Спасти СССР

Глава 8

Подмосковье

24 февраля 1985 года

В моё время в верхах настоящих марксистов, по сути, не существовало

Академик Ричард Косолапов

Поработать спокойно мне в очередной раз не дали – заявился без спроса и записи некий академик Косолапов, редактор журнала Коммунист. Как я понял – провентилировать ситуацию.

Настучали уже, что ли?

Академик Косолапов – был преемником крайне зловещей в советском руководстве фигуры – фигуры Михаила Суслова. Многолетнего главного идеолога партии, замеченного и выдвинутого как раз Сталиным.

Суслов был больше чем просто идеологом – в 1946 году Сталин назначил его зав международным отделом ЦК, то есть Суслов имел самое прямое отношение к формированию внешней политики СССР в отношении дружественных стран – и в этом качестве именно его решения обусловили великое множество проблем для СССР – это и Польша, и Чехословакия, и Венгрия и Югославия и многие другие. Не меньше вреда Суслов причинил и в области идеологии – при нем практически прекратился идеологический поиск, были выдавлены из системы все кто пытался искать что-то новое, а не просто славить партию и генсека. Суслов категорически запретил искать пути сближения не только с социал-демократами, которые кое-где в Европе были и у власти – но и с еврокоммунистами, он запретил даже изучать еврокоммунизм, сказав – нечего изучать, дрянь и все. Под руководством Суслова партия быстро покрывалась плесенью, не решались самые насущные идеологические задачи. Например, партия позиционировала себя как партия рабочих и крестьян – но непонятно было что делать с технической интеллигенцией. А ее с развитием страны было все больше и больше, и кое-где, например, на АЭС, не получалось сформировать даже партийную первичку – ввиду отсутствия рабочих. И что было делать? Суслов не делал ничего. Он был догматиком, мыслил и говорил лозунгом – но сойти с проторенной дороги не мог.

Косолапов помнил свой первый разговор с Сусловым. Михаил Суслов – пожилой, высоченный, одетый в старый, видавший виды костюм говорил короткими, странными фразами – казалось, он экономит каждое слово. Причем чувствовалось, что все слова как из партийной агитки, и это был скорее не разговор, а митинг с одним человеком и непонятно было, верит сам Суслов в лозунги, которые произносит – или нет? Разговор с главным идеологом партии оставил у Косолапова очень тяжелое впечатление. При том – Суслова опасался сам Брежнев, хотя и говорить о том, что Суслов был теневым генсеком не стоит – Брежнев, человек властный, такого бы не потерпел. Просто Брежнев не вникал в вопросы идеологии совсем, оставив ее на откуп Суслову и подписывая все что он скажет.

Сам Косолапов был сталинцем, человеком твердой и истинной веры, и за годы работы на самом верху советской идеологической машины начал многое подмечать. Например, сам Суслов только прикидывался догматиком – все связи с братскими партиями он отдал Борису Пономареву, опасному человеку, ревизионисту и скорее социал-демократу, чем коммунисту. Много было и других перевертышей – Яковлев, Александров-Агентов…

Сейчас, Косолапов в одиночку, понимая, что времени нет совсем, что им не удастся реализовать ничего из того что они задумали (успели только верхушки, например, восстановили в партии Молотова и начали сажать за концерты на квартирах всяких рокеров) – ехал к Горбачеву. Он понимал, что шансы невелики, что Горбачев вряд ли окажется таким стойким и убежденным борцом, как Черненко. Но так хотелось верить! Верить в то, что не погибла та настоящая, сталинская молодежь, готовая штурмовать небо!

Ведь сколько в нее вложили…

Академик Косолапов догматиком не было. Равно как и лжецом самому себе. Он прекрасно понимал, сколько при Сталине было совершено преступлений. Но он понимал, и для чего они были совершены. Вот для них, тех кто сейчас только вошел в силу, кто не понесет грехов отцов, но унаследует на костях, на крови, на смерти – но построенную державу. Неужели не повезет, неужели все было напрасно…

– Михаил Сергеевич…

Косолапов был среднего роста, с простецким лицом колхозного бригадира – но именно с ним и следовало держать ухо востро. Он теоретик и журналист, а я в местной теории – чуть больше чем ноль. Я только знаю, куда она в итоге привела…

– Ричард…

– Иванович

– Не ждал вас, если честно. Товарищи навестили проведать больного?

– А вы…

– Да. Завтра на работу. Ангина будь она неладна. Где только подхватил.

Лечения кстати здесь нормального не было – антибиотики все старые. Но полоскание с содой и еще с чем-то давало ощутимый эффект.

– Товарищ Горбачев…

…

– Редакция журнала Коммунист хотела бы заказать вам статью

– Соглашайся. Потом объясню.

– Какая тема?

– А тему я приехал обговорить с вами. Читателям, скажем так, будет интересно, что думает о марксизме, о наследии Ленина будущий…

Опа…

– Новый член Политбюро.

Оговорочка по Фрейду. И судя по тому, что зеленых тут нет, тут все седые – оговорочка отнюдь не случайная.

