Тафгай

Глава 14

Вот и прилетела мне ответочка от бывшего Янкиного ухажёра Костика, когда я около половины двенадцатого во тьме возвращался со второй хоккейной тренировки. Недолго он выбирал способ мести. И фантазия его оказалась ниже среднестатистического уровня. Подрулили семеро крепких ребят задали два дежурных вопроса, про закурить и про который час. Я им ответил, что курильщики часов не наблюдают и, вообще, идите лесом, дышите носом, пока ноги целы. Не вняли.

Ну а дальше, удар по печени, по почкам, в солнечное сплетение, хук и нос набок, с локтя в челюсть. Такой калейдоскоп закрутился, мама дорогая! Сопли в одну сторону, зуб в другую, бросок через бедро головой в асфальт. А потом стандартное контрольное добивание с обеих ног.

И вот стою я такой красивый, как Илья Муромец, рубашка вся в клочья, вокруг кровища, а они все лежат и стонут. Клюшка и сумка с коньками и прочей спортивной формой, где-то в кустах валяются. Вовремя я их скинул. В жилах адреналин бурлит, кулаки чешутся, а бить больше некого. Жалко!

— Слышь, бойцы, — я медленно обошёл поле Мамаево побоища. — А вы случайно ничего не перепутали, может, вам ни мне привет передать надо было? Ошибка вышла. Вы же даже имени не спросили?

— Фефе, — приподнялся один из нападавших.

— Зуб что ли вылетел? Извини, не знал, что он у тебя плохо держится, — я сделал в направлении этого паренька лишь один шаг, как тот драпанул, словно смерть свою увидел, и его примеру последовали ещё двое отлежавшихся бойцов без правил.

— Куда?! — Гаркнул я в темноту. — Как нападать, так все разом, а как разбегаться так по одному! Бармалеи хреновы! Вот что мне сейчас с этими оставшимися делать? — Спросил я сам себя. — Скорую вызывать или сразу труповозку?

И перед тем как идти звонить службе хоть кого-нибудь спасения я перетащил беспамятных мужичков с асфальта на газон. Во-первых, там мягче, а во-вторых, эстетика. Все четверо лежат вряд, и издалека может показать, что новые клумбы перед зимой прокопали — художественно легли. Затем я огляделся, куда мне ближе обратиться в свою общагу или в женскую. Вдруг эти нехорошие люди зашевелились и начали некрасиво выражаться по матери.

«Жить будут», — облегчённо выдохнул я и присел рядом, чтобы на морды бандитские посмотреть.

— Что сказать то хотели, после того как облом с куревом вышел? — Я одному для развязывания русской речи влепил смачный щелбан в лоб. — Не слышу?

— Привет от Константин Николаевича, сам знаешь за что, — протараторил какой-то трясущийся перепуганный гопник с краю.

— Так бы сразу и сказали, зачем драться-то полезли? Учишь вас, баранов, учишь. Просили же просто привет передать, — я влепил ещё один щелбан следующему хмурному товарищу. — Сколько денег он вам заплатил?

— По сотке каждому, — по-военному коротко и четко отчеканил хмурной.

— Давай сюда, — я щёлкнул пальцем по лбу ещё одному нападавшему на меня хулигану.

Трясущимися руками четверо бандитов вытащили по пятьдесят рублей каждый, на мой немой вопрос, где остальные, сказали, что это был задаток. Оказалось, что эти двести рублей очень удобно ложатся в карман моих брюк, поэтому я решил их оставить себе.

— И последнее, — я встал и посмотрел на запуганных пареньков сверху. — Передайте Константину Николаевичу, что деятельностью его папашки заинтересовалось столичное ОБХСС. Откуда знаю? Кореш у меня там, в пыточной работает, выжигает калёным железом расхитителей социалистической собственности. Давно к себе зовёт. Только у меня на запах палёной кожи — стойкая непереносимость. Кстати, деньги ещё есть?

И тут эти смешные мордовороты так резко стартанули, что хоть сейчас их за завод на легкоатлетическую эстафету заявляй. «Ладно, пусть пока побегают на воле», — подумал я и, подобрав клюшку с формой, побрёл в свою общагу.

На вахте первой увидела мой плачевный наряд Катя.

— Мужу привет! — Подмигнул я, пытаясь поскорее юркнуть на лестницу.

— Что с рубашкой? — Растерялась она. — И почему ты в крови?

— Котёнок на дерево забрался. Пока лез, пока снимал. И вот результат, — я развёл руки. — Всё равно рубашка была старая. Зато спас несчастного котофейку.

На этаже, как назло, высунулись посмотреть на мой геройский вид все кому не лень.

