Старая гвардия

Джей Стивен Йорк и Дин Уэсли Смит — Небо рушится

Секция первая

СОБЫТИЯ В ДВИЖЕНИИ

[exclamdown][15]

Я родился.

Когда мои личностные программы впервые интегрируются с остальными моими системами, я получаю воспоминания, мои и в то же время не мои, о месяцах сборки и тестирования, предшествовавших этому моменту, каждое из которых было тщательно записано и запротоколировано моими различными подсистемами, а до этого — компьютерами сборочного цеха. Удивительное ощущение — вспоминать каждую деталь своего собственного творения, от закладки дюрахромового киля до окончательной установки моих 90-мегатонных "Хеллрейлов", которые уже прошли испытания на полигоне Уайт Сэндс.

Я открываю другой файл и вспоминаю эти тесты. Если уж на то пошло, я могу проследить историю каждой пластины и заклепки в своем существе до места их происхождения. Новизна всего этого отвлекает меня на 0,027 секунды.

Но это, это момент моего рождения. С активацией моего личностного гештальта я становлюсь чем-то большим, чем просто сумма запчастей. Я — подразделение R-0012-ZGY Бригады "Динохром", Марк XXXIV, из древнего и гордого рода.

Я — Боло.

Сборочный цех запускает обширную программу из 1,2 миллионов диагностических команд через сервисный порт моих систем, на выполнение которой уходит целых пять секунд. Я использую это время для сканирования окружающей обстановки.

Стены сборочного цеха надежно защищены от моих датчиков дальнего действия, и на то есть веские причины. Детали нельзя выносить с завода General Mechanics Bolo, чтобы они не могли попасть в руки врага. Вместо этого я сканирую свое окружение в более ограниченном оптическом и звуковом диапазоне волн.

Сборочный цех едва вмещает мою девяностометровую длину, его хирургические белые стены увешаны выдвижными лесами и мостками, с которых бригада техников в касках с большим интересом наблюдает за моими успехами. Женщина-техник улыбается в сторону датчиков моей башни "А" и машет рукой. Я выполняю последние шесть тысяч диагностических процедур за то время, пока ее пальцы поворачиваются на тридцать градусов по дуге. Спектральный анализ показывает, что ее кольцо изготовлено из того же эндурахромового сплава, что и пластины моего корпуса.

Диагностика выявила и изолировала семнадцать незначительных неполадок, ни одна из которых не является критической, все в пределах возможностей моего бортового саморемонтного механизма. Я получаю зеленый сигнал "идти", и кабель отсоединяется от моего корпуса. Я закрываю служебный сервисный порт и прогоняю свои основную и вспомогательные башни по всему их радиусу действия.

Приятно впервые подвигаться.

Я отмечаю, что на мои пусковые установки "Хеллрейл" установлен ингибитор команд, и что они скрыты от посторонних глаз шестидесятиметровым брезентовым пологом, туго перетянутым шнуром — логичная мера предосторожности, но, тем не менее, ограничивающая.

Из скрытых динамиков звучит боевой гимн Бригады "Динохром", и огромная дверь передо мной раздвигается посередине, открывая золотистый луч солнечного света.

Я подаю частичную мощность на свои приводные системы и продвигаюсь к дверям. Зрители в сине-золотых комбинезонах General Mechanics выстраиваются вдоль керамобетонного подъездного пути, выходящего за пределы завода.

Впереди манят сверкающие серебряные башни Motor City, но это не пункт моего назначения. В двухстах метрах от завода дорожка поворачивает на девяносто градусов влево и исчезает в сводчатом вестибюле туннеля, который, как подсказывает мне моя программа, ведет прямо к космопорту.

Пока я включаю питание на свои гусеницы, я получаю обновленную информацию о тактической ситуации по командным каналам. В ней содержатся неожиданные новости. Вместо того, чтобы отправиться на суборбитальном шаттле в Уайт Сэндс для испытаний, как это принято по традиции, я сяду на шаттл до грузового судна Кэнон Бич. Мой новый командир встретит меня там, и мы вместе отправимся к театру боевых действий, но не на мельконианский фронт, а на планету Делас, где происходит очередное вторжение инопланетян.

Для меня большая честь, что эта обязанность была возложена на меня, и я буду стремиться оправдать доверие, которое оказали мне мои создатели.

Я разворачиваю флаг Конкордата на своей сенсорной мачте и на предельной скорости двигаюсь по керамобетонной полосе. Край этой дорожки всего в двух метрах от моих шестиметровых катков, но стоящие за ним гражданские лица не шарахаются при моем появлении. Я разворачиваюсь на месте, мой нос проходит в считанных метрах от собравшейся толпы, но они не выказывают страха. Мои психометрические процедуры фиксируют усталость, гордость, надежду и отчаяние на их лицах — эмоции, которые моя программа позволяет мне назвать, но которые я не могу по-настоящему понять. Несомненно, долгая война с мельконианцами наложила на них свой отпечаток. Я устрою для них свое лучшее шоу.

Я немного увеличиваю скорость, резко завершая поворот в туннель космопорта. Мой нос пролетает в нескольких метрах от собравшейся толпы, дуло моего "Хеллбора" проносится над их головами. Они построили меня хорошо и с большой точностью.

Я — их надежда на будущее.

Я — Боло.

Я их не подведу.

Лейтенант Дэвид Оррен отодвинулся от маленького письменного стола, встроенного в стену его комнаты, и потянулся.

Вокруг него на грузовом корабле "Кэннон Бич" было тихо, оно ждало на орбите свой главный груз, Боло. Его Боло.

Мысль о своем собственном Боло вызвала у него одновременно возбуждение и легкий страх. Сможет ли он справиться с Боло? Сможет ли он правильно выполнить свою работу? Он отбросил эту мысль, встал и потянулся. При росте в шесть футов[16], он мог дотянуться до холодного серого потолка. Ночью он едва помещался на кровати, а шкафа не было, поэтому его личные вещи лежали в сумке у стены. Помимо кровати, единственным предметом мебели в каюте был небольшой письменный стол, встроенный в стену, и один стул, предназначенный для крепления под столом. Это судно было грузовым, а не пассажирским. Ему повезло, что у них вообще нашлась для него дополнительная каюта.

На самом деле, за последний месяц ему во многом и везло, и не везло одновременно.

Он поправил свою форму, затем сделал несколько быстрых наклонов. После академии он был в лучшей форме за всю свою жизнь, худощавый и очень мускулистый. Сейчас он еще больше похудел, и казалось, что ему нужно восстановить силы. В этом путешествии у него будет время, но найти способ потренироваться на грузовом судне будет непросто.

Ему придется проявить творческий подход.

Он снова взглянул на письмо, лежащее на столе. Пока что это была короткая записка майору Борису Веку. Оррен и Век были друзьями с детства. Век был на три года старше Оррена, и Оррен в детстве повсюду следовал за ним. Их родители думали, что они неразлучны. Теперь его старший друг Век должен был стать его командиром.

Оррен записался в армию, когда стал достаточно взрослым, как и Век, и последовал за своим другом в академию, а затем и в космос. Но за те три года, что их разделяли, Век дослужился до звания майора, став одним из самых молодых на службе, кто когда-либо получал командование.

После окончания академии Оррену, как новенькому кадету, был назначен Боло, и он был отправлен в полк Века вместе с остальным своим классом. А его Боло было совершенно новым, строго засекреченным Марк XXXIV.

Он был полностью обучен каждой детали новой модели.

Но как раз перед тем, как отправиться с Тасмании на Делас вместе с остальными своими одноклассниками, чтобы сформировать 1198-й бронетанковый полк под командованием Века, Оррен заболел. Врачи опасались, что его внезапная болезнь была вызвана тем, что они назвали "мельконианским гриппом", биологическим оружием, которое, по слухам, распространялось в космосе. Он был срочно помещен в изолятор и провел там несколько недель.

Оррен все еще помнил, даже несмотря на лихорадку, что Век подошел к смотровому окну его больничной палаты прямо перед отправкой. Но они не разговаривали. Оррену было слишком плохо. Век просто отдал честь, повернулся и ушел.

В тот момент Оррен подумал, что больше никогда не увидит своего старого друга и одноклассников. Позже он узнал, что Боло назначенный ему, был передан другому кадету. И что у Оррена было мало шансов получить нового Боло. Их выпускали не так уж много.

Но потом ему снова повезло. Его болезнь была вызвана не мелконцами, а просто очень неприятным тяжелым случаем обычного гриппа. И как раз когда его выписывали, с конвейера с опозданием сошел новый Марк XXXIV.

Самый последний.

Он опоздал. Его Боло опоздал. Они идеально сочетались друг с другом.

И они все равно должны стать частью 1198-го полка под командованием Века, как только догонят полк. Грузовое судно "Кэннон Бич" должно было доставить их туда.

Он снова взглянул на письмо. Он знал, что Век в курсе о его приезде с новым Боло. Но Оррен просто хотел сначала отправить ему личное письмо. Проблема была в том, как он мог обращаться к своему командиру, независимо от того, как долго они дружили в детстве? Как мог Оррен рассказать ему, как он горд быть солдатом, как он счастлив получить шанс служить под началом Века? И как он рад, что действительно получил Боло.

Он взглянул на часы. Боло еще не должен был прибыть в грузовой отсек. У него было время придумать, что сказать в письме.

Рукой он зачесал свои короткие волосы назад, еще несколько раз согнул колени, затем снова сел за стол. Он собирался взять на себя руководство Боло. Если он мог это сделать, он точно придумает, что сказать старому другу, командир он или нет.

Бронированный штабной автомобиль с антигравом легко преодолевал неровности дороги, превращая их в почти пологие холмы, мчась через деревья и кустарники. Климатическая установка поддерживала внутри идеальную температуру и влажность для двух пассажиров, а на заднем плане играла тихая музыка.

Мягкотелость вызывала у майора Века отвращение. Он привык к гораздо более суровому образу жизни. Ему не очень нравились некоторые привилегии, которые давало командование. Но его компаньону по штабной машине, бригадному генералу Килю, они определенно нравились.

Они были как день и ночь. Век был невысоким, мускулистым, черноволосым и темноглазым. У него была быстрая реакция, и он не очень любил разговаривать. Киль, напротив, был высоким и худощавым, с серебристыми волосами и мерцающими глазами. Он явно любил посмеяться и часто рассказывал анекдоты.

Именно Киль пригласил Века на ужин сегодня вечером. За месяц, что 1198-й находился на Деласе, этот вечер был первым, когда эти двое не ограничились разговорами о приказах. Киль увез его далеко с оборонительных рубежей северного континента на это светское мероприятие, как называл его Киль.

Век назвал это пустой тратой времени.

Конечно, Киль не согласился, превратив приглашение почти в приказ. Но в середине напряженного разговора пришли новости о деятельности Кездаев после продолжительного затишья. Очень странного затишья, но Век решил, что долгое молчание врагов было вызвано тем, что они боялись его отряда.

Так и должно было быть.

Но теперь Кездаи снова зашевелились.

— Рад, что мы наконец-то начали действовать, — сказал Век, когда штабная машина миновала небольшой холм и нырнула в деревья. Ночь вокруг них больше походила на нарисованный вечер, так как небо было ясным, а туманность Фейерверк заливала все вокруг слабым красным светом.

— Почему так, майор? — спросил Киль.

— Кездаи проявят себя, и мы их уничтожим, — сказал Век. — Затем я смогу отправить свой полк на мельконианский фронт и поучаствовать в настоящей войне.

По мнению Века, все знали, кто их настоящие враги. Мельконианцы. Настоящей войной была борьба с ними, а не с эта захолустная пограничная стычка с кездаи. 1198-й был необходим в сражениях с мельконианцами, и он собирался добиться этого как можно быстрее. И "быстрота" не включала в себя визиты к вышестоящим офицерам.

— Настоящая война? — спросил Киль, поворачиваясь и пристально глядя на Века.

— Да, — сказал Век.

Киль фыркнул.

— Я мог бы показать вам долину, полную надгробий, майор. На каждом из них написано имя хорошего солдата. И многие из них были моими друзьями. Спросите их, настоящая ли эта война. Поверь мне, она настолько настоящая, насколько это возможно.

Век на мгновение уставился на пожилого человека в тусклом свете. Генерал был прав. Сражение есть сражение.

Его работа заключалась в том, чтобы прийти, выиграть бой и повести свой полк в следующий бой.

— Мне жаль, генерал, — сказал Век. — Конечно, вы правы. Я все еще не оправился от шока из-за того, что мой полк не отправили на Мельконианский фронт.

Киль рассмеялся.

— Я помню, когда я был в твоем возрасте. Все, чего я хотел, — это тоже поучаствовать в этом деле. Поверь мне, со временем это пройдет. Или тебе будет все равно.

Век ничего не сказал, когда штабная машина перевалила через очередной гребень и вылетела на луг, проскользив и затормозив посередине.

Он уже собирался спросить Киля, что они тут делают, когда почувствовал, как задрожала земля, и он понял ответ.

Они были здесь, чтобы встретиться с Боло.

