Глава Шестая
«…законы торговли и нашего ремесла удивительно схожи. Запомните если Вы платите за вещь столько сколько она стоит — вы не торговец.
Если Вы имеете мощь и используете её без меры в каждом удобном случае — Вы дилетант. Или просто устарели. Нынешнее время требует от Темного Властелина и его команды постоянного самосовершенствования.
Властелин сейчас не тратит собственных сил там, где всегда можно использовать чужие. Властелин не станет вести за собой разгоряченную толпу, свергать законного правителя.
Властелин создаст усобицу между всеми законными правителями окрестных земель — и его царство будет островком порядка в море хаоса…»
За всеми стычками и походами, интригами и предательствами, непомерными амбициями, обращающимися падением и незаметными, но судьбоносными решениями очень многими людьми незамеченным произошло одно очень важное событие. Его не было видно с высоких престолов, из золотых дворцов и за высокими стенами крепостей. На него не делали ставку ломающие головы над картами полководцы, и лысеющие от обилия идей в голове царедворцы. Маги и кудесники всех мастей и думать забыли о нем, поглощенные сотнями и тысячами непонятных простым людям проблем. Лишь волхвы неуверенно вещали о чем-то таком, ворча о божьих карах, да дергая седые бороды.
Пришел первый день весны. Зима кончилась, что торжественно отпраздновали с надеждой на улучшения селяне и горожане. К простолюдинам Брайдерии присоединялись разуверившиеся в белом свете триградцы. Эти не столько праздновали, сколько оплакивали погибших, утраченные за зиму запасы и жаловались друг другу на лихую годину.
Пришел первый день весны. Но он не принес потепления. В этот день небо было одинаково хмурым над белокаменным Кремень-градом и над зияющим рваными сколами разрушенных домов Грейбрисом. В первый день весны очень многие люди повторяли одну и ту же фразу, произнося её каждый по-своему.
Овчар скармливая любимой корове последнюю охапку корма вздыхал, трепля животину по бугристой холке:
— Продавать придется…
Крестьянин, доходя до полевой межи горестно пинал перемерзлую подзолистую землю:
— Не будет родить…
А его суеверная жена, заслышав об том, вечером от своего пахнущего кислым ячменным пойлом супруга, бормотала под нос, прядя кудель:
— Это если вообще зима отпустит… — и посматривала на тревожно метающегося в люльке младенца. Лихорадки и хвори, словно почуяв людскую слабость охотно снедали самых маленьких.
Со значением ударяя заступом о твердую кромку разрытой могилы, закладывающий за воротник гробокопатель шмыгал малиновым носом:
— Мрут и мрут, особенно малые… ну хоть я с голоду не сдохну…
Городской голова, прячась за спинами насупившихся бровастых молодцев, обжимающих дреколье, со значением объяснял скрипящему зубами коллектору:
— Ты, брат, не серчай, а только дать ничего не можем. Сами впроголодь живем…
О сданном за бесценок проезжему скупщику амбарном зерне умалчивалось.
Дальше случалось по ситуации. В обезглавленном Триградьи коллектор добрая душа чаще всего убирался восвояси, довольствуясь малым магарычом. В Брайдерии возвращался с не менее понятливыми дружинниками местного воеводы.
Разбойник, когда-то бывший солдатом, ласково втолковывал понурившемуся купцу, встреченному посреди безопасного тракта:
— Это для твоей же сохранности, дурашка! Мы ж лишнего не возьмем, чай не звери! Половинку хе-хе… хоча нет, извиняй, время тяжелое, все возьмем!
Начальствующий острога с сумрачным лицом выслушивал доклад своего помощника, о том, что никаких разбойников поймать не удалось. А уж тем более забранных тюков с купецким добром не нашли. И вообще разбойники те, явно за горы подались в беспокойное Триградье, убеждал блестя хитрым глазом помощник, детина смышленый и башковитый. А после вечером отправлялся за бутылочкой-другой дорогого вина на невесть откуда взявшиеся денежки. Детки его тоже не голодали, ведь папка не позднее как вчера вечером привез домой пару запачканных кровью мешков с припасами и добротной вещью. Начальствующий же, сожалеючи разводил руками перед белым от ярости наместником Купеческой Гильдии.
— Перстенек у вас знатный! — замечал наконец торговый человек. — И браслеты необычные.
— Ааа! — почесывал за ухом польщенный командир. — Это подарок от моего друга. Недавно подарили.
— Хорошо живете. Не то что мы. Гильдия поставку за поставкой теряет. В казначейство недодает. Скоро вообще по миру пойдем…
Охотник из центрального Триградья, тащащий из леса тушки угодивших в капкан зайцев и щуплой лисы, боязливо вздрагивал от случайного треска ветки позади и приговаривал сам себе:
— Не будет нам добра. Ни днем, так ночью явятся сюда каменюки ожившие и всех убьют. Надо бы в свою лесную схоронку скарб перетащить, авось пронесет…
Пришел первый день весны. Повсюду белел снег. Лед по-прежнему сковывал ставки, ручьи и речки. Вольготная стужа никуда уходить не собиралась. Не из Триградья. Не из Брайдерии. И Светлынь не была исключением из этого печального правила.
Поэтому итоговое Собрание Магов Семинарии прошло практически незамеченным. За закрытыми дверями Семинарии из которой уже вторую седмицу не выпускали учеников. Над белой башней которой вился алый с черной полосой траурный вымпел. Память по безвозвратно погибшим людям. И магам. Среди умерших числились любимый первогодками Годун, и помощница алхимика Панира Рикона Виссарди. Отметившиеся в недолгом походе ученики вернулись мрачными и отчужденными. С чувством поражения на душе. Особенно заметно это было на примере Люторада, впавшего в какое-то фанатичное сосредоточение. Он собрал небольшую группу друзей с которыми добился права на дополнительные занятия по боевой магии. Вести их согласился Эльмеор Огненный — маг, которого первое время по возвращению тоже числили среди погибших, но который в последний момент, как выяснилось, сумел выскользнуть из лап самой Смерти и выскочить на божественную тропу. Как и друид Шагельд, долгое время отлеживавшийся под присмотром самого Старейшины.
Ровные прямоугольные белые блоки, из которых складывалась башня, придавали ей сходство с бронированной шеей грандиозного дракона, выглядывающего из-под земли. Идущие по своим делам через двор ученики со священным ужасом посматривали наверх. Словно рассчитывали узреть как мелькнет в одном небольшом окошке у самого шпиля, нечто совершенно особенное. Такое, что сразу даст понять — там сейчас решается судьба всей прогрессивной магии Брайдерии.
В лишенном углов зале Собрания уже третий час заседали светила магического мира. Старейшина носящий траурное, совершенно черное одеяние по убитым, сидел во главе стола и вопреки обычаю почти все время молчал. Слушал выступления других. Сейчас слово держал Милош. После смерти близкого друга волхв не изменился внешне. Только в голосе появилась какая-то глухая тягучая нотка. Наподобие протяжного стона. Это резало слух всем, кто помнил прежнего Милоша.
— Я думаю, нам нужно согласиться, — в который уже раз говорил он. — Согласиться на предложение наших старших собратьев. Волхвов из храма Семаргла. Наша магия надежное оружие, но разит не меч. Разит рука бойца. Когда знает куда бить. Поэтому мы должны все тщательно взвесить… и согласиться на предложение. Светлые Боги нуждаются в нас и том, что мы придумали. Что создали. А мы нуждаемся в них. В благословении, без которого все мы остались бы под стенами Дасунь-крепости.
Под его колючим взглядом не каждый мог решиться на ответ. Алхимик Панир как и всегда отмалчивался, не желая влезать в политику. Вихрь сопел в кулак, отчасти согласно, но скорее лишь потому что сочувствовал горю Милоша. А Звар, негласный глашатай Старейшины Звар, больше всего был занят игрой в гляделки со жрицей Телланой. Они весьма сблизились за последнее время, на почве близости интересов. Настолько сблизились, что кое-кому могло показаться, что старый хитрован Чудило влюбился в обаятельную жрицу. Во всяком случае их очень часто видели вместе.
— Мы не только оружие, — прожурчала чистым как роса голоском жрица, вычитывающая у первогодок почти все теоретические предметы. — Магия это благо. Как раз дарованное нам богами. А как же лечение, предвиденье, улучшение человеческой породы?
Она умела говорить так чтобы слушали. Даже несогласные. Милош сильно кривился, отводил глаза и дергал челюстью, молча снося кажущиеся несправедливыми слова.
— Кто может быть ближе к богам чем их служительница. Верно? — поддержал Теллану и Эльмеор. — Разве у нас есть поручители перед волхвами? Если они используют ситуацию только для укрепления своего влияния после прошлогодней трепки и недавнего промаха царя, то через десять-пятнадцать лет Семинария превратится в молельню.
— У нас есть такой поручитель! — горячо возразил Милош, проводя ладонью над столом, отрицающим слова Эльмеора жестом. — Волхвы лишь просят нас присоединиться, чтобы вместе дать сладу Дракону и его проклятым помощникам, вышедшим из моря!
— Каменные монстры истребившие все живое на побережьях это союзники Дракона? Чушь! — надменно сказал Бродяга. — Чем они помогли Темному Властелину? Убийствами его верноподданных? Или беспорядочными нападениями на всех подряд? Нелогично.
— А Дракон вообще нелогичен! — насупив лоб воскликнул Милош. — Он убийца и ты знаешь это лучше моего, Эльмеор! Ему доставляет удовольствие вносить кровавую смуту! Почему ты не хочешь поддержать меня, Эльмеор Огненный! Разве твои товарищи не гибли от рук Дракона?! Почему ты его щадишь?!
В синих, как штормовое море, глазах Милоша плескался гнев. Нежелание понимать, чужую позицию. И можно было подумать, что для него знакомый маг-союзник кажется едва ли не большим злом, чем сам Дракон. Сложно было даже представить сколько злости прячется в худосочном теле волхва.
— Это подмена понятий, — отстраненно заметил Эльмеор, которому, как могло показаться внимательному наблюдателю со стороны, разговор доставлял некое удовольствие. — Я не против победы над Драконом! Я как никто желал её там в ущелье! Я против тех кто предлагает связать руки нашему общему делу! Поэтому повторяю свой вопрос — кто может поручиться за волхвов. Не сочти за обиду, Милош, но сейчас твое слово значит не больше моего. И даже меньше. Ты слишком убит горем, а значит не судишь здраво…
Маги затаили дыхание глядя на двух спорщиков во все глаза. У Милоша вид был такой, словно его только что ударили. Руки вцепились в край стола как рачьи клешни, а раздувшиеся ноздри яснее слов демонстрировали готовность к драке. Это очень логично, когда обе стороны одинаково уверены в своей правоте, и никто не желает отводить глаз.
— Тебе мало моего слова? — очень медленно спросил Милош. Голос его чуть-чуть дрожал от обиды. Или тихой подсердечной ярости, которая, не будучи выпущенной наружу, выжигает изнутри. — Не доверяешь, сударь белый маг. Прячешь голову за своими грамотными словесами, кои нам не понять? Добро, — он умолк, как бы смирившись с обидой и поражением. — А как насчет слова Яромира Славного? Слово царя этой земли, значит что-нибудь для тебя… чужеземец? Он сам лично, обещал сохранение нами всех прежних прав. Мне обещал. Или и здесь веры мне не дашь?
Загнанный в угол Эльмеор смолчал. Вне зависимости от ответа он оказывался бы сейчас в проигрыше. Даже если слова Милоша были блефом. Но бывает и так, что говорить не надо. Недоумение, тревога, растерянность разом показались на сосредоточенных лицах слушателей.
— Слово царя, Милош? — чуть удивился Старейшина, молча внимавший весь разговор. — Он обещал тебе это? Хм. Странно, что прежде я об этом не слышал.
В голосе был чуть заметный укор в сторону волхва, договаривавшегося обо всем тайком. Поверх голов всех остальных. Теллана, Вихрь, Звар, оправившийся от болезни Шагельд, скрывающий довольство Эльмеор и даже Панир, все смотрели на Старейшину. Боль Милоша была ясна без слов. Но так негоже поступать. Решать за других общую участь. Такое отдает не одним лишь самоуправством, а еще и высказанной исподволь критикой формальному главе Совещания. И Старейшина это понимал, глядя задумчиво на своего старого друга. Как поступить в таком случае? Эльмеор стоял смирно и со всей невинностью демонстрировал готовность подчиниться решению большинства. Правильный, всегда поминающий мораль и благодетель Эльмеор. Старые белесые глаза сместились на пустующее рядом с Милошем кресло Годуна.
— Слово царя это аргумент, — прошептал дед, не замечая приоткрывшегося рта Бродяги. — Таким нельзя пренебрегать, после той помощи, которую видела наша Семинария от государя. Если мы поставим на голосование вопрос объединения с волхвами… то я буду за.
… Полуденное солнце, проглянув сквозь армаду серых снежных туч, щедро роняло свой львиный свет на красноватые стены царского дворца столичного града. От этого крытые золотом крыши дворца сверкали как небесное видение. Как нечто сказочное среди деревянных и каменных будней уставшего от долгой зимы города. Хотя из окон царских палат этого и не было заметно.
Седой старец в белом балдахине, с написанными на ткани золотыми орнаментами повернув голову к дубовой раме окна смиренно ждал. Ждал ответа от того, кому не принято было задавать вопросы. Тем более строгим менторским тоном.
— Это правда, ваша царская милость, что вы прибегаете к помощи одного из врагов нашей земли и пращуров? Того, который кощунственно называет себя «черным волхвом»? Саламата?
В голосе пожилого человека ножом заскрежетала сталь.
Бранибор, сопровождавший древнего служителя Семаргла по коридорам дворца и теперь занявший место у дверей, словно обычный охранитель, даже втянул косматую голову вглубь своего мужицкого тулупа. В великом воине и близком друге государя столкнулись два противоборствующих начала. Привычка принуждать всех в присутствии царя склонять головы и холопски принижать голос. И желание самому поклониться в ноги старику видевшему Богов.
Огнебор ничего не повторял дважды, поэтому когда опешивший царь ответил удрученным молчанием, он принялся смиренно ожидать слов. О, это было жутковатое зрелище!
Для Яромира, сидевшего прямо за обеденным столом, когда к нему без приглашения, миновав скривившегося рынду заявился лично Верховный Волхв. Для Бранибора, который стоя позади старца, на самом деле не знал, куда себя деть. Для превратившихся в статуи слуг, сменяющих подносы за царским столом. И для совершенно случайно оказавшейся за этим столом в окружении сметаны, запеченных рябчиков, вкусной форели и прочих дорогих лакомств, Ивы Блаженовой. По случаю оной случайности на ней было смутно знакомое и царю, и волхву зеленое платье, разукрашенное бисером и жемчугом, с затейливо оставленным открытым верхом. Похожие фасоном и цветом, но сшитые из несравненно более скудных материй носили так досаждавшие ранее ведьмы. Ассоциации у всех присутствующих работали правильно.
Наконец государь нашел в себе силы признать, что кусок фаршированной щуки он безвозвратно прожевал и Яромир крякнул:
— Государственные интересы требуют от меня… гхгм… терпимости к разным особам. Особливо ежели эти особи готовы встать на путь исправления и помогать в искоренении тех кто подлинно жаждет нашему делу зла.
— Диковинно заговорил, государь-батюшка, — с уважением поклонился волхв, подслеповато щуря зоркие, как у молодого, глаза. — Не слыхивал я ранее от тебя речей таких мудреных. Все проще выражался. Стал быть и нашим и вашим руки тянуть склоняют тебя твои антересы?
Ива Блаженова работая специально принесенным для неё столовым ножиком отрезала себе крохотный кусочек мяса со специями и обмакнув его в пряный травяной соус отправила к себе в рот, раскрыв коралловые губки. Яромир подперев локтями подбородок уставился на волхва тяжелым взглядом. Не привык он терпеть к себе снисхождения. Совсем не привык. Но традиции чтил, и отвечал вежливо. Даже не заметно, что через силу.
— Присел бы, дедушка Огнебор! Посидели бы с тобой, как в старые времена. Медку попили бы.
Волхв усмехнулся в бороду:
— Да где ж мне с царями-то сиживать. Вона какая краса у тебя тут! Непригоден я здесь, да и аппетит девке спорчу своими морщинами да старческими болестями. Ненадолго я к тебе, царюшка. Просто передать хочу от людей мирных недовольство. Много где хожу, много чего вижу — где подальше от столицы, люд кажет, что мол позабыл ты про них! Только поборами и напоминаешь о себе. А как защитить от неласки чьей-то, вроде и нету тебя. А те, что поближе к столице многие до тебя имеют, что сказать. И среди них первыми те, чьи сыночки да мужи на чужбине остались в бесславных бранях павши.
Закончив он выжидательно посмотрел на внешне спокойного царя. Подносы в руках слуг дружно задрожали, намекая на некое землетрясение, начавшееся в скудных умах. Ива подняла прозрачный бокал, посмотрев на просвет великолепное красное вино, и сделала один глоточек. В ямке между ключицами очень кстати лежал золотой кулон с притягивающим внимание темным изумрудом.
— И что же еще говорят тебе люди?
— Что еды мало. Хлеба нет. Что стужа лютая жизни губит. Что ты, царь-батюшка все больше своим занят. А простые люди страдают. Так страдают, что кое-где уже готовы прислушаться к посулам совсем уже непотребных образин.
