Тафгай

Глава 25

В ночь перед первой игрой, «тупой» голос в башке как с цепи сорвался. Обиделся, понимаешь, на половое воздержание, которое образовалось само собой. Пока прилетели, заселились, первая ночь прошла, на следующий день тренировки с командой мастеров и все силы ушли на то, чтобы со своими мелкососами в состав пробиться. Где я ему должен был искать приключения на своё причинное место? Вся гостиница хоккеистами пяти команд забита. Вот если бы здесь был слёт работниц лёгкой промышленности тогда — да. А сейчас — нет!

«На речке, на речке, на том бережочке, мыла Марусенька белые ноги!» — блажила эта животная сволочь третий час.

«Если битлов не можешь, давай хотя бы Кобзона! — умолял я. — Да прекрати ты эту речку поласкать!»

«Мыла Марусенька белые ноги, белые ноги, лазоревы очи!» — продолжал горланить невоспитанный мозг моего нового тела.

Я во второй раз вскочил с кровати и трусцой засеменил в душ, где включил холодную воду, матюгнулся и сунул под струю всё свое измученное тренировками тело. Голос в голове, тут же заткнулся. Но меня вмиг стала колотить сильная дрожь, верхний ряд зубов застучал о нижние резцы, клыки и прочие жевательные костные образования. И через двадцать секунд я дрожащей рукой перекрыл кран.

«На речке, на речке, на том бережочке», — вновь включил концерт без заявок мерзотный голос.

«Заткнись же быстрее, сказал же, что завтра», — продолжил я мотив русской народной и простой хороводной песни.

«А если, а если, опять обламаешь?» — недоверчиво без всякого музыкального слуха завыл он.

«Тогда будешь петь, ты ведь первый узнаешь!» — выдохнул я, так как вроде «моё проклятие» затихло, по крайней мере, до завтрашнего вечера.

Пятница — это святой день недели для каждого пролетария, как труда физического, так и умственного. По себе помню. Там в будущем контракты закроем, пиццу закажем, бутылочку вина откупорим, сидим, разговоры разговариваем. Я ещё развёлся к тому времени, мог себе позволить маленькую интрижку, не на работе конечно, а так, на стороне. Душевое было время.

Да и здесь, с Казимиром и Данилычем веселились. Как ни крути, а трудовому человеку обязательно нужна разрядка, приключения с неожиданным поворотом сюжета. Принял сто пятьдесят на грудь, чтоб крылья за спиной отросли, море опустилось по колено и все встречные барышни враз стали Анджелины Джоли, на крайний случай Ноны Мордюковы, которым тоже требуется встряска после пяти монотонных рабочих дней.

В раздевалке дворца спорта «Алмаз», до которого от гостиницы «Ленинград» оказалось всего три минуты прогулочным шагом, слышимость была замечательная. Мы ещё зашнуровывали коньки, а на трибунах, подогретая пятницей публика, уже требовала: «Шайбу, шайбу!»

— Иван соври что-нибудь, у тебя это хорошо получается, — попросил меня Коля Свистухин, центрфорвард второй тройки нападения, чтобы унять предстартовую дрожь, которую ощущали все.

— Соврать? — Удивился я. — Я тут, перед тем как мы через служебный вход попали в подтрибунное помещение, обошёл вокруг дворца и сам своими ушами слышал, что если металлургов обыграем, то всю команду нашу отмутузят, когда мы в гостиницу пойдём.

Вдруг в комнате все замерли, переваривая сказанной мной, и по лицам было заметно, что хоккеисты не допоняли, шучу я или нет.

— Да вы чё? Это же шутка была, — усмехнулся я. — Поверили! Отфигачат только Федотова, Фролова и Мишина, а остальных не тронут.

Лешка Мишин даже клюшку уронил на пол от растерянности.

— Надо бы милицию предупредить, — пробормотал Толя Фролов.

— Ага, танк один неплохо было бы подогнать, — еле сдерживая смех, добавил я. — Да мужики, не ходил я никуда перед раздевалкой, успокойтесь! Но зато я точно знаю, что в сентябре следующего 72 года будет серия игр с канадскими профессионалами. СССР против сборной НХЛ.

И тут весь народ от смеха просто пополам сломался.

— Ну, ты Тафгай и заливало! — Первым загоготал Свистухин. — Скажи ещё, Фил Эспозито играть будет, Бобби Кларк этот!

