Спекулянтъ

Глава 24

Глава двадцать четвертая

Нью—Йорк. 15 апреля. 2009 год.

«Ураган Катрин, обрушившись на

Восточное побережье Северной Америки,

резко взвинтил цены на черное золото.

Стоимость светлых сортов нефти

приближается к отметке в 100 юаней за один

баррель…»

(агентство ВВС)

***

Петербург. 15 мая. 1898 год.

Резиденция торгового дома «Черников и сын»

То, что при солнечном свете кажется простым и ясным, под луной иногда превращается в бессонную, мрачную и опасную жуть. Наверное, в каждом из нас есть что—то от пещерного человека, с его вечной боязнью темноты. Чужой враждебной ночи, из угрожающих теней которой скалится саблезубый тигр, а чуткая сторожкая дремота пробуждается мерзким лаем облезлых гиен…

Не спалось уже которую ночь подряд. Сон приходил урывками и рвался внезапным, беспричинным биением сердца, оставляя следы холодного пота на подушке. Уходил глухим скрежетом зубов и до боли сжатыми кулаками. Тоскливыми серыми видениями, невозможными в своей реальности… Явь или сон…

Звонким щелчком хрустнул в руках сломанный карандаш. Третий, за последний час. Саднили сбитые костяшки. Давняя привычка вбивать дурное настроение ударами в грушу…

Два года… Эпизод?.. Для него — целая жизнь, похожая на игру. Ирреальное приключение… Сказка… Бесконечная череда событий, удач… эйфория… Нет сил оглянуться назад, только цель… Прав или нет, но на карте — банк… и судьба страны. А если ошибся?.. Слишком высока цена и непомерен груз… Нужно решаться…

Не хотелось ехать домой и мучить своими тревогами Юльку. Работа отвлекала, но предстоящая, бессонная ночь не стала привычной. История изменилась, и прежние знания помочь не могли. Кризис, ожидаемый через год, явил свои первые признаки уже сейчас — в Европе начались банкротства. Едва заметные на растущих рынках, но для человека, пережившего не одно падение экономик, они звучали тревожным набатом.

Ломались прежние схемы и становились бессмысленными расчеты. На сельскохозяйственной теме можно было ставить жирный крест — слишком мало оставалось времени. Реальная экономика ощутит на себе проблемы финансового сектора через полгода. Максимум — год. С игрушками должны успеть…

Серое, низкое небо майского вечера стучалось в окно моросящим дождем. Настроение было под стать погоде. Выбросив обломки карандаша, Денис нажал клавишу вызова на новеньком селекторе:

— Федор, соедини меня с Нобелем.

— Денис Иванович, восемь часов доходит. Его, скорей всего, нет уже на месте.

— Гадать будем или исполнять?

— Есть, шеф!..

Веселый голос помощника немного приободрил. Может, не стоило все это затевать?..

— Слушаю вас, господин Черников, — донеслось из трубки. — Вы, как погляжу, тоже допоздна работаете? Как у нас говорят — работа не волк…

Собеседник гулко захохотал, не закончив фразу. Денис машинально отметил: «у нас». Выбор был правильным.

— Сколько волка не корми, а у ишака…

Прикусил язык — пора бы уже отвыкнуть от дурацких поговорок.

— Простите, Денис Иванович, не расслышал?

Пришлось быстро переменить тему разговора:

— Хотел пригласить вас, Эммануил Людвигович, отужинать со мной сегодня. Благо, мы теперь соседи.

До дома Нобелей было десять минут ходьбы: месяц назад, на Выборгской набережной, был куплен двухэтажный особняк. Проблема безопасности была нешуточной, и в небольшом пристроенном флигеле посменно проживало двое бойцов подразделения Платова…

— Со всей любезностью готов откликнуться на ваше приглашение, — замялся собеседник. — Но, готовлю важное прошение в Императорское техническое общество.

Денис усмехнулся — пора брать быка за рога.

— Профессору Деппу? — как можно небрежнее спросил он. — Хотите провести испытания первого русского дизеля?

Молчание, воцарившееся в трубке, было явственно напряженным. Промышленный шпионаж был изобретен даже не в этом веке.

— Помилуйте, Денис Иванович. Вы, случаем, не ученик Алессандро Калиостро?

Последующий ответ озадачил славного потомка викингов еще больше.

— Хуже, Эммануил Людвигович. Намного хуже…

— Это несколько неожиданно…

Денис невежливо перебил собеседника, не дав тому договорить:

— Жду вас через час. Дело безотлагательное!

Когда вопрос касается бизнеса, различия между эпохами нивелируются. В голосе собеседника не осталось и следа былой озадаченности. Ответ прозвучал сухо и деловито:

— Буду. Ждите…

Теперь следовало подготовить Юльку. Реакция была предсказуемой, а тлетворное влияние, контрабандно экспортированное из двадцать первого века, не лучшим образом сказывалось на манерах воспитанной барышни.

— Дениска, ты с ума сошел! Я же не готова совсем, и за час ничего не успею!