Яромир уже знал о смуте в своих южных волостях. В этих краях его власть как всегда оспаривалась традиционно сильными там боярами. А бояре люди хоть и дальновидные мыслили просто. Есть слабость, а есть сила. Потерять людей слабость. Потерять доверие Богов, почти наверняка поражение. В южных краях было много любителей позвенеть мечами за хорошую награду.
— А что ж, разве люди забыли, что царь им от Богов дан?
— Про то и хотел я от себя добавить-то коль позволишь, царь-батюшка.
— Говори, старче, — легко разрешил Яромир Славный.
— Ты государь муж умный, тебе и решать все. И что купцам своим наказать, и как дружину на бой повести, и как людей утешать, — мягко рек Огнебор, смотря на Яромира очень серьезным взглядом. — Все тебе решать. Да только стол у тебя узковат. Трапезный. А потому и здесь снова тебе решать с кем сидеть. С девками красивыми, перед которыми и мудреными словами недурно щегольнуть. Или со стариками, которых послушать можно. Не так давно ты стариков послушал, много жизней спас. А мог бы еще больше, если с самого начала… а что там и говорить-то! Одно хочу напоследок добавить. Сынок у тебя хороший подрастает. Смышленый. Без отцовой заботы уже дружины водит. И раз отцу стариковская опека не требуется мы за ним присматривать станем.
Сказано было — проще некуда. Яромир застыл, сузив один глаз. От бояр угрозы слушать одно дело — там и за бороду оттаскать можно, и ядом напоить. Но когда тебе хранитель традиций прямо говорит, что в случае чего умоет руки, а на троне с удовольствием увидит твоего сына. И это после напрочь провального дела, фактически кровавой бойни. В такой тяжелый, как теперь выяснилось, год.
— Что ж дедушка. Славно ты все рассказал, — Яромир перевел глаза на Иву Блаженову. Та встала из-за стола и, кивком поблагодарив за оказанную честь, не сказав ни слова, пошла прочь. Пройдя мимо волхва она чуть улыбнулась, на что Огнебор ответил легким кивком седой головы. — Садись к моему столу. Слуги сейчас все приберут да новые приборы поставят. Садись-садись, дай покой ногам.
… Ива Блаженова одиноко прошла коридорами дворца. У неё не было сопровождающих, но палаты царя посланница Саламата знала как свои пять пальцев. Красивого лица не покидало совершенно спокойное выражение. Словно и не выставили её сейчас с такого долгожданного приема, на котором Яромир даже демонстрировал свое радушие. Царские гридни при виде красавицы расступались от дверей, раскрывая их, словно лакеи. И никто не заподозрил бы в их выверенных действиях никакой кукольности.
Во дворе уже ждал экипаж. И охранники — молчаливые с зеркальными глазами, не обращающие внимания ни на настороженность местных, ни на неприязнь двух волхвов, ждущих своего наставника снаружи. А допрежь всех нарочный, подающий мягко ласкающую открытые плечи, меховую шубу.
— Сударыня, — окликнул её у порожка вышколенный слуга Яромира. Один из тех, что прислуживали царю в трапезной. Каким образом он умудрился обогнать Кошку оставалось загадкой. Понизив голос он прошептал. — Государь просит Вас не обижаться на это маленькое недоразумение. Все предыдущие договоренности остаются в силе. И та что касается совместных действий против неприятелей.
— Я этому несказанно рада, — кивнула забираясь в экипаж Ива, пока телохранители седлали коней. — И понимаю что государь не мог поступить иначе, чтобы не потерять другого союзника. Передашь Ему, что Саламат ценит крепость данного царем слова. И его дружбу тоже…
— Думаю всем нам не мешает узнать конечные результаты прошлого похода, — скучным голосом предположил Старейшина, когда маги угомонившись разобрались с предыдущим вопросом. — Звар все прошедшее время восстанавливал цепочку событий и пытался отыскать в ней все составляющие. Поэтому, дорогой друг, извольте!
Звар зачем-то встав со своего места неуклюже поклонился присутствующим, словно только их увидел и вытащил откуда-то из-под стола кипу мятых пергаментных листков. Невозмутимо наблюдающий за его приготовлениями Старейшина объявил:
— По окончанию доклада я надеюсь мы все получим ответы на интересующие нас вопросы. В частности, степень урона нашего врага, как отразилось наше вынужденное отступление на его силах. И собственно главное…
— … думаешь он выжил? — с сомнением спросил тяжело дышащий Крейган. Случайно, а скорее даже по глупости пораненная нога болела — тугая повязка пониже колена, обработанная по-простому крепкой ржаной самогонкой, потемнела от засохших пятен крови. Новоиспеченный градоначальник сидел, положив обе ноги на низенький табурет, в одной из превращенных во временный лазарет казарм. Вокруг суетились «лекари» — к делу приспособили всех, от костоправов до городских сапожников, вполне себе владевших искусством наложения швов суровой ниткой.
Свет за решеткой окна померк. Заслонившая его темная туша вперила в Крейгана свои золотистые глаза. Потом свесившийся с хрустящей крыши Рыскающий уделил несколько красноречивых взглядов лежащим на койках раненым. Внутрь шиликун заходить не стал, справедливо мотивируя это тем, что от запаха крови и страданий может чуточку потерять над собой контроль. Опять же людям будет спокойнее.
— Кто из них? Реваз или Дракон? — вкрадчиво спросило чудовище, поводя щетинистой мордой из стороны в сторону, разглядывая набившихся в казарму людей получше.
Крейган вскользь оценил толщину решеток, сопоставив её с толщиной внушительнейших клыков. Ноздри шиликуна раздулись, безошибочно находя в тяжелом пропитанном страданиями воздухе лазарета запах крови градоправителя. Запоминая его. Как знать, что может выкинуть горный демон в полном людей городе, если станет известно, что у него больше нет господина.
— Тяжелое было дело, — уводя опасный разговор в сторону, вздохнул Крейган. — Знать бы, чем оно кончилось.
Рыскающий убрал свою морду от окна. Случайно задетый карниз прогнулся. Огромная тень демона, рассматривающего окрестности пала с крыши казармы на подоконник.
— Коричневый дым, которым дышали скалы, исчез. В воздухе больше не пахнет гибелью, — мяукающе рыкнул он, так что услышали даже те, кто находился в горячечном бреду. — Белые ушли. Бросили все, и ушли назад. В степь. Значит победа наша. Будь Дракон мертв, им нечего было бы бояться.
«И как он это различает в дыму-то», — отстраненно удивился Крейган. Они не удержали стену города. Умыли нападающих кровью, завалили их телами все подступы, но не удержали. Не смотря даже на помощь нечисти. Зеленая завеса тоже пала, когда испустил дух последний её обитатель, сомкнув веки на груде растерзанных степняков. Белое море заструилось упорными ручейками через проломы в стенах, перехлестнуло через зубцы, отпугиваемое отступавшими последними гримтурсами. Свидетельством стараний великанов были многочисленные белые фигурки, свисающие с острых крыш и шпилей близлежащих построек. На башнях тоже остались кровавые пятна. Горожане, получившие оружие, окружили ратушу и ближайшие к ней дома, где спрятались женщины и дети. Но почуявшим слабину врагам предстояло еще прорваться по широким улицам, где каждое распахнутое окно, каждая словно в небрежении отворенная дверь, несли смерть.
Особую роль здесь сыграло то, что кочевники, понадеявшись на свое превосходство, кинулись грабить дома и обирать трупы прямо на месте. Рыскающий и остатки его мрачной дружины славно порезвились среди мародеров. Кровь залила улицы и переходы, струясь по бортикам и ступенькам лестниц, стекая в канализационные решетки. В черном дыму пожаров, сложно было разобрать кто свой, а кто чужой и нападающие, не зная коварства Грейбриса, подчас начинали драться друг с другом.
А потом, степняки, словно устрашившись какого-то представшего перед ними видения, развернулись вспять. И покинули город, догоняя снявшийся с места лагерь. Потому что, как поведали после летуны, все великое войско, осадившее Дасунь-крепость, исчезло за золотыми вратами, раскрытыми перед ними самим Семарглом. А те, что не успели, сейчас стали поталой для ворон, когда скалы вдруг выдохнули в небо коричневый дым.
В лазарет вошел, отвлекая Крейгана от боли и предчувствий, Бравур. Сотник по ходу движения отнял у одного из «лекарей» бутыль с сивухой и, не поморщившись, влил в глотку часть содержимого, переводя дух.
— Доброго вам здоровья, ваша милость, — крякнул он, занюхав выпивку кожаным ремешком на своем запястье.
— А ну-ка подай мне, — Крейган принял у него бутыль, огляделся в поисках посудины, и не найдя, махнул рукой, начавши пить с горла. — Ну, как? Что скажешь?
Спросил он моментально севшим голосом, кривясь и быстро маша перед ртом ладонью. Бравур был малым без воображения, человеком до мозга кости приземленным и простым. Делал свое дело и не искал в том никакой выгоды или возможности. Получив приказ держать ворота, он держал их почти два часа, потеряв при этом всего восьмерых людей. Получив приказ говорить, он стал рассказывать:
— Пожары тушим. С южной стороны только заминка — как бы огонь к амбарам не добрался. Убитых у нас много. На улицах не меньше шести сотен полегло. Это без счету, так просто на глазок. А вообще о том, что живы — только тысяча и три десятка заявили. Здоровых не больше полусотни. Легкораненые почти все прочие. Остальные, может где в городе, может кого узкоглазые прихватили, может еще кто.
Рыскающий с улицы невнятно фыркнул. Бравур в ответ и ухом не повел. Да и не смог бы — если судить по болезненно белой коже на левом ухе, то тысячник его себе отморозил. Но не обращал на такую мелочь внимания.
— Тысячник Глевиз сейчас занимается огнем. Тысячника Неома ищут. Пропал где-то в районе Кровельного переулка. Городской совет отсиживается в ратуше, вместе с бабами и мальцами. Носа наружу не кажут. Какие будут приказания?
Крейган испытующе посмотрел на Бравура. Никаких эмоций на лице. Словно и не пришлось ему биться не на живот, а на смерть. Словно и не рвал его на части страх животный. И смотри-ка, даже без бранных слов докладывает, по нормальному — когда на каждом углу только мат и слышен. От волнения. Этот не предаст. Будет выполнять приказы неукоснительно. Пока он Крейган здесь главный. И так же неукоснительно перемелет его в муку, если явится новый начальник.
— Вот, что братец, будет у меня до тебя поручение, кроме всего того, что вы уже там делаете…
Рыскающий на крыше зашебуршал как крот в норе. Потолок в казарме немного прогнулся. Крейган осекся, взглянув на окно. Сердито стукнув о решетку крылом, снаружи на карнизе сидел нахохлившись багряный ворон.
— Рановато ты командование принял, мудрила, — проскрипел ворон человеческим голосом. — Дракон Триградья шлет привет всем его верным слугам. И имеет на ваш счет собственные указания…
… Магическое пламя, бьющееся в отведенных для этого нишах Зала Собрания, немного пригасло, подчинившись короткому движению брови Вихря. Над столом зазолотился летний закат, высветивший бледность Милоша и запавшие щеки Шагельда.
— Нет сомнения, что он выжил, — рассудительно сказал Звар. — Потерял многое и многих, был доведен до отчаянья, иначе не применил бы такую страшную меру… Корневое Заклятье, если не ошибаюсь. Даже странно, что никто из нас не понял прежде волхвов, что уготовал Дракон. Право очень странно. И теперь он, разумеется, получил серьезный урок, и будет мстить. Как подранок.
— То ясно было и без ваших чисел, — равнодушно прокомментировал Милош. — Вопрос в том, как бы нам добить его. Пока можем. Пока он слаб.
— Ну, вообще-то Дракон не единственная проблема для доблестных магов, — говоря таким тоном, словно речь шла о чем-то веселом, напомнила Теллана. — Не стоит женщинам про насилие вспоминать, да только есть еще и каменные истуканы, и… другие истуканы.
Последние слова заострили внимание. Особенный, подчеркнутый интерес проявил Эльмеор, едва не забравшийся телом на стол. Теллана мельком поблагодарила заинтересованные лица магов улыбкой и продолжила:
— Мы с добрым Зваром разделили всю трудность составления доклада на двоих. И в своей части, опуская все ненужные детали, я скажу, что маги-следопыты, перепорученные мне, нашли очень странные вещи. Настолько странные, что, как мне кажется, говорить о них уместно только среди доблестных и могучих магов.
— Ваше искусство говорить речи, поспорит только с вашей красотой, моя дорогая, — поторопил жрицу, судя по всему, уже знакомый с новостями Старейшина.
— Если очень уж коротко. В глубине континента, на брошенных землях, и даже в Брайдерии зашевелились силы, уже давно не проявлявшие себя. Те, кого принято считать потерявшими интерес к нашему миру, — продолжила нагнетать интерес и напряжение Теллана, явно чем-то забавляющаяся.
— Темные Властелины, друзья мои. Те, кто раньше носил этот титул, проявляют удивительную оживленность в последние дни, — вмешался Старейшина, вызывая на лицах магов Собрания удивительно схожее выражение. Недоверия.
Мы с ней столкнулись будто бы случайно. Астис снова воспользовалась талантом обставлять наши встречи как нечто будничное, само собой разумеющееся. Что может быть естественней, чем встреча жрицы и мага возле подножия статуи Светлой Богини Лалы, которая венчала собою улицу Дубрав. Такое вот поэтическое название досталось откровенно захудалой улочке Светлыни, вся «прелесть» которой заключалась в небольшой — всего в два человеческих роста, статуе. Богиня земных радостей представала молодой девушкой с двумя переброшенными на пышную грудь косами, теребящей в руках виноградную гроздь. Дабы подчеркнуть плодородную силу Лалы заботливые жрицы когда-то построили вокруг нее открытую беседку, увитую побегами того самого винограда. Ума не приложу, почему не яблоневый сад… Главной пользой для местной молодежи было то, что в летнее время вечерами беседка становилась очень удобным местом для влюбленных парочек. Среди местных женщин считалось, что такие вот «плотские служения» укрепляют отношения. Я же сильно сомневался, что статуя Богини испытывает огромное удовольствие от ежевечернего созерцания одного и того же действа.
Но речь не о том — в условиях продолжительного снегопада божество превратилось в большущего снеговика (и куда только городская власть смотрит!). Бабки, что живут в здешних срубах, постоянно судят, мол, уход за статуей должен быть очередным для каждого жителя улицы. В результате и беседка, и её обитательница до весны радуют окружающих нарядными белыми шапками и растущими из весьма интересных мест сосульками.
И я, решив срезать путь от Семинарии до одной из полюбившихся мне пивнушек через улицу Дубрав, был весьма удивлен, когда еще издали, заметил у статуи женскую фигуру, заботливо обтирающую снег с изваяния. Сперва даже подумал, что это какая-то городская сумасшедшая. И когда я, проходя мимо, спокойно размышляя о своих делах, попал под прицел восторженных черных глаз оглянувшейся добровольной работницы, то понял, что не ошибся.
— Здравствуй, доблестный Эльмеор, — прохаживаясь веничком по рукам Лалы, первой поздоровалась Астис.
— Рад видеть, мудрую жрицу в таком прекрасном для ее лет состоянии, — вежливо нахамил я в ответ, намереваясь продолжить свой путь. За последнее время я попривык к постоянному нахождению поблизости от себя этой интриганки.
У нее, однако, были другие планы. Помахав мне вязаной варежкой, Астис радостно прокричала:
— А, правда, это Эльмеор, что в последнее время темные силы поднимают свою голову?
— А не могу знать, — не сдержавшись, передразнил я её крикливую манеру, желая поскорее отделаться от опасной обузы. — Вы же жрица, вам и виднее!
— А, правда, это Эльмеор, что многие злодеи сейчас поговаривают об объединении под общими знаменами, — еще задорнее спросила Богиня.
— А вот вранье! Злодеи тем и сильны, что ни с кем никогда не объединяются. Вольные они, понимаете. Вы лучше, Теллана, расскажите как дела в вашем храме? Не собираются ли оттуда ваши товарки сюда приехать? С вами повидаться?
— А вот и нет! Зачем это жрицам? Что им среди мужиков делать? — успокоила меня Астис. И тут же огорошила: — А вот товарки… девочки мои, могут. Только не за мной, а за кем другим. Вы ведь, поди не слыхали, что какое-то время назад в городе убили трех ведьм?
— Прискорбно, — осторожно следя за её реакцией, согласился я. — При чем здесь я?
— Не вы, — она изменила своей привычке начинать фразу, снисходительно улыбнувшись. — Совсем не обязательно вы. Просто за кровь всегда льется кровь. И кто-то оказывается виноват. Но это так к слову. Я же не договорила. Говорливые злодеи неохотно, а все ж таки говорят, что нашелся кое-кто, превозмог их общую волю. Я вот что подумала, Эльмеор… вы случайно не знаете, кто может за всем этим стоять? — разговаривая, она попутно вернулась к уборке статуи Лалы, стряхнув снег с вечно молодого лица. — Кто может объединить Темных Властелинов в одну команду? Это же так недальновидно. Все они сплошь предатели и беспринципные сволочи. Вот если бы кто спросил меня, простую женщину, а как ты думаешь справиться с каменной напастью, я бы тому ответила честно и открыто. Проще договорится с королями…
— Какое счастье, что вас никто не спрашивает. В гробу я видал королей, — вежливо отказался я от ненавязчивого намека. — Кстати, судя по скорости, с которой милые детишки Харр разносят в щепу Эрц, может статься, что даже и увижу. Кроме того эти доблестные паладины, герои и прочая-прочая конечно не обделены силой, но порядком обделены умом. Того и гляди выкинут какой-нибудь фортель… а Темные Властелины вполне знакомая публика. Если их объединить, можно создать условия со здоровой конкуренцией.