— Что, рубашку порванную не видели? — Немного психанул я. — Не выдержал китайский ширпотреб сурового советского реализма! Есть ещё вопросы?

Сложно сказать, понял ли народ мою аллегорию, но по комнатам разошёлся как по команде отбой. А вот сосед Василёк даже глазом не повёл. Притащил откуда-то доску от кульмана, прикрепил канцелярскими кнопками на неё ватман формата А1 и увлечённо что-то чертил, при этом напевая себе под нос, что не кочегары мы и не плотники.

Поэтому чайник и сковородку пришлось нести на кухню самому. Плохо — это, конечно, лопать в полночь перед сном, но при моём ритме жизни без жиров, белков и углеводов — ещё хуже.

— Рассказывай, — пробухтел сосед Василий. — Что ты там сегодня на первенстве по баскетболу учудил? Вся общага гудит.

«Ёшкин-матрёшкин, я после разборок на улице про сегодняшний баскетбол-то и забыл совсем. Ведь сразу предупреждал, что нельзя мне играть в него, нервы не выдерживают!» — усмехнулся я про себя.

— Что рассказывать-то? — Улыбнулся я уже Васильку, который оторвался от кульмана.

Первый матч по лучшей в мире игре с мячом в зачёт «Спартакиады» разных народов Горьковского Автозавода волей жребия выпал нам на команду цеха № 2. Обидели мы их давеча в волейбол, и теперь за баскетбол они решили с нами поквитаться. И ведомые мощным и широкоплечим мужиком, которого все звали Виталич, просто горели праведным гневом. Кстати, он оказался моим тёзкой — Иваном.

Учитывая, что основной контингент работающих в наших ремонтных цехах — это пьющие товарищи в возрастной категории сорок плюс, на паркет вновь вышли всё те же. Два худых и высоких неформала, два невысоких молодых ПТУшника и я, не из тех и не из этих. Шестым запасным игроком в команде стал сам физорг Самсонов, который сегодня пообещал организовать персональный автобус на поздне-вечернюю тренировку по хоккею прямо от нашего ДК до дворца спорта «Торпедо» и обратно.

— Чё так улыбаешься? — Спросил меня капитан второго цеха, Иван Витальевич, когда мы встали в центр зала на стартовый спорный мяч. — Зубы лишние?

— Есть один — тридцать третий — Кивнул, продолжая широко улыбаться, я. — Но даже его я тебе трогать не советую.

Судья устав слушать наши пререкания, что-то про себя нехорошее пробубнил и подкинул баскетбольный мяч вверх. Во время прыжка, который я совершил и раньше своего оппонента и выше, внезапно получил чувствительный удар локтем в живот. «А, нормально с первых секунд понеслось!» — сразу мелькнуло в голове.

Между тем мячом завладел наш разыгрывающий защитник Кирилл. Вообще, ПТУшники оказались в баскетболе более-менее шарящими и поэтому перед игрой командовали они. Мне отводилась почётная роль центрового, который будет воевать под кольцами. Толе и Коле делегировались функции лёгких форвардов, я бы даже сказал, очень лёгких. И наконец, Миша-Мефодий должен был играть атакующего защитника. А физоргу Самсонову оставалось быть там, куда пошлёт Родина, если пошлёт.

— Расставились в нападении! — Скомандовал Кирилл, тарабаня мячом в пол.

Я протиснулся в трёхсекундную зону, нашёл там Виталича и закрыл его спиной. И тут же мой бок принял на себя два неприятных удара. Я обратил внимание, что судья куда-то оглянулся и вмазал наугад локтем себе за спину.

— Эхе! — Глухо выдохнул капитан второго цеха.

— Мяч! — Гаркнул я, удовлетворённо улыбнувшись, что мой локоть не промахнулся.

Кирилл же пошёл в проход, стянул на себя защитников сборочного цеха и с отскоком от пола выложил баскетбольный снаряд мне в руки. Прыжок, бросок от щита, и первые два очка в нашей глубокой копилочке! А приземлившись на паркет, я от всей души наступил на ногу дорогому Ивану Витальевичу.

— Убью сука, — грозно рыкнул он мне в самое ухо.

— Сначала живой останься, — пробурчал я.

— Отошли в защиту! — Выкрикнул наш разыгрывающий Кирилл.

С балкона раздались первые аплодисменты, и громче всех хлопала Света. А вот принцесса Снегирёва поболеть не пришла. Вроде мелочь, а неприятно.

