Спецназ в Вестеросе

Глава 8

Глава 8 (300 год ЗВ)

8.1 Леди Рейнис Старк (в девичестве принцесса Дома Викторион)

Она успела буквально в последний момент. Еще спасибо, что они начали готовиться к вторжению загодя. Если бы не форты на Горячке, если бы не новые укрепления во Рву Келин, Север мог пасть. Никто не ожидал, что железнорожденные ударят по Северу всей своей мощью. Такое случалось, как говорят знатоки истории, только в стародавние времена. Однако то, что не могло случиться, все-таки произошло, потому что королева Серсея твердо обещала Эурону Грейджою отдать Север железнорожденным. И не только на поток и разграбление, а вообще отдать. Ланнистеры же помогли древесиной и золотом, так что Эурон не стал снова сжигать Ланниспорт, как это случилось во время восстания Бейлона Грейджоя. Он бросил все силы на западное побережье Севера, послав своего брата Викториона по самому «легкому» пути на Винтерфелл: по реке Горячке на Ров Кейлин и по Белогривой к Верховому озеру, на котором стоит Торхенов Удел. С обоих направлений позже можно было ударить по замку Сервинов и Винтерфеллу. Во всяком случае, таков был план, о чем позже рассказали пленные. А тогда, в самом начале, Рейнис ничего этого не знала и не подозревала о масштабе обрушившейся на Север беды.

Мераксес оказалась несколько сильнее, чем думала Рейнис, и они добрались до Соленого Копья всего за два дня, так что за пару часов до очередного рассвета, Рейнис пролетела над устьем Горячки и увидела буквально море огней – это горели по берегам реки сотни, если не тысячи костров, у которых коротали ночь те, кто не пошел вверх по реке. Горячка река неширокая и достаточно мелкая с сильно заболоченными берегами. Большие корабли по ней не пройдут, поэтому основные силы флота Викториона все еще пребывали там, где глубина позволяла пристать к берегу и где этот берег был пригоден для того, чтобы разбить бивуак. Ладьи и дубасы[1], снеки и малые драккары[2] ушли вверх по течению тех рек, которые вели в глубину северных земель: к Родниковой Переправе, к Барроухоллу и другим замкам, городкам и деревьням.

Есть еще силы? – спросила Рейнис. Не словами, а тем, что заменяло им с Мераксес слова.

Драконица «ответила», что силы есть, и тогда они рухнули с небес прямо на большие корабли железнорожденных. Ночь была безлунной, но обе они – и Рейнис, и Мераксес, - видели довольно хорошо. Прошлись над стоящими на якоре кораблями раз, другой, третий и сразу же атаковали тех, кто ночевал у костров. Берег здесь был плоский и от стоянок до леса было далеко. За пять минут не добежать, так что пока ее драконица не выдохлась, они прошлись несколько раз над берегом, а потом Мераксес схватила когтями обезумевшую от страха лошадь, и они скрылись в лесу на северной стороне Соленого Копья. Рейнис углядела подходящий для дневки распадок в совершенно безлюдном глухолесье. Мераксес бросив лошадь на землю, улеглась неподалеку и позволила Рейнис спуститься с седла и снять с креплений пару переметных сум.

Все! Отдыхай! – Она оттащила кожаные непромокаемые мешки метров на двадцать от драконицы в узкую щель между несколькими огромными валунами. Там как раз хватило места для небольшого костра, на который пошел весь валежник, натащенный сюда ветрами, и, вытащив из одного из мешков коврик из толстой дубленой кожи, два шерстяных одеяла и меховой плащ, устроила себе постель. Валуны закрывали ее от ветра, а костер позволил согреться. Под недвусмысленные звуки драконьей трапезы Рейнис повесила над огнем котелок, наполнила его водой из бурдюка и, когда вода закипела, бросила туда несколько кусочков засохшего меда, которыми повезло разжиться в Речных Землях и засыпала немного сухой травяной смеси. Пока «чай» заваривался похрустела галетами и погрызла вяленую оленину. Ну, это только так говорится, «погрызла», «похрустела». На самом деле съела штук десять толстых пшеничных галет, - опять-таки спасибо речникам, поскольку на Севере вместо галет «хрустят» черными сухарями, - и довольно приличный кусок мяса. Вот после этого, запив ужин-завтрак «чаем», она завернулась в меховой плащ и уснула, зная, что Мераксес не даст ее в обиду. Не оставит одну и не пропустит приближение людей, и, наевшись «жареной» конины, тоже задремлет поблизости. Но у драконов сон чуткий, хотя и у Рейнис механизм сна отрегулирован под постоянную бдительность. Такой ее сделали те генетики, что собирали конструктор под кодовым названием «Вамп-Резидент».

Впрочем, никто ее чуткий сон не потревожил. Место было глухое, тихое, но при том не мертвое. Днем Мераксес поймала кабана. Не матерого, а подсвинка, но тоже мясо, и она своим мясом поделилась со всадницей. Позволила отрезать подходящего размера кусок и даже зажарила его специально для напарницы. Еще пару недель назад это было бы невозможно, прежде всего, потому что драконица не умела тогда делиться. Ее добыча – это ее добыча, но позже она поняла сам принцип добровольного отказа от части добычи в пользу человека, у которого может не быть сейчас другой еды. На самом деле, здесь было так много сложных смыслов, что, вообще, удивительно, как абсолютный хищник, вроде дракона, «превзошел» все эти абстракции. Но так и случилось. Мераксес уловила принцип и продолжала развивать его и уточнять. И вот результат. Сегодня она позволила Рейнис первой отрезать себе кусок кабанятины.

Другой существенной проблемой была способность регулировать силу выдыхаемого пламени. Чтобы не сжечь мясо, а, скажем, всего лишь его запечь, надо правильно понимать градации силы и безукоризненно исполнять фокус глубокой прожарки. Мераксес поняла и научилась. И сегодня впервые зажарила мясо, не как придется, а ровно так, как надо.

- Спасибо, милая! – похвалила Рейнис своего дракона. – Ты замечательный друг!

Ответом ей была мысленная усмешка. Драконья усмешка, если что.

***

В течение, следующих пяти дней, они мотались по юго-западным ленам и пытались сбить темп наступления железнорожденных. Расстояния здесь на Севере были огромными, и о том, чтобы атаковать исключительно ночью речь больше не шла. Плюнув, на секретность, Рейнис прошлась огненной косой вверх по течению Горячки, где сжигала лодки захватчиков, их бивуаки и их самих. Пару раз за ту, первую ночь и последовавший за ним день они с Мераксес попадали под обстрел. Среди железнорожденных почти не было трусов, зато попадалось немало безумцев, гордившихся тем, что они берсерки. Опытные воины они пытались вступить в бой при малейшей возможности, но с драконом особо не повоюешь. Особенно, ночью. Однако днем, на свету, даже обосравшись от страха при виде огнедышащего чудовища, они находили в себе силы выстрелить в дракона из лука или бросить копье вслед выходящей из пикирования Мераксес. Копьем, впрочем, не попали ни разу, но вот пара-другая стрел «вжикнули» в опасной близости от лица Рейнис, одна попала ей в наплечник и еще две отскочили от брони самой драконицы. Вроде бы, были попадания и в крылья, - все-таки они были попросту огромны, - но боги миловали, и никакого урона эти стрелы не нанесли. Риск, конечно, но риск, оправданный обстоятельствами. Все-таки не зря в ее прежнем Мире говорили, что на войне, как на войне. Похоже, это начинала понимать и дракониха. Сначала пугалась стрел, в особенности тех, что летели ей навстречу, но потом, изучив предмет, так сказать, на практике, и, по-видимому, взвесив все риски, которые смогла осознать, Мераксес перестала «дергаться», но стала гораздо осторожнее.

В общем, в тот день они изрядно проредили число железнорожденных, плывущих по Горячке ко Рву Кейлин, и смогли помочь гарнизону крепости снять осаду. Там же вместе с воинами Молодой Дружины удалось захватить несколько вторженцев и допросить их так, как это умела делать Резидент. После услышанных «откровений», у Рейнис настолько испортилось настроение, что, нагнав тем же днем отряд железнорожденных, едущий по Королевскому Тракту на лошадях, захваченных в сожженной ими деревне, она разрешила Мераксес ими «перекусить». Железа на сукиных детях было немного, а их кольчуги дракону не помеха. Так что поздний обед драконихи состоял в тот день из полутора дюжин насильников и убийц, следы преступлений которых они с Рейнис видели по пути. Это был второй случай, когда Мераксес ела людей, но Рейнис знала, людоедом ее дракониха от этого не станет. В любом случае, ее пищевые предпочтения лежали в другой области. Животные и рыба. А по дороге к Соленому копью Мераксес впервые попробовала дельфинов, и те тоже пришлись ей по вкусу. Что же касается людей, для драконихи это была не пища, а способ наказания преступников, род мести или, возможно, казни. Она, вроде бы, начала различать эти три понятия. А то, что съела, а не сожгла, так не пропадать же мясу? Со стороны Рейнис это был рискованный эксперимент, но в своих записках Адаммас Викторион однозначно утверждал, что потомки Первых Драконов слишком разумны, чтобы стать людоедами и серийными убийцами людей. Они воины и охотники, но никак не хищники в примитивном смысле этого слова. В принципе, так и вышло. За следующие дни, облетев едва ли не весь юго-запад, они больше ни разу не использовали людей в пищу. Хотя перебили немало железнорожденных, но и результаты нашествия были налицо. Сожженные деревни и замки, изнасилованные женщины и убитые мужчины, колонны захваченных в полон людей, которых удалось спасти раньше, чем их доставили на корабли и отвезли на Железные Острова.