— Да? — потрясающе удивилась Астис, сняв перчатку и притрагиваясь ладошкой к губам Лалы. На меня она вообще не смотрела. И совсем не удивилась, что я знаю, что она знает о моих планах. И о том, кто такие обосновавшиеся на побережьях Безголовые. — А ничего что они передерутся на второй день?
— Пускай. Слабых похороним, выживут самые сильные. Но те, что выживут уж как-нибудь исхитряться раздолбать каменную погань.
— Или найдут способ поставить её себе на службу, чтобы расправиться с тобой! — резко прекратила ставшую неинтересной игру Астис. Опасно вести такие откровенные разговоры, но если уж Богиня соизволила пускаться во все тяжкие…
— Это будет даже интересней. Честно говоря, мне давно хотелось узнать, на что гожи мои бывшие собратья.
Безлюдная улица. Простые деревянные срубы ровными рядками межуются с небольшими садиками. Светлынь многолика. Как и излучающая тревогу Астис.
— Сумасшедший.
— Каким воспитали. Жаль только, что людишки так поторопились наказать магов и теперь у нас резкий недостаток тех, кто может шарахнуть чем-нибудь увесистей копья. М-да. Проклятый Харр подгадал очень удачный момент. А самое смешное, что большая часть власть имущих до сих пор не сообразили, откуда ветер дует и чем им это грозит. Я не пойму, ты решила в заботливую мамочку поиграть?
Она пожала плечами.
— Что ты можешь в этом понимать.
— Да уж где мне. Только вот что — не лезь. Не лезь в мои дела ни с советами, ни с помощью!
Женщина грустно посмотрела себе под ноги. Мне даже показалось, что со стыдом.
— Ох, не зарекался бы ты моей помощи, малыш…
И вернулась к своему занятию. Просто и ясно. Разговор окончен. Больше от неё ничего не добиться. Я пошел восвояси со значительно подпорченным настроением. Странно, зачем она сказала мне о тех трех ведьмах? Это имеет какое-то значение… или очередной скачок мыслей ополоумевшего Божества?
…Черная покосившаяся изба лежала среди высоких, занесенных снегом круч. Рогатая голова над крыльцом, весьма красноречиво свидетельствовала, что её обитатель не слишком религиозен. Из вырезанных в крупных бревнах окошек на все четыре стороны света лился неяркий свет. Дорог к дому не существовало. Снежные заносы тянулись до самых ступенек, затрудняя путь любому любопытному. В них уже виднелись следы когтистых лап и конских копыт, хотя рядом с избой не было ни одного животного. Сруб, хотя и скрученный, тем не менее был громадным по своему размеру и выглядел домиком для семьи великанов. Из не менее громадного сарая, позади избы регулярно раздавались клекот, взрыкивание, невнятная хриплая ругань, кукареканье и шипение. В общем все, что угодно кроме нормального конского фырканья. В печную трубу над избой не выходил дым. Напротив — она, словно хобот, время от времени втягивала в себя облака, порывы ветра, и неосторожную птицу, заставляя поверить, что дом живой. И весьма своенравный.
С неба кувыркаясь и перекидываясь на воздушных потоках спланировал багряный ворон, своим видом заставивший трубу поперхнуться очередной затяжкой. Из кирпичного жерла вместе с облачками сажи и скелетиками мелких птиц вырвался громоподобный звук, вроде кашля заправского курильщика. Ворон гордо сделав круг над острой крышей страшной хоромины порхнул под окном, снижаясь над снегами на высоту человеческого роста.
— Надеюсь все они уже собрались? — вступая на ступеньки крыльца, тихо спросил я. Мерх, с неодобрением копошащийся на сотканном из Тьмы наплечнике обиженно каркнул:
— Ну и почему тебе в голову приходит всякая гадость! Почему ты не можешь носить обычную одежду, а призвал эту… а ну прочь от моего крыла, сволочь! Эту ерундовину!
Тьме, притворяющейся доспехами и черным плащом, очень нравилось дергать ворона за крылья и щупальцами обвивать его когти. Аккуратно и весьма плотоядно.
— Потому что моя собственная одежда должна быть в целости и сохранности. А если я буду в своем белом камзоле сновать по всем злачным местам, то не напасусь новых. Ты ведь не забыл предупредить Её?
— Да не забыл, не забыл, Грай! Хочешь сам проверь! — раздраженно балансировал над ухом птах.
— Тихо! Не шуми. Разве не понимаешь что это важно?
Какой он ограниченный в своем вечном брюзжании. Стук-стук-стук. Скрип. Я вошел в темные сени, с пустыми полками и гнилым полом. Запах квашеной капусты и стоялой браги. Аромат придорожных трактиров. Дверь в зал раскрылась, щекоча глаза светцами горящими на тележном колесе, висящем под потолком.
При виде меня тишина не воцарилась. Она давно и прочно обосновалась здесь еще до моего визита. Надо же какая дисциплинированная публика. Хотя явились пока что всего трое.
— Добрый вечер, — прикрывая рукой ворона, поздоровался я, проходя по большому залу с поставленными в нем восьмью столами к стойке. На столах у гостей стояли закуски и напитки. Стояли нетронутыми. Не доверяют. И пускай.
Я зашел за стойку, и, взяв первый попавшийся кувшин, сломал на нем печать и наполнил высокую чашу.
— Ну! За такую милую моему сердцу атмосферу враждебности и взаимной ненависти!
Они молча проследили первый тост. Сидя на своих местах как привязанные. Фактически принужденные к встрече. Принужденные не столько моей славой и победами, сколько осознанием собственной заброшенности. Упадка. Они чувствовали, что мир изменился окончательно и найдется ли в его новом облике место для них… надежда привела их.
Только многолетний опыт подсказывал мне, что до звездной по масштабу драки меня, несчастный домишко и весь материк, отделяет всего пара слов. Это хорошо, что они молчат. Если бы разговор начался до моего прибытия, я бы понял об этом еще на подлете. По огненным рекам и кровавым тучам на небе.
— Итак. Вы все собрались здесь, согласившись обсудить мое предложение. Это хорошо. Замечательно. Итак, — сладко зажмурился я. — Мне вас очень приятно видеть. Демигор.
Рогатая башка вынужденно склонилась. Сидящий за ближайшим к стойке столом владыка Чертогов Безволия сейчас больше напоминал человека, чем дракона. Его выдавали выпирающие на лбу как две шишки рога и тяжеленная челюсть до середины груди. Проклятие полукровки — неспособность окончательно превратится в человека и сохранение людских черт в его драконьей ипостаси.
Я перевел глаза на следующего. За столом не было никого… в людском представлении. В колебании зимнего ветра играющего отскакивающей от столешницы плошкой, угадывались рваные очертания.
— Степной Смотритель. Салорн. Ты всегда был симпатичным для меня соседом.
Волосы взъерошил шепоток «врешь». Следующий гость… О мать моя Тьма! Что это чудовище здесь делает?!! Разве я приглашал сюда ЭТОГО монстра? Да, вынужден признать, приглашал.
Маленькая девочка с заплетенными косичками в веночке из голубеньких цветов, дремала налегши пухленькими ручками на стоящий в дальнем углу стол. Цветочки зимой? Гадость какая…
— Эштель. Добро пожаловать. Давно тебя не видел. Ты совсем не изменилась… гхм… изменился.
Великий мудрец, пробудившийся некогда в теле маленькой сельской девушки, злобно фыркнул, не подняв головы. Его разум, слившийся с разумом навеки остановившегося в развитии ребенка, всего десять лет назад причинял немало беспокойства Заголосью. Символично, что он навечно вынужден был быть врагом самому себе, ибо его собственные замыслы нередко шли крахом из-за бравшей верх над логикой капризной сущностью маленькой девочки. Точнее не над сущностью (ее как раз не осталось) а над инстинктами и привычками своенравного тела, диктующего условия уму.
— Зимеон, — стареющий крепко сбитый малый с приплюснутым носом и прижатыми к черепу ушами вальяжно кивнул мне. Переливающаяся самоцветами кольчуга да верная боевая булава, были его вечными спутниками. Да еще роющий сено в овине крылатый змей. Зимеон попал во Властелины случайно. Некогда он был простым телохранителем настоящего Владыки, но сумел вовремя сориентироваться и после того как Владыку убили конкуренты… по-моему это даже был Альбиард, он удержал готовый распасться на куски домен в своих руках. Маг он был весьма посредственный — нахватался от Владыки, бывшего великим знатоком магии Эрца, но планировал великолепно. Особенно, что касается битв.
На этом перечень приглашенных гостей не оканчивался. Но пришли, разумеется, не все. Только мои непосредственные и опосредованные соседи, делившие между собой территорию от Заголосья, до холодных каньонов Мирада, что нависал над южными горами Брайдерии, втиснувшись между Эрцом и Балбарашем.
Не приглашен был только Саламат Черный. И еще один гость опаздывал, чего за ним никогда не числилось.
Стоило только мне об этом подумать, как хлопнула наружная дверь, в сенях раздался топот и на порог ступил еще один Темный Властелин. Самый бездарный, но при этом запальной, я не побоюсь этого слова — одухотворенный!
Не удержавшись от улыбки, я назвал имя:
— Кленовый Король, — улыбка застыла на губах. В залу зашел, важно глядя на всех нас какой-то нелепый мальчишка. Выпуклый лоб, зализанные волосы, обиженный рот и цыплячьи глаза. Лоб перетягивал знакомый мне обруч, в виде кленовых листьев. Пальцы перебирали эбонитовые четки. Худощавую по-юношески угловатую фигуру выгодно облегал пошитый за немалые деньги скараник. Черный с серебром, сразу напомнил мне Люторада. Внушительности или скорее изящности добавляли подбитые изнутри ватой так чтобы казаться шире плечи. Серебряные пуговицы и пряжки на наплечных пристежках. Неудобная, совершенно нелепая в кабацкой обстановке черная мантия с все тем же лунного цвета подбоем.
— Я Кленовый Король, — весьма высокомерно представился парень, вставая напротив меня. В раскрытой двери избы за его спиной сидел древесный демон, постигая присутствующих дуплами глаз. — Я потомок славного рода и владыка Шелестящих Покровов. Я покровитель друидов и властелин…
— Белок, — закончил за него я. — Белок, барсуков, кроликов и прочая-прочая. Мы поняли. Звать тебя как, дите?
Его прямо таки всего передернуло от злости. Демон не сделал ни одного движения но как-то оказался позади своего хозяина царапая пол и скрывая узловатое тело за черной мантией.
— Ты Дракон Триградья, верно? — изображая прожженного и уверенного в себе переговорщика начал он. — Я знаю, мне говорили о твоих наглых манерах и неуважительности ко всем. Поэтому я прощу тебе твою дерзость! И сделаю это, чтобы все видели — я милостив! Я новый Кленовый Король! Это мое имя!
Эштель затрясся от смеха. Хихиканье маленькой злой девочки разрядило обстановку и Темные Властелины с одинаково глумливыми физиономиями уставились на нас, наслаждаясь дармовым представлением.
Кувшин с вином снова сделал недолгий кульбит с зависанием над чашей. Я, всем видом изображая серьезность, а на деле просто содрогаясь от злорадного веселья, спросил:
— Дай угадаю. Ты сюда явился, чтобы всем заявить о смене власти в лене Короля, да? Прежнего не стало, а я и не знал. Жалко. А знаешь, давай мы с тобой сыграем в загадки…
— Ты как я смотрю, любитель болтать языком, — процедил Король. Главное в таких случаях не игнорировать, иначе все перерастет в банальную перепалку, а давить внушительностью. Но я решил повременить.
— Сначала, кое-что угадаю я. Ты ведь пришел не один, да? Решил, что умнее всех и притащил с собой десятка два подручных? Эге? Больше? Не мог удержаться от возможности прихвастнуть своими возможностями и подумал, что сможешь наскоком подмять под себя нас? Готов поставить свою разворованную казну на то, что ты притащил на себе пару-тройку «заряженных» убойной магией артефактов.
Эмоции он скрывал плохо. Правда просто таки была написана на лице. Я продолжал:
— Наверное, в своих детских фантазиях ты уже надевал на головку огромную чорную коронищу и, сидя на стальном троне, сурово так приказывал страшным чорным легионам идти занимать наши Цитадели? А мы в рубищах со склоненными головами и кандалами на руках смиренно ждали своей участи?
— Вообще-то это моя детская фантазия, — заметил Эштель, с ненавистью поправляя веночек на голове. — Только там еще был ручной медведь и сладкая вода.
Молодой Король напрягся. Похоже примерно на это он и рассчитывал. Оказаться умнее всех нас. Хихикс. Нет, положительно вечер обещает быть веселее, чем я думал.
— Значит, я угадал, — удобно устроившись локтем на стойке, я причмокнул. — Теперь твоя очередь…
— Я не буду играть в твои дерьмовые игры! — возмутился он, но я упрямо закончил:
— У кого здесь лучшее чувство юмора и огромная мухобойка для мелких упрямых тараканов? Даю подсказку.
Я ткнул себя большим пальцем в грудь. Мерх заклекотал от смеха, терзая мой наплечник.
— А вот еще одна. Кто навешал на себя целую гору защитных заклятий и придумал тысячу и один план по устранению конкурентов? Э? Ну? Не знаешь? Каждый. Каждый из тех, кто здесь присутствует.
Улыбки на лицах Темных Властелинов стали шире. Играющий в героя Кленовый Король затравленно дернулся, но тут, же вернул себе самообладание.
— И потому мы собрались тут. Все. Все кто здесь собрался, притащил с собой не то, что камень… катапульту за пазухой.
По их лицам стало ясно, что я попал в точку. Ну, право дело, зачем было тратиться на разведку, если и так все ясно. Они действовали, так как действовал бы я сам. И знали, что об этом знают остальные. Это была рисковая игра. И только для парня она стала откровением.
— Ты думал, почему мы встречаемся здесь, в диких землях, что одинаково удалены от центров наших владений? Потому что в замке, где очень легко сделать засаду ничего бы не вышло. День за днем вплоть до сегодня наши собственные наблюдатели следили за местностью, готовые сообщить о срыве, если только заметят неприятеля… но никто не собирался приходить сюда безоружным. Потому что никто не верил, что первый за долгие десятилетия общий сход Темных Властелинов окончится мирно.
Они все и в самом деле так думали. Явились, потому что не могли больше игнорировать меня, подчинившего себе Демигора. Боялись каменную армию Безголовых, как прозвали люди пьющих своими черепами небо монстров. Опасались вошедшего в большую силу Саламата Черного, очевидно заимевшего хорошие связи с Брайдерией, Синетрией и Тьма знает с кем еще. Не понимали странную силу, пробудившую по миру десятки могущественнейших ведьм, овладевающих чужим разумом.
— Так что ты не самый умный здесь. И не надейся.
Половицы живущей своей странной жизнью избы проскрипели нечто невнятное, но одобрительное. На лице Кленового Короля появились первые признаки неуверенности. Даже на дверь оглянулся. Неловко так. Степной Смотритель просквозил меж его сапогами и захлопнул ту, вернувшись на свое место под потолком.
— Меня зовут Грай. И всех здесь как-то зовут. Говорить, что ты владыка просто глупо, мы же не князьки, чтоб при встрече друг с другом вперед себя глашатаев посылать.
Вообще-то так оно, как правило, и случалось раньше. Доходило до того, что, не будучи в состоянии решить кто главнее битвы начинались еще до начала встречи.
— Так как тебя зовут, приемыш?
Он замялся. Хотел даже потереть макушку, но вовремя опомнился, не давая нам всем такого удовольствия.
— Тербальд.
— Замечательно, Тербальд. Хорошее имя. У меня когда-то был писец с похожим именем. Я его звал Тоби. А теперь, Тербальд, сядь куда-нибудь и послушай. Только сделай одолжение, послушай то о чем будет идти речь здесь, а не своего внутреннего гения, который сейчас упрашивает тебя попытать сил или сделать какую-нибудь иную гадость. Разве не чувствуешь насколько глупо это будет?
Дите несмышленое! Вообще так с ними обращаться нельзя — устроят скандал. Но у меня было преимущество. Его удивление собственной предсказуемостью. И еще. Дети не любят когда их поступки оцениваются кем-то как глупость. Они ведь такие взрослые.
Поджав губы с независимостью на физиономии, он поплелся в дальний край, провожаемый полными ядовитого сочувствия взглядами.
До речевой перепалки и последующего за ней побоища оставалось совсем немного. Чуть-чуть. Эштель уже в упор сверлила Демигора взглядом, а Степной Смотритель довольно агрессивно дергал столы соперников. Пришло время моей мухобойки.
Подойдя к ближайшему столу, я сел на стул, закинув на столешницу ноги и заложив руки за голову с видом полного довольства. Их недовольство переключилось на меня и мою уверенность в себе. Дело предстояло невероятно сложное.
— Значит так, господа Темные Властелины! Никто никого не калечит, не убивает и не насилует. Я вас предупредил. Дело в том, предусмотрительные мои, что мне не досуг с вами устраивать дискуссии. И нужны вы мне все. Оптом. Если кто-то кого-то, хоть пальцем тронет, все что сделаю я… это просто заблокирую здешнюю магию. Начисто.
— Ты тоже притащил с собой кого-то? — хихикнул Эштель. Демигор же глянул с опаской.
