Сперанский 5. Заговор

Глава 19

Глава 19

Стокгольм

12 февраля 1799 года

Йохан Крапоткин уже давно сменил русскую фамилию на материнскую и стал Браттом, но помнил о своем происхождении. Фамилия Братт, так созвучна с русским словом, постоянно напоминала, кто был предком Ивана-Йохана. Прадед Йохана был потомком удельных Смоленских князей, он предал Петра Великого и пошел на службу к Карлу XII. Что двигало дедом, Иван Васильевич, это если по русски именовать Йохана, не знал. Но мужчина еще в детстве решил, что больше никого не предаст. Если он подданный шведской короны, то служить будет ей самозабвенно. Факт предательства предка Дамокловым мечом свисал над семьей.

Йохан был представлен к Сперанскому, чтобы следить за русским посланником и для его сопровождения. О назначении Братт узнал буквально за три дня и стал неистово искать хоть какие-нибудь сведения после. Все то, что удалось узнать о русском выглядело противоречиво и странным. Даже тот факт, что именно Сперанского назначили посланником от русского императора, уже в немалой степени странно.

Братт сообщал своему начальству в полицию, что нужно ограничить любые контакты Сперанского с кем бы то ни было, установить даже не слежку, а непосредственное сопровождение этого русского, чтобы ни на шаг не отходить от него. Но руководство сочло, что Йохан дует на воду и что, если король не собирается соблюдать элементарных норм дипломатического протокола, то кому-то же это нужно делать.

Крапоткин-Братт проявил собственное служебное рвение и все-таки лично устремился за Сперанским, вошел с ним в контакт. Самое странное было то, как скоро русский посланник поспешил из Стокгольма после общения со шведской королевой. Нет, все понятно, русского унизили, оскорбили, он спешил удалиться домой, чтобы зализывать душевные раны. Но…

Чуйка не позволяла Братту спокойно отправиться спать, несмотря на то, что время уже не вечернее, а ночное. Он сопровождал Сперанского двадцать верст, а после передал русского военным. Но сразу же Йохан отправился к дому, где под арестом, а ничем иным это не было, жила королева Швеции.

— Что она делает? — спросил Братт у начальника охраны Александры, шведской королевы.

— А я не обязан вам ничего говорить, — гвардеец брезгливо отвернулся.

С таким отношением Йохан сталкивался постоянно, уже выработав иммунитет, не обращая внимания. Тут дело даже не в том, что он имеет русские корни и в его семье до сих пор русский обязательный второй язык, он сотрудник Орднунгс-Герихт, Тайной полиции, а это неуважаемая у дворян профессия. И, да, по сути, он тут никто. Назначение и полномочия Братта закончились с отъездом Сперанского, но что-то беспокоило Йохана, не отпускало. Он пытался уловить мысль, которая витала вокруг, но не получалось.

— Королева у себя? — набравшись терпения, спросил Йохан.

— Спит, — нехотя ответил офицер.

Вот вроде бы все правильно, королева на месте, спит, посланник униженно бежит из Швеции, понукаемый группой сопровождения. Но сердце у Йохана не на месте. Он предполагал, что чуйка — это лишь реакция человека на то, что он просто не может положить на место какой-то кирпичик, но то, что дом существует, пусть и без одного кирпича, не оставляло сомнений.

И все же Братт взял себя в руки и, махнув своему экипажу, выделенному на время выполнения задания, собрался уезжать.

— Едем, господин Братт? — спросил кучер.

— В ближайшую таверну! — распорядился Йохан.

Нечто держало Йохана именно в этом месте. Этот визит… Эти глаза Сперанского, когда тот выходил из комнаты королевы… Русский посланник должен быть побитой собакой или израненным медведем, но никак не усмехающимся лисом.

Братт хотел бы и остаться тут, но дежурный офицер не даст своего разрешения на пребывание внутри дома, а снаружи уже не спасала и бобровая шуба, мороз стоял жуткий. Так что нужно согреться в ближайшей таверне, ну и посылать кучера, чтобы тот узнавал, как обстоят дела у королевы.