По ходу дела, Рейнис не только атаковала сама, она так же направляла отряды северян в правильном направлении, сообщая им о численности и местонахождении врага. Так что она была в эти дни не только военной силой, но разведкой северян. Однако все эти ее подвиги не прошли без следа. Длинные перелеты, короткие привалы в лесах и горах, мало сна и много экшена так утомили их обоих, что Рейнис приняла решение лететь в Винтерфелл. В этот момент они находились километрах в пятнадцати севернее Торхенова Удела, и речь шла таким образом, об одном перелете на двести, максимум, на двести двадцать километров. Четыре часа полета с одной остановкой. На это у Мераксес должно было хватить сил, и они отправились домой.

В Винтерфелл прилетели уже в темноте и приземлились прямо на Большом дворе близ Библиотечной башни. Сразу же набежали слуги и гвардейцы, помогли расседлать дракониху и снять с нее переметные сумы и стали звать Рейнис в Главную Твердыню, чтобы согреться, вымыться, поесть и отдохнуть. И, видят боги, она обо всем этом мечтала, но оставить Мераксес, не пожелав ей «спокойной ночи», не могла. Рейнис подошла к морде драконихи, обняла, насколько это возможно, узкую часть пасти, прижалась щекой, зная, что какой бы толстой и прочной ни была шкура дракона, Мераксес прекрасно чувствует ее прикосновения. Постояв так с минуту, передавая драконихе свое чувство признательности и обожания и получив в ответ огромный букет разнообразных, но непременно положительных эмоций, Рейнис пошла в новый донжон, а Мераксес взлетела и унеслась отдыхать и охотиться куда-то в Волчий лес. И только в этот момент, Рейнис увидела наконец, насколько вырос за эти считаные дни ее дракон. Война, сражения и опасности сделали свое дело, подстегнув, как и обещал Адаммас, процессы роста и развития. «Драконы мужают в огне сражений, - писал он в своих записках. – умнеют, испытав настоящую опасность, и растут, утоляя голод после ожесточенного боя». И сейчас, после всего, что произошло за прошедшие десять дней, Мераксес была уже не менее шестнадцати-семнадцати метров в длину, а размах ее крыльев достигал уже, как минимум, тридцати метров.

- Красавица! – прокомментировал Бран открывшееся перед ним зрелище.

- Тут не поспоришь, - устало улыбнулась Рейнис.

– Есть вести от Роба? – спросила в догон, поскольку ничего не слышала ни от Эсташа, ни от Квентона практически с того момента, как отправилась на Север. Условия приема были ужасные, к тому же спутник практически не доставал до западного побережья.

- Иди наверх, - ответил ей улыбкой на улыбку юный Старк. – Тебе там готовят ванну, и Висенья обещала прийти. Все новости у нее.

- У Висеньи одно, у тебя другое, - покачала головой Рейнис. – Рассказывай!

- Роб разбил еще несколько отрядов Ланнистеров и захватил сходу Золотой Зуб. Дорога на Запад открыта, но там у Эшмарка и Сарсфилда стоят войска под командованием Кивана Ланнистера и Аддама Марбранда. Они останавливают беглецов и пополняются за счет ополчения. Квентон сейчас с ним. А до того громил диверсионные отряды Ланнистеров в Речных Землях. Джейме Ланнистер отступает, сейчас он в Дарри, но вряд ли останется там надолго. После смерти его отца лорда Тайвина, удар на Королевскую Гавань со стороны Простора перестал быть только гипотетическим. Ну, а про наши дела ты, думаю, знаешь лучше меня.

- Прямой угрозы Винтерфеллу нет, - сообщила Рейнис самое важное. – Но и нам, и Сервинам надо держать ухо востро. Небольшие отряды железнорожденных вполне могут просочиться через Волчий лес…

8.2 Леди Лейна Таргариен[3]

Как ни странно, Дейнерис довольно быстро взяла себя в руки. Самоучка или нет, но она оказалась не только деятельной и смелой, но и умной женщиной. Никаких убийц она к Лейне не подсылала. Напротив, она официально признала Эйгона своим племянником. И все последующие дни провела в их валирийско-северной компании, лишь изредка отлучаясь по своим неотложным королевским делам. Судя по всему, ей действительно было интересно узнать, где и как жил Эйгон все эти годы, и как он познакомился с Лейной. Расспрашивала она так же обо всех валирийцах, оказавшихся в Вестеросе и об их приключениях. Интересовалась теми землями, в которых пришлось побывать новоявленным Таргариенам, о Севере, где вырос Эйгон, и Речных Землях, где сейчас шла война, о Королевской Гавани и о Просторе, и, разумеется, о Дорне. О Дорне она их расспрашивала с каким-то особым интересом, но они мало что могли ей рассказать. Они ведь, кроме отрогов Красных гор и Звездопада, нигде, собственно, не были. В общем, несмотря на определенные опасения, Дейнерис проявила по отношению к гостям с Севера подчеркнутое, - возможно, даже искреннее, - радушие и щедрое гостеприимство. Их поселили в прекрасных, - удобных и великолепно декорированных, - покоях, находившихся к тому же неподалеку от апартаментов самой королевы. Позволили привести в пирамиду своих слуг-валирийцев и дюжину гвардейцев северян, что было знаком исключительного доверия, чего, честно говоря, никто от Дейнерис не ожидал, и что вызвало неприкрытый гнев Джораха Мормонта и откровенное раздражение Десницы королевы. Тем не менее, Дейнерис была непреклонна. Она осыпала своих гостей дорогими подарками и была более чем внимательна к их нуждам. Ее расположение выражалось и в том, что Дейнерис встречалась с ними практически на каждой трапезе, - а трапезы эти были одна роскошнее другой, - и достаточно откровенно говорила с новоявленными родичами и их друзьями о множестве вещей, рассказав между делом и ее собственную непростую историю. И все-таки кое-что в их разговорах постоянно оставалось за скобками. Дейнерис ни разу даже намеком не коснулась своих планов на ближайшее будущее, и никак не обозначила желательность или возможность их участия в этом будущем.

Она с искренней благодарностью и неподдельным восхищением приняла привезенные ими дары, и, судя по всему, прочла все валирийские книги и свитки, входившие в число драгоценных подарков. Это чувствовалось в том, с какой дотошностью она расспрашивала их о валирийской истории и религии, о которых никто ни в Вестеросе, ни в Эссосе ничего толком не знал. Но на нее рассказы о древней Валирии явно произвели очень сильное впечатление, во всяком случае, она начала, - по-видимому, в знак уважения к своим соплеменникам, - появляться на публике в древних валирийских украшениях и с кинжалом валирийской стали на поясе. А ведь ей подарили не только кинжал. В число подарков входили также меч, кольчуга и полный рыцарский убор, выкованные из валирийской стали специально для женщины ее комплекции, которыми она не уставала восхищаться. И даже пару раз примерила все это боевое великолепие, красуясь перед своими гостями. Но интереснее всего оказалось то, что, наслушавшись рассказов о религии древних валирийцев, Дейнерис устроила в своих апартаментах особую «молитвенную комнату», в которой расставила на специальном возвышении три фигурки богов-драконов: золотую Балериона, серебряную Вхагар и стальную Мераксес.

Так прошла неделя и началась вторая, но ничего не менялось, и это начинало тревожить и, в особенности, это касалось Эйгона и Арьи. Однако Ульф рекомендовал не торопить события, и Лейна была с ним, в принципе, согласна. Даже если Дейнерис выберет некомплиментарный для них вариант развития событий, ничего страшного не случится. Лейна всегда сможет сделать то, на что, похоже, так и не решилась, - по доброте душевной или из насквозь прагматических соображений, - королева. Но это дело не сегодняшнего дня. На данный момент Дейнерис им ничем не мешает. Напротив, она полезна как решительный имеющий множество сторонников лидер, как обожаемая бывшими рабами и присоединившимися к ней дотракийцами королева, вполне способная захватить Вестерос и Железный Трон. Поэтому Лейна, с самого начала строившая свои отношения с Дейнерис как более, чем дружественные, - но не лишенные при этом неподдельного восхищения красотой, умом и силой духа великой королевы, - продолжала вести свою игру. А то, что она в этой роли была естественна и органична, словно это и не личина вовсе, а ее натура, так это только в плюс, потому что есть люди, - и таких, к слову, совсем немало, - кто нутром чувствуют фальшь. Но в том-то и дело, что Лейна не притворялась, она просто умела совмещать свою природу Ассасина с жизнью Лейны Таргариен. Она по-своему любила Эйгона и собиралась - благо здоровье позволяет, - родить ему в будущем еще, как минимум, двоих детей. Но в то же время, она не могла и не хотела открывать перед ним ни тайну своего происхождения, ни ту цепь событий и продуманных решений, которая сделала ее той, кого он знает. Дела «валирийцев» это их внутренние дела, и ее отношения с мужем никак с этим не связаны. Точно так же и с Дейнерис. Эта вволю настрадавшаяся девочка была ей лично симпатична, и, как Лейна Таргариен, она готова была стать Бурерожденной сестрой, подругой, а, если потребуется, то и любовницей. Но, как Ассасин она знала, что на первом месте для нее при всех раскладах стоят интересы их прайда «Семь Плюс Один». И, если Дейнерис не сменит свой модус операнди[4], то, как ни жаль, однажды с ней придется расстаться. И, возможно, к этому все и шло, пусть никто этого на самом деле не хотел.