– Думаю я, товарищ Косолапов, что расточительно мы относимся к наследию Владимира Ильича, не бережем совсем. Я вот работаю сейчас над реформой – а знаете, сколько теряется зерна на пути от поля до прилавка?

…

– Двадцать процентов. Каждое пятое зерно. А ведь еще товарищ Ленин говорил о том, к чему приводит бесхозяйственность. И именно товарищ Ленин первый поднял вопрос о хозяйственном расчете на предприятиях, который мог бы предотвратить такие случаи и заставить рабочих бережливее, рачительнее относиться к своему труду…

Нэпман – подумал Косолапов…

– Давайте, тогда мы вам об этом статью и закажем. О ленинских принципах хозрасчета в экономике…

Косолапов ушел минут через двадцать. Никаких договоров заключать не стали, но руки пожали…

– Зря ты ему про это начал говорить.

– Почему? Про Ленина, по-моему, удачно ввернул

– Он сталинист. Ретроград. Он тебя сразу раскусил

– Зубы обломает. А что при Сталине кооперативов не было? Это Хрущев все поломал и обобществил.

– Он тебе подложит свинью, вот увидишь.

– Да кто он такой? Редактор журнала?

– Ничего то ты не понимаешь. В нашей стране редактор журнала почище иного министра будет. Если он поместит в Коммунисте статью, в которой будет критиковать тебя – тут не то, что генсеком, тут и в Политбюро можно не задержаться.

– А осмелится? Статью то разместить?

– Не знаю. Мне не понравилось, как он смотрел. Он фанатик. Он что-то от тебя ждал и не получил этого.

– Понятно чего – сталинизма

– Не играй с этим. Даже в мыслях. Это минное поле. Наживешь врагов.

– Да понял я…

…

– Что-то у нас разговор не в ту сторону пошел, тебе не кажется. Мало того что болеешь – еще и это выслушивать. Может о чем другом поговорим?

– Давай, поговорим. Ты значит, в США уехал и там жил?

– Было дело.

– И как там в США?

– В смысле – как?

– Ну… лучше чем в СССР?

– Как в СССР я не помню, мал еще был соображать. Если сравнивать с Россией… сложно сказать. Мне удалось бизнес замутить и с недвижимостью пару дел провернуть. Потому после 2008 года я уже неплохо жил. Лучше чем многие. Там вообще жизнь не так как здесь складывается.

– А как? Расскажи.

– Ну… вещи дешевле стоят. Машину, например можно за пару тысяч взять еще приличную. Еда дешевая есть, но только если ты не боишься за свое здоровье – там жирные не богатые, а бедные, потому что едят всякую калорийную дрянь. По недвижке разница очень сильная – все что в Нью-Йорке дорого даже для меня было, а в Детройте можно дом за несколько сотен купить. Труд – любой труд – стоит очень дорого, и делают все в основном плохо, на отвали. Я как то раз вызывал сантехника, были проблемы с трубами. Он взял полторы тысячи и проблему не решил. Вообще, надо понимать – они там получают по две, по три тысячи долларов в месяц – но богатых там процентов десять, не больше. Богатые, это те, кто имеет в собственности дом без ипотеки, и могут откладывать. Остальные все живут от зарплаты до зарплаты. Накоплений у них нет. Все деньги уходят на выплаты – за дом ипотека, за две машины, они не в собственности, а в лизе… ну это как рассрочка примерно. Детям фонд на образование, пенсионные планы – ну, в общем, все деньги и разошлись. Для среднего американца проблема бывает найти даже несколько сотен долларов на непредвиденные расходы.

– Ужас. А они не протестуют против этого? Это же эксплуатация.

– В Америке не принято надеяться на кого-то кроме себя самого. Хотя в последнее время это сильно меняться стало. Все больше американцев стало требовать сделать как в Европе. То есть, чтобы везде были профсоюзы, чтобы бесплатная медицина и государственная пенсия была. И может, еще образование. Америка вообще раскололась на middle America и liberal America. Либералы в основном левые, причем сильно левые.

– Бессознательные коммунисты.

– Как?

– Бессознательные коммунисты. Они коммунисты, но они сами этого не сознают.

– Может ты и прав. Там есть такой сенатор Сандерс, очень левый. Демократ. Так вот – на последних двух выборах – демократы в лепешку разбились, чтобы не допустить его к власти. Он как раз предлагал социал-демократическую программу перемен.

– Понятно. Уолл-Стрит никогда не допустит честных выборов.

– Напрасно словами громыхаешь. Все совсем не так. Уолл-Стрит решает далеко не все, они дорого бы дали, чтобы урезонить некоторых активистов. В последнее время, перед тем как я… обратно сюда переехал в Америке то и дело бунты вспыхивали. То БЛМ. То ЛГБТ.

– А это что такое.

– БЛМ – это черные активисты. И им сочувствующие. А ЛГБТ… догадайся, кто это такое.

– Л – это Ленин, наверное? Ленинцы?

– Ой, е…

…

– Ленинцы, б…

– Чего ругаешься?