— Скажу больше, — я растерялся от такой реакции партнёров, — нашу команду тренировать будет Всеволод Боров.

— Ну, ты и трещотка! — Захохотал Мишин. — Кто же в здравом уме отстранит от сборной Тарасова и Чернышёва? Это же мэтры! Глыбы!

— Херовый из тебя шутник, — пробубнил сосредоточенный на своей персональной разминке вратарь Коноваленко.

— Что за смех! — Крикнул, зайдя в раздевалку, тренер Прилепский. — Собрались, собрались! — Хлопнул он пару раз в ладоши. — Не к тёще на блины приехали! Играем с первых минут жестко, но в пределах правил, покажите сразу кто тут настоящий хозяин! Всё! Пошли на лёд!

И команда, как стадо разъярённых быков потопала, стуча коньками по резиновому ковру. Как и ожидалось, стадион был забит под завязку, и когда появились на раскатке мы, народ недовольно засвистел и заулюлюкал.

Я, прокатываясь на своей половине поля, краем глаза посмотрел на сегодняшних соперников. Что мне было известно про «Металлург» из Череповца? Команда даже не из первой лиги, а из второй, из западной зоны. В будущем получится неплохая хоккейная дружина — череповецкая «Северсталь». Вроде Паша Бучневич, один из моих любимых хоккеистов в НХЛ, родом отсюда, но могу и ошибаться. А больше ничего и неизвестно. Загадка.

После небольшой торжественной части, символического вбрасывания, которое произвели капитаны команд: Алексей Мишин от нас и Александр Муравьев от «металлургов», начался сам хоккей. Что лично мне не понравилось — много сумбура и толкотни. И ещё одна неприятная штука — наша четвёртая тройка я и два мелкососа усиленно тёрла хоккейными трусами лавку, а не резала коньками искусственный череповецкий лёд. Я поглядывал вопросительно уже десять минут чистого игрового времени на Прилепского, а он смотрел сквозь меня, как будто я стеклянный. А табло дворца тем временем показывало неутешительный для нас счёт — 2: 0 в пользу хозяев, за счёт изначальной форы в забитых шайбах.

— Дядя Иван, — легонько толкнул меня в бок Скворцов. — Что же это «папа» нас не выпускает, мы же на тренировке были лучшими?

«Зашугал я своих пареньков, раз они меня дядей Иваном стали называть», — усмехнулся я про себя.

— Потому что мы для него коты в мешке, — подмигнул я и Скворцову, и Ковину. — Ничего, несколько «мусорных смен» мы всё равно получим. Разыграем наш треугольник, и обязательно нужно забить.

— Смена! — Вдруг скомандовал Прилепский и, наконец, увидел меня. — Ковин, Скворцов и Тафгаев пошли!

Я перемахнул через борт, с удовлетворением отметил, что с нами вышла лучшая пара защитников Астафьев и Федотов, особенно хорош с первым пасом был Вова Астафьев, и покатил на точку вбрасывания в среднюю зону около нашей синей линии.

— Шайбу! Шайбу! — Ухали в моих ушах разгорячённые трибуны и ладони в толстых хоккейных крагах вмиг вспотели.

Я поставил клюшку на лёд и замер в ожидании шайбы. Мне что-то успел сказать игрок «Металлурга», наверное, что-то обидное, но я так сосредоточился, что даже гул трибун стал раздаваться как будто сквозь вату.

И вот резиновый диск полетел вниз. Резкий мах клюшкой, толчок плечом своего оппонента, чтоб много не наглел, разворот, чтобы посмотреть кто где.

— Стафа! Пасуй! — Крикнул я своему защитнику. — Скворец иди на край!

Я требовательно постучал крюком клюшки по льду. Астафьев ухмыльнулся и отдал шайбу мне. Обманное движение, сделанное на автомате, и вот я уже в средней зоне около центральной красной линии. Надо бы закинуть шайбу в левой закругление, но защитник череповчан глубоко опустившись к своим воротам, разрушал смысл такой комбинации. Поэтому я отдал на открытого Скворцова на левый край.

— Дай обратно на ход! — Крикнул я, разгоняясь, чтобы вклинится в зону атаки и сходу бросить по воротам.

Но мой юниор, тоже решил блеснуть техникой, которая у парня была, и сам полез обыгрывать своего оппонента. И может быть он бы и проскочил по левому краю, но его так впечатали в деревянный борт, что шайба отлетела в одну сторону, а Сашка Скворцов в другую.