Однако все оказалось не так плохо, как могло показаться в начале. Ульф в очередной раз оказался прав, Дайнерис просто нужно было время на размышления. Ей нужно было понять, с кем она имеет дело, чего от этих людей можно ожидать, и какую пользу союз с ними может принести лично ей. И, похоже, она кое-что поняла, а, возможно, уже и решила. И первые подвижки начались именно с Лейны. С какого-то момента Дейнерис взяла за правило приглашать ее на «просто поболтать», что было, вроде бы, более, чем естественно, учитывая, что Лейна оказалась единственной женщиной подходящего возраста в их компании. Иногда они отправлялись вместе на прогулку в порт, в бойцовые ямы или на рынок, а в другой раз сидели в креслах на одном из балконов Великой Пирамиды, любовались закатом или восходом луны, понемногу отпивая из валирийских хрустальных бокалов сладкое фруктовое вино с Летних островов. Лакомились фруктами, орехами в меду, и крошечными сладкими пирожками с запеченными в каждом из них дольками засахаренного лимона, и разговаривали, казалось, обо всем и ни о чем. Однако, Лейна видела, что, на самом деле, Дейнерис ведет какую-то свою, вроде бы, вполне понятную в ее положении игру. Но каждый раз, когда ей казалось, что она понимает, что и для чего делает королева, та тут же «предлагала» новую версию «своей игры».

Так однажды Дейнерис рассказала ей о том, как на самом деле, она стала женой кхала Дрого. Как была напугана необходимостью отдаться этому гиганту, с которым у нее даже не было общего языка, и как была обескуражена и едва ли не раздавлена, когда в первую брачную ночь он попросту ее изнасиловал, поставив перед собой, как конь кобылу, и взяв сзади.

- У нас это называют по-собачьи или на коленях, - осторожно прокомментировала Лейна рассказ Дейнерис. – Нормальная поза, если все делать правильно, но я тебя понимаю. В первый раз, с чужим человеком и так сразу…

Дейнерис посмотрела на нее с интересом и спросила, практикуют ли и они с Эйгоном такой секс.

- У нас все проще и сложнее, - «честно» призналась Лейна. – Эйгон вырос хорошим парнем. Скромным и, как бы это сказать, пожалуй, даже стеснительным. До меня у него не было женщин. Представляешь, вообще, никого. И он, когда мы сблизились, про постельные утехи ничего толком не знал и ничего, как следствие, не умел. Я тоже, знаешь ли, была девственницей, но меня все-таки всему этому учили с детства мать и служанки. Так у нас было принято. Поэтому я заранее знала, что нужно делать в постели и чего ожидать от близости. Все, что мы с Эйгоном делаем в… Ну, пусть будет в постели, это то, чему научила его я. А я знаю много всего. У нас даже книга такая была дома. С иллюстрациями. Представляешь? 64 позы[5], и на коленях – это всего лишь одна из самых простых и очевидных поз. Как и на спине с раздвинутыми ногами.

- А меня научила Дореа – рабыня, подаренная мне Дрого, - любезностью на любезность ответила Дейнерис. - Вообще-то, она была моей служанкой, но она родом из Лисса, а там рабынь обучают для того, чтобы они работали в домах удовольствий.

Рассказ Дейнерис был достаточно откровенным и изобиловал довольно смелыми интимными подробностями, но кроме того этот рассказ содержал явные намеки на лесбийскую любовь, потому что, обучая позе наездницы, обнаженная Дореа садилась на бедра своей так же обнаженной госпожи, и Дейнерис честно призналась Лейне, что иногда это было «очень приятно». Так что однажды, когда королева в очередной раз увлеклась рассказом о том, как это было у нее с Дореей и как пару раз случилось с ее юной экзотической помощницей Мисандеей, Лейна обняла королеву в порыве нежности и страстно поцеловала ее в губы. Дейнерис ее не оттолкнула и даже ответила на поцелуй, но тут же прервала встречу на самом интересном месте. А в следующие их «посиделки» завела разговор о военном искусстве, о том, как красиво сражается Лейна мечом и копьем, и даже попросила чему-нибудь такому ее научить. Лейна идеей Дейнерис искренно загорелась, и следующие два дня учила ее обращаться с копьем и кинжалом, поскольку меч оказался для Бурерожденной попросту тяжеловат. Однако вскоре эта тема не то, чтобы исчерпала себя, но как-то незаметно перешла в разряд второстепенных, а в разговоре с глазу на глаз была озвучена наконец проблема драконов.

Даже не обсуждая этот вопрос с Дейнерис, валирийцы к этому времени достоверно знали, что с драконами у королевы беда. Самый большой из них, - черный с красными отметинами, названный в память ее умершего мужа Драгоном, - летал где-то сам по себе, лишь изредка посещая свою «мать», живущую в пирамиде Великой Гарпии. Двое же других были заперты в катакомбах под пирамидой. Эти вообще вели себя, как озверевшие в неволе хищники, и договориться с ними Дейнерис не могла. Они бросались на нее точно так же, как на любого другого человека, - даже на тех, кто приносил им мясо, - и удерживали их лишь цепи и обитые железом наглухо запертые врата. Лейна и Ульф уже пару раз тайно наведались в подземелья через обнаруженный с помощью приборов тайный боковой ход и выяснили, что советы и рекомендации, содержавшиеся в записках Адаммаса Викториона, не пустые слова. Кое-что из этого помогло Лейне наладить первичный контакт с кремово-белым драконом по имени Визерион, а через него и со вторым, зелёным с бронзовыми отметинами, прозванным Рейгаль. Этот второй был трудным для общения. Слишком дикий, и слишком бешеный, он не шел на прямой контакт, но Визерион его каким-то образом успокоил.

Эти их секретные вылазки позволили выяснить, что Визерион, пожалуй, согласится – пусть и не сразу, - принять Лейну, как своего всадника, а вот Рейгалю явно нужен кто-то другой. Ульфа драконы могли всего лишь принять, что было уже совсем немало, поскольку попытка принца Квентина Мартелла завладеть одним из драконов в отсутствие Дейнерис закончилась его смертью. Парень считал, что драконы его признают, потому что в его жилах течет не только кровь Мартеллов, но и кровь Таргариенов. Увы, но драконы с ним не согласились. Дейнерис, впрочем, им об этом не рассказывала, это Ульф узнал своими методами. Так что, когда королева заговорила о драконах, Лейна уже знала, о чем пойдет речь. И Дейнерис не подвела. Она все-таки рассказа Лейне о своей беде, и даже более того, она так расстроилась, что ее пришлось утешать, и эти утешения как-то незаметно вылились в довольно-таки горячий секс. До этих пор Лейна с женщинами не спала. Ее этому обучили еще в ранней юности, но применить свои знания и умения на практике ей как-то не пришлось. Зато пригодилось теперь, когда ей надо было убедить Дейнерис, что тройной брак – это хорошая идея. Впрочем, Лейне и самой было интересно, придется ли ей в этом случае всего лишь «отбывать номер», или лесбийские штучки-дрючки способны ей доставить удовольствие сопоставимое с гетеросексуальными безумствами. Оказалось, может. Во всяком случае, в исполнении Дейнерис, некрупной, но хорошо сложенной женщины, уже вкусившей, к слову, от этого запретного плода.

***

Им понадобилось всего три недели, чтобы вплотную подойти к решению основного вопроса: быть или не быть тройственному союзу. То есть, вслух ничего пока сказано не было, но Лейна неплохо читала между строк, а Ульф «видел» королеву насквозь. Теперь оставалось сделать один последний шаг навстречу, - приручить и оседлать драконов, - и тогда Дейнерис сама предложит им «ménage à trois»[6]. И вот этот день настал, солдаты развели в стороны тяжелые створки оббитых железом ворот, и Лейна вместе с Эйгоном и Дейнерис вошла под каменные своды катакомб. Вообще-то, в любом другом случае это был бы изощренный способ самоубийства, но в прошлый свой визит Лейна рассыпала по полу огромной пещеры, в которой были заперты Рейгаль и Визерион, порошок, приготовленный по рецепту, переданному им Рейнис. Это была смесь из доброго десятка сушеных трав и корешков, сваренная вместе с кровью валирийцев и Эйгона и соскобами с костей нескольких драконов, собранными еще во время посещения Королевской Гавани. Тогда в Красном замке они добыли довольно много драконьей кости, которая все равно никому из Баратеонов и Ланнистеров была не нужна, а им могла пригодиться, и вот ведь – пригодилась. Отвар, полученный из этих ингредиентов, был выпарен, и твердый осадок перетерт в тонкодисперсный порошок. По утверждению Адаммаса Викториона этот порошок, - в Валирии его называли «Даром Вхагар», - помогал установить связь между драконами и теми людьми, чья кровь была включена в экстракт, в особенности, если хотя бы один из них присутствует при этом вживую. Там, правда, имелось уточнение по поводу валирийской крови, но поскольку Великие драконы приняли Рейнис и Квентона за своих, существовала высокая вероятность, что подойдут и другие валирийцы. И, в принципе, первый визит к драконам это доказал. Подойдут. Вернее, подошли, и теперь, когда контакт был достигнут, пришло время так называемого «Драконьего языка».