– Не знаю, то ли смеяться, то ли плакать. Ленинцы – герои битв трудящихся. Гомосеки это!

– Какие гомосеки?

– Ну, пидарасы. Не понимаешь?

…

– Это которые вместо баб друг с другом, понимаешь?

…

– Это… извращенцы, что ли?

– Во-во. Они.

– Погоди, ты… серьезно? Извращенцы?

– Ага. Требуют себе прав. Вот у нас тут демонстрации – первое мая, девятое мая, седьмое ноября. А там победу над Гитлером не отмечают – зато проводят парады пидарасов. Это парад гордости называется. Идут пидарасы по центральной улице, с флагами, мужик с мужиком, баба с бабой, тут же сочувствующие…

– И что… везде так?

– На Западе везде. У нас нет. В России даже не пытаются. В Грузии был один гей-парад, там весь Тбилиси поднялся, чуть не убили этих. На Украине такое теперь каждый год, но под охраной армии, иначе убьют. В Сербии министр внутренних дел сказал, что гей-парад в Белграде можно провести только ценой человеческих жизней. В США на выборы президента пытался заявиться откровенный пидарас, у него не жена, а муж был. Или как там принято говорить – супруг. Это там сейчас так и есть, свадьба, а брачующиеся – два мужика. Или две бабы. И они хотят, чтобы везде было такое, и у нас тоже. Там сейчас и с родителями не все ладно. Вместо "мать" и "отец" надо говорить – родитель один и родитель два. Это потому что гомосеки тоже детей усыновляют. Внук и внучка тоже нельзя говорить – надо говорить "внукоребенок". Есть места, где нельзя говорить "он" и "она" – ко всем надо обращаться одинаково – "оно". В Калифорнии детям в школах вместо истории преподают историю гомосексуализма. Вся эта зараза расползается сначала по стране, а потом и за границей. Если кто не хочет чтобы дети на такие уроки ходили – в тюрьму.

…

– Я почему за все за это взялся? Думаешь, мне нравится Советский Союз? Не нравится он мне. Мне Америка нравится. Я хоть и американцем настоящим не стал – а все же там лучше, чем здесь. Но – когда-то было лучше. Как СССР не стало – так и Америка стала гнить заживо. Сами американцы плюются от того во что превратилась их страна. Нарушилось равновесие силы. Не стало никаких смыслов. Люди не знают, зачем жить, ни во что не верят.

– Развалили страну.

– Да. Развалили – сначала одну, потом и другую. Получается, что если разваливается СССР, то и США не жить. Плохо от этого всем, и на Востоке, и на Западе. Вот я и попытаюсь сделать так чтобы СССР сохранился. Чтобы не было всего этого… чего я понавидался.

…

– Чего молчишь?

– Мы попытаемся.

– Чего?

– Мы – попытаемся.

– Как знаешь. Мы – так мы.

Москва

24 февраля 1985 года

Пара дней передышки была как нельзя кстати – я читал подобранные для меня материалы, наспех написанную на нескольких листах записку Валового и думал, думал, еще раз думал.

Если Перестройку нельзя проводить так как ее провели – то как ее проводить?

Две главные ошибки Перестройки – разомкнули денежный контур, сделав возможным поступление в экономику огромных сумм наличными через кооперативы и комсомольские ЦНТТМ и потеряли контроль за принадлежащими государству производственными предприятиями, когда ввели выборность директоров трудовыми коллективами, что сделало директоров несменяемыми сверху (как снять директора, выбранного трудовым коллективом?), и неподконтрольными – но заинтересованными в "раздаче подарков" в виде неконтролируемого роста зарплат. Этого мы конечно, делать не будем. Идеи с большей экономической самостоятельностью для колхозов и совхозов, и права на расширенную экономическую деятельность для НИИ (попробуем создать технико-внедренческие команды и несколько Силиконовых долин) – но это все полбеды, как говорится. Рано или поздно – но перестройку придется проводить в полном объеме, то есть с предоставлением предприятиям экономической самостоятельности и в последующем – с приватизацией. Конечно, не такой, какая была проведена Гайдаром – Чубайсом, и не при таких обстоятельствах – но приватизировать все же надо. Для меня ориентир в реформах – Китай, а там бывшие госпредприятия спокойно выходят на IPO, и никого не корежит, как и то что их акции покупают иностранные инвесторы. Покупают и покупают, что с того?

По сути, единственное, что можно начать делать прямо сейчас – это создавать инфраструктуру на будущее. Успех или неуспех реформ – в огромной степени зависит от наличия или отсутствия инфраструктуры. Пример Польши, например – там реформы прошли куда более быстро и менее болезненно, потому что там была инфраструктура. Там был нормальный банкинг, и польское государство, даже социалистическое – никогда не отказывалось брать с граждан и предприятий налоги – то есть там была налоговая инспекция и были налоговые законы. В СССР не было ни того ни другого, ни привычки платить налоги, все приходилось создавать "на ходу", причем в сильно дезорганизованном и не испытывающем уважения к закону обществе. Социальная катастрофа девяностых – в большей степени вызвана развалом страны, нежели экономическими реформами.