— Да. Под нами Топла, — я положил подбородок на грудь и любовался на вытягивающиеся лица Темных Властелинов. — Пришла сюда и ждет моего сигнала. А потом сделает то, что умеет делать как никто другой. Щелкнет челюстями. И мы все окажемся в её брюхе.
— Враки! — прогудел ветер в комнате. — Как бы ты это сделал, незаметно для нас всех?! Я следил за окрестностями!
— За землей и воздухом, — с сочувствием пояснил я. — Но не за тем, что под землей. Из всех вас только Демигор мог бы что-то почувствовать. Если бы я не встретился с ним заранее.
Ну, вот и выяснилось. Все они добровольно становились моими заложниками. Примитивный прием. Но ведь неожиданный.
— Ты же погибнешь со всеми нами! — изумился Земион. — Она и тебя переварит!
— А вот это уже не ваша забота, мои дорогие. Вам утопающим в желудочном соку будет не до того. Вы еще спросите, как я собираюсь заблокировать магию, — усмехнулся я, крутя на пальце кольцо.
Естественно я не собирался погибать. Они хорошо это понимали. Магический кокон защитил бы меня и Мерха на пару часов. Пока остальные бы корчились в мучениях.
Надо все-таки отдать им должное: Властелины не растерялись. Не поддались панике и не кинулись вперемешку к выходу. Даже Тербальд сидел ровно, хотя и мял пальцы словно пытался вылепить из них ответ на вопрос, почему он просчитался как последний идиот.
— Славная у тебя мухобойка, — проворчал Земион, одарив меня таким взглядом, что поневоле захотелось отодвинуться. Его булава вполне была способна превратить взрослого мужчину в расплющенного жука. — И убеждать умеешь. Ну вот мы сидим и слушаем твое предложение. Чего ты хочешь?
— Господа, — обратился я к мрачным фигурам тех, кто олицетворял в представлении тысяч людей ужас. — Мир изменился. Все вы знаете, что это так. Эпоха ушла. Изменения настолько колоссальные, что они проходят незамеченными перед целыми народами. Это чувствует царь Яромир и его многочисленная челядь. И волхвы, с их религиозным экстазом оглядываясь на Богов, это ощущают. Мистические силы, питающие всех нас и наших врагов, содрогаются в конвульсиях, порождая причудливые союзы! В мир приходят все новые и новые силы, которых не понимаете не вы, не я! Возвращаются старые, почувствовав, как изменился мир! Что-то зреет, вскармливаемое щедрыми кровопролитиями эпохи перемен! Что-то замедляющее естественный ход событий частью, которого являемся все мы. Что-то говорящее нам отступить, смириться со своей участью и стать старой кожей, сброшенной удавом. Вы знаете, что нынешняя зима, пугающая самих Богов, порождение этих перемен! Вы слышали о вышедших из морей чудовищах и догадываетесь, что они несут угрозу вам. Это правда. Они несут угрозу самому миропорядку. Они лезвие ножа, которым соскабливают старое. Нас всех.
Степной Смотритель качнул висящее под потолком тележное колесо и тени резко изменили свое положение, придавая лицам сардонические выражения. Они слушали очень внимательно. Они и сами все это знали. Эштель запустил руку в плетеную корзинку, стоящую перед ним, нащупал и отправил в рот, сосредоточено пережевывая какую-то сладость.
— У всех вас есть сейчас по большому счету два выхода. Вспомнить, что вы враги, подумать о собственной гордыне и уйти. Бороться в одиночку со всеми сразу. Как делали это великие люди прошлого, повергаемые лавиной изменений. Это было и это повторится снова. Все вы растратите последние силы в стычках и сражениях, и будете убиты. А после забыты. Сие первый выход для вас.
— Как я понимаю, у тебя есть верное решение? — с ненормальной веселостью переспросил Эштель. — Панацея для всех нас, которой поделишься бескорыстно, да? Я даже догадываюсь что это за решение…
— Самое нормальное и естественное для трудных времен. Как животные сбиваются в стаи, чтобы выживать, как люди объединялись в рода и племена, дабы встать над враждебностью мира, так и мы сейчас должны использовать мощь изменений, чтобы самим стать сильнее, — я сделал паузу, давая им время оценить. — Земион! Никто кроме тебя не способен вдохновлять сердца воинов своим примером и воплощать в жизнь самые смелые тактики боя, выходя с победой и наименьшими потерями! Ты кулак пробивающий вражью грудь и вырывающий рубиновое сердце!
— Это правда, — осклабился, принимая комплимент, Дирижер Войны, как называли его собственные последователи.
— Степной Смотритель! Ты воплощенная сила! К тебе нельзя подходить человеческими мерками ибо ты ожившая часть Природы. Бесконечно упорная и неотступная как механизм. Никому не скрыться от твоего возмездия, никому не утаить своих секретов, ведь ветер слышит все! Ты глаза и уши, видящие все и слышащие вся!
Ветер не ответил мне. Но очертания фигуры сидящей прямо на столе в сердце не рожденного смерча, изобразили нечто похожее на согласие.
— Эштель! Хитрость и коварство стали твоим вторым именем! Ты можешь выжать воду из камня! Там где идут твои слуги, не остается ничего кроме мертвых земель! Дикари гор поклоняются тебе как богу! Ты хребет, спина несущая на себе тяжесть доспехов!
Эштель презрительно покривил губы, демонстрируя, что сравнение ему не по душе.
— Демигор! Ты старший среди нас и твари Ночи, считают тебя своим отцом! Никто не знает лучше тебя, где ломается воля и человек становится тенью себя! Ты Истребитель Героев! И слава, перед которой теряют сознание даже самые прославленные из наших врагов! Ты пята, попирающая поверженного врага, заставляющая его униженно пресмыкаться в поиске милости! И наконец Тербальд… прошлый Кленовый Король был гневом, стихией, вносящей сумятицу в стан врага! Не знаю, унаследовал ли ты его качества, но уверен… ты тоже отличный парень.
Про то, что Кленовый Король так же был самым запасливым из нас, и мог легко называться кошелем, я решил благоразумно умолчать.
— Все вместе мы не только устоим перед приближающимися изменениями, но и обратим их себе на пользу! Перекроим карту мира, так как захотим сами!!!
Мой голос дышал пафосом, и это было крайне подходяще для нынешнего момента. Хотя мои планы шли несколько дальше, нежели перекройка границ. Демигор угрюмо улыбался. Глаза Земиона и Тербальда застила пелена возможной выгоды. Эштель поглядывал по сторонам с таким видом, словно очень хотел в туалет.
— Скажи, — пронесся вдруг над ухом пенный морской бриз. — Зачем все это мне? Я Смотритель, а не властелин. Меня не интересует карта мира. Я просто приглядываю за степью.
Мне сразу же вспомнился Веррэн из Тьмы. Когда-то он отказался служить мне, примерно с теми же словами. И у меня не было достаточно аргументов, чтобы убедить его.
— Если ты не согласишься, Смотритель, то степь может уцелеть. Но не ты, — проронил я, глядя в смутные очертания силуэта. — Тебя уничтожат. В одиночку ты не сможешь устоять. Даже, несмотря на всю свою неуловимость.
— Яблоки зеленые, а снег белый, — поделился очень важным наблюдением Эштель. — Красиво рассказал ты все это. И даже намекнул, кому, чем придется заниматься. Но умолчал об одном. Чем сам займешься? Положим есть руки, ноги, тело, мозги и даже слава… а что же тогда ты?
— Я? Это все вы вместе взятые. И немного больше. Я сердце, чья работа обеспечит наше общее существование. И еще. У меня есть источник магической силы, которая даст фору даже Пантеону!
Мои глаза отразили несуществующее зеленое пламя, а в голове вдруг прозвучал вкрадчивый шепот: «Умница!»
Что?!! Это была не моя мысль! Меня бросило в холод. Что это такое?! Словно я сам себе прошептал это, чужим голосом… Белое кольцо безопасным украшением сидело на правой руке. Ничем, не выдавая попыток вторгнуться в мой разум. Может, показалось?
Внешне же я ничем не выдал своего волнения. Только зрачки расширились до предела, но на это никто не обратил внимания. Все смотрели на лучащееся светом кольцо на моей левой руке. Наверняка до них уже доходили слухи. И один страшнее другого. Да и сами они уже догадались увязать исчезновение магического фона с моими экспериментами.
— Ты сейчас предлагаешь нам войну? — уточнил Земион. — Зимние сражения и многодневные переходы? Удары по укрепленным крепостям?
— Я предлагаю вспомнить, что торговля для любой страны сродни кровеносной системе. Вспомнить, что ценны не каменные замки, а дрова, которые горят в их печах и камни, из которых складывают бастионы.
— И золото, из которого отливают монеты, — подхватил вдруг Эштель своим противным девчоночьим голоском. — И железная руда, из которой выкуют мечи! И вода, которую пьют, на которой готовят еду! Навязать войну, сначала Брайдерии, а после Балбарашу! Но по новым законам! Превратить всю жизнь их правителей в войну, а жизнь их солдат в бесконечный поход за ускользающими призраками! Захватывать ресурсы, раскачивать экономику. Хорошая идея и я уже думал об этом, но у меня одного было слишком мало сил для её осуществления.
Как забавно все-таки видеть малявку рассуждающую на такие возвышенные темы и демонстрирующую поразительные умственные способности.
— Я уже готовил почву для войны плана еще год назад, но тогда мои планы резко поменялись, — напомнил я. — Сейчас моему… нашему общему делу ничего не станет угрожать.
— Но для такого маневра нужно перебрасывать войска, нужно устраивать молниеносные атаки, нужно выматывать врага всеми силами! — возбужденно загомонил Земион, резко потирая подбородок. — Одних людей для этого будет маловато, впрочем, если объединить наши отряды…
— А никто и не говорит обходиться одними людьми, — в унисон с Демигором воскликнули мы. Я ощутил, что предложенная идея захватывает. По-настоящему захватывает их, уставших от безделья, связанных по рукам и ногам. Хотя они по-прежнему не верили друг другу. И никогда не поверят. Идея предложенная мной — соломинка, за которую вынужденно хватаются они.
— Но для начала следует избавиться от пришельцев с моря, — сказал Кленовый Король. — Одолеть их в бою, найти тех, кто их натравил на наши земли…
Все! Миг настал! Я встал и поднял руку вверх, пресекая обсуждение, а потом протянул эту руку к столам:
— Вы согласны попробовать? Для начала просто попробовать, не раскрывая своих секретов и слабых мест?
И каждый из них подумал, что пройдет совсем немного времени, и он сумеет расправиться с конкурентами, а после заграбастает себе все.
— Для начала скажи, сильный ли этот твой источник? — хитренько узнал Эштель.
— Хватит, чтобы сейчас, не сходя с места разметать тебя в клочья, и еще много останется, — доступно проиллюстрировал я.
— Я за, — поднял лапу Земион. — Попытка не пытка.
— И я за, — важно изрек Кленовый Король, старательно спрятав страх передо мной.
Эштель упрямо нагнул голову.
— Дельце будет выгодным, — лживо улыбнулась черноглазая девочка. — Я за.
Оставался один только Степной Смотритель. И он сказал…
— Мне это не интересно, — ветер колыхнул занавески на окне. — Я просто смотрю за степью. И управлюсь со всем сам. Если кто сунется ко мне, пусть пеняет на себя.
Силуэт размылся и поволокой потащился к двери, просочившись в щель у самого пола. Неудачно. И весьма невежливо. Зря я его вообще приглашал. Почему-то мне показалось, что последняя фраза воздушной сущности имела очень конкретного адресата.
— Что ж. Его право, — неудачно изобразив снисходительность, бросил я. — В любом случае у меня на примете есть другой претендент на должность главы разведки. И он справится не хуже. Хотя и за скромное вознаграждение.
— Как оформим договоренность? — деловито поинтересовался Демигор. — На крови?
— Династическим браком, — пошутил я. — Хватит пока и устной договоренности. Отныне все мы Конгломерат Объединенных Сил Тьмы.
— Претенциозно, — поморщился Эштель. — Может, проще назовемся Кровавым Орденом или еще как?
— Ордена давно устарели. Нужно идти в ногу со временем.
— Когда начнем? — Зимеона больше интересовали практические вопросы. — А главное с чего? И где? Не будем же мы собираться здесь?
— Начнем скоро. Я только доделаю кое-какие свои дела. И начнем. Мои слуги уже готовят Дасунь-крепость к приему гостей, но я думаю, что каждый из вас должен сделать тоже в своей Цитадели. Так что готовиться мы начнем прямо сейчас.
Жар-птицы на ковре, застилающем гладкий пол, хранили в клювах молодильные яблоки. И секреты. Вытканные тонкой солнечной нитью чудо птицы знали больше тайн, чем весь штат Балбарашкской Тайной Палаты.
— Мы не должны вмешиваться в дела государя, — резюмировал Старейшина, выступая в самом конце Собрания. — Но волхвам мы поможем. Особенно если у них есть мысли как оградить нашу землю от посягательств захватчиков и слуг Мракогляда. Волхвы говорили, что радужная арка в нынешнем году так и не отозвалась их призывам. Светлые Боги заняты. Властелин Зимы, Серый Всадник взнуздал своего скакуна. От этой битвы нам устраниться не получится. Я знаю это. Чувствую.
Его голос упал до тревожного шепота.
— Милош! Завтра же ты отправишься к Огнебору и пригласишь волхвов в Семинарию! А все мы станем готовиться к худшему. И искать хозяина Триградья! Чтобы он не замышлял сейчас, это отзовется для всех нас страшной бедой! Мы и только мы можем остановить его, пока не станет слишком поздно!
Ни у кого из брайдерийских магов не вызывала сомнений догадка, что Безголовые, на самом деле пришли по слову Серого Всадника. И что они действуют заодно с Драконом.
Немолодой, но выглядящий значительно свежее своих годов мужчина шагал через заснеженное поле. Обтрепанная крестьянская кофта, сшитый кажется из сотни заплат овчинный зипун и выцветшие шоссы, заправленные в теплые, хотя и страшненько выглядящие сапоги. Бодрое гладко выбритое лицо казалось высеченным из камня. Бодро топча обледенелые прутики сорняков и обходя редкие деревца, он отсутствующим взором обшаривал окрестности. Заметив в небе одинокую отбившуюся от стаи птицу, он позволил себе легкую ухмылку. Проследив за ней по небу, он остановил взор на крохотном поселении.
— Солевые шахты, если только я не ошибаюсь, — пробормотал он, с трудом различая приземистые постройки и деревянные уродцы добывающих карьеров.
Он хотел пройти мимо как делал это каждый раз завидев жилье. Зачем останавливаться в этих убогих местах если путь его лежал далеко-далеко на север. К поселку разметая снежные наносы и дразня псовый лай двигалась откуда-то от горизонта небольшая группа всадников. Альбиард встал как закопанный в землю столб. Кони? Это хорошо. Это помогло бы передвигаться быстрее. Правда даже не видя их хозяев можно смело сказать, что это какие-то вояки, но отобрать у них лошадь будет не сложнее чем одежду у крестьянина. Голод и усталость ему неведомы. Но сил все равно очень мало и скакун поможет их экономить. Не колеблясь и секунды он развернулся на восток, и пошел к поселку.
… От него шарахалось все живое. Стоило подойти к жилью как хором взвыли поскуливая собаки, забеспокоилась в сараях скотина. На улицы поселка вполз шелестя паучьими лапками страх. Тревога щелкнув жвалами жалила всех кто случайно оказался на улице. Люди ежились, еще не понимая от чего мурашки бегают по телу и вертели головами, безотчетно пытаясь уловить причину. На глазах Альбиарда какая-то еще минуту назад спокойно гуляющая на улице девочка, вдруг заревела и, размазывая слезы по мордашке, бросилась к дому.
Они не понимали что чувствуют запах Смерти. Один лишь её запах сжимает волю в ледяных когтях и заставляет сбоить сердце. Альбиард просто вонял Ею. Когда в Цитадели Грай отворил для неё проход, разбудив скалы, он едва ли мог подозревать, что дает шанс своему поверженному врагу. Когда так много душ корчились в агонии проваливаясь во врата посмертия, одна сумела вернуться. Проскочить незамеченной перед тысячеглазым надзирателем.
Пробудившись он еще долго не мог насмеяться такой случайности. Чужие смерти вернули ему жизнь. Причем именно благодаря недальновидности мальчишки.
Когда он шел по улице, ориентируясь по следам конного отряда, люди шарахались как от прокаженного, даже не отдавая себе отчета в том, что этот пришелец вызывает у них почти что панику.
Альбиард улыбался своим мыслям, идя по пустеющей улице, прислушиваясь к вскрикам и ругани. Шел покуда не услышал звуки музыки, играющей из большого продолговатого дома с широким двором и спящим возле собачьей конуры пьяницей. Переполненному дешевой брагой под завязку даже страх Смерти был нипочем. Здесь. Они были здесь.
Войдя внутрь Альбиард сразу же оценил обстановку. Типичная картина. Лебезящий хозяин, разгульно покачивающие бедрами подавальщицы, забившиеся в углы несмотря на белый (и вполне рабочий) день завсегдатаи. И группка уверенных в себе вояк занявшая сразу три стола по центру и забросавшая их оружием. Примитив. Разбавляла все это одна лишь нарядно одетая девушка в рябиновых серьгах с такими же бусами на шее. Она, закрыв глаза, играла на лютне, тихо подпевая сама себе. Получалось очень красиво.