«Драконий язык» или «Язык усмирения и подчинения» — это полтора десятка слов и коротких фраз на самом древнем диалекте валирийского языка, знание которого, пусть и в урезанном виде, сохранялось в одних лишь семьях драконьих всадников. Судя по всему, первые Таргариены, - Эйгон Завоеватель и его сестры-жены, Висенья и Рейнис, - владели этим диалектом и знали «драконий язык». Неизвестно, кто и когда нарушил преемственность поколений. Скорее всего, это произошло во времена Танца Драконов, но теперь этот язык знали только Рейнис и Квентон, передав эстафету Лейне, Эйгону и Ульфу. Ульф, однако, с задачей не справился. Драконы готовы были его терпеть, но подчиняться ему и не думали. Теперь этот путь попробуют пройти Лейна и Эйгон.

Проблема драконов в том, что они являются ультимативными хищниками, и, если не подчинить их своей воле, то они будут вести себя, как любой другой хищник, - волк, например, дикий кот или медведь, - но только у драконов нет в природе сопоставимого им по силе врага. Они сильнее всех других хищников, крупнее и обладают огненным дыханием. А вот интеллект у них не выше, чем у лошади или собаки. Сознание же и вовсе урезано до минимума. И, если Великие драконы, такие, как Мераксес и Караксес, не нуждаются в дрессировке, поскольку они-то как раз обладают почти человеческим сознанием и высоким интеллектом, то все остальные, - то есть, обычные, - драконы должны быть прежде всего усмирены, подчинены воле человека и только затем обучены взаимодействию со своим всадником. Этому и служит вкупе с «Даром Вхагар» «Драконий язык». Адаммас приводил в своих записях древнюю легенду о том, что язык этот создавали вместе люди и Великие драконы из Рода Мераксес.

«Что ж, - подумала Лейна, когда они приблизились к драконам, — вот он момент истины! Риск, конечно, но думаю, игра стоит свеч!»

Она вышла вперед, дождалась, пока оба дракона не успокоятся, - запах-то они явно узнали, - и подняла руки вверх, словно обращалась к богам, но к богам она, на самом деле, и обращалась. Трудно игнорировать очевидное, а здесь на Планетусе боги давали о себе знать настолько часто и ясно, насколько это вообще возможно. Поэтому начинать следовало с литании, обращенной к богам-драконам Балериону, Вхагару, Мераксес и Сираксу. Молитва была короткой, но произносилась она не на высоком валирийском, а на том самом древнем диалекте, который по традиции назывался в Валирии «пастушьим говором». Наверное, так и обстояли дела, и на этом языке говорили те пастухи, которые приручили первых драконов или получили их, как Дар Богов. Удивительно, но оба дракона застыли на месте, не сводя с Лейны своих кроваво-красных глаз.

Между тем, завершив литанию, Лейна перешла к той части, где драконы должны признать за ними тремя, - за ней, за Дейнерис и за Эйгоном, - Право Сильного. Три слова, которые она буквально прорычала и от которых повеяло мощью, которой она сама от себя не ожидала. И получалось, что дело не в ней, или, вернее, и в ней тоже. Но главная сила была заключена в словах древнего языка, которые до сих пор несли в себе божественную эманацию. Ее саму продрало, что называется, до костей, но и драконов, словно прижало к полу. Но за тремя первыми словами последовали три фразы Подчинения, и после каждой из них, воздух вокруг Лейны и ее спутников наполнялся ощущением Власти, Права Повелевать и Права Летать Вместе. Это было странное действо, просто мистерия какая-то, а не «обычный» обряд Единения. И, слава богам, он закончился успехом. Лейна подошла кремово-белому Визериону и положила руку ему на прикрытую пасть. Дракон мигнул и еще больше склонил голову, и, к своему огромному удивлению, Лейна почувствовала, как формируется нерушимая связь между нею и драконом. Теперь он позволит себя оседлать и понесет ее в небо. Конечно, возьмёт еще немало времени, пока они привыкнут друг к другу и окончательно притрутся. Но сделать это будет уже куда проще, чем то, что она сделала сейчас.

Следующим был Эйгон, но он шел как бы вторым. Его Рейгаль был уже готов принять всадника. Надо было только определиться, кто им будет. Так что ее мужу было проще, а Дейнерис даже стараться не пришлось. Успокоившиеся драконы, пережившие период своего безумия, «вспомнили», что она Мать Драконов, и больше на нее не рычали.

- Теперь можно их расковать и выпустить, - сказала Лейна, вытерев с лица пот.

- И они не станут есть людей? – все еще беспокоилась Дейнерис.

- Запрет наложен, - объяснил ей Эйгон. – Теперь они не дикие хищники, а драконы, имеющие своих всадников.

- А как же Дрогон?

- Тебе придется с ним серьезно поговорить, - улыбнулась Лейна. – Я научу тебя. Теперь, когда его братья будут на свободе, договориться с ним будет куда проще...

Однако, все это слова, игра на публику и все такое. Главное же свершалось сейчас в ней самой. Ее второе Я стало полновесным и полноправным, оттеснив в сторону личность Ассасина, потому что у Лейны Таргариен был теперь свой собственный дракон, а, учитывая ее валирийское происхождение, она стала Таргариеном даже больше, чем были те идиоты, которые умудрились просрать свою власть в Вестеросе. Только подумать, трехсотлетняя монархия, и все, что сделали их предки, пошло прахом. В этом смысле, Дейнерис вызывала у нее сейчас неподдельное восхищение, и она уже не хотела убивать эту девушку, которая умудрилась стать настоящей преемницей Эйгона, Рейнис и Висеньи и возродить то, что считалось умершим. Власть Таргариенов, их империю.

«Боги! – взмолилась обычно хладнокровная Лейна, - Вразумите ее, боги! Молю вас дайте ей силу принять правильное решение!»

Сейчас идея триады казалась ей не просто способом захватить власть в Семи Королевствах. Удивительно, но она хотела сблизиться с Дейнерис по-настоящему, чтобы стать ей сестрой, подругой и любовницей, и это, как ни странно, показалось ей даже важнее, чем оставаться женой Эйгона.

8.3 Лорд Годвин Викторион

Путешествие оказалось не только долгим, но и трудным, утомительным, а временами и опасным. Погода им не благоприятствовала, - приближалась зима, - и первый шторм они встретили всего в сутках пути от Солнечного Копья. Впрочем, он был относительно слабым. Зато тот шторм, который догнал их на седьмой день пути, был по-настоящему страшен. А у Годвина на руках беременная жена, которая к таким приключениям была совсем не готова. Еще спасибо, что у него хорошая «медицинская» подготовка, и не только боевая. Он умел наложением рук снимать мигрени, мог ввести человека, - в том числе, и раненого бойца, - в сон, лишь пробежавшись кончиками пальцев по нескольким акупунктурным точкам, и многое-многое другое. Это несколько облегчило ему жизнь. По крайней мере, Маргери не тошнило ни от токсикоза первой половины беременности, ни от морской болезни. У нее не болела голова и не отекали ноги, и она спала, как минимум, по двенадцать часов в сутки. В остальное время, если не мешала качка, она что-нибудь читала или они играли в кайвассу. Во время качки он учил ее валирийскому вольных городов, и они вместе совершенствовались в высоком валирийском. Вообще-то ей сказочно повезло, что она путешествовала со своим мужем.

Годвин с самого начала хорошо понимал, что их брак был навязан Маргери не в меньшей степени, чем ему самому, и что она попросту боится его, не зная, чего ожидать от близости с мужчиной и, вообще, от семейной жизни. Поэтому, будучи взрослым ответственным человеком, он уделял ей столько внимания, сколько мог, был галантен и нежен, и практически сразу, с их первой ночи, показал Маргери, что от исполнения супружеского долга можно получать немалое удовольствие, и как добиться подлинного наслаждения сексом. В этом смысле, за первые недели брака она узнала от Годвина больше о своем теле и своей способности получать и дарить наслаждение, чем рассказали ей мать, бабушка и ее «многоопытные» фрейлины.