То есть, если мы не хотим катастрофы – нормальную налоговую и банковскую систему надо начинать создавать вот уже прямо сейчас…

Председателем правления Госбанка СССР был на тот момент Владимир Сергеевич Алхимов. Фронтовик, Герой Советского союза, корректировщик огня, то есть почти смертник. Героя получил за то, что вызвал огонь на себя, остановив атаку тридцати пяти немецких танков. С должности он вот-вот слетит – его дочь, Алхимова Наталья и ее муж, пианист и дирижер Андрей Гаврилов попросили политического убежища в Великобритании. Кстати, в тот раз им помог как раз Горбачев, выдав Гаврилову уникальный документ, "свободный заграничный паспорт" позволяющий свободно выезжать из СССР. Я этого делать не собираюсь, и спасать Алхимова тоже не собираюсь. Хотя бы потому, что мне довелось прочитать книгу, которую напишет господин Гаврилов уже в нулевые. Про его браки с целью выехать из СССР, про то что "в милиции ему показали документ за подписью Андропова, что с ним, Гавриловым должен случиться несчастный случай" (вы уже ржете или еще нет? Можете себе представить такой документ, да еще за подписью Андропова, да еще в милиции?[15]). Мне он не был интересен, мне был интересен зампред правления банка ВЭД Виктор Геращенко. Он еще только начинал путь наверх – но за ним уже были посты в Лондоне, Ливане, Франкфурте – на – Майне и Сингапуре. Он один из немногих советских банкиров, который не только представляет себе, как должна выглядеть и работать современная банковская система, но и глубоко в теме по очень скользкой и щекотливой проблеме – экспортного финансирования. Если мы хотим не только выжить, но и развиваться – нам надо занять место Китая. А это значит – ставка на экспорт. Просто так же экспорт не появится – надо решать вопросы лицензирования, ценообразования, скорее всего вводить "инвалютный рубль", примерно так как в Китае есть целых две валюты для экспорта – конвертируемый юань (а юань есть и не конвертируемый) и гонконгский доллар, который вообще эмитируется не государством, а консорциумом из трех банков, как и доллар США. Это вообще интересная тема на будущее, с частными деньгами, и в России прецеденты уже были – Русско-Азиатский банк имел право эмитировать собственные деньги и печатал свои доллары[16]. С Геращенко можно предметно разговаривать о будущем советской банковской системы.

Следом, конечно, встанет вопрос – в какой мере отпускать вожжи в плане кредитования.

В плане юридических лиц, реальной экономики – все конечно должно быть так как на Западе – есть кредиты, есть процент, есть залоги. Конечно, все сразу не получится, но идти надо к этому – нормальный банкинг должен дать мощный толчок развитию экономики. Сложнее с физиками. Я ведь своими глазами видел, что такое закредитованность, и как девяносто процентов американцев работают на то чтобы погасить кредиты банкам. В СССР все может быть еще хуже – люди не привыкли к кредитам, не понимают, что кредиты надо отдавать. Дать советскому человеку кредитную карту – он такого натворит…

Видимо, придется брать за основу не американскую, а немецкую систему банкинга. У них есть (по крайней мере, сейчас) банки общегерманского уровня, они занимаются крупным кредитованием, инвестбанкингом и всем прочим. Есть земельные банки – немцы в основном кредитовались именно там, это и снижает риски перекредитования, и страхует от возможных пузырей вкупе с жесткими нормативами по капиталу. И отдельно – у немцев были стройсберкассы. Основная застройка послевоенной Германии финансировалась именно через стройсберкассы, а не через ипотеку. Здесь это кооперативы, просто надо перевести их под крыло специализированного строительного банка.

Впрочем, забегать вперед тоже не стоит. Интересно, что думает Геращенко – он ведь банкир в поколениях, может сравнивать…

Целый день прошел, как говорится из пустого в порожнее – но я уже привык к тому, что тут форма превалирует над содержанием, а мерилом работы считают усталость. После работы я отправил ЗИЛ домой и неожиданно для всех сел в цэковскую Волгу своего помощника, приказав ехать на Воробьевы горы. Только потом я пойму, какая это ошибка по местным меркам – здесь все ходят только по строго установленным правилам, как фигуры в шахматах, причем чем старше фигура, тем правила жестче. Но так я еще мерил свою жизнь мерками самой свободной страны мира.

По пути заметил гастроном – одна из многочисленных стекляшек, которые выстроили в Москве в ожидании Олимпиады. Похлопал по плечу водителя

– Останавливаемся…

Деньги у меня были. Специально у Раисы Максимовны попросил сто рублей. Четвертаками – фиолетовыми бумажками по двадцать пять с профилем Ильича. В том мире, где я сейчас живу – деньги почти не нужны. Еду привозят на дом из спецраспределителя, машина прикреплена. Единственно, где деньги нужны даже члену Политбюро кстати – это столовая ЦК. Сегодня я заплатил за обед два рубля семнадцать копеек, причем там стоял кассовый аппарат и надо было почему то расплачиваться сразу, хотя проще было бы, наверное, как в США – подписать счет и чтобы потом вычли из зарплаты.