Век выбрался из штабной машины с одной стороны, в то время как генерал вышел с другой. Ночной воздух был влажным и теплым, а свет туманности был достаточно ярким, чтобы детально разглядеть джунгли вокруг них.

Грохот доносился справа от Века, и он повернулся в ту сторону, когда деревья на краю поляны затряслись. Земля под его ногами теперь сильно дрожала. Мгновение спустя Боло прорвался сквозь них, не обращая внимания на деревья диаметром шесть футов, которые он свалил, как прутики.

Век мгновенно узнал в этом Боло старый Марк XXX. Боло генерала Киля, старого Кэла.

— Ты здесь, чтобы взять его под контроль? — спросил Век, когда Боло с грохотом остановился и отключил двигатели, позволяя ночной тишине снова окутать их.

— Нет, — сказал генерал Киль. — Старина Кэл может сам о себе позаботиться. Так же, как и твои новенькие XXXIV, даже такие зеленые. Ты должен доверять им, и они тебя не подведут.

Век ничего не сказал. Он не доверял своему Боло, да и вообще любому Боло, если уж на то пошло. Люди были теми, кто их построил, и они должны были контролировать их. Это было всего лишь оружие, а по мнению Века, оружию нужен был палец на спусковом крючке.

Генерал Киль бормотал что-то, чего Век не слышал. Было ясно, что он разговаривал со своим Боло через гарнитуру с костной проводимостью. Таким образом, Век не мог подслушивать. А Веку не нравилось, когда от него что-то скрывали.

— Генерал, — сказал Век. — Это что-то, о чем я должен знать?

— О, извини, — сказал генерал Киль. Он подошел к машине и переключил связь с Боло на автомобильный приемник, чтобы Век мог участвовать в разговоре с Боло.

Оказалось, что именно Кэл оторвал их от ужина и привел сюда, на передовую. Старый Боло обнаружил определенные изменения в коммуникационном трафике противника и заметил изменения в его дислокации. У Боло было "предчувствие".

— Что там? — спросил генерал Киль.

Век был на грани того, чтобы рассмеяться от мысли о том, что у Боло может быть предчувствие. Но он этого не сделал, поскольку генерал Киль воспринял слова Боло очень серьезно.

Боло полагал, что существовала высокая вероятность, что кездаи были встревожены противокорабельными возможностями Марк XXXIV, и что эти опасения по поводу новых Боло подтолкнут кездаев к отчаянному наступлению с целью захвата остальной части южного континента.

— Я не сомневаюсь, что кездаи беспокоятся о моих Боло, — сказал Век. — Это показывает, что они не лыком шиты.

Генерал Киль кивнул.

— Если предсказание Кэла верно, мы получим массированный приток кораблей в местное пространство непосредственно перед началом наступления, как для поддержки наступления, так и для отвлечения внимания Марк XXXIV-ых.

— Чтобы предоставить наземным силам кездаев свободу действий, — сказал Век. — Логично.

— Именно так, — сказал генерал Киль.

Генерал поблагодарил Кэла и отправил его обратно на патрулирование, затем они вдвоем сели в машину и направились к передовому командному бункеру.

— У ваших Боло достаточно огневой мощи, чтобы справиться с наплывом кораблей, который предсказывает Кэл? — спросил Киль, когда они тронулись в путь. — И в то же время вести наземную войну? Они такие чертовски новые, что я мало что о них знаю.

— Никто не знает, генерал, — сказал Век. — Характеристики этих "Хеллрейлов" строго засекречены.

— И как, по-вашему, я должен планировать нашу оборону? — спросил генерал, сверля Века взглядом, — Когда я не знаю, на что способно мое собственное оружие?

Век рассмеялся.

— Хорошее замечание, генерал. Когда мы доберемся до передового компункта, я подниму для вас все спецификации. Но поверьте мне, эти "Хеллрейлы" на новых Боло способны достать что угодно на низкой орбите. Мы можем сражаться на земле, заботясь при этом о небе.

Генерал кивнул и больше ничего не сказал. Но у Века было несколько собственных вопросов.

— Насколько достоверны предположения вашего Боло о предстоящей атаке?

— Настолько, насколько это возможно, — сказал генерал. — Получше моих.

Век ничего на это не ответил. Ему нечего было сказать старшему офицеру. Насколько Век был уверен, следовать интуиции Боло было просто глупо. Ему придется приглядывать за генералом Килем. Старик явно играл не с полной колодой.

Лейтенант Дэвид Оррен ждал прибытия его Боло на борт "Кэннон Бич", лежа на своей койке и глядя в потолок маленькой каюты, вспоминая. Он так и не смог закончить письмо своему старому другу Веку, который вскоре станет его командиром. Писать ему дружеское письмо в данный момент казалось просто неуместным. Вместо этого он вспоминал. Это отвлекало его от долгих минут ожидания.

Он вспомнил хорошие времена, проведенные с Веком. И немного плохих. Но поскольку вскоре должен был прибыть его Бол, Оррен постоянно возвращался к истории о том, как они с Веком, когда ему было девять, а Веку двенадцать, украли комбайн Metradyne 6000.

Он до сих пор помнил невероятное чувство благоговения, когда они вышли из-за кукурузных рядов и увидели металлического монстра, массивные лезвия которого сверкали в лучах жаркого послеполуденного солнца. Огромные шины были высотой в два этажа, а блестящая лестница поднималась сбоку к кабине, установленной на машине на высоте четырех этажей. Эта машина, приводимая в действие термоядерным двигателем, была такой большой, что могла обработать целый акр поля менее чем за десять минут и при такой скорости хранить зерно часами.

Сначала они думали только о том, чтобы забраться в кабину. Оррен до сих пор помнил ощущение силы, охватившее его, когда они взобрались на борт машины размером со здание.

Но когда они оказались внутри и Век подумал, что им следует просто запустить ее, Оррен испугался. Не из-за того, что их поймают, а из-за мощи машины, внутри которой они находились. Век полагал, что если просто запустит ее, то это никому не повредит.

Оррен не был в этом так уверен, но, как обычно, согласился. Следовать за Веком было тем, к чему он очень, очень привык.

Когда невероятно мощная машина завелась и с грохотом покатила по полю, он почувствовал одновременно и восторг, и страх. Он не мог насытиться ощущением контроля, которое переполняло его. И когда Век позволил ему управлять монстром, он решил, что когда-нибудь будет командовать Боло.

Но в глубине души, когда они припарковали машину и спустились вниз, он также понимал, что не готов управлять такой мощью, как даже простой комбайн. Он не был готов к ответственности. Для столь юного возраста это была очень ясная мысль, но она не покидала его на протяжении всех лет. Вместе с большой властью приходит и большая ответственность.

Лежа на своей койке, ожидая и думая о прибывающем Боло, он надеялся, что теперь готов к такой ответственности.

К счастью, в этом случае ему помогут. Тот комбайн был всего лишь машиной, которой управляли два мальчика.

Ответственность за то, чтобы не навредить чему-то или кому-то, не наехать на соседский дом, лежала исключительно на нем и Веке. Но в Боло присутствовал другой разум. Другая мыслящая сущность, которая не даст ему облажаться. Держать в узде устрашающую мощь и быть уверенным, что она направлена на врага, где ей и место.

Эта мысль немного успокоила его.

Оррен закрыл глаза и мысленно перенесся в то особенное лето к комбайну. В этот момент он, должно быть, задремал, потому что следующее, что он помнил, был стук в его дверь.

— Лейтенант, — произнес голос. — Боло прибыл.

Командный отсек Кэла был для генерала Киля домом, едва ли не дольше, чем любой другой дом или квартира, в которых он когда-либо жил. Он был маленьким, но достаточно просторным, чтобы он мог растянуться на диване. Помимо дивана, здесь также было командирское кресло с ремнями безопасности и пульт управления с несколькими экранами, чтобы он мог видеть все, что происходит за пределами Боло.

С тех пор, как он получил Кэла, он провел в этой комнате больше времени, чем в любом другом месте. Словно он принадлежал Кэлу.

В данный момент Кэл был на патрулировании, совершая то, что генерал Киль называл "прогулкой пьяницы". Боло шел случайным, постоянно меняющимся курсом, чтобы предотвратить кездайскую орбитальную бомбардировку "спирфоллами". До сих пор ночь была спокойной, но Кэл был уверен, что это скоро изменится.

И изменится кардинально.

Киль откинулся на спинку своего командирского кресла и заложил руки за голову, наблюдая за безмолвными джунглями, проплывающими за бортом Боло.

— Знаешь, у нас теперь нечасто выпадает такое спокойное время.

— Это необычно, — согласился Кэл. — Но я опасаюсь, что на передовом командном пункте тебе будет безопаснее.

Кэл рассмеялся.

— Если кездаи нападут, на этой планете не будет более безопасного места, чем здесь.

— Статистически это не так, — сказал Кэл. — Все Боло — мишени кездаев.

Кэл снова рассмеялся.

— Хорошо, я скажу тебе так. Позволь мне перефразировать мой ответ. Здесь я чувствую себя в большей безопасности. Кроме того, для меня нет лучшего места, чтобы наблюдать за предстоящим сражением и руководить войсками.

— Принято, — просто ответил Кэл.

— Ты думаешь, я мешаю? — спросил Киль у Боло. — Боишься, что я буду подвергать сомнению некоторые твои решения?

— У меня нет таких опасений, — сказал Кэл. — Я всего лишь беспокоился о вашей безопасности, это мой долг. Если хотите знать, мне действительно нравится, что вы занимаете командирское кресло.

— Спасибо, — сказал Киль, расслабляясь еще больше, пока Кэл пробирался через джунгли. Снаружи местность выглядела неровной. Внутри, благодаря антигравитационной системе вокруг командного отсека, поездка была такой же гладкой, как по ровной дороге.

— А что ты думаешь о новых Марк XXXIV-ых? — спросил Киль.

— Я не полностью проинформирован об их точных технических характеристиках, — сказал Кэл. — Но, похоже, они вполне одаренные.

— А их огневая мощь? — спросил Киль. — Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Внушительная, — просто ответил Кэл.

Из данных, полученных от Века, Киль знал, какие характеристики были у "Хеллрейлов" XXXIV-ых, но он хотел знать, что известно Кэлу.

— Выскажи свое предположение о том, на что способны "Хеллрейлы" XXXIV-ых.

— По моим ограниченным представлениям, — сказал Кэл, — огневая мощь "Хеллрейлов" составляет 90 мегатонн в секунду, а скорость стрельбы — от одной до одной целой и двух десятых минуты на каждый рельс, в зависимости от тепловой связности плазмы, используемой охлаждающей смеси и эффективности системы охлаждения.

— Впечатляет, — сказал Киль. Он был удивлен, что, несмотря на то, что Кэл никогда не видел, как стреляют из "Хеллрейлов", он в точности попал в характеристики, которые майор Век показал ему ранее.

— На чем ты основывал свой ответ? — спросил Киль.

— На тепловизионном изображении оружия, а также на конфигурации и размерах внешнего корпуса, — сказал Кэл.

— Окей, я впечатлен, — сказал Киль. — Из моего краткого инструктажа об этом оружии я понял, что ты попал в точку.

— Хорошо, — сказал Кэл.

— Может быть, есть что-то, чего я не понял из краткого сообщения майора Века, с чем ты мог бы мне помочь.

— Я попытаюсь, — сказал Кэл. — Но, опять же, у меня нет точной информации из прямой загрузки брифинга.

— О, я понимаю это, — сказал Киль. — Просто расскажи мне о своих впечатлениях от новых Боло.

— Прямой нейронный интерфейс Марк XXXIV предоставляет им уникальную возможность тесно взаимодействовать со своими командирами в бою.

Киль фыркнул.

— Со времен XXXII-ых эта идея интерфейса столько раз попадала в немилость командования, что я не могу сосчитать количество изменений.

— Точно, — сказал Кэл.

— Нынешние преподаватели в академии, — продолжил Киль, — колеблятся, когда дело касается интерфейса, оставляя решения о его использовании на усмотрение отдельных командиров. Ты бы хотел, чтобы я использовал интерфейс, если бы он был доступен?

— Уже многое было сказано о сочетании возможностей Боло и человеческой свирепости, — сказал Кэл.

— Возможно, сочетание этих двух факторов создало бы непревзойденную боевую машину.

— Это был другой вопрос, — сказал Киль. — Ответь теперь на мой.

— Я должен признать, — сказал Кэл, — что сближение со своим командиром привлекает. Однако…

— Вот и вся горикая правда, — сказал Киль, смеясь.

— …В большинстве боевых операций я предпочитаю точность жестокости. Я бы приветствовал слияние разумов в определенное время и в определенных местах, но не всегда. И не везде.

— Потому что…? — спросил Киль.

— Как я уже сказал, я был бы рад возможности слияния с таким командиром, как вы, — сказал Кэл. — Но мои наблюдения за людьми привели меня к выводу, что такое объединение не может быть желательным для всех.

— Но это еще не все, не так ли? — спросил Киль. — Какова твоя личная причина, по которой ты не хочешь такого слияния?

