Спасти веру предков, или вынужденные язычники

Глава седьмая

— А ведь сегодня новый год, 31 декабря, по моему календарю, — смотрел в окно на кружившиеся в зимних сумерках снежинки Лосев, — надо отметить его, в узком кругу. Позову Ильдея и Глузда с женами, Вуйко, Ёжика с молодой женой, Свиста с подружкой, да, надо Иву пригласить, чего ей скучать, девушка умная, коммуникабельная. Сейчас прогуляюсь, пока светло, приглашу, а Ива мне поможет со столом.

Стол в большой комнате, ранее служившей классом для первых учеников, пока нынче летом не выстроили отдельное здание школы, изготовили под стать помещению. Большой, надёжный, накрытый по заведённой славянами привычке, скатертью, подаренной тестем Ёжика — Бранко. Зажженные самодельные свечи вызывали отблески на стеклянной и керамической посуде, начищенных до блеска стальных ложках и вилках, радуя глаз.

«Когда бы я такой стол смог накрыть,» — невольно вспоминал скромные домашние праздники Сергей, сравнивая стандартный салат оливье, селёдку под шубой и пельмени традиционного новогоднего набора русского новогоднего стола конца двадцатого века с изобилием нынешнего праздника, пусть и освещённого свечами, а не телевизором. Только грибов на столе десяток чашек — рыжики солёные, сыроежки и маслята маринованные, лисички, белые, опята, грузди, волнушки, подосиновики, бушматики, всё в разном виде. Икра пробойная чёрная, судак жареный, сёмга слабосолёная, балык стерляжий, осетровый, сом копчёный, строганина из белорыбицы. Буженина из лосятины, холодец говяжий, заливное из лосиного языка. Пельмени из смеси лосятины со свиным салом, фарш для них дважды порублен, разведён молоком, сдобрен даже диковинным перцем, во рту сами тают. Салат из последних свежих помидоров с луком и укропчиком, дотянувших до конца декабря. На гарнир картофельное пюре, молоком разведенное, жареный картофель, солёные помидоры, огурцы, квашеная капуста и, новинка, лапша домашняя, введённая в обиход хозяином дома. Салаты редечные, морковные, свёкольные и прочие.

Никаких перепелов, куропаток и рябчиков, так любимых писателями, видимо, теоретически. Сергею хватило одного раза, чтобы запретить всю подобную дичь на своём столу, даже на воробьях мяса больше, как он выражался в сердцах, опробовав такие деликатесы. Либо «любители» подобной экзотики никогда её не пробовали, либо жили в нищете и не могли сравнить обыкновенную деревенскую курицу с изысканным фазаном, не дававшим и половины мяса, в сравнении с курицей. Как убедился Лосев, в этом мире пернатую дичь, добытую на охоте, ели исключительно по бедности и экономии. Добрые хозяева предпочитали свою курочку или поросёнка, и охотились исключительно на парнокопытных, горных козлов, лосей, зубров, оленей. Медведя и барсука брали на сало, мясо их не пользовалось спросом из-за нередких смертей, отведавших медвежье и барсучье мясо. Сергей знал, что такие быстрые смерти происходят из-за паразитов, живущих в телах этих всеядных животных. В своё время он сталкивался с подобными смертями трёх охотников, патологоанатомы объяснили их гибель именно так, мол, мясо было не проварено или не прожарено в достаточной кондиции. Местные племена объясняли подобную гибель охотников медвежатины проклятьем, отчего на медведя и не охотились, несмотря на обилие этого зверя в лесах.

Даже отсутствие традиционных новогодних мандаринов капитан попытался компенсировать мочёной и мороженой ягодой — клюква, морошка, брусника, да пчелиный мёд придавали необходимую сладость праздничному угощению. Женщинам и Ёжику выставили лёгкую бражку, мужчины предпочитали самогон, настоянный на травах и прочей флоре — душица, зверобой, полынь, смородиновые почки и листья, ягоды малины, рябины, черёмухи, даже можжевеловая ягода. Другие настои — на муравьях, мухоморах и прочие лечебные смеси запасливый Сергей предпочитал держать в запасе, да и пить их особо не собирался, готовил для наружного потребления.

После обильного угощения и разговора о жизни, Лосев с Ильдеем сели за шахматную доску, эту игру вместе с шашками год назад сыщик ввёл в обиход, вырезал доски и фигуры. Шашками баловались все жители Выселков, легко освоили их простые правила. Шахматы пришлись по нраву немногим, аборигены почему-то считали их княжеской игрой. Ильдей оказался талантливым игроком, несколько раз обыгрывал Сергея, имевшего второй разряд по шахматам. Разыгрывая защиту Нимцовича, Лосев задумался о своих соратниках, ставших хорошими друзьями, людях этого мира. Тот же Ильдей, ставший горбуном ещё в детстве, оказался талантливым мастером и прирождённым психологом. Кроме своей стеклодувной мастерской, работавшей, как часы, тот освоил кузнечное дело, научился катать валенки, легко разобрался в изготовлении патронов и их набивке. Более того, он стал фактическим заместителем Сергея, проявив недюжинные способности к управлению коллективом, в неполные тридцать лет. От своих осведомителей сыщик знал, что Ильдей пользуется непритворным уважением среди выселковцев, не только в качестве мастера, но и за взвешенное, доброе и честное отношение к людям. Не блиставший красотой, с узким худым лицом, горбун первым из их кампании женился, выбрал спокойную хозяйственную женщину, сразу забеременевшую, чему Ильдей неприкрыто радовался. У Сергея не возникало сомнений, что даже без его участия талантливый горбун наверняка стал бы старостой деревни или другим руководителем, настолько очевидны были его таланты.

