Спасти веру предков, или вынужденные язычники

Глава двенадцатая

— Папа, смотри, как я умею, — пятилетний Вовка пускал кораблики в весеннем ручейке, подгоняя свой, вырезанный отцом из сосновой коры, парусник веточкой, чтобы тот пришёл финишу первым. Вместе с младшим Лосевым кораблики пускали полтора десятка таких же мальчишек и девчонок, от трёх до восьми лет, дети мастеров и рабочих, живущих в мастеровой слободе у стен замка.

Сергей с Ильдеем с улыбкой засмотрелись на своих сыновей, азартно объяснявших друг другу правила пускания корабликов в ручейке, чтобы всё было по-честному. Потом одновременно перевели взгляд на своих беременных третьим ребёнком жён, гулявших неподалёку с детскими колясками. Получилось это так синхронно, что оба рассмеялись схожести своих мыслей и вернулись к прерванной беседе. Они выбирали место для строительства металлургического завода с применением водяных колёс. Ильдей настаивал на организации плотины с водяными колёсами в Мурсии, в баронстве Вастер, там и местность гористая, плотина даст более мощный напор воды, колёса смогут работать с большей нагрузкой. И железные руды там поблизости, училище, опять же рядом, да и от посторонних глаз далеко, можно смело устраивать ковку деталей водяным молотом, не будет криков о колдовстве.

В принципе, с его доводами Сергей не спорил, но, считал недостатками такого расположения завода малочисленность окружающего населения, негде набрать достаточное количество рабочих. Кроме того, постройкой плотины с водяными колёсами, он пытался подтолкнуть мастеров и промышленников королевства к использованию маломальской механизации ручного труда. Чем больше власть имущих увидят экономический эффект от водяных колёс, тем быстрее начнут внедрять подобные приспособления у себя на производствах. В Мурсию никого на аркане не затащишь, а в Портсмуте, недалеко от Лондона, сам король и его приближённые бывали часто. Торговцы и мастера ещё чаще, ибо ещё четыре года назад город стал крупнейшим торговым портом королевства, куда прибывали суда со всей Европы, от Кадиса на иберийском полуострове, до Белого моря и Новгорода. Не обладая властными полномочиями, Лосев пытался подтолкнуть технический прогресс на Оловянном острове иными мерами. Не столько личным примером, как завистью и стремлением добиться большей прибыли, это самые надёжные двигатели прогресса. Одновременно он хотел применить водяной движитель к первой механической пилораме, верфь в Портсмуте постоянно страдала от недостатка высушенной древесины. Пилить доски в другом месте своих владений граф не собирался, уже два года, как он запретил вырубку строевого леса.

Более того, через год к нему присоединился король, под большим напором со стороны волхвов и Судислава, в частности. Ярослав запретил вырубку строевого леса во всех королевских угодьях, ввёл огромный налог на рубку корабельного леса в иных землях королевства. Потому все верфи Портсмута уже второй год работали на привозном сырье, дубы и корабельные сосны привозили с материка, порой пригоняя огромные плоты через Па-де-Кале, иногда буксируя баржи, гружёные лесом. Кроме чисто монополистических идей сохранения первенства в количестве кораблей, в такой затее были экологические моменты сохранения реликтовых лесов острова, которые оказались абсолютно нетронутыми, особенно вдали от береговой линии. Была в этом и третья мысль, на которую, собственно, и повёлся Ярослав. Он понимал, что рано или поздно правители материковых стран, занятые сейчас непрерывными войнами друг с другом, спохватятся и начнут строить корабли, развивать торговлю. При наличии огромных запасов леса на своей территории, те же франки, иберы и мавры быстро догонят и перегонят островное королевство по торговым и военным флотам.

Однако, если к тому времени все удобно расположенные леса будут изведены и проданы, такой рывок замедлится по нескольким причинам, где не последнюю роль будут играть удалённость нужных лесов от моря и привычка продавать строевой лес островным купцам. Результатом королевских указов стало полуторное удорожание постройки кораблей и резкое сокращение их выпуска. Если раньше с верфей Портсмута сходили в год по пять-восемь кораблей, то последний год мастера спустили на воду всего два корабля-тройки. Основной причиной такого снижения стало отсутствие выдержанной древесины. В Лондоне и других портовых городах спускали на воду и того меньше, по одному-два корабля в год. Причём, почти все мастера копировали с небольшими изменениями удачную конструкцию тройки, как самый ёмкий и быстроходный корабль современной Европы. Быстроходнее получилась лишь двойка, на постройку которой никто, кроме графа не решался. Личная флотилия Лосева насчитывала двадцать троек и три двойки, первая «Чайка» давно отслужила и катала ребят по заливу, осталась учебным судном для будущих моряков. Для них, моряков, граф выстроил морское училище, куда вербовщики заманивали парней со всего острова, главным пряником выступала возможность посмотреть мир, дальние страны, и неплохо заработать при этом. После года обучения парни получали места на новых судах соответственно с полученными знаниями. Кому-то суждено было в первое плаванье отправиться штурманом, кому-то боцманом, кто-то находил своё место среди пушечных нарядов, а большинство шло простыми матросами, не теряя надежды выслужиться в кормчего с полученным опытом.

Кормчими кораблей Ярила назначал моряков после нескольких лет плаванья, желательно, участвовавших в морских сражениях. Он давно вырос в опытного морского волка, женился на девушке из Прикамья, она родила ему первую дочь. Жили родственники в Портсмуте, в доме на набережной, как полагается семье адмирала. Ярила гордился своими моряками и не раз доказывал их стойкость и силу на море. За последние годы славяне с Оловянного острова обеспечили спокойное мореплаванье в Северном море и дальше вокруг Скандинавского полуострова, на Балтике. Если пять лет назад каждое плаванье торговцев сопровождалось двумя-тремя морскими сражениями, порой на торговые караваны нападали до сорока драккаров и лодий, то за прошлый год парни отразили всего одно нападение за сезон. Плаванья в северных морях становились скучнее, морские карты северного побережья Европы сводили на нет элемент случайности, и кораблекрушений за последние два года подопечные Ярилы не допустили.

