Сторожевая башня

Глава XII

На следующий день, поутру, влетела Амаранта. Крикнула с порога:

— Зайдите к нам, — и унеслась прочь.

— Думаю, откладывать нечего. — Эррел взялся за башмаки.

Дождь собирался всю ночь и разразился настоящим ливнем перед самым рассветом. Капли сверкали на каждом листе и паутинке в омытой дождем долине.

Они застали Вана сидящем на табурете. Маранта стояла перед ним, подбоченясь. Волосы пушились, как беличий хвост. Обернулась к Эррелу и Райку, и браслеты на руках зазвенели.

— Десять лет мы не ездили из Ванимы никуда, кроме Герды Спинней. Теперь вот собрались на север в чуждую даль, на чуждую войну.

— Я не просил тебя об этом, госпожа моя. — Эррел удивленно смотрел на Вана.

Наставник не успел рта открыть, как его супруга выпалила:

— Я отправляюсь с вами.

Опираясь о притолоку, Райк пытался вспомнить, что ему снилось. С ночи во рту остался неприятный привкус. Он не чувствовал себя отдохнувшим. Эррел смотрел на Вана протестующе. Тот поднял руку, останавливая речи жены.

— Ты бы лучше послушала.

— А ты одобряешь ее решение?

Маранта сердито засопела.

— Мое мнение ничего не значит, решать тебе. Можешь возражать ей, но сомневаюсь, что эту женщину кто-нибудь переспорит.

— Ни за что. — Маранта гордо качнула бедрами. Шелковые штаны пришли в движение, шурша складками. Черная кошка возлежала на грифельной доске и вылизывала лапу. — А как вы собираетесь без меня обойтись? Ты знаешь, что он задумал? — спросила она Эррела.

— Нет. Верно, нечто хитроумное.

— Конечно. Мы составим ширас, который отправится в Торнор для развлечения Кола Истра. Детали Ван пояснит.

— Ширас? — изумился Эррел.

— Судя по твоим рассказам, Кол будет рад танцорам. — Ван говорил, сложив ладони. — Нам потребуется настоящий ширас — трое женщин и трое мужчин. Одним из танцоров будешь ты. Успех всего дела зависит от человека, знающего Торнор.

— Кол меня узнает.

Супруги переглянулись.

— Твою внешность мы изменим так, что он не догадается.

— У него зоркие глаза.

— Я тоже знаю Торнор, — сказал Райк.

— Да, только ты не шири, — остудил его Ван.

Что бы он ни говорил, Райк понимал: ступив за порог Торнора, принц будет в большой опасности. Маскарад шири может и не защитить. Маранта испытующе смотрела на Эррела.

— Что может горстка людей противопоставить целому войску? — спросил принц.

— А мы будем не одни. — Похоже, Вану очень нравилась его выдумка. — Ты говорил, в замке Пел много солдат. Они пойдут с нами.

От такой самоуверенности у Райка что-то вступило в поясницу. Да так, что его скрючило. Сейчас было не до споров, но он знал — Сиронен может и не дать воинов. Райк не сказал об этом потому, что боялся сглазить. И еще, он чувствовал свою привязанность к Вану. Тот предлагал Эррелу помощь в деле, которое было не по зубам Райку, и ревность терзала его. И было стыдно за себя.

— Кто заменит тебя на площадке? — спросила Маранта.

— Реохан. — Этот шири был одним из лучших учеников Вана. — А кто поедет торговать в Герда Спинней?

— Вполне может Симмела. Пусть прихватит Амаранту. Девице давно пора облегчить бремя бесконечных забот своей старухи-матери. — Она карикатурно сгорбилась и тут же выпрямилась, как молодое деревце, упруго и изящно. — Пойду доставать из сундуков дорожную одежду. — Маранта скрылась в задней комнате.

Эррел ерошил волосы.

— Скайин, ты не сомневаешься в своей затее? Тебе это нужно?

— У меня есть причины поступать так. — Ван говорил отрывисто, как подобало Равену Батто, командиру стражи в Кендре-на-Дельте.

Шири вышел вслед за Марантой, вернулся с пергаментным свитком и расстелил его на полу.

Райк увидел карту и прижал ногой ближайший угол. Эррел поступил так же, а еще один край придавили взятой со стола чернильницей.

— Север, юг, восток, запад, — Ван рукой показал стороны света. Полукольцо горбов на чертеже, должно быть, обозначало горы. — Мы, как я понимаю, здесь, — палец пополз к северу в сторону Райка. — Тут замок Пел. До него четыре дня орлиного полета. Нам потребуется не меньше пяти. Вплоть до степи дорога идет горами.