Остальные гости принялись за последнее модное увлечение — лото, бочонки которого азартно перемешивал Вуйко. Худощавый симпатичный парень славился своими похождениями по амурной части, но, как огня, избегал официальных продолжительных связей с девушками. Более того, со всеми своими подружками он умудрялся сохранять приятельские отношения, ни разу не поскандалив при расставании. На Выселках он занимался обустройством поселенцев, подвозом продуктов и необходимых товаров, занял нишу завхоза или снабженца. При этом, в отличие от многих хозяйственников, практически не воровал, за этим капитан по старой милицейской привычке приглядывал. Балагур Вуйко оказался незаурядный, душа любой кампании, вот и сейчас именно он развлекал всех гостей прибаутками, бойко вытаскивая бочонки с номерами.

Глузд сидел рядом с женой, ходившей на сносях, подсказывал ей, куда ставить фишки. Он так и остался сильным бесхитростным парнем, легковерным и доверчивым. За последний год светловолосый здоровяк оттаял душой, перестал ожидать постоянного подвоха и обмана, унижения от старших, к чему его приучили в родной общине, использовавшей простодушного силача в качестве рабочей скотины. Только на Выселках Глузд впервые почувствовал себя таким, как все, странно, но именно среди чужаков сирота стал получать равную со всеми долю в одежде, жилье, питании, наконец, почувствовал уважение к себе и восхищение силой. Сергей с удовлетворением наблюдал превращение забитого, несмотря на свою силу, сироты, считавшегося в родной деревне недоумком, в уверенного мужчину, твёрдо знающего своё дело и работающего на совесть, не жалеющего сил. Кроме кузнечного дела, где силач в полной мере проявлял свои таланты, последние полгода Глузд занимался военным обучением новичков, покоряя тех своей силой и спокойствием. Даже на нередкие подначки Вуйко здоровяк стал реагировать спокойно, добродушно улыбаясь, он чувствовал любовь и уважение к себе со стороны друзей.

Ёжик гордился своими близкими отношениями с капитаном и остальными, довольный удачной женитьбой, он не отходил от молодой жены ни на шаг. Сергей порой улыбался, расслышав, как парнишка рассказывает ей трудности прицельного огня из ружей или проблемы самовзвода курка. Последний год перевернул и без того короткую жизнь сироты, надоевшего своими каверзами и непослушным поведением родной общине до такой степени, что его буквально сплавили в руки Лосева. Первое время парнишка полностью оправдывал своё имя, такой же колючий, юркий и решительный. Ожидая привычных побоев за свои детские каверзы, он был шокирован запретом капитана на рукоприкладство среди Выселковцев. Затем последовало обучение стрельбе из поджигов и ружей, поставившее пацана вровень с взрослыми. А схватка с воинами Бранко и вовсе лишила Ёжика возможности детских шалостей, приравняв парнишку к взрослым. Более того, сейчас он работал вместе с Глуздом, обучал новичков обращению с оружием и стрельбе, стал десятником снайперов. Такой пост не оставлял времени на детские игры, подросток неожиданно для себя стал самым дисциплинированным выселковцем, особенно после женитьбы.

Свист, последний из их кампании, взял на себя связь с внешним миром, свободное время проводил в тренировках рукопашного боя. Парень знал окрестные деревни, старейшин, всех приближённых князя и волхвов. Сергей не сомневался, что он человек Ярослава и наверняка сообщает тому все новости Выселков. Но, пока опасности такой осведомитель не представлял, а будущее покажет. В остальном полный, похожий на колобка Свист успевал очень много, благодаря ему припасы в селение поступали вовремя. После того, как десяток парней и девушек отказались вернуться в родные селения в конце декабря, именно Свист уговорил, где подкупом, где угрозами, старейшин тех селений не поднимать шум, сдержать своё слово и направить других ребят на обучение в Выселки. А его успехи в рукопашных схватах удивляли даже Сергея. Полный, неповоротливый на вид славянин преображался, поклонившись противнику. Он великолепно двигался, движения были экономными и выверенными до сантиметра. Всего за год, он стал лучшим рукопашником Выселков, порой побеждая даже Лосева.

