Спасти веру предков, или вынужденные язычники

Глава девятнадцатая

— Чёрт возьми, как всё надоело, — Лосев раздражённо выплеснул остатки кваса за борт корабля и взглянул назад.

Там растянулось на добрый десяток вёрст огромное скопище кораблей, корабликов и просто больших лодок, второй месяц с упорством улитки и такой же скоростью, продвигавшееся к Венеции. За три месяца подготовки помощники капитана навербовали почти три тысячи «добровольцев» на двухстах двадцати судах, к которым прибавились тридцать троек королевского флота, столько же частных судов и почти сорок вооружённых до зубов двоек, троек и четвёрок собственной флотилии. С согласия короля Ярослава командовал всеми кораблями адмирал Ярила, сумевший за время перехода от островного королевства сохранить все примкнувшие суда и судёнышки, за исключением двух десятков, давших течь. Их пришлось оставить в разных портах побережья северной Африки, чтобы не затягивать и без того медлительное плаванье.

В Адриатическое море объединённая флотилия прибыла только в сентябре, распугав немногочисленные караваны византийцев и генуэзцев, так и не рискнувших присоединиться к славянам. Их представители ссылались на церковные запреты, но, Лосев подозревал, что те просто не верили в возможность победы над Венецией. Даже мавританские пираты, подозревавшие не без причин славянских кормщиков в гибели полусотни своих кораблей, чьи команды дружно трудились в рудниках графа Васакса, не рискнули присоединиться к флотилии возмездия. Шила в мешке не утаишь, вся Европа знала об ультиматуме графа Васакса, как и дерзком ответе дожа, приславшего вместо извинений голову несчастного Леона. Венецианцы три месяца вербовали во всех странах лучших бойцов и рыцарей, лихорадочно возводили береговые укрепления.

По слухам, одних рыцарей в город прибыло полторы тысячи, не считая прочих воинов, количество которых достигало десяти тысяч. При наличии грамотно выстроенных укреплений, по мнению специалистов, даже с применением огнестрельного оружия, для победы потребуется не менее полусотни тысяч воинов. Все знали, что славяне таким количеством войск не обладают. Тем более, что прошедшие годы очередной раз выветрили из памяти европейцев поражение рыцарей второго крестового похода. Выжившие и вернувшиеся воины с каждым годом меняли воспоминания в свою пользу, естественно. Что давало информацию к размышлению, не пройдёт и тридцати лет, как поражение крестового похода будет превращено в победу. Обманутые презрительным отношением к славянам, молодые воины считали, что от ружейного и пушечного огня смогут защитить земляные насыпи и толстые двухметровые щиты, обитые медным листом.

В своём стремлении устроить Венеции показательную порку, капитан не бездельничал месяцы подготовки. Он уехал в Мурсию, где вместе с Ильдеем, давно работавшим над нарезным оружием, изготовил десяток орудий с нарезными стволами, способных стрелять на расстояние до двух вёрст. Самое главное, к этим орудиям успели выточить сотню фугасных снарядов и столько же осколочных. Именно эти орудия и боеприпасы были главным козырем Лосева в предстоящем сражении. Все их установили на двух новых четвёрках, трюмы кораблей с трудом вместили весь боезапас. Остальные суда также были набиты боеприпасами под завязку, а два безоружных частных «купца» с огромными предосторожностями везли три тонны динамита. Чтобы добиться убедительного разгрома венецианцев, Сергей погрузил на корабли свою сухопутную пушечную батарею, правда, без лошадей. Животные не перенесли бы тяготы полуторамесячного плаванья в тесных трюмах.

Вся армада славянского флота продолжала двигаться походным строем, полсотни вооружённых кораблей впереди, остальные прикрывали тыл и фланги безоружных кораблей наёмников. Потребовалось четыре дня, чтобы добраться до венецианского побережья, почти скрытого за сотнями галер, поджидавших врага. Пересчитывая корабли противника, Лосев удивился, их встречали всего шесть сотен судов, не менее сотни галер отсутствовали. Вывод напрашивался один, те ждут момента, чтобы напасть с фланга или тыла. Славянские тройки подошли на расстояние уверенного выстрела и стали перестраиваться в боевое положение. Кормщики много раз думали над картиной предстоящего боя, пытаясь предугадать, что противопоставят венецианцы огнестрельному оружию. Кроме брандеров, с эффективностью применения которых согласились все, особых вариантов не было. С таким расчётом и выстраивались атакующие суда, чтобы перед кораблями с пушками образовать одну или две линии судёнышек прикрытия. Матросов этих заградительных судов давно обучили использованию динамита и вооружили динамитными шашками, чтобы развалить рвущихся к тройкам и четвёркам брандеров, не допустить их до столкновения. После того, как Сергей объявил, что уплатит за погибшие суда премию в размере двукратной стоимости, а самим морякам также удвоит плату, желающих встать на передовую линию было предостаточно. Немаловажным стимулом послужил факт использования динамитных шашек, люди средневековья, словно большие дети, были готовы рисковать жизнью, чтобы испытать новое оружие в бою.

Две флотилии выстроились в ожидании боя, но, уже смеркалось, славяне направили к морским причалам лодку с парламентёрами, передавшими ультиматум. В нём Лосев повторял свои требования к дожу, добавив к сумме виры ещё сто тысяч марок на оплату прибывшего флота. В таком случае славяне отправятся обратно, оставив Венецию нетронутой. При отказе, город будет разрушен до основания, срок для ответа до раннего утра. Сергей понимал, что венецианцы не пойдут на мирное соглашение, да и сам не хотел этого, но, пытался предоставить им шанс для отступления. С вечера он любовался на город, раскинувшийся по берегам венецианской лагуны. Сейчас Венеция была всего лишь небольшим городком, по меркам будущего, не более ста тысяч, дома в два-три этажа не вызывали восхищения архитектурой. Подлинный расцвет венецианской республике ещё предстоит пережить, разгромив с помощью крестоносцев основного конкурента — Византию.

