Студент

Глава 9 Странная особенность

Ящик для копирования рисунков я сколотил, вот не зря птичка из советского мультика говорила, что «лучше день потерять, потом за пять минут долететь». [1] Удобное приспособление — включаешь под ящиком настольную лампу, кладешь раскрытую на нужной странице книгу с рисунком, поверх нее чистый лист. Свет просвечивает бумагу, поэтому перенести контуры картинки становится проще простого. При небольшой модификации можно сделать приспособление, позволяющее увеличивать изображение.

Серьезной проблемой стала карта. Очень уж работа кропотливая. Сначала нужно рассчитать точки, потом на их основе карандашом обрисовать границы залегания геологических пород, а также сделать рамку и штамп с данными. Затем наносится куча подписей, но это даже не половина дела.

Следующий этап — рисование. Для обозначения типов пород используются разные цвета, причем, чем старше пласт, тем более темный оттенок применяется. Времени на такую работу уходит масса. Сначала покрываешь весь участок нужным цветом, дожидаешься, когда краска высохнет. Затем наносишь новый слой, но с отступом на одну ступеньку и так столько раз, сколько у вас градаций возрастов пород. В результате получаются множество извилистых полос с одним цветом, но с разными оттенками. Наносить краску нужно равномерно, пятна не допускаются — это считается браком.

Достаточно простая геологическая карта

Но потом наступает самое муторное — все, что было нарисовано карандашом, все контуры, рамку, надписи — их нужно повторить уже тушью. И вот здесь проще всего сделать ошибку. Первую карту я запорол — тушь расплылась. Скоблить лист бесполезно — тушь проникает в материал глубоко, пятно останется, а это гарантия, что работу Елена Павловна, наша преподаватель минералогии, не примет. Она еще та перфекционистка, да и самому перед ней позориться не хочется. Вот уж кто профессионал до кончиков ногтей, как она сама смеется, у нее даже фамилия геологическая — Бур.

В общем, перьями я полностью разучился чертить, это притом, что и не умел особо. Но из ситуации я выкрутился, причем простейшим образом — поступил ровно так же, как в прошлой жизни. Я отправился в магазин «Сувениры». Он недалеко от общежития, за десять минут можно дойти неспешным шагом.

Там много интересного продается, но в основном представлена продукция чукотских народных промыслов. Например, статуэтки, вырезанные из моржового клыка, вскрытые лаком оленьи рога, которые используют вместо вешалок, оригинальные чукотские картины-аппликации.

Очень примечательная вещь, в которых пейзаж составляется из кусочков меха разных цветов, а люди, животные, разные предметы вырезаются из тонких пластинок кости. Обычно их режут из моржового клыка, но и мамонтовый бивень встречается. Халтура тоже попадается — это когда берут бросовый материал, например, оленьи голяшки и режут фигурки из них. Только фигурка получается непрочная и недолговечная, да и вид у нее не такой красивый. Чукотские и якутские ножи в магазине тоже продаются с узорными костяными рукоятками. Очень симпатичная вещь, хотя сами оленеводы предпочитают простые деревянные ручки — они практичнее.

Обычные сувениры там тоже продаются, всякие перочинные ножи, хрусталь, посуда, маленькие дорожные шахматы и прочая чепуха. Но меня интересовали автоматические ручки, и они были на прилавке. На вид довольно простенькие, но главное в них — золотое перо. Стоило такое удовольствие десять рублей, и жаться я не стал.

Спросите, что за сибаритство — золотое перо ему подавай? Дело не в нем, а в том, что такая ручка прекрасно пишет, у нее на кончике пера осмиевая вставка. Из-за нее металл очень легко скользит по бумаге, даже по шероховатой. А вот обычное стальное перышко легко цепляется за любую неровность, что и приводит к кляксам.

Дома я разобрал новую ручку, заправил резервуар тушью. Ну, другое же дело! Перо не цепляется за волокна бумаги, тушь стекает постепенно, линии ложатся на лист ровные до идеальности. В результате работу, на которую мне бы пришлось угрохать весь вечер, причем с неопределенным результатом, я закончил через час. Еще раз проверил, не забыл ли какую-нибудь надпись — нет, сделано на совесть. Сразу же промыл ручку, заправил на этот раз чернилами — буду конспекты ей писать.