— Я уже говорил об этом, — сказал Кэл. — Хотя люди обладают многими желательными и превосходными характеристиками, постоянный контроль качества не входит в их число.

— Прямо в точку, — рассмеялся Кэл. — Даже слишком, слишком в точку.

Майор Век сидел в своем командирском кресле внутри своего Боло, изучая экраны перед собой. Как и прежде, казалось, ничего не происходило. Его Боло, он же RVR, он же Ровер, выполнял стандартное патрулирование. В остальном на этом участке фронта вообще не было никакой активности. И что бы ни говорил Боло генерала Киля, Век сомневался, что ее будет много. Кездаи просто слишком боялись XXXIV-ых, чтобы атаковать.

Это означало, что командованию придется пошевелиться и приказать XXXIV-ым атаковать, а не ждать. Тогда они смогут покинуть эту планету, покрытую джунглями, и приступить к важным битвам против мельконианцев.

— Лейтенант Лайтон подвергается обстрелу со стороны небольшого контингента танков "Торо", — доложил Ровер.

В то же время на главном экране перед Веком на сетке карты появилось место атаки.

— Каков ваш статус, Лайтон? — спросил Век по защищенному каналу связи.

В ответ раздался отчетливый голос Лайтона.

— Мы подбили два "Торо". У нас небольшие повреждения лобовой брони.

Век увидел на своем экране, что к позиции Лайтона приближается еще одна группа инопланетных танков "Торо".

Но не было никаких признаков приближающегося флота или каких-либо других действий на остальной части фронта.

Так почему же кездаи бросили танки "Торо" на Боло? Не подкрепив их другими действиями. Для Века это вообще не имело смысла. Вообще очень мало смысла в этой глупой побочной захолустной войне.

— Время, чтобы добраться до позиции лейтенанта Лайтона? — просил Век Ровера.

— Десять минут и шесть секунд, — сказал Ровер.

— Слишком долго, — сказал Век. — Переведи нас в режим спринта с антигравитацией. Я хочу быть на месте менее чем через минуту.

— Для этого мне придется опустить экраны, — сказал Ровер.

— Я понимаю, как это работает, — сказал Век.

— Моя гиперэвристическая программа показывает высокую статистическую вероятность того, что мы столкнемся с массированным огнем противника, когда наши экраны будут выключены.

— Ты и твоя чертова статистика, — выругался Век. — Просто двигайся и выполняй мои приказы. Сейчас же!

Он был сыт по горло всей этой чепухой о том, как Боло предсказывают будущее. Эти Боло были оружием и ничем более. Они либо выполняли его приказы, либо нет.

Ровер ничего не сказал в ответ. Панель перед Веком показала, что их экраны отключены. Мгновение спустя Боло оторвался от земли и рванул. Век не чувствовал скорости внутри командного центра, но он мог определенно оценить ее, глядя как мимо них проносятся джунгли.

Несколько небольших снарядов ударились о бортовую броню, но за тридцать семь секунд, которые понадобились Роверу, чтобы занять позицию лицом к танкам "Торо", они не получили повреждений.

Панель показала, что их экраны снова включены.

Некоторые из "Торо" развернулись, чтобы атаковать Века. Когда они это сделали, они открылись Лайтону, и он прихлопнул их, как мух на липучке.

Взрыв танков Кездаев заполнили экраны пылью и дымом, а Ровер быстро уничтожил оставшиеся "Торо".

— Отличная работа, Лайтон, — сказал Век, когда на экране появилось молодое лицо Лайтона.

Веку было приятно наконец-то принять участие в битве. Он чувствовал, как кровь стучит у него в ушах, а дыхание участилось.

— Спасибо, майор, — сказал Лайтон, нахмурившись, изучая экран сбоку от камеры связи. — Но вам не показалось, что это было слишком просто?

— Это было легко, — ответил Век. — Ничто не может противостоять нам.

— Если бы они продолжили наступление, — сказал Лайтон, нахмурившись, — вместо того, чтобы развернуться и подставить себя под удар, мы могли бы получить некоторый урон. И у них вообще не было орбитальной поддержки.

— Вероятно, так и было задумано, — сказал Век.

— Как это? — спросил Лайтон.

— Более чем вероятно, что они до смерти боятся наших XXXIV-ых. Это небольшое нападение, вероятно, было не более чем попыткой собрать о них информацию.

— В этом есть смысл, — сказал Лайтон.

— Я предполагаю, что они собираются отступать, и просто хотели собрать себе как можно больше информации.

— Если они будут умными, то полностью покинут планету, — сказал Лайтон.

Век рассмеялся.

— Ты правильно понял. Но кто сказал, что они умные?

Лейтенант Оррен стоял в люке грузового отсека транспортника "Кэннон Бич", разглядывая удивительно прекрасные линии и формы своего нового Боло. Огромная машина полностью заполняла похожий на пещеру трюм, и он знал каждый ее дюйм, каждую деталь, каждую спецификацию. И все же он стоял, словно увидел его в первый раз, и смотрел на него так, словно снова стал ребенком, смотрел точно так же, как тогда, на комбайн, много лет назад. Он восхищался обшивкой Боло, его массивными гусеницами и "Хеллрейлами" по бокам.

Вся машина казалась ему произведением искусства.

Наконец, он шагнул в грузовой отсек и остановился.

— Боло ZGY, я лейтенант Дэвид Оррен. Я здесь, чтобы официально принять командование.

Оррен знал, что Боло проводит его диагностическую проверку, чтобы на сто процентов убедиться, что он тот, за кого себя выдает, с помощью целого ряда тестов. Если бы эти слова произнес самозванец, Боло убил бы его.

Со щелчком открылся люк для персонала в боковой части Боло.

— Добро пожаловать, лейтенант Дэвид Оррен, — сказал Боло.

Сохраняя официальность, Оррен сказал: — Спасибо.

Он быстро шагнул вперед и забрался через люк для персонала в командный отсек. Тот был оформлен так же, как и Боло, в котором он тренировался. У одной стены стоял диван, у другой — массивный командный центр с экранами и панелями, которые образовывали U-образную форму вокруг единственного мягкого кресла с высокой спинкой. Его командирское кресло.

Он благоговейно опустился в кресло и глубоко вздохнул, хотя и не заметил, что задерживал дыхание. Он был дома.

— Ну что, Боло ZGY, какое имя тебе больше нравится?

— У меня нет предпочтений, лейтенант Оррен, — сказал Боло, его голос был спокойным, ровным и каким-то успокаивающим.

— Тогда, как насчет того, чтобы я называл тебя Зигги? — спросил Оррен. — А ты можешь называть меня Оррен.

— Это было бы идеально, Оррен, — сказал Зигги.

Оррен позволил себе медленно осмотреть командный пункт, отмечая каждую деталь. Затем он повернулся обратно к главному пульту. Экраны были черными, все индикаторы оружия отображали отключенное состояние, как и должно было быть в грузовом отсеке космического корабля.

— Ну что, Зигги, — спросил Оррен, — ты чувствуешь, что готов к бою?

— Несмотря на то, что я не участвовал в полевых испытаниях, — сказал Зигги, — я уверен в своей способности работать в соответствии с ожиданиями.

— Хорошо, — сказал Оррен.

— Ни у одного Марк XXXIV никогда не выявлялось серьезных сбоев или дефектов во время полевых испытаний, — сказал Зигги. — Я очень сомневаюсь, что я был бы первым. Хотя это и разумная мера предосторожности, испытания в основном являются формальностью, возможностью для Боло и коммандера познакомиться друг с другом.

— Что ж, — сказал Оррен, — тогда нам просто придется ускорить знакомство прямо здесь. Я потрачу столько времени, сколько смогу, до нашего прибытия на Делас, и я буду надевать командную гарнитуру всякий раз, когда буду находиться в другой части корабля. Как тебе это?

— Этого должно быть вполне достаточно, — сказал Зигги.

— Ты разочарован, что мы отправляемся на Делас, а не на Мельконианский фронт? — спросил Оррен.

— Для меня большая честь служить, — сказал Зигги. — Я буду стараться изо всех сил, независимо от того, куда меня пошлют.

— Стандартный ответ, — рассмеялся Оррен. — Но что ты на самом деле думаешь по этому поводу?

— Я уверен, — сказал Зигги, — что в конечном итоге мы увидим сражения на обоих театрах военных действий.

— При условии, что мы переживем Делас, — сказал Оррен.

— Я всегда предполагаю, что выживу, — сказал Зигги. — В конце концов, я не в состоянии разработать план действий на случай собственной гибели.

— Верно, — сказал Оррен, снова рассмеявшись. — Я полагаю, что смерть мешает осуществлению таких планов.

— Я знаю, что у Боло не может быть более высокой цели, чем закончить свое существование, сражаясь за дело человечества, — сказал Зигги. — Но это определенно не то, что я планирую.

— Приятно слышать, — сказал Оррен. — Но ты же не возражаешь, если я немного побеспокоюсь о своей смерти, правда?

— Ты волен беспокоиться о том, о чем тебе хотелось бы беспокоиться, — сказал Зигги. — Ты боишься смерти?

Оррен покачал головой.

— Нет, я не боюсь смерти. Я больше боюсь умереть глупо.

— Я не уверен, что полностью понимаю значение выражения "умереть глупо"?

— Если мне придется умереть, — сказал Оррен, — я хочу, чтобы это что-то значило. Вот и все.

— Извини, Оррен, — сказал Зигги, — мои внешние сенсоры находятся в режиме ожидания, но есть признаки того, что в грузовой отсек проник посторонний.

— Включи питание, — сказал Оррен. — Сообщи мне местоположение и укажи, кто это.

Оррен наблюдал, как экраны перед ним оживали, показывая различные виды грузового отсека вокруг них. Его беспокоили мельконианские шпионы. Они были бы рады получить информацию о "Хеллрейлах" установленных на Зигги. И поскольку они с Зигги были здесь одни, отделенные от остальных XXXIV-ых, Зигги был бы самым логичным местом для поиска такой информации.

— Конечно, хотелось бы, чтобы мы могли включить и противопехотные батареи, — сказал Оррен.

— Мы в космическом корабле, летящем на большой скорости, — сказал Зигги. — Использование любого из моих видов оружия запрещено протоколом и, скорее всего, даже самое слабое с гарантией пробьет корпус и даже уничтожит корабль.

— Я знаю это, — сказал Оррен. — Просто хотелось. Когда я поднялся на борт у меня изъяли даже обоймы к личному оружию.

На экране нарушитель виделся в виде тени у дальнего края грузового отсека.

Оррен оглядел командный отсек, затем открыл несколько шкафчиков для оборудования.

— Сто девяносто мегатонн огневой мощи, а мне по-настоящему нужен только штык.

Наконец он нашел ручку аварийного ручного механизма открывания люка. Она была подходящего размера, чтобы в его руке получилась подходящая дубинка.

— Открывай люк тихо, — сказал Оррен, надевая командную гарнитуру.

Оррен, стараясь двигаться как можно тише, вышел и спустился на палубу, держась поближе к гусеницам Боло, направился ко входу в грузовой отсек. Освещение над головой было приглушено для экономии энергии, и все было сосредоточено на Боло. При этом осталось много глубоких темных теней вдоль стен.

— Пройди десять шагов вперед, а затем направо, — сказал Зигги в гарнитуре.

Оррен сделал, как сказал ему Зигги, позволив Боло с его многочисленными датчиками стать его глазами и ушами.

— Нарушитель — человек в гражданской одежде, — сказал Зигги. — Пройди вдоль стены грузового отсека еще двадцать шагов.

И снова, не говоря ни слова, Оррен сделал, как ему было сказано, бесшумно двигаясь в темноте.

Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы добраться до того места, куда указал Зигги. Но он никого не увидел.

— Где он? — прошептал Оррен в гарнитуру.

— У тебя за спиной, — сказал Зигги.

Оррен повернулся и столкнулся лицом к лицу с дородным пожилым мужчиной, выступившим из тени прямо на него.

На мгновение Оррену показалось, что у него остановится сердце. Но он отреагировал так, как его учили, сильно и быстро ударив рукояткой.

— Ого, вот как, — сказал незваный гость, быстро уходя с пути удара.

Незваный гость схватил Оррена за руку еще до того, как тот успел замахнуться. Затем быстрым движением он развернул Оррена, заставив того отпустить рукоятку. Она с грохотом покатилась по палубе, и звук эхом разнесся по грузовому отсеку.

Следующее, что осознал Оррен, что нарушитель держит его легким удушающим захватом.

— Поосторожнее с этим, — спокойно сказал незваный гость на ухо Оррену. — Разве старый солдат не может взглянуть на ваш новенький блестящий Боло?

Я обнаружил колебания грунта на расстоянии шестисот двадцати метров. Инфракрасное сканирование обнаруживает отряд из восемнадцати пехотинцев-кездаев, пытающихся проникнуть за линию фронта. Сейчас они не двигаются. Они, несомненно, услышали мое приближение и надеются избежать обнаружения. Я слегка замедляюсь и отворачиваюсь от них, чтобы внушить им чувство безопасности.