Ан, нет.

Надеюсь, меня тут не знают еще – тем более что уже темнеет. Надвинул поглубже шапку – ее потом горбачевка назовут – и вперед…

Ступени, замызганный пол, толчея. Почти забытая обстановка советской торговли – прилавки с товаром, но товар так не продадут. Стоишь в кассу, говоришь, сколько и в какой отдел, тебе пробивают чек. Потом с чеком подходишь в отдел, и там тебе дают товар. Весь весовой товар упакован в бумагу, никаких пакетов, есть такая специальная плотная, серо-коричневая бумага. Пакеты тут за роскошь, особенно если импортные – их берегут, стирают. А вот с хлебом почему-то самообслуживание – берешь с таких наклонных полок и уже с хлебом идешь в кассу. Картошку отпускают с такого специального короткого конвейера, продавщица нажимает на кнопку – и сыплется картофель с землей. Не устраивает – совсем без картошки останешься. В вино-водочном мат – перемат, но все же заметно, что это не девяностые. Мужики хоть и матерятся – а меру знают и в выпивке и в мате. Соки – воды – там специальные конусы с соками…

Прошелся, посмотрел. Много рыбы, а вот колбаса только одного сорта – колбаса есть, и ту расхватывают. Много консервов. Хлеба несколько сортов, и он явно останется – впрочем, в УК РСФСР даже есть статья – скупка хлеба для скармливания скоту и птице. Есть баранки и еще пара сортов пряников – но они развешиваются в кульки. Сметана из бидонов и ее уже нет. Молоко – вот-вот кончится, оно в таких треугольных пакетах. Кефир в стеклянных бутылках с зеленой крышкой из фольги, еще какие-то есть крышки полосатые. Сыра нет никакого.

Ну… не все так плохо. Но и хорошего мало.

Эх, взять, что ли кефира… вспомнить детство… тут кефир, наверное, хороший – а в Америке кефира нет совсем, там и йогуртов тоже нормальных нет, есть какие-то греческие, безвкусные, с ними салаты делают. А тут – можно взять кефира, и вспомнить детство, как мать посылала в магазин, и как ты обязательно потом мыл и сдавал кефирные бутылки…

Сколько там копеек за бутылку

Заметил – зашли прикрепленные из девятки, держатся настороже…

Встал на кассу – она была как бы над залом, на возвышении. Кассирша там – как в обороне.

– Четыре бутылки кефира. Нет, пять.

Залязгал кассовый аппарат, мне дали сдачу и чек. Народ посмотрел неодобрительно – тут на всех кто берет много, смотрят неодобрительно.

Пошел в отдел.

– Пять кефира.

– Рупь пятьдесят

Кефир мне выдали. И тут я столкнулся с проблемой – у всех авоськи, такие сетчатые сумки, а у меня нет ничего.

И как нести?

Подскочили прикрепленные

– Помочь, Михаил Сергеевич?

– Держите.

Продавщица, которая до того рассматривала меня скорее оценивающе, как на хорошо одетого и явно не последнюю должность занимающего мужика – сильно занервничала, это сразу было видно. Но ждать директора я не собирался

– Пошли.

Так мы и вышли из магазина – с руками, занятыми кефиром. Перед машиной я остановился, сковырнул крышечку…

– Михаил Сергеевич, нельзя… – попытался воспрепятствовать старший смены

– Думаете, отравят?

– Вряд ли, но инструкция…

– К черту… инструкцию. Партийные деятели не должны отрываться от трудящихся масс, раз люди такой кефир пьют – то и я попробую. А то пошла мода – молоко из спецеха.

…

– А вы что стоите? Пробуйте.

На Воробьевых горах – гуляла поземка, уже совсем стемнело. У серой Вольво – переминаясь с ноги на ногу – ждал, постоянно смотря на часы хорошо одетый, полноватый человек средних лет. В руках он держал портфель.

На подъехавшую Волгу он посмотрел мельком – но тут же подъехала еще одна, выскочили телохранители, обеспечивающие периметр, и Геращенко понял – это к нему. А когда из первой Волги выбрался член Политбюро ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев, допивая кефир из бутылки – Геращенко едва не упал от удивления. Чтобы член Политбюро кефир из горла пил…

Впрочем, не водку – и то хорошо.

Геращенко мне был интересен не только как почти готовый, да чего там почти – готовый международный банкир. Но и тем, что на нем можно ставить и решать вопрос – а что делать с детьми и внуками элиты. Проблема, которую никто особо не ставил – но которая внесла немалый вклад в развал СССР.