«Да, насчёт поклонов, мы здорово придумали», — перескочили мысли капитана на воспоминания, как он обучал первых жителей Выселков поклонам на японский лад, с прижатыми к бёдрам руками, но, не глубокими. Местные жители кланялись в пояс с непременной отмашкой рукой, по русскому обычаю. Либо снимали шапки при встрече, приветствуя уважаемых знакомых. Сергей, привыкший к поклонам при входе и выходе из спортзала, перед поединками, стал приучать к таким навыкам своих учеников. Учитывая, что спортзалов на Выселках не было, кланяться стали перед занятиями, сначала спортивными, потом любыми. Лосев не поленился объяснить своё отношение к таким приветствиям, не только, как признаком уважения собеседникам или соперникам, но и показателем достойного воспитания самих кланяющихся людей. А выселковцы уже сами договорились сделать такие отличные от традиционных поклоны своим фирменным знаком. Сначала небольшая группа старших учеников, те же Глузд, Ильдей, Свист и прочие, начали кланяться, приветствуя друг друга и при входе в помещения. Затем им стали подражать новички, в результате даже девушки приучились к поклонам, если руки были не заняты.

Много новых, неизвестных аборигенам привычек за полтора года привил Лосев своим воспитанникам. Здесь и привычка пользоваться столовыми приборами, особенно вилками, ставшая модной среди остальных селений Прикамья, как рассказывали многочисленные контакты сыщика. Привычка накалывать куски мяса и рыбы на вилку, ранее считавшаяся княжеской, с лёгкой руки выселковцев стала примером для подражания во всех общинах, благо стальные вилки те же выселковцы продавали сами. Вилка стала признаком достатка, её предлагали уважаемым гостям и первыми брали старейшины за столом. Мыло, как и привычка, мыть руки перед едой, входили в обиход труднее, с этим Сергей не спешил. Практически все местные славяне и так были достаточно чистоплотными, к умыванию по утрам приучали с детства, да еженедельная баня служила достаточным способом поддержания чистоты. В бане же пользовались щёлоком, великолепно промывавшим даже длинные волосы местных женщин и отстирывавшим одежду. Как понял капитан, мылом стали пользоваться не из-за отсутствия моющего средства, а из-за удобства, щёлок-то был жидким, склянку в карман не сунешь.

Большое возмущение вызвало среди аборигенов поначалу отношение Лосева к женщинам, их привлечение к работам в мастерских и кузницах, переодевание на тренировках в штаны и рубахи, обучение рукопашному бою и стрельбе из ружей. Хотя нет, по стрельбе из ружей вопросов не задавали, в лесном краю среди охотников большинство женщин и так неплохо владели луками. Возмущение среди старейшин вызвали не столько надетые штаны, сколько обучение рукопашному бою, этак любая пигалица сможет дать сдачи, нехорошо получается. А работа кузнеца, издревле считалась священной, доступной наиболее толковым мужчинам. И вдруг молодые девчонки бесцеремонно работают с железом, куют ножи и косы, не хуже других мужчин. Попробуй, отдай такую насильно замуж, по решению общины, так она старосте всю бороду вырвет.

Сергей улыбнулся, вспоминая, какого труда ему стоило убедить волхвов и князя поддержать обучение девушек.

— После завоевания острова нас будет в сотни раз меньше, чем местных племён, — рассуждал он вместе с Судиславом, — через несколько лет начнутся смешанные браки. Рано или поздно наши парни станут жениться на местных девушках, а славянские девушки выходить замуж за чужаков. Кто сейчас в семьях голова?

— Муж, — удивлённо ответил Судислав, — словно ты не знаешь.

— Правильно, муж во всех семьях главный, и не только у славян. Едва славянские девушки начнут выходить замуж за людей иного языка, как они станут говорить, на чьём языке? На языке мужа, — капитан посмотрел Судиславу в глаза, — что это значит для нас, для славянской веры?

— Дети славянки уже не будут славянами, — мрачно подытожил волхв.

— А если славянка настоящий мастер, да ещё боец, каких мало, кто будет главой семьи? Скорее всего, именно она, и дети её, и вся семья будут говорить на славянском языке. Следовательно, они останутся славянами, так?

— Не обязательно, — нехотя протянул князь, внимательно вслушивающийся в аргументы Сергея, — но, в чём-то ты прав.

— Ещё одна причина обучения девушек, нас очень мало, а воины и мастера нужны, если учить только парней, придётся ждать лишних два-три года или больше, — устало добавил Лосев, — я спешу, мы и без того опаздываем. Каждый год подготовки увеличивает риск, что об этом узнают на Руси, либо нападут булгары.

Долго ещё пришлось уговаривать ему своих оппонентов, но, в конце-концов, всех убедил, что обучение девушек необходимая и временная мера. Пришлось пообещать после покорения островов забрать обученных девушек и женщин в свою общину, чтобы не портили остальных дурным примером.

Теперь, наслаждаясь новогодним общением с друзьями, сыщик вспоминал самые памятные вехи прошедшего года. Он запомнился не столько окончанием подготовки к плаванью, сколько созданием боеспособного отряда, выпуском ружей и пушек, в количестве, достаточном для сражения с многотысячными войсками противника. В чём-чём, а наличии у потенциального противника достаточного войска сыщик сильно сомневался. Наслушавшись рассказов своего наставника по сабельному бою, князя и других бывалых воинов, Сергей перестал верить прочитанным в детстве историческим романам. Там описывали сражения армий по сто тысяч воинов с каждой стороны, а дружинники рассказывали о битвах с общим количеством участников дести, триста, редко пять сотен воинов. Брыль рассказал о сражении под Киевом, с участием половцев, где участвовал в молодости, якобы с обеих сторон дрались пять тысяч воинов. Но, по его, же словам, три четверти из них были половцы, встречи с этим врагом Лосев не боялся. Там, куда он собирался уводить своих учеников, половцами и прочими кочевниками не пахнет.