— Хотя, в этом мире крестоносцы уже не смогут захватить Константинополь, — подумал Сергей, — как и Аркону. Я постараюсь обуздать аппетиты католиков на Востоке, пусть занимаются Реконкистой, там им хватит забот ещё лет на двести.

— Ярила, ты предупредил кормщиков, что нас могут атаковать ночью?

— Обижаешь, капитан, — спокойно улыбнулся адмирал, недавно вернувшийся из объезда передовой линии кораблей.

За последние годы худенький паренёк раздался в плечах, превратившись в здоровяка вдвое шире Сергея, с жёстким взглядом человека, привыкшего всё решать быстро и самому. Несмотря на это, в общении с друзьями и семьёй, Ярька оставался спокойным, несколько медлительным увальнем, с улыбкой, не сходившей с его лица в мирное время. Даже напряжённое ожидание сражения не лишило его обычного спокойствия. В своих кормщиках Ярька никогда не сомневался, а за время плаванья нашёл возможность проверить умение королевских кормчих, точность стрельбы их пушкарей. За планами предстоящего сражения он тоже провёл не одну неделю и давно отрепетировал возможные варианты, проведя, по совету Лосева, несколько штабных учений с моделями кораблей для лучшего восприятия моряками. Сейчас он был уверен в победе, хотя, нервное напряжение передалось и ему, сон не шёл, пришлось насильно приказать себе заснуть, что опытный моряк давно научился делать. Глядя на него, отправился подремать и Сергей, настроившись на раннее пробуждение. Внутренний голос подсказывал ему, что республиканцы не утерпят и нападут первыми.

Так оно и вышло, не успели Сергей с шурином выпить по чашке кофе, как от темноты береговой линии в сторону славянского флота двинулись полсотни галер и небольших судёнышек, шедших на вёслах. Наружная линия лодок оцепления медленно поплыла им навстречу, перестраиваясь для перехвата каждой цели отдельно. Не ожидавшие такого манёвра венецианцы даже не замечали небольших лодок, не способных задержать движение вёсельной галеры. Да и не могли помешать, на брандерах команды не оставалось, одни гребцы, стрелять из луков и арбалетов некому. Заметив стремящиеся на перехват лодки, кормщики брандеров сами правили на глупых славян, решивших задержать галеру своей лодчонкой. Заметив нерешительное поведение славянских моряков, остановившихся на пути брандеров, словно в раздумье, кормщики мрачно ухмылялись, в предчувствии треска сломанных бортов и криков тонущих врагов.

Каково же было их удивление, когда варвары из лодок стали забрасывать брандеры камнями, кидая их на верхние палубы и в трюмы с гребцами. Не успели они посмеяться над дикарями, так и не ставшими цивилизованными воинами, да вспомнить разбитых крестоносцев, видимо, заколдованных язычниками, как заброшенные на корабли динамитные шашки стали взрываться. Результаты взрывов были потрясающими, три галеры просто развалились на части, это вполне понятно, для брандеров выбрали самые дряхлые суда. На двенадцати быстро занялся пожар, заставивший команду бросить корабли, оставшиеся на плаву догорать огромными неподвижными кострами. Ещё столько же брандеров также остановились, качаясь на волнах без команды. Моряки на них частью погибли, частью выпрыгнули за борт, опасаясь сгореть. Двадцать два брандера продолжили движение, хотя изрядно сбавили скорость после потери погибших гребцов.

К ним уже спешили лодки второй линии заграждения, воодушевлённые успешной атакой своих коллег. После встречи с ними, всего три брандера прорвались дальше, нацелившись на три крупных четвёрки, в том числе флагман. Кормщики были готовы к этому, отдавая команды зарядить пушки ядрами. Первого залпа хватило, чтобы развалить две прорвавшиеся галеры на части вместе с экипажем, ни одна голова моряка не осталась на поверхности после того, как галеры пошли ко дну. Для последнего брандера пришлось повторить бортовой залп, после чего тонуть было нечему, на поверхности моря остались обломки корабля и прочий хлам. Пока две флотилии напряжённо следили за результатами атаки брандеров, наёмники передовой линии высадились на брошенные брандеры, очистили их от зажигательной смеси и бойко гребли в сторону славянского флота, спеша увести нежданные трофее подальше от берега.

Их приближение было встречено радостными криками собратьев-наёмников, почувствовавших запах огромных доходов. Даже старая галера была исключительно выгодным призом, более того, на неё можно загрузить много трофеев, в появлении которых после утренней стычки никто не сомневался. Даже восемь утонувших лодок заграждения не испортили почти бескровной победы славян. Не дожидаясь, пока полтора десятка огромных плавающих костров догорят на поверхности лагуны, Ярила подал сигнал к началу операции. Десяток купеческих троек двинулся к берегу южнее Венеции в сопровождении полусотни лодок наёмников для высадки десанта береговой батареи, с моря их прикрывали пять опытных кормщиков на королевских тройках. Остальной флот, всё в том же боевом порядке, не снимая прикрытия с тыла и флангов, дружно двинулся к городской набережной.