Вот – он. Отец – бывший заместитель председателя правления Госбанка СССР, и он пошел по стопам отца. Международный банкир, заместитель председателя ВЭД-Банка (в 1988 году его переименуют в ВЭБ). Одет во все импортное, ездит на Вольво, не вылезает из-за границы. Наверное, имеет нетрудовые доходы и неплохие – если учесть что именно его банк выдает и отоваривает те самые знаменитые чеки Внешпосылторга, на которые в Березках торгуют импортными товарами. Короче говоря, передо мной наглядный пример коммунистического барина, при виде которого у кондового советского работяги должны руки в кулаки сжиматься. Как, помните в одном советском фильме – сидит такой в трусах у стола и спрашивает – у тебя простой работяга сколько получает?

Вот только есть нюансы. Геращенко – он что-то из себя представляет, верно? А есть и другие… например, семья Алхимовых. Отец – фронтовик, Герой, а дочь… ну если не шэбэ, как молодежь говорит – то нечто близкое к тому. Устроила на даче в Барвихе что-то вроде литературного салона с отчетливым антисоветским душком, покровительствует всяким… непотребным людям, и как венец сего повествования – свалила на Запад с новым мужем, ни разу не подумав, как за все за это будет отдуваться папа, член ЦК КПСС. Как вам такое – лучше? А с виду и не скажешь… такая деточка – конфеточка в дорогой шубке, как ее потом опишет в своем байопике ее нынешний муж.

Это что ли лучше? А?

Вообще, теория Маркса – она на вопросах менеджмента – сразу начинает безнадежно пробуксовывать. В теории – управлять может любой. Ленин довел это до абсурда – кухарка может управлять государством. Ага, щаз… Ну, посмотрите – каждый ли может открыть собственный бизнес и не прогореть? Нет, далеко не каждый. И возникает вопрос – а как оценивать и вознаграждать работу менеджеров, особенно в советском обществе?

Да, раньше верили. И верили искренне, готовы были по горло в ледяной воде плотины строить. А сейчас не верят! И изменить это уже не получится – народ другой, городской, не крестьянский, с высшим образованием – каждый второй. И уже пора думать о том, что менять в стране, которую унаследовал совсем другой, с другими мотивациями народ. А тут не думают.

Ладно…

– Виктор Владимирович.

– Михаил Сергеевич – удивленно произнес будущий центральный банкир

– Он самый, Долго ждете?

– Да нет. Признаюсь, удивлен

– Чему? Тому, что встречаетесь с членом Политбюро или тому, что здесь встречаетесь?

– Да… и тому и тому, в общем.

– Ясно. Пройдемся?

Мы медленно пошли по дороге. Тут лес, считай, тихо. Еще застройки никакой, только вдали, через реку – стадион Лужники. Он совсем новый, построен к Олимпиаде.

– А вот я про вас слышал.

– Надеюсь, хорошее, товарищ Горбачев?

– Ну, всякое. Например, что вы порой такое выскажете, что хоть стой хоть падай…

…

– В этом ничего такого нет. Скорее это показывает, что вы душой за дело болеете. Куда хуже если человеку все равно. И на дело, порученное страной и партией, и на жизнь…

…

– Вы кстати, болеете? – я кивнул на Лужники

– Я, скорее по баскетболу

– А вот я за Спартак болею. Жаль, на матчи нет времени ходить, не говоря уж про выезды…

Но схожу. Если завтра слухи не поползут по Москве, что Горбачев болеет за Спартак – еще пару раз где-то проговорюсь. Потом и на матче появляюсь.

Причина? Ну помимо того что Спартак на взлете – это народная команда. В отличие например от того же Динамо. Или ЦСКА. А это важно – когда народ видит, что будущий глава государства болеет за ту же команду, что и они. Нормального пиара тут нет, и долго видимо еще не будет – а мы врубим пиар партизанский…

– Виктор Владимирович… вы знаете о хозрасчетном эксперименте? Еще при Брежневе начинался по пяти министерствам.

– Что-то слышал – настороженно ответил Геращенко.

– Так вот, сейчас продолжается изучение итогов этого эксперимента. Уже пятый год. Понимаете, почему так происходит?

…

– Потому что итоги эксперимента неутешительны. Значимого роста по всем показателям – не получено. Уперлись в тупик. И это несмотря на то, что министерствам, которые участвовали в эксперименте, немного подыграли, так скажем. Не помогло.

…

– Сейчас результаты эксперимента у нас на столе. В Политбюро образованы две комиссии. Я – в них председатель. И, спрашивается, как я должен поступить. Как ленинец, как коммунист. Виктор Владимирович… вы можете назвать себя ленинцем?

– Да, наверное – после заминки сказал Геращенко, не зная, где здесь подвох

– Это хорошо. Быть ленинцем – высокое звание. На мой взгляд, далеко не все коммунисты могут так себя назвать. Чтобы быть ленинцем – надо не просто идти проторенным путем и выполнять директивы партии – нужно болеть за дело, нужно думать о нем! Владимир Ильич встал у руля страны, когда она была на пороге гибели. Пятнадцать стран напало на нас, и никто не пришел к нам на помощь. Но большевики победили в войне. Спрашивается, почему?