Йохан перед отъездом посоветовал офицеру охраны проверить охраняемый объект. Братт склонялся к тому, что Александра Павловна может что-то сделать с собой, или с ребенком. Да, Крапоткин-Братт знал, что королева скрывает беременность, или, по крайней мере, держит в тайне ее вероятность. Но знает ли об этом король? Йохан сомневался. Скорее всего, сейчас идет торг между служащими, кто именно передаст эту новость монарху. Такие сообщения могут стоит дорого, все знают, что главное обвинение в отношении королевы состоит в том, что она так и не принесла потомство. Тайная полиция зарабатывает на хлеб насущный и таким образом, продавая информацию.

Таверна находилась в одном квартале от дома с королевой. Место не такое уж и гиблое, но развлекались тут либо аристократы, но инкогнито, либо бюргеры, но пафосно, надо-не-надо крича свое имя, дабы все знали, как очередной «Патиссон» нынче гуляет.

— Горячего молока и мяса! — сделал заказ Братт, когда зашел в таверну и занял столик.

В заведении было шумно, народ гулял. Вокруг посетители наперебой хвалились, кто и как кидался в русского посла. Были уже и те, кто с пеной у рта доказывал, что отвесил русскому посланнику ногой по седалищу.

Это было нормально. Так ведет себя толпа. Скорее всего, тут единицы, кто вообще был там, у дороги, по которой шел Сперанский, но кричать о своем участии в унижении русского сейчас будут все. Не приведи Господь, чтобы стало наоборот и все присутствующие в таверне с той же пеной у рта доказывали, что никогда не видели русского посла. И вообще они за Россию. Толпа — она такая!

А все ли галдят и шумно пьют пиво? Взгляд Братта нашел компанию мужчин, которые чинно если мясо и пили… Ну точно не хмельное. Не провозглашали здравицы, не кричали песни, не показывали своего радостного настроения, напротив, хмурились. А еще… Это были волки. Йохан мог с большой долей вероятности распознавать тренированных людей. В компании этих странных мужчин не было ни одного толстяка, или худощавого, все, словно, одинаковые. Правда был один, более высокий и статный. И как тут не узнать некоторые отличительные черты славянского происхождения?

— Курт, — спокойно, не показывая эмоций, обратился Йохан к своему кучеру, который привязал коней и так же зашел согреться в таверну. — Спеши к дежурному офицеру и скажи, что тут, в таверне есть русские, возможно, будет нападение на дом с королевой.

Кучер с неодобрением посмотрел на своего начальника, чего ему не хотелось, так это покидать натопленное помещение и выходить на мороз. А еще, он не разделял маниакальное подозрение всех и вся у этого… русского, который так спешит выслужиться, как будто сможет смыть позор своего предка. Предателей не любят нигде, даже если эту гнусность совершил прадед. Но приказ прозвучал, нужно исполнять. Стремлением к порядку на службе шведы славились всегда.

Сам же Братт стал наблюдать за пятеркой мужчин, еще больше убеждаясь, что он прав. И что тут, в полуверсте от дома с королевой, делают русские? Если бы даже отношения с Россией были дружескими, все равно такое соседство русских мужчин и опальной жены короля, было более чем подозрительным.

— Вот же черт, — выругался Крапоткин-Братт на русском языке.

Ругаться он всегда предпочитал на языке прадеда, считая, что нет более эмоциональных ругательств, чем русские.

Своими постоянными взглядами в сторону пятерых странных посетителей таверны Йохан привлек их внимание. И то, что его вычислили также говорило в пользу версии, что здесь в таверне присутствуют русские агенты. Причем, это явно силовики. Один из мужчин полез за отворот своего сюртука.