Навстречу, выдерживая ровный строй, также устремилась армада галер, стремясь подойти на расстояние выстрела из луков и завязать абордажную схватку. Опытные моряки отлично знали преимущества гребного флота и намеревались использовать его максимально. За километр до столкновения славяне стали разворачивать свои суда, по-прежнему отгороженные линиями наёмных корабликов. Развернувшись бортом к берегу, все три десятка вооружённых кораблей начали стрелять ядрами, легко преодолевавшими километровое расстояние между флотами. Галеры республиканцев двигались таким плотным строем, что каждое третье ядро находило свою цель, пробивая гребные суда насквозь. Ядра разбивали вёсла, калечили гребцов, что приводило к остановке судов, ломавших ровный строй венецианцев. Скорость движения галер замедлилась, что позволило славянам дать десять залпов ядрами за то время, пока враг приблизился на расстояние эффективного выстрела картечью. Не меньше полутора сотен галер потеряли ход, десяток затонул, значительно ослабив и деморализовав оставшихся на плаву моряков.

Венецианцы, как и все европейцы, даже в средние века не стремились драться до последнего. В обычном морском сражении, уже сейчас, потеряв четверть или пятую часть кораблей, республиканцы давно бы рванули домой. Но, сейчас отступать им было некуда, горожане заполнили набережную и все крыши домов, выходящие в сторону моря, чтобы полюбоваться мощью своего флота. При таких обстоятельствах, кормщики противника продолжали сближение, надеясь скорее использовать маневренность гребных судов. Увлечённые красочным морским боем, горожане не замечали, что высадившиеся к югу от города славяне уже установили орудия и выгрузили боеприпасы. Раздосадованные неудачно начавшейся морской операцией, рыцари в своём нетерпении, решили дать наглым варварам примерную порку, показав заносчивым морякам, как надо сражаться. Дабы покончить с высадившимся десантом быстро и красиво, для атаки выстроились две трети конных рыцарей, тысяча всадников. Противостоявших им пеших наёмников, числом до семи сотен, и батарею из десяти орудий рыцари не считали достойным противником, не сомневаясь в лёгкой победе. Батарейцы же, давно, на горьком личном опыте, усвоившие первое правило пушкарей «окапывайся», лихорадочно спешили отрыть «противоконные» рвы и устанавливали рогатки из подручного материала. Наёмники, не рвавшиеся погибнуть под копытами рыцарской конницы, помогали со всем усердием, возросшим при виде появившихся вдалеке отрядов вооружённых всадников.

Свою атаку рыцари спешили начать до сближения двух флотов, не сомневаясь в успехе венецианских моряков, и желая добиться победы первыми. Немного мешала гористая местность побережья, оставлявшая для атаки всадников узкую долину до двухсот метров шириной. По ней и направились уверенной рысью плотными рядами тяжеловооружённые всадники, собиравшиеся взять необходимый разгон за сотню метров от передовой линии врага, дабы не утомить коней. Опытные пушкари, прошедшие не одно сражение, не спешили удивить врага, достаточно спокойно выжидая ту же самую сотню метров, необходимую для эффективного огня картечью.

Всадники двигались шестью плотными шеренгами, на удалении до двадцати метров между рядами. Вся конная тысяча втянулась в сражение, торопясь похвастать первой победой над славянами, ибо после разгрома варварского флота пеших сражений, наверняка, не будет. Тогда и платы наёмники рисковали не увидеть. В случае же окровавленных копия и растоптанных варваров дожу не удастся отвертеться от платы, особенно тем, кто примет участие в бою. Такие мысли бродили в головах рыцарей, уставших от месячного ожидания врага, растративших весь полученный задаток, и мечтавших не упустить обещанные премии в случае сухопутных сражений. То, что варвары могут кого-то убить, возникало в головах лишь передней линии, но, большинство успокаивало себя защитой огромных, окованными листовой медью, щитов.

Всё-таки корабли открыли огонь первыми, опасаясь за пушкарей, все пять троек королевского флота, стоявшие вдоль побережья перед позициями высадившегося десанта. Опытные кормщики заранее представили рисунок сражения, выстроили суда вдоль берега, вооружёнными бортами к атакующим рыцарям. И огонь начали не с передовых линий, а с последних двух шеренг, выкашивая их ядрами, пробивавшими до пяти всадников при удачном попадании. Выматерившись, пушкари сразу подключились к стрельбе, только картечью и в лоб атакующим всадникам. Первые несколько секунд попавшие в узкую вилку пушечного огня рыцари не могли сориентироваться, часть бросилась в лобовую атаку. Батарейцы, с завидной скоростью, успевали расстреливать всех приблизившихся всадников, не давая возможности добраться до них. Тем немногим счастливчикам, выжившим под картечью, что удавалось добраться до свежевыкопанных рвов, так и не удалось увидеть кровь врага на своих копьях и мечах. Они бесславно проваливались, ломая коням ноги, а уж выбраться из рвов им не давали наёмники. Заполучить в плен рыцаря — мечта многих, только стоимость доспехов обеспечит безбедную жизнь на пару лет, а если ещё и выкуп взять?