…

– Потому что они не искали готовых ответов. Владимир Ильич, когда это было необходимо, шел против товарищей по партии, против большинства – это было не раз. И оказывался в итоге прав. Вот и мы сейчас – должны поступить принципиально, по-ленински, а не закрывать глаза…

…

– Как вы считаете, товарищ Геращенко? Советская банковская система – нуждается в глубоких реформах? И как мы должны смотреть на проблему ссудного процента в социалистической экономике? Так как это написано в учебнике? Или мы должны уйти от догматического подхода и обратиться к ленинскому опыту? Ведь при Ленине была развитая банковская система и работала она на вполне коммерческих принципах[17]. Почему мы не используем ленинский опыт? Может, мы считаем, что мы умнее Ленина? Тогда почему у нас не развивается экономика?

Геращенко смотрел себе под ноги.

– Ответьте, Виктор Владимирович. Если вы ленинец?

Геращенко долго молчал, перед тем как ответить

– Советская теория в области экономики – выдавил он – не соответствует требованиям времени.

– Боюсь, что не только теория. Но и практика. Товарищ Геращенко… не надо подбирать слова, как на допросе. Есть проблема, ее надо решать.

Геращенко посмотрел на меня

– В Политбюро это понимают?

– Пока что это понимаю я. Есть еще люди в партии, которые это понимают. Или мы предпримем действительно радикальные и смелые шаги для того чтобы выйти из тупика. Или мы и дальше будем бездарно растрачивать и пробалтывать наследие Ленина. Пока в один прекрасный день не потеряем страну.

Геращенко вздрогнул, я это видел.

– Виктор Владимирович, вы человек опытный. Напишите, скажем, записку о финансовой системе Германии. В сравнении… скажем с американской. Как там организованы банки. Откуда они берут деньги. Как, например, в Германии организовано взаимное и кооперативное кредитование. Сильные и слабые стороны. Что мы можем позаимствовать, а что не стоит.

…

– Пока так. Справитесь?

Я понимал, что думает Геращенко. Со времен Брежнева – наверх поднимались не те, у кого были победы, а те, кто не наделал ошибок. Но каждый профессионал – он тщеславен. И за внимание, проявленное именно к нему – готов на многое.

– Сколько есть времени, Михаил Сергеевич

– Месяц. Пойдет?

– Для кандидатской мало, но для большой, развернутой статьи… пойдет.

– Вот и договорились.

– На кого писать записку?

– Пока на меня. Председателю комиссии по подготовке экономической реформы при ЦК КПСС Горбачеву М.С.

По пути домой – я думал о НЭПе. О Бухарине.

Считается, что после Ленина сразу был Сталин. Это не так. После Ленина было коллективное руководство, причем с 1926 по 1929 годы главой советского государства стоит, вероятно, считать Николая Бухарина. Собственно, до Сталина понятия "генеральный секретарь" как глава советского государства не было. Ленин рулил благодаря своему интеллектуальному превосходству, но при этом он никогда не отходил от идеи коллективности советского руководства. После смерти Ленина – реализовалась как раз идея коллективного руководства, и Сталин был всего лишь "одним из". Причем его победа не просматривалась, его дурачком вообще считали.

Почему тогда Сталин победил?

Двадцать девятый год – это год не случайный. Это год начала Великой Депрессии. До того момента – весь мир наслаждался экономическим взлетом двадцатых во главе с его локомотивом США. Росли цены на экспортные товары, росла инвестиционная активность. СССР в этом празднике жизни хоть косвенно, но принимал участие, но главное – был наглядный пример, почему следует двигаться в сторону рыночной экономики. Ленин ведь в двадцатом году отказался от военного коммунизма серьезно и сознательно, это потом придумали, что вынужденно и на время. Причины этого отказа – голод, отказ крестьян сеять хлеб, забастовки, начавшиеся восстания на селе, в Кронштадте. В какой-то мере это было разочарование в народе, понимание, что народ не готов к коммунизму, к честному труду на благо общества, К НЕСТЯЖАТЕЛЬСТВУ. Говорят, что последней каплей для Ильича был выкрик из толпы работяг на одном забастовавшем заводе. Когда Ленин спросил, вы что, опять царя хотите, из толпы выкрикнули – а пусть и царя, лишь бы пожрать чего было. И Ленин понял всё.

И уже вскоре он говорил, что социализм – это строй цивилизованных кооператоров.

Так или иначе – но НЭП какое-то время работал. Прекратились крестьянские восстания. Прошел голод, появился хлеб. В городах появились какие-то товары, стали открываться кооперативы, артели. Появились концессии.

И тем не менее, НЭП тогда провалился.

Главное разочарование, приведшее к сворачиванию НЭПа и колхозизации страны – было в том, что власть в какой-то момент осознала – крестьяне не ведут расширенного производства. Оказавшись, в общем-то, в рынке, они повели себя вопреки его законам. На своей земле они начали производить ровно столько хлеба, сколько надо для питания себя и семьи – ну и на продажу для уплаты налогов. Если у них появлялась возможность сделать больше – они просто начинали меньше трудиться. Единственно, кто производил больше – классово чуждые кулаки.