Резиновый диск заметался около чужой синей линии, и я только за счёт своей физической мощи смог его отвоевать, растолкав двух здоровенных «металлургов». И тут же послал в прорыв справа второго юниора, Вовку Ковина.

— Сместись в край, дождись меня! — Крикнул я ему в спину.

Но и этот пострел «попёр» в обыгрыш, сам решил всех обвести и забить. Получилось, так же как и у Скворца. Отлетел сразу, лишь зацепив краем крепкого череповецкого мужика. Однако я снова подобрал ничейную шайбу и кинул её в левое закругление, на ход Скворцову, который после падения уже пришёл в себя. Паренёк ускорился и как на мотоцикле залетел за ворота «Металлурга». Я выкатился в левый круг вбрасывания на свою точку и тут же получил обратный пас. Бросок в касание и шайба, зацепив кого-то из защитников, и резко изменив направление, юркнула в угол ворот.

— Гол! — В одиночестве закричала наша скамейка запасных под тягостное молчание всех забитых под завязку хоккейных трибун.

— Да! — Заорал я. — Ну мелкососные мозгоклюи я сейчас с вами поговорю, — тихо пробубнил я юниорам, которые подъехали меня поздравить.

— Шайбу с подачи Александра Скворцова номер 17, забил Иван Тафгаев номер 71, - сказал мало эмоциональным голосом диктор на стадионе, когда мы уже уселись на скамейке запасных.

— Вы куда тащите шайбу? — Шикнул я на юниоров. — Не забывайте у вас вес бараний, а тут мужики по девяносто кг бегают. Есть свободный лёд — иди, но играем по системе — отдал, открылся! Не лезьте в силовую борьбу!

Я опять с надеждой посмотрел на тренера Прилепского, с немым вопросом: «Когда он нас снова выпустит в поле?» Но тот вновь забыл про наше супермолодёжное звено.

— Дядя Иван, а почему сразу не разыграли треугольник? — Спросил Скворцов глядя пока на безрезультатную игру одноклубников.

— Смотри, у них один защитник близко к своим воротам отходит, а на его место оттягивается крайний нападающий, — я показал парням на то, как сейчас действовал «Металлург» в обороне. — По сути, мужики играют в три защитника, поэтому и сумбура у нас столько. В следующий раз будете пасовать мне с краю на ход. Ясно? Или нужно пару хрестюлин для закрепления материала?

— Ясно, — пробормотали оба талантливых юниора.

«Будет из парней толк», — подумал я, поглядывая на «папу».

— Шайбу! Шайбу! — Скандировали трибуны, когда мы топали в раздевалку, а на табло были цифры 2: 1 в пользу хозяев.

Не выпустил нас больше в первом периоде Прилепский. Хотя мог, и даже должен был, но некоторые люди иногда становятся уверенными в собственной непогрешимости так, что им хоть кол на голове чеши — бессмысленно. И очень плохо, когда от таких твердолобых товарищей зависит будущее большого коллектива!

— Не выполняете мою установку! — Зло зыркнул «папа» на притихших хоккеистов. — Не можете обыграть команду из второй лиги! Мастера спорта, мать вашу. Чего тебе Тафгаев? — Заметил Прилепскуй поднятую мной руку.

— Так не все у нас мастера, — сказал я, вставая. — Я, например — безразрядник, эти два моих юных ухо-горло-носа перворазрядники. Может в установке что-нибудь «подкрутить», а то «Металлург» очень хитро и грамотно построил оборону, с наскоку её не взять.

— Я тебе, б…ть, подкручу! Я вам, б…ть, всем подкручу! — Заревел покраснев главный тренер. — Вышли, б…ть, и порвали как Тузик грелку! Б…ть! — После последнего матюка Прилепский, обидевшись на неблагодарную команду, вышел, хлопнув дверью.

И надо сказать эмоциональная накачка возымела действие. Второй период начался весело. Сначала ведущая тройка Федотова сравняла счёт, а затем «Металлург» в редкой контратаке вновь повёл — 3: 2. И под ураганный крик трибун, которые требовали дожать Горький, Прилепский бросил в бой меня с мелкососами. «Второй раз за игру, спасибо благодетель», — пробормотал я про себя.

— Скворец, сначала я сам с шайбой заеду в левое закругление, а потом ты мчишься за ворота и ждёшь пас от меня, — сказал я, прикрыв рукой рот, по той ещё заокеанской привычке.