Забегая вперед, сдал работу без проблем, Бур меня даже похвалила в отличие от хитровыкрученной части группы. Нашлись у нас ушлые студенты, которые вместо акварельных красок использовали цветные карандаши. Не прокатило, наша наставница работу у них не приняла, заставила переделывать, но уже как положено, так и сказала:

— Если кто-то решил, что может меня обмануть, то он сильно ошибается, учитесь пользоваться красками и тушью, — и мою работу в качестве примера показывает, — Вот так должно быть.

— Да какая разница, Елена Павловна? — заныли наши «рационализаторы».

— Существуют правила подготовки документов, их нужно выполнять. Два дня вам на переделку, — сказала, как отрезала Бур.

Во вторник 9-го октября решил скататься за материалом для статей, поэтому завел мотоцикл и еще раз проехался, сначала в Батарейную бухту, потом отправился на запад к Островному мысу. Долго нигде не задерживался, только сделал несколько снимков, по пути еще пейзажи поснимал. На западной батарее задержался подольше — там много интересных объектов. И к морю спускался по небольшому распадку. Люблю я водные просторы, даже такие хмурые и неприветливые. Правда, я ими любоваться предпочитаю с берега. Оно ведь еще Лукреций говорил, что «Приятно, когда море бушует и ветер гонит волны, наблюдать с берега за чужой войной». Тут он прав — с берега оно куда романтичнее, чем в шторм, перегнувшись через планширь, рыб кормить.

Кстати, это не я такой умный, что латинские изречения специально учил, это я их запомнил, когда в стратегию Total War про времена римской империи играл, там пока игра загружается, разные крылатые фразы экран показывал. Поневоле в памяти застрянет. Зато сейчас можно во время разговора к месту эдак небрежно какого-нибудь римского мыслителя процитировать. Заметил, на советскую интеллигенцию действует безотказно, сразу начинают смотреть на тебя с уважением.

Да, фотоаппарат я себе все-таки купил. Увидел в гастрономе шикарный Зенит-19 с объективом «Зенитар-М» 1,7/50. Вещь цены не малой — 295 рублей вынь, да положь, но я в прошлой жизни слышал, как хвалили этот аппарат. Многие считали его одним из лучших, выпущенных в 80-е годы в Союзе.

Одна беда — я им пользоваться почти не умею. Нет, раньше снимать доводилось, но с появлением цифрового фото даже те невеликие навыки, которыми владел, совершенно испарились. Поэтому направился на Школьный переулок в редакцию газеты, не просто так, а с конкретной целью. Это самый центр города, рядом с проспектом Ленина. Черновик пробной статьи я уже сделал, посвятив его первым комсомольцам города. В редакции первым делом пересекся с женой Урбана, а уж она отвела меня к Петру Степановичу Савельеву — местному фотографу. Передо мной предстал импозантный мужчина лет сорока с богемным флером и шевелюрой повышенной лохматости. Не знаю, как на снегу спать, а зимой без шапки ходить при минус 30 с такой запросто.

Савельев сначала смотрел на меня, как мышь на крупу, мол, и так занят. Наладить контакт оказалось поначалу сложно. По наитию попросил дать консультацию по своему новому фотоаппарату, хорошая ли вещь. А то я сам ничего в аппаратуре не понимаю. В фотографе вспыхнул профессиональный интерес, он немедленно потребовал представить пациента к осмотру, так что я полез в спортивную сумку, в которой таскаю учебники и тетради в институт.

Как-то сразу после этого и общение наладилось, познакомились, перейдя на более неформальную волну. В целом мой фотик получил одобрение, как сказал Петр Степанович — вполне достойно для любителя. Есть, конечно, аппаратура много лучше, но она требует профессионального обращения с ней, ну, и цены там другие. Хорошая камера легко за тысячу может стоить, причем даже не одну, а ведь еще к ней куча аксессуаров может идти, объективы, вспышка, штативы, всякие задники, да масса всего. Степаныч сыпал названиями и моделями так непринужденно, что я уже через пять минут потерялся в этом информационном потоке и ничего не запомнил, понял только одно — стать хорошим фотографом — это неприлично дорого.