Пока на берегу продолжалось избиение рыцарей, два флота, наконец, сблизились на расстояние эффективного огня. Под ним венецианцы, естественно, имели в виду стрельбу своих лучников и арбалетчиков. Те, действительно, успели сделать пару-тройку залпов, погубив десяток неосторожных моряков-славян. На этом успехи стрелков закончились, плотный огонь картечью полностью очистил верхние палубы наступающих галер, не только от стрелков, но и, заодно, матросов, кормщиков, и абордажной команды. Точнее, от всех, кто не спустился в гребной трюм. Двух-трёх залпов картечью оказалось достаточно, чтобы обезглавить и обескровить приближающиеся галеры. А последующие залпы картечью же, в упор приблизившимся галерам, на сей раз, по гребным щелям, привели к тому, что все передовые галеры полностью потеряли ход. Раненые и убитые гребцы, в большинстве своём рабы, оставшись без надсмотрщиков, бросали вёсла, не желая получить новую порцию смертоносного свинца. Спешившие в атаку галеры второй и третьей линии, стали резко тормозить всеми вёслами, пытаясь избежать столкновения. Кому-то удалось, кто-то врезался, ломая вёсла вдоль борта и калеча гребцов. Паники добавили наёмники передовой линии защиты славянского флота.

На своих лодках и корабликах они спешили высадиться на обескровленных, потерявших ход, галерах. Мечта захвата такого трофея придавала силы морским контрабандистам, а попытки приблизиться к ним других судов противника они пресекали динамитными шашками, щедро розданными перед сражением. Все суда славянского флота прекратили огонь, ожидая решения противника. Венецианцы же, не могли пробиться сквозь плотный ряд разбитых судов, частью уже захваченных язычниками. Обоим противникам оставалось лишь ждать, пока разбитые суда не будут разведены призовыми командами с обеих сторон, и у флотов, запертых в лагуне, появится возможность сближения. Только сейчас, в относительной тишине, не потрясаемой орудийными залпами, горожане услышали шум выстрелов к югу, где славяне добивали остатки рыцарской конницы. Вскоре выстрелы затихли и там, выжившие рыцари предпочли плен, убедившись в безнадёжности даже попыток бегства.

Лишь сейчас, при виде разбитой конницы, полководцы республики решились ввести в бой пехотные полки. Выстроенные колонны пехоты были ясно видны со славянского флагмана, где Ярила и Сергей решили пообедать, пользуясь относительным затишьем в сражении. По приказу адмирала, обед был объявлен для всех команд, не занятых в сражении.

— Глянь, адмирал, — отпил квас из высокого стакана Лосев, — до той пехоты верста будет, или больше?

— Верста с половиной, но не больше, — опытным глазом моряка оценил его шурин.

— Может, рискнём осколочными снарядами сделать пару залпов? — задал риторический вопрос капитан, — чем быстрее закончим, тем лучше. Командуй.

По быстро переданным командам адмирала две четвёрки, вооруженные нарезными орудиями, начали осторожную пристрелку. Благо, море в лагуне было спокойным, после пятого выстрела пушкари взяли цель. Началась бомбардировка выстроившихся для атаки полков пехоты осколочными снарядами, летевшими «через голову» стоящего в лагуне флота венецианцев. Такое страшное зрелище, за пять минут уничтожившее и развеявшее две трети наёмников республики, завораживало горожан ужасом. Покончив с пехотой, четвёрки перенесли огонь на город, начав его бомбардировку фугасными снарядами. При виде домов, рассыпающихся от одного попадания снаряда, горожане начали паниковать.

Некоторая надежда появилась у венецианцев при звуке орудийных выстрелов с запада, где на славянскую эскадру напали две сотни галер, оставленных в засаде. Горожане с надеждой ожидали, что с минуты на минуту страшные славянские корабли развернутся и пойдут на помощь своим, на запад. Такой вариант развития событий давал возможность перегруппировать войска, в крайнем случае, время для того, чтобы покинуть город. Однако, не прошло и получаса, как выстрелы затихли, а часть наёмных кораблей и лодок, с радостными воплями, направились на запад, за трофеями. Четвёрки же, устав крушить городские здания, перенесли огонь на галеры, запертые в лагуне своими же кораблями. Тут попаданий было немного, зато эффект превзошёл все ожидания. Одного фугаса хватало, чтобы галера затонула. После пятого такого попадания на многих венецианских кораблях стали вывешивать белые простыни, европейцы не желали гибнуть, даже при защите своего дома.

Вслед за ними, на городскую набережную выбежали с белыми флагами сразу несколько горожан, в том числе и в доспехах. Ярька дал команду на высадку основных сил наёмников. К берегу направились лишь они, да купеческие независимые тройки. Весь королевский флот и корабли графа Васакса остались на рейде, опасаясь подхода подкрепления к республиканцам. С троек и четвёрок высаживались в лодки призовые команды, спешившие захватить сдавшиеся галеры. Наёмникам уже не терпелось разграбить город, почувствовать в руках живую добычу и ценные вещи, они не обращали внимания на сдавшиеся галеры. До наступления темноты все вражеские суда были взяты под контроль. Орудийная батарея, успешно разгромившая рыцарей, быстро собрала уцелевших коней. Пушкари привычно запрягли их в повозки, загрузились сами и через пару часов въехали в Венецию, направляясь к дворцу дожей. Наёмники ещё не успели туда добраться, а пытавшихся оказать сопротивление дворцовых стражей успокоил один выстрел картечью. Выжившие воины сочли за благо быстро покинуть город, но ошиблись. Все выходы из города были перекрыты наёмниками, не желавшими упускать из рук богатство.

Опытные контрабандисты и разбойники понимали, что убегающие из города люди понесут с собой самое ценное. Так зачем тратить время, шарясь по их жилищам, если горожане сами принесут всё самое ценное, в том числе и себя. Все великолепно знали, что за мастеров, учёных и прочих грамотеев, граф Васакса обещал тройную цену, в том числе и за членов их семьи. Поэтому, впервые за свою жизнь, разбойники не убивали ненужных старух и стариков, а внимательно уточняли их статус. Даже при отрицательных ответах, стариков оставляли в живых, вдруг они врут, вдруг завтра их узнает какой мастер? Без насилия не обошлось, разбойник, он и есть разбойник. Большая часть женщин была изнасилована по праву победителей, впрочем, не большая часть, всех оккупантов было не больше трёх тысяч, на много ли хватит такого количества в почти стотысячном городе?