За шестьдесят минут ядерными боеголовками можно трижды стереть с лица земли любое государство. За меньшее время пилот сверхзвукового истребителя отрабатывает боевое задание, а ракетоноситель выводит спутник на орбиту. Любой женщине любой эпохи, этого времени хватит только на ресницы.

Денис решил проблему просто.

— Маленькая. Это будет деловой ужин и… хочу попросить тебя, чтобы ты сказалась больной.

На этот раз с реакцией он не угадал.

— Хорошо. Раз ты просишь, значит, тебе это нужно.

В голосе любимой не было и намека на обиду. После чего раздался привычный чмок, привычно заложивший правое ухо. Юлька повесила трубку…

Обеденный стол в малой гостиной уютного особняка был сервирован на две персоны. Легкие закуски, графинчик казенной, обложенный льдом, сладости и неизменный кофе с капелькой коньяка. На горячее: запеченный на углях средиземноморский угорь под острым чесночным соусом. Непритязательность ужина объяснялась просто — сытый желудок не способствует мозговой деятельности. Быстро покончив со светскими условностями, высокие договаривающиеся стороны с той же поспешностью завершили трапезу. Денис предложил перейти за столик, располагавшийся рядом с камином.

Беседа началась с неожиданного вопроса:

— Скажите, Эммануил Людвигович, в детстве вы верили в сказки?

Удивленно вскинув брови, Нобель добродушно хохотнул:

— Вы сегодня едва не заставили меня поверить.

Денис посмотрел на него изучающим взглядом: важна была каждая мелочь.

— Хотите, я расскажу вам удивительную историю?

Светловолосый швед сосредоточенно захватил в кулак аккуратную бородку — удивление сменилось легкой степенью озадаченности.

— Попробуйте, Денис Иванович.

— С вашей помощью я сделаю то, что не смогли сделать правительства всего мира: я уничтожу Рокфеллера.

Денис надеялся, что цитата окажется достаточно точной. Реакция собеседника это подтвердила: врожденное скандинавское хладнокровие бесследно испарилось, и в последовавшем вопросе проскользнула изумленная нотка:

— Помилуйте, откуда вы это знаете? В гостинице кроме нас двоих больше никого не было.

— Напомнить вам, что вы сказали в ответ? — продолжал наседать Денис…

То, что произошло 14 февраля 1898 года, газетчики окрестили «сделкой века». В берлинском «Паласт—отеле» Нобель пописал контракт с Рудольфом Дизелем, который обошелся ему в кругленькую сумму — полмиллиона золотых рублей. Все это было известно из прессы, но подробности встречи для корреспондентов остались загадкой. Письма Дизеля к своей жене, раскрывающие тайну, были опубликованы лишь в конце двадцатого столетия.

— Денис Иванович, я вижу, что вы хотите сказать мне что—то важное, но не знаете, как подступиться. Вы, голубчик, говорите со всей прямотой.

В мире больших денег нет места растерянности — в один миг из хищной акулы можно превратиться в беззащитную плотву. Нобель был снова собран и уверен в себе.

— Вас ни когда не удивляло, что двадцатилетний юноша из далекой уральской губернии в одночасье стал одним из самых богатых людей империи?

— Честно говоря, я давно уже не воспринимаю вас как юношу, — со всей серьезностью ответил Нобель. — Глаза видят одно, а сознание — другое. Мне кажется, что передо мной вполне зрелый мужчина. Что касается вашего неожиданного взлета, то история знала немало таких примеров. Возьмите, к примеру, Ломоносова. Молодой человек из глухого уезда стал величайшим ученым. Так что, ничего удивительного я здесь не вижу.

— Ломоносов… при чем здесь он?

— Вы так и не решились назвать главную причину.

Это не было вопросом. Просто утверждение.

Денис задумчиво покрутил в руках бокал с коньком и спокойно посмотрел в светлые глаза:

— Я родился в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году. В стране, которая называлась Советский Союз.

Нобель покачал головой и иронично улыбнулся:

— Я должен вам верить?

— Через шесть лет Япония объявит войну России. Через двадцать — империя прекратит свое существование.

Это был не ответ. Так, констатация факта.

— Через три года будет вручена первая Нобелевская премия.

Швед заметно вздрогнул. Завещание дяди еще не было опубликовано, и знать его содержание Денис никак не мог.

— Откуда вы знаете?

— Я только что объяснил.

Наступило молчание. Гостя вновь покинула его уверенность. Густые брови нахмурились, а борода подверглась нещадному истреблению. Наконец, он негромко промолвил:

— Допустим, что я вам поверил. И что дальше?

— Через полгода начнется кризис. — Денис достал из кармана платок и промокнул капли пота, выступившие на висках. — В Европе он закончится быстро, у нас продлится до самой войны, которая отбросит экономику страны далеко назад. Из этой ямы мы выбраться уже не сможем.

— Революция?

— Да. Мятежники расстреляют императора и его семью. Вы вернетесь в Швецию.

Нобель рывком встал с кресла и возбуждено прошелся по гостиной. Несколько раз затянулся потухшей трубкой и снова вернулся на место.

— Что вы предлагаете?