Йохан встал и направился к двери. Ничего более грамотного он не придумал, как уйти из таверны и занять позицию где-нибудь рядом, чтобы отслеживать русских. Кучер уже отправлен за подмогой. Даже, если офицер не приведет солдат к таверне, он будет уже чуть менее расслабленным и подсознательно станет ожидать неприятностей, проклиная тайного полицейского. Ну а Йохану важнее не потерять визуальный контакт с русскими.

* * *

— Нас вычислили, — тихо, на русском языке, сказал Петр Данилов, командир особого стрелкового подразделения.

— Что делаем, командир? — спросил один из русских диверсантов.

— Копыто, ты идешь первым, нам нужен тайный проход, — распорядился Данилов, обращаясь к своему подчиненному по позывному и этот факт сразу задал тон для присутствующих русских бойцов, все подобрались и были готовы действовать.

Конечно же, запасной выход в таверне был, о чем почти добровольно поведала сама хозяйка, скорее всего, жена трактирщика, которая в углу кухни, за печкой, была страстно любима одним из посетителей заведения. Любвеобильного посетителя Копыто сразу же оглушил, а продажную падшую женщину, трактирщицу, русский, худо-бедно владеющий шведским языком, успел спросить о направлении выхода. После получения информации, без колебаний, оглушив и женщину, группа направилась прочь.

— Жить будут, — поймав взгляд Данилова, негромко сказал Копыта.

Выйдя во двор трактира, Данилов, позывной Барс, быстро сориентировался на месте.

— Кот, ты идешь туда, — Барс указал рукой. — И выявляешь этого господина. Он явно будет нас ждать. Задача убрать его тихо, — сказал Данилов, будучи уверен, что Кот, всегда отличавшийся бесшумной работой, сделает все, как надо.

Пройдя вместе с Котом двадцать метров, на углу трактира Барс приказал остальным стоять. Кот, будто сливаясь с темными стенами соседнего здания, тенью, медленно шел вперед. Время было около десяти вечера, стояла темень, а снег и лед, которые были на дороге, оказывались столь грязными, темно-серыми, что почти никакого отблеска не давали. Пасмурная погода так же не прибавляли света от луны или звезд.

Кот не сразу увидел, где стоял тот странный человек, поэтому, несмотря на все предосторожности, был сам обнаружен.

— Эй, я свой! — на чистом русском языке обратился мужик.

Кот опешил. Русскую речь в этой враждебной стране он слышал только от членов своей группы, и никак не ожидал, что кто-то еще в Стокгольме разговаривает на русском языке. Между тем, был разговор, что должна состоятся встреча с другой группой, но позже и подробности места и времени были только у Барса. Так что повод подумать, что мужик не врет, называя себя своим, был.

— Ты кто такой? — спросил Кот одновременно направив руку под бобровую шубу.

Свой или не свой, нужно быть готовым к неприятностям.

— Да свой я, свой, — говорил Крапоткин-Братт, взводя в кармане заранее приготовленный пистолет.

Звук выстрела сотряс тишину респектабельного района Стокгольма. Кот не успел извлечь свой револьвер, а Йохан решил стрелять на поражение, чтобы привлечь внимание находящейся неподалеку охраны королевы. Кучер может не убедить офицера действовать, а вот выстрел, должен, хотя, не факт.

— Быстро выходим, работаем! — скомандовал Барс и оставшаяся группа, резко выйдя из-за угла трактира, сразу рассредоточилась.

Рваным шагом бойцы быстро приближались к месту, где прозвучал выстрел. Тело соратника, распластавшегося прямо на дороге, не подавало признаков жизни. Вдруг, от стены ближайшего здания будто отделился силуэт человека, который стал быстро убегать в сторону дома, где в заточении томилась Ирина.

Группа знала о готовившемся побеге. Зажжённая и потухшая свеча в окнах комнат королевы — это был сигнал о том, что все идет благополучно и теперь нужно выручать Иру, которую Барс знал лично.