Кстати, о кочевниках, осенью, по первому снегу Сергей с десятком Ёжика выбирался на юг, в сторону кочевья буртасов, повидаться с бывшим пленником Сахатом. Два дня плутали выселковцы по лесостепи, где кочевали буртасские роды, распугивая своим необычным вооружением пастухов. Добрались даже до кочевья Сахата, но не застали того на месте. Лосев передал приглашение бывшему пленнику после таянья снега навестить Выселки, выменял у кочевников на стеклянные сувениры шерсть и войлок. Закупленным товаром загрузили двое саней, оставив свободными лишь сани с небольшой пушкой. Её взяли на пробу, укрыв сверху запасом сена, и не прогадали. Уже на обратном пути нежданных гостей степняки решили пощипать.

Преследователей выселковцы заметили в полдень, Лосев сам разглядел чёрные точки всадников, случайно обернувшись назад. Бережёного бог бережёт, решил он, скомандовав занимать оборону. Все пять саней выстроили по кругу, с лошадьми в центре, максимально прикрыв животных купленным войлоком от стрел. Пушку сняли с саней, зарядили картечью и установили в самом удобном для нападения месте, в широком проходе между санями, специально оставленном для приманки. Остальные промежутки между санями перегородили жердями, что раньше придавливали сено, да снятыми оглоблями. Пятеро снайперов укрылись в санях под тюками шерсти, остальные ждали преследователей стоя, с заряженными ружьями. Себе Лосев выбрал место у пушки, развернувшись к преследователям, те не заставили себя ждать, подоспели сразу после подготовки славян к бою.

Два десятка степняков с луками и короткими копьями в руках не стали вступать в разговор с Сергеем, когда он попытался задать им вопросы по-буртасски. Всадники издали стали объезжать горстку выселковцев по кругу, высматривая стрелков из лука. Убедившись в отсутствии лучников, после второго круга кочевники нагло пошли десятком воинов в оставленный проход, остальные, вооружённые луками, окружили временный лагерь со всех сторон. Всё так же молча, буртасы направили своих коней прямо на стоявшего в центре прохода Лосева, не реагируя на его вопросы и выкрики. Убедившись в немирных намерениях преследователей, и, главное, выбрав наиболее удачный момент, когда весь десяток приблизился на двадцать метров, максимально удобное расстояние эффективного огня картечью, сыщик рванул спуск орудия. Но, успел перед этим скомандовать своим стрелкам «Огонь»!

Выстрел застал его в воздухе, во время прыжка в сторону от пушки, которая вскоре тоже подпрыгнула, получив энергию отдачи. Едва орудие остановилось, Сергей обнажил свой пистолет и огляделся, выбирая наиболее опасных противников. Десяток всадников, угодивших под выстрел пушки, был не опасен, там вставали на дыбы и ржали раненые кони, всадникам, оставшимся в живых, было не до нападения. Беспокоили лучники за спиной, но, как оказалось, команда Ёжика сработала профессионально, из десяти всадников на коне удержались всего трое, один из них был явно ранен. А двух оставшихся, тоже не совладавших с испуганными выстрелом лошадьми, сбили снайперы выстрелами, пока Сергей выбирал себе цель. Ребята научились перезаряжать ружья в две секунды.

Также быстро, без дополнительных команд, добили выживших под картечью степняков. В результате, не прошло и минуты, как в степи остались лежать убитые люди и кони, да ржали и разбегались попавшие под выстрел лошади. Белов отправил весь десяток ловить трофейных коней, пока те не убежали, а сам с Ёжиком проверил убитых преследователей. Троих пришлось добить, к чему сыщик отнёсся хладнокровно, частая охота на лосей приучает к такому цинизму. Две лошади выселковцев оказались ранены, но не сильно, вполне спокойно похромали домой позади обоза. Всего трофейных коней успели поймать восемь, остальные убежали, но и этого хватило для достойного возвращения домой. Двигались, правда, медленно, жаль было бросать раненых лошадей, вместо двух дней добирались все пять. Лошади степняков остались самыми ценными трофеями, остальное — одежда и оружие, не стоили многого. Все вещи капитан оставил Ёжику и его ребятам, себе прихватил самое ценное — целых три изумрудных ожерелья из грубо обработанных камней, не просверленных, как обычные бусы, а пришитых крепкими нитками к кожаному ремешку. С прежним трофеем, взятым у Сахата, сыщик скопил почти килограмм грубо обработанных изумрудов, которые держал в мешочке, в надежде встретить хорошего ювелира.