Он говорил так, словно не раз проделал весь путь. А Соррен рассказывала, что Ван совсем не знает севера. Так же вот повествовал о событиях глубокой старины Джарет. Наверное, когда учат на мудрецов, преподают заодно искусство не ведать сомнений, думал Райк, склонившись к карте. Она была незатейлива, лишена золотых виньеток. Обозначения нанесены серым цветом. Пояснения написаны по краям мелким южным шрифтом.

— Маранта в самом деле едет с нами? — спросил Эррел.

— Она говорит только то, что думает.

— А кто остальные?

— Подберем.

— Наверняка Соррен, — брякнул Райк.

Ван и Эррел воззрились на него, изрядно смутив. В который раз слова вырвались помимо воли, сами собой.

— Она сама сказала?

— Да нет…

— Тогда поговори с ней.

— Удачная мысль, — согласился Эррел. — Она знает Торнор. — Птичий пересвист доносился снаружи. Эррел поднялся и выглянул за окно, опершись ладонями о подоконник. Кольцо владыки Торнора сидело на среднем пальце левой руки. — Так когда мы отправляемся?

— Надо собрать ширас, — прикинул Ван. — Позанимаемся в новом составе дня три-четыре, не меньше.

Кошке надоели людские разговоры. Она скакнула на окно и приглянулась Эррелу. Удержать увертливого зверька не удалось. Кошка, мазнув принца хвостом по лицу, исчезла. Эррел обернулся к хозяину.

— В Ваниме найдется охотничий лук?

— Мы здесь не держим оружия.

— Принц, в сарае отличные сухие жерди. — Райк буквально зажегся.

— В самом деле? — Эррел прятал улыбку в уголках рта.

Вчетвером они отправились на площадку. Квадрат двора гудел голосами.

— Тихо! — крикнул Ван, зычным голосом покрыв общий гвалт. — Молчите и слушайте!

Танцоры и бойцы обступили своего предводителя. Он неспеша огляделся, уперев руки в бока.

— Это займет немного времени. Мне трудно напрягать голос. — Воцарилась тишина. — Я покидаю долину. — Ван вскинул руки, предупреждая протесты. Аромат жимолости разливался вокруг, легкий и ломкий, как летящие снежинки.

— Я иду на север. Со мной Маранта и еще кое-кто. Мы вернемся самое большее через два месяца. — Он поворачивался, стараясь обратиться к каждому в толпе. — Долина благоденствует. Весна — удобное время для путешествий. Назад мы поспеем до уборки урожая. — Ван говорил все громче. Даже в полях на ближних склонах люди оставляли работу, пытаясь понять происходящее в селении. Райк вдруг увидел, до чего крохотна Ванима — оазис в глубине гор — и как огромен мир вокруг нее.

— Кто останется за тебя на время отсутствия? — крикнули из толпы.

— Реохан, — объявил наставник.

Избранник замахал руками, отнекиваясь. Ван только глянул на него, и возражений Реохана как не бывало.

— Куда вы уходите? — спросил Хадрил.

— На север. И не пытайтесь узнать больше.

— А вдруг вы не вернетесь? — вопрос Ламата отозвался всеобщим вздохом. Ван подбоченился, вскинул голову и спросил с вызовом:

— Кто думает, что я могу не вернуться? — Никто не подавал голоса, и он смягчился. — Все может быть. Ванима создавалась для того, чтобы я мог обучать вас. Теперь многие из вас достаточно подготовлены, чтобы самим обучать других. Искусство, придуманное мной, живо и способно распространяться без моего участия. — Ван оставил горделивую позу. — Хватит речей. Давайте заниматься. Хадрил, подай мне нож.

Танцоры сомкнулись в круг. Орилис отсчитывал такт. Райк перешагнул ограду и пустился восвояси, пока его не хватились. У шири свои цели и мечты, а у него — свои. Их у Райка было две: живой Эррел — лорд Торнорский и мертвый Кол Истр. А пока он шел в сарай за мотыгой.

В поле было сделано неожиданное открытие. Оказывается, ему стал нравиться запах земли, гудение и звон насекомых и то, как железное лезвие вонзается в сорняки. Даже жара, соленый пот на губах и грязь больше не раздражали. Прямо с работы Райк явился на ужин. Доедая свою порцию, он обратил внимание на обилие свободных мест за столами. Знакомых не было, Эррела тоже. Когда шел домой, сова уже вылетела на охоту и бесшумно пронеслась над ним. Сквозь голубые ставни пробивался свет. У двери запахло горящим торфом. Эррел сидел у огня. Над ним, на каминной полке, горели две свечи, а масляная плошка стояла на табурете рядом. Пол усыпали стружки. Принц орудовал топором. Зажав ногами длинную заготовку, он отесывал ее, то и дело поворачивая. Волосы были предусмотрительно повязаны тонким сыромятным ремешком, чтобы не падали на глаза. Судя по тому, как бойко тюкал топор, сломанный палец больше не стеснял Эррела. У его ног змейкой свернулась навощенная тетива. Принц опустил инструмент и что-то разглядывал у себя на пальце.