Три группы горожан, судя по всему, объединявшие богатых купцов и выживших наёмников, сумели пробиться из города. Но, с ними оккупанты и не пытались сражаться, предпочитая выпустить без потерь. Оставшихся людей и ценностей хватало с избытком на всех. Утром на берег стали высаживаться славяне, наступало время рассчитываться с долгами, накопленными прежним дожем. Ему повезло погибнуть во время бомбардировки, вся тяжесть оккупации легла на его родных и близких. Впрочем, никаких казней славяне не устраивали, хватало забот и поважнее.

Торговцы и корабельная охрана из графского флота приступили к отбору трофеев и, самое главное, поиску мастеров, учёных, архитекторов, интеллигенции, их семей, погрузке оборудования и припасов. Большинство наёмников, как все контрабандисты и разбойники, жили одним днём, грабили богатые дома и хватали молодых женщин. На большее предвидения этих людей не хватало, иначе бы они смогли и честным трудом неплохо заработать. Потому все склады, мастерские, библиотеки, стояли нетронутыми. Лосев заранее предупредил всех наёмников, что книги будут его добычей, а всякого, кто устроит пожар, он зарубит сам лично, и его командира тоже. Поэтому атаманы разбойников строго следили за пожарной ситуацией в Венеции.

Две недели грузили припасы и пленников на корабли, в том числе на галеры. Всех галерных рабов, не захотевших отплыть на остров, освободили. Их место занимали врачи и кузнецы, стеклодувы и астрономы, пленные воины и моряки, на палубах галер располагались их семьи. С каждой такой командой разговаривали представители графа, поясняя, что в славянском королевстве они будут в положении пленников, а не рабов. И насилия над их семьями не будет, а работа будет по специальности, потому добраться до острова надо быстрее и без потерь. Почти пять сотен трофейных галер смогли взять на борт сорок тысяч пленников со съестными припасами, достаточными, чтобы добраться на Оловянный остров. Часть галер были захвачены воинами короля и графа, остальные он выкупил у наёмников. Ещё около десяти тысяч пленников взяли на свои суда наёмники и купцы. Приближался период штормов, что понимали даже наёмники, стремясь быстрее убраться из опустевшего города.

Ранним октябрьским утром огромная флотилия в тысячу кораблей отправилась из бывшей Венеции на юг, оставив в опустевшем городе не более двадцати тысяч жителей. Кроме священников, никому не нужных, поскольку продать их в Европе было проблемой, в городе остались семьи стариков, потерявших сыновей, либо не имевших детей, освобождённые рабы и люмпены, да купцы с чиновниками, не приглянувшиеся славянам. Хотя большинство домов остались целыми, а купцы быстро восстановят свои потери, у большинства торговцев все средства были вложены в товары, в торговые караваны, Венеция в ближайшие десятилетия е сможет восстановить своё могущество, если сможет восстановиться вообще. Проводив огромную флотилию до Сицилии, Ярька на трёх четвёрках повернул на восток.

Наступило время, по мнению Лосева, установить союзные отношения с Византией, естественным соперником католиков и мусульман. Империи оставалось существовать не больше трёх столетий, уже в начале тринадцатого века её столицу разграбят и захватят участники очередного крестового похода. После такого удара Византия не сможет оправиться, даже вернув Константинополь. С гибелью империи, страны, исповедавшие православную религию, практически в полном составе перейдут в мусульманство. Мало кто помнит, что основной религией всей Средней Азии вплоть до Монголии, северного Ирана, некоторых индийских княжеств, даже Египта, в девятом-десятом веках было православие. Правда, несторианского толка, весьма близкого к мусульманству, но, православия же! Если сохранить Византию, передовое по технике и культуре государство Европы, да и всего мира, Ближний и Средний Восток никогда не наденет паранджу, а персы и арабы не станут людьми второго сорта.

Так далеко Лосев не заглядывал, хотя и задумывался о возможных последствиях, сейчас ему нужна была сильная Византия, способная противостоять крестоносцам, изрядно попившим крови у славян. Более того, союзная Византия, которая не будет объединяться с католиками против язычников славянского королевства. Товары открытой Славии гораздо выгодней продавать ромеям, нежели в нищей Европе, а ромеи, в свою очередь, давно наладили транзит товаров с Востока в Европу и обратно на Восток. Для освоения морского пути в Индию у славян не было сил и ресурсов, другие страны в обозримом будущем туда также не дотянутся. В таких условиях сотрудничество с Византией представлялось выгодным не только в политической перспективе, но и привлекало экономическими выгодами. И не последним фактором для установления тесных торговых отношений с константинопольскими купцами Сергею послужило воспоминание о прочитанных исторических романах. Там константинопольский рынок рабов упоминался крупнейшим на Востоке и в Европе.

Небольшой процент славянского населения королевства, как и вновь основанных колоний в Славии волновал Лосева. Он опасался, что при изменении политической ситуации на Оловянном острове славян просто вырежут их соседи, а оставшиеся без контроля колонисты вернутся к родным языкам. И все силы, приложенные для обустройства славян на новых землях, пропадут зря. Возможность пополнения славянами из Прикамья и Северной Европы практически исчерпала себя, все, кто хотел, ушли. Невольничий рынок Константинополя привлекал возможностью постоянного приобретения славян, угров, тюрок, которых можно без опаски и обучения языку селить в новых колониях. Трудно найти угра или тюрка, не говорящего по-славянски, да и народ выносливый, спокойный, работящий.