Мы патрулируем шестнадцать часов, тридцать две минуты и пятнадцать целых девять десятых секунды, и мои внутренние датчики показывают, что майор Век спит на своем командирском кресле. Я не вижу необходимости будить его.

Я заряжаю кассетную бомбу в свой миномет номер три и открываю огонь. Благодаря моей схеме шумоподавления выстрел едва слышен в командном отсеке.

Я наблюдаю на своих сенсорах, как снаряд описывает дугу, раскрывает свой контейнер-парашют и начинает сбрасывать рой независимых бомб, порхающих, как семена клена, каждая из которых управляется своей собственной системой теплового самонаведения. Восемнадцать взрывов происходят с интервалом в четыре целых семь десятых секунды. Я наблюдаю, как исчезают инфракрасные сигналы.

Цель уничтожена.

Столкновение заняло 37,9241 секунды. Майор Век слегка пошевелился на кушетке, но не проснулся.

На данный момент майор Век провел 82,469 % своего времени с момента десанта на планету в моем командном отсеке. Хотя у меня нет непосредственного опыта, с которым можно было бы сравнить, я считаю, что это необычное поведение, за исключением случаев когда такое происходит в условиях полного боя. Несмотря на то, что текущий уровень угрозы высок, а кездаи по-прежнему регулярно совершают нападения вдоль центрального фронта, в настоящее время мы не находимся в полноценных боевых условиях. Логика подсказывает, что командир хотел бы, чтобы он и его личный состав были в подготовленном, но отдохнувшем состоянии в случае обострения боевых действий.

Потребность в отдыхе — это не то, с чем я непосредственно знаком. Когда Боло не нужен, он переводится в режим ожидания для экономии энергии, но это вопрос практичности, а не необходимости. Но моя программа включает подробную информацию о физиологии человека. Мой командный отсек может бесконечно обеспечивать минимальные потребности человека в жилье, пище, воде, пригодном для дыхания воздухе и удалении отходов, но моя программа заставляет меня думать, что эти потребности действительно минимальны. Человеческая машина нуждается в отдыхе, физических упражнениях, общении и множестве физиологических потребностей, которые я затрудняюсь полностью понять. В чем я действительно уверен, так это в том, что мой командир выбрал такой курс действий, который приведет его и его команду далеко не к оптимальной боевой готовности.

Хотя в настоящее время большая часть моего внимания занята механикой патрулирования, а также постоянным обновлением сценариев угроз и формулированием возможных ответных мер, я использую свободные циклы процессоров для определения причины такого поведения. Хотя курс действий майора Века может показаться противоречащим логике, наиболее вероятно, что у него есть причины, неизвестные мне, или которые находятся за пределами понимания Боло.

Но я должен быть в курсе.

Существуют протоколы для отказа от приказа в экстремальных ситуациях, или в менее серьезных — для оповещения вышестоящего командира о потенциальной проблеме. Хотя эти протоколы кажутся совершенно ясными, когда я изучаю их в моей энергонезависимой памяти, они становятся пугающе сложными, когда применяются к реальным ситуациям.

Кроме того, я должен рассмотреть еще одну вероятность, что причина поведения моего командира кроется не в нем, а в каком-то недостатке моей собственной работы. Майор Век неоднократно подвергал сомнению мои гиперэвристические способности и мои оценки боевых действий, в последний раз наиболее существенно, когда мы пришли на помощь лейтенанту Лайтону. Хотя я провел полную диагностику всех своих систем и не обнаружил никаких сбоев, я обеспокоен.

Теоретически, любой Марк XXXIV должен быть идентичен любому другому, когда он покидает сборочный цех. Но с этого момента гештальт личности каждого Боло формируется под влиянием получаемого опыта и его взаимодействия со своими командирами. Возможно ли, что я за короткое время своего существования как-то эволюционировал неблагоприятным образом?

Эта последняя вероятность кажется немыслимой, учитывая мою короткую оперативную жизнь и тот факт, что мой опыт обязан быть во многом таким же, как у моих товарищей Марк XXXIV-ых по 1198-му полку. Считает ли майор Век их всех несовершенными? Тем не менее, я попытался напрямую задать этот вопрос майору Веку, и он отрицает, что в моей работе есть какие-либо очевидные недостатки.

Логика водит меня по кругу. Неразумно полагать, что я плохо выполняю свои обязанности, и все же у меня нет достаточных оснований подвергать сомнению суждения моего командира. Какое-то смутное, возможно, гиперэвристическое впечатление заставляет меня поверить, что ответы, которые я ищу, скрыты где-то в инциденте, когда мы спасли лейтенанта Лайтона. По логике, кездаи должны были атаковать Боло лейтенанта Лайтона. По логике, на меня должны были напасть, когда я опустил щиты, чтобы добраться до поля боя. Ничего из этого не произошло. Судя по всему, мой командир оценил ситуацию правильно, вопреки всякой логике.

Я должен анализировать это событие, пока факты не будут сопоставлены.

Незваный гость оттолкнул Оррена, развернув его на ходу. Оррен стоял, тяжело дыша, его сердце бешено колотилось в груди, он разглядел старика.

— Теперь этому приему учат в академии, молотобоец? — спросил нарушитель, улыбаясь и намекая на его "дубинку". Не смеясь над Орреном, а просто улыбаясь.

По тому, как старик стоял, и по звуку его голоса Оррену было ясно, что он всего лишь защищался от нападения Оррена. И не было никаких сомнений в том, что, если Оррен нападет снова, в следующий раз незваный гость будет не таким милым.

— Я мастер-сержант Блонк, — представился он. — Полагаю, вы лейтенант Дэвид Оррен, назначенный на эту чудовищную боевую машину.

Блонк указал на Зигги.

Оррен кивнул, ошеломленный тем, что незнакомец знает его имя и назначение.

— Вы, кажется, не в форме, сержант.

— Ага, — сказал Блонк. — Так и есть. Только что вышел из отпуска по болезни и пытаюсь вернуться на фронт. — Блонк задрал штанину и показал Оррену место, где были восстановлены его голень и колено.

Кожа была все еще розовой, а шрамы чистыми.

— Я заработал это, когда на мой склад техобслуживания напали двое коммандос кездаи, — сказал Блонк, качая головой при воспоминании. — Я и моя команда сражались с ними врукопашную. Подлые ублюдки порезали троих моих мальчиков и девочек и изжевали мне ногу одной из тех винтовок-измельчителей, прежде чем мы их прикончили.

— А как ты попал сюда, в грузовой отсек? — спросил Оррен, все еще не до конца доверяя старику.

Блонк только рассмеялся.

— Сынок, это космический корабль, полный воздуховодов, туннелей и межкорпусных пространств. Ты можешь попасть куда угодно, если знаешь, что к чему. И поверь мне, я знаю, что к чему. Я был в космосе раньше, чем ты бегал в подгузниках.

— Это ответ на вопрос "как", — сказал Оррен. — Но почему ты здесь?

— В основном, от скуки, — сказал Блонк. — Решил взглянуть на нового Боло, который, как я слышал, только что погрузили, и просто спустился.

— Без разрешения? — спросил Оррен.

Блонк пожал плечами.

— Да ничего особенного.

— Сержант, в 1198-м полку есть собственные ремонтные бригады, обученные работе с Марк XXXIV, — сказал Оррен. — Этот Боло засекречен.

Блонк рассмеялся, и его низкий смех эхом разнесся по огромному грузовому отсеку вокруг Зигги.

— Секретность позволяет конторским жокеям чувствовать себя в безопасности, но я готов поспорить на что угодно, сынок, что мельконианцы уже знают все о Марк XXXIV.

Блонк снова рассмеялся, а затем продолжил.

— И я уверен, что прямо сейчас кездаи узнают больше, чем им хотелось бы знать.

Разозлившись, Оррен решил попробовать другой подход.

— Сержант, я для вас старший офицер. Я приказываю вам отдать честь и немедленно покинуть этот грузовой отсек.

Блонк только ухмыльнулся.

— Я собираюсь оказать тебе услугу, молотобоец. Я собираюсь научить тебя тому, чему не научат в академии, а именно тому, как все происходит здесь, в реальной вселенной.

Оррен просто уставился на старого сержанта, ошеломленный таким неподчинением.

— Урок первый, — сказал Блонк, — я не стану целовать твою сладкую задницу только потому, что ты не спал на уроке достаточно долго, чтобы получить это свое страшилище. Ты можешь надрать мне задницу и вернуться обратно в детский сад, если хочешь, но если хочешь, чтобы я отдал тебе честь, ты заслужишь мое уважение.

Сила голоса сержанта заставила Оррена кивнуть.

— Тогда урок номер два, — сказал Блонк.

— И что же это будет? — спросил Оррен, почти боясь ответа.

— Урок номер два, — сказал Блонк, — прост. Угости мастер-сержанта пивом, и он расскажет тебе, в чем заключается урок номер два.

Генерал Киль стоял в открытой двери антигравитационного командного транспорта, наблюдая, как Кэл со скоростью пятьдесят километров в час пробирается сквозь джунгли внизу. Теплый ветер хлестал его, пытаясь выкинуть из машины, но в тот момент Киль был готов к этому. Впереди Кэл приближался к довольно ровному участку земли. Это будет лучшее время пересесть на него.

Киль только что побывал на встрече с губернатором планеты, и теперь ему нужно было вернуться к Кэлу, на передовую.

По его мнению, это был лучший способ добраться туда быстро.

Он оглянулся на одного из членов экипажа, стоявшего позади него.

— Готовы? — громко спросил он, перекрывая шум ветра.

Член экипажа показал ему поднятый вверх большой палец, Киль повернулся и шагнул в воздух, держа руки по швам, а ноги вместе, как будто он прыгал в глубокий бассейн с водой.

Управляемый радаром трос, который был прикреплен к ремню безопасности на его груди, свободно разматывался позади него, пока он падал на корпус Боло. В двадцати метрах над Кэлом управляемый радаром тормоз замедлил его быстро и идеально, ровно настолько, чтобы Кэл смог приземлиться, согнув колени, как парашютист, на вершину Кэла.

Трос автоматически отцепился, как только его ноги коснулись корпуса.

Идеально.

Рядом с ним открылся люк, и он быстро забрался внутрь, позволив Кэлу захлопнуть его за собой.

Спустившись на несколько ступенек, он, тяжело дыша, плюхнулся на кушетку Боло.

— Чувак, это было круто, — сказал он.

— У людей очень странное представление о развлечениях, — сказал Кэл, и в его голосе отчетливо звучало неодобрение. — Я мог бы отступить в безопасную зону, чтобы вы могли подняться на борт более обычным способом.

Киль встал и направился к своему командирскому креслу.

— На этой планете всего тридцать шесть Боло, и открытые боевые действия могут начаться в любой момент. Будет быстрее, если планетарный губернатор поднимет свою жирную задницу и вернет нас в наступление.

— Но на данный момент боевых действий нет, — сказал Кэл.

— Это к делу не относится, — сказал Киль, опускаясь в свое командирское кресло. — Я не могу допустить, чтобы хоть один Боло покинул театр боевых действий только для того, чтобы подрулить к старому генералу. Даже если этот генерал — я.

Он чувствовал, как колотится его сердце, а дыхание все еще не пришло в норму. Он вытер пот со лба и рассмеялся.

— Наверное, я не такой уж старый, если все еще могу выполнять скоростное десантирование.

— Вы в своем возрасте, — сказал Кэл.

— Полагаю, — сказал Киль. — Но действия вроде этого скоростного падения помогают мне оставаться молодым.

— Не понимаю, как, — сказал Кэл. — Я не заметил никаких признаков того, что время вокруг вас поворачивает вспять.

— У Боло сарказм неуместен.

— Я служу людям уже более ста лет, — сказал Кэл, — и ничто не смогло привести меня к пониманию того, почему люди получают удовольствие от ненужного риска.

— Со временем, — сказал Киль, — человек привыкает к опасности и к тем острым ощущениям, которые она вызывает. Для Боло все по-другому. Опасность, сражение — это всего лишь функции, для выполнения которых был создан Боло, точно так же, как он был создан для охраны, обслуживания и защиты людей.

— Но Боло по своей воле не добавляет опасности в ситуацию.

— Верно, — согласился Киль, вытирая рукавом рубашки пот со лба. — Но людям быстро становится скучно. Боло может нести караульную службу до тех пор, пока у него днище насквозь не проржавеет, и пока он чувствует, что выполняет полезную работу, он будет удовлетворен.

— Точное утверждение, — сказал Кэл.

— А мы вообще не умеем стоять и ждать, — сказал Киль, — и, честно говоря, я устал ждать уже сейчас. Кездаи что-то затевают в своем тылу, и пока наши войска тупо сидят и ждут, мы даем врагу преимущество.

— Я согласен, — сказал Кэл, — Но губернатор планеты обоснованно обеспокоен положением гражданских лиц, оказавшихся в ловушке на южном континенте.

— И у него есть на то веские причины, — сказал Киль. — Если бы губернатор начал эвакуацию вовремя, эти люди, по крайней мере, были бы в безопасности в лагере беженцев где-нибудь на севере.