У Годвина всегда было много женщин. И на той Земле, и на этой. До того, как он стал сверхчеловеком, и после. Молодых и постарше, и совсем молоденьких, наверное, даже юных. Но, пожалуй, у него ни разу не было такой красавицы, как Маргери, из которой к тому же можно было вылепить буквально все, что угодно. И дело не только в том, что средневековый уклад жизни и вера в Семерых давала ему в руки практически неограниченную власть над душой и телом своей жены, но и в том, что Маргери оказалась умной и любознательной девушкой, и сама была готова к переменам. Так что, почувствовав себя Пигмалионом он взялся создавать свою Галатею по образу и подобию тех идеалов, которые принес с собой на средневековый Планетус с Земли из середины XXI века. Прежде всего он провел с ней половой ликбез, объяснив, что и как устроено у мужчин и женщин. Расширил ее представления о личной гигиене и рассказал, что в древней Валирии, - на нее теперь можно было валить все, что угодно, все равно никто не проверит, - существовала целая наука, занимавшаяся женским телом и тем, что валирийцы называли «сексом». Такого понятия в Вестеросе, понятное дело, не было, так что пришлось рассказать ей и об этом.

- Видишь ли, - рассказывал он Маргери, когда, достигнув, наконец, Летних островов, они встали на стоянку в порту Лотосовый Мыс на острове Уалано, – валирийцы в этом смысле были чем-то похожи на летнийцев.

- Ходили голыми и сношались прямо на улицах? – хихикнула Маргери, уже успевшая «повзрослеть» и набраться от Годвина некоторой толики цинизма.

- Нет, насколько я знаю, - покачал он отрицательно головой. – Хотя храмовая проституция существовала и в Валирии. Но я о другом. Валирийцы считали, что секс – это важная составляющая человеческой жизни, которую следует изучать, которой надо учить юношество и о которой можно и нужно говорить.

- Ну, - глубокомысленно заявила на это Маргери, - судя по тому, как ты меня вертишь, валирийцы знали толк в сексе.

- Знали, - подтвердил Годвин, - и то, что мы с тобой успели попробовать, это лишь малая часть того, что мужчина и женщина могут делать в постели, в кресле, на столе или где-нибудь еще.

- На столе у нас было, - задумчиво произнесла Маргери. – Нет, никак не получается больше двенадцати. Что еще-то?

- Наши мудрецы описывали 64 позы, - усмехнулся Годвин, и тут же засмеялся в голос, увидев ошеломленное лицо своей юной жены.

- 64? – переспросила она. – Но как?

- Потом, как-нибудь! – улыбнулся он ей. – Ты еще маленькая. Вот подрастешь немного, расскажу.

- Лорд Годвин, а ничего, что вы мне уже ребеночка сделали? – подняла она левую бровку.

Этот фокус у нее получался элегантно и сексапильно, но, если с первым словом Вестерос, был уже знаком, второе понятие было пока для местных слишком сложным.

- На самом деле, ничего сложного, - поднял он бровь в ответ. – Включите свое воображение, миледи. Подсказываю, речь идет о вариациях классических поз.

- Вариации? – задумалась Маргери, наморщив лоб.

- Все равно не получается…

— Значит, все еще впереди! – усмехнулся Годвин, размышляя над тем, не слишком ли далеко он зашел в ее сексуальном просвещении.

Нет, ничего такого он себе не позволял. До сих пор все было, скажем так, в рамках приличия. А из нововведений, разве что восковая эпиляция, да и то без фанатизма. В конце концов, ноги, - и не только ноги, - можно, как эпилировать, так и брить. Для первого метода он приготовил ей анестезирующий крем из местных растений и оливкового масла, для второго подарил два «валирийских» ножика-бритвы, а мыльную пену делать здесь умели и без него.

- Ладно, - махнула она на него рукой. – Не хочешь, не надо. В конце концов, ты мой муж и господин, тебе виднее, где кончается исполнение супружеского долга и начинается разврат. Поговорим, тогда, о науке. Расскажи что-нибудь интересное!

Удивительно, но в Вестеросе не было самой концепции науки. Было знание без понимания того, откуда оно берется. Мейстеры заменяли собой практически все специальности, требующие углубленного изучения. Грамотность и медицина, металлургия и алхимия, история и инженерия… Мейстеры занимались всем, но узкой специализации у них, вроде бы, не было. Между тем, в Эссосе и, в особенности, в Браавосе, в Лиссе и Вольных городах имелись лекари и аптекари, инженеры и архитекторы, географы и историки… Немного, но они были, и этим Эссос напоминал скорее не средневековую Европу, а мусульманский мир эпохи расцвета, римскую империю или ту же Европу, но в эпоху Возрождения. Механики, алхимики, архитекторы, получавшие знания, став учениками мастеров. Не университеты, конечно, но кое-где, - в Браавосе, Пентосе и Волантисе, - существовали даже некие подобия Гимнасий и Атенеев[7]. Поэтому, наверное, в Эссосе изготавливали подзорные трубы, производили разнообразные красители и строили великолепные корабли. Взять хотя бы ту каракку, на которой они идут сейчас через океан. Длина 57 метров, ширина 15, высота бортов 9, отличная мореходность и условия для пассажиров вполне пристойные. Впрочем, им с Маргери отдали главную кормовую каюту, и они разместились там со всеми удобствами. А в Вестеросе строят лишь галеры, ладьи и редко малые когги. Или вот архитектура. В Эссосе, в том же Браавосе или в Волантисе, и сейчас строят шикарные виллы, огромные порты и серьезные крепости, а в Вестеросе, максимум, ремонтируют здания и замки, построенные сотни, а то и тысячи лет назад. Значит, когда-то были там и ученые, то есть, те люди, что написали книги, по которым учатся мейстеры, и строители, - архитекторы и инженеры, - и целители. Все было, но куда-то делось. Вопрос: куда?

- Что ж, - задумался Годвин о том, чем бы развлечь беременную жену, - давай я расскажу тебе про звезды.

- Про звезды? – прикинула Маргери. – Не пойдет, я знаю все эти легенды наизусть, и про Воина, и про Орла. Сама могу рассказать.

- Зря отказываешься, - пожал он плечами. – Я хотел рассказать тебе о том, что думали о звездах ученые древней Валирии и не менее древнего Гиса.

- А ты откуда знаешь?

- У нас сохранились кое-какие книги, - помрачнел Годвин. – Во всяком случае, такие книги были в библиотеке моего брата короля. Думаю, они погибли вместе с ним… Город был разрушен и затоплен.

- Ох! – смутилась Маргери, - Извини!

- За что, милая? Ты же не хотела сделать мне больно. А теперь слушай.

Под видом древнего знания Годвин хотел изложить ей основы космогонии, как ее понимали земляне к середине XXI века. Звезды, планеты и спутники, звездные скопления и галактики, орбиты, по которым планеты вращаются вокруг солнц, и прочее все в том же духе.

***

Плавание до Летних островов заняло вместо десяти расчетных дней все шестнадцать, и едва ли не половину этого времени они шли сквозь шторм. А на подходе к Уалано пришлось еще схватиться с пиратами, но оно и хорошо, хоть пар выпустил. Рассвирепел, как какой-нибудь долбаный берсерк и, перескочив на борт пиратской галеры, пошел крушить двумя мечами сразу. Бой длился недолго. Пираты просто не знали, с кем связались, и это стало их последней ошибкой. Пленных решено было не брать, и, перебив всех «свободных», Годвин приказал расковать весельных рабов и отпустил их на все четыре стороны, подарив от щедрости души захваченную галеру.

- Острова там! – указал он в направлении на Каменную Голову. – А у нас свой путь.

На борт «Морского дьявола» Годвин вернулся весь с ног до головы испачканный кровью, но довольный, что называется, до жопы. И жене, чтобы не ворчала, принес подарочек: вырванную из уха пиратского капитана серьгу с по-настоящему огромным изумрудом.

- Держи, - протянул он ей сувенир. – Дойдем до Астапора закажем тебе кулон или фероньерку[8]. Фероньерку даже лучше, хорошо подойдет к цвету твоих глаз, да и к цвету волос тоже.

- С этим не поспоришь! – улыбнулась беременная девушка.

– Иди мойся и, вообще, приведи себя в порядок, - добавила она, капризно надув губки, - а то не стану исполнять супружеский долг!

- Ради такого дела я даже одежду сменю! – засмеялся Годвин и подумал про себя, что внимание к здоровью Маргери окупалось сторицей еще и тем, что она была в тонусе и продолжала с энтузиазмом давать своему мужу и господину, правда, пока только в вагину.

«Надо бы научить ее плохому, - подумал он, любуясь ее полными губами. – У нее это должно хорошо получиться!»

А между тем, плавание действительно выдалось тяжелое, и поэтому они задержались в порту Лотосовый мыс на целых шесть дней, а затем еще три дня провели в Жемчужном дворце, пообщавшись заодно с правителем Летних островов, что было необязательно, но любопытно. После этого они еще пару дней отдыхали в маленькой бухте на восточном берегу острова Омбору, и только затем, оставив архипелаг за спиной, пошли напрямик к Новому Гису. Они бы зашли туда в любом случае, поскольку никак не ассоциировались с Дейнерис. Однако пару дней назад Ульф передал, что война между Разбивающей Оковы и рабовладельческими городами прекращена, и заключен «вечный» мир, по условиям которого, королева и ее люди уберутся из залива Работорговцев. Но, разумеется, не сразу, а только тогда, когда города залива соберут для Дейнерис достаточно большой флот.

До Нового Гиса добирались больше месяца, — это был самый длинный переход через открытое море, - так что им едва хватило припасов, да и то последние несколько дней моряки и солдаты ели только выловленную ими самими рыбу и галеты, которые на Летних островах пекли из плодов хлебного дерева. Впрочем, для Маргери и Годвина припасов хватило, но и для них это были только фруктовое вино, мед и твердый белый сыр с пшеничными галетами. В общем, все устали и порядком изголодались, да и вода была уже «не первой свежести», поэтому в Новом Гисе оставались целую неделю. Отъедались, отдыхали и радовались, что под ногами не вечно качающаяся палуба, а твердая земля, а на столе не очередная рыбная похлебка, а печеный окорок, белый хлеб и свежие овощи. Но все когда-нибудь кончается, закончился и их отдых в Новом Гисе, и, пополнив запасы, они снова вышли в море.

Переход к конечной точке маршрута занял восемнадцать дней, но на этот раз им пришлось выдержать лишь легкий шторм, да и с припасами все было в порядке. В бочках было достаточно вина и воды, в запасе было огромное количество лимонов и апельсинов, пшеничные галеты, мед и желтый сыр, копченое мясо и солонина. Так что переход в Астапор оказался сравнительно легким. А в Астапоре их ждали новости, о которых Годвин был, правда, осведомлен заранее, но, разумеется, без подробностей.

В порту их встретили Ульф и Арья Старк, которая, как ни странно, успела подружиться с Маргери. Вот ведь, как бывает. Казалось бы, сойтись должны были Санса и Маргери. Все-таки возраст подходящий и интересы сходные, но не срослось. Причина, возможно, лежала в ревности. Их слишком часто сравнивали друг с другом. Обе высокие, красивые, - лицо, фигура, грудь, - и обе рыжеволосые, хотя и разных оттенков этого цвета. А вот вечно собачившаяся со старшей сестрой Арья пришлась любимой внучке Оленны Тирелл, что называется, ко двору, и их с Маргери встреча в порту Астапора была настолько откровенно радостной, что Годвин даже удивился. Все же очень необычная пара, - одна скорее мальчик, другая слишком девочка, если так можно выразиться, - но поди ж ты, сдружились, и, похоже, сдружились искренно, от души, а не ради какого-нибудь стороннего интереса.

- Так, дамы и господа, - взялся командовать Ульф, как только все переобнимались и перецеловались, - леди Маргери, вот ваш паланкин, - указал он на роскошный, сделанный из позолоченного черного дерева и обтянутый шелками трех цветов портшез. – Годвин, нам с тобой сейчас подведут лошадей. Прикажи слугам взять самое необходимое, остальное доставят позже.

- Охрана? – спросил Годвин, кивнув долговязому просторцу, являвшемуся его «начальником обоза». Тот стоял поблизости, все слышал и ожидал приказаний.

- Не надо! – отмахнулся Ульф. – По пути нас будут охранять мои гвардейцы из северян. А с твоим мажордомом останется мой человек, который все ему покажет и объяснит.

- Бамбарро, – повернулся он к высокому стройному лиснийцу, - поможешь господам разобраться, что куда и кого куда!

- Бамбарро исполнительный парень, - объяснил он Годвину. – Он прекрасно ориентируется в городе и знает наши возможности. Вы с леди Маргери будете жить в Великой пирамиде. Охрана там наша, - все те же валирийцы и северяне, - слуг тоже берите по минимуму, самых необходимых. Пирамида — это резиденция королевы Дейнерис, там всего хватает. Остальных людей разместят в казармах, припортовых гостиницах и в Странноприимном доме госпожи Джерраган. Он расположен у самого основания Великой Пирамиды. Грузы, если есть что-то, что надо переместить с кораблей, разместят в пакгаузах порта. Все распоряжения уже отданы, так что можем выдвигаться.

Ульф, как всегда, был деятелен, организован и точен в деталях. Не прошло и четверти часа, как они в сопровождении всего полудюжины слуг и служанок и дюжины носильщиков, взгромоздивших на плечи тяжелые сундуки с приданым Маргери и личными вещами Годвина, двинулись вслед за Ульфом к пирамиде Великой Гарпии.

- Мы, когда прибыли, - усмехнулся тот, повернувшись к Годвину, - шли до пирамиды пешком. Нам сказали, что по улицам не проехать на лошадях. Мелкие прохвосты! Просто отправили нас самым коротким маршрутом, который проходит сплошь по переулкам, а не по нормальным улицам. Но мы сейчас едем через торговый квартал, по улицам, как раз ведущим из порта в центр города и к трем главным пирамидам. Самая большая, - кивнул он в сторону открывшихся перед ними темно-красных ступенчатых пирамид, - наша. Называется Великой или Пирамидой Великой Гарпии. Раньше на ее вершине действительно возвышалась бронзовая гарпия, являвшаяся олицетворением местной богини, но ее обрушил дракон королевы.

- Драконы подчинились? – вопрос непраздный. От ответа на него зависят практически все их будущие планы.

- Дейнерис летает на черном, Лейна - на белом, а Эйгон на зеленом.

«Три дракона при трех всадниках – это сила! - кивнул Годвин мысленно. – Так победим».

Они ехали по городу и Ульф давал пояснения, рассказывая между делом о достопримечательностях, попадавшихся у них на пути, и об особенностях культуры и быта коренных астапорцев.

- Таких мало, - объяснил он, указав на несколько богато одетых мужчин и женщин с типичной внешностью гискарцев. – Основное население города рабы со всех концов Ойкумены. Формально, Дейнерис даровала им свободу, но, на самом деле, это то же самое, что окрестить рабов наемными работниками. Да, они в найме, но платят им сущие гроши, а то и вовсе не платят, а вместо этого предоставляют стол и кров, только чтобы не передохли. Королева максималистка, и хочет странного. Ну, ты понимаешь. Свобода, равенство и братство. Вот только местная экономика социализма не потянет. Мы ей это аккуратно объяснили, но ей трудно мириться со всеми несовершенствами мира, которые ни она, ни кто-нибудь другой исправить, увы, не могут. Если отпустим вожжи, здесь начнется кровавый беспредел, так что лучше все-таки держать всех в узде, для чего у нас есть безупречные и наши собственные силы. Мы подтянули сюда из Волантиса корабли и три тысячи наших наемников. Это отряды, которые мы давно уже финансируем. Они состоят по большей части из вестеросцев, и в них поддерживается нормальная воинская дисциплина. Недешёвое удовольствие, зато не бандиты. Таков расклад.

- А что в верхах? – поинтересовался Годвин, склонившись из седла в сторону Ульфа. Он не хотел кричать на всю улицу.

- Триумвират, - коротко ответил Умник. – Свадьбу сыграем на днях. Ждали только вас. И тогда где-то через месяц, максимум через два двинем в Вестерос. Здесь нам не рады, как ты понимаешь, но готовы пока терпеть и помогут с флотом только чтобы мы поскорее убрались из Залива.

«Интересно, чем они успели так достать местных? Хотя, если Дейнерис начала войну против рабства…»

Вопрос рабства был крайне сложным и весьма деликатным. С одной стороны, Годвин понимал желание Дейнерис принести людям свободу. Судя по тому, что он о ней знал, девушке за ее короткую, в общем-то, жизнь, пришлось хлебнуть немало лиха, а это может, как ожесточить душу, так и смягчить сердце, что, похоже, с ней и произошло. К тому же, в Вестеросе рабство было запрещено законом, и королева наверняка об этом знала. Сочувствие к слабым и стремление к справедливости – хорошие качества. Однако ее действия демонстрировали полное непонимание политической экономии окружающего мира. На данном уровне развития средств производства рабство, как его не назови, являлось обязательным условием поддержания экономики в рабочем состоянии. Иначе просто неоткуда взять прибавочную стоимость. И то, что в Вестеросе рабство было запрещено, ничуть не облегчало доли простого народа. Простолюдины или чернь, как называли их вестероские лорды, жили бедно для того, чтобы знатные лорды и рыцари могли жить богато. И участь серва[9] где-нибудь в Речных или Штормовых землях была зачастую ненамного лучше участи волантийского или астапорского раба. Прав, к слову сказать, у них тоже практически не было. Просто в Заливе Работорговцев рабство было откровенным и циничным и называлось правильным словом. Отменить его, значит, не только обрушить экономику практически всех городов-государств от Пентоса и Мирра до Астапора и Нового Гиса, но и ввергнуть эту огромную территорию в хаос и войну за передел власти. Погибнет множество людей, но кое-кто из рабов, и в самом деле, добьется власти и благосостояния, чтобы тут же начать торговать другими несчастными. Однако объяснять все это Дейнерис было попросту не с руки. И Годвин делать этого, разумеется, не будет, но при малейшей оказии поможет ей выпутаться из тех противоречий, которые создает, - не может не создавать, - ее политика. А вот триада ему понравилась. Они хорошо смотрелись вместе, и, надо отдать должное Дейнерис, она решила проблему властных полномочий элегантно и весьма неожиданно. Там, где в зале приемов возвышался прежде ее трон, стояло теперь в ряд три кресла. В центральном сидел Эйгон, а по бокам от него Дейнерис и Лейна. Красивая отсылка к Эйгону Завоевателю и его двум сестрам-женам Висенье и Рейнис, тем более что Лейна и Дейнерис, и в самом деле, были очень похожи одна на другую, что не удивительно, учитывая их валирийское происхождение. Однако с представительской точки зрения главной фигурой оставалась именно Дейнерис. Эйгон в этой триаде стал военным вождем, а Лейна удовлетворилась ролью серого кардинала. Формально она была матерью наследника и таким себе удалым воякой, женщиной, которая любит покрасоваться в рыцарской броне с мечом, кинжалом или копьем в руке. Но, разумеется, это было не так. Просто давать советы в полумраке алькова было ей удобнее и интереснее, чем драть глотку на военных советах или говорить пафосные речи перед толпой.