В защите бой с Виталичем получил новое продолжение. Для начал он тоже решил оттоптать мои ноги. Но я вовремя сориентировался, ступню убрал, кулак незаметно по рёбрам сунул. Правда и мне прилетело по рёбрам, но уже от другого товарища из второго цеха. Зато, когда игрок команды сборщиков пошёл в проход и кинул по нашему кольцу крюком. Я два локоточка перед прыжком, так, нехотя резко отвёл назад, и лишь за тем взмыл в воздух за мячом, который брякнулся о наше кольцо и вывалился в поле. Как итог: и мяч в моих руках и радость на сердце от перекошенных физиономий моих дорогих оппонентов.

— Мефодий лови! — Я заметил, что наш защитник вовремя ломанулся в контратаку и наградил его точным длинным пасом.

— В раздевалке урою, сука, — выдохнул, разогнувшись, Виталич и побежал в защиту.

— Попал ты пацан, — поддакнул своему предводителю Команчей второй игрок.

— Когда я действительно попаду, первые узнаете, — громко шепнул я, чтоб судья не расслышал и не вызвал в раздевалку дружинников.

Мефодий тем временем забил в быстром отрыве, и наша команда вновь села оборонять своё кольцо. Так весь первый тайм и играли, молотя друг друга исподтишка. Я почти всех баскетболистов-любителей из цеха № 2, и они меня все по очереди.

А ближе к концу первой половины игры, при нашей атаке, я выскочил в поле и потребовал мяч у разыгрывающего Кирилла. Он, конечно, удивился, но перечить не рискнул и пас отдал. Я ударил мяч в пол, затем провёл его ещё метра три, и специально дождавшись, когда сборщики сгрудятся под кольцом, как шар для боулинга вломился в строй разновозрастных «кеглей». Мяч улетел в сторону, мужики из второго цеха тоже попадали кто куда. А я довольный, что навалял всем сразу, получил третий фол от судьи.

На перерыв мы ушли при счёте 23–12 в нашу пользу. Рефери дал пять минут, чтобы попить водички и сбегать кой-куда, если в столовой пища была не надлежащего качества. «Хороший момент, — подумал я, — чтобы провести воспитательную работу среди несознательных любителей баскетбола». И поэтому отделившись от нашей пятёрки, я направился в раздевалку, легонько при этом зацепив плечом многоуважаемого Ивана Витальевича.

В помещении для переодевания в спортивную форму из гражданского костюмчика и обратно, долго ждать не пришлось. Когда я повернулся лицом к двери, на меня с торжествующей улыбкой смотрели сам вождь Команчей, которые вышли на тропу войны, и его заместители по идеологической работе.

— Чё сука, думал, я шучу? — Рыкнул Виталич и кинулся меня по-дружески обнимать.

По крайней мере, я так успел подумать, когда разрядил правый хук в челюсть. Вторым хуком, левой, я махнул на всякий пожарный случай, и попал в ещё одного «индейца». После чего сам залюбовался проделанной работой, один красиво упал влево, влетев головой в открытый и пустой шкафчик, другой юркнул вправо и ушёл по инерции в душевую комнату, где и затих в ожидании тёпленькой воды из душа.

— Ты чё творишь! — Взвизгнул самый умный, третий, который не полез. — Виталич же КМС по боксу, он сейчас встанет и порвёт тебя, как Тузик грелку.

Я наклонился к телу Ивана Витальевича и нащупал пульс.

— Раньше нужно было предупреждать. Всё кирдык, помер твой КМСник, — трагически произнёс я, дождался, когда третьего начнёт бить кондрашка, и лишь затем улыбнулся. — Да пошутил я, жить будет. А вот кулаками махать понапрасну направо и налево уже вряд ли.

— Сколько человек я в больницу отправил? — Удивился я, услышав от соседа Василия цифру семь. — Ну и народ в общаге, хуже баб сплетни раздувает. Всё нормально, все живы и здоровы, после игры, которую мы выиграли 45 — 20, даже спасибо сказали.

— За что? — Опешил Василёк.

— Ясно за что, — хмыкнул я. — Чтобы в будущем я зла на них не держал. Мало ли, что там ещё судьбой запланировано.

— А это что такое? — Сосед загадочно заулыбался, вскочил с кровати и вытащил маленькую железячку из картонной, обрезанной посередине, молочной коробки, которую он использовал для карандашей, ручек и прочего мелкого хлама. — Пахнет духами. Между прочим, нашёл на твоей кровати.

«Заколка Светкина, ёшкин кот!» — обругал я сам себя.

— Да вот решил рацпредложение сделать, заколку хочу приспособить для крепежа очень мелких деталей, — стал сочинять я на ходу. — Попросил у девчонок знакомых, а она потерялась. А ты молодец — углядел. Давай сюда.