Сашка кивнул и встал на окружности центрального круга вбрасывания. По правую сторону разместился Ковин, упрямый и неуступчивый парень. И мне вдруг показалось, что он чем-то смутно напоминает моего друга детства, Лёху Беспалова, трагически убитого там давным-давно в будущем.

Шайба нырнула вниз, и на льду разом всё завертелось и закачалось. Пас защитнику, обратный мне же. Силовая борьба, удар слева и тычок справа. Пас на Ковина, который сделал одно обманное движение, и спокойно освободившись от опеки, выкатил мне на ход в среднюю зону. Я как бронепоезд ворвался к воротам «металлургов», обозначил, что сейчас брошу по ним, и один защитник тут же грохнулся на лед, чтобы заблокировать мой выстрел. Но вместо броска я укатил в край, в левое закругление, стянул на себя ещё одного оборонца и почти не глядя переправил шайбу за ворота и снова побежал на свою точку в левый круг вбрасывания.

Мы этими своими непонятными и резкими перемещениями так запутали хозяев катка, что когда Скворцов отдал пас из-за ворот на Ковина, а тот на меня, то мне осталось лишь поставить клюшку на лёд, чтобы шайба затрепетала в сетке ворот голкипера череповчан Эдуарда Ганичева. Стадион, который еще несколько секунд назад кипел и свистел, как вулкан — опять замолк. Мы же так, без особого восторга, поздравили друг друга и поехали на смену. В самом деле, не армейцам Москвы забили, а работягам из небольшого промышленного городка. На табло изменили счет на 3: 3, и диктор на стадионе снова сделал небольшое объявление:

— Шайбу с подачи Владимира Ковина номер 22, забил Иван Тафгаев номер 71.

И после этого, «пар» от эмоциональной накачки Прилепского враз испарился. Либо наши партнёры по команде расслабились, либо «металлурги» полетели отчаянно отыгрываться, но пять минут прошло в беспрерывных атаках череповчан. На всё это я со своими юнцами смотрел с лавки, мысленно посылая товарища главного тренера в пешее эротическое путешествие, за всё! За то, что мы сидим, за то, что ничего толкового, кроме давай-давай он ещё не предложил. И как назло за полторы минуты до конца второго тайма «Металлург» вышел вперёд, 4: 3.

— Шайбу с подачи Николая Логинова номер 12, забил Александр Муравьёв номер 14, - с нотками некой радости произнёс диктор по стадиону.

— Дави Горький! — Орали разгорячённые водочкой болельщики. — Давай ещё шайбу! Шайбу! Шайбу!

И Прилепский впервые за игру посмотрел на нашу юную тройку как на спасительную соломинку.

— Скворцов, Ковин, Тафгаев на лёд, — пробормотал он.

— Давай Скворец схитрим, — предложил я, когда мы выкатились на площадку. — Они сейчас добивать нас побегут, да и болельщики их гонят вперёд. Я откачусь к своей синей линии, потолкаюсь, и дам тебе пас по центру, ты главное с краю вовремя стартани.

— А я? — Спросил Ковин.

— А ты с боку страхуй меня, — я встал в центральный круг вбрасывания.

И опять завертелась обычная для хоккея рубка. «Ещё не скоро начнут бороться с зацепами», — печально подумал я, вытягивая на себя двух нападающих «Металлурга», которые меня цепляли и по рукам и по ногам. Затем резкой подкидкой по воздуху пас, и Скворцов за секунду вывалился один на один на вратаря хозяев Эдуарда Ганичева. Стадион разом ухнул и притих, и в этой камерной тишине Александр сделал одно ложное движение, качнул в один угол, а бросил в другой. Шайба, звякнув о штангу, затрепетала в сетке и счет вновь сравнялся, 4: 4. Мы заорали: «Гол!» А зрители недовольно засвистели.

Во втором перерыве главный тренер Прилепский, вместо анализа тяжелейшей игры, решил заняться воспитательной работой нашего известнейшего всё стране вратаря.

— Виктор Сергеевич, — раздражённо выговаривал он. — Установка была на то, чтобы пропускать всякие бабочки? Ну, так что ж ты не смог взять такую х…ню? Или может уже староват стал для современного хоккея?

— Тихоныч, от…ись, — рыкнул Коноваленко, посмотрев исподлобья.