Южнее Кадиса Сергей пока запрещал плавать, до поры до времени придерживал боевой напор своего шурина, мечтавшего собрать десяток кораблей и добраться до берегов западной Африки, избавиться от посредников-мавров в торговле. Лосев не хотел портить отношения с маврами окончательно, хватало забот в Европе. Уже полгода бродили слухи о готовящемся крестовом походе против язычников-славян, захвативших английское королевство. Генрих Нормандский и епископ Кентерберийский, на фоне возвращавшихся из первого крестового похода рыцарей, уговорили папу объявить второй крестовый поход. Урбан Второй зимой тысяча сто первого года объявил долгожданный по обе стороны Ла-Манша, Второй крестовый поход против язычников. Богатство славянского королевства и его торговцев настолько бросались в глаза, что практичные рыцари сочли близких соседей достаточной добычей. Зачем тащиться за тридевять земель в жаркую Палестину, когда совсем рядом есть не менее богатая страна с хорошим климатом, обещавшая, кроме добычи, уже выстроенные замки и земельные владения.

Среди рыцарей, рвавшихся во Второй крестовый поход, больше пяти сотен были выходцами из Оловянного острова, за время странствий потерявших всё, земли, замки, родных и перспективу устройства в будущем. Эти воины давали друг другу клятву сражаться до последней капли крови, не сдаваясь в плен. На мирных горожан подобные фокусы действовали весьма внушительно, заставляя забыть о бесславном поражении предыдущей армии вторжения, пять лет назад. Всю зиму государства Европы собирали силы для решительно удара по язычникам, свившим своё змеиное гнездо рядом с оплотом католицизма, Францией. По разноречивым сведениям от прибывавших торговцев, в Нормандию к побережью Ла-Манша, к началу лета съехались двадцать тысяч воинов и рыцарей. Славянские торговцы после окончания весенних штормов перестали посещать французское побережье, выбирая торговые маршруты на север, в Новгород и Белое море.

Люди по обе стороны пролива были готовы к войне и ждали одного, приказа на форсирование водной преграды. Потому два друга спешили насладиться последними мирными часами перед кровавыми событиями. Две трети королевской артиллерии уже неделю ждали гостей на юго-восточном побережье острова. Конные стрелки патрулировали весь берег пролива, а патрульные парусники выпили всю кровь своим видом у полководцев крестового воинства. Не желая сталкиваться со славянскими парусниками в море и терять людей во время плаванья, нормандские, французские, немецкие, итальянские и даже польские воины ждали штиля, собираясь переплывать пролив в самой узкой части на вёслах. Более четырёх сотен разнокалиберных судёнышек скопились в портах и вдоль всего нормандского побережья. Воины в ожидании команды на выступление занимались привычным делом — пьянством и другим сопряжённым с ним отдыхом. Полученные авансы были скоро спущены в кабаках и тавернах, злые и трезвые воины стали добирать в небольших селениях, доводя дело до вооружённых восстаний селян.

— Ещё неделя ожидания, — задумавшись, вспомнил последние сообщения осведомителей Лосев, — и рыцари поплывут через канал сами, без всякой команды. Либо их вырежут восставшие селяне. Последние разведчики с патрульных кораблей сообщали о нескольких пожарах в прибрежных селениях, явно, следы грабежей.

— Нет, капитан, — посмотрел на небо Ильдей, — они своего дождались, не сегодня-завтра наступит безветренная погода, надолго.

— Ладно, коли так, заканчиваем наши споры, — подвёл итог Сергей, — забирай свою семью, мастеров, грузи оборудование и перебирайся в Мурсию. Чтобы завтра вашего духа здесь не было. Убедил ты меня, будем строить плотину там, и водяной молот будешь там устраивать. Но, через пару месяцев, жду от тебя два первых вертяка (так обозвал первый образец револьвера Ильдей, почти полгода назад).

Конструированием револьверов капитан занялся по необходимости, вернее, в расчёте на будущее. Нарушать слово, данное Ярославу, об ограничении изготавливаемых ружей, он не собирался. Сам король уже давно забыл о ружьях, увлечённый эффектом применения пушек. В войска и для своих кораблей он заказывал исключительно орудия, оставив стрелков в качестве сопровождения пушкарей, их прикрытия от одиночных прорывов врага.

«Королю хорошо, — часто думал на эту тему Лосев, — у него немалая дружина, да поместное войско в несколько тысяч воинов. При таких масштабах на острове соперников Ярослав не имел и в перспективе не мог встретить. Даже при высадке на остров чужаков до десяти — двадцати тысяч воинов, что крайне маловероятно, двухсотпушечной армии короля, вполне достаточно, для разгрома врага, если не допустить грубых ошибок, вроде сдачи в плен без боя».

Своей дружиной в полсотни ружей и батареей из двадцати орудий граф Васакса был удовлетворён. Для защиты трёх замков и прилегающих земель от агрессоров таких сил вполне достаточно, если не устраивать восстания против короля, чего делать капитан не собирался ни при каких обстоятельствах. В крайнем случае, всегда можно уплыть на тройках или двойках, не в Америку, так на Кубу или другие острова. Однако, в поездках по острову и предстоящих путешествиях, как он надеялся, для его спутников и друзей нужно личное, желательно многозарядное оружие. Собираясь устраивать экспедиции в Африку, капитан не хотел гибели ни единого из своих людей. Он не мог, подобно королю, послать тысячу воинов для достижения своих целей, не заботясь о потерях. Собираясь сохранить максимально долго тайну своих путешествий, Сергей намеревался привлекать к ним исключительно проверенных надёжных людей из своего окружения. Таких набиралось не более тысячи, включая экипажи судов.

И ни у кого из них не было ружей, да и не могло быть, по договорённости с королём. Те двадцать штук, что было дозволено изготовить за год, приносили двадцать тысяч серебряных марок ежегодно, причём тридцать процентов чистой прибыли уходили мастерам. Такая же норма отчислений мастерам за реализованный товар была установлена и по другим товарам, по бумаге, стеклу, боеприпасам, железным инструментам, пушкам. Только эти производства жёстко контролировались капитаном, все остальные он отдавал на усмотрение и риск самих ремесленников. Взамен мастера, работавшие с графом, не имели никаких проблем со сбытом продукции и закупкой полуфабрикатов. Многих местных мастеров, не только прибывших из Прикамья славян, такие условия устраивали, позволяя сосредоточиться на любимом деле и выпускать больше продукции с полной уверенностью её сбыта.

Попытки ввести цеховые правила, почему-то напомнившие Сергею рассказы О. Генри о трестовых сговорах, он пресёк на корню ещё года четыре назад. Тогда делегация важных и разодетых глав цехов из Лондона прибыла в Портсмут, где лондонцы принялись обучать местных мастеров, что можно и что нельзя. Те, по провинциальной привычке, кивали головами, опасаясь спорить с теми, кто короля лично знает и видит каждый день. Затем лондонцы направились на верфь, принадлежащую графу, откуда были посланы оказавшимся там Ярькой по известному адресу. Туда, цеховые главы, почему-то не пошли, а направились в мастеровую слободу возле замка. Там надутых саксов и англов славяне даже не стали слушать, а Ильдей едва не приложил по старой памяти. Главы цехов вернулись, несолоно хлебавши, в столицу и несколько раз жаловались на нехороший Портсмут королю, не догадываясь, что истинным мастером был граф Васакс. Ну, не укладывалось в голове достойных уважаемых мастеров, что настоящий граф, пусть и славянин-варвар, разбирается в производстве не хуже иных ремесленников.

