, не похожие ни на одно наше домашнее животное по размерам, тянули каждую. Впереди ехал вооруженный отряд. Такой же замыкал шествие. По бокам повозок ехали те, кто был на лошадях. Некоторые брели пешком. Впрочем, периодически то один то другой спрыгивал на землю и шел рядом с повозкой, чтобы размяться. Дети довольно быстро нашли друг друга по повозкам и успевали нарезать круги вокруг каравана. Двигалось все это добро жутко медленно.

Посмотрев на это дело и грустно вздохнув, я представила три недели однообразия.

Меня определили в одну из крытых телег - отдаленное подобие фургона. У телег были более высокие бока, в которые втыкались металлические прутья – каркас, на который натягивалась плотная грубая ткань. Сверху оставляли своеобразное отверстие – окошко, при желании можно было его закрыть. И тогда в фургоне образовывался полумрак. В глубине телег, подальше от входа нагромождались вещи, остальное место оставалось для пассажиров или для живности. Внутри фургонов спокойно могло разместиться человек десять, не мешаясь друг другу.