Как бы быстро ни бегал Йохан, но бойцы группы были подготовлены лучше. Так что уже через двадцать секунд стало очевидным, что русскому шведу не уйти. Понимал он и то, что русские стрелять не будут. Один выстрел — это, конечно, сильно демаскирует русских шпионов, но в Стокгольме так бывает, порой и возле трактиров стреляются пьяные отпрыски дворян.

— Кто такие? — спросил Йохан на русском языке, одновременно извлекая шпагу из ножен. — Лучше сдайтесь. Я уже отправил за подмогой. Улицу блокируют и вас возьмут живьем. За мою смерть пытать будут нещадно.

— А ты кто сам, мил человек? По русски говоришь как свой, а соратника моего убил, как скотина свейская, — спрашивал Барс, незаметно не для кого, расстегнув ремешок, который удерживал метательный нож в рукаве шубы.

Оружие удобно легло в руку Данилова, который, будто ладони грел в меховых рукавах. Барс резко, не сомневаясь, метнул нож чуть выше переносицы убийцы своего боевого товарища. В школе подготовки стрелков Данилов, кроме прочего, выделялся отличным умением метать ножи. Инструктора постоянно говорили о том, что метание ножа — это худшее из решений. Чтобы убить человека даже мало хорошо развитого навыка, нужна еще и удача. Но Барс был уверен в своем броске, и не зря. Преодолев препятствие в виде кожи, подкожного жира и черепной коробки, нож задел мозг русского шведа, а еще сила броска была таковой, что Йохан мешком завалился на спину.

— Контроль! Грабим его! — Барс посчитал нужным инсценировать ограбление.

Бойцы справились с этим делом моментально, потратив секунд тридцать на инсценировку. Копыто быстро отскочил к убитому Коту, перекрестился, достал небольшой флакончик с кислотой и вылил ее на лицо соратника. Такие правила. Их видели вместе, поэтому смогут опознать и, возможно, выйти на других. Забрав у покойного два револьвера и две обоймы, Копыто присоединился к группе и они спешно направились в сторону дома с королевой, в которой жены монарха уже и нет.

Быстро продвигаясь вдоль домов, Копыто первым увидел бегущих в их сторону солдат. Боец поднял руку, а Барс скомандовал залечь. Накинув темные капюшоны бобровых шуб, бойцы легли на грязный снег, практически вжимаясь в фундаменты зданий. Каждый из них поудобнее взял револьвер и взвел курок. Оставался шанс быть незамеченными. Бойцы делали то, чего от них не могут ожидать, а это немалая часть успешной операции.

Так и случилось. Команда не менее, чем в двадцать пар ног пробежала мимо, понукаемая горластым командиром.

— Встали! — через тридцать секунд после того, как пробежали солдаты, скомандовал Барс.

Группа побежала в открытую. Теперь только прямой штурм и поджег дома.

* * *

Ирина не спала. Пусть ее и настраивали на подвиг, говорили, что должна быть готова умереть при выполнении задания, но умирать все равно не хотелось. Девушка дрожала. Чем больше она вот так, бесцельно лежала в постели, сильно потея, так как была в теплой одежде и готовой в любой момент бежать, тем больше приходила паника. Собрать волю в кулак никак не получалось.

Она уже дала время, чтобы дочь русского императора смогла убежать подальше от столицы Швеции. Александра Павловна в сопровождении его превосходительства, господина Сперанского, должна быть не меньше, чем в сорока верстах, от Стокгольма. Но тут бы еще выдержать час, два, для уверенности, что он Ирина, будет погибать не зря, что задание будет выполнено.

Выстрел она услышала на грани своего восприятия. Окно было плотно закрыто, так что можно сказать, что девушка скорее почувствовала звук выстрела, что началось нечто важное для нее, как и для всей операции, теперь нужно работать.

Сразу же прошел страх. Это ожидать страшно, а вот действовать Ира могла без лишних эмоций, занимая мозг не переживаниями, а просчетом действий. Если прозвучал выстрел, значит группа, которая должна была страховать ее попытку побега, начала действовать.