— Тут тоже тисы растут, — сказал Райк, поглядев снаружи.

— Выходит так. Я нашел пару жердей. Одна от природы кривая, а другая подходящая. Конечно, из нее тоже может ничего не выйти. — Эррел кивнул в угол. Там стояли еще три заготовки. — Но выбор есть. Лишь бы дерево не стало расщепляться. — И снова замахал топором.

Лук был готов через день. Эррел натягивал его изо всех сил; ни единой трещинки не появилось. Принц сшил чехол из телячьей кожи. С обеих сторон изобразил на нем восьмиконечную красную звезду на белом поле. Для нового лука было определено место возле постели. Райк, вставая по ночам, со сна принимал его за неведомое живое существо.

На стрелы пошел березовый чурбан. Наконечники принц смастерил из индюшиных шпор. Потом Эррел уселся на солнышке и тушью, взятой у Маранты, раскрасил оперение. Под вечер он предложил Райку:

— Пошли на конюшню. Хочу сделать мишень.

В тележку, которую Дикта запрягла рабочей лошадью, бросили несколько охапок сена. Райк взялся править.

— Куда едем?

— На мельницу.

Райк чихнул. Дорога поднималась вверх. Тележка поскрипывала в разбитых колеях, то и дело под колеса попадали камни. Не доезжая мельницы, Эррел распорядился свернуть к двум высоким деревьям. Листья на них, медного оттенка, пожухли от жары. Вывалив сено, Райк изготовил тугую вязанку и пристроил ее на нижних ветвях. Эррел отошел подальше, прицелился и отпустил тетиву. Стрела пропела в воздухе и целиком ушла в сено. Все ее сестрички тоже прошли испытание. Наконец принц опустил лук, и Райк поспешил к мишени. Стрелы вонзились кучно, он одну за другой их вытащил. Выстрелы оказались удачны, но однажды он видел мишень Эррела, в которой шесть торчащих стрел можно было захватить в ладонь.

Вдруг нагрянула Чайата.

Райк и Соррен нежились на луговом склоне, лежа в цветущем клевере, когда она показалась на дороге. Красильщица сидела верхом на костлявой, вероятно, пегой лошади. Точно определить цвет не удавалось — шкуру клячи покрывали черные, белые и рыжие пятна, словно она красила ткани вместе с хозяйкой.

— Должно быть, приехали торговцы, — предположила Соррен, посасывая палец. — Проклятая заноза.

Ее Соррен только что заполучила, собирая ягоды. В утешение она съела почти половину, не дожидаясь, пока мешок попадет на кухню. Губы и пальцы стали совершенно синими.

— Кровь идет?

— Да нет, — она откинулась в траву. — Столько съела, что двинуться не могу.

— Кто-то называл меня бездельником, — пошутил Райк. Соррен улыбнулась в ответ. На щеке тоже синело пятно. — На севере ягод не будет.

— Знаю.

Еще утром она рассказала, что получила приглашение Эррела и согласилась отправиться вместе с Норрес. Подруга, легка на помине, приближалась по склону. Соррен приподнялась.

— Садись, — она хлопнула по траве подле себя.

Норрес покачала головой.

— Я думала, мы пойдем поздороваться с Чайатой. — Тебя это не касается — говорили Райку ее глаза. Он отвернулся.

— Я так устала, — простонала Соррен. Подруга развернулась, ни слова не говоря. Соррен будто подбросило. — Эй. — Она пустилась вдогонку. — Я же не отказываюсь, милая.

Соррен обхватила Норрес за плечи, и они зашагали вниз по склону. Райк снова улегся. Все утро он мечтал о Торноре, силился представить его теперь и не мог. Все это было совершенным вздором, но в невозможности мысленно видеть свой дом ему мнилось нечто страшное. Словно реальный Торнор тоже сделался смутным призраком, как и тот, что в его голове.

Треща крыльями, взлетел рябчик. Чье-то приближение спугнуло птицу. Из кустов вышел Хадрил и приветливо махнул рукой, увидев Райка. Одному Вану было известно, почему юноша вошел шестым танцором в ширас для Кола Истра. Без рубахи, весь мокрый, Хадрил бросился на траву, задрав босые ноги.