Когда Ярослав завёл речь о соблюдении цеховых правил, Сергей ему популярно объяснил, что с такими правилами надо отменить все новшества — пушки, новые корабли, стеклянные безделушки и зеркала, торговлю с маврами и прочие достижения, приносящие немалую прибыль королю и его подданным.

— В цеховых правилах есть достойные примеры для подражания, — соглашался Лосев с королём, — например, ответственность мастера за качественное изделие. Но, эти же цеховые правила ограничивают количество мастеров и ассортимент изделий, по существу, цеха служат тормозом развития техники. Как бы не был талантлив мастер, пока он не вступит в цех, его товар не найдёт спроса и он сам не найдёт работы. Пусть цеха контролируют старые промыслы, такие, как кожевенное дело, ткацкое производство, обувное, портняжное, и прочие. А то, что я придумал, государь, от стекольного дела до бумажного, оставь, прошу тебя, на моё усмотрение.

В результате, конечно, он уговорил Ярослава, договорившись занести все созданные и те, что будет создавать, новые производства в особый список, утверждаемый королём, не подчиняющихся цеховым правилам мастерских. Год назад этот список дополнился типографским делом, первой книгой, выпущенной типографами Лосева, был «Сказ о создании мира и людей», под редакцией Судислава. Как бы выразились в двадцатом веке, «по мотивам славянских мифов и преданий». Тиража в тысячу экземпляров хватило для всех волхвов королевства, да ещё отправили сотню книжек на остров Руян, в Аркону. Знающие глаголицу арконские волхвы легко читали русские буквы «Сказа» и, наконец, приняли представителей королевских волхвов, как равных. После этого начался рабочий диалог между волхвами Оловянного острова и Арконой, в королевство стали прибывать волхвы от полабских славян, пруссов и других родственных верой племён, ещё не завоёванных германскими племенами. Возможно, на тесное сотрудничество с волхвами славянского королевства жрецы Арконы пошли из-за вытеснения их последователей и крещения племён Восточной Европы. Из прежней истории Лосев помнил, что остров Руян был захвачен рыцарями задолго до татаро-монгольского нашествия на Русь. Выходит, осталось меньше ста лет до падения официального центра язычества в Европе.

После издания «Сказа» успели выпустить всего три книги, зато тиражами в тысячу экземпляров, «Азбуку» в русском варианте с тридцатью тремя буквами, «Счёт» с арабскими цифрами и четырьмя действиями арифметики и «Песнь о походе». Последнюю в былинном стиле сочинил бывший выселковец Ракита, обладавший неплохим поэтическим даром, в ней он довольно правдиво, с образными метафорами, рассказал историю переселения славян на Оловянный остров и победу над королём Вильгельмом. Эту книгу пришлось допечатывать до общего тиража две тысячи экземпляров, каждый переселенец, умевший читать, а таких было более тысячи, считал своим долгом купить книжку и прочесть с комментариями своим родным и близким. Глядя на такое отношение к повести, её спешили приобрести многие феодалы и богатые горожане королевства. Это был единственный коммерческий проект книгопечатания, предыдущие три издания граф продавал по себестоимости или просто дарил школам. После успеха «Песни» и слухов о баснословных барышах, вырученных автором Ракитой, получившим свой авторский гонорар, не проходило недели, чтобы в замок Васакс не явился очередной сочинитель баллад и хвалебных од, не к королю, так к графу, с просьбой издать свои перлы. Не считая себя вправе оценивать художественную ценность произведений, Сергей боялся пропустить местного Пушкина и собирался учредить литературный журнал, где печатать максимальное количество новинок, пусть читатели голосуют кошельками.

Так вот, после разрешения конфликта с цеховыми общинами, в мастеровую слободу стали прибиваться мастера со всего королевства. Слухи о мастерах графа Васакса, работающих свободно и без диктата цеховых старшин, быстро разлетелись по всему острову. Единственным условием для приёма в слободу служила специализация ремесленника. Там работали лишь мастера по упомянутым в перечне направлениям. Всяким шорникам, гончарам и другим мастерам работа в слободе не светила. Зато кузнецов и плавильщиков, бывших чеканщиков, и любых других мастеров, переучившихся на независимые от цехов профессии, для задумок Сергея теперь было больше, чем достаточно. Он всегда мог найти нескольких квалифицированных мастеров, готовых на эксперименты по изготовлению технических новинок.

Одной из таких новинок стала пилорама, работавшая с приводом от водяного колеса. Больше года ушло на принципиальную компоновку и доводку, многочисленные испытания и переделки, но, с осени пилорама исправно работала, с короткими перерывами на техническое обслуживание и мелкий ремонт. Потому и настаивал на строительстве плотины в районе Портсмута Лосев, что к водяному колесу хотел подключить ещё пару таких пилорам, ускоряя заготовку досок для верфи. Он понимал, что заметный выигрыш в стоимости пиломатериала может дать лишь массовое применение механизмов. Одна пилорама, с учётом почти года предварительных работ по её изготовлению, не окупит своего изготовления даже за пять лет работы. Пока дешевле выходит нанять десяток плотников на распилку досок, чем год возиться с механизмом и плотиной, устанавливать на ней водяное колесо. Приняв решение вкладывать все средства в постройку плотины в Мурсии, капитан не отказался от мысли устройства нескольких пилорам в районе Портсмута. Однако, вернуться к ней, судя по обстановке, придётся не скоро. Во всяком случае, не раньше окончания предстоящих сражений с войском христовым, жаждавшим вразумления диких язычников.

Расставшись с Ильдеем, он отправился к Ярьке, уточнить, знает ли тот о предстоящем безветрии, возможность потери всего флота нешуточно напугала графа. Адмирал успокоил зятя, за прогнозами погоды он следил гораздо внимательнее и давно разработал на этот счёт план действия всех кораблей. Начиная со вчерашнего дня, они выходят в плаванье группами не меньше трёх парусников, общим вооружением восемнадцать пушек. Такая батарея в состоянии отбиться в полный штиль от полусотни и больше лодий и драккаров, если те решаться связываться со славянами в море. За последние годы количество желающих связываться с тройками и двойками в открытом море значительно поубавилось, многие задиры кормили рыб на дне морском, другие проклинали тот день, когда связались со славянами, отрабатывая свой выкуп в шахтах и каменоломнях графа.