Сначала он хотел просто напросто взять одного из привязанных в конюшне скакунов и спокойно удалиться разбираясь с возможными проблемами по мере поступления. Но его привлекло кое-что. А именно зеркальные глаза предводителя воинов. И клейма на рукоятях мечей. Дерево зла. Эти люди были не простыми наемниками. Они служили кому-то. Кому-то похожему на Дракона Триградья. Возможно его врагу. И тогда Альбиард вдруг решился.
Подошел к гогочущей компании и просто спросил:
— Кто ваш хозяин?
Они даже не сразу поняли, о чем он, настолько удивились.
— Пошел отсюда, доходяга! — кинул в него костью один, весь в оспинах после тяжелой болезни. Но Альбиард легко уклонился и снизошел до повторения вопроса, попутно отмечая, что даже до этих бесчувственных, огрубелых рубак докатывает, слабое пока беспокойство.
Сфальшивили струны лютни на дрогнувшей тонкой руке. Затрясся кабатчик. Пиво из чьей-то кружки пролилось на кожаные штаны.
— Как имя вашего властелина. И кто, в конце концов, здесь главный? — требовательно спросил Альбиард. Глаза нескольких мужчин обратились в сторону домотканого ковра, закрывающего коридор, ведущий на другую половину дома. Там должно быть было подобие сдаваемых в постой комнат.
— Мужики, вышвырните эту шавку, и надавайте ей чтоб впредь знала к кому подходить, — распорядился зеркальноглазый, толкая в плечи сидящих рядом весьма откормленных похожих как братья молодцев.
Альбиард подался назад, глядя как те, перешучиваясь, выбираются из-за стола. Он двигался очень осторожно, чтобы не спровоцировать остальных раньше времени. Нет, они слишком тупые, чтобы ощутить, исходящий от него дух Смерти. Бывший узник Дасунь-крепости оглянулся на сидящую, поджав ноги девушку-певунью. Она уже не играла, прижав лютню к груди, и тревожно следила за разворачивающимися событиями. Показал пальцами на глаза и демонстративно зажмурился, потом поглядел на девушку — поняла ли — и ткнул на неё.
— Закрой глаза, — шевельнулись губы обманувшего Смерть, прежде чем растянуться, обнажая острые зубы. Лиловое сияние отразилось от стен и поверхностей не слишком чистых столов. И тени задрожали от подступившего к ним безумия.
— Что это такое? — удивился зеркальноглазый. — Ты что ли маг?
… Когда одетый в черный одежды худой остриженный алхимик выглянул на подозрительный шум в общий зал, его ждало настоящее откровение. Так не удивлялся он даже когда неудачно прошедший эксперимент, внезапно распарывал его коллегу от пупка до паха. Или когда находившийся в безнадежном положении Грейбрис устоял из-за трусости суеверных степняков, бежавших с поля боя от одного только осознания, что злой Дракон может сейчас ударить по всем разом. Собственно благодаря ненадежным союзникам и приходилось сейчас доброму ученику Саламата Черного возвращаться с весьма ненадежным сопровождением через еще более ненадежные земли Триградья, к убежищу его учителя.
С сопровождением каковое все, включая отменного бойца и личного телохранителя алхимика лежало на стульях, скамьях и просто полу, с напрочь выжженными глазами. Как и остальные посетители, вместе с распластавшимся лицом вниз на стойке кабатчиков. Живых было двое. Дрожащая как мышь, онемевшая от страха с остановившимся взглядом, от глубокого шока пережитого, девушка, накрепко сжимающая гриф лютни. И скромно сидящий за столом с покойниками в дрянной убогой одеже мужчина. Обыкновенный такой мужчина с весьма аскетическими чертами лица. Он орудовал деревянной ложкой, хлебая оставшийся на столе суп с клецками и закусывая остывающими гренками.
Завидев алхимика, помахал ему рукой, призывая приблизиться. Против воли ученик Саламата заложил руку за широкий черный пояс, где в потаенном кармашке хранилось одно из смертельных огнезелий.
— Не бойся, я тебя обижать не собираюсь, — проговорил с набитым ртом мужчина. — Только поговорить. И еще, пожалуй, спросить, твой властелин случайно не враг Дракона Триградья?
— Саламат Черный единственный настоящий Владыка здешних земель, — осторожно ответил готовый в любой миг применить оружие алхимик. Мужчину его ответ кажется устроил. Во всяком случае, он не на шутку повеселел:
— Замечательно. Тогда считай, что я хочу помочь твоему властелину. Поработать ему на благо. И сейчас прошу взять меня на работу.
— Ты… их так?
— Умгум, — ответил мужчина. — Считай, это я показал свои таланты. Полезность.
В голове алхимика что-то щелкнуло. Он почти безбоязненно подошел к убийце своих охранников и, столкнув со стула грузное тело, присел напротив.
— Таланты? Ты маг?
— Да. И зовут меня Альбиард, но тебе это имя ничего не скажет.
Алхимику не было интересно имя.
— Зачем же вот так… сразу всех? Не мог по-другому показать как-то?
— А я виноват, что они у тебя хамы были? Хотели меня «как шавку» вышвырнуть.
«Резонно. С таким-то видом. Бродяга какой-то. И что он там лопочет о помощи?»
— Так пуганул бы. Просто показал, кто есть.
Альбиард надкусил последнюю гренку из тарелки и с великолепным равнодушием пожал плечами.
— Моя сила это не палкой по голове ударить. Я пугануть не могу. Только убить. Ну, так что… будем разговаривать? Искать точки соприкосновения?
— Можно и поискать. По всему, видать, ты человек полезный, — по-прежнему осторожничал алхимик. — Предлагаешь свои умения вахрасагэру?
— Правильно говорить вахрсагэру. Без буквы «а». Это ведь эрцкий язык, кажется? Я предлагаю не умения. Я предлагаю рецепт. Как сделать, чтобы Дракон присоединился вот к ним, — огрубелая рука с заскорузлой как после каторги кожей показала на выглядывающее из-под стола лицо с пустыми глазницами. Жалобно тренькнула лютня.
Она долго бродила по коридорам умершей Цитадели. Слишком мрачная, даже для Стратега, царила атмосфера в логове Дракона. Риконе даже казалось, что ей в спину кто-то регулярно пялиться и если бы не твердая уверенность в том, что всесокрушающая скалка не пощадила никого, она бы подумала, что некто и в самом деле выжил.
Горечь поражения пеплом оседала на сердце, взмывая при каждом его ударе к глазам очередной картиной грядущих неприятностей. Другие Стратеги не упустят такой возможности. Схарчат и не заметят. Даже косточек не выплюнут. Несмотря на это мозг выполнял привычную работу, анализируя неудачу как ступеньку новой комбинации. Дракон исчез, и сам Пророк не скажет где он сейчас. Но госпожа Виссарди знала, что любой человек всегда оставляет после себя намного больше чем сам подозревает. Главное знать, где искать. И Рикона искала. Заставляла себя это делать, рыская в некрополе как падальщик. Позабыв про свои холеные руки и тонкий вкус. Искала… пока не нашла нужное. Ниточку, способную в умелых руках вывести на след. Прямо указать на местонахождение Дракона.
Сама Виссарди бы этого не смогла. Но знала того кто сможет. Поэтому она вернулась в Светлынь. Не в качестве желанной собеседницы Яромира, со всеми возможными удобствами и в надежном окружении. Нет. Одна. Исхудалая. На украденном норовистом коне. С трудом пробравшись через кажущееся смехотворным расстояние от Скального Пояса Плетельщика до Стояровых Ворот, аванпоста Царства. Там её приняли сперва за ведьму, потом за соглядатая Дракона, потом за беженку, где-то укравшую богатую одежду (которая к тому моменту выглядела не так богато). Пришлось пройти через многочисленные унижения. Узнать настоящую цену денег и украшений в реальном мире.
Но теперь она прибыла в Светлынь. Прошла в саму Семинарию, как приведенье, пугая окружающих. Пунцовая от злости и стыда не замечая никого вокруг Рикона Виссарди шла, почти бежала по двору к Белой Башне. Снова накатили эмоции. Провал! Такой гнусный провал! И почему — этот варвар! Этот дикарь оказался хитрее и подставил вместо себя обманку! От такой обиды кулаки то сжимались, то разжимались сами собой.
— Ай! Раззява! Куда прешь, чтоб тебе… — госпожа Стратег больно стукнулась лбом, налетев на кого-то.
— Да пошла ты курица, не видишь, тороплюсь… — невежда не остался в долгу, оказавшись еще и хамом. С поразительно знакомым голосом. Они встретились глазами. Пауза последовавшая за этим была достойна лучших традиций драматических представлений главных подмостков Балбараша. У импозантного Эльмеора Огненного было крайне ошарашенное выражение лица и совсем уж непристойный взгляд. Он, кажется, тоже мало, кого замечал, торопясь по своим делам.
— Эээээ, простите, господин маг…
— Ничего-ничего, это вы простите, госпожа Виссарди. Госпожа? Вы живы?!!! И… эээ отвратительно выглядите!
Почти месяц без купания и возможности привести себя в порядок. Месяц унизительного отношения от черни. Месяц оправления естественных надобностей на морозе. Месяц голоданий и чуть ли не побирушничества. Её за это время четырежды пытались изнасиловать и дважды убить! Отвратительно выглядит?
Рикону затрясло от истеричного смеха.
— Да, Эльмеор! Ты прав. Я отвратительно выгляжу! И пахну так же. И еще у меня есть желание кого-то убить. Все равно кого. Хочешь тебя?
Он был настолько поражен зрелищем восставшей из посмертия блондинки, что не сразу и спохватился.
— Ах, простите! Позвольте я вам помогу! Проведу вас в…
Рикона решительно отодвинула Эльмеора в сторону и, чмокнув в щеку, отчего глаза мага стали походить на глаза лисицы которую охотник вместо того чтобы убить стал принуждать выплатить пеню за каждую украденную курицу, побрела к воротам башни. В глазах уже двоилось от усталости, а по обмороженным щекам начинали течь нервные слезы.
В крохотном, чудом сохраненном мешочке на поясе, вместе с костями хранилась возможность сквитаться с Драконом. Да за тот путь, что ей пришлось проделать, блондинка была готова этого Темного Властелина удавить собственноручно!
Шаг. Шаг. Шаг. Эльмеор стоял слепо глядя ей в след. Молодые Семинаристы побросав все свои дела смотрели на молодую женщину, упрямо распахнувшую врата Белой Башни.
Её не все знали, особенно среди самых младших, но тут уж как водиться — внимание привлекает внимание.
— Мне здесь перестает нравиться. Совершенно перестает, — тихо шепнул в ухо Эльмеора женский голос. — Когда оживают мертвые, они всегда имеют, что сказать.
И жрица Теллана, не узнанная никем из своих воспитанников мягко скользнула между разноцветных курток, оставив мага одного. О Тьма как не вовремя! Предчувствуя самое худшее он, кусая губы, поспешил следом за женщиной, провожаемый десятками любопытствующих взоров. По увитым вечно зеленым плющом ступенькам наверх, вдыхая вторгшийся в царство магических благовоний запах усталости. С верхних пролетов долетал возбужденный гомон.
Предательским железом тонкого стилета наемного убийцы прозвучали встретившие его слова алхимика Панира, крепко сжимающего свою потерявшую прямо на ступеньках сознание помощницу. Толстенький алхимик, вокруг которого стояло все Белое Собрание негромко, с сильным от волнения акцентом сказал:
— Она знает как отыскать Дракона. Она так сказала.
— Госпоже Виссарди нужно дать прийти в себя, — заключил Старейшина. — И обстоятельно расспросить.
— Значит это повторилось? — Оплетала поудобнее устроился в кресле, приготовившись слушать. — Получается, что царь снова проиграл? А наш работодатель выбросил на стол очередной туз? Кстати о тузах, вы перемешиваете колоду уже более чем достаточно. Сдавайте.
Карты — настоящее чудо, привезенное контрабандой через Царство из Балбараша — ложились на зеленое сукно стола, ухмыляющимися мантикорами вверх. Немногочисленная компания собравшаяся в гостях у таинственного мэтра Оплеталы отвлеклась от распития благородных напитков и созерцала процесс раздачи. В золотых кубках плескались глинтвейн и кровь. Светильники ярко освещали поверхность стола, оставляя гостей и помещение в густой тени. Подобно хозяину все они крайне не любили без нужды демонстрировать свой внешний вид. Даже друг перед другом.
— Как вам моя новая резиденция? — полюбопытствовал мэтр, поднимая карты оказавшейся на свету когтистой лапой.
Из темноты раздались вежливые комплименты. Гости поднимали карты, демонстрируя странные как у самого мэтра Оплеталы руки.
— Не знаю, но старая мне нравилась лучше, — произнес, успешно прячась в темноте некто, очертаниями головы похожий на журавля. — Жаль, что её больше не существует.
— Мне так же очень жаль, — с достоинством принял соболезнования мэтр. — Я сожалею о вашем уютном убежище, которое пострадало под влиянием этих каменных варваров!
— Варваров? — скрипнул Журавль. — Сложно назвать неживое привычными нам терминами. Это магия. Магия высшего порядка.
— Я вынужден констатировать, что это правда, — тряхнул гривой третий гость, с массивной крепкой фигурой. Золотистая шерсть покрывавшая лежащую на подлокотнике кресла из красного дерева лапу лоснилась сытой силой. — Магия, которая в свое время заставила нас эволюционировать и развиваться, отсеивая в наших видах наиболее нежизнеспособных особей, дала миру нас. А сама застыла. Осталась по сути той палкой, которой дикари сбивали с деревьев фрукты и колотили бизонов. Все эти их молнии и огненные валы — палка. Но сейчас получается, что заморские коллеги превзошли здешних чародеев. Совершенно иной уровень. Прискорбно.
— Преувеличиваете, — крякнул Журавль. — Оживить каменную армию затратное дело, но ничего революционного здесь я не вижу. Эти големы, или если угодно гоблеты, все та же палка! И вам ли этого не понимать, особенно после вашей замечательной работы на тему общих закономерностей развития магической теории. По словам учеников небезызвестной нам всем Семинарии сей труд пользуется огромным успехом и считается чуть ли не хрестоматийным. Вот бы удивились чародеи если бы узнали, что автор писал под псевдонимом и совершенно не принадлежит к их виду. Вскрываемся?
Оплетала молча положил карты на стол.
— В следующий раз сдаю я. А вы были в Семинарии?
Журавль с превосходством кивнул клювом. Серебрящаяся стальными связками лапа одну за другой положила на бархат карты. Яркая дорогая краска радовала глаз.
— Не самолично конечно. Притворился духом и явился к кругу во время очередного открытого урока. Весьма познавательно было пообщаться с тамошними учениками. У меня две пары.
— Значит я выиграл, — золотистая лапа, похожая на львиную приласкала белые прямоугольники своих карт мягкими подушечками пальцев. Комбинация представляла собой возрастающие друг за другом по рангу карты. — Гоблеты это никакая не палка! Управляемая волей одного человека армия, которая перерабатывает страдания убиваемых! Какая же это палка! Здесь явно чувствуется присутствие изощренных заклинаний. Тех же, что искусственно продляют зиму!
— Ну, по поводу погодной магии я вам уже говорил, что это все глупости! — не согласился Журавль. — Вы конечно маститый специалист в этой области, но не могут же Старшие волхвы быть глупее вас? Уж они бы определили эту магию, как нарушение Божественного Порядка. Да и Боги людей… тот же…
Разговорившегося Журавля ненавязчиво оборвал Оплетала:
— Давайте все же без имен. Мы не люди, для нас это может быть весьма небезопасно. Я кстати поддерживаю Искателя в его теории. Гоблеты, погодная магия, изменение подводных течений морей. Это все в ведении школы магии Острова Харр. И очень похоже на Окультов про которых мы очень долго не могли прийти к единому мнению.
— Теперь уже все совершенно ясно. Окульты и гоблеты сделаны одними руками. Только механизмы разные. Хотя их я совершенно не понимаю, и наверное никогда не пойму.
— Для нас сейчас важнее не механизмы, а намерения, — снова вмешался Оплетала. — Раз уж мы сошлись на том, что каменная армия несет для нас угрозу устранить её следует как можно быстрее.
— М-да… наше ремесло сейчас страдает. Хотя ваше согласие на последний заказ лично мне кажется небезопасным, — Журавль наклонился изучая розданные карты. Львинообразный сосед приглушенно рыкнул:
— Договаривались без шулерства. Давайте-давайте выкладывайте, я знаю о вашем тузе! — и обратился уже к Оплетале: — Работать на команду Темных Властелинов весьма опасно. Но для нас это возможность сохранить не только свое ремесло, но и остатки своего вида. Цели совпадают. Тем более, что по всему нашему миру терпимость Дракона очень хорошо известна.
— Так же как и опасность, которую нам сулит конфликт с Саламатом! — встрял Журавль. — Не хочется напоминать, но каких-то шесть-семь лет назад именно мы помогли добыть его алхимикам рецепты создания искусственных бестий! И тем самым обеспечили себе его нейтральность! А это дорогого стоит!
— Ива Блаженова несколько раз пыталась меня убить! — невзначай напомнил мэтр Оплетала, играя на повышение ставок. — И будет пытаться в дальнейшем.
Проехав долгий путь от самого сердца земли Брайдерийской, от белокаменных палат царских, мимо заиндевевших рощ и снежных полей, с проглядывающею сквозь снег черною землей, мимо быстрых речушек и обнесенных частоколами деревенек, встретив на пути сотни людей со своими нуждами пробирающихся из одного края земли в другой, экипаж запряженный четверкой златогривых быстроногих коней вынужденно остановился в самом неприемлемом для этого месте. Оси колес провернулись и замерли, колыхнув алую шторку в небольшом окошке. Кучер с лицом закрытым глубоким капюшоном беспокойно повернул голову влево. Со склона открывался хороший вид на дальнюю лощину, погруженную в сонный туман. Из земли торчали высокие, размером с популярные в этом краю осоки, столбы с многочисленными набитыми на них табличками. Конечно прочитать их было бы затруднительно, если бы не знать заранее содержимого.