Сразу же и испробовали мое приобретение. Сначала фотограф в студии им поснимал, потом на улицу вышли. Целую пленку извели, после чего сразу же пошли ее проявлять. Я сразу честно признался, что ничего не умею, но готов делать все, что скажут. В целом все делал сам Савельев, припрягая меня только для простейшей работы, а заодно рассказывал и показывал — вот видно, что человеку нравится объяснять тонкости своего дела. А снимки вполне даже получились — четкие, с живой картинкой. Сразу видно — снимал спец. Я так и сказал, потрафив эго фотокорреспондента, ну, а что вы хотите — правду говорить легко и приятно, а я против истины ничуть не погрешил. Единственное замечание к аппарату со стороны Савельева было по звуку его работы.

— Слышал, что Зенит-19 в шутку величают «Звенит», но не думал, что до такой степени, — заявил он.

И действительно, при нажатии на спуск неизменно слышался чрезвычайно громкий и какой-то «веселый» звон, при этом корпус фотокамеры буквально содрогался в руках. Самое парадоксальное, что шевеленки на снимках не было, объекты получались четкие — на портретах легко зрачки видны, на пейзажах можно иголочки на лиственнице посчитать. Петр и эту особенность отметил.

В общем, расстались если не друзьями, то хорошими знакомыми. Что делать, все творческие личности нуждаются в признании своих заслуг, а я на комплименты не скупился, сразу отмечу — похвалы были заслуженными. Я даже фотографа начал маэстро называть.

— Я же не композитор? — Савельев говорит.

— Так на итальянском маэстро — это не музыкант, а учитель, поэтому этим словом любого наставника называют.

Я даже улыбнулся, вспомнив эпизод «Ералаша», в котором Хазанов играет нового учителя, пришедшего работать в итальянскую школу. Там его Моргунов в роли директора представляет местным бамбини, как «нуово маэстро». Кстати, он вроде в этом самом году был снят.

Хазанов в роли итальянского учителя с «ла фромбула» наперевес

Степаныч на мои слова ничего не ответил, только хмыкнул что-то про себя, но было заметно, что мужику приятно. Не зря говорят, что доброе слово и зайцу приятно, так зачем скупиться на него при разговоре с человеком? Тем более, когда тебе это ничего не стоит.

На батареях я успел побывать до заморозков, которые ударили с 11-го октября. 17-го они до минус 10 дошли. Я уж думал все — зима началась, но не тут-то было — 19-го опять потеплело, а выпавший снежок растаял, хотя его там и было на несколько сантиметров — практически ни о чем.

За поездку «отстрелял» всю пленку, расчет был на то, что хоть что-то, да получится. На удивление снимки вышли вполне приличные, не все, но большинство и по четкости и по композиции вполне можно использовать для иллюстрации статьи. Савельев мне так и сказал.

— Знаете, Саша, до настоящего мастера вам еще далеко, но вкус у вас присутствует, а это уже много.

Я у него в лаборатории хотел сам отпечатать фотки, но тот решил, что меня пока к такому священнодействию не стоит подпускать — учиться мне еще и учиться. Так я и не против — люблю смотреть, как работают настоящие профессионалы. Потом, когда Степаныч ручку искал, снимки подписать, я ему подогнал свою с золотым пером, специально в качестве благодарности. А я две купил, так что не в убытке, а человеку приятно. К тому же совать червонец за помощь было бы для него практически оскорблением, а такой подарок — совсем другое дело. Я так и сказал:

— Оставьте себе эту ручку, как подарок от ученика. Мне приятно будет, что вы ей пользуетесь.

— Ну, спасибо, — Савельев отказываться не стал, — Сам бы я себе такую не купил.

Первую статью в редакции представил, получил список правок, посетил Журавлева, потом снова редактора. В общем, второй вариант приняли в печать. В статье я упомянул про помощь в написании, оказанную секретарем институтской ячейки ВЛКСМ. Ивану понравилось, очень он руку мне жал энергично и на столе у него сразу несколько экземпляров газеты лежали. Видимо, на память купил. Удостоверение внештатника мне выписали. Теперь два или три раза в месяц могу новые тексты публиковать. Слишком частить не получится — штатным корреспондентам тоже надо печататься. Гонорар небольшой, но рублей 20–25 чистыми в месяц у меня должно выйти.