— Объединить усилия. Я хочу предотвратить войну, но одному это может оказаться не под силу.

— Империя прогнила, Денис Иванович. Даже если удастся задуманное вами, это не выход.

Денис снова взялся за коньяк: разговор давался ему нелегко.

— Многое будет зависеть и от нас с вами, Эммануил Людвигович. Игра пойдет ва—банк. Если мы выиграем, то возможности наши возрастут многократно. Если проиграем — то лишимся всего.

— Вы говорили про кризис. Значит, наше обязательство перед вами теперь не имеет смысла?

Нобель говорил о соглашении с Рокфеллером, согласно которому они должны были уронить цены на сырую нефть. Денис согласно кивнул головой:

— Падающие рынки сделают все за вас. Сейчас надо срочно переводить все свободные активы в золото. Более того, когда начнется кризис, мы должны ускорить падение.

— Для чего? И как мы это сделаем? — голос сорвался на высокую ноту. На бедного шведа слишком много свалилось за сегодняшний вечер.

— Пресса, слухи, — лаконично ответил Денис. — Этого будет вполне достаточно, чтобы спровоцировать обвал. Чем быстрее будет достигнуто дно, тем скорее начнется восстановление рынков.

О том, что при этом глубина окажется большей, он говорить, по не стал.

— Что еще?

Напряжение в разговоре нарастало — речь шла не о мелочах.

— Когда падение достигнет финальной стадии, начнем приобретать подешевевшие активы. Нефтяные промыслы, угольные копии, золотодобывающие компании… не важно. На втором этапе, под залог предприятий, начнем скупку акций европейских компаний.

— И что нам это даст?

Денис поднялся с кресла и, достав с книжной полки несколько листков бумаги, молча положил их на столик. Некоторое время гость внимательно изучал текст, написанный торопливым, неразборчивым почерком. Страховка никогда не бывает лишней, и в этот раз услуги стенографистки востребованы не были.

— Это самоубийство, Денис Иванович, — ошеломленно посмотрел на него Нобель. — Нам этого не простят!

— Умоются и утрутся! — жестко ответил он. — У них не останется выбора!

— Мы разрушим все финансовые рынки Европы. И другие государства пострадают не меньше.

— Разрушим, если не они согласятся на наши условия.

— Как вам только в голову это пришло?

В голосе гостя слышалось неподдельное уважение. В хитросплетениях финансовых войн он разбирался отлично.

— В моем времени, — Денис подчеркнуто выделил фразу, — в тысяча девятьсот двадцать девятом году в Америке разразился кризис, названный впоследствии Великой Депрессией. Рынки росли как на дрожжах и все решили, что наступила эпоха всеобщего благоденствия. Простые вкладчики несли свои сбережения, закладывали дома, брали кредиты. На местные рынки устремились деньги со всего мира. В один прекрасный момент пузырь лопнул и похоронил под собой добрую часть экономик всей планеты…

Лопнул — слово стало ключом, открывшим ларчик с идеей. Нобель об этом, естественно, не знал.

— В финальной части вашего плана сценарий выглядит несколько по—другому, — заметил Нобель.

Денис согласно кивнул головой :

— Перед нами стоит задача победить, а не уничтожить. Это просто грандиозный блеф. Но если привести угрозу в исполнение, то Великая Депрессия покажется легким волнением, по сравнению со штормом, который разразится. Выживут немногие.

— Почему вы решили обратиться за помощью именно ко мне?

Вопрос был ожидаем, и ответ не заставил себя ждать:

— У империи нет средств. У нас с вами они есть. Все очень просто.

Гость скептически усмехнулся и в очередной раз занялся потухшей трубкой. Задумчиво пожевав губами, он предсказуемо поинтересовался:

— Вы пробовали подсчитать, сколько мы заработаем при удачном исходе?

— Трудно сказать. Думаю, не меньше двух миллиардов рублей.

Нобель, не сдержав эмоций, присвистнул — банк впечатлял. Но его волновала и другая тема: светлых глазах читался неприкрытый интерес.

— Крайне заманчиво заглянуть в будущее, которое нас ожидает. Расскажите, Денис Иванович, удовлетворите любопытство.

— Будущего еще нет, Эммануил Людвигович. Многое зависит от нашего с вами решения.

Собеседник усмехнулся — утверждение было спорным.

— И все же?

— У нас будет время для обстоятельных бесед. Лучше — не сегодня.

Гость покладисто согласился — впечатлений хватало и без этого. Последующий за этим выжидательный взгляд Дениса он понял абсолютно верно.

— Операция дерзка и привлекательна. Придумали вы ее сами или воспользовались знаниями будущего — суть не важно. Будем считать, что предварительное согласие вы получили. Сами понимаете — для окончательно решения я должен все досконально взвесить.

Возражение не последовало — довод был убедительным. Нобель поднялся с кресла и протянул руку:

— Благодарю вас за оказанное гостеприимство и… занимательную беседу.

Уже в дверях гость задал последний вопрос:

— Как, в вашем времени, называлась эта операция?

Ответ был лаконичен:

— Пирамида…

Страшнее оружия на финансовых рынках еще не придумали.