— Рано, еще рано, — прошептала девушка, изготавливаясь к побегу.

Она решила действовать по второму плану, когда нужно открыто бежать, прорываться через заслон охраны.

— Ваше величество? Вы одеты? Мы заходим, прикройтесь! — закричали за дверью.

План вылезть по веревке из окна провалился. Не успеет.

Иру предупреждали, что в случае начала штурма здания, к ней в комнату должны зайти охранники. Выглядело логично, чтобы солдаты закрылись вместе с королевой и забаррикадировали двери. Это был шанс для Иры.

Девушка выхватила револьвер, взяла подушку и встала с кровати.

— Сейчас, господа, — Ира, насколько только могла, спародировала звонкий голос королевы.

Изготовившись, девушка стала сперва на центр комнаты, откуда выкрикнула:

— Входите!

Ира резко рванула к двери и заняла позицию у двери сбоку. Двери распахнулись и внутрь вальяжно, явно нехотя, вошли двое офицеров, вряд ли выше русского чина поручика.

— Ваше величество! Где вы? — успел спросить один из охранников, пока Ира, оценив обстановку, не начала действовать.

Уперев пистолет в подушку, для уменьшения звука выстрела, девушка быстро начала выжимать на спусковой крючок своего револьвера, направляя поочередно оружие то в одного охранника, то в другого. Все-таки нервы брали свое и вместо двух точных выстрелов, Ира опустошила барабан.

— Аларм! — хрипел один из охранников, оставшийся жить и не потерявший сознание даже после того, как получил пулю в живот и в глаз.

У Иры в сапоге был нож и она достала его, чтобы завершить работу. Слезы текли из глаз девчонки, она впервые убивала человека вот так, ножом. Стрелять уже стреляла. Ее специально отводили на «казнь» одного преступника, который был пойман людьми Барона на разбое у ресторана Астория. Тогда было тяжело выстрелить, но ножом перерезать горло этому молодому, да еще и симпатичному шведу…

— Дада инте! — хрипел парень, у которого слезы наворачивались [швед. не убивай].

Беззвучно рыдала Ира.

«Ты можешь плакать, трястись, да что угодно. Но сделай свою работу» — всплывали в голове девчонки слова инструктора.

И она сделала, при этом несколько девичьих слезинок упали молящему о пощаде парню на щеки. Ирину обдало горячей кровью.

— Это ты унижал царевну! — в голос сказала Ира, ища внутри себя оправдание совершенному поступку.

Вытерев лицо мокрым от пота рукавом, чем сменила мокроту от слез и крови на пот, девушка рванула к сумке. Там была небольшая баночка с горючим и огниво. Вылив в комнате на пол и немного на кровать что-то пахучее, темно-коричневое, Ира черканула огнивом и пламя резко зарделось, чуть не опалив парик, который все еще был на девчонке. Согласно плану операции она даже уходя в побег должна до конца отыгрывать роль королевы. Пусть охрана будет в замешательстве.

Раздались выстрелы на первом этаже особняка. Как стреляют револьверы, Ира знала очень хорошо. Свои.

Звуки стрельбы резко прекратились и послышались быстрые шаги по лестнице. Ира выпорхнула в коридор и спряталась чуть в стороне, за большой вазой, у входа в ее комнату, так, чтобы увидеть бегущих наверх раньше, чем они смогут ее заметить. Кто в той перестрелке победил? Кроме револьверных выстрелов, были и другие. Сомнения поселились в голову Ирины. Наверняка, охрана снизу слышала выстрелы наверху. Подушка только чуточку погасила звук выстрелов. А чего тогда сразу не побежали? Видимо группа поддержки пришла. Волнами мысли омывали мозг агентессы, а она сама готовилась продать свою жизнь подороже.

— Хельсинки! — закричал Барс, появляясь в на мушке прицела Ирининого револьвера.

Она успела заменить барабан и готова была стрелять

— Свои! — выдохнула девушка и чуть не обмякла.