Киль встал и принялся расхаживать позади своего командирского кресла.

— Нельзя допустить вторжение на планету и ждать, что дела будут идти как обычно. Это война, черт возьми, и, прежде чем все закончится, она станет чуть более чем "неудобной".

— Тогда, я полагаю, ваша встреча с губернатором прошла не очень хорошо, — сказал Кэл.

— Честно говоря, я не знаю, — сказал Киль. — В этой войне больше проблем за линией фронта, чем перед ней. У нас тут есть и планетарный губернатор, который хочет поиграть в генерала-любителя, но боится пошевелиться, и планетарное ополчение, слабо организованное и склонное к спорам, и зеленый командир полка, который думает, что эта война — всего лишь тренировка.

— И, как я понимаю, — сказал Кэл, — ваш запрос о поддержке флотом снова отклонен.

Киль опустился в свое командирское кресло и наблюдал на экранах, как Кэл быстро преодолевает расстояние, постоянно двигаясь, постоянно поворачивая, не давая врагу возможности прицелиться.

— Я боюсь, что когда момент придет, а он обязательно придет, нам придется справляться самим. Я только надеюсь, что все мы не будем спотыкаться друг о друга, когда все начнется.

Время на борту "Кэннон Бич", казалось, тянулось для Оррена все дольше и дольше с каждым часом, с каждым днем. Они соединились с несколькими другими кораблями, направлявшимися на Делас, и были уже на подходе, но Оррену казалось, что они никогда туда не доберутся. Он был как ребенок в долгой поездке, который постоянно хочет спрашивать родителей "уже приехали?". В роли родителей выступал капитан, но каким-то образом во время каждого обеда с капитаном Оррену удавалось сдерживать себя. Но с трудом.

Во время ожидания он продолжал носить командирскую гарнитуру, разговаривая и работая с Зигги, так что они уже были хорошо знакомы друг с другом. И бóльшую часть дня он проводил в командном отсеке Зигги.

После первого дня Зигги почувствовал себя почти другом. А на второй день Оррен был убежден, что Боло станет его лучшим другом. Они легко и просто поладили на самых разных уровнях.

Кроме того, у Оррена появился еще один друг. Мастер-сержант Блонк. Этот человек был груб, циничен, и временами сквернословил. Но Оррен мог сказать, что под этой внешностью скрывалось огромное золотое сердце и человек, который действительно заботился о других.

Оррен угостил сержанта обещанной выпивкой после их стычки около Зигги. Затем эта первая выпивка превратилась еще в несколько. Каждый день они встречались в маленькой комнате отдыха на корабле, сидели, пили и разговаривали. Чаще всего Оррен заставлял Блонка рассказывать ему истории о войне, о том, какой она была, как выражался Блонк, в "реальном мире".

До прибытия на Делас оставался всего один день, и Оррен решился задать старому сержанту еще один вопрос о его прошлом.

— Ты когда-нибудь получал какие-нибудь медали?

Маленькая комната отдыха вокруг них была пуста. Блонк растянулся на диване, положив ноги на маленький кофейный столик, стакан с напитком покоился на его плоском животе.

Оррен сидел напротив него, тоже положив ноги на маленький столик, а его напиток охлаждал голову. Его командирская гарнитура была сдвинута назад и висела на шее.

— Знаешь, — сказал Блонк, словно игнорируя вопрос Оррена, — в чем настоящая разница между Боло и человеком?

— Ну, я могу придумать несколько миллионов настоящих различий, — сказал Оррен, — но почему бы тебе не сказать мне, в чем разница.

— Боло запрограммированы на героизм, а люди — нет.

— Я согласен с этим, — сказал Оррен. — Это их работа.

— Точно, — сказал Блонк, указывая пальцем на Оррена. — Но для людей существует только два типа героев: мертвые и те, кто получил медаль за спасение собственной задницы. И я не считаю второй тип настоящими героями.

— Ну, ты же не умер, — сказал Оррен, — так ты спасал свою задницу в какой-то момент в прошлом?

Блонк рассмеялся.

— Больше раз, чем даже могу вспомнить. У меня много шрамов, много историй и целая коробка медалей и ленточек к ним.

— Итак, по мнению других людей, ты герой, — сказал Оррен, — Прямо как Боло. Запрограммирован.

— Даже близко нет, — сказал Блонк. — Совершенно не так. Борьба за свою жизнь не делает тебя героем, сынок. Она просто делает тебя умнее, вот и все.

— Так что же делает тебя героем? — спросил Оррен. — Попытка защитить своих приятелей?

— Нет, — сказал Блонк, потягивая свой напиток.

— А как насчет того, чтобы делать что тебе говорят? — спросил Оррен. — Выполнять приказы? Разве это не делает тебя героем?

— Сынок, все это я уже делал, — сказал Блонк, — и я говорю тебе, что я не герой. Послушай моего совета и просто оставайся в живых. Вокруг полно мертвых героев.

Оррен рассмеялся.

— Я планирую оставаться в живых так долго, как только смогу. Помогать выиграть эту войну.

Старый сержант фыркнул и сделал большой глоток из своего бокала.

— Ты просто иди туда и делай все, что в твоих силах. Если слишком много думать об общей картине, можно сойти с ума. И вообще это работа генерала. Будешь беспокоиться об этом, когда получишь достаточно звездочек, если вообще получишь, и ни минутой раньше.

— А до тех пор мне беспокоится только о том, чтобы остаться в живых. Верно?

Сержант поднял свой бокал в знак тоста и улыбнулся Оррену.

— Ты быстро учишься, малыш. Теперь просто не забывай это.

— Ты сделал что? — орал майор Век в командный центр своего Боло. Он кричал на Ровера и знал это. Но в тот момент ему было все равно. На эту чертову машину нужно было накричать.

— Как я уже говорил, — сказал Ровер, — в четырнадцать часов двадцать три минуты шесть целых две десятых секунды я обнаружил аномальную вибрацию грунта, не характерную для местных форм жизни. Затем я…

— Стоп! — крикнул Век, прерывая Боло. — Я скажу тебе, что ты сделал. Ты вступил в бой с врагом и позволил своему командиру проспать это!

— Это была обычная стычка, — сказал Ровер.

— Обычных столкновений с врагом не бывает! — сказал Век. — Как что-то может быть обычным, когда дело доходит до боя?

— Небольшой отряд кездайской пехоты не представлял никакой угрозы для наших систем или Боло в любом состоянии. Он был легко ликвидирован. Ситуация не давала оснований для вашего пробуждения, коммандер.

— Я определяю уровень угрозы ситуации, — крикнул Век. — Не ты.

Боло ничего не сказал, поэтому Век продолжал бушевать.

— С этого момента ты не должен даже открывать орудийный люк, не предупредив меня об этом. Это ясно тебе?

— Да.

Боло больше ничего не сказал, поэтому Век тоже ничего не говорил. Он просто сидел в своем командирском кресле внутри Ровера и смотрел на экраны.

Оррен и Блонк забрались на борт Зигги, откуда им был хорошо виден один из портов грузового отсека, когда конвой вышел в обычное пространство внутри системы Делас. Оррен мог видеть другие корабли конвоя вокруг и впереди себя. Последние несколько минут они сидели и разговаривали, причем Зигги время от времени вставлял пару фраз из внешних динамиков.

— Ну, вот и все, — сказал Блонк, глядя в иллюминатор на черноту космоса.

— Что? — спросил Оррен.

— Если возникнут проблемы, — сказал Блонк, — мы получим их на подлете.

— Потому что у нас нет поддержки флота? — спросил Оррен.

— Точно, — сказал Блонк. — Мы здесь легкая добыча.

— Я понимаю ситуацию так, что кездаи не заинтересованы в блокаде планеты, — сказал Зигги. — И не нападали на гражданские суда.

— Приятно слышать, — сказал Блонк Зигги. — До тех пор, пока они не узнают, что на борту этого грузового корабля ты.

— Будем надеяться, что они этого не узнают, — сказал Оррен. — Кроме того, как только мы приблизимся к орбите планеты, нас защитят Марк XXXIV-ые.

— Ммм, Оррен, — сказал Зигги. — Не думаю, что тебе стоило это говорить.

Блонк так сильно смеялся, что чуть не свалился с Зигги.

Оррен понятия не имел, о чем говорит Зигги и почему Блонк так сильно смеялся.

— Зигги, что я такого сказал?

— Я бы предпочел не повторять этого, Оррен, — сказал Зигги.

Наконец Блонк перестал смеяться настолько, что смог объяснить.

— Ты просто проговорился о радиусе действия и возможностях своих "Хеллрейлов". Ты ведь знаешь старую поговорку о том, что болтливый язык топит корабли, не так ли?

Оррен почувствовал, что краснеет, а Блонк снова расхохотался.

— Зигги, просто сделай вид, что не слышал, как я это сказал, — сказал Оррен. — Хорошо?

— Как пожелаешь, — сказал Зигги.

— А что насчет тебя? — спросил Оррен, поворачиваясь к смеющемуся старому сержанту.

— Я не расскажу мамочке, малыш, — сказал Блонк. — Если, конечно, они не будут пытать меня. Тогда нет никаких гарантий.

— Отлично, просто отлично, — сказал Оррен.

Блонк похлопал его по спине.

— Что ты скажешь, если мы пойдем собирать наши шмотки? У нас есть несколько часов до выхода на орбиту. К тому времени мы можем вернуться сюда.

— Что будет потом? — просил Оррен.

Блонк похлопал Оррена по спине.

— Вот тогда-то все и станет по-настоящему интересным.

— Ты уже проходил через такое раньше, да? — спросил Оррен.

Блонк кивнул, и смех исчез с его лица.

— Больше раз, чем даже могу вспомнить.

Я все чаще обнаруживаю, что мои процессоры увязают в рекурсивном мышлении. Я неоднократно пересматривал все мои действия с момента прибытия на Делас и не могу найти никаких серьезных изъянов в моей логике, суждениях или выполнении протокола команд. И все же парадокс, связанный с этими действиями и реакция майора Века на них требует от меня пересмотреть их еще раз.

Повторное изучение этого материала все больше снижает мою эффективность и причиняет мне беспокойство, но я должен получить ответы. Я начал осознавать эмоцию, которая не должна быть известна Боло: сомнение.

Последние десять целых семь десятых секунды я размышлял о прямом нейронном интерфейсе, которым я оснащен. Применение этого интерфейса в полевых условиях остается на усмотрение отдельных командиров, и майор Век никогда не пользовался моим. Интересно, может ли использование интерфейса прояснить мое понимание его действий и облегчить мою дилемму? Я не уверен, но идея определенно привлекательна.

Тем не менее, эта идея также вызывает у меня беспокойство. Некоторые из моих предупредительных процедур демонстрируют тревогу при анализе такой возможности, как будто общение с мыслями и эмоциями майора Века может каким-то образом навредить мне. В любом случае, это не мне решать. Интерфейс может быть запущен только командиром-человеком, и в таком случае я буду бессилен ему противостоять. Я должен верить в своего командира, в свой полк, а также в инженеров, дизайнеров и программистов, которые меня создали.

Мои внутренние сенсоры показывают, что майор Век изучает стратегический план южного континента, на котором в данный момент проводится симуляция боевых действий. Отмечу, что, хотя в каждом из них рассматривался свой сценарий, ни один из них не представлял наступление кездаев, которое я все чаще рассматриваю как наиболее вероятное.

Майор Век не спрашивал моего мнения по этому вопросу, и, учитывая его прошлые реакции на инициативу с моей стороны, я не высказывал его добровольно. Но местонахождением наших Боло манипулировали изощренными способами, возможно, чтобы сконцентрировать нас для атаки, а может, чтобы отвлечь нас от других мест с какой-то целью. Хотя я и не упомянул об этой теории майору Веку, я незаметно привел все свои пассивные сенсоры в состояние повышенной готовности. Перераспределение энергии минимально и не требует разрешения командования.

Автономный контур внимания, отслеживающий мои датчики дальнего действия, превышает заданное пороговое значение.

Я переключаю внимание на входы датчиков.

Возмущения в подпространственном потоке указывают на то, что в систему входит несколько крупных кораблей.

Я посылаю импульс вызова через свой главный передатчик. Существует задержка в 5,00213 секунды, прежде чем получаю закодированный ответ. Эти корабли являются зарегистрированными в Конкордате грузовыми судами и их легкими кораблями сопровождения и не представляют угрозы.

Я собираюсь вернуться к другим вопросам, но тут произошло второе подпространственное возмущение…

— Приближаются вражеские корабли, — сказал Ровер. — Их больше, чем можно отследить.

— Ты шутишь? — сказал Век.

— Я не шучу, — сказал Ровер.

Внезапно начался настоящий ад. На командном пульте Века высветилось изображение вражеских сил, которые, казалось, пришли в движение одновременно. Он мог видеть на своем экране множество кораблей, появляющихся в системе над планетой. Все остальные Боло его подразделения также увязли в атаках кездаев.