— Если узнаю, что вчера нарушил спортивный, б…ть, режим, то приму, б…ть, ё…ные меры! — Крикнул «папа» на непослушных «детишек», прожигая взглядом Сергееча.

— Александр Тихонович, — я встал прокашлявшись. — У меня тут два пионера, которые ещё бабу голую ни разу в жизни не щупали, а вы такие завороты словесные выворачиваете. Это как его, не педагогично, ёшкин кот.

— Сколько у четвёртой тройки было смен в игре? — Прилепский глянул на своего малозаметного помощника.

— Три, — ответил тот.

— Хватит с них на сегодня, а то ещё перетрудятся пионеры, и сил у них не хватит, чтоб бабу голую пощупать, — махнул рукой главный тренер и вышел из раздевалки.

Однако ближе к середине третьего периода «папа» сменил гнев на милость. Ну ещё бы, счёт 4: 4 сохранился и после первых десяти минут, когда мы с «Металлургом» поменялись воротами. Кстати, не помню когда отменят это спорное правило. Прилепский встал у меня за спиной и, заметно нервничая, произнёс:

— Давай Тафгай, выручай, у вас игра сегодня идёт, нужно «металлургов» дожать. Главное как в зону войдёте, бросайте побольше. Вратарь у них уже поплыл, устал. Давай на лёд. Смена!

«Это, с каких пирогов вратарь у „Металлурга“ поплыл? — выругался я про себя. — Когда вся игра прошла в средней зоне. Два раза что-то путёвое организовало звено Федотова и всёс».

— Не лезьте в силовую борьбу, дернул, мотнул, отдал, ясно? — Быстро бросил я своим юнцам и встал на точку вбрасывания в правый круг в нашей зоне защиты.

Брошенную на лёд шайбу, которую в начале хоккейной эры арбитры просто клали на точку, я быстро отвоевал для своей команды. Защитники Астафьев и Фёдоров, что в последние минуты на площадке буквально жили, через пару секунд вернули резиновый диск обратно.

— Кова держи! — Крикнул я, пасуя на правый борт, и ускоряясь в ожидании ответного паса.

И Вовка Ковин не подкачал, хорошо укрыл шайбу корпусом, ушёл от силового приёма и выложил её мне как на блюдечке. А я словно нож сквозь масло, пересек чужую синюю линию. Однако игрок обороны хозяев меня затолкал к правому борту и связал силовым единоборством. Единственное что оставалось — это коньком пнуть по шайбе в направлении катящегося следом Ковина. Володя и тут отыграл выше всяких похвал, сначала заложил крутой разворот и отпасовал на другой край атаки Скворцову. Сашка по привычке уже заехал за чужие ворота и стал высматривать того, кто откликнется на передачу.

— Дай дальше по борту! — Выкрикнул я, еле оторвавшись от игрока обороны, получив при этом тычок в спину.

И Скворец, так как всё равно пасовать было некому, пульнул на меня в правое закругление. Небольшой финт, чтобы настырный череповчанин воткнулся вместо моего тела в борт и вот он я, выкатился под острым углом на ворота. Замах, пас на дальнюю штангу, куда приехал незакрытый никем Ковин, но шайба подпрыгнула зацепив клюшку защитника «Металлурга». И когда я уже решил рвануть обратно в защиту, Кова с лёту загнал непослушную шайбу под перекладину.

— Го-о-ол! — Заорали, как дикари на пустынном пляже, наши «торпедовцы».

— Красавцы! — Крикнул я, хлопая крагой по каскам Ковина и Скворцова. — Будет толк, если не забухаете по-чёрному, — добавил я уже тише, когда катились на замену.

А на лавке, вместо: «Молодцы и так держать!» Тренер Прилепский опять забыл про наше существование. Хорошо, что в самом конце, когда «металлурги» просто «сели» на наши ворота, где Коноваленко крутился как белка в колесе, Мишину удалось убежать в контратаку и сделать счёт 4: 6 в нашу пользу. Иначе под самую финальную сирену череповчане могли бы и сравнять. Уж больно хорошо за них рвали глотки работники металлургического комбината.

«Не ожидал, что в команде столько проблем, — подумал я, когда мы выехали на площадку, чтобы поздравить с победой вратаря и друг друга. — „Папа“ недолюбливает Виктора Сергеевича Коноваленко, не доверят нам молодым, да и не вижу я никой гибкой тренерской тактики, кроме опостылевших — давай-давай».