Вторжение, так долго ожидаемое, всё же началось внезапно. Сперва гонцы с севера принесли сообщение о высадке сразу нескольких отрядов нурманов восточном побережье королевства, от Адриановых валов до залива Ош. Нурманы не отвлекались на осаду замков, предпочитая грабить всё, что попадается на пути, от простых селян, до небольших городков. Ярослав ожидал нечто подобное, моментально отправил на север, вдоль восточного побережья острова, Глузда с тремя сотнями конных стрелков и десятком пушек. Там важна скорость, отряды нурманов не превышали двухсот воинов и стрелки давно научились сражаться с таким врагом. Едва отправился Глузд, как с западного побережья пришли сообщения о высадке сразу трёх ирландских вождей. Там картина обстояла иная, вместе с воинами в набег пошли священники, вдохновляя достойных католиков истребить языческую заразу на теле английского королевства. Буйные ирландцы не ограничились грабежом и насилием своих бывших единоверцев, всего пять лет назад отстаивавших мессы. Не упуская случая поживиться и покуражиться, вожди занялись осадой замков в Корнуолле, Мурсии и северном Валсе.

Судя по выбору объектов для осады, а туда попали почти исключительно те замки, где владельцами были славяне, без предварительной договорённости дело не обошлось. Либо без предательства со стороны новых придворных Ярослава. К счастью, в замках успели укрыться многие из жителей, не веривших в добрые намерения католиков, бывших братьев во Христе. Сил и количества, собравшихся в замках людей, вполне хватало для организации обороны на несколько недель, потому король не стал дальше распылять своё войско, посылать помощь на запад. Неделя безветренной погоды подходила к концу, другого удобного случая для форсирования канала рыцари второго крестового похода могли не дождаться. Сами рыцари, видимо, понимали это не хуже славян, потому, что в одно прекрасное утро на песчаном берегу в районе Гастингса, стали причаливать драккары и прочие суда с воинами, спешившими выбраться на берег.

— Гастингс? Экие они суеверные, эти христиане, — нервно рассмеялся Ярослав, узнав о месте высадки. Историю с покорением нормандцами Англии он знал давно и несколько раз побывал на памятном берегу, где тридцать пять лет назад отец нормандского герцога Генриха захватил королевство, получив в истории звучное имя, Вильгельм Завоеватель. Видимо, идеологи вторжения рассчитывали таким образом подбодрить своё войско и предсказать славянам их поражение.

Бранко и Ёжик уже распоряжались, раздавая указания о перемещениях пушек и организуя их прикрытие. Пропускать армию вторжения дальше береговой полосы никто не собирался, почти все замки Валса принадлежали славянам, в том числе Бранко и Ёжику. Отдавать свои земли на разграбление они не собирались, расставляя орудия в плотное кольцо с возможностью перекрытия всех мест прорыва рыцарской конницы. Король, прибыв на место высадки католического воинства, сразу обратил внимание, что все суда спешат обратно на материк, за следующей партией десанта. Решив не затягивать военные действия на всё лето, Ярослав не разрешил атаковать врага, пока всё войско не соберётся воедино. Не из рыцарских побуждений честного сражения, а, не желая всё оставшееся лето ожидать высадки остальной армии. Вторая волна десанта подошла к берегу уже в наступающих сумерках, не меньше пяти сотен лодок и драккаров спешно высаживали на берег воинов. Славяне с напряжением ожидали, что корабли вновь повернут на юг, к материку. Но, все гребцы покидали свои судёнышки, закрепляя их на берегу, и отправлялись устанавливать шатры для ночлега.

— Все приплыли, — докладывал Бранко Ярославу, лично пересчитавший высадившихся воинов, — тысячи две конных рыцарей и пятнадцать тысяч пешего войска.

— Значит, завтра всё и решится, — мрачно подытожил король, чувствуя какую-то недоговорённость и непонятность в таком уверенном поведении врага. Слишком спокойно вели себя высадившиеся рыцари, хотя, великолепно знали и многие испробовали на себе губительную мощь пушечных выстрелов. Наверняка, они приготовили какой-то подвох, решил Ярослав, обращаясь к Сергею, прибывшему на место высадки десанта со своей передвижной батареей пушек, — Что они могут придумать против пушек? Что применяли в твоё время против них?

— Против пушек применяли, как правило, пушки, — улыбнулся капитан, — у нас даже поговорка была, против лома нет приёма, если нет другого лома. А если серьёзно, в отсутствие пушек противник может попытаться обойти нас с фланга или…? Или просто подползти поближе и зарубить нас всех, пользуясь численным преимуществом. Да, такой способ вполне возможен.

— Что посоветуешь, если так и будет? — Не удивился этим выводам Ярослав, он сам давно додумался до такого способа приблизиться к пушкарям на расстояние удара. Также давно он продумал и способы противодействия, обращаясь к Лосеву исключительно для подстраховки.

— Самое простое, выкопать перед пушками глубокие рвы, замаскировав их, чтобы издалека не заметили, — пожал плечами капитан, затем прикинул другие варианты и твёрдо добавил, — ещё надо активнее привлекать стрелков, чтобы не тратить пушечные заряды впустую. Пусть команды стрелков отстреливают тех, кто подползёт близко к пушкам. Ещё, полагаю, полсотни пушек надо вывести из боя, составив из них резерв. Когда стволы орудий раскалятся и стрельба станет невозможной, такой резерв сможет нас выручить.

— Дело говорит капитан, — кивнул головой Бранко, — пусть стрелки поработают, если так всё сложится. Не всё же им за пушкарями объедки подбирать, — он громко захохотал, довольный своей шуткой.

— Я предлагаю мой отряд разделить на три группы и расставить их на вершинах холмов, — добавил Ёжик, не обращавший внимания на солдафонский юмор своего тестя.

Дальнейшее обсуждение шло уже в рабочем порядке, после чего воеводы разошлись по своим рубежам обороны. С наступлением темноты пушкари принялись укреплять свои позиции скрытыми рвами, благо шанцевый инструмент входил в комплект каждого орудия, об этом Лосев позаботился ещё шесть лет назад. Песчаная почва побережья легко поддавалась штыковым лопатам, позволив к утру оборудовать все орудийные позиции рвов. Замаскировать, правда, успели не все из них, но, было уже поздно. Крестовое воинство с самого рассвета заступило на молитву, воины дружно пели «Те деум» под дирижёрские взмахи священников. Королевские войска с интересом наблюдали за противником, не забывая плотно подкрепиться, вдруг враги будут брать измором.