После баскетбола до автобуса, который нас сегодня должен был отвезти во дворец спорта «Торпедо» оставалось ещё два часа времени. Как раз добежать до общаги, сбросить одну форму и взять другую, с клюшкой и коньками. Плюс была возможность немного перекусить и часик покемарить. Примерно так думал я, когда на крыльце дворца культуры взяла меня под руку Света.

Ой, хитрая девка, ведь не хотел с ней в воскресенье целоваться. Лишь на минуту потерял концентрацию, а она как вопьётся в губы. А я человек большой, у меня высокая инерционность, я не могу сразу остановиться, вот и ответил ей на поцелуй, руками потрогал везде, автоматически. Не знаю, что она теперь себе нафантазировала, но чуйка мне нашептала — ничего хорошего.

— Молодцы! Здорово сегодня сыграли! А за что тебя с поля удалили в середине второго тайма? — Выпалила скороговоркой Света.

— Удалили за пятый фол. По баскетбольным правилам, игрок с пятью персональными должен покинуть площадку до конца матча, — тяжело вздохнул я. — Почему с отцом домой не пошла?

— У тебя же сейчас до хоккея два часа свободного времени. Погуляем, — хитро улыбнулась девушка.

— Ладно, пошли в гости, с соседом тебя познакомлю, — мы вышли на проспект Жданова и перешли дорогу на перекрёстке на улицу Автомобильную.

Кстати, идея познакомить Свету с Васильком мне всё больше нравилась, тогда можно будет смело сосредоточиться на принцессе из КБ, на Яне Снегирёвой. И хоть она на меня и обижена, и сегодня не пришла поболеть, ничего ещё простит, может быть. Однако в комнате соседа Василия не оказалось. «Наверное, засиделся с вратарским шлемом на работе», — догадался я.

— Вот так я и живу, — кисло пробормотал я, проведя рукой слева на право.

— А где твоя кровать? — Озорно хихикнула Света.

— Вон та, под которой гиря, — я мотнул головой. — Чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях. Я пока чайник поставлю.

«Да ты сдурел! — проснулся голос в голове. — Тебе не чайник надо сейчас ставить! А Светку в позу и срочно вводить в неё специального бойца!»

«Заткнись, спецназовец!» — шикнул я.

И пока я ставил чайник, резал бутерброды, заваривал чай, этот неуёмный половой агрессор в голове ни на секунду не закрывался. А Светка, как будто специально почувствовала, что меня можно брать тёпленьким, кинулась в атаку. Резко бросилась на грудь и повалила меня на подушку. Дальше понеслись беспорядочные поцелуи и объятья.

— Всё! — Внезапно крикнул я.

— Что? — Испугалась Света и отринула.

— Нужно будет завтра в медпункт сходить, давление померить, что-то у меня барахлит в одном месте, — я вскочил, разбил три сырых яйца, размешал их в стакане и выпил залпом, образовавшуюся смесь.

«Танки срочно вводи в Берлин, как маршал Жуков в сорок пятом!» — продолжал горланить голос, но уже тише. Компромисс с Ольгой Борисовной возымел нужное действие.

«Если сейчас ввести танки, дурень, то завтра этот Берлин нужно будет вести в ЗАГС. Соображать же надо!» — успокоил я на время агрессора внутри.

— Пошли, погуляем пока погода ещё хорошая, — пробормотал я.

— Погуляем?! — Взвизгнула Света обидевшись. — Да я больше с тобой даже разговаривать не буду! Я тут для тебя всё! А ты — трус! — Девушка вскочила с моей развороченной кровати и бросилась в маленькую прихожую, где у неё остались туфли и плащ.

— Я не трус, но жениться пока не тороплюсь, — это я уже сказал в одиночестве сам себе, потому что хилая дверь к тому моменту с силой захлопнулась.

Перед сном Василёк с гордостью показывал чертёж хоккейного вратарского шлема. Но я в чертежах не очень силён, поэтому меня больше заинтересовал эскиз в объёме.

— Очень похоже, — улыбнулся я. — Как настоящий «Бауер».

— А я уже и отливки сделал, — похвастался сосед Василий. — Ждал сегодня до последнего, когда мужики в литейном цеху за мою шабашку возьмутся.

— Отлично. Завтра тащи отливки на участок, отдадим их Валере, он — мастер золотые руки. А после хоккейного турнира в выходные мы их…, - я задумался, а что дальше?

— Славу будем пожинать! — Подсказал дальнейшее развитие событий Василёк. — И ещё надо бы в женское общежитие сходить, отметить после всего.

Василий с надеждой, ища поддержки своим шальным мыслям, посмотрел на меня.

— А! Гори всё синим пламенем! — Махнул я рукой. — Вспомним молодость в общаге женской.