Между табличками с заботливо выжженными магией резами, обращенными к Пресветлым Семарглу, Валоху и даже Бледному Жнецу, встречалось одно и тоже — ПУТИ НЕТ. И короткое слово, бросающее в дрожь любого знакомого с новейшей историей Царства. ВЕСЕЛОСТ. Верхушки домов теряющиеся в белом тумане, подрагивали словно мираж, а пустынные улицы лишь казались безопасными.
Зеркальноглазые охранники экипажа мигом взяли тот в коробочку, готовые в случае чего обнажить оружие. Дверца приоткрылась и из салона раздался женский голос:
— Что происходит? Зачем мы остановились?
Телохранитель мигом закрыл конем госпожу от любой возможной опасности.
— Какие-то молодцы перекрыли дорогу. Флаги знакомые, но чьи припомнить не могу.
Шторка сместилась и госпожа Блаженова приподнявшись глянула на совершенно пустую дорогу. Недоуменно взглянула на зеркальноглазого.
— Видите какая очередь? — сказал тот показывая рукой на грязный, но свободный тракт. — Ничего, сейчас мы их быстро разгоним!
Все прочие телохранители вели себя примерно так же. Как если бы видели на дороге всамделишный затор. Ива сощурившись глянула в сторону Веселоста.
— Не беспокойтесь! — по-своему понял её взгляд глава телохранителей. — Забирайтесь внутрь мы быстренько расчистим…
Облачко воздуха вышло из раскрытого рта зеркальноглазого. И он и его скакун замерли, превратившись в подобие восковых фигур. Как и все окружение Ивы. Кто-то застыл тиская узду, кто-то картинно приложив руку козырьком ко лбу и созерцая туманное село. Вся четверка коней вместе с кучером. Словно в театре марионеток. На окрестности обрушилась зловещая тишина.
Чавкая грязью по дороге в стоптанных башмаках из-за поворота показалась нищенка с подвешенной на шею жестяной кружкой. Обычная такая старая нищенка с косматыми немытыми волосами растрепавшимися из-под серой рогожи, одетая в собранные по деревням лохмотья. Ива следила за медленным приближением старухи. Когда она спокойно прошла мимо двух застывших, покрывающихся снежком всадников посланница Саламата ступила наземь и вышла навстречу похожей на олицетворение Холеры старой бабе.
— Я тебя не знаю, — проговорила она в морщинистое скованное печалью лицо попрошайки. — Никогда не видала. Что за горе у тебя случилось?
— Детки померли, — тихо проронила бабка. — Дочечки. Недавно. Плачу, как все матери. Со всеми плачу. Когда уже кончится это. Такая боль, что душу вывернуть охота.
Ива потянулась к своему кошелю.
— Позволь мне помочь тебе…
— Не нужно. Другие помогут, — просипела нищенка. — Тогда мука моя стихнет, как все винные в гибели деток на этой земле сами в землю лягут. А пока… пока что у меня для тебя есть одна помощь.
Засунув грязные пальцы в жестяную кружку на дне которой позвякивала мелочь бабка вынула оттуда маленький, с ноготок размером, темный изумруд. И старая нищенка протянула этот странный дар молодой красивой, богато одетой женщине. Когда та взяла камушек в руку то не справилась с лицом и показала свой страх.
Бабка же молча покачала головой и пошла своей дорогой, бросив на прощание:
— Много в тебе гордыни, деточка. На многое способна. За тебя все просили, но ты помни я была против. Дочек мне жалко. Ты про это крепко запомни. Не век же тебе властвовать. Свидимся еще…
И старая жрица богини Астис пошла прочь по пустой безлюдной дороге, оставив Иву Блаженову с бесценным подарком. Отныне она Владычица Ведьм. Коронованная не в тронном зале, а посреди разлогой грязной весенней дороги нищей старухой.
— … всех этих дуралеев, — закончил речь зеркальноглазый. И застыл, пораженный тем, что бесценная госпожа неведомым образом переместилась в пространстве.
— А где же все? — растерянно пролепетал кучер, обозревая совершенно пустую дорогу.
— Морок…
Ива спрятала изумруд и забралась в экипаж, хлопнув дверцею.
— Не обращать внимания. И поехали скорее, я хочу быть дома еще до ночи!
Три партии были отыграны на зеленом бархате стола. И во всех побеждал один и тот же игрок. Знаток магических теорий довольно потирал покрытые золотистой шерстью лапы и тряс меховой гривой.
Плавно и непринужденно тек обмен информацией, более похожий на задушевную беседу давно не видевшихся друзей. Кубки с вином и какой-то алой жидкостью наполнялись и опорожнялись. Компания медленно хмелела. Особенное упорство в этом проявлял Журавль — бравши по целому кувшину и макая в узкое горлышко свой длинный клюв.
— Если помните ко мне недавно обращалась Торговая Гильдия, — в полголоса рассказывал Искатель. — Их уже доняли всевозможные нападения разбойников и постоянные убытки. Просили разузнать, не от них ли происходят утечки о торговых операциях.
— Помним-помним, — ловко подменяя карты сообщил Журавль. Оплетала махинацию заметил, но решил, что Искатели и так выиграл слишком много поэтому промолчал: — Я тогда еще ломал себе голову, пытаясь разыскать связь между торговой гильдией и Крысами. Только так ничего и не отыскал. А что, что-то есть?
— Не там искали, — торжествующе сообщил Искатель. — Торговцы с Крысами отношения подпортили давно, но речь не о том. Я нашел утечку, но прежде чем делиться с торговцами решил, рассказать вам. Особенно это будет интересно тебе, Оплетала.
— Не припомню, чтобы у моих заказчиков были проблемы с Царством. Ну кроме одного.
— А речь и не о них. Я вот сейчас намекну… у Крыс есть свой человек в казначействе Царства.
Журавль и Оплетала, посмотрели на Искателя.
— Возможно. У тебя есть доказательства?
— И не только. У меня есть кое-что, что выдаст с головой не только предателя, но и подскажет Царю, кто ловит рыбку в мутной водичке. Если ты конечно хочешь помочь своему нынешнему заказчику.
Оплетала ухмыльнулся. Наверное. В темноте нельзя было ничего разобрать
— Цели у нас совпадают. Не расскажешь что тебе удалось разведать?
… Под перевернутым возом лежал еще один человек. Уже мертвый если судить по натекшей вокруг тощих ног в шерстяных штанах кровавой луже.
«Восемнадцать, — отметил про себя Искатель. — Для ровного счета не хватает еще двух».
— Еще двоих мы взяли живьем, — хмуро, неохотно пояснил начальник охраны. — Но стоило нам это столько, что честное слово, убить было бы проще.
Он с опаской поглядел на Искателя. Темнота ночи, развеиваемая благодаря факельщикам разгуливающим по месту нападения, придавала наемному эксперту еще более жуткий вид, чем он имел на свету. Слишком многое сглаженное тенями дорисовывало человеческое воображение.
Следовало признать, что Крысы все распланировали очень грамотно. Единственное возможное на всем пути следования каравана место. Узкая дорога, равноудаленное от городов расстояние, крутая балка. Бревно рухнувшее сразу за первой четверкой конвоиров, на тяжеловозов. Перевернувшаяся телега и, как следствие невнимательности следующего возницы еще один воз улетел с дороги окончательно баррикадируя проход. Из балки били лучники.
— Здесь днем по десятку возов проходит. И место вполне оживленное. Чтобы так угадать они должны были точно знать когда мы пойдем, — словно сам себе разъяснил начальник охраны тучный бородач в плетеной кольчуге.
— А кто вообще об этом знал? — Искатель взглянул на разбившуюся бочку возле самой обочины.
— У главного спросите, — кивнул начальник охраны, провожая взглядом мрачного лекаря с окровавленными по локоть руками. Из всего конвоя уцелели всех шестеро. Еще трое мучились ранами на солдатских плащах. Им оставалось совсем недолго.
Главным был немолодой уже торговец с раскрасневшимися на морозе щеками в дорогущей шубе до пят и лисьей шапке. Засунув руки в карманы он с брезгливостью наблюдал место побоища в которое превратилась балка. Рядом светили факелами двое воинов в серых кафтанах с цепами. Искатель беззвучно пройдя между деревьями глянул из-за плеча человека на уже виденную им картину состоящую из посеченных трупов.
— Мне нужно к выжившим, — тихо сказал Искатель. Один из охранников от неожиданности отшатнулся и из-за съехавшего по снегу сапога чуть не скатился вниз. Второй отступил за спину начальству, освещая дрожащей рукой Искателя.
— К выжившему, — поправил торговец без какого-либо страха глядя в морду эксперта. — Он остался только один. Наш заплечных дел мастер перестарался с первым.
Со стороны возов раздался болезненный рев одного из раненных. Вознесся к верхушкам деревьев, с уже давно распуганными птицами и оборвался. Торговец молча рассматривал Искателя и тому внезапно стало любопытно:
— Не страшно?
Человек помедлил с ответом.
— Половину товара потеряли. Вино и рыба. Товары первостепенной важности. Специальная поставка для воеводских дружин. Вторая поставка сорвалась. Еще одна и пеня составит две трети выручки, без учета затрат. А ответственный за все буду я. Знаете, это куда страшнее чем ваши клыки и глаза. Быть должным Торговой Гильдии намного страшнее чем попасть на растерзание к такому как вы. Поэтому нет. Не страшно. И пойдемте, пока у нас есть хоть один выживший.
… Пыточной оказалась одна из крытых телег, с которых сгрузили часть бесценного для карьеры торговца груза. Прямо возле неё валялся небрежно сброшенный нагой труп, завернутый в драный тулуп. Тут же дежурил еще один из выживших конвоиров. Он сидел на перевернутой бочке в одной рубахе и небрежно счищал с кольчуги кровь, бросая короткие взгляды на перетаскивающих грузы носильщиков. Подъехавшие к месту происшествия вместе с Искателем люди Торговой Гильдии — целых три десятка наемников, вместе с двумя тиунами и неизвестным мужчиной, вроде бы наперсником тутошнего воеводы осматривали окрестности, наблюдали за погрузкой и расчищали дорогу.
Внутри сильно пахло солениями и кислыми щами. А еще, только для Искателя, кровью. На дне телеги лежал скованный по рукам и ногам человек в одних подштанниках. Над ним сидел серьезный малый с грустными глазами и перебирая жутковатые инструменты в своей суме вел с захваченным бандитом светскую беседу:
— Неразговорчивый у тебя друг вышел. С тобой-то все по-другому станет. Я просто вежливо спрошу у тебя, еще разок а ты мне все ответишь.
Синие губы на обезображенном побоями лице растянулись:
— Из-за вежливости, што ли?
— Надо полагать, из-за иголок которые из моего кармана попадут тебе под ногти, — обаятельно улыбнулся палач. — Нет у меня гнида времени с тобой лясы точить. В науке развязывания языков я приверженец прикладного течения. Но все же сначала я тебе расскажу, чем мы займемся, а ты подумаешь, оно тебе надо?
Скованный очевидно имел поврежденные голосовые связки, потому что говорил очень неразборчивым грубым голосом:
— Я три года в рудниках был. Меня твоими щипчиками не испугаешь, понял? Так что иди в задницу, гребаный ублюдок! Ты меня понял?
Потертое лицо, глаза блестящие как затертая медь. И следы кандалов на запястьях. Искателю все стало ясно. Этот парень крепкий орешек и так просто его не расколешь. Такой и боль терпеть не будет — чуть что язык проглотит. Сдохнет и вся недолга.
— Скажите прекратить пытку, — шепнул он торговцу. — Это сейчас ни к чему. Я знаю что нужно делать. Только заткните ему рот.
— Да как же он заговорит? — удивился торговец. Искатель с превосходством пояснил:
— А мне его слова вообще ни к чему. Просто не люблю крики. Кроме того я не приверженец прикладного течения.
— В самом деле? — еще не видя облика Искателя, переспросил слышавший разговор палач. — А какого тогда?
Когда он оборачивался в его глазах был вызов. Но стоило ему лишь рассмотреть морду чудовища, как вся готовность к спору куда-то испарилась и человек поник.
— Какого? Венозно-артериального, — пошутил Искатель.
Отодвинув бесполезного палача в сторону он нагнулся над Крысой. С удовольствием наблюдая как судорожно забилась жилка на шее и зрачки расширились во всю радужку.
Положил тяжелую лапу на живот ощупывая напряженные мышцы, до тех пор пока над третьим ребром снизу не нашел желаемого. Из пальца показался медленно вытягиваясь коготь. Чувствуя на коже острие, и нутром понимая, что сейчас произойдет нечто непоправимое Крыса задергался. Закричал, пытаясь прожевать вонючую тряпку. Может, хотел сам все рассказать. Уже все равно.
Торговец и палач видели как косматая фигура в камзоле с широким жабо, в которое можно было бы впихнуть бычью шею, ткнула разбойника пальцем в бок, прокалывая кожу. Кровь медленно потекла по боку, стекая через щели в дне повозки. Искатель смотрел в закатывающиеся от истерики глаза опутанного и чего-то ждал, смачивая лапу в людской крови.
А потом поднес полную пригоршню к морде. Люди не видели как бордовый язык стал лакать кровь. Как серая пленка затянула звериные глаза.
Вода — переносчик любой информации в природе. Кровь — в человеческой среде. Но только, пока жив мозг того, кому она принадлежит. Искателя неспроста так называли.
Погрузившись в трансовую дрему он сжимал окровавленный бок Крысы, мучениями подстегивая кровоток. Погружаясь в чужую память. Выуживая из неё воспоминания. Главным образом имена. Рацлав. Крысиный Король. Договор. Крыса не знал отчего успешный чиновник, на самом деле бывший наводчиком в их темной братии взялся за это опасное дело. Как сам Крысиный Король согласился пойти на негласную войну с царем, чтобы ослабить Торговую Гильдию и подстегнуть нужду разграбления Триградья. Зато Искатель нашел в памяти неприметного человечка очень интересные картины. Храм Валоха охваченный пламенем. Убийства волхвов по всему Царству. Расчистка дороги для таинственной заказчицы. Её Крыса видел всего один раз. Именно в далеком Мрежеве. Но кровь запомнила страх маленького человека перед желтыми кошачьими глазами.
Все это, сложилось в голове Искателя в одно короткое имя виновника происходящего. Саламат. Имя которого сам Крыса знать не мог, да и не хотел.
С хриплым рычанием Искатель распрямился, позабыв что находится в телеге и едва не разорвал ткань. У его ног лежало тело потерявшего сознание, истекающего кровью из крохотной царапины налетчика. Измученный нагрузкой мозг провалился в спасительное забытье.
— Ну? Нашел что-нибудь? — сунулся к Искателю взволнованный торговец.
— Да, — не оглядываясь прорычало существо. — Небольшую зацепку. Мне нужно время, чтобы раскопать больше. А пока что берегите этого парня. Он знает куда больше чем сам догадывается.
— Ты им так ничего и не сказал? — отложив карты в сторону переспросил Оплетала. — Приберег все для меня?
— Я умею доставать информацию. Но вот как ею пользоваться с наибольшей выгодой скорее уже ваше, мэтр, достоинство.
Журавль клацнул клювом и встал из-за стола раскачивающейся походкой удаляясь в темноту к выходу из кабинета. По нужде. Искатель и Оплетала остались одни в уютной комнате с креслами из красного дерева и дорогущим паркетным полом.
— Хм. Грай бы очень удивился если бы знал до какой степени Саламат хитер. Сколько всяких крапленых карт в его рукавах. На нашу удачу он этого не знает. Не наделает больших глупостей.
— Скажи честно Оплетала, — поглядывая на закрывшуюся за Журавлем дверь спросил Искатель. — Ты серьезно намерен нарушить наше главное правило и вмешаться в борьбу сильных мира сего?
— Они портят мне налаженное стабильно приносящее доход дело. То есть нарушают мою нишу. Я должен реагировать соответствующе.
Искатель положил на стол свои карты демонстрируя полный набор всякого мелкого сора.
— Ты симпатизируешь Дракону не правда ли? — этот вопрос содержал куда больше чем простое любопытство.
— Не правда, — холодно ответил Оплетала, сплетая когтистые пальцы перед лицом. — Но по-моему мнению все преимущества в борьбе сейчас на его стороне. Под его крылом очень выгодно заниматься всякими делами, сродни тому, которое делаем мы.
— Раз уж ты завел речь о преимуществах, может, расскажешь, что тебе известно о событиях третьего дня первого месяца весны, произошедших в Светлыни? Я ведь как раз выехал к тебе и о случившемся наслышан только из тех немногочисленных сплетен, что довелось подслушать из разговоров трактирщиков и гонцов. Что за бойня там приключилась?
Я сидел мрачно крутя перед собой выпачканное в чернила писало, положив ноги на стул волхва Милоша, пока тот отсутствовал. Не очень-то вежливо, но не стол Собрания же их класть? В уже ставшем мне ненавистным зале Белой Башни проходило внеочередное Собрание. Пока были только я, опирающийся на свой посох как на костыль Шагельд, Старейшина. И Звар. Поэтому приходилось тщательно следить за собой чтобы не выдать нервозности, ибо сухонький маг только делал вид, что впал в дрему. Он прекрасно видел нас всех и отмечал про себя все необычности поведения. Это одна из немногих полезных истин, которую мне успела рассказать Астис. Хитрая ведьма сделала ноги едва только запахло жаренным.