После двухдневного плаванья под всеми парусами, радовавшего душу своей скоростью, все три корабля прибыли в порт Константинополя, богатейшего города Европы, пожалуй, самого крупного города обитаемого мира. Одна таможенная служба занимала большое трёхэтажное здание, превышающее размеры иного европейского дворца. Чиновники равнодушно и сноровисто осмотрели прибывшие корабли, определили место стоянки и взыскали пошлину. Цель прибытия Лосев указал, как приобретение рабов для строительства и наём архитекторов. Довольно равнодушно отнеслись таможенники и к просьбе о рекомендации постоялого двора и бойкого человека, знающего город. Такие просьбы они выслушивали ежедневно и, судя по всему, имели неплохой приработок от таких гидов. Тем более, что славянский язык оказался одним из наиболее популярных в Константинополе, наряду с греческим. Сергей кстати вспомнил, что знаменитый император Юстиниан, от которого пошло само понятие «юстиция», был славянином, как и ряд других императоров. Другой вопрос, что капитан абсолютно не ориентировался, умер уже Юстиниан или ещё не родился.

Потому в разговорах с гидом первым делом поинтересовался, кто правит империей, базилевс Алексей не пробудил никаких ассоциаций в памяти. Плюнув на попытки вспомнить историю Византии, Сергей с удовольствием прогулялся со своими спутниками по центру города. Константинополь оказался единственным средневековым городом, вызвавшим восхищение у сыщика. Не только архитектурой, на голову выше тех строений, что встречались в Западной Европе, но и порядком на улицах, многочисленными городскими стражами, развитой канализационной сетью. Впервые в Европе славяне встретили фонтаны и общественные водопроводы, вымощенные булыжником улицы и тенистые сады за стенами богатых кварталов. Даже общественные бани узнавались привычным для славянского носа запахом топящихся печей, особым привкусом древесного угля. Впечатлений хватило всем, даже Лосев почувствовал себя не в Средневековье, а в Турции конца двадцатого века, так и хотелось найти отель на берегу моря и номер с кондиционером. Увы, это лишь показалось, хотя обилие классической обнажённой скульптуры на улицах и зданиях удивляло своим соседством с православными церквями.

Посвятив первый день осмотру города, ранним утром второго дня в Константинополе славяне занялись делом. Разбившись на группы, моряки отправились на все рынки, торговавшие рабами, где принялись закупать рабов и рабынь славянского, угорского и тюркского происхождения. Благо, в каждой группе был уроженец Прикамья, не нуждавшийся в вопросах, как отличить угров и тюрок от других народов. Лосев с Ярькой отправились на двор патриарха, записаться на приём к секретарю, указав цель приёма «дары церковных реликвий из разрушенной Венеции». За ответом велели прийти через два дня, что вполне устраивало капитана, знавшего, чем ему заниматься. Эти два дня прошли достаточно напряжённо, в непрерывных переговорах с учёными, архитекторами, поэтами, скульпторами, многие из которых неплохо владели славянским языком. Общаясь с ними, Лосев представлялся варваром, жаждущим обучить культуре своих детей и подданных, намекал на возможность найма учителей. Одновременно внимательно прислушивался к суждениям о науке, культуре, запоминая имена молодых и толковых учёных.

В секретариате патриархии, как ожидалось, не стали тянуть время и назначили приём у митрополита на следующий день, велев взять все дары с собой. Сыщик к тому времени узнал, что войско крестоносцев не только отказалось делиться с православными иерархами, добытыми в Палестине трофеями, но и ограбило часть южных городков Византии, крестоносцы дочиста вывезли оттуда христианские реликвии. Потому и не сомневался, что с приёмом в патриархии не станут тянуть. Ожидая увидеть митрополита весьма почтенных лет, капитан был приятно удивлён, встретив на приёме мужчину сорока пяти лет, да ещё чисто говорящим по-славянски. Сразу после приветствия славяне выложили все церковные реликвии, аккуратно собранные по церквям Венеции, некоторые доставили прямо с крышками гробниц, чтобы не было сомнений в подлинности. Как и надеялся Лосев, вид двадцати с лишним сундуков с мощами, частицами креста господня, дароносицами и прочими реликвиями, в том числе богато изукрашенными иконами, произвёл достойное впечатление на митрополита.

— Чего хотите вы от церкви за такие дары? — устало поинтересовался ромей, скрывая от язычников радость приобретения, чтобы не потребовали большой цены, — ваш князь желает принять крещение?

— Король Ярослав, — невольно ухмыльнулся капитан, — не будет отрицать веру предков. А дары наши вполне прагматичны, прошу святейший патриархат способствовать заключению торгового союза между Византией и Славянским королевством. Наши товары слишком дороги для нищего Запада Европы, лишь здесь найдутся достойные ценители для них.

— Кто вам мешает торговать, везите свой товар, для этого не надо нашей помощи, — устало буркнул митрополит, — весь мир привозит в Константинополь товары без нашего вмешательства.