Напряжение было такое, что она, будь рядом Петр, упала бы на руки этого сильного мужчины. Ира знала Петра, он ей нравился, пусть девчонка и душила в себе всякие чувства. Но именно с Петром и его группой у нее были последние, перед отправкой, тренировки, они учились взаимодействовать, узнавали друг друга.

— Королева, это ты? — задал не самый умный вопрос Петр, называя Иру по позывному.

Он боялся не успеть. Ира, которая шла на заклание, подставлялась под первый удар, чем вызывала у сильного мужчины желание быть защитником. Данилов, как и почти все воины, считали, что женщине нет места на войне, будь на поле боя, или в тайных операциях. Мужчины должны разбираться между собой, а женщины… Ждать своего мужчину.

У Данилова была жена и сын, его ждали. Но это не меняло в сознании воина абсолютно ничего. Он спасет эту девчонку, а Сперанский позаботится о семье Данилова, если тот не вернется с задания. В заботу от главного командира верили все стрелки, а Сперанский ни разу не обманул ожидания.

— Уходим! — почти прокричал Барс.

Четыре мужчины и одна девушка уже бежали в сторону порта, когда сзади раздались выстрелы. Копыто, в этот раз идущий замыкающим открыл огонь по появившимся из-за угла солдатам. Расстояние было большое, чтобы рассчитывать попадания во врага, но стрелять нужно было, это вернейший способ привлечь внимание к себе. Так получилось, что остальная группа уже повернула за угол, их не должны были заметить преследователи. Поэтому, перебежав дорогу, Копыто стал уводить преследование в противоположную сторону.

— Не останавливаемся! — подгонял оставшихся бойцов Барс.

Не было времени на рефлексию, переживать о потери товарищей. Есть задача. Данилов решил, что спасет эту девчонку во что бы то ни стало. Она была похожа на его жену, да и… Не об этом, сейчас, все эти «нравится и люблю» после выполнения задачи.

Они бежали, насколько это только возможно, быстро, падая на скользком льду, чудом не ломая конечности и не получая ушибы. Скоро стало понятно, что уйти не получается.

— Королева! — по позывному, но вкладывая и некоторые иные, свои личные, эмоции, обратился Барс к Ире. — Вот адрес. Это вторая группа. Лучше умри, но братьев не выдай. Они смогут тебя вывезти. У меня задача тебя передать им.

— Но… — слезы, не успев покинуть влажные глаза, моментально превращались в льдинки.

— Это приказ! — выкрикнул Барс. — Карета стоит с кучером на перекрестке улиц Бастугаттан и Тавастгаттан.

Ира побежала, как будто и не было усталости. Она знала, карту столицы Швеции, по крайней мере, расположения улиц центра, девушка выучила. Так что целенаправленно отправилась к месту, где ждала самая, что только нашли в Стокгольме, дешевая карета, запряженная двумя доходягами-конями, которые на таком морозе могли уже издохнуть. На этом средстве передвижения девушка быстро доберется до нужного места, а там, уже в спокойной обстановке, ее, под видом финского парня, повезут в сторону Вестероса, города, название которого так забавляло Сперанского, после на Гетеборг. А там останется только переправиться до Дании, или в Голландию и по Европе домой. Долго, но лучше так, чем остаться лежать на этом неуютном, сером, грязном снеге Стокгольма.

Она спасется, а вот Барс с остатками своей группы… Но они мужчины, это их работа — воевать и защищать!

Ира услышала револьверные выстрелы, после ружейные залпы, три взрыва гранат, вновь одиночный револьвер работал, опять стрельба ненавистных шведских солдат. И все…

Одиночный последний выстрел револьвера заставил девчонку остановиться, она поняла, нет… она почувствовала, что этот выстрел прервал жизнь Барса, Пети Данилова. Он никогда бы не дался в руки врагу, всегда говорил, что оставит одну пулю для себя, благо их пять в револьвере.

Бежать! Нельзя, чтобы эти смерти были напрасны, бежать…