— У-ух! — Он блаженствовал.

— Что это ты?

— Мы танцевали до упаду и только что закончили. Я вылил на себя полколодца. — Он перевернулся на спину. Спину и грудь покрывала гусиная кожа. — Солнце — это превосходно. — Хадрил довольно потянулся.

Райк почувствовал, что его маленький сучок становится упругим, и поспешил отвернуться.

— Неужели я тоже отправляюсь на север. Не верится. — Райк нехотя повернул голову. Хадрил сидел, прижав к груди колени. — Никому в долине про это нельзя говорить. — Хадрил замялся. — Скажу только тебе. Пускай война — отвратительное нарушение равновесия, но я хочу ее видеть.

— Увидишь.

— Чайата здесь.

— Знаю, видел, как приехала.

— Перекрашивает Эррела в рыжего.

— Что?

— Говорят, это сделает его неузнаваемым.

Райк стукнул кулаком по земле. Простачки южане, им невдомек, что в Торноре не может быть ничего приметней, чем рыжая голова. Он выругался, сделал передний кувырок и, вскочив на ноги, отправился в дом Вана.

Эррел в ярко-красной рубахе сидел на стуле. Коротко остриженные волосы нелепо торчали. Как жидкая зеленая грязь, лежала на них хна. На происходящее с любопытством взирал Ван. Райк подивился высокому росту Чайаты. Наверное, она была бы опасной противницей в поединке.

— Теперь все только на него и будут смотреть.

— Ну да. — Сестру Вана даже обрадовали слова Райка. — Будут видеть волосы, броскую одежду, но не лицо. Соображаешь?

Райку оставалось признать правоту Чайаты, но он не унимался:

— Кол может узнать Вана или тебя, Соррен.

— Меня не узнать с отросшими волосами. К тому же я теперь женщина, а не гуа. Норрес будет помалкивать, чтобы не выдать себя голосом. Я поговорю за двоих.

— Ты справишься, — сказала Чайата.

Амаранта появилась в дверях и сморщилась.

— Ну и вонища. Чем вы тут занимаетесь?

Чайата стала объяснять.

— Его проще всего выдавать за пламя из печки. — Амаранта хихикнула.

Ширас танцевал при свете факелов. Для Вана, Маранты, Норрес, Соррен, Хадрила и Эррела это было последнее выступление в долине. Волосы цвета меди и сумрак ночи делали принца чужим и странным. Это задевало Райка. Не в силах усидеть на месте, он слонялся за спинами зрителей. Искры факелов уносились в черное небо.

— Загляни в свои Карты, — попросил Райк, когда они с принцем пришли домой.

Он был готов к отказу, к насмешкам над его неверием в Карты, но Эррел молча полез в сундук. Вытащил свой дорожный мешок, старый, из Торнора, и достал оттуда Карты, обернутые лоскутом шелка. На рубашке колоды была красная звезда на белом поле. От пребывания во многих руках Карты засалились, белый цвет превратился в серый. Все-таки они были очень древними.

Эррел гадал на полу перед камином. За решеткой пылал огонь. В колеблющемся свете изображения на Картах сделались особенно красивы. Казалось, лошадь под посланцем перебирает ногами. Что-то расскажут сейчас эти картинки. У ног Лорда помещался тщательно вырисованный волкодав, похожий на пса — любимца Атора. «Они несут страдание», — так говорил Кол о посланцах. Райк стал разыскивать в Картах лицо своего врага.

— Карты прошлого, — заговорил Эррел. — Лорд Перевернутый — рабство, потеря наследства, а может, и то и другое. Колесо — удача, неожиданность, может быть, судьба. Посланец — озарение, неожиданная весть, помощь со стороны. Леди Перевернутая — нищета, немощь, война.

Во всех этих Картах незримо присутствовал Кол.

— Продолжай, — хмуро сказал Райк.

Эррел положил руку на следующий ряд.

— Звездочет. Он означает некие замыслы и истину. Солнце значит достижения, исполнение желаний. Но тут же Фокусник — выдумки, заблуждения, самообман. Может быть, и в нашем замысле немало бесплодного, но не настолько, чтобы сделать его неосуществимым. Лучница — это принятый вызов и решенное дело.

Принц перешел к последнему ряду. Из-под пальцев скалился волк. Ага, вот и Кол, подумал Райк.

— Волк. Влюбленные. Непредполагаемое решение должно посетить одного из нас под влиянием ненасытной жадности или страсти. Орел. Один из нас принесет жертву. Башня — переворот заведенного порядка.