— Кроме торговли, мы хотим учиться у ваших мастеров, учёных, поэтов и зодчих, просим разрешить нанимать их для наших школ, — поклонился Сергей, — я надеюсь, что влияние цивилизации благотворно скажется на развитии нашего общества. Зная занятость патриархии, мы не просим себе привилегий в этом. Единственной просьбой, с которой я смею обратиться, будет желание одобрения наших действий перед базилевсом, если кто-либо станет очернять наших людей. Смею заверить патриархию и базилевса, в нашем мирном сотрудничестве. Если святая патриархия поддержит нас, подобных нынешнему, пожертвований будет немало, католическая церковь не желает жить с нами в мире. Эта позиция, к сожалению, приводит к неизбежным столкновениям. Вы, я понимаю, в курсе, что несколько дней назад нашими воинами захвачена Венеция?

— Почему ты не идёшь к базилевсу с мирскими предложениями?

— Я не хочу отвлекать великого человека от великих вопросов, я обычный торговец, даже не представитель королевства, найдёт ли базилевс время для встречи со мной?

— Судя по имени, ты христианин?

— Да, мои родители крестили меня в православной вере, но, я их рано потерял и отошёл от православия, хотя до сих пор считаю себя близким именно к православному христианству.

— Готов ли ты принять святое причастие?

— Нет, я дал слово своему королю соблюдать славянскую веру, будущее зависит от наших отношений с Византией, — предостерёг от дальнейших поползновений митрополита Лосев, — как говорят славяне, поживём — увидим.

— Хорошо, — после некоторого раздумья произнёс митрополит, — патриархат поддержит тебя в случае конфликта. Вы свободны.

На улице удивлённый Ярька буквально забросал своего зятя вопросами,

— Разве ты крещён? Ты никогда не говорил об этом!

— Родители крестили меня в детстве, но, в бога я не верил никогда, потому и не говорил о крещении, — задумался Лосев, вспоминая далёкие советские времена, — а славянская вера стала мне родной после появления в вашем мире, силами волхвов. Так, что не волнуйся, крещения королевства я не допущу, а помощь патриарха нам понадобится.

— Почему ты не хочешь обратиться с предложениями к базилевсу, как предложил этот монах? — удивился адмирал, — с императором проще договориться по торговым и военным делам.

— Это с нашим королём проще, а здесь нам придётся ждать приёма у императора или другого чиновника месяцами. Для Византии мы далёкие нищие варвары, не сулящие империи никакой выгоды. Пусть так и думают, лишь бы не мешали торговле и найму учёных, зодчих, художников. Ты заметил, что я внимательно выбирал среди наших новых знакомых тех, кто владеет славянским языком? Думаю, пора им сделать предложение о переезде на остров, преподавать в университете.

К сожалению, быстро уговорить интеллигентов на переезд, в славянское королевство, не получилось, как и всякие образованные люди, особенно гуманитарии, они принимали решение крайне медленно, сомневаясь и советуясь. В результате, отплыть удалось лишь через три недели, вместо приглашённых двадцати человек рискнули на переезд семеро, пока. Зато покупка рабов принесла неожиданно хорошие результаты, настолько, что пришлось для перевозки нанять восемь галер, на которых места гребцов заняли купленные славяне. А пассажирами устроились славянские женщины и дети, которые были готовы терпеть любые невзгоды плаванья, лишь бы оказаться на свободе, среди людей своего племени. С учётом заполненных под завязку четвёрок, всего одиннадцать судов везли тысячу двести человек.

Кроме того, вынужденная задержка с отплытием дала возможность заключения выгодных торговых контрактов, среди которых самым долгожданным была поставка черенков сахарного тростника. Их обещали доставить прямо в Портсмут на двух галерах, вместе с десятком рабов, знавших всю технологию возделывания тростника и перегонку его в сахар. По местным меркам, цена контракта была запредельная, что и определило скорость исполнения, всего за пару месяцев. Торговцы были шокированы лёгкостью, с которой Сергей произвёл предоплату, не зная, что на неё ушли остатки награбленного в Венеции добра из трюмов трёх четвёрок. Несмотря на месячное отставание, караван из одиннадцати судов двигался настолько быстро, что в Портсмут прибыл спустя сутки после возвращения основной флотилии. О разгроме венецианского флота и захвате самой столицы республики знало всё Средиземноморье, что подняло статус славянских кораблей до неприкасаемых. Ярька с ухмылкой наблюдал на обратном пути, как пиратские флотилии, достигавшие двадцати и более судов, сворачивали подальше, рассмотрев ставший знаменитым морской славянский флаг, немало этому способствовали и характерные силуэты четвёрок, оценённых моряками всех стран, как самые быстроходные и опасные корабли.

Портсмут, бухта которого была заполнена почти тысячей разных судов, корабликов и лодок, был похож на роящийся улей. На улицах двигались колонны пленников, направлявшиеся в лагеря, опустевшие после отъезда восставших крестьян из Европы. На окраине самого Портсмута срочно сооружали бараки для временного расселения пленников, которых отправят в Славию первыми. Ярька немедленно занялся подготовкой к плаванью к другу Похито, куда собирался повести объединённую флотилию из тридцати двух парусников и сотни галер, все гребные суда он собирался оставить в Новом Свете, для нужд поселенцев. Две недели ушли у графа Васакса, чтобы расплатиться с нанятыми контрабандистами, скупить у них пленников, после чего итоги военной операции против венецианцев не казались очень успешными. Подведённый баланс показал, что вся полученная прибыль выплачена сполна. Единственным экономическим эффектом похода, кроме пленников и полутысячи захваченных галер, стали почти семь тысяч комплектов доспехов и оружия, да тонны тканей, пряностей и прочих отваров с оптовых складов венецианских торговцев. Но, всё это ещё предстояло реализовать.