8.4 Леди Лейна Таргариен

Летать Лейне понравилось. В прошлой жизни она на чем только не летала! На парапланах и планерах, на парафоилах[10] и кайтах[11], и, разумеется, на вертолетах и легкомоторных самолетах. При ее профиле по-другому нельзя, так что летала много и не без удовольствия. Однако дракон – это нечто совсем другое. Полет на живом, более или менее разумном существе, как на огромной птице или, вернее, летучей мыши, это оказалось чем-то особенным.

В первый раз она поднялась на Визерионе, сидя на нем так, как летала на своем Дрогоне Дейнерис. Эйгон на своей Рейгаль тоже сначала летал без седла. Но позже астапорские кожевенники и седельных дел мастера соорудили для них седла по древним валирийским чертежам, усовершенствованным и доведенным до ума Ульфом. Теперь седло стало двухместным, поскольку драконы подросли и вполне могли поднять в воздух наездника и пассажира. Во-вторых, у седел появились стремена и привязные ремни. И наконец они обзавелось специальными креплениями для седельных сум, дорожных мешков и оружия. Оружия они брали с собой много. Дотракийский кавалерийский лук с двумя колчанами стрел, копье, дротики, ну и мечи, разумеется. Лейна носила за плечами две катаны, - хотя иногда появлялась лишь с одной, но зато с коротким мечом на поясе, - и еще один меч-шпага лежал в специальных седельных ножнах. По совету Рейнис, они сшили себе штаны и куртки из кожи и плотной шерстяной ткани, одеваемые прямо на броню. Куртки имели меховой подбой и пристяжной капюшон, а на лицо одевалась маска, защищавшая от ветра и холода, и тактические очки – чудо «валирийской» магии. С таким снаряжением летать оказалось куда комфортнее, но опробовав все это, Лейна поняла пилотов, летавших в самолетах с открытой и не обогреваемой кабиной, что было общим местом для авиационной техники 30-х годов двадцатого века. Не замерзаешь в небе, значит потеешь на земле.

После первого полета, вызвавшего у нее пьяный восторг, Лейна стала летать каждый день. Над землей и над морем, при свете солнца и в ночной тьме. Летала сама и заставила летать Эйгона и Дейнерис. Надо было приобретать навыки полета в разных условиях и при разном уровне видимости. «Набивать руку» и доводить приобретенные умения до автоматизма, чтобы не думать об управлении драконом в бою. Но, начав летать порознь и вместе, они быстро обнаружили, что без связи очень сложно синхронизировать свои действия. Так в их снаряжении появились семафорные флажки, мирийские подзорные трубы, рожки-горны и бронзовые тубы, обмотанные цветными лентами, чтобы сбрасывать сообщения тем, кто оставался на земле. Однако пером и чернилами в небе писать невозможно, и в их распоряжении появились угольные палочки, которыми длинное письмо опять-таки не напишешь, но изобразить пару-другую рун – вполне.

Все это делалось, чтобы подготовиться совсем не к той войне, которую прежде собиралась развязать Дейнерис. Три недели назад Рейнис удалось пробиться сквозь помехи и передать длинное сообщение. Смысл его сводился к тому, что у нее снова случился пророческий сон, причем сон этот, - чего не бывало никогда прежде, - повторился три ночи подряд, так что игнорировать предупреждение не смог бы даже полный олух. Однако ни Умник, ни Танк, ни она сама не были ни олухами, ни простофилями. И Фома неверующий – это не про них. Они знали Рейнис и знали, что она не ошибается. И, если она видела Великую Тьму, которая придет из-за Стены, то к этому пророчеству следовало прислушаться. Однако Рейнис видела не только абстрактную тьму Долгой Ночи, она видела армию вихтов - живых мертвецов, которые преодолеют Стену и понесут смерть не только Северу, но и всему Вестеросу, а если замерзнут моря, то и всему Планетусу. Армию нежити поведут в бой белые ходоки, а командовать ими будет Король Ночи. Впервые за всю свою жизнь, Рейнис не только видела будущее, она ЗНАЛА. Знала, что живые мертвецы – это вихты, знала, что те страшные существа, словно бы созданные из снега и льда – это белые ходоки, как знала и то, что божество, выступившее против всего живого, зовут Король Ночи. Это не был бог одного из известных в Вестеросе или Эссосе пантеонов. Это было именно божество, не связанное с каким-либо культом, Высшая Обладающая Разумом Сила, уже однажды попытавшаяся убить все живое на планете. Это произошло в прошлую Долгую Ночь, но тогда людям удалось отбиться. Они победили, однако не уничтожили врага, и вот спустя то ли тысячу, то ли тысячи лет цикл повторяется. Король Ночи собирается предпринять еще одну, возможно, последнюю для людей попытку. Начинается Долгая Зима, которая принесет с собой не только холода, но и Долгую Ночь. Под покровом этой ночи вместе с ветрами зимы придет на Север армия нежити. Таков был прогноз, и это была скверная новость.

Вообще-то, Лейна была, если и не атеисткой, то уж точно агностиком[12]. В прошлой своей жизни она ни разу не сталкивалась с чем-то, что можно назвать проявлением Высшей Силы. Не сталкивалась сама и не встречала объективных свидетельств того, что где-то когда-то имело место вмешательство Божественных Сущностей. В конце концов, все, что могла сделать она или Умник, все те чудеса, что творили Лепщик или Вамп, все это имело в своей основе научно объяснимые факторы. Пусть наука не могла пока воспроизвести полученные эффекты, их, - ее и ее прайд, - создали люди, а не боги. Здесь же, на Планетусе, творилось черт знает что. Боги Валирии, какой-то Владыка Света Р’глор, Древние Боги Севера… И все они или, как минимум, некоторые из них, - потому что Семеро были абсолютно индифферентны к судьбам людей, - явно вмешивались в людские дела. Даже то, как ловко Провидение признало их всех чистокровными валирийцами, как всплыл из ниоткуда придуманный ими валирийский Род Викторионов, как практически одновременно по обе стороны Узкого моря вернулись к жизни, казалось, навсегда ушедшие из этого мира драконы, — все это определенно было делом рук богов. Как минимум, боги Древней Валирии в этом точно поучаствовали. Взять хотя бы тот храм на острове в Дымном море. Он был давным-давно разрушен и разграблен, но фигурки драконов, некоторые из которых стоили баснословно дорого, потому что были отлиты из золота или валирийской стали, эти фигурки каким-то чудом сохранились. И вот теперь пророческие сны Рейнис.

Совершенно очевидно, что их предупреждают, и понятно, почему именно их. Сейчас в Вестеросе они являются единственными, кто, обладая кое-какой властью и связями на политическом Олимпе не участвуют в Игре Престолов. Их участие в игре, - если они все-таки в нее вовлечены, - однозначно прагматическое и стороннее. Они преследуют чисто утилитарные цели и способны подняться над мелочными счетами сильных мира сего и думать на перспективу. И при этом одни они располагают реальной силой, способной сломать тенденцию и победить хаос. У них есть драконы, невероятные личные способности и техника, принесенная из другого мира. Даже сейчас, не будь у них связи с Севером, их планы по завоеванию Вестероса были бы совсем другими. Первоначально планировалось плыть всей армадой или в Дорн, или в Штормовые земли. В первом случае к их и так уже двадцатитысячной армии могли бы присоединиться дорнийцы со своими двадцатью-двадцатью пятью тысячами войска. И не забываем про трех драконов.

Напротив, в Штормовых Землях их никто не стал бы встречать с распростертыми объятиями, но зато оттуда гораздо ближе идти до Королевской Гавани. Идеально было бы высадиться в Просторе, но им и так плыть далеко и долго, так что западное побережье Вестероса неудобно для их планов с чисто логистической точки зрения. На самом деле, по той же причине они отвергли идею высаживаться в Дарри или в Белой Гавани. Просто невыгодно ни с какой точки зрения. Однако угроза из-за Стены снова поменяла их планы. С одной стороны, где-то же им надо было высадиться со всем войском, а с другой – нельзя было забывать про Север, потому что первый удар Короля Ночи обрушится именно на него.