Вот почему он вспомнил ту стычку, глядя на раскрасневшуюся Иву. Девушке будут к лицу изумрудные серьги и украшения, обрамлённые в серебро или золото. И вообще, не жениться ли на ней, капитан давно знал, что она влюблена в него. Ему Ива пришлась по душе, толковая девушка, умеет работать и молчать, с характером и добрая, не стерва. Честно говоря, вынужденное воздержание после ухода Наташи уже надоело Сергею, так и недолго импотентом стать. Кроме того, скоро переселяться в места, где славянами не пахнет, жену лучше брать свою, русскую. Она, по крайней мере, нож в спину не воткнёт, а Ива, похоже, действительно любит Лосева. Не влюблена в богатого и важного мужчину, как большинство выселковских девушек, а любит именно Сергея, как человека, независимо от его должности и достатка. Семья у неё хорошая, раз воспитали Ярьку и её, да и Люба толковая девчонка, надо определяться. Красотой и статью Ива не имеет равных среди знакомых Лосеву девиц, лучше пары не найти.

Капитан задумался над идеей, давно бродившей в голове, как то незаметно проиграл шахматную партию Ильдею, затем встал и предложил всем наполнить рюмки за будущий тост.

— Я хочу выпить за мою будущую жену, за красивую и умную девушку, к родным которой завтра же отправлю сватов, за Иву! — он взглянул в глаза внезапно побледневшей девушки и спросил её, — ты согласна стать моей женой?

— Да, — напряжённо выдавила девушка, вновь покрывшись густым румянцем.

— Ура! — закричали гости, особенно радовались за подругу девушки, а парни принялись поздравлять капитана, бурно обсуждая предстоящее сватовство.

Так, в новогоднюю ночь, Сергей покончил со своим вынужденным холостяцким бытом и окончательно обрубил любую, призрачную возможность возвращения в свой мир. Он понимал, что теперь, после женитьбы не сможет бросить своих детей одних, в том, что дети будут, сомнений не возникало. То, что не удалось создать в двадцатом веке — крепкую семью с детьми и любящей женой, обязательно выйдет здесь, в одиннадцатом веке. И, когда появятся дети, Сергей ни за что не оставит их одних, пока не вырастут и станут взрослыми. Так, что возвращение в двадцатый век откладывалось лет на тридцать или больше, если не навсегда. Жить в этом мире придётся всерьёз и надолго, как говорил классик ленинизма.

Хлопоты по устройству свадьбы своего капитана выселковцы с удовольствием взяли в свои руки. Наутро отправили Иву в родную деревню, на трёх санях с подарками и подружками, жёнами Ёжика, Ильдея и Глузда. Сватам велели приезжать через два дня, когда там всё подготовят. Свист пригласил Ярослава с дружинниками, Судислава с волхвами, в ожидании их прибытия весь Выселок готовил подарки для сватовства. Вуйко неожиданно решил, что капитану и его дружкам нужны новые красивые одежды, за пошив их уселись мастерицы Выселков. Ильдей с Глуздом натаскивали Сергея в соблюдении всех свадебных ритуалов, к кому как обращаться, как делать первый шаг, сойдя с коня, и прочие премудрости, установленные вековыми традициями.

Ярослав примчался разгорячённый новостью, весёлый, с ворохом шитых золотой и серебряной нитью одежд, включился в подготовку к торжеству. Сразу отменил часть приготовлений, усадив за них своих подручных, изменил всю процедуру сватовства. Капитану, мол, как и князю, невместно свататься, как простому огнищанину или охотнику. Брыль и Бранко подтвердили, что на Руси женитьба князя резко отличается от прочих вольных людей. Потому пришлось Сергею срочно переучивать ритуал, под споры своих наставников, как поступать в том, или ином случае. Едва закончили подгонку одежды, сразу выехали на родину невесты, огромным караваном из двенадцати саней и десятка всадников. Дальнейшие два дня сватовства и сама свадьба слились в памяти Лосева в один бесконечный день, всюду весёлые лица, шутки, смех. Каждое движение жениха и его фразы вызывали новые взрывы хохота среди гостей. Оробевшие поначалу родичи невесты, увидев искреннюю радость и любовь в глазах Ивы и Сергея, тоже стали всё чаще улыбаться и смеяться.

Сам жених едва узнал невесту в богатом красочном наряде, шитом золотой нитью и речным жемчугом, с нарумяненными щеками и подведёнными бровями, в собольей шубе, спроворенной для любимой дочери тестем. Песни, пляски, катанья в санях, бесконечные пиры в избах и на улице, закончились посещением храма, где семейный союз освятил именем Рода и Макоши сам Судислав, только после этого молодые обменялись кольцами и стали официальными супругами. Но, празднество на этом не закончилось, свадебный караван отправился на Выселки, в составе уже двадцати саней с двух десятков всадников. Два дня гуляли все Выселки, с нетерпением ожидавшие возвращения своего капитана. Заплаканные девицы обнимали Сергея и завидовали Иве. К счастью, традиции многожёнства оставляли всем влюблённым в капитана надежду на свой брак с ним, хотя и призрачную. В наряде молодой жены Ива выглядела настолько ярко и привлекательно, что соперничать с ней в красоте не мог никто из присутствующих девушек.