— Перехожу к маневру уклонения, — объявил Ровер Веку, когда экраны озарились изображением бомбардировки "спирфоллом". — Предлагаю инициировать последовательность запуска "Хеллрейлов".

— Выполняй, — крикнул Век.

На своих экранах Век мог видеть, что все его подразделения почти мгновенно заняли оборонительные позиции. Небо заполнилось кораблями кездаев, их было слишком много, чтобы одновременно стрелять и защищаться от них.

Первый выстрел "Хеллрейла" потряс Ровера, когда он направился к вражескому кораблю.

— Поступают сообщения о том, что местные силы несут тяжелые потери и отступают, — сказал Ровер.

Век увидел, что один из его Боло, SVA, Шива, под командованием лейтенанта Амада, движется рядом с отступающими силами.

— Прикрой их, Амад, — приказал ему Век.

— Делаю все, что в моих силах, сэр, — раздался в ответ сильный голос Амада.

Событий было больше, чем Век мог осознать за один раз. По ним наносили удары, и удары били тяжело. Все было в точности так, как предсказывал Боло генерала Киля. Только хуже. Намного, намного хуже. Кездаи бросили все, что у них было, в эту единственную атаку.

Вскоре, как раз когда Век думал, что больше ничего не может пойти не так, это произошло.

— Мы только что потеряли контакт с Шивой, — сказал Ровер.

— Установи связь снова.

— Я пытался, — сказал Ровер. — Даже по резервным каналам. Они могут быть повреждены. Серьезно повреждены.

— Понял, — сказал Век, когда еще один снаряд "Хеллрейла" устремился в небо к другому вражескому кораблю.

Век уставился на позицию Шивы на экране и быстро продвигающиеся вражеские войска. Этот Боло скоро окажется в тылу врага, если они быстро что-то не предпримут.

Проблема была в том, что они уже делали все возможное, чтобы просто оставаться в живых, не говоря уже о проведении спасательной операции.

— Какой беспорядок! — сказал генерал Киль, разглядывая большие электронные карты, которые заполняли стены передового командного пункта. На этих стенах были отмечены места дислокации по всей планете каждого Боло, каждого батальона DDF, каждого танка, каждого вражеского "Торо", каждого вражеского батальона, каждого вражеского корабля на орбите. На данный момент эти табло были очень, очень захламлены и выглядели хаотичными, поскольку показывали быстро ухудшающуюся ситуацию во всем мире. Такую, какую Киль даже представить себе не мог еще несколько часов назад, когда Кэл высадил его здесь.

А ведь Кэл отчасти это предвидел, но не такую мощную атаку и не такую масштабную.

— Где генерал Рокоян из DDF? — спросил Киль у одного из техников, сидевших на станции перед большим пультом. Киль и Рокоян никогда не ладили друг с другом, и если бы Киль мог давным-давно вывести его из игры, он бы это сделал.

— В целости и сохранности на местном командном пункте в Блэкридже, — сказал техник. — Это он отдал приказ всем силам DDF отступить.

— Сидит там в безопасности, как гигантский паук в центре своей паутины, — с отвращением сказал Киль.

На табло было видно, что линии планетарной обороны DDF были полностью прорваны противником. Местные войска массово отступали. Проблема заключалась в том, что оставалось не так уж много места, куда можно было бы отступить.

Киль изучал карту по мере появления новой информации.

1198-й полк Боло был занят полномасштабной лобовой атакой. Они уничтожали корабли кездаев так быстро, как только могли перезаряжаться их "Хеллрейлы", но, похоже, это никак не влияло на ход атаки. Этим Боло повезло, что они могли хотя бы защищаться, уклоняясь от ударов копий, пытаясь избежать мин, установленных кездаи, и попадая под обстрел с земли со всех сторон.

Киль решил, что это, безусловно, станет испытанием для этих новичков. Он будет надеяться, что они выживут, чтобы использовать те знания, которые они получают сейчас.

По мере поступления новой информации Киль изучал доску еще усерднее. Его Марк XXX-е пытались укрепить фронт и прикрыть отступление, но, судя по всему, имели лишь незначительный успех.

Один из техников оглянулся через плечо.

— Генерал, звонит губернатор планеты, Трэйн. Он настаивает на разговоре с вами.

— Это именно то, что мне сейчас не нужно, — сказал Киль. — Выведите его на этот экран. Кэл указал на маленький экран перед собой и шагнул вперед.

— Что случилось, губернатор? — спросил Киль.

— Послушай, похоже, ты был прав с самого начала, — сказал Трэйн, явно потрясенный. — Чем я могу помочь сейчас?

Киль кивнул. По крайней мере, этот человек знал, когда нужно изменить курс. Поскольку его планету быстро захватывали, у него не было времени ждать и что-то выяснять.

— Губернатор, — сказал Киль, — заставьте гражданское население как можно быстрее двигаться на север, чего бы это ни стоило. Мы постараемся защищать их так долго, как только сможем.

— Считайте сделано, — сказал губернатор.

— Кроме того, — сказал Киль, — если у вас есть какое-либо влияние на генерала Рокояна, будьте готовы его использовать. Нам придется занять определенную позицию, и для этого мне понадобится полная поддержка Рокояна.

— Рокоян сделает так, как я ему скажу, — холодно сказал губернатор Трэйн. — Будь уверен в этом. И я сделаю так, как ты просишь. — Хорошо, — сказал Кил. — Это поможет.

— Один вопрос, генерал, — сказал Трэйн. — Насколько все плохо? На самом деле?

— Скажем так, — сказал Киль, — Если вы можете найти способ вывезти свою семью с этой планеты, вам следует попрощаться и сделать это.

— Понятно, — сказал губернатор, кивая, и отключил связь.

Киль уставился на ситуацию на доске. Судя по всему, он не сказал губернатору всей правды.

На самом деле все было еще хуже. Гораздо хуже.

В командном отсеке майора Века было жарко, как в духовке. На табло перед ним царил хаос. Все его Боло подверглись атаке, как из космоса, так и со стороны кездайских "Торо" с земли. Ровер только что сообщил, что все Боло без исключений получили некоторые повреждения.

— Такое ощущение, что нас загрызают до смерти мелкие рыбешки, — сказал Век. — Мы должны как-то это остановить.

— Ровер, — сказал Век, — ты все еще пытаешься связаться с Шивой?

— Пытаюсь, — сказал Ровер. — Безуспешно.

— Черт, — сказал Век. С потерей Шивы его силы сократились на десять процентов.

— Приближается еще один Боло, — сказал Ровер. — В систему прибыл конвой с лейтенантом Орреном и его новым Боло.

Век представил себе своего старого друга. Жаль, что его сейчас здесь нет.

— Если бы Оррен прибыл вчера, это имело бы решающее значение, — сказал Век Роверу. — Но к тому времени, как он прибудет на место и развернется, эта битва будет либо выиграна, либо проиграна.

Ровер ничего не ответил.

Век вернулся к попыткам разобраться в передвижениях противника, пытаясь обнаружить слабое место.

Что-нибудь, что могло бы им помочь.

Внезапно Ровер прервал его размышления.

— Я установил контакт с Шивой.

— Лейтенант Амад жив?

— Да, — ответил Ровер. — Шива подорвался на мине и сильно поврежден. Несколько гусеничных систем вышли из строя, а максимальная скорость снизилась до 14 км/ч. Его "Хеллрейлы" сейчас полностью загружены созданием воздушной завесы для защиты от "спирфолла".

— Ты можешь соединить меня с Амадом? — просил Век.

— Нет, — ответил Ровер. — Система связи Боло почти полностью разрушена.

— Но он все еще может сражаться? — просил Век.

— Он может, — сказал Ровер. — Однако на такой скорости Боло будет уходить все дальше и дальше в тыл врага.

— Скажи Амаду, что мы найдем способ вытащить его.

— Принял, — сказал Ровер.

Век повернулся и вернулся к изучению хаоса, творящегося вокруг них. Он понятия не имел, как ему сделать то, что он только что пообещал. Но если будет способ, он это сделает.

Оррен взглянул на старого сержанта, когда прозвучал сигнал общей тревоги, эхом прокатившийся по грузовому кораблю, словно похоронный звон.

— Черт, — сказал Блонк и бросился прочь, а Оррен последовал за ним.

Им потребовалось всего мгновение, чтобы добраться до рубки управления, где они остановились у двери и ничего не сказали.

Ни один из них не хотел беспокоить трех членов экипажа, которые сосредоточенно работали на своих постах.

Оррену очень быстро стало ясно, что происходит и почему тревога. Над Деласом появился огромный флот кездаев, и началась полномасштабная атака. Пока что ни один из вражеских кораблей, казалось, не направлялся к конвою. Все их внимание было приковано к земле.

Позади них раздался голос:

— Это общая тревога, джентльмены. Вы оба знаете, что это значит.

Оррен и Блонк обернулись и увидели, что к ним приближается заместитель командира корабля. Это был мужчина средних лет по имени Джейк, у которого было очень слабое чувство юмора даже в спокойные времена.

— Я ожидаю, что вы будете следовать правилам, — сказал он и прошел мимо них в комнату управления.

Блонк взял под руку Оррена и развернул его. Быстрым шагом, под рев сирен, они направились к их каютам. Именно туда они должны были направиться, когда прозвучала тревога. Каюты были самым безопасным местом на корабле, и к тому же рядом находились все спасательные капсулы. Но Оррен был рад, что они не отправились туда сначала. Он не мог представить, что будет сидеть в этом маленьком помещении, не зная, что происходит, ожидая, пока сигнализация не заорет снова и снова. Это свело бы его с ума.

Конечно, осознание того, что им предстоит крупное сражение, тоже не могло успокоить его нервы, но, по крайней мере, он знал расклад.

— Может, мне стоит спуститься и оказаться внутри Зигги, — сказал Оррен, когда они добрались до своих кают. — Скоро мы отправимся в бой, и нам нужно подготовиться.

Блонк рассмеялся, перекрикивая вой сирены.

— Поверь мне, этот Боло более чем готов к бою. А твоя задача — остаться в живых, так что ты можешь помочь.

Старый сержант втолкнул Оррена в его комнату.

— Увидимся, когда стихнет сирена.

Словно укладывая ребенка в постель, Блонк закрыл за собой дверь.

Киль только кивнул, услышав новость о том, что Шива и ее командир все еще живы и сражаются. Это была бы хорошая новость, если бы она имела стратегическое значение. Но Шива отставал от отступающих и быстро становился помехой, а не преимуществом. Был лишь вопрос времени, когда кездаям повезет и они уничтожат Боло с помощью "спирфолла" или мины.

И со всем остальным, что происходило, они тоже ничего не могли сделать в данный момент, чтобы помочь Боло.

— Генерал, — сказал один из борттехников, слегка обернувшись. — Вас вызывает майор Век.

— Переведите его на аудио.

Мгновение спустя техник кивнул.

— Валяйте, майор, — сказал Кэл, изучая панель, пытаясь найти хоть какой-то смысл в происходящем.

— У меня есть план, генерал, — сказал Век, — как вернуться на позицию Шивы и забрать лейтенанта Амада.

— Что насчет Боло? — спросил Киль.

— Боло придется пробиваться с боем, — сказал Век.

— Расскажи мне его.

— Ровер и четверо других моих Марк XXXIV-ых двинутся в сторону Шивы, чтобы обеспечить прикрытие с воздуха.

Киль изучал доску. Эта часть плана сработает. Четверо Марк XXXIV-ых были в состоянии сделать подобный ход.

— Продолжай, — сказал он.

— Поскольку мои Боло будут заняты бомбардировкой, — сказал Век, — Мне нужно, чтобы ваши Марк XXX пробились внутрь и забрали Амада.

Кэл взглянул на позиции Марк XXX. Возможно.

— Где именно сейчас находится Шива?

— В полукилометре к северу от руин города Старвейл, — сообщил Век. — На краю саванны. Как только Шива окажется на пересеченной местности, его движение замедлится почти до полной остановки. Я думаю, либо Старвейл, либо шансов нет.

— Идея хорошая, — сказал Киль, — но не сработает. Кездаи просто сосредоточат свою космическую бомбардировку на вас, и Марк XXXIV-ые вообще ничем не помогут Марк XXX.

— Верно, — сказал Век. — Так что сначала нам нужно пробить брешь в космической атаке, позволив Марк XXXIV переключить свое внимание на наземные цели, хотя бы ненадолго. Этого должно хватить, чтобы на некоторое время ослабить натиск кездаев и позволить нам вытащить Амада.

— Я не понимаю, как вы планируете отразить космическую бомбардировку, — сказал Киль. — У нас ведь нет поддержки флота.

— Но у нас есть "Тасманиец".

Киль застыл. Век был прав. "Тасманиец" был транспортным кораблем, на котором Век и его люди прибыли сюда. Это был не флагманский корабль, но он был вооружен и бронирован. И в данный момент находится за пределами планеты, стоит в сторонке, просто потому что он никак не мог им помочь, не обрекая себя на уничтожение.

— Ваш план на этот счет, майор? — спросил Кэл.

— Прогнать его через атмосферу прямо под кездайским флотом, — сказал Век. — Это застанет их врасплох, а ионизация во время прохождения атмосферы поможет защитить его, когда он окажется в наиболее уязвимой части прохода. И это позволит моим Боло тем временем нанести необходимый ущерб на земле.

— План может сработать, — сказал Киль. И он сработает. Это была блестящая идея. Но только неправильно сфокусированная и с неправильной целью.

— Спасибо, — сказал Век.

— Но я не собираюсь давать разрешение на эвакуацию единственного человека. И я не собираюсь оставлять Боло, чтобы враг смог захватить или уничтожить его по своему усмотрению.

— Я не понимаю, — сказал Век. Киль отчетливо расслышал недоумение в голосе майора.

— Мы используем ваш план, — сказал Киль. — Но мы не идем на выручку, мы используем его, чтобы отстоять свои позиции. Наступление кездаев застрянет в Старвейле. Мы задействуем все ресурсы, которые у нас есть, и ваш план станет основой, майор. Ожидайте.

Он отключил связь с Веком и попросил техников соединить его с губернатором.

— Мы собираемся занять позиции в Старвейле, — сказал Киль. — Ваши войска и все люди генерала Рокояна должны окопаться на краю саванны и стоять на позициях до последнего человека.

— Понял, — сказал губернатор и отключил связь.

Киль на мгновение взглянул на карту, изучая местность вокруг Старвейла, затем надел командную гарнитуру.

— Кэл, ты тут?

— Да, как всегда, — сказал Кэл.

— У меня есть для тебя работа, и я хочу, чтобы ты выдвигался, старый друг.

В течение следующих нескольких минут они вдвоем прорабатывали детали того, что должно было произойти, а Кэл прогонял компьютерные сценарии возможных исходов. По мере того, как они работали, план немного изменился. Но совсем немного.

Наконец, Киль попросил Кэла связаться с лейтенантом Амадом через его Боло, Шиву.

— Передай это сообщение лейтенанту, — сказал Кэл. — Скажи ему, чтобы он занял удобную для обороны позицию в руинах Старвейла и ждал подкрепления.

— Ему уже сказали, — сказал Кэл. — Он и его Боло, оба понимают.

— Хорошо, — сказал Киль. — Скажи им, что на этой операции они будут обозначены как "Огневая база Шива". Скажи им, чтобы держались, помощь уже в пути.

— Он воспринял мой план и использует его как свой собственный, — вслух произнес Век, глядя на командные экраны перед собой. У старика стальные нервы, это точно. — Черт бы его побрал!

— Могу я чем-нибудь помочь? — спросил Ровер.

— Нет, просто делай свою работу, — сказал Век.

В данный момент Ровер вел ожесточенный бой с двумя танками "Торо", одновременно стреляя из своих "Хеллрейлов" по кораблям наверху и стараясь избежать попадания "спирфолла". Внутри командного отсека, Век почти не ощущал происходящего вокруг сражения.

Век откинулся на спинку кресла и задумался о том, что только что произошло с генералом. Старик просто отверг его план по спасению Амада, а затем украл его идею о том, как остановить наступление кездаев. И что было еще более огорчительным, так это то, что Киль подвергал риску "Тасманийца". Конечно, Век был готов и сам это сделать, но транспортник был гордостью полка, и не Киль им должен был рисковать.

— Хорошо, генерал, — сказал себе Век, — Я буду сотрудничать, раз уж таков мой план. Но когда все это закончится и сработает, я, черт возьми, позабочусь о том, чтобы заслуги были отданы тем, кто их заслужил по праву.

Век повернулся к пульту и быстро получил обновленную информацию от своих Боло. Все они были почти готовы к броску к позиции Шивы. "Тасманиец" тоже был на месте и ждал наготове. Вся операция должна была быть приурочена к прохождению "Тасманийца" через плотные слои атмосферы. Век просто надеялся, что генерал полностью осознает этот факт.

— Коммандер, — сказал Ровер, — Конвой с дополнительным Боло находится…

— Мне все равно, где он находится, — сказал Век, вымещая часть своего гнева на Ровере. — Этот Боло не прибудет вовремя и не станет фактором, вот и все. Понимаешь?

Ровер ничего не сказал в ответ.

Решение принято. Я должен признать неприятную реальность, что майор Век, может оказаться непригодным для командования. Это больше не вопрос суждений или различий в наборах информации. Майор Век уже дважды проигнорировал простые и неоспоримые факты, касающиеся приближающегося конвоя. Мои графики показывают что конвой окажется за линией огня, когда "Тасманиец" совершит атаку.

К счастью, их дистанция и расположение будут таковы, что попадание под дружественный огонь будет фактически маловероятным. Тем не менее, я не могу допустить, чтобы эта ситуация осталась без внимания.

Оценивать компетентность своего командира — это не то, что могут сделать я или любой другой Боло, но ситуация кажется достаточно ясной, чтобы я мог обратиться к вышестоящему начальству. Я подал форму 10354/87-3A в офис генерала Киля с просьбой рассмотреть ситуацию и принять решение. До тех пор, пока я не получу официального ответа, это дает мне определенную свободу действий, если отданные приказы могут непосредственно угрожать персоналу или имуществу Конкордата. Я надеюсь, что это не станет проблемой.

Генерал Киль закончил разговор с Кэлом и изучил большое табло, на котором были показаны позиции войск на обоих континентах, а также передвижения противника и размещение кораблей на орбите. Он, наконец, начал понимать, как остановить и даже повернуть вспять наступление кездаев. И благодаря плану майора Века у них был отличный способ это сделать.

Теперь, если наши силы смогут выстоять против кездаев, если это вообще возможно, то мы еще можем переломить ситуацию, подумал он.

Позади себя Киль услышал, как началась легкая суматоха, и чей-то голос произнес:

— Впустите меня, черт бы вас побрал!

Киль обернулся и увидел, как охранники останавливают генерала Рокояна, командующего силами DDF.

Киль был удивлен. Он не ожидал, что Рокоян выйдет из своего бункера. Должно быть, губернатор планеты наконец-то пробился сквозь толстый череп этого человека.

— Пропустите его, — сказал Киль.

Рокоян вошел в командный центр, разглаживая свою форму. Это был высокий черноволосый мужчина средних лет с небольшим брюшком. Очевидно, хорошая жизнь до вторжения кездаев была чересчур хороша для Рокояна.

— Генерал, — сказал Рокоян, кивая. — Я пришел, чтобы зарыть топор войны, как гласит старая поговорка. И полностью сотрудничать с вами в том, что необходимо сделать.

Киль был потрясен до глубины души. Это были не те слова, которые он ожидал услышать от генерала Рокояна. Никогда. Что бы ни сделал губернатор, это было хорошо.

— Генерал Рокоян, — сказал Киль. — Я приветствую вашу помощь и опыт. Могу ли я рассчитывать на все ваши силы?

— Вплоть до последнего человека, — сказал Рокоян.

— Ну что ж, генерал, — сказал Киль, поворачивая Рокояна к большой доске. — Позвольте мне рассказать вам, что мы запланировали.

Пока он объяснял командующему местными сухопутными войсками план майора Века и то, как они собирались его использовать, Киль почувствовал, что, возможно, есть надежда на победу. Или, по крайней мере, на остановку наступления.

Я и трое моих товарищей Боло Марк XXX, подразделение UGN-404 Юджин, подразделение LXR-107 Луксор, и подразделение PTE-900 Пити, спешим к фронту, чтобы присоединиться к тому, что теперь носит кодовое название "Операция Скайфолл". Хотя наше продвижение стремительно, наши индивидуальные траектории рассчитываются случайным образом, чтобы замаскировать наши конечные пункты назначения.

Мы уже проходим передовые подразделения кездаев, вступая с ними в бой только в порядке обороны.

Это вызывает замешательство и колебания в рядах противника. По моим подсчетам, вражеские подразделения в радиусе ста километров замедлили свое продвижение на 6,834 процента. Теперь к ним вернулась их изощренность в манипулировании нашими войсками.

В их наступлении образовалась стоячая волна, сгруппировав их подразделения вблизи Старвейла, в пределах досягаемости оружия Боло Шивы и на пути нашего запланированного контрнаступления. Каким бы ни был исход этого сражения, теперь у нас есть шанс добиться успеха.

Бригадный генерал Киль назначил меня командующим наземной наступательной частью этой операции, но этот термин неточен. Я не возглавляю другие Боло, и мне не разрешено командовать человеческими силами. Я просто действую в качестве координатора различных сил, задействованных в выполнении приказов бригадного генерала Киля.

Смысловой аспект кажется незначительным, но он важен. Как Боло, я всегда связан сложной сетью протоколов и процедур при общении с людьми. Некоторые из них — просто политика, но многие жестко запрограммированы в моей схеме, и их невозможно изменить без разрушения личностного гештальта, который и есть "я".

В этом наша сила. Это дает Боло его уникальное и неукротимое чувство цели и долга. Но за сто семь лет моей службы в Бригаде "Динохром" я иногда сталкивался с тем, что это также становится помехой.

Я знаю, что у меня больше опыта, чем у любого человека на поле боя, что я могу думать быстрее человека и обрабатывать больше оперативной информации, чем любой командир-человек. Но несмотря на это, я не вправе предполагать, что мои суждения в чем-то лучше или более правильны, чем у моего командира-человека.

Окончательные решения всегда должны приниматься им.

Таким образом, командир-человек должен определять, когда Боло может действовать автономно и в какой степени. Генерал Киль всегда предоставлял мне необычно большую свободу действий и всегда уважал мои стратегические соображения. В свою очередь, мужчины и женщины, находившиеся под его командованием, как правило, оказывали ему такие же знаки внимания.

За время моей службы у меня было много командиров, и, хотя я не могу назвать генерала Киля самым умным или эффективным, он тот командир, с которым я испытываю наибольшее чувство товарищества. Я считаю, что в совокупности мы создали самую эффективную боевую команду в моей карьере.

К сожалению, взаимодействие между Боло и человеческими силами не всегда проходит гладко. В любой операции, подобной этой, где я должен сражаться в координации с человеческими силами за пределами полка, я опасаюсь, что возникнут проблемы. На самом деле, как показывает опыт, это одна из самых непредсказуемых переменных в такой боевой обстановке.

Временами я завидую новым Боло, таким как Марк XXXIV-ые 1198-го полка, которые обладают схемами, позволяющими напрямую взаимодействовать с человеческим разумом. Хотя использование этого интерфейса, по-видимому, не пользуется большой популярностью в 1198-м, знакомство с таким интерфейсом, даже единожды, позволило бы получить бесценные знания о человеческом поведении и мышлении. Такие знания были бы полезны сейчас, когда приходится иметь дело с конфликтующими местными силами.

Моим единственным утешением является то, что генерал Киль заверил меня в полном сотрудничестве с командованием обороны Деласа, включая поддержку со стороны всех наземных подразделений Сил обороны Деласса и скоординированную орбитальную огневую поддержку с их подводной лодки "Морской Скорпион". Хотя это противоречит моему прошлому опыту работы с DDC, и я не нахожу доказательств в поддержку такого изменения политики, я доверяю своему командиру так же, как он доверяет мне.

Мы победим.

Сигнал общей тревоги все еще разносился по кораблю. Казалось, что это продолжалось целую вечность, но Оррен знал, что на самом деле прошло не больше часа или около того. За этот час он сделал три шага в одну сторону, потом обратно. Это было все расстояние, которое позволяла ему пройти его крошечная каюта.

Три шага, поворот, три шага назад, поворот.

В какой-то момент он обнаружил, что шагает в такт вою сигнализации, и заставил себя на мгновение остановиться.

Затем он снова принялся расхаживать по комнате.

Последний час был одним из самых долгих в его жизни. Он просто хотел, чтобы они с Зигги уже были на планете и сражались бок о бок со своими друзьями и одноклассниками. Несмотря на то, что он боялся встретиться лицом к лицу с неизвестным будущим, сражаться бок о бок с Зигги, как его учили, было намного лучше, чем сидеть одному в маленькой каюте и слушать сигнал тревоги.

Казалось, что их с Зигги путь к борьбе был обречен быть тернистым. Начиная с его болезни и позднего рождения Зигги и заканчивая вот этим. Всего один день разницы между тем, чтобы участвовать в борьбе, и тем, чтобы сидеть здесь, в космосе, в ожидании исхода.

Удачный день. Или неудачный. Иногда невозможно сказать, какой он был.

Он еще несколько минут мерил каюту шагами, затем громко сказал:

— К дьяволу все эти правила.

Он распахнул дверь и зашагал по коридору к грузовому отсеку. Вокруг него все еще звучал сигнал тревоги, но теперь он не обращал на него внимания. Он собирался быть со своим Боло, и ему было все равно, в какие неприятности его это втянет.

Генерал Киль, стоя рядом с генералом Рокояном, наблюдал за ходом сражения на больших мониторах и картах перед ними.

Во-первых, в открытом космосе, незамеченный, "Тасманиец" ускорился по направлению к планете, покинув свое безопасное расположение.