Тесными колоннами пешие воины начали наступление на ряды королевских войск, радуя глаз пушкарей, намерившихся изрядно убавить численность врагов. Но, увы, Ярослав и Сергей оказались правы, одинаковые мысли приходят многим одновременно. За триста метров от славянских позиций, войска вторжения остановились. Дальнейшее наступление продолжили разрозненные группы пехотинцев, шедшие на расстоянии пяти метров друг от друга, редкой цепью. Через десять метров за ними последовала другая цепь, затем ещё одна и ещё. Сергей бросился к Ярославу, но, тот уже сам догадался, и по пушкарям побежали порученцы, передавая приказ короля, «Пушкам молчать, огонь вести стрелкам».

Сухо защёлкали разрозненные выстрелы по воинам первой цепи, незаметно подошедшим на расстояние эффективного огня. Сразу три первых шеренги упали на землю, продолжая неуклюже передвигаться в сторону славян. Чувствовалось, что воины не тренировались, а исполняли спонтанно рождённые команды. Большинство пехотинцев передвигались на четвереньках или на полусогнутых ногах, что не сильно спасало их от расстрела из ружей. Собственно, средневековый воин, не способен ползать по-пластунски, пояс с оружием цепляется за все неровности почвы, забиваясь песком, щит мешает, шлём сползает вперёд, полностью закрывая обзор. Да и ползанье для гордого бойца-ветерана унизительно само по себе. Тут ещё стрельба из адского изобретения, когда невозможно увернуться или закрыться щитом. После нескольких десятков ранений ружейными пулями в самые негероические места, подкреплённые криками и руганью раненых воинов, остальные уцелевшие развернулись обратно. Тем более, что все десятники и сотники были выбиты снайперами Ёжика, знавшими своё дело туго, некому, оказалось, поднимать редкие запуганные прицельным огнём цепи в атаку.

Совещались полководцы противника долго, часа два, если не больше. Славяне успели за это время посчитать убитых и раненых, оставшихся на поле, а некоторые смельчаки даже сбегали за трофеями. Всего атакующие шеренги понесли небольшие потери, двести пятьдесят воинов, но моральный эффект оказался сильным. Воеводы противника не предполагали, что славяне изменят свою тактику так легко и неожиданно. Но, видимо, изменить утверждённые заранее «наверху» планы, «общеевропейцы» не решились. Пехота вновь пошла в атаку цепями, сблизив ряды до двух метров, сразу тысяч пять воинов. Ярослав отреагировал скоро, разослав приказ «Стрелять из пушек с полусотни метров, не раньше». И, король оказался прав в своём знании психологии врага.

После начала стрельбы из ружей воины армии вторжения не стали ложиться на землю, а ускорили шаг, частично перешли на бег, стремясь сблизиться с врагом на расстояние честной схватки, грудь на грудь. Почему-то стрельбу из ружей они считали нечестным сражением, а нападение с десятикратным численным перевесом исключительно честным боем. Стрелки неспешно выбирали себе жертвы, а шеренги врагов приближались на отведённое расстояние, сбиваясь в обычные толпы. Любой необученный человек при опасности стремиться идти рядом с другими, чисто рефлекторно. Тем более, опытные ветераны, знавшие, что их сила в сплочённом ряду и умении сражаться в строю. Именно таким строем они разбили арабов в первом крестовом походе, в таком строю, они гоняли язычников и еретиков по Гаскони и Аквитании. Таким строем они раздавят колдунов-славян, несмотря на их адские штучки, единодушно размышляли воины, выстраиваясь в привычный строй. До линии славянской обороны оставалось совсем немного, когда ударили пушки.

С расстояния пятидесяти метров почти одновременный залп сотни с лишним орудий прозвучал очень эффектно, ещё эффектнее оказались результаты этого залпа. Треть атакующих войск была разорвана в клочья, по крайней мере, так показалось их товарищам. Ещё треть упала на землю от лёгких ранений и звукового удара. Остальные залегли осознанно, и поднимать их в атаку никто не собирался, даже немногие выжившие десятники и сотники. Сергей потряс головой, выбивая звон в ушах от растянутого на две секунды залпа орудий, вдохновивших даже его. Он мог только пожалеть так неосторожно атаковавших пехотинцев, представляя себя на их месте.

Сражение взяло тайм-аут, атакующие шеренги лежали, собираясь с мыслями и силами, оборона молчала, не желая стрелять попусту. Томительно тянулись минуты, прерываемые громкими криками-командами со стороны остального войска вторжения и стонами раненых. Понемногу стали откликаться лежавшие бойцы, но, вперёд больше никто не рвался. Несколько не особо умных смельчаков, наслушавшихся криков отцов-командиров, попробовали ползти вперёд, но, быстро успокоились, получив заряды свинца в спину или пятую точку, не прикрытую доспехами. Их пример затянул паузу надолго, до полудня. Глядя на такое пассивное ведение боя, капитан демонстративно велел заварить кашу с мясом и приступить к поочерёдному обеду пушкарям и стрелкам, буквально на линии обороны. Запах быстро достиг лежавших на земле воинов, даже не позавтракавших перед боем, не было такой традиции в раннем средневековье. Многие из них начали не совсем цензурно выражаться и быстро отступать назад, с криками, мол, пока не поедим, воевать отказываемся.

Рыцари, тоже голодные, после длительного совещания, ничего умного, кроме отчаянной лобовой атаки не придумали. Всё войско вторжения, выслушав долгий рык загнутого в дугу рога, потрусило в атаку. На миру, как говорится, и смерть красна. Видимо эта поговорка поддерживала силы атакующих, за сотню метров от линии обороны славян перешедших на бег и, соответственно, галоп. Рыцари рвались вперёд по наиболее ровным направлениям, переходящим в грунтовые дороги, двумя острыми клиньями. Они сразу опередили пехоту, не останавливались, лишь замедляли движение клина под картечными ударами пушек. Набранная всадниками скорость и решимость победы, во что бы то ни стало, толкала рыцарей вперёд по трупам своих товарищей. Сквозь стоны раненых, ржание искалеченных лошадей, не задерживаясь на объезд сбитых выстрелами воинов, лавина рыцарей, подобно танковой колонне, с криками, стонами и проклятиями, замедляла своё движение, но, продвигалась вперёд. За считанные секунды, необходимые для заряжания орудий, всадники успевали продвинуться вперёд, прикрывая своими телами идущих за ними расширяющимся клином товарищей.

Сергей первым понял, что рыцари побеждают, добиваясь своей цели кровавыми жертвами. В отличие от Ярослава, Бранко и прочих воевод, он не считал пушки абсолютным оружием, непобедимым для любого врага. Опыт войн двадцатого века, кинофильмы и воспоминания ветеранов, ясно показывали слабость обороны, рассчитанной на силу одних пушек. Все участники сражения привыкли оценивать время часами, само понятие «минута» ещё не возникло в обиходе, оно не было нужно людям раннего средневековья. Точно так рассуждали и славянские полководцы, настроенные на многочасовое сражение. Эти стереотипы не позволили славянам заметить наступление катастрофы, когда сквозь трупы нарастающая лавина рыцарей приблизилась к линии орудий на критическое расстояние.

Капитан единственный верно оценил перспективы, не боясь перестраховаться, бегом бросился к своей мобильной батарее, «припаркованной» за холмом и вместе с пушкарями за считанные минуты вырулил к высотке, накрывавшей наиболее опасный прорыв. Рыцари уже приблизились настолько, что стали проваливаться в замаскированную траншею, заполнив её трупами коней за считанные секунды. Именно эти секунды и решили исход сражения, дав возможность развернуть запасную батарею к бою. Мощный фланговый залп картечью оставил передовую линию рыцарей, уже рубивших пушкарей мечами, без поддержки и пополнения. Прорвавшиеся два десятка всадников не смогли долго выдержать расстрела из ружей со всех сторон, вырубив начисто десяток пушечных расчётов, рыцари оседали под свинцовым градом выстрелов из ружей. За то время, пока стрелки избивали прорвавшихся рыцарей, мобильная батарея графа Васакса успела полностью деморализовать и частично выбить самый опасный клин атаки рыцарей. Задние ряды всадников сбились с темпа атаки и остановились, полностью погубив вырвавшийся авангард. Лосев понял, что опасность прорыва ликвидирована, гибель атакующих рыцарей стала делом времени.

Он с затаённым страхом взглянул налево, ожидая увидеть картину полного разгрома левого фланга обороны королевского войска. И, не поверил своим глазам, рыцари не смогли прорвать левый фланг, завязнув в сражении с королевскими войсками на линии обороны. Пока саксы и англы вырубали своих давних и ненавистных врагов нормандцев, защищая славянских пушкарей, часть орудий соседних батарей командиры рискнули развернуть в сторону прорвавшихся рыцарей. Избиваемые пушечными залпами справа и слева, рыцари замедлили атаку, теряя столь необходимые для победы секунды. Лосев не выдержал и вскочил на коня, направляясь к месту прорыва вражеской конницы. Добравшись до островка рыцарей, уверенно отражавших атаки англов и саксов, капитан спешился, выбрав небольшой холмик, и остановился, выравнивая дыхание. Встряхнув руками, он проверил родной пээм, нащупывая локтем запасные обоймы, обнажил ствол и выбрал первую цель.

Могучий опытный воин, словно скала, небрежными движениями стряхивал с меча кровь набегавших воинов, разрубая противников одним ударом огромного полутораметрового меча. Несколько голубоватых искорок на плечах и щите рыцаря обозначили попадания ружейных пуль, отдававшихся небольшими покачиваниями рыцаря.

— Отличный доспех у него, надо взять для изучения, — успел подумать капитан, нежно выбирая холостой ход спускового крючка пистолета. Набитая рука не подвела, пуля ударила в открытую челюсть воина, сбрасывая его с коня. Лосев уже перевёл оружие на вторую мишень, вылавливая в прицеле голову ближайшего рыцаря, размышляя о месте изготовления качественного доспеха, — Багдад или Толедо? Надо переманить мастеров или их учеников, интересно, есть ли у них своё клеймо?

Личное вмешательство капитана вдохновило и дисциплинировало стрелков, бывшие ученики и воспитанники Сергея воспряли духом, боясь показать ему свои промахи. Выстрелы стали точнее, небольшая группа прорвавшихся на батарею рыцарей таяла на глазах. К этому времени стали откатываться волны пехотинцев, немного опоздавшие к прорыву конницы, но, честно пытавшиеся поддержать безумный порыв рыцарей. Пешие воины, при всём напоре и численном перевесе, не смогли добраться даже до траншеи перед линией обороны. Тут пушки проявили все свои лучшие качества, выкашивая наступавшие цепи, словно опытный косарь на лугу. Не прошло и часа, как наступление выдохлось, христово воинство сползалось к берегу, бросая убитых на перепаханном копытами и сапогами поле. Но, большую часть раненых товарищей воины не бросили, уносили с собой под молчаливым взором орудий, прекративших стрельбу по отступившему войску.

Всем была ясно, что армия вторжения разбита, самые азартные стрелки и пушкари попытались организовать преследование, но, были остановлены приказами Ярослава. Королевская армия зализывала раны, собирая погибших и перевязывая раненых. Сергей прикинул силы отступившего войска и ужаснулся, на поле боя остались меньше трёх тысяч. Даже после поражения армия католического воинства десятикратно превосходила славянское войско. Славяне потеряли полторы сотни убитыми и не менее двухсот ранеными, не считая израсходованного на две трети боезапаса. Поистине пиррова победа, дающая армии вторжения шансы на победу в следующем же бою. Сергей испугался невесёлой перспективы, уговаривая Ярослава направить парламентёров к войску противников, собираясь участвовать в переговорах лично. У короля он просил полномочий на максимально мягкие результаты мирного соглашения, вплоть до возвращения в королевство желающих, с правом строительства собственных замков.

— Где ты хочешь их поселить? — почти кричал Ярослав на Сергея, услышав такую дерзость, расшатывавшую основы единовластия, — Что? Будем выселять из замков моих бояр ради нормандских рыцарей?

— Я предлагаю отдать им весь север острова, полагаю, что Малькольм Третий, король пиктов и скоттов, уже вторгся на территорию нашего королевства. Могу спорить, что не пройдёт и пары дней, как мы увидим гонцов с таким известием, — капитан поклонился королю, — если я ошибаюсь, направишь новых подданных на захват земель Изумрудного острова. Надеюсь, ты помнишь, что ирландцы грабят земли Мурсии и Корнуолла? Там, кстати, мои мастерские по производству боеприпасов и оружия. И чем раньше мы вышвырнем ирландцев с острова, тем меньше потеряем людей и ресурсов.

— Они не согласятся на твои предложения, — уже спокойнее проговорил король, не хуже Сергея понимавший необходимость мирных переговоров. Как минимум, передышка в три-четыре дня могла спасти славян, дать время для подвоза припасов и сбора дополнительных войск из городов и замков. Иначе гибель не только войска, возвращение нормандского владычества означает смерть или изгнание для всех людей, доверившихся королю Ярославу.

— Я предлагаю вот что, — сыщик перешёл на спокойный рабочий тон, выкладывая королю свои предложения.

Утро нового дня принесло выжившим воинам и рыцарям армии вторжения неприятный сюрприз. Пользуясь новолунием, славяне передвинули свои передовые батареи под самый бок противника, подобравшись в некоторых местах на расстояние двухсот метров. Адское изобретение, пушки, окружили лагерь двойным кольцом. Теперь, даже при захвате первой линии обороны славян, рыцари христова воинства попадут под смертельный огонь в упор тех орудий, что стоят в полусотне метров позади. Не давая времени на раздумье, с белыми платками и ветками дуба в руках, в сторону армии вторжения направились три парламентёра от славян. С двумя воинами-переводчиками шёл Сергей, не сомневаясь в успехе своей миссии. В отличие от славян, считавших потери трети войска вполне допустимыми и не терявших силы духа, уроженец двадцатого века знал психологию европейцев. Лосев не сомневался, что практицизм и стремление выжить любой ценой, даже предательства и смены религии, языка и государства, сформировались у европейцев не в двадцатом веке. Он пять лет общался с саксами, англами, нормандцами, франками и прочими европейскими племенами, подмечая задатки такого отношения к своей жизни среди европейцев средневековья.

Как говорили в старом советском мультфильме, слово «любовь» для большинства рыцарей звучала в одной формулировке, «любить себя — плевать на других». Именно на это и рассчитывал Сергей, когда уговаривал Ярослава согласиться на переговоры. И он не ошибся, после двух дней переговоров, сводившихся, в основном, к внешним признакам заключаемого мира и обсуждению сохранения рыцарского достоинства, полководцы противника согласились подписать капитуляцию и переправиться на материк, с обещанием мира на двадцать лет. Отступали католики со своим оружием, в полной выкладке, без всяких контрибуций и выкупов. На острове остались лишь погибшие и умершие от ран воины, да две сотни нормандцев и саксов, поверивших Лосеву. К началу отъезда с острова материкового воинства штиль закончился, и в море появились два десятка троек под предводительством адмирала Ярилы на двойке. Буквально сразу после этого, видимо абсолютно случайное совпадение, полководцы католического войска перестали спорить с условиями Сергея, и подписали мировое соглашение.

Уезжали на материк воины и рыцари три дня, некоторые увозили тела своих погибших друзей, другие, наоборот договорились с селянами об уходе за ранеными товарищами. Всё это время славянское войско не трогалось со своих позиций, наблюдая эвакуацию своих врагов. Двести оставшихся на острове рыцарей и воинов не отходили от графа Васакса, единодушно избрав его своим сюзереном. Нет, клятву верности королю Ярославу они принесли, но, попросили Сергея взять их под своё личное покровительство. Тот, по большому счёту, вполне понимал парней, потерявших родину, пока воевали на чужбине. Их судьбы чем-то напоминали капитану парней, возвращавшихся из Афганистана совсем в другую страну, не похожую на ту, что отправляла их исполнять интернациональный долг. Невольно Лосеву пришлось принять командование над двумя сотнями воинов, поверивших ему.

— Всё получилось, как мы и планировали, — обсуждал окончание военной кампании с королём Сергей, — правда, я надеялся, что на острове останется тысяча или две воинов, но, и двести неплохо.

— Зато ты угадал с королём Малькольмом, — кивнул Ярослав, — сегодня гонец сообщил о вторжении пиктов и скоттов. Самое время проверить моих новых подданных в деле. Бери своих людей и отправляйся на северную границу, там решишь по обстоятельствам. Право наделения замками отдаю на твоё усмотрение, обещаю подтвердить все дарственные. Разбирайся сам, да, не забудь организовать подвоз боеприпасов моим бойцам перед отъездом на север. Встретишь Глузда, пусть остаётся на восточном побережье, с пиктами и скоттами справишься без него.

— Как быть с ирландцами, что грабят западное побережье? Может, мне стоит по пути заглянуть в Мурсию?

— Не надо, на запад отправится Бранко, завтра вы должны покинуть лагерь.

— Слушаюсь, — поклонился капитан.

Сухая тёплая погода позволила отряду графа Васакса двигаться быстро, тем более, что всех воинов он посадил на коней, включая безлошадных нормандцев. Когда они узнали о цели своего путешествия, то заметно воспряли духом. Сергей сразу сказал, что будет распределять захваченные у скоттов и пиктов земли и замки среди отличившихся бойцов. Безземельные рыцари и воины рвались в бой, северяне были давним и привычным врагом для английского королевства. Однако, на третий день пути нормандцы заметили, что кроме них, против армии короля Малькольма, выступили всего полсотни стрелков и мобильная батарея из двадцати пушек. В ответ на подобные замечания капитан ежедневно, на привалах, стал проводить тренировки, отрабатывая слаженность действий рыцарей и пушкарей.

Настоящих учений провести не удалось, через неделю пути стали встречаться передовые отряды пиктов и скоттов. Тут Лосеву пришлось показать свой характер и добиться от неожиданных нормандских вассалов безусловного подчинения, чему способствовали несколько стычек с врагом. Королевскую армию Малькольма они встретили в северной Нортумбрии, не добравшись до Адриановых валов. Нормандцы заметно стушевались при виде трёх тысяч воинов противника, стараясь скрыть своё замешательство от сюзерена. Их поразило спокойствие пушкарей и стрелков, сноровисто оборудовавших свои позиции, за считанные минуты установивших все орудия. После этого, не ожидая дополнительной команды, принялись окапываться. Опытный воин тем и отличается от новобранца, что не жалеет своих сил для спасения жизни и обеспечения безопасности.

Пикты и скотты, скорее всего, приняли отряд Сергея за передовых воинов славянской армии, потому что два дня недоверчиво стояли напротив, не делая попыток нападения. Но, видимо, за это время разведка сообщила воеводам короля Малькольма, что иных войск славянского королевства поблизости нет. Почему враг так легко пошёл в атаку прямо на пушки, Лосев так и не понял. Не прошло и пяти лет, как Глузд воевал с Малькольмом, отобрав у северян почти треть королевства. А уж то, что выселковец наверняка применял пушки, и неплохо применял, было очевидно для Сергея, хорошо знавшего тактику боя своего ученика. Возможно, пушки посчитали собственностью лишь Глузда, отказывая в обладании таким оружием другим славянам. Тем хуже для врага, беспечно вышедшего на орудия густыми рядами.