Лишь на пятый день закончились гуляния, и молодожёны смогли насладиться друг другом в полном одиночестве, нежно и спокойно, целыми днями не выходя из дома. Неделю наслаждался Сергей нежными, неумелыми ласками жены, разговорами обо всём, что стеснялись спросить раньше. Первые семейные завтраки и ужины, первые совместные походы в баню, первые разговоры о будущем, о детях и предстоящем плаванье. Именно эти разговоры с женой, её вопросы, куда поплывут весной выселковцы, на восток или запад, как далеко добираться, подтолкнули Лосева изменить свои первоначальные намерения о колонизации японских островов. Прошлогоднее плаванье к переволокам с реки Вятки в Северную Двину показало очередной раз ему отличие одиннадцатого века от двадцатого. Раньше, год назад, когда Сергей планировал переселение на Дальний Восток, он мысленно сравнивал предстоящее путешествие с темпами движения двадцатого века. Когда расстояние в полтысячи вёрст легко преодолеть за день на автомобиле. С поправкой на гужевой транспорт и гребные судёнышки, величину дневного перехода капитан стал считать в сотню вёрст. Даже при таких темпах плаванье по северному морскому пути оставалось вполне реальным, три месяца вполне хватало, чтобы выйти в Японское море.

На практике выходило хуже, иной переход за день даже по реке не превышал тридцати вёрст, в океане скорость наверняка ещё снизится. В этом случае перспектива зимовки в тундре становилась угрожающей реальностью. Именно теперь, глядя на молодую жену, Сергей с тоской почувствовал провал своих намерений, и острое нежелание двигаться по северному морскому пути. Сама мысль о том, что Ива, как все остальные девушки будет жить в чумах в тридцатиградусный мороз, месяцами не мыться, простывать и, возможно погибнет вместе с ним в дальнем путешествии, вызывала резкую боль в сердце. А после того, как девушка сообщила мужу о задержке месячных, что подразумевало беременность, любые мысли о плаванье на Дальний Восток, капитан выбросил из головы. Подвергать опасности такого плаванья беременную жену и, не дай бог, новорожденного ребёнка, он ни за что не будет. Надо искать выход, либо передвигаться на Дальний Восток по суше, либо выбрать другую цель переселения.

Как сейчас не хватало простенького атласа мира Сергею, чтобы сравнить возможные расстояния и посмотреть на реки, хоть не сплавляйся по Каме в Волгу, про неё твёрдо известно, что впадает в Каспийское море. Жаль, никаких островов на Каспии нет, а всё побережье либо непригодно для жизни, либо в ближайшие века подвергнется нашествию многочисленных завоевателей, от монголов до Тамерлана и так далее. Мысль осесть за уральским хребтом, на его восточном склоне, куда не добирался ни один завоеватель, прельстила ненадолго. Враги туда не доберутся, но уже через четыре века придёт Ермак, что характерно, весьма православный мужчина, как и его казаки. Понятно, что ни Судислава, ни Сергея уже не будет в живых, но, капитан знал об этом, значит, обманывал поверивших в него людей. Держать своё слово, в первую очередь перед самим собой, даже, когда это невыгодно, Лосев привык с детства, учил этому выселковцев и не собирался кривить душой.

Кроме того, всех прикамских славянских семей, по зрелому подсчёту, оказалось всего тысяч десять, не больше. В замкнутом мирке Зауралья, без связи с цивилизацией, за столетия такая тесная община могла примитивно выродиться, даже смешанные браки с хантами и манси не спасут. Слишком мало население даже в двадцатом веке за Уралом, а в одиннадцатом и тем более, одно селение на тысячу вёрст вокруг. Да и природа не способствует росту жителей, вечная мерзлота, болота, придётся мигрировать на юг, только там можно добиться нормальных урожаев зерна. На юге опять кочевники и вечные войны, наступление ислама или христианства неминуемо, даже если удастся выжить. В любом случае, с территории будущей Российской империи надо уходить, чем быстрее, тем лучше. Дальний Восток труднодостижим, юг нежелателен, придётся с боем прорываться через десятки племён, либо договариваться о свободном проезде. Беглецов никто не любит, и нигде не уважают, придётся в любом селении ожидать нападения, боеприпасы быстро закончатся. Да и что ждёт на юге, даже доберись он до побережья Индийского океана? Плыть, строить корабли, на чужой земле, без золота и дерева? Куда плыть, всё на те же японские острова? Тогда проще пешком по Сибири добираться, там хотя бы население малочисленное, меньше воинов погибнет.

Остаётся западное направление, где лучшим выходом стало бы переселение в Северную Америку. Она пока не открыта, редкие племена индейцев бродят пешком по прерии, коней там нет, природа отличная. Можно не сомневаться, что за четыре столетия славяне заселят весь материк, а уж Сергей постарается развить технику так, чтобы англичане не истребили его правнуков, как индейцев в реальном прошлом. И добраться туда можно с остановкой в Исландии, там и перезимовать удобно, лодки починить, лишь бы найти этот остров без опытных мореходов. Впрочем, можно перезимовать в Ирландии, или даже на севере Британии, там как раз Вильгельм Завоеватель лет тридцать назад весь юг острова захватил. Вот ведь наглец и авантюрист, восхитился Сергей, один из немногих захватчиков в Европе, чьи потомки сумели сохранить и расширить захваченную территорию. Более того, на базе небольшого, по русским меркам, острова, умудрились создать величайшую империю на планете. Распространили английский язык и навязали свой образ жизни почти половине человечества, убедив их в том, что именно английский образ жизни и мораль самые достойные и демократичные в мире. А сколько крови выпили англичане у русских, организуя одну войну в Европе за другой. От средневекового стравливания шведов и русских, затем немцев на русских, до откровенного антирусского выступления Черчилля в своей знаменитой фултоновской речи.