Раз – хлеб для СССР был тогда важнейшим экспортным товаром.

Два – в случае неурожая эти крестьяне начали бы голодать и требовать у государства помощи. А с чего помогать?

Три – крестьяне были заинтересованы не в росте урожая, а в росте цен на зерно. То есть, подрывалась база советской власти в городах.

Ну и четыре – к советской власти, крестьяне особой благодарности не испытывали.

А ведь на пороге уже была война – в двадцать седьмом, по-моему, ждали нападения Англии. Учитывая тогдашнюю мощь РККА – думаю, страну захватили бы за несколько месяцев.

А кризис – похоронил и надежды на индустриализацию за счет западного капитала.

Ну и был еще немаловажный психологический фактор. Военный коммунизм провалился, а военные коммунисты – остались. Ядерный электорат как бы потом сказали – НЭПманов они просто ненавидели.

Именно они на первом этапе составили ударную силу Сталина – и в индустриализации и в коллективизации. И почти все полегли.

Что сейчас можно позаимствовать из НЭПа? Немногое и осторожно – все-таки основой экономики служит крупная индустрия, а колхозы при всех недостатках состоялись – надо развивать крупные формы, а не гробить их. Конечно, надо разрешить мелким частникам заниматься каким-то простыми производствами, от помидоров до бельевых прищепок. Условно говоря, хочешь – бери гектар и на нем хозяйствуй, ставь теплицы.

Другой вопрос. Сталин ведь пришел к власти на плечах тех, кто был недоволен неравенством, порожденным как раз бизнесом. А тут – как сглаживать общественные противоречия? А ведь они будут…

Сидеть без помидоров?

Информация к размышлению

… В середине 1921 г., с окончанием гражданской войны, наметился четкий перелом в экономике. Сущность новой экономической политики заключалось в восстановлении товарно-денежных отношений, но не в стихийных формах, а на основе регулирования государственной властью. Необходимость нэпа обусловливалась тем, что национализации в 1918–1920 гг. была подвергнута лишь центральная часть хозяйственного аппарата: промышленность, транспорт, кредит. Сельскохозяйственный сектор и торговля остались вне огосударствления и фактически сохранили частнохозяйственную собственность. Поскольку немедленное вытеснение из этих сфер товарно- денежных отношений с заменой их национализированным хозяйством было экономически невозможно, экономика страны имела двойственный характер: сохраняла элементы частнохозяйственных и товарно-денежных отношений. Поэтому новая экономическая политика требовала перевода государственных предприятий на коммерческий расчет. Тресты стали выступать на рынке как самостоятельные хозяйственные единицы, способные к заключению разного рода сделок, в том числе и кредитных. Так как период нэпа был обусловлен как переходный период к социализму, то восстановление товарно-денежных отношений должно сопровождаться построением и регулированием хозяйственного оборота в таком направлении, чтобы хозяйственные единицы, основанные на частной собственности, могли последовательно, безболезненно для общества замещаться государственным хозяйством.

Таким образом, нэп не только создавал базу для восстановления кредитно-денежной системы, но и предопределил направление кредитной политики.

Банковская система продолжала функционировать. Во время "военного коммунизма" некоторые операции, осуществляемые банками, фактически не прекращались. Расчетные и зачетные обороты по сметам, производившиеся по чекам (приказам на перечисление), составляли одну из главнейших функций бюджетно-расчетного аппарата. Централизация финансово-сметного управления предрешала широкое распространение расчетных операций, проведение которых составляло одно из главных назначений банков. Еще в период, когда изменение экономической политики не было возможным, под давлением требований практической целесообразности восстанавливались отдельные операции, обычно производящиеся банками или требующие их участия. Некоторые банковские операции постепенно проникали в хозяйственный оборот, что подготовило почву для решения вопроса о кредитно-банковском аппарате в полном объеме.

В это время стали создаваться различные кредитные учреждения (Покобанк, Дальбанк), что носило во многом стихийный характер. Банки возникали в силу практических требований и интересов данной отрасли хозяйства, причем и здесь случайные обстоятельства, при отсутствии определенной системы учредительства, играли свою роль. Трудно сказать, была ли эта стихийность неизбежным путем эволюции кредитно-банковской системы, в которой тенденции к единству с течением времени опять взяли перевес. Нельзя, однако, отрицать, что в первые годы нэпа необходимость всемерного развития производительных сил на основе хозяйственного расчета и инициативы, задача их максимального финансирования в значительной степени предопределяли политику множественности банков.

В период гражданской войны и военного коммунизма практически прекратилось промышленное производство товаров широкого потребления. В упадок пришла вся российская промышленность. К началу 1924 г. объем промышленной продукции составил 17 % уровня 1913 г. Для выхода из кризиса и подъема экономики следовало перейти от сугубо централизованных методов управления экономикой к региональным. И в марте 1921 г. правительство приняло решение о переходе к новой экономической политике – НЭПу.

Для восстановления и развития торговли требовалось широкое использование товарно-денежных инструментов: денег и кредита во всех отраслях хозяйственