Стакан наполовину

Глава 13 Сью видит призрака и участвует в дуэли, а Алиса рассказывает про Талейран

— Ви-и-и-инья-а-а-ард!!! — зычный голос разнесся по кампусу, вспугнув стайки птиц с крыш и эхом отразившись от стен общежитий.

Сью с трудом разлепил глаза. Что за дебил орет в такую рань? Надоедливое солнце даже не заглянуло еще в окно! Продрав глаза, он уселся на кровати.

— ВИ-И-И-ИНЬЯА-А-АРД!!!

Парень вздрогнул — ему точно не показалось! Только что Виньярду снилось, что в дверь стучится пьяный отец, который снова пришел признаваться в любви матери, обзывать ее бесчувственной сукой и лезть с поцелуями и кулаками. Голос был до дрожи похож на глубокий папашин баритон, которым он так классно распевал баллады под гитару…

— ВИ-И-И-ИНЬЯА-А-АРД!!! Выходи-и-и!!!

Наверное, проснулась вся общага. Парни ошалело поднимали головы, пытаясь понять что происходит, хлопали окна… Прибежал Яношик — в одних трусах и шлепанцах.

— Сью, там в сквере на аллее стоит какой-то тип с двумя пистолетами. На вид — жутко злой. Это он кричит.

— С двумя пистолетами, значит? — Сью отодвинул занавеску, выглядывая на улицу, а потом матюгнулся: — Яношик, какой сквер?

— Который к тиру!

— А-а-а, черт! Хрен с тобой, — Виньярд полез под кровать за коробкой с револьверами.

Конечно, это не мог быть его отец! Это ведь бред сивой кобылы. Но если какой-то мужик с пушками хочет с ним встретиться — большой глупостью было бы пускать дело на самотек, и еще большей глупостью — приходить на такую встречу в трусах и шлепанцах. Или с развязанными шнурками.

И где, мать их, патрульные, когда они так нужны?

На часах была почти половина пятого утра.

Ветер трепал седые космы незнакомца и полы его черного полупальто, закручивал маленькие вихри пыли у рифленых ботинок. В крепких руках он сжимал два автоматических пистолета, которые выглядели весьма зловеще.

— ВИ-И-И-НЬЯРД!!! — в очередной раз крикнул он.

— My name is Sew! How do you do? — раздалось за его спиной.

Резко обернувшись, мужчина увидел метрах в двадцати от себя высокого, худого парня с всклокоченными волосами. Расстегнутая клетчатая рубашка не скрывала портупеи с двумя револьверами.

— Ты и вправду похож на моего папашу, мистер. Только ростом пониже и в плечах пожиже. Невежливо и неосмотрительно будить всю студенческую братию в такую рань — у нас только вчера четверть кончилась, на подготовительном отделении… — разглагольствовал назвавший себя Сью.

— In nomine Patri, et Filii, et Spiritus Sancti, вызываю тебя на бой, ибо видит Бог, у меня нет другого выхода! — сказал седой.

— Прямо здесь? Людей покалечим! Если у тебя и вправду есть причины и желание пристрелить меня — давай отойдем в сторонку, в конце концов…

— Здесь, сейчас. Когда ударят часы — я начну стрелять.

— Скажи хоть, как звать тебя, мистер, кто ты такой?

— Лиам Мак-Магон, клирик Атенрай — это всё, что тебе нужно знать, Виньярд!

Сью глянул на часы, потом — на того, кто назвал себя клириком. Судя по тому, что довелось читать — они были чертовски крутыми стрелками.

— Ну так ты пистолеты-то в кабуры засунь, или я свои достану — а то нечестно получается! — заявил он.

— Ты будешь мне говорить о чести?.. — скрипнул зубами клирик, но быстро переборол себя. — Медленно доставай свои пушки, Виньярд!

Он и глазом не успел моргнуть, как матово-белые рукоятки револьверов оказались в ладонях Сью. Медленно, конечно! До боя часов в 4:30 оставалось семь секунд.

Окна общежитий были распахнуты, из них выглядывали заинтересованные молодые лица, слышался рев сирен полицейских машин, стрекот конвертопланов патрульных. Виньярд с усмешкой думал, что такому матерому волку как этот Мак-Магон вряд ли составит большую трудность перестрелять группу захвата или скрыться. Или и то, и другое.

— Ну, с Богом? — произнес он за секунду до удара часов, и внезапно различил в холодных глазах клирика нотки смятения.

Дон-н-н!

Сью прыгнул, одновременно открывая огонь с обеих рук, перекатился и побежал, петляя между деревьями сквера. Лиам Мак-Магон устремился за ним, качая маятник и перемещаясь по немыслимой траектории. Стволы его пистолетов изрыгали пламя, и пару раз Виньярд кожей чувствовал, как металлическая пятиграммовая смерть пролетает совсем близко от его лица.

Он прижался спиной к шершавой коре толстой лиственницы, которая стояла здесь задолго до прибытия Академии на Ярр и закрыл глаза. Клирик был там, в десяти метрах.

— Грох! — выстрел был подобен грому, он выбил щепу из ствола дерева, которая оставила на лице Сью кровавые полосы.

Вдохнув носом полный ароматов пороховой гари и смолистого дерева воздух, Виньярд напружинил ноги, и услышав хруст ветки под подошвой старого клирика, оттолкнулся от земли.

Лиам Мак-Магон, держащий под прицелом хвойный исполин, и готовый открыть огонь из верных пистолетов, вдруг, как в замедленной съемке, увидел парня, который заваливаясь в бок в прыжке палил из револьверов. Мозг фиксировал увиденное, стволы дернулись в нужную сторону, пальцы почти надавили на курки и вдруг оружие вырвало из его рук, и весь мир завертелся в обычном ритме.

Ошарашенно глядя то на лежащие на траве пистолеты, то на свои отбитые кисти, Лиам не мог понять, что произошло.

— А теперь, мистер Мак-Магон, ради Господа Бога, какого хрена вы устроили весь этот цирк? — Виньярд не торопился прятать револьверы, аккуратно их перезаряжая.

Раздался рев мотора электробайка, полетели во все стороны комья земли и появилось новое действующее лицо.

— Король, король! — зашептались патрульные, студенты и прочие зеваки, которые были уже тут как тут, появившись как только опасность миновала.

Его величество не любил, когда его звали королем — это как-то архаично, что ли? Тем более официально титул звучал как «монарх Ярра и всея системы Суатоллы и прочих небесных тел», и ни слова о королевстве там не было. Но на данный момент это волновало Кормака в меньшей степени.

Мощным пинком в грудь он сшиб клирика на землю и прогремел:

— НИКТО! НЕ СМЕЕТ! НА МОЕЙ ЗЕМЛЕ! ТВОРИТЬ СУД! ПОМИМО! МЕНЯ! — от следующего удара Лиам Мак-Магон улетел далеко в сторону, ударился спиной о ствол молодого падуба и рухнул на землю.

Гай властным жестом остановил Виньярда, который готов был сказать что-то.

— Атенрай вздумал пренебречь союзническими обязательствами? Атенрай хочет развязать войну с Ярром? Клирики начали считать себя хозяевами в моих владениях и навязывать свои догмы моим подданным? Лиам, ты пришел сюда с оружием и напал на человека за которого я поручился! Я!!! — ярость монарха была столь велика, что некоторые зеваки тихо-тихо начали покидать место действия. — Скажи лишь одно — это твоя хренова инициатива, или Совета, или Куллана?

Мак-Магон знал, что теперь он — не ровня неистовому Кормаку. Еще десять лет назад он мог бы с ним потягаться, но теперь — силы сына Джедидайи многократно возросли, а он сам… Нет, не ослабел. Остановился в развитии.

Пересилив себя и проигнорировав сломанные ребра и вывихнутые запястья, он встал на колени:

— Только моя вина, твое величество… — старый клирик сплюнул кровью. — Подозрение на отродье сатаны было у меня… Я ошибся, ошибся и повинен смерти!

— Твою ма-а-ать, Лиам! — Гай медленно выдохнул. — Господи Боже, какие же вы долбоящеры. Это не «Та Диа аг файрэ», это дебилизм чистой воды! Ты мог просто прийти ко мне в гости и поговорить? Неужели ты думаешь, я бы приветил упыря с Ракоци или накачанного эликсирами ла-вейского сатаниста?

Гай кривил душой, один упырь с Ракоци у него был пилотом на «Одиссее», но это к делу не относилось.

— Скорость, реакция, неизвестное происхождение… — буркнул Мак-Магон, сплевывая кровь.

— И рыцарь без страха и упрека, герой Гронингена, старший клирик Лиам Мак-Магон устремился на Ярр, чтобы устроить поединок с носферату? — Кормак почесал затылок. — И что мне теперь с тобой делать? А-а-а-а! Я придумал! Я сдам тебя Ллевелину, пусть смиряет твою гордыню!

Сью готов был поклястся, что в холодных зеленых глазах клирика появился суеверный ужас.

— Эй там! Ты ведь Орсон, да? Точно — Орсон! Бери мистера Мак-Магона и сопроводи его в кафедральный собор Ярра, и передай первосвященнику Ллевелину Подорожнику. С рук на руки! И скажи, что его величество посоветовал смирять гордыню!

— Ваше величество, я ведь пожилой человек, помилуйте!

— А вот нехрен! Мой Сью — человек правильный, богобоязненный, с царем в голове! А ты — расплачивайся за свои ошибки! — кажется, его величество поймал свою обычную ироничную волну и был весьма доволен своим решением.

Понурый Лиам побрел следом за Орсоном, который подобрал его искореженные пистолеты. Гай, подбоченившись, огляделся, и, увидев Виньярда, который как раз застегивал кабуры, спросил:

— Ты ведь богобоязненный человек, Сью? Верующий?

— Не совсем так, ваше величество. Я не верующий, я знающий, а потому уверенный.

— Хм! Ну, будешь возвращать фургон — обязательно обсудим. Но хоть с царем в голове?

— Определенно, ваше величество, скорее даже — с монархом в голове.

— Хо-хо… Ну, правильно, правильно. Но как ты это — выбил у него пистолеты, что ли?

— Ну, а что мне с ним делать было? Больно на моего папашу похож, я даже испугался поначалу… Может — родственник?

— Может и родственник… — задумался Кормак, и решил дать задание Давыду Марковичу сравнить генетические образцы Мак-Магона и Виньярда. — Как, говоришь, ваш академ-городок назывался, где мама твоя работала?

— Гора Вечерняя, Антарктида.

— Ну-ну, очень интересно, очень…

Народ рассосался постепенно, оставив Сью сидеть на лавочке. Виньярд в целом был в шоке от произошедшего. Какой-то Дикий Запад пополам со Средневековьем. Сумасшедший старик, вызов на дуэль, стрельба в центре кампуса… Сатанинские отродья и носферату опять же…

— Это нормально, — проговорил он, приводя мысли в порядок и унимая волевым усилием дрожь в руках.

В конце концов — сегодня никто не умер. Виньярд откинулся на спинку лавочки и подумал, что сейчас самое оно было бы картинно затянутся сигаретой. Так-то он не курил, но ему казалось, что сигарета очень подходит под особо драматичные моменты. Наверное, потому курильщики и продолжают смолить, несмотря на известную вредность табачного дыма — им нравится вот эта картина: гордо грустящий человек с сигаретой.

Внезапно глаза Сью закрыли теплые ладошки.

— Угадай, кто это? — прошептали на ухо.

— Иван Федорович Крузенштерн. Человек и пароход.

— Какой еще пароход? — удивилась Алиса.

— На самом деле — четырехмачтовый барк, но это не важно…

— Погоди, Иван — это значит рашен, а Крузенштерн — альтрайт. И парусники, и пароходы… И вообще — не дури мне голову, Виньярд! Я не за тем пришла, чтобы про пароходы…

— Оп! — Сью встал, подхватил ее за талию и перенес через спинку скамейки, усадив рядом с собой.

— И-и-и-и! Что ты делаешь? — пискнула она.

— Я-то? Вот, рубашку тебе свою даю, потому что холодно а ты в такой маечке, что мне жарко.

— Во-о-от как? — глянула на него искоса девушка, но рубашку на плечи набросила. — Навели вы тут шуму, в пять утра… Еще его величество примчался — ужас! Что это был за сумасшедший старик?

— Хех. Клирик с Атенрай. Примчался убивать сатанинское отродье.

— М?

— Меня, то есть. Это нормально. Я всякое в свой адрес слышал, но сатанинским отродьем пока не бывал… Надо бы прояснить этот момент. Наверное, он посмотрел запись пистолетки, и что-то там ему показалось… Видимо, для клириков этого достаточно. А его величество его побил и отправил в церковь на перевоспитание… Но знаешь что самое интересное? Он дико похож на моего папашу, этот Лиам Мак-Магон.

— Сью, ты какой-то таинственный незнакомец, знаешь? — заглянула Алиса ему в глаза, и он задохнулся. — А почему ты взгляд отводишь, а?

— Честно? Влюбиться боюсь, вот. А это… Это…

— Нормально или неприемлемо?

Виньярд обнял ее за плечи:

— Это ты мне скажи.

— Не-а. Не скажу. Не всё ж тебе одному быть таинственным.

— Пошли кофе пить, таинственная моя. Расскажешь мне наконец про Талейран.

— К Акопу?

— А тут есть другие круглосуточные кофейни?

Акоп Акопян был владельцем кофейни и никогда не спал. Ну вот не было у человека такой функции. Подремать с открытыми глазами он мог, сидя в кресле. А спать — простите, нет. Разучился. На вопросы студентов по этому поводу он постоянно отшучивался, но, скорее всего, причиной такой суперспособности была какая-то модификация.

Павильончик «У Акопа» стоял на берегу пруда, окруженный навесами. Кажется, он и жил тут, в павильончике, потому что — всегда находился на месте. Небольшое окошечко было со всех сторон увешано кружками — преподаватели и студенты, завсегдатаи заведения, заносили сюда свою посуду. На деревянных столах стояли отшлифованные тысячами рук наборы шашек, шахмат, нард, дженги, го и прочих знаменитых настольных игр, изобилие которых было сохранено и приумножено на множестве миров.

Акоп варил кофе на песке, не признавая кофемашины, считая их бездушными — и потому легко пережил бунт дроидов, засев в своем павильоне с автоматом Карпова. Увидев Алису и Сью, он широко улыбнулся и подхватил две крошечные турки:

— Вам как обычно? Виньярду — крепкий, чтоб кровь из глаз потекла, мисс Алисе — с молоком и корицей?

— Именно!

Пыхнуло кофейным жаром, смуглые волосатые руки Акопа подхватили за деревянные ручки турки и густая жидкость потекла в чашки.

— Пожалуйста!

Расплатившись, Сью взял чашки и прошел к одному из столиков, галантно отодвинул стул и сказал:

— Присаживайся.

— Нет уж! — Алиса изящным движением уселась на скамейку под деревом и похлопала рядом с собой ладонью. — Это ты присаживайся. Будешь греть меня, рубашки недостаточно.

— Вот как? — поднял бровь Сью. — Тогда я подтяну сюда этот столик поменьше, вот так, и сяду, почему бы и нет?

— И кабуры свои сними, они в меня упираются.

— Кхм! Это нормально.

Револьверы легли на столик рядом с кофейными чашками, и Сью, наконец, устроился вполне комфортно.

— И обними меня как в скверике!

Виньярд был совсем не против. К тому же, так было действительно теплее.

— Так что, мисс Кавальери? Расскажешь, наконец, о себе? Ну там, родилась, росла…

— Ох, блин… — сказала она. — Наверное, для не-талейранца это будет довольно странный рассказ.

— Прости, один момент. Талейран — это в честь того французского дипломата, или как?

— Да-да, в честь него. Когда выходцы с Ред Сокс и Монпарнаса основали колонию в этой системе, они хотели видеть ее оплотом дипломатичности, компромиссов, гибкости и толерантности… Мне кажется, колонисты выбрали плохое название. Я читала про Талейрана и, кажется, он был той еще скотиной. Говорят, как вы яхту назовете, так она и поплывёт, да? С моей родиной точно получилось так… А что касается меня — я родилась в агломерации Ламарш, в дельте великой реки Шаранта. Хотя, я ведь даже не могу сказать, что родилась! Знаешь, откуда берутся дети на Талейране?

— Аист приносит? — хмыкнул Сью.

— Почти. Их покупают в магазине. Родители приходят в офис репродуктивной фирмы, сдают свои гометы… Ох, не хотела я об этом с самого начала — но иногда это может быть две порции спермы.

— Э-э-э… Типа, мужчина и мужчина? Дичь какая!

— Ну да. В общем — сдают. И им на экране выстраивают модельки детей, которые могут у них получится. Черты лица, цвет волос, тип нервной системы и всё такое. По желанию. Можно заказать генетические модификации — чтобы были хорошие волосы, белые зубы, не росло ничего подмышками. А если есть деньги — тогда укрепят скелет, усовершенствуют нервную систему… Можно — в кредит. Репродуктивная промышленность Талейрана не так широко известна как евгеническая программа альтрайтов, но она есть и я — ее продукция. Деток растят в искусственных матках — это такие цилиндры из органического стекла. Нет-нет, там всё очень прилично, даже классическую музыку включают, и ритм биения сердца матери симулируют. И вынимают несколько позже, чем происходят стандартные роды — талейранцы появляются на свет уже с четырьмя верхними и четырьмя нижними зубами, способные самостоятельно питаться и ходить на задних лапках. То есть — ногах! — сказала Кавальери и положила свои стройные загорелые ноги на столик. — Я потом протру салфеткой, у меня есть. Вот и я так родилась. Правда, у меня семья была нестандартная — мой папа мужчина, мама — женщина, и на этом всё.

— Боюсь спросить… — начал Гай.

— Обычно на Талейране сожительствуют полигамные семьи из трех-пяти человек одного или нескольких полов…

— Что, блин? Несколько полов?

Проигнорировав реакцию Сью, Алиса продолжила:

— Вторая большая группа населения — гики, они не заводят семей. Но иногда заводят детей. Покупают донорский генетический материал какой-нибудь известной актрисы или гладиатора… В общем, мне повезло — моя семья была нетрадиционной для Талейрана и традиционной — для всего человечества. На самом деле это считается признаком дурного тона — иметь одного постоянного партнера. Говорят — эгоизм, почвенничество, фрустрация и лицемерие. Но — мои родители были напарниками, журналистами: мать вела репортажи, отец — снимал, работал оператором, они знали друг друга много лет и долго шли к тому, чтобы жить вместе. Это был их осознанный выбор, им было комфортно вдвоем и никто больше особенно был не нужен. И пока они выдавали высокие рейтинги и кучу просмотров их стримов — это всех устраивало. Проблемы начались после моего рождения… Есть у нас в обществе неудобные темы, связанные с насилием на улицах, или наркоманией среди малолетних, или корпоративным произволом, понимаешь? Они есть в каждом обществе, да? Просто тут нужно понимать, особенности Талейрана. Как тебе такое: разрешены все виды наркотиков, и запрещены все виды оружия…

— Даже холодное?

— Даже холодное. Если тебя на улице зафиксируют камеры с плотницким топором в руках — считай, ты сам выписал себе штраф размером с половину среднемесячной зарплаты. А если ты продаешь «дайкири» в раздевалке сборной школы по черлидингу — тебе дадут предупреждение за торговлю не сертифицированным товаром, или вроде того.

— «Дайкири» в школах? Это неприемлемо!

Алиса развела руками:

— Наверное, поэтому родители быстро перевели меня на домашнее обучение. Вот где у них начались проблемы — ребенок ведь должен социализироваться! Объем знаний не так важен, как умение быть удобным членом общества. Главная задача школы на Талейране — не знания, умения и навыки прививать, а социализировать ребенка.

— Оу, тогда твоя ситуация с биквадратными уравнениями — это нормально…

— Это еще меня отец по математике подтягивал… Но знаешь, закрыться в раковине нельзя, нельзя все время просто сидеть дома. С одиннадцати лет я, например, посещала вечернюю школу по изобразительному искусству, общалась с людьми и диву давалась, насколько разнились привычки моей семьи и то, о чем говорили однокашники как о само собой разумеющихся вещах… Примерно половина из тех, кто сидел со мной рядом за мольбертами снимались в детской эротике, а кое-кто — и в порнографии. Для платных стриминговых сервисов. Еще и хвастались количеством просмотров и донатов, и удивлялись что у меня только один аккаунт, официальный — он нужен для регистрации на всяких государственных порталах и так далее. В общем, смеялись что я сама не зарабатываю, а мне родители деньги выдают. М-да… Много всякого было, мне пока сложно понять что будет для тебя наиболее странным, потому что, например, у нас прекрасно уживались легализованная проституция, когда любой гражданин мог открыть ИП и предлагать секс-услуги за деньги, и при этом — огромное количество исков с обвинениями в харрасменте. Это, например, если тебя кто-то в автобусе прижал — вполне можно скандал устроить, почему нет? Зато предложить проходящему мимо парню двадцать кредитов за секс — тут никакого харрасмента, деловое предложение. В общем — такое. Но для меня это не было удивительным, я понимала, что, скорее всего, у меня странная семья, и мечтала поскорее дорасти до шестнадцати и уйти на вольные хлеба, чтобы попробовать жить как все. Ведь ребенок является собственностью родителей только до совершеннолетия.

— Собственностью родителей? Это как?

— Так они же его купили! Что тут непонятного? Заплатили за услугу, за материал, за аренду искусственной матки…

— А в шестнадцать что?

— Что угодно. Больше родители ему ничем не обязаны. Он же уже не ребенок. Иди куда хочешь! Вариантов много — можно поступать учиться, идти работать, путешествовать…

— На какие деньги?

— А зачем деньги? Еды и одежды хватает на всех, у нас чуть ли не на каждом углу автоматы стоят, выдают питательные батончики, питьевую воду и стандартные комбезы. Климат на Талейране ровный, приятный — средние двадцать четыре градуса по Цельсию держаться почти круглый год, это связано с особенностями ветров на планете… В общем — можно спать на лавочке в парке, мыться в душевых на пляжах и ходить в общественные туалеты. Знал бы ты, сколько таких шатается по дорогам… Пока не постареют.

— А что случается, когда они стареют?

— Эвтаназия по желанию, что ж еще? Устал от жизни, закрыл все кредиты — можешь запросто помирать, никаких проблем. Ну, а если есть финансовые обязательства — будь добр отработать… В общем — я хотела уйти из дому и увидеть жизнь. И почти ушла. Но родители сняли репортаж о том, как контрабандисты доставляют на Талейран стрелковое оружие с Сарасвати и Гвадалахары, и преступники грабят квартиры и офисы, которые не оснащены системами сигнализации и не охраняются частными или государственными охранными предприятиями… А потом оказалось, что именно эти ЧОПы и занимаются контрабандой. И нашу машину взорвали, на отца и мать натравили правозащитников, которые живо припомнили им мое домашнее обучение и заговорили о правах детей на социализацию. Права детей на планете, где они считаются собственностью родителей — представляешь? В общем, мы уехали, пока могли. Сначала — на Порто Россо, потом — сюда, на Ярр. Как оказалось, к талейранцам не очень хорошо относятся на других планетах, особенно — на консервативных. А здесь, на Ярре, можно получить новую личность, чем мои родители и воспользовались. Ну а мне — мне шестнадцать исполнилось два года назад, и они не оставили меня на Порто Россо только потому, что очень непохожи на остальных талейранцев. Но, убедившись что я смогу самостоятельно учиться и жить на острове Академии, отправились налаживать свою жизнь. Я понятия не имею, как они теперь выглядят и как их зовут, представляешь?

— Это нормально… Мой папаша обиделся на мамашу и тоже отправился налаживать свою жизнь. Когда мне было три. Кто там прав, а кто виноват — я черта с два выясню теперь. Знаешь, когда я в первый раз увидел нормальную семью?

— М?

— У Гая Кормака. У них отличный дом в горах. Королева — просто чистое золото, а дочки у него — сущие ангелы, хоть и вредные. Нужно будет обязательно заехать, он приглашал… Ну что, пойдем брать разрешение на выезд с острова, канцелярия, наверное, открылась? Но учти — я еще не закончил тебя пытать. Этот твой Талейран — настоящая фантасмагория. У нас на Земле были страны, которые вели своё общество к чему-то подобному. Но — не срослось. И слава Богу, слава Богу…

— Я всё никак поверить не могу — ты реально, действительно, на самом деле со старой Терры?

— О-о-о, да. Родился на самой землянской Земле.

— А почему тебя Сью зовут, это же вроде женское имя?

Виньярд закатил глаза, вздохнул, пробормотал под нос свое «нормально», подал девушке руку и помог подняться со скамейки. И когда они вытерли столик салфеткой и попрощались с Акопом, и пошли в сторону административного корпуса, он начал говорить чуть ли не нараспев:

— Мне было три года, когда отец бросил нас с матерью. Он оставил только гитару и пустой стакан — и свалил в закат. А еще — он оставил мне дурацкое женское имя — Сью. Это был какой-то прикол, понятный только ему…