Именно англичане не дали русским войскам в русско-турецкой войне 1877-78 годов захватить Константинополь. Именно они поставляли новейшую военную технику и оружие японцам, натравливая их на Россию в 1904 году, памятном проигранной русско-японской войной, вызвавшей первую русскую революцию. Много напакостили лаймы в европейской истории, и не только русским. Именно Британия сколотила антипрусскую коалицию, знаменитую Антанту, развязавшую первую мировую войну. Где за английские и французские интересы погибали почему-то опять русские. Именно английский лорд Чемберлен санкционировал Гитлеру судетский захват, что многие считают предвестником второй мировой войны.

О колониальной политике англичан, об истреблении тех же индейцев Северной Америки, можно не вспоминать. Почему-то не менее агрессивные испанцы, ославленные английскими романистами, такими, как Сабатини, кровожадными грабителями, сохранили местное население. Более того, испанцы, португальцы, французы, при колонизации включали в свою элиту всех местных вождей, наделяя их равными с колонизаторами правами, поддерживали смешанные браки между правителями и колонизаторами. Англичане же, считали аборигенов недочеловеками, уничтожали их без тени сомнения, вырезая селениями. Именно они придумали дарить одеяла, заражённые корью и другими болезнетворными микробами, добиваясь полного вымирания аборигенов.

Опиумные войны в Китае, захват Индии, жителей этих стран спасла полного истребления многочисленность населения. Почти сто лет их расстреливали, сжигали и травили английские джентльмены, но не удалось извести их с лица земли, как вышло с малочисленными североамериканскими индейцами или австралийскими аборигенами. Хорошо поработали лаймы по всем материкам и странам, оставив соответствующую память о себе. Именно англичане, кстати, стали авторами знаменитой расовой теории о превосходстве белого человека арийской расы над всеми прочими. Но, в памяти людей, виновниками расового разделения остались немцы. Хотя они просто повторили действия англичан в Африке, Индии и Юго-Восточной Азии. Но, англичане себе всё простили, а немцев заклеймили, убедив в своей невинности весь мир. А двадцатому веку лаймы подарили достойного своего ученика, США, вобравшие самые циничные черты своего прародителя. Начиная от самоназвания — американцы, словно остальные жители континента инопланетяне, заканчивая ролью мирового жандарма и самодура-палача.

— А что, если захватить Англию, — впервые задумался о подобной перспективе, как реальной возможности, Лосев, — сколько Вильгельм сможет выставить воинов? Пару-другую тысяч, в крайнем случае, десять тысяч воинов вместе с ополчением наберёт. К весне у нас будет готова сотня пушек да тысяча стрелков, даже десятитысячную армию пехотинцев мы легко разгоним. Конных рыцарей будет не больше тысячи, один к одному против нас, придётся приготовить гранаты, сотни две-три, хватит обычных, не осколочных. Запрутся в замках? Разобьём ворота ядрами, а стрелков из ружей собьём. Интересная идея, вполне можно и захватить Англию.

Эта наглая мысль овладела воображением Сергея, подкидывая всё новые аргументы за и против. Главным аргументом плаванья к британским островам и захват английского королевства с дальнейшим подчинением всего острова стала их относительная близость к Прикамью. По прикидкам Лосева расстояние вдоль побережья Скандинавского полуострова от Белого моря до Британии составляет около трёх тысяч километров. Их вполне по силам преодолеть его ученикам даже при самой плохой погоде за одну навигацию. Более того, часть лодок смогут сразу вернуться обратно, чтобы привезти на захваченные земли мастеров и семьи славян. Сразу решается проблема перевозки скота и домашнего скарба, такие рейсы можно делать несколько лет, постепенно переселяя всех славян, желающих сохранить веру предков.

Второй положительный момент, на острове существует большое королевство, с централизованным управлением и усмирённым за двадцать лет жестокой и кровавой власти нормандцев, потомков нурманов, то бишь, викингов. Сергей вспомнил, что читал совершенно фантастические рассказы о правлении Вильгельма-завоевателя. Якобы ножи у всех англов и саксов нехорошие завоеватели отобрали, оставив по одному ножу на деревню. Запретили носить любое оружие, грабили покорённое королевство так, что уменьшили его население вдвое. Вырезали всех дворян ненормандского происхождения, заставили всё население говорить по-нормандски, в результате, за сотню лет англы и саксы, не говоря уже о бриттах, начисто забыли родные языки. Русским, кстати, добиться подобного на своей территории, не удавалось ни от одного захваченного народа. Все угорские племена ассимилировались по шесть-семь веков, в результате сохранив свои обряды и язык. Те же татары, тысячу лет прожили в окружении русских, но, сохранили язык, веру и обычаи. Чувствуется, совершенно иной подход к покорённым народам был у нормандцев и русских.