На картинке башня подламывалась под ударом молнии, рассыпалась… Карты предсказывают Колу такую кончину в сторожевой башне Торнора? Ну уж нет. Я сам это сделаю. Райк не расставался со своей мечтой.

— Карты предвещают победу? — спросил он.

Эррел собрал колоду и завернул в шелк. Сверкнул рубин на пальце.

Они уезжали на рассвете.

В дверь дважды постучали. Эррел мгновенно вскочил, скорее всего он совсем не спал. Принц на чердаке поднимал Норрес и Соррен. Райк протирал глаза.

Достал из сундука теплую дорожную одежду. Пахнуло хвоей. Сел на кровать и обулся в сапоги. Поднялся, чувствуя себя нетвердо стоящим в своей прежней обуви. Эррел надел кумачовую рубаху — подарок Маранты, — чуть великоватую ему. С короткими рыжими волосами он никак не походил на северянина. Лишь бы у Кола не возникло иных мыслей на этот счет.

Райк умылся. Сон прогнать не удалось. Ночью он долго ворочался. Замысел Вана не давал покоя. Он обдумывал отдельные детали, прикидывал так и эдак… Что-нибудь обязательно пойдет не так. Райк распахнул окно. Небо на западе было еще ночным, а на востоке заря золотила горные вершины. На севере последняя звезда сияла, как маяк.

Женщины сошли вниз. Соррен, улыбчивая и молчаливая, замкнувшаяся в себе Норрес. Райк вспомнил, как она была в замке Берента Одноглазого. Впервые заговорила о Ваниме, называла ее домом. Он собрал одеяла. Этим привычным делом больше не придется заниматься. Вдвоем с Эррелом они развесили одеяла на окнах. Норрес смотрела в холодный камин, сунув руки в карманы. Соррен хмурилась в нетерпении.

— Могли бы и не трудиться, — бросила она.

Пошли в трапезную. Пели утренние птицы. В домиках распахивались двери.

— Счастливого пути! До встречи! Возвращайтесь поскорее.

Провожали без слез, но слезы слышались в голосах многих. Дориан, высунувшись в чердачное окно, махал рукой. Деревянные каблуки сапог взбивали пыль, оставляли на дороге цепочки полукружий. По улице, не смущаясь присутствия людей, осторожно кралась кошка Маранты. Она была поглощена ловлей ящерицы и попалась сама. Норрес подхватила ее. Кошка изогнулась, но тут же замурлыкала, тычась мордочкой в ладонь. Норрес спрятала лицо в блестящей шерстке. Кошка лизнула ее в подбородок и была отпущена.

У колодца стояла Чайата. Поочередно обняла Норрес и Соррен. Слова прощания она произнесла шепотом, и Райк ничего не разобрал. Эррелу тоже что-то шепнула на ухо. Принц кивнул. Пришел черед Райка. От туники со следами пятен пахло краской. Чайата не надела шляпы, выставив на обозрение трехцветные, как у Вана, волосы. Твердый костлявый палец ткнул Райка в грудь.

— В конце пути ты обретешь мечту, — сказала она. — Бережно сохраняй то, что носишь в сердце. — Чайата говорила, как знахарка Ота, колдующая над своими снадобьями.

— Идем! — поторопила Соррен.

Дойдя до трапезной, Райк оглянулся. Чайата, не трогаясь с места, глядела им вслед. Хорошо, что она была далеко, Райк терялся под ее взглядом.

В кухне для путников приготовили бурдюки с водой и провизию: вяленое мясо, сыр, сушеные и свежие фрукты. В углу Маранта что-то говорила Симмеле, размахивая руками. Амаранта стояла непривычно смирная. Наверное, страшно оставаться одной, ведь совсем девчонка. Услышав ржание, Райк выглянул наружу. Дикта держала поводья семи лошадей, взнузданных и оседланных. С краю беспокойно перебирал ногами жеребец Эррела. Его нельзя было не узнать. Амаранта бросилась к отцу. Ван обнял дочь. Гладил по волосам и говорил, ласково глядя в глаза. Райк взял бурдюк и пошел к лошадям. Обычная одежда северянина казалась ему панцирем. Он принял от Дикты повод Серого. Из трапезной выбежал горящий возбуждением Хадрил. Райк вскочил в седло. Каурый завертелся под принцем.

— Ну, ослиный ублюдок, — осаживал его Эррел.

Вышли Ван и Маранта в несвежей и мятой одежде. Видно, в дорогу они долго не собирались.

— Трогай, — скомандовал Ван, сидевший на серо-коричневом коне. Жеребец наставника пошел в гору. Райк оглянулся на спящие в долине поля и ястреба, кружившего над ними.