Теперь у меня сразу несколько источников постоянного дохода: стипендия, работа на полставки в общаге вместе с подработкой, вот еще гонорары. В результате мой официальный доход подрос до 190–200 рублей в месяц. Для одинокого студента более чем хорошо. Но часть приходится отдавать государству, причем не так и мало.

Плачу я, во-первых, подоходный налог. Он составляет 0,85% с суммы более 80 рублей и еще 13% — с доходов, превышающих 100 рябчиков. Потом еще чохом со всего дохода забирают по 1,5% комсомол и профсоюз, всего, значит, 3 процента или 6 рублей. Получается, что с 200 деревянных я отдаю 13,17 подоходного налога, да еще 6 за членство в обоих союзах. Всего 21 рупь выходит.

Плюс придется платить транспортный налог за владение мотоциклом. Там берут за лошадиные силы — по 30 копеек за каждую. У моей Иж-Планеты номинально 22 лошадки, поэтому приходится выложить 6,60, но это за целый год.

Это еще не все сборы. В общежитии отдаю еще примерно три рубля с копейками за коммунальные услуги и за стирку постельного белья. Всего получается 28 рублей и еще полтинник. Это без транспортного взноса. Знаете, а ведь не так и мало, практически тридцатник. И это я еще 6% налога «за яйца» не плачу. Чисто по возрасту, за бездетность начинают взимать с мужчин с 20-ти лет, а со студентов ВУЗов с 25-ти.

Короче, заработал 200, на руки получил 170, но жить можно. Пока гонорар за компьютерное руководство не получил, выход книги в СССР — дело неспешное. Там, оказывается, куда меньше получается, чем я рассчитывал — всего чистыми около 250 выйдет, потому что на троих делится, тираж маленький и объем небольшой. Как мне объяснили знающие товарищи, оплатят по 150 рублей за авторский лист, а их у меня шесть без учета иллюстраций. Вот, 900 рублей на круг, на каждого из авторов по три сотни причитается. Минус налоги, остается уже две с половиной сотни, ну, пусть на десятку больше, что несущественно. Не разбогатеешь, тут больше сам факт публикации важен.

И, кстати, а не написать ли мне какой-нибудь боевичок или детскую книжку? Можно даже совместить. Скажем, про приключения колымских мальчишек, которые находят в тайге разбившийся во времена Великой Отечественной самолет, или разоблачают шпиона, американского, естественно. Можно опять совместить, правда, неясно, что этот самый злыдень может у нас на Колыме такого важного разведывать? Впрочем, а какая разница? Может он у у нас хочет легализоваться, чтобы потом проникнуть на материк?

Наверчу всяких происшествий, мало ли я книжек приключенческих прочитал в прошлой жизни, которые еще не вышли? Надергаю из них всякого интересного. И пойду в магаданское издательство с рукописью. Не так часто к ним детские писатели приходят. Тысяч тридцать тираж будет — уже хорошо. Это, между прочим, уже две нормы, потому как минимальный тираж для региональных издательств в РСФСР сейчас — это 15 тысяч экземпляров, мне жена Урбана рассказала. Гонорар для начинающего автора — те же 150 рублей за лист, будет их десяток — уже 1500, да две нормы — это еще плюс 60%, по итогу получу 2400 полноценных советских рубликов. А ведь можно поднапрячься и выдать 12 листов. Хотя, думаю, у издательства лимиты на бумагу, так что сильно толстую книжку продавить вряд ли удастся. Но, ничего, пусть будет десять, все равно хорошо.

Сразу двух зайцев в поле загоняю — войду в магаданское отделение союза писателей, а еще получу круглую сумму, что позволит легализовать крупные траты. Решено, нужно продумать план книги, составлю, наваяю пару глав и пойду к Урбанам советоваться.