При захвате королевства не придётся воевать с каждым селением после победы над дружиной короля, более того, будет минимальное количество восстаний среди покорённых племён. А если удастся правильно повести политику, эти англы и саксы помогут славянам против нормандцев. И в ассимиляции к славянскому языку и вере препятствий меньше, после нормандского насилия требование перехода на славянский образ жизни воспримут если не равнодушно, то с меньшим протестом. За три десятка лет Вильгельм поубавил количество своих противников и просто смелых людей в королевстве. Местное население якобы ненавидит нормандских захватчиков, партизанской войны можно не опасаться. Если славяне пообещают снизить налоги, можно ожидать равнодушия покорённых нормандцами англов и саксов к новым завоевателям. В любом случае, много будет зависеть от изворотливости князя Ярослава и его талантов правителя. При всём хорошем отношении к нему, Сергей не считал беглого князя гениальным управленцем.

Третий положительный момент, рядом будет Балтика и Восточная Европа, где ближайшие века продолжится «Дранг нах ост», наступление германцев на восточных славян. Захваченное королевство можно усилить привлечением варягов-славян и просто перевозкой славянских беженцев из охваченных войнами полабских селений. К тому же, как знал Сергей из истории, после Вильгельма-завоевателя, ни одна попытка высадки вражеских десантов на английский берег не удалась. Если правители острова не окажутся полными идиотами, долгое существование славянского государства гарантировано. А примут их потомки христианство или нет, будет зависеть исключительно от работы волхвов. В этом случае совесть капитана оставалась чистой, насильно никто не заставит славян поменять веру, он сдержит своё обещание, приведёт людей в спокойное место. А то, что придётся воевать, понимают все, слава богу, подготовились к этому серьёзно, потери будут минимальные.

И четвёртый довод капитан держал в уме, как запасной вариант лично для него и близких людей. Власть меняет людей, и, чем больше власти, тем сильнее изменения. Лосев не сомневался, что Ярослав, глотнув власти над королевством, рано или поздно начнёт убирать наиболее сильных конкурентов. Дай бог, если этого не случится, но, вероятность большая. В таком случае сыщик намеревался приложить все силы на новом месте, чтобы развить и построить хороший парусный флот, обучить опытных моряков. И при опасности, а, возможно и просто через десяток-другой лет, добраться до берегов Америки. Либо осесть там, спасаясь от гнева короля Ярослава, либо наладить товарообмен. Англия же, по сути дела, бедная страна, ни золотых приисков, ни изумрудных копей. А для привлечения варягов и славян золото и серебро Центральной Америки может хорошо пригодиться. Не поедут в Англию, пригласим в Америку, напрямую, главное, добрый флот выстроить. Но, именно эти догадки Сергей предпочитал держать при себе.

Отрицательные факторы вытекали из достоинств, таких, например, как близость к Европе. Страшно подумать, как много крестовых походов организуют римские папы на остров язычников, обосновавшихся практически рядом, а не где-то в Палестине или забытой богом Пруссии. Но, остров есть остров, переправить через Ла-Манш большое количество войск никому не удастся, а небольшие группы для стрелков и пушкарей не страшны. Хотя, для организации грамотной пограничной стражи придётся строить корабли и строить. Нанимать моряков, лучше из варягов-славян, обучать свою молодёжь. Опять же понадобятся огромные средства, а их в нищей, разграбленной Англии не найти. Придётся развивать торговлю, для начала стеклом и прочими бусами, возможно, перевозить из Прикамья меха. Значит, надо оставлять здесь охотников и перенимать торговлю в бассейне Печоры у новгородцев. Опасно, но об этом рано думать, пока не укрепились на острове.

Чем дальше рассматривал капитан возможность высадки в Англии, тем больше привлекала его эта идея. После нескольких дней обдумывания возможных последствий, он поделился своими мыслями с Судиславом, высказал тому все возможные аргументы. Волхв, поначалу ужаснулся такой мысли, как вторжение на Оловянные острова, но многочасовые беседы с капитаном, обсуждение всех последствий, плюсов и минусов, изменили резкое отрицание на нейтральное отношение. Затем подключился к обсуждению Ярослав, он, к удивлению Сергея, воспринял предложение о захвате английского королевства с энтузиазмом. Оценил он именно тот факт, что в королевстве существует сильная административная система по сбору налогов и управлению. Князь, судя по всему, так намучился с установлением своей власти в Прикамье, необходимостью разбираться отдельно с каждой деревней, каждой общиной, что возможность покорения готового королевства одобрил сразу.

После одобрения окончательной цели плаванья, трое руководителей уговорились не открывать истинную цель до начала путешествия. Здравого смысла аборигенов хватило, чтобы понять необходимость сохранения тайны, как ни укрыто Прикамье от внешнего мира, слухи о переселении нескольких тысяч человек на Оловянные острова могут достичь ненужных ушей. И тогда выселковских стрелков с пушкарями будет ждать не королевская дружина, а целая армия ополченцев.