Легендарную шотландскую смелость и выносливость в бою скотты и пикты ещё не воспитали в себе, обратившись в повальное бегство после третьего пушечного залпа. Тут и пришло время конных воинов и рыцарей, преследовавших и рубивших отступающего врага добрых десять вёрст, пока не устали кони. В результате были убиты или захвачены в плен практически все воины пиктов и скоттов. Тысячу пленников капитану пришлось отправить на юг, отрядив для их конвоирования два десятка стрелков и столько же конных нормандцев. Вместе с пленниками отправился захваченный обоз врага, заполненный трофейным оружием и доспехами. Остальное войско графа Васакса продолжило путь на север, не встречая сопротивления. Даже когда славяне прошли Адриановы валы, затем и новую границу между королевствами, король Малькольм не вышел навстречу со своими войсками. Он предпочёл укрыться далеко в горах, бросив королевство на произвол судьбы.

— Лучше бы этот трус вышел с нами сразиться, — ругался капитан, узнав такие новости, — лучше одно хорошее сражение, чем полсотни мелких боёв. Судя по всему, мы здесь застряли надолго.

Он оказался прав в своих предчувствиях, покорение северного королевства затянулось до глубокой осени. К счастью, там было мало замков, зато гористая местность сильно снижала скорость передвижения отряда. Многочисленные кланы пиктов и скоттов не опасались врага, уверенные в собственных силах. Действительно, в бою против обычных средневековых воинов горцы могли держать оборону месяцами, если не годами. Но, никакие засады на перевалах и горных проходах не могли выдержать ружейного и орудийного огня. А через месяц вернулись стрелки и конные воины, отконвоировавшие пленных. С собой они привезли не только боеприпасы, но и пару сотен динамитных шашек. Получив подкрепление, Лосев разделил свой отряд на две группы, что немного ускорило захват селений горцев.

Долину за долиной проходили славяне и нормандцы, приводя горцев к присяге королю Ярославу. Когда две трети территории перешли в подданство славянского королевства, король Малькольм решился направить своих представителей на переговоры. Послы короля скоттов и пиктов предлагали достаточно большую контрибуцию Ярославу и отдельно крупные суммы графу Васаксу, затем дополнили предложения территориальными уступками. Почти неделю они пудрили мозги Сергею, пока тот не выразился откровенно, что захватит королевство Малькольма полностью и присоединит его к славянским владениям. А лично Малькольму делает последнее предложение — покинуть остров вместе со своими близкими. Он, граф Васакса, готов лично гарантировать безопасность короля и его свиты, более того, даже предоставит свои суда для перевозки на материк. В ином случае, Малькольм рискует остаться не только без короны, но и без головы, как и вся его семья. За примерами далеко ходить не надо, судьба английского короля перед глазами.

Шокированные такой наглостью варвара, послы отправились восвояси, а славяне продолжили покорение севера Оловянного острова. Узнав об ответе послам Малькольма, всё больше вождей и старейшин кланов стали прибывать к Лосеву, чтобы добровольно войти в славянское королевство, не доводя дело до штурма своих поселений. Практичные пройдохи уже прослышали, что все оказавшие сопротивление кланы и их долины будут отданы во владение чужакам, рыцарям короля Ярослава. Такие слухи распускал сам сыщик, торопясь закончить покорение северного королевства до холодов. Слухи и показательная жестокость при захвате сопротивлявшихся селений, где казнили всех вождей и старейшин, оказались теми аргументами, что дошли до сознания самых диких горцев. К концу ноября все кланы принесли клятву верности королю Ярославу, а старейшины оставшегося последним клана пиктов, укрывавшие Малькольма, решили, как говорится, «прогнуться» перед новым правителем.

Опасаясь наказания за содействие королю, ставшему уже бывшим, горцы не придумали ничего более умного, чем принести в подарок графу Васакса головы Малькольма и его семьи. Привыкший к смертям за годы жизни в средневековье капитан едва удержался, чтобы не расстрелять горцев за «подарок». По здравому размышлению он понял, что горцы вырезали семью короля, наверняка, с обычной целью обогатиться, присвоив кроме личных драгоценностей и королевскую казну. Об этом и спросил главу клана прямо в лоб, мрачно глядя в глаза седому старику в юбке, вернее, клетчатом килте.

— Где личные вещи королевской семьи и королевская казна?

— Личные вещи немедленно доставим, — не выдержал прямого взгляда глава клана, — а королевская казна была пуста. Даю честное благородное слово.

— Вы мне не верите, — попытался сыграть возмущение МакНагр, заметив усмешку на лице капитана, — неужели Вы сомневаетесь в моём благородстве?

— Я не сомневаюсь, я уверен в обратном, — устало ответил сыщик, — благородные люди не предают своего короля, когда обещали ему убежище, и не крадут его имущество. Если хоть одна марка из казны короля задержится в твоём клане, МакНагр, я обязательно узнаю об этом. Через год или два, но узнаю и обещаю, что ты и твоя семья повторите судьбу Малькольма. И не говори, что я тебя не предупредил.

Судя по скорости, с какой Лосеву доставили личные ценности последнего короля пиктов и скоттов, и королевскую казну, старейшины клана МакНагр предвидели подобные требования и заранее взяли всё с собой. Можно возвращаться домой, вся территория острова официально перешла под власть короля Ярослава. Пользуясь своими правами, двадцать две долины Сергей передал во владение своим воинам, нормандским рыцарям и пяти стрелкам. Они оставались обустраиваться в новых владениях, уговорив большую часть своих товарищей помочь на первых порах. Капитан стал собираться на юг, куда взял реестровые записи всех дворянских семей и их владений. Часть этих записей уже устарела, к ним он добавил два экземпляра новых жалованных грамот с именами бояр и рыцарей, описанием границ их владений. После утверждения королём один экземпляр грамот получат новые бароны северных областей королевства, а второй останется в Лондоне.

На юг вместе с графом возвращались всего тридцать нормандских воинов, десяток стрелков и мобильная пушечная батарея. Пушкари возвращались в полном составе, ни единого орудия Сергей не оставил своим вассалам. Договор с королём о нераспространении пушек в частных владениях сыщик соблюдал безукоризненно. Тем более, что на орудие оставалось по паре зарядов, несмотря на два обоза с боеприпасами, поступившими за это время из Васакса. Лосев не жалел средств на поддержание регулярной связи с югом королевства. Каждую неделю группы всадников перевозили его донесения королю и возвращались с новостями. С ирландскими вождями, высадившимися на западном побережье, королевские войска справились за месяц, и осень в королевстве вышла мирная. Только северное войско Лосева неторопливо покоряло горцев, остальные подданные короля восстанавливали разрушенные здания и мастерские.