Положа руку на сердце, я мог бы прекрасно подрабатывать без всяких налогов. Достаточно пристроиться репетитором. Несмотря на то, что пока индивидуальная трудовая деятельность под запретом, спрос на нее есть и немалый. Большинство старшеклассников планирует поступить в ВУЗы, но предметы знают недостаточно. Особенно это касается иностранных языков. Так что достаточно взять 2–3 учеников и заниматься с ними через день по паре часов. С каждого по полсотни, да хотя бы и тридцатник — вот уже очень приличный заработок.

Репетиторов сейчас мало, учителя и так загружены, им не до частных уроков. Тут главное первого клиента найти, потом, когда родители увидят, что ребенок демонстрирует успехи, то слухи быстро разойдутся, и от желающих отбоя не будет. ОБХСС на таких «индивидуалов» внимания обычно не обращает, так что зарабатывать можно без особой опаски. Еще и налогов с этого дохода платить не придется. Так что, в крайнем случае, можно заняться, если заработка будет не хватать.

После редакции решил на Веселую съездить, бухту Гертнера поснимать — там виды красивые. Спустился по проспекту Ленина до автовокзала, сел на двойку — она как раз идет в нужном направлении. Сижу, в окно автобуса гляжу, практически медитирую, даже вздрогнул, когда под ухом резким голосом спросили:

— Ваш билетик? — ну, точно, контролер, дородная такая женщина с кошелкой, повешенной на живот.

— Проездной, — говорю.

— Показываем, молодой человек, — не отстает тетка.

Вытащил из кармана проездной.

— Вот, — говорю, — Можете убедиться. Как видите, за этот месяц.

Еще и голосом таким веским произнес. Нам, советским журналистам, нужно на слово верить, мы не обманываем, в отличие от беспринципных западных газетчиков.

— Ага — послышалось в ответ, — Все верно.

Ну, я проездной в карман убираю, глянул, а это вовсе и не он, я преспокойно зачетку предъявил и она прокатила. Подумал, кондукторша пошутила, мало ли, попалась с чувством юмора, но нет, не похоже, она дальше пошла, у остальных немногочисленных пассажиров билеты проверять. И особой жизнерадостности от нее не брызжет, учитывая, как тетка привязалась к одному из мужиков, который никак не мог найти свой билет. Он уже и краснел и бледнел, шаря по карманам и выслушивая въедливый монолог о том, что «вот есть же некоторые бессовестные, которые в конец совесть потеряли и зайцами ездиют в таком солидном возрасте».

Автобусный проездной

Мужик билет все же нашел, победно предъявив контролерше, только этот факт ничуть ее не успокоил. Она чуть не до самой Веселой что-то недовольно квохтала, усевшись, как на насест, на свое сидение. Ну, прям курица разобиженная, а не человек.

А я сидел и думал, как так получилось. Может, сыграла роль убедительность, с которой я зачетку предъявил? Но как ее можно было спутать с проездным? Там даже размер другой, не говоря про оформление. Да, нет, бред какой-то! С тяжелой головой от этих мыслей вышел на Веселой.

Побродил по пляжу, прошел пешком до устья Магаданки, потом вернулся, поднялся на склон сопки. Сильно высоко не забирался — там радары, все равно не пустят, зато запечатлел на пленку город с высоты. Примерно часа три бродил, голова как-то проветрилась, мысли стал ясными. Ну, что, нужно поступить по-научному? А именно — провести эксперимент в повторяемых условиях.

Приняв решение, решительно направился к автобусной остановке. Обратно ехал на той же двойке, но с другой кондукторшей. На требование показать билет на этот раз сознательно вытащил зачетку. Женщина равнодушно скользнула глазами по документу и ничего не сказала. Блин, работает!

Меня охватил какой-то азарт. Доехал до автовокзала и прошел к ближайшей остановке на проспекте Ленина. Тут целая куча маршрутов проходит: 1-й,3-й,5-й,6-й,8−8,9-й,11-й,14-й,15-й, да и не только они, но мне без разницы, куда ехать, поэтому зашел в первый же автобус, даже на номер не стал смотреть.