Сейчас её исчезновение пока не связывали с появлением этой тупой блондинки, но маги не дураки. Скоро, скоро будут спущены с поводков магические гончие. Только сомневаюсь, что они найдут Богиню.
За окном стелилась глухая ночь, лишь немного подсвеченная огнями Светлыни. Семинария спала. Спали её ученики, нежась в теплых постельках. Но все кто имел гордое звание мага сейчас держались на ногах. Дежурили, словно стража, чтобы никто не проник на территорию Семинарии. И будут на ногах до утра, ведь Старейшина подозревает самое страшное. Хотя никому из нас он ничего не говорит. Деланно спокойный.
Рикона Виссарди. Я думал она погибла. Все так думали. А она выжила. Под укладками, благоуханьем цветов и милой мордашкой скрывался тот самый стальной стержень, что я пытался нащупать. Выжить под Корневым Заклятием невозможно! Если вы конечно не Дракон Триградья. Но она совершила невозможное. И пообещала нам еще одно чудо. В которое лично я не поверил. Отыскать Дракона Триградья.
Милош с Паниром как цепные псы встали над её кроватью и два дня отпаивали почти не приходящую в сознание Рикону травяными настоями. Все её вещи в неприкосновенности лежали там же. Но сегодня ночью она пришла в себя.
Я гадал, что такое она может придумать и ничего не приходило в голову. Хотя что-то в глубине души все громче и громче шептало мне, что возможно следует убраться из Белой Башни по добру по здорову. Тогда я не узнаю планов волхвов. И покину начатое дело на полпути.
Поэтому я сегодня явился на Собрание, предварительно проведя одно дополнительное занятие со своей группой.
Двери отворились и вместе с прохладным сквозняком в зал вошли трое. Милош в сером балахоне нес в руке узкий ларчик в котором имел обыкновение хранить травы. Его лицо впервые за долгие дни было совершенно непроницаемым. За ним семенил Панир, чуть поддерживая за руку Рикону. Девушка выглядела посвежевшей, с разрумянившимся лицом и здоровым блеском в глазах. Но одета была по-простому — в голубое, без всяких изысков платье, полностью скрывающее фигуру.
— Маги, — обратился к нам Милош, ставя на стол свой ларчик. Деревянная резьба на крышке изображала недобрые глаза. Уверен, они способны запомнить любого чужого, кто полезет заглянуть в запасы мага. И не только запомнить. — Госпожа Рикона совершила подвиг. Она выбралась из пасти Смерти и вытащила оттуда то, что действительно способно направить нас на новое убежище Дракона и добить-таки Врага!
Слова эти мне совершенно не понравились. Да что ж такое? Сохранять спокойствие, просто сохранять невозмутимое лицо.
— И поможет нам в этом наш павший в бою товарищ, — Милош выдержал паузу, пока Рикона устраивалась на свое место. Странно, но сейчас Панир выглядел не её наставником, а скорее расторопным слугой. Хм. И почему я раньше этого не замечал.
Ларец открылся. Пахнуло травами из которых сильнее всего слышался запах базилика и чабреца. Заинтересованный Старейшина встал со своего места и подошел к Милошу. Я вытянул шею. Спокойствие. Спокойствие.
В ларце лежала обгорелая кость. Небольшая кость, когда-то бывшая фалангой пальца.
— Я нашла тело мага Годуна. Сложно было опознать, но я сделала это. Он единственный среди всех был убит не тем чудовищным заклинанием, которое никто из магов не сумел предусмотреть. Его сожгли магией. И я думаю, что это магия Дракона, — тихим голосом, экономя силы, сказала Рикона.
Милош посмотрел на Шагельда.
— Друиды способны призывать духов. А дух всегда знает где его убийца.
Спокойствие. Это же не сложно сохранять спокойствие на самой грани раскрытия. Или сложно. Я широко улыбнулся, скрывая задергавшиеся мышцы лица и самым естественным голосом спросил у Шагельда:
— Я не очень силен в познаниях вашей школы. Это действительно возможно?
Друид покачал головой.
— Опасное занятие призывать погибшую душу. Требуется много силы. Много дней следует есть только специальную пищу. Хорошо бы задобрить духов-защитников жертвой.
Мне вспомнились призраки раздиравшие моих солдат на подступах к Цитадели. Так значит это было куда проще?
— Думаю, — ровным голосом сказал Милош, — мы все поделимся своей силой ради такого дела. Я считаю, что действовать нужно незамедлительно. И готов сделать все необходимое прямо сейчас.
При этом он поднял вверх руку. Рикона Виссарди не колеблясь подняла свою, хотя и не была членом Собрания. За ней последовал Панир. Шагельд равнодушно пожал плечами, показывая, что ему вообще все равно. Оставались мы со Старейшиной. И я уже ловил на себе злобный взгляд Милоша. Решай. Решай сию секунду. Нет возможности медлить. Ну тварь, сам напросился!
— Поддерживаю общее решение, — я поднял вверх руку.
— Хорошо. Тогда раз уж все согласны, я не вижу причин откладывать поиск, — решительно сказал Старейшина. — Начнем сейчас же. Вам требуется время на подготовку, Шагельд?
Друид покачал головой.
— Мне нужна в первую очередь сила. Можем сделать это прямо не сходя с места. Если только сначала позаботимся о собственной безопасности. А вот для этого мне кое-что нужно…
Пока духоприказчик упрямо отказавшийся от помощи ковылял за своими ритуальными артефактами, нам выпала честь развлекать госпожу Виссарди, чтоб ей в бездну провалиться!
Развлекали Милош и Панир. Не сказавший ни слова Звар, вновь вернулся в свою дрему. Я же, изображая усталость закрыл глаза. Что делать? Что мне сейчас делать? Если я не прерву ритуал то окажусь раскрыт. В голову ничего не приходило. Совершенно ничего.
На столе появились латунные ладанки, источающие легкий аромат. Подсуетившиеся помощники принесли черную курицу из хозяйства семинарии. Птицу предварительно связав положили прямо на белоснежный стол. В углах зажглись свечи из топленого жира покойников. Я несмотря на приступ страха, улыбнулся — подумать только маги называющиеся белыми, используют самые что ни на есть темные методы. Эту бы мысль донести до добрых крестьян и падение популярности Семинарии обеспечено.
В конечном итоге все стулья были вынесены прочь из залы. Двери заперты накрепко. На замок повешен артефакт из друидового хозяйства. Змеиный череп. Какое интересное украшение. Мы все встали вокруг стола и приготовились. Друид сняв всю лишнюю одежду омыл руки в бадейке с топленым снегом и взялся за посох. Коснулся им фаланги пальца и стал бормотать скороговорку.
… После первых же слов, мы почувствовали как зашевелилась вокруг нас Сила. То ли Белой Башни, то ли Иномирья. Старейшина неодобрительно нахмурился, а Милош просто-таки вскрикнул от почти физического отвращения. Мои пальцы судорожно сжались, сломав деревянное писало, которое я крутил в руках все это время. Друид свирепо улыбнулся. Да-да, это вам не Божественная Благодать, маги — сказал его оскал — чистенькими быть хотите, со Злом в игры играя? Привыкайте!
Заклинание заплясало на острие занесенного над курицей ножа. Предсмертный клекот огласил залу и темные разводы крови украсили белый стол. В речах друида слышалось обращение к потусторонним силам. Белая Башня негодующе дрогнула. Ей были чужды сущности которых призывал в посредники Шагельд. Мы все очень четко почувствовали момент когда друид потянулся за силой. И все подставили плечо. Милош, Звар, Старейшина, Панир. Каждый придавал своей собственной или же заемной силе, некое зримое воплощение. Переливающаяся красками заката, насыщенная эмоциями сила волхвы, потерявшего своего друга. Убаюкивающая как песня матери над колыбелью, вкрадчивая как мурлыканье кота, готового выпустить когти, пытающаяся невзначай заглянуть в душу сила мага, разгадывающего чужие тайны. Мощная как бушующий океан, как сама Весна расцвечивающая деревья молодыми побегами сила Жизни, мага, что куда лучше меня самого постиг принципы разных магических школ. Сухая и строгая, щекочущая ноздри как волшебный порошок сила алхимика, вызываемая из его поделок.
Вкладывались все кроме меня. Потому что в тот самый миг когда фаланга мертвеца поднялась над столом облекаясь призрачной плотью, а мои нервы сдали окончательно и почуявший неладное Звар предупреждающе ткнул пальцем в мою сторону…
Люторад и поклявшиеся мне в преданности ученики наконец ударили. Начало заклятия замаскировало магических сигнал от сломанной палочки и мне оставалось только надеяться на то, что они не подведут. Сделают все в точности как я объяснял на занятиях. Сумеют преступить себя и пойти на шаг, который противопоставит их бунтарские души всему существующему строю.
Витраж лопнул, разлетаясь мелкими осколками. В окно, оттесняя ночь заглянуло голубоватое зарево, а комнату наполнило неживое шипение, похожее на потрескивание молнии в руке умелого погодника. Призрачный палец безошибочно указал мне в грудь, вторя жесту Звара и прежде чем кто-либо, успел что-либо предпринять я швырнул в догадливого чародея клубок чистой Силы. Загребающие воздух пальцы заставили тот воспламениться и шар бирюзового пламени пронесся над столом ударив магу в лицо и моментально обуглив то до костей. Глаза стали глазницами, а искривленные губы зубастым оскалом.
— Предатель! — заорал Милош, щедро зачерпнув из их общей копилки, незавершенного еще заклятья поиска. Ярко-белый хлыст хлестнул по мне и разбился о щит полупрозрачного льда. В этот миг вся внезапность моей атаки окончилась разверзнувшимся жерлом бесконечного затягивающего в себя черного вихря. Словно бездонный колодец, уносящий за пределы мира волю и силу к сопротивлению
— Эх, не поняли мы друг друга, друид, — пожал я плечами, переполнив вихрь столпом бушующего пламени, обратив его бессильным миражом. — А жаль. Такая дружба могла получиться.
Свои слова я договаривал, уже нанеся удар. Предательский и нечестный. Который тем не менее натолкнулся на защиту, сплетенную из остатков мощи заклятия Призыва. Ах ты вшивый духоприказчик!
Ночь за окном давно растеряло приличествующую ей темноту и разрывалась яркими вспышками света, сопровождающихся веселыми хлопками. Ну чисто праздник. Только крики и паника внизу были очень уж серьезными. Значит все сделано правильно.
Из рук Старейшины и Милоша выплеснулись два сплошных потока сабельного цвета. Панир, ругаясь на балбарашском развязывал тесемки на очередном своем чудо-мешочке. Я принял удар на подставленный щит, вливая в него все больше силы и атаковал алхимика прежде чем тот успел изготовиться к бою. Но в последнее мгновение его заслонила собой Рикона Виссарди. Блондинка с ехидством сощурилась, словно все это время знала кто я такой и бросила себе под ноги игральную кость.
Не знаю, что это было, не знаю зачем… в любом случае это было бесполезно. Я бил наверняка.
Чистая сила, перетекая из вен вырвалась потоком холодного разрушительного огня из линий на ладони и понеслась налету трансформируясь в каменные и ледяные колья. В последний миг перед столкновением приобрела форму зеленоватого воздушного языка, захлестнувшего Рикону.
Кубик поскакав по ковру с жар-птицами встал на ребро, прямо возле руки покойного Звара.
— Всего лишь легкий ветерок, — улыбнулась Виссарди, поводя плечами как боец перед боем. Заклинание даже не зацепило её сгинув в небытие. Рикона разжала кулак, выпуская из протянутой руки вторую кость. Её ответный удар не заставил себя долго ждать, сразу же опустошенный моим мысленным приказом. Опустевшая магическая вещица стала безобидной игрушкой.
А потом игрушка раскрылась тысячами опаляющих глаза гексограм и я понял, что в меня швырнули скалящуюся тысячами зубастых пастей бездну. В последний миг сообразив, что против меня бросили чудовищно искаженную модификацию моего собственного заклятия.
Щит лопнул не выдержав напряжения и два потока магической силы пронзили меня, разрушая личность Эльмеора. Три боевых заклятия одно из которых было создано мною самим рвали плоть на куски. Что это за артефакт?!!
Для Риконы и остальных маг Эльмеор растворился в режущем свету — не трогая одежду — тот разрушал тело, оголяя кости и разрывая артерии. Брызгала кровь и плоть отстающая от костей осыпалась наземь сажей. Но он не умирал. Он продолжал стоять, каждый миг воссоздавая себя заново. И каждый миг в его облике происходило изменение. Усыхали плечи. Менялся овал лица. Цвет глаз. Волос. Белую ткань камзола щедро поливаемую кровью затопила тьма. Затрясся пол под ногами, словно грозя обрушиться вниз к самому основанию башни. К нападающим присоединился Шагельд — серая паутина оплела тело «Эльмеора» и крик отчаянной ярости потряс Башню.
— Не дайте ему вырваться! Это Дракон! — усиливая напор прокричал Старейшина, оказавшийся весьма и весьма искусным магом. — Держите его!
И они держали. Сосредоточенно набросив на меня десятки смертельных заклинаний, которые превратились в узы для тела, смывая с него последний налет личины. Это было неприятно. Магическая мощь кольца создала вокруг меня тонкую поверхность, поглощающую большую часть урона, только главной проблемой оказалось совсем не это. Причиной по которой я еще не вырвался из нехитрой ловушки круша черепа оказалась Рикона Виссарди. А точнее её игральные кости. Блондинка тихо отошла в угол комнаты, за спины магов и спокойно наблюдала за всеми нами. О Тьма на меня будто лили кипяток! Это было хуже боли! Чувство слабости, головокружения и жара. Ощущение болезни, заполнившее каждую клеточку, проникающее в кровь и заставляющее её кипеть. Её игральные кости — это был артефакт не меньшей силы чем мое кольцо! Он не просто атаковал меня! Он сам, самостоятельно без всякого вмешательства хозяйки и магов сплел вокруг меня капсулу, удерживающую меня внутри! Чем больше сил я направлял на его преодоление, тем крепче становился заслон. На ноги и руки словно пудовые гири повесили! Почему? Почему я никогда не слышал ни о чем подобном! Рыча и воя я тянул из кольца все больше сила, заставляющей шпиль белой башни отчаянно дрожать.
Над городом собирались, заслоняя небо и звезды черные тучи. Во всех домах неподалеку башни лампады и свечи принялись нещадно чадить и огонь стал красным как кровь, бросая в холодный пот немногочисленных полуночников.
… Рикона не могла поверить своим глазам. Время шло, а этот варвар крепко стоял на ногах, хотя уже в первый миг должен был повалиться на пол! Мало того — его сила так и не была заблокирована — он упорно держал удары Белого Собрания! Стоял посреди выжженного пола на фоне выбитого окна, обгорающих от незримого пламени стен и неба стремительно превращающегося в одну грозовую тучу!
Госпожа Стратег знала, что сейчас выдала себя с головой. Старейшина не задается вопросом кто она такая, только потому что связан боем по рукам и ногам. Но упустить такую возможность захватить Дракона в плен было нельзя! Уже понятно, что не будь её он давно вырвался бы и разнес все Собрание в щепки!
О Харр! Он стоял. И пытался бороться! Удивительно! Бороться с Источником дающим ему силу! Все равно что мельнице, попытаться обернуться против ветра! И она таки пыталась это сделать! Очки на костях сияли расплавленным золотом. Господин Панир, которого удар Дракона достал буквально краешком, лежал без сознания, подпирая затылком стену.
… Старейшина первым понял, что до меня сейчас не дотянуться. И принял неожиданно правильное решение. За двоящимися в моих глазах пассами старика крылась серьезнейшая угроза — он призывал волхвов! Мне еще только Огнебора здесь не хватало! Видно же, что я переоценил себя! Очень ярко перед глазами встало все то, что со мной сделают если поймают!
Тем временем боковая стена начала подергиваться рябью. По ней почерневшей и растрескавшейся потекли серебристые ртутные струйки.
Змеиный череп на двери закипел и стек на пол бурлящей белесой лужицей. Створки разошлись, впуская в комнату еще одного человека. О, вот и наш выпускники!
— Осторожно! — предостерегающе крикнул Старейшина Лютораду. — Здесь слишком опасно!
Мы встретились взглядами. Они еще не заметили, что камзол Люторада обагрен чужой кровью, а на локте красуется вовсе не случайная черная повязка. Все мое внимание сейчас уходит на поддержание защиты, но сила… силы вдосталь!
— Ударь! Ударь ты! — прошипел я. И он услышал. Сквозь ветер и шум грозы. Сквозь натужный рев и истеричные крики магов. Бей. Докажи, что можешь быть полезен. И в тот же миг на него обрушился ревущий поток заемной мощи. Моей собственной силы, которую я сейчас не мог использовать. Никто не смог, а скорее просто не успел или не догадался заблокировать пространство комнаты от опосредованных магических действий. Нет ничего проще чем протянуться своими бесконечно длинными бесплотными руками до парня и буквально влить в него Силу. Заполнить доверху и продолжать передачу.
Люторад сориентировался моментально. Сложил руки перед грудью, раскрытыми ладонями, пропуская весь поток через себя, чтобы не быть раздавленным непомерной мощью. Глаза молодого мага застила чернота, а воздух вокруг рук пошел трещинами в которые с той стороны заглядывали невообразимые порождения бреда. Нечто знакомое среди всех нас лишь повелительно заклинающему духов друиду, чья правая кисть покрылась корой и стала продолжением изливающего злое ведовство посоха.