Король Ярослав принял Лосева довольно прохладно, наверняка недовольный ростом популярности капитана среди славянских воинов. Даже дополнительные богатые подарки, включая пять тонн золота, не снизили напряжённое подозрение, так и сквозившее в каждом жесте монарха. Всем было понятно, что лишь монополия производства боеприпасов защищает Лосева от опалы, но, и она может рано или поздно закончиться. Потому пришлось Сергею задержаться в Лондоне на месяц, восстанавливая утерянные связи, интригуя против своих соперников. Заключая новые контракты и делая подарки трофейными галерами и пряностями, графу Васаксу удалось восстановить пошатнувшееся положение при дворе и в кругу придворных. Одновременно получилось несколько раз поговорить с Ярославом, подробно разъяснив своё поведение. С трудом, он убедил короля, что нападение на Венецию не способ заработка и приобретения авторитета в армии, а необходимая для увеличения международного влияния королевства акция.

Капитан откровенно рассказал подробности плаванья в Константинополь, свои планы по разведению сахарного тростника, по закупке рабов и поселению их в королевстве свободными селянами, с одновременным вывозом саксонских и англских переселенцев в Славию. Пару раз при разговоре присутствовал верховный волхв, поддержавший начинания Лосева и откровенно напомнивший королю об императоре майя, склоняющемся к обращению в славянскую религию. На этот раз Сергей не забыл о богатых подарках волхвам, получивших тонну золотых изделий, много венецианских тканей и сотню выкупленных подростков-славян для обучения в миссионерской школе. Результатом стала полное одобрение его планов со стороны волхвов, уже подготовивших сотню миссионеров для отправки в Славию.

Трудным вышел месяц в столице, стоивший графу двух сотен раздаренных галер, сотня из них пополнила королевский флот. Но, результат стоил трудов, Ярослав, Бранко и два десятка богатых придворных, за исключением графа Йоркского и его приближённых лизоблюдов, по предложению и при участии капитана, организовали Славянскую торговую кампанию. Её сыщик рассматривал, как аналог Вест-индской кампании своего мира. Бранко и Ярослав поставили там своих людей управляющими, что в значительной мере сняло их подозрения к Сергею в утаивании доходов. А Лосев, в свою очередь, избавился от необходимости постоянного контроля растущих поселений на островах и побережье, решив сосредоточить свои силы в организации двух промышленных центров, в империи майя и на северном побережье, в тех местах, где обнаружат железную руду. Главным достижением стало то, что король Ярослав решил отправить к Похито своего официального посла для заключения договора о сотрудничестве и военной помощи. Для этой цели в отправляющуюся на днях флотилию король включил десять кораблей королевского флота.

Едва граф Васакса вернулся из столицы в свой замок, отдохнуть от напряжённых переговоров, как пришло сообщение из Портсмута. На две недели раньше срока прибыли две галеры с черенками сахарного тростника и десятью рабами, умеющими выращивать его. От такого сообщения вместо радости капитан едва не матерился, средств для расплаты с торговцами в его казне не осталось. Платить золотыми слитками не хотелось, Европа не должна раньше времени узнать о богатстве славянского королевства. Иначе никакие пушки не спасут от натиска искателей удачи и разбойников всех мастей. В то же время, не хотелось терять своё лицо перед византийцами, задерживая выплаты. Пришлось разыграть комедию в духе О.Генри, подставив ромеям своих торговцев.

Пока с галер перегружали посадочный материал на стоявшие рядом тройки, двое подпитых «купцов» из Италии разговорились с византийцами. Рассказали, что славяне захватили огромный галерный флот венецианцев, с которым не знают, что делать. Потому и цены на галеры упали впятеро, а им, «купцам», повезло договориться вместо серебряных марок на оплату за товар галерами. В результате, практически даром заполучили два корабля, на продаже которых в Средиземноморье смогут заработать огромную сумму. Недоверчивые ромеи проверили информацию и с удивлением убедились в её верности, галеры действительно стоили впятеро дешевле, чем в Константинополе. Не знали они, что эту цену за свои галеры назначил Лосев именно этим утром, и никто её не знал, кроме торговцев графа Васакса и подставных итальянцев. В правильности своих выводов ромеи убедились, когда Сергей очень неохотно согласился вместо серебра расплатиться галерами. В результате обе стороны остались довольны сделкой, Лосев не упал в грязь лицом, сохранив репутацию честного купца, а византийцы прониклись любовью к сделкам со славянами, пообещав, привезти следующим рейсом сразу пять галер рассады сахарного тростника. Причём пронырливые ромеи с трудом уговорили Лосева расплатиться галерами же, на сей раз четырьмя, тому «удалось» повысить стоимость галер.

Буквально сразу после этого Ярька увёл огромную флотилию в Славию, впервые корабли отплывали в конце февраля, не дожидаясь весны. С собой адмирал вёз список товаров, особенно рекомендованных для закупки. Там, кроме сока гевеи, которую удалось определить после нескольких опытов из десятка привезённых экземпляров, числились какао-бобы, ананасы, лаймы и прочие фрукты, хлопковые ткани, изумруды, золото и серебро для южных поселений. От северных переселенцев и их соседей-аборигенов Лосев ждал большого поступления мехов, именно на них он собирался закупать рабов в Константинополе. Кроме десяти тысяч переселенцев, корабли везли в Славию много домашнего скота, железные изделия, бусы, зеркала, трофейные доспехи. Главное, почти сотня рудознатцев должна была высадиться во всех славянских поселениях, для скорейшего отыскания железных и медных руд. Лишь их отсутствие сдерживало полноценную экономическую экспансию мастеров графа Васакса.