После быстрого включения, чтобы принять правильные направление и скорость, он выключил двигатели, боевые экраны и радио. Киль знал, что, как говаривали старые подводники, он будет "действовать бесшумно". Киль надеялся, что в суматохе боя его не обнаружат до последнего момента.

Затем Киль обратил свое внимание на позицию у побережья южного континента. В этот момент на поверхность всплыла подводная лодка сил DDF "Морской Скорпион".

— "Морской скорпион" сейчас поднимает свои "Хеллборы", — доложил техник, сидевший перед большим командным пультом.

Киль взглянул на часы. Идеально. В скором времени 90-сантиметровый "Хеллбор" субмарины будет нацелен на флот Кездаи. Он сможет сделать всего несколько выстрелов перед погружением, чтобы избежать ответного огня, но он готов присоединиться к массированной бомбардировке. А в этот момент каждый выстрел был на счету.

На большой карте Киль мог видеть, что наступающие войска кездаи столкнулись с сильным сопротивлением обычных войск в предгорьях. Несколько мобильных орудийных платформ кездаи были уничтожены в результате самоубийственных атак, совершенных обычной бронетехникой DDF.

— Ваши люди хорошо сражаются, — сказал Киль генералу Рокояну.

— Это наша планета, которую мы должны защищать, — сказал Рокоян. — Наши семьи и дома. Мы сделаем то, что должны.

На большой карте Киль мог видеть, что Кэл и три других Марк XXX приближались к окраинам города Старвейл. Или, точнее, к тому, что осталось от города. Скорее всего, сейчас там не было ничего, кроме руин.

Боло Марк XXXIV все еще целились своими "Хеллрейлами" в небо, обстреливая вражеский флот. Но теперь, постепенно, многие из Боло медленно смещали прицел все ближе и ближе приближали к одной точке прямо над Старвейлом.

Киль изучил карту, подметил каждую деталь и не внес никаких изменений. На данный момент ему оставалось только сидеть, наблюдать и ждать. Теперь победа в битве зависела от храбрых мужчин и женщин, сражавшихся на поле боя.

— Генерал, — сказал техник, — новая проблема.

— Это не те слова, которые я хотел услышать, — сказал Киль. — Какая?

— Я получил подтверждение о появлении большого корабля из подпространства, — сказал техник, — возможно, это дредноут.

— Черт, — сказал Киль.

— У меня нет информации о том, что у кездаев есть корабли такого размера, — сказал генерал Рокоян. — Ты уверен?

Техник кивнул.

— Так и есть, генерал. И, похоже, он оснащен каким-то сенсорным полем преломления, которое возвращает множественные цели.

— Черт, черт, черт, — сказал Киль. Это было намного хуже. Открыть огонь сейчас было все равно что пытаться стрелять сквозь калейдоскоп, но отменять операцию было уже слишком поздно. Орбита "Тасманийца" была их таймером. И этот таймер было уже не остановить.

— Кездаи, должно быть, держали эту штуку в резерве, — предположил Рокоян. — Командир кездаев почувствовал, что их продвижение замедляется? Или это только первый из многих кораблей такого размера?

— У них конечно может быть тысяча таких штук по ту сторону точки перехода, — сказал Киль, — но я уверен, что этот единственный в своем роде.

— Я надеюсь, что в этом вы правы, — сказал Рокоян.

— Да, — сказал Кил. — Теперь мы увидели их расклад. Это тот момент, когда мы увидим, из чего мы сделаны. И у меня есть смутное подозрение, что они слишком рано разыграли свой расклад.

"Тасманиец" войдя в атмосферу внезапно появился на экранах, когда вспыхнул в верхних слоях.

Больше не скрытый, он превратился в падающую звезду, видимую половине планеты под ним.

Он прошел под флотом Кездаи, сверкая всеми орудийными башнями.

Корабли пришельцев один за другим получали повреждения от внезапной скрытой атаки. Многие отвлекли свое внимание от земли, чтобы попытаться противостоять стремительно несущемуся "Тасманийцу".

В этот момент снизу по центру флота кездаев был открыт сосредоточенный огонь со стороны Марк XXXIV-ых и с "Морского скорпиона". Вся огромная огневая мощь была направлена на корабли кездаев над Старвейлом.

Постепенно дождь копий сверху прекратился, пока флот кездаи пытался перестроиться. Им потребовалось всего несколько минут, чтобы перегруппироваться, но к тому времени "Тасманиец" был уже вне зоны их досягаемости и быстро удалялся. А "Морской скорпион" снова ушел под воду.

И эти несколько минут — все что нужно было Боло на земле.

— Всем Боло, опустить свои "Хеллрейлы" и сосредоточится на наземных целях, — приказал Век. "Хеллрейлы" были избыточным оружием на поверхности планеты, оставляя в ландшафте огромные дыры при стрельбе.

Но это было именно то, что требовалось наземным войскам. Сражение сразу же переменилось. Шива, бывший прежде целью, внезапно превратился в остров огня, поскольку нападавшие на него попытались отступить.

Но Век знал, что у кездаев, попавших в эту ловушку, нет пути к отступлению. Окруженные со всех сторон холмами, им некуда было идти и негде спрятаться от неистовствующих Боло. Несколько восхитительных минут в саванне были похожи на ловлю рыбы в бочке.

Веку это понравилось, он никогда в жизни не чувствовал себя таким сильным.

Ход битвы был изменился. Кездаев оттесняли, их наступление было прервано.

— Входящий вызов от генерала Киля, — сказал Ровер.

— На главный экран, — сказал Век.

— Похоже, у нас получилось, — сказал Век, когда появилось лицо генерала. Но генерал не улыбался.

— На данный момент флот кездаев рассеян, — сказал Киль, — и их наземные силы отступают. Но на смену флоту приближается дредноут, а флот перегруппировывается.

— Черт, — сказал Век. Он отвернулся от генерала. — Прикажите всем Боло поднять свои "Хеллрейлы" и приготовиться к стрельбе.

— У вас будут проблемы, — сказал Киль. — У пришельцев какая-то заварушка.

— Понял, генерал, — сказал Век. — Мы разберемся с этим.

Он оборвал генерала, но затем увидел в прицеле именно то, о чем пытался предупредить его Киль. Была не одна цель, а дюжина призрачных дредноутов, любой из которых мог быть настоящей целью.

Но у него был не один "Хеллрейл", а двадцать.

— Все Боло координируют свои залпы, — приказал он. — Каждый выбирает одну тень и стреляет в унисон. Один из залпов должен попасть в цель.

— Нет! — сказал Ровер. — Этот приказ выполнен не будет.

Намеренно или нет, но вражеский дредноут находится на той же линии огня, что и приближающийся конвой.

Если мы откроем огонь по эху сенсоров, то, по определению, большинство наших "Хеллрейлов" не попадут в цель, и, не являясь оружием ограниченного радиуса, болванки продолжат движение, пока не рассеются или пока не поразят другую цель. Не ясно, знает ли об этом мой командир, несмотря на мои неоднократные попытки уведомить его.

Ситуация отчаянная, но моему командиру нельзя позволить действовать без полной информации.

Прошло 69,456 минуты с тех пор, как я заполнил форму 10354/87-3A, и я не получил ответа. Ожидая ответа моего командира на мое отклонение его приказа, я отправил срочный запрос в штаб для приоритетной обработки.

— Что значит "нет"!? — закричал Век. Он был вне себя от ярости. За все время его обучения ни разу не упоминалось о том, что Боло может не выполнить приказы своего командира. Это было невозможно, но Ровер только что отказался выполнять его прямой приказ.

Он уже собирался потребовать объяснений, когда на главном экране увидел, как тени дредноута открыли огонь по отступающему "Тасманийцу". У транспортника не было ни единого шанса. Он превратился в облако обломков.

Век ударил кулаком по панели.

— Посмотри, что ты наделал! — крикнул он Роверу. — "Тасманиец" был гордостью полка. Теперь его больше нет, и это все твоя вина, непослушная машина.

Отчаявшись, Век точно знал, что ему нужно сделать. Он откинул голову на спинку кресла и активировал нейронную связь. Если машина не подчинялась прямой словесной команде, он возьмет ее под контроль другим способом. Если он не предпримет что-нибудь быстро, люди умрут.

Мы содрогаемся от шока соединения чувств и логики, нейронов со сверхпроводящими цепями.

Биологическая часть "Я/мы" наполнена яростью и целеустремленностью. Враг должен быть уничтожен.

Путь указан.

Команда дана.

Перегруженная кибернетическая часть "Я/мы" реагирует быстро и эффективно, даже когда сообщает причину, по которой я/мы не должны действовать.

Медленно, биологический элемент "Я/мы" постигает и понимает.

Так медленно.

Даже когда кибернетическая команда передается нашим братьям. В унисон "Хеллрейлы" изрыгают плазменный огонь.

Пришло полное осознание и понимание.

"Я/мы" понимаем, что мы сделали.

На кибернетических скоростях мы можем следить за траекторией полета болтов, но бессильны вернуть их обратно.

Мы оба как один кричим.

Оррен не добрался до грузового отсека.

Корабль вдруг тряхнуло, затем палуба под ним прогнулась, и трубопроводы взорвались, разбрасывая повсюду осколки.

Ошеломленный Оррен рухнул на палубу, пытаясь осознать, что именно происходит, но, очевидно, не мог.

Сигналы тревоги зазвучали вокруг него еще громче, чем раньше.

Автоматический голос потребовал "покинуть корабль".

Покинуть корабль? Как он мог покинуть корабль? Зигги был здесь. Он должен был добраться до Зигги.

В ближайшем иллюминаторе он видел другой корабль, выпотрошенный, как рыба, и изрыгающий пламя.

Он попытался встать. Он должен был добраться до Зигги. Но его ноги отказывались слушаться.

Сквозь туман в голове он наклонился и увидел кровь на своих ногах.

Это не имело значения. Он был рядом с грузовым отсеком. Он полз к Зигги.

И вдруг над ним нависла чья-то фигура. Грубая фигура с сердитым лицом.

— Ты должен научиться выполнять приказы, лейтенант, — сказал Блонк прямо в лицо Оррену, его голос перекрывал вой сирен и грохот разваливающегося на части корабля.

— Нужно добраться до Зигги.

— Доверься Боло, — сказал Блонк. — Он может сам о себе позаботиться. Сейчас проблема в тебе.

Блонк поднял Оррена и, не издав ни единого стона, заковылял к спасательной капсуле.

Спасательные капсулы были маленькими, больше похожими на гроб, чем на космический корабль. И в каждой капсуле было места для одного клиента.

Блонк посадил Оррена в одну из них и наклонился.

— Цела только одна капсула, парень, остальные — металлолом. Этот сигнал тревоги означает, что реактор может взорваться в любую секунду.

Блонк отступил назад и начал закрывать люк. Затем, словно спохватившись, он снова заглянул внутрь.

— Спускайся туда, малыш, и убедись, что я получу чертовски большую медаль, самую большую из тех, что у них есть.

Оррен поднял руку в слабой попытке отдать честь Блонку.

Мастер-сержант Блонк улыбнулся и отступил назад. Люк спасательной капсулы закрылся, и она автоматически катапультировалась, отчего Оррен потерял сознание.

Мгновение спустя весь грузовой отсек был оторван от транспортного судна, когда передняя треть "Кэннон Бич" смялась под волной энергии, устремленной от Деласа, и взорвалась, когда его двигатели напоролись на стену бушующей силы, захлестнувшую корабль.

На большом экране генерал Киль наблюдал, как все призраки дредноута начали разбрасывать обломки.

Раненый, он с трудом выбрался в глубокий космос и вернулся в варп.

Большая часть кездайского флота последовала за раненым большим кораблем, прикрывая его отступление.

На земле силы кездаев перегруппировались и укрепляли свои позиции к югу от Старвейла.

Победа была одержана, но цена была высока.

Киль стоял, глядя на остатки битвы. Война всегда стоила жизней. Но некоторые войны, некоторые битвы, казалось, стоили немного дороже. Это была одна из таких.

И прежде чем это повторится, прежде чем кездаи смогут снова перегруппироваться, он собирался изгнать их с этой планеты, даже если это будет последним, что он и его Боло сделают.

Через оптические датчики Боло, в тысячу раз более чувствительные, чем человеческий глаз, мы наблюдаем за небом, затмеваемым рукотворными звездами — обломками кораблей Кездаев и собственного конвоя. Поступают отчеты о повреждениях, подтверждающие то, что уже сообщили нам наши датчики. Шесть кораблей повреждены, один из них тяжело, потеряно два, в том числе "Кэннон Бич".

Мы знаем, что натворили. Мы уничтожили нашего брата Боло.

Мы убили нашего друга.

Мы убили своих не по необходимости, а по недосмотру, беспечности, замешательству.

Мы наблюдаем, как особенно яркая падающая звезда прочерчивает дугу в небе, это какой-то кусок "Кэннон Бич". Мы наблюдаем, как он падает.

Наконец-то, мы обрели полное, полнейшее понимание.

Нужно остановить это.