— Нет, Люторад! Осторожно! — вскрикнул сквозь зубы Милош. — Не лезь, он чересчур силен!
В моих глазах сверкнуло злое торжество. И его увидели одновременно Старейшина и внимательно наблюдавшая за мной блондинка. Они оба обернулись на молодого мага.
Трескающийся воздух протянулся через всю комнату. Одновременно стены башни начали крошиться и разваливаться на куски. Ветер закручивающийся вокруг башни снаружи взял новую тональность, походя на смех свихнувшегося небожителя.
Пламенеющий росчерк отпечатался на груди Старейшины, который выглядел отнюдь не благообразным старичком, а строгим воином. Его глаза удивленно округлились под мохнатыми бровями, когда рука машинально стряхивала с себя нелепый щенячий укус.
Воздушные трещины оплели пространство вокруг старика, как бы намереваясь провалить и его куда-то в бездну. Работа отличника, сделанная на высший бал. Но не против мастера.
Старейшина отвлекся от меня и взмахом руки заплел ветер вокруг себя словно волосяную веревку, заштопывая разрывы, причиненные Люторадом. При этом он весьма неодобрительно посмотрел на моего ученика, намереваясь проучить наглого сосунка. Все еще не воспринимая его всерьез.
И вспыхнул весь от пяток до макушки нестерпимым серым сиянием, сводящим глазные яблоки смотрящих судорогой.
— Что ты дела…аааааа!!!! — завизжал старый чародей, хлопая по себе руками, словно сбивая обычный огонь. Но тот, перестраиваясь против защитных чар, уже притворился жгучим серым льдом, размягчающим тело как мокрую глину.
Молоток спрятанный в букете отравленных цветов. Кажется так я назвал этот тип заклинаний прежде чем забраковать его? Люторад не бросил своей дурацкой затеи. И судя по тому, что видели сейчас все — довел её до ума. Шагельд, бросился на помощь Старейшине.
Парень сумел сделать главное. Отвлек внимание от меня. Чем я сам не преминул воспользоваться. Не мудрствуя лукаво чтобы разорвать порочный круг созданный артефактом Риконы я прибегнул к испытанному уже приему. Если я не могу двигаться в пространстве, значит единственный способ что-то изменить… сдвинуть пространство. Мир отозвался на мою манипуляцию охотно и с куда большей легкостью чем я мог бы ожидать.
— И снова здравствуй, — прошипел я, материализуясь слева от Милоша. И ударил волхва материализовавшимся из тьмы кинжалом в бок. Почти удачно, ведь в этот самый миг в месте где я только что находился, столкнулись одновременно несколько заклятий. Из этой точки во все стороны по полу хлынул заполняя комнату серный дым. Взрывная волна испепелила полстола, прожгла пол и сбила всех с ног, поэтому кинжал мазнул по пустому месту, мгновенно возвращаясь в свое первоначальное состоянии. Состояние небытия.
Так же как и все примененные нами заклинания. Редкое, но совсем не чудесное явление, когда ткань реальности сглаживает магические потоки. Это как мышцы человека расслабляющиеся самостоятельно после перенапряжения.
Оторвав щеку от горячего пола я увидел неподвижного Старейшину, закрывшего лицо локтем, и лежащего рядом навзничь Шагельда, держащегося за разбитый лоб с выражением боли на лице Люторада, и встающую из-за перевернутых останков стола Рикону. Встретил белый от бешенства взгляд Милоша. И решил, что сейчас совсем не время испытывать удачу. Кто знает на что еще способна игрушка оказавшейся такой милой особой блондинки.
Молниеносно вскочив на ноги я отразил неловкий выпад Милоша, опустошив с помощью кольца его огненный меч и схватил Люторада за ладонь. Пора убираться.
— До скорой встречи, — через силу зловеще смеясь проговорил я уже облезлой от неудавшейся попытки Старейшины открыть проход стене. Смеяться не задыхаясь при этом было тяжело, но жизненно необходимо для произведения должного эффекта главным образом на восхищенно глядящего Люторада.
Изящный экономный взмах ладонью и всю стену смело как пушинку куда-то вниз. Над Светлынью гремела зимняя гроза, разражаясь вереницами молний, бьющих во флюгера домов и заборы. Город жил тревожным биением колоколов, а от детинца царского наместника уже тянулась к нам огненная цепочка, поднятых среди ночи гридней. Безумие природы дохнуло нам в лица, уносящей тяжелый запах свежестью и сбивающим дыхание ураганным ветром.
— Не уйдешь! — отчаянно крикнула Рикона, каблуком отпихивая останки одной из злополучных курильниц со своей драгоценной игральной кости.
«Уже ушел» — довольно подумал я, выпрыгнув вместе с не удержавшимся от испуганного крика учеником во двор башни. С Тьма-весть какой высоты.
Приземляясь прямо перед запертыми воротами Семинарии, выходящей на выбитые вместе с частью бревен из стены окна семинаристской спальни. На пороге лежал кто-то из учеников с ножом в спине. На локте черная повязка. По всему двору кипел лихорадочный, истеричный бой. И в этом бою магия пожирала сама себя. При этом не могу с прискорбием не отметить, что носители черных повязок были в значительном меньшинстве. Всех их, усилиями рядовых воспитателей вытесняли прочь от помещений и ведущих в город ворот — к подножию Белой Башни.
Мы упали очень удачно. Прямо за спинами отходящих черноповязочников. И перед не менее интересным зрелищем. Рез боролся с Демаром. Брайдериец и заголосец, старинные друзья дрались, словно деревенщина не поделившая девочку на танцах. Без всякой магии. И даже без любимого Демаром оружия. На кулачках. Посреди кольца вьющегося по земле с режущей камни двора быстротой Ветра. На фоне летающих по двору огненных шаров и болезненно-азартных (молодежь-молодежь, даже смертельная схватка для них соревнование!) криков. На фоне растерянно стоящей у самой кромки поставленного Резом барьера Химеллы. Свою повязку она завязала красивым бантиком. Прелесть какая!
— Сво-лочь! Пре-да-тель! — агрессивно кричал уронивший Демара на спину Рез, навалившись сверху и орудуя кулаками. Хм. Я и не знал, что парнишка такой боец. А впрочем… нет времени.
— Стой тут, — наказал я, безбоязненно перешагивая воздушный барьер за спиной Реза. М-да. Нет времени. Удар локтем в затылок отправил молодого брайдерийца в увлекательное путешествие грезами. Я схватил сплевывающего кровь Демара за запястье, ставя на ноги: — Быстро-быстро времени совсем нет!
— Поднажмем! Загоняй их! — крикнул из рядов воспитателей и старших учеников кажется Борыль. Все они в белых ночных рубашках, многие в одних подштанниках, или зипунах на голое тело вовсе не выглядели защитниками Добра. Растерянные и еще не понимающие отчего их товарищи среди ночи внезапно оглушив нескольких дежурных ударили по Башне они сжимали в руках разряды молний и чадящие дымом огненные шары.
Главное, случилось то, на что я втайне рассчитывал. Никто из черных повязок в душе по-настоящему не хотел сражаться насмерть (кроме пожалуй Люторада). Но и битвы в шутку не получилось. Кровь пролилась, как всегда бывает в таких случаях. Незримый раскол навсегда прошел меж ними.
— Соскучились детишки?! — склонив голову на левое плечо ехидно спросил я, распихивая спины напряженных и испуганных учеников. Выходя навстречу добрым молодцам, которые даже не зная как выглядит Враг, в полной мере ощутили исходящую от одетого в черный камзол человека опасность. И невольно остановили свое бравурное наступление.
Впрочем на долгую растерянность я и не рассчитывал отбивая в сторону с десяток заклинаний, взвихривших снежный наст во дворе. Радость боя клокотала во мне, так же как в них. Но вместе с ней подкатывала к сердцу усталость, увы, не совершенного тела, и без того выдержавшего сегодня чересчур много. Как бы не свалиться со всем этим всемогуществом.
Грозовые тучи потекли вниз хоботами смерчей, обвивая колоннами белую башню и скрывая нас от глаз семинаристов, принимая в свою утробу все их магические заготовки. Пространство-пространство. Придется тебе сослужить мне еще одну службу. Гневались Боги над нашими головами и их гнев звучал громами и сверкал молниями. Одна из молний ударила в шпиль Белой Башни на глазах у всех семинаристов.
— Осторожно! Щит! Ставим шит! — панически закричал кто-то из старших учеников, когда стена черного вихря вытянулась от угла до угла двора и беззвучно пошла на них. Некоторые, не совладав со страхом побежали прочь к спальням, где с самого начала прятались младшие ученики. Другие влили свои скудные силы в общую форму и выставили малинового цвета щит, сдерживающий черное безумие.
Когда Милош выскочив во двор усмирил наконец вихрь, а взбешенные гридни выбили-таки ворота Семинарии застав учеников в исподнем, разрушенный двор, обезображенную башню, то ни Дракона, ни поддержавших его предателей никто разумеется не нашел.
… Мы стояли в каменном дворе гарнизона. Я обводил глазами опускные решетки, знакомые башенки и портики, а остальные приходили в себя после первого в их жизни перемещения. Девятеро из тринадцати. Неплохой результат. Наверное сказывается то, что в этом первом сражении семинаристы еще не понимали до конца, что уже навсегда встали по другую сторону привычного им еще недавно порядка. Встали соблазненные моими посулами, постоянными демонстрациями силы… и наглядным поражением Яромира поддержанного всеми прогрессивными магами. Нет, совсем не зря я искал талантливых учеников в каждом из которых находилась слабина. Они били друг друга вроде и всерьез, но как бы понарошку, неосознанно ослабляя удары. Причиняя раны, а не смерти.
Со стен несмотря на ночное время на нас взирали суровые стрелки, а по плацу уже бежали встречающие, среди которых выделялся успевший напялить на себя доспехи Биргер. Даже и не скажешь, что человек спал. Здравствуй-здравствуй Танцевальня! Давно не виделись.
— Мой Дракон! — вытаращив глаза поздоровался Риттрэнец. — Мы не ждали вас так скоро…
— А привыкайте, — лениво уведомил я. — Теперь я частенько буду наведываться вот так. Проверять значиться положение дел.
Хотел похлопать его по плечу, но ощутил как распространяется по телу предательская слабость и решил не искушать судьбу, чтобы не упасть. Остался стоять как соляной столп. Не хватало только растянуться на глазах у своих учеников.
— Наверное это было опасно… вы не должны были так рисковать…
— Если бы я делал только то что должен, то сейчас был бы столяром. Или помощником столяра. Значит так, быстро найди нашим новым союзникам лучшие комнаты. И вели поставить в приемном покое четыре больших, в человеческий рост зеркала!
Я обернулся на молодых магов. И увидел то, что собственно и ожидал. Настороженность. Испуг. Кое-где шок. А еще полыхающие в свете факелов злым колдовским глаза Люторада.
— Мы сделали это! Посрамили самого Старейшину!
Так-так, почернели белые перышки и трогательный птенчик с желтым клювиком оказался ястребом. Вот уж кому не потребуются сейчас воодушевляющие речи.
— Принимай командование над магами, — приказал я, вызывая волну восторга у моего нового помощника. И сам, ухмыльнувшись, добавил: — Саламандра.
… Потом разразившись короткой, но воодушевляющей и кое-где слезливой речью я отправил новобранцев спать до утра (хотя кто там уснет!). А сам провожаемый хранящим почтительное молчание Биргером добрался до своего приемного покоя выдержанного в лучших традициях Дасунь-крепости. Черный мрамор, эбонит, серебро и золото убранства. Массивная мебель и широкие, завешенные портьерами окна. Высокое кресло-трон стандартного образца. И стоящие перед ним четыре зеркала в одинаковых бронзовых оправах. Я занял свое законное место, позволив Биргеру встать справа и направил длань на зеркала. Магия прервала их безмятежный сон. Заставила лгать, отражая вовсе не то, что должно. А именно мрачные чертоги и их обитателей. Четверо Властелинов зловещими призраками грядущих кошмаров отражались в зеркалах. Глаза Демигора и Зимеона светились во мраке их обителей алым и синим светами.
— Рано встаешь, — пренебрежительно зевнул Эштель.
— Отличный вкус, — похвалил я его ночной колпак с умилительной кисточкой, зная как его это должно разозлить. Но Эштель лицом владел отлично.
— Мои дражайшие собратья! Я призвал вас сейчас, потому что мои худшие опасения сбылись раньше чем ожидалось! Весь цвет светлых чародеев объединяется против нас, дабы разрушить наш замысел. И это означает лишь одно. Мы начинаем действовать немедленно по заранее согласованному плану!
Дирижер Войны кровожадно ухмыльнулся и наклонил вперед свое лицо, опаляя меня синим пламенем:
— Выступаю с рассветом.
Демигор молча погладил мелькнувшее в отражении лезвие Топора. Эштель уныло зевнул во второй раз и махнул детской рукой:
— А я пойду спать!
— Только одно у меня будет к вам пожелание, дражайшие собратья, — улыбаясь попросил я. — Давайте сделаем все, чтобы превратить эту войну из войны правителей, в войну людей. Пускай война постучится в каждый дом своей костлявой рукой, заглянет огненными очами в каждое окно! Пусть стиснет горло каждого крестьянина страхом за свое поле, свою землю, свою семью! Пусть заставит его присоединиться к тем за кем будет победа! Пусть война взвоет пламенем пожарищ и кипением крови, а ответом на этот зов будет рев из тысяч глоток! Пусть не останется равнодушных! И вот тогда… пускай Боги которым так молятся цари, маги, владыки, сюзерены готовятся принять своих ставленников. Война!
Ночь еще не окончилась и кровь не успела засохнуть в священном для магов Брайдерии месте, а Рикона Виссарди уже сидела, отрешенная от всего белого света в закрытой библиотечной зале. Вокруг госпожи Стратега лежали горками пухлые фолианты по истории магических трудов и сама блондинка бегло пролистывая бесценные тома небрежно швыряла их на пол. В зале стоял собачий холод, где-то в темном углу тихо хныкал призрак, а из окна открывался чудный вид на обезглавленную Белую Башню.
Звар мертв. Шагельд бредит прикованный к кровати и грезит одержимый духами. Старейшина ранен и еле ходит, даже не удосуживаясь вытереть кровавый пот, обильно проступающий по всему телу. Всем заправляет Милош — но и этому не до неё — Дракон вырвался, унесенный черным вихрем вместе со своими молодыми помощниками. Оставив по себе кровавый след и рыдающее черным ливнем небо.
Идеальный момент чтобы исчезнуть. Так же как сделала жрица… как там её. Рикона не очень интересовалась этой загадочной особой, но нисколечко не сомневалась, что Теллана не пришла специально. Значит догадывалась чем все кончиться.
Эх, жаль придется оставить в руках этих разинь добытый с таким трудом навез. Амулет из пальца мертвеца теперь запросто отыщет Дракона и выманить его из рук Милоша не представляется возможным. Но это и не нужно. Теперь. Эльмеор Огненный оказался Драконом, такого Рикона не могла себе представить!
А еще он умудрился выстоять перед всеми ними! Да что там, он перехитрил её саму! Такой пощечины госпоже Стратегу давно не приходилось терпеть. Впрочем именно возмущение и изворотливость противника подсказали ей, что нужно делать. Способ, которым можно будет переломить силу этого нахала.
Книги летели под стол, лишь иногда задерживаясь в руках госпожи Виссарди. Она пробегала взглядом интересующие строки и раз за разом вздыхала. Не то. Не подходит. Снова мимо.
Дракон авантюрист по натуре. На него нельзя устроить облаву. Попробовали и он сам возглавил травлю, приведя ловчих в ловушку. Нет, нет, прямой удар ничего не принесет — он никогда не подставится просто так. Вдобавок теперь Рикона знала о козыре Дракона — источник мощи достаточный, чтобы бороться с её артефактом…
— Панир! — небрежно позвала в ночь госпожа Стратег, задержавшись на пыльных страницах тоненькой книжицы в поеденном короедами переплете. Книжица называлась «Магические источники и их проявления в землях северного края». Кажется ею не интересовались со дня написания, настолько убогий и заброшенный вид имел сей кладезь вековой мудрости.
За стеллажами наметилось движение и на свет выкатилась приземистая фигурка алхимика, благополучно уцелевшего во время устроенного Драконом погрома. У него хватило ума притвориться потерявшим сознание.
— Да, милейшая госпожа, — позабыв о своем формальном старшинстве фальцетом проблеял Панир.
— Я нашла все необходимое, — женщина внимательно рассматривала убого прорисованную карту, нарисованную на страницах книги. Земли Брайдерии, Триградья и Заголосья обозначались очень схематично. В отличие от тщательно прорисованных алым значков, скупо указанных на карте. Внизу, очень мелким, неразборчивым почерком шли краткие пояснения к меткам.
— Не вижу необходимости задерживаться среди этих неудачников. Ты покидаешь Семинарию немедленно. Отправишься с посланием на побережье Триградья.
Алхимик не смог сдержать испуганного вздоха, прижав руку к сердцу.
— Как же… меня не выпустят! Да и как я проберусь на побережье?
Рикона коротко взглянула на толстяка:
— Деньги решают все. А у тебя еще и реальная сила. Нанимать охрану я запрещаю, да и не согласится никто тебя туда сопровождать. Поедешь к Хёргэ. Передашь на словах вот что…
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