Так и мотался по всему Магадану от Колымского шоссе до Морского порта. Заодно заехал на Марчекан и в Пионерный, а уж сколько раз прокрутился по центру, этого даже не считал. Ехал на одном автобусе, дожидаясь, когда кондуктор обратит на меня внимания, потом сходил на ближайшей остановке, пересаживался на другой маршрут.

Начал предъявлять паспорт, потом комсомольский билет — никакой разницы. Раза три сам целенаправленно направлялся к контролеру, держа в вытянутой руке какой-нибудь из документов. Один раз совсем обнаглел и голую ладонь показал, сошло и это. Уже счет потерял, сколько раз мои фокусы рук сходили, пока не нарвался.

— Мальчик, оплачиваем проезд, — напомнила мне дородная женщина с висящими на груди рулончиками билетов.

— Проездной, — я привычным движением сунул руку в карман, извлекая первый попавшийся документ.

Женщина устало отвела глаза, потеряв ко мне интерес.

— Э, да это же не месячный, он комсомольский показывает, — встрял сидящий рядом с контролершей скандального вида мужичок в вязаной шапочке с олимпийской эмблемой.

— Ой, точно! — тетка осуждающе уставилась на меня, набирая в легкие воздух.

Я, играя на публику, недоуменно уставился на зажатый в руке документ.

— Извините, пожалуйста, совсем заучился, — сокрушенно произнес я, доставая настоящий проездной.

На этот раз кондуктор решила его внимательно изучить.

— А здесь написано, что служебный? — подозрительно глядя на меня, протянула женщина.

Ну, да, проездной выписывают на конкретный маршрут, а у меня «вездеход» — могу бесплатно ездить на любом. Это мне в редакции выдали — такая вот льгота для члена коллектива. Да, у меня есть мотоцикл, но не ездить же на нем в булочную, например. Нашим людям такое не полагается. Да и зимой, признаться, не очень комфортно получается. Как ни закрывайся от ветра, а он в любую щелочку пробирается, поэтому я своего коня поставил в стойло. Если выезжать зимой, то только в крайнем случае, например, если комендант попросит.

Пришлось доставать удостоверение корреспондента. Провожаемый настороженным взглядом повелительницы пассажирского салона, вышел на остановке, с недоумением оглянулся. Где это я? В глазах плыло, не давая толком сосредоточиться на местности. Кое-как сумел определить, что нахожусь в самом центре — у универмага.

Что-то мне как-то резко совсем плохо стало. Отошел в сторону от толпящихся на остановке людей. Меня шатнуло, так что пришлось схватился за ствол растущей рядом лиственницы. Нагнувшись, выплеснул на газон содержимое желудка. Только сейчас понял, что голова буквально пульсирует болью.

— Нажрался уже, — проворчал солидного вида мужик с портфелем в руке и сплюнул, — Совсем молодежь распоясалась.

— Студент, наверно, — визгливо подключилась к обличению пропащего юношества, дамочка бальзаковского возраста, — А уже алкоголик.

Я почувствовал, как меня кто-то придерживает за локоть, скосил глаза — милиционер. Служивый приблизил лицо ко мне, втянул носом воздух.

— Да нет, не пахнет от него, — но все же спросил, — Пил?

— Плохо мне, — пробормотал я.

— Давай скорую вызову, — предложил представитель порядка.

— Не надо, мне бы домой, я рядом живу.

— Рядом, это где? — новый вопрос.

— В общежитии напротив музея, — мне чуть полегчало, по крайней мере, перед глазами уже не плавали багровые пятна.

— Документы есть? — опять задал вопрос милиционер.

— Правый верхний карман, — ответил я, почувствовав, как в куртку залезла чужая рука.

— Ага, студент, внештатный корреспондент, прописан, ага.

Он там что, все мои бумаги подряд читает?

— Ну, давай помогу дойти, мне как раз в эту же сторону, — предложил правоохранитель.

Я только плечами пожал, хочет человек пособить, не отказываться же.

— Буду безмерно признателен, — прохрипел я в ответ.

[1] «Крылья, ноги и хвосты» — рисованный мультипликационный фильм, снятый в 1985 году режиссерами И. Ковалевым и А. Татарским[1] по одноименной сказке Альберта Иванова и ставший культовым, несмотря на всего 3-минутную продолжительность