- Итак, чем мы можем помочь Северу прямо сейчас? – открыла военный совет Дейнерис.

- Только добрым словом, - скривил губы Годвин. – Да и то, не уверен, что они нас услышат. Мы слишком далеко, и наша магия на таком расстоянии практически бессильна.

Дейнерис, как и Эйгон, знала теперь, что у валирийцев есть нечто вроде стеклянных свечей. Такое не скроешь. Знали об этом они, знали Арья и Маргери, знал вернувшийся недавно на Север Роб. Это был круг посвященных, но только валирийцы знали о спутнике и радиосвязи, которая, и в самом деле, работала на таком огромном расстоянии, как бог на душу положит. Вопрос: который из богов? Ответа не было, но Лейна втихомолку молилась платиновой Вхагар. У нее тоже, как и у Дейнерис, был теперь свой собственный молитвенный уголок, только она это не афишировала. Ее «уголок» хранился в обычное время в одном из сундуков. Складная полка, ароматические свечи в бронзовых фигурных подсвечниках и статуэтки драконов: золотой Балерион, платиновая Вхагар, серебряная Мераксес и отлитая из валирийской стали Сиракс.

- Я предлагаю разделиться, - вступил в разговор Ульф. – Основные силы пойдут прямым маршрутом в Дорн.

- С заходом на Летние острова, - добавил Эдвин.

- Точно так, - кивнул Ульф, - но о Дорне мы поговорим отдельно. Сейчас речь о второй группе. Я предлагаю послать отряд из пятнадцати-двадцати кораблей через Дымное море. Причин две. Во-первых, мы видели там смоляное озеро, а близ него есть источник сырой нефти[13]. Нефть – это каменное масло, - пояснил он тем, кто не был знаком с этим «валирийским» словом.

- Зачем нам нужна эта твоя нефть? – спросила Арья, тоже участвовавшая в Военном Совете.

- В худшем случае, сделаем из нее валирийский огонь. Его еще называли «жидким огнем»[14], а в лучшем – напалм[15]. Напалм – это очень жаркий жидкий огонь.

О том, что вихты и белые ходоки боятся огня, драконова стекла и валирийской стали им сообщила Рейнис, откопавшая какие-то древние записи в библиотеке Винтерфелла. Так что слова Ульфа имели смысл.

- Серу я там тоже видела, - кивнула Лейна. – Годная идея. И, если уж тащиться через Дымное море, может быть, наведаемся в наш родовой замок?

Родовым замком Эллирионов было решено именовать замеченный спутником «большой клад», расположенный на мысу одного из островов. Но там надо было работать очень быстро из-за высокой концентрации газов, выходящих рядом с этим местом прямо из-под воды и заставляющих море буквально кипеть. Однако, учитывая сигнатуру отраженного сигнала, там должно было быть дофига валирийской стали, что в нынешней ситуации многократно повышало значимость клада.

- Да, пожалуй, - кивнул Годвин, соглашаясь. – Но риск велик.

- Думаю, что смогу соорудить респираторы, - задумался Ульф. – Хлопок есть, шерсть… каркас можно сделать из медной проволоки… Тактические очки, респиратор и полотняный комбинезон. Сапоги, перчатки. Вполне.

— Значит с этим решили, - подытожил Виктор. – Но если флотилия пойдет на Север, то перед броском на Белую Гавань можно закупить продовольствие в Браавосе. Лишним тоже не будет.

- Тогда, может быть, послать больше кораблей? – Эйгон задал правильный вопрос, но он все-таки мальчишка. Ведь сам же плыл через Дымное море, неужели не понимает?

- Я помню, вы рассказывали, что плавание через Дымное море – это трудный и опасный маршрут, - неожиданно подала голос Дейнерис. – Тогда, чем больше кораблей, тем выше вероятность часть из них потерять.

«Вот же умница!»

- Так и есть, - подтвердил ее предположение Ульф. – Поэтому максимум двадцать кораблей, но лучше все-таки пятнадцать. Будет легче провести без потерь.

- Надо полагать, с караваном пойдете вы с Эдвином? – Снова взял слово Годвин.

- Я с вами! – сразу же выкрикнула Арья. – Хочу домой!

- Извини, но не получится, - покачала головой Дейнерис.

- Почему?

- Потому что, если мы идем через Дорн, а мы идем через Дорн, то нам придется заключать соглашение.

- Хотите выдать меня замуж, - поняла Арья. – Ну, почему я?

- А кого еще? – строго посмотрела на нее Дейнерис. – Мой брат был сговорен с Арианной Мартелл, но он мертв. Эйгон женат. Остаетесь только ты в качестве невесты для Тристана Мартелла, но ты не Таргариен, значит нам придется подсластить пилюлю и женить Ульфа на принцессе Ареанне. Все-таки он брат моей сестры, родня Таргариенам.

- Два брака по цене одного, - хмыкнул Ульф. – Да, не куксись ты так, красотка! Брак – это даже интересно.

- Ну, да, - фыркнула Арья, - не тебе же рожать!

- Посмотри на Сансу и Маргери, - предложил Годвин. – Поговори с Маргери, уверен, она приведет несколько сильных аргументов за то, чтобы выйти замуж.

— Значит, флотилию поведу один только я, - грустно подытожил Эдвин.

- Больше некому, - пожал плечами Годвин. – А корабли потом возьмешь в наем. Закупишь продовольствие и зафрахтуешь корабли.

На этом дискуссия закончилась, поскольку вопрос был решён.

[1] Ладья, дубас — древнерусское и поморское парусно-вёсельное морское и речное судно, предназначенное для гражданских и военных целей. Также это название применяется к подобным по конструкции судам (древних египтян, викингов).

[2] Драккары являются более крупными аналогами другого типа военных судов викингов — снеки. Снеки имели меньший размер и меньшую команду (до 60 человек). Приводились они в движение также прямоугольным парусом, имели до 25—30 пар вёсел, и в открытом море могли развивать скорость 15—20 узлов.

[3] Чтобы не множить сущностей, представим, что, с одной стороны, Дейнерис еще не пошла войной на Юнкай и Миэрин, а с другой, это как раз период «дикости» драконов, и Драгон успел уже занести Дейнерис к дотракийцам и вернуть ее обратно.

[4] Modus operandi — латинская фраза, которая обычно переводится как «образ действия» и обозначает привычный для человека способ выполнения определённой задачи.

[5] Как в Камасутре.

[6] Любовь втроём (фр. ménage à trois, буквально — хозяйство на троих).

[7] Гимнасий — воспитательно-образовательное учреждение в Древней Греции. В гимнасии сочетались элементы общеобразовательного курса (обучение чтению и письму) с интенсивным курсом физической подготовки (гимнастики).

Атеней в Древнем Риме и Византии — высшее учебное заведение. Для примера, Атеней в Ферраре — учебное заведение эпохи Возрождения. Атеней — первоначальное название лицеев во Франции (в период Французской революции до 1803 года).

[8] Фероньерка — женское украшение в виде обруча, ленты или цепочки с драгоценным камнем, жемчужиной или розеткой из камней, надеваемое на голову и спускающееся на лоб. Фероньерки известны с эпохи Возрождения.

[9] Серв - крестьянин, находившийся в личной и поземельной зависимости от феодала (в средневековой Западной Европе).

[10] Парафоил (англ. parafoil) — мягкое тканевое оболочковое крыло, надувающееся через воздухозаборники набегающим потоком воздуха. Подъёмная сила создаётся благодаря обтеканию профиля крыла встречным потоком воздуха. Этим термином часто называют бескаркасный тип кайта.

[11] Кайт (англ. power kite «буксировочный воздушный змей») — большой управляемый воздушный змей, предназначенный для передвижения человека по поверхности воды или по снегу. Также, кайтом называют и его уменьшенную версию, предназначенную для обучения управлению кайтом и развлечений (пилотажный кайт).

[12] Агностик — это человек, который не отрицает существование богов, но и не утверждает его, поскольку убеждён в том, что первичное начало вещей неизвестно, так как не может быть познано — либо на данный момент развития человечества, либо вообще.

[13] Выходы нефти на поверхность не редкость. Например, около Агригента (Северная Италия) нефть, добываемая из источников, применялась для освещения еще до нашей эры. Небольшие нефтяные источники были разбросаны здесь на обширной площади между городами Болонья и Генуя.

[14] Имеется в виду «Греческий огонь» (или жидкий огонь) — горючая смесь, применявшаяся в военных целях во времена Средневековья. Наиболее вероятными компонентами Греческого огня были негашёная известь, сера и сырая нефть или асфальт. Также в состав мог входить фосфид кальция, который при контакте с водой выделяет газ фосфин, самовоспламеняющийся на воздухе.

[15] Напалм — загущённый бензин, горючий продукт, применяемый в качестве зажигательных и огнемётных смесей. Используется как оружие. Напалм легко воспламеняется, горит относительно медленно (скорость сгорания зависит от вязкости), выделяя густой чёрный дым (температура пламени 500—900 °C в зависимости от вида горючего), благодаря своей гелеобразной консистенции хорошо прилипает к поражаемым объектам, в том числе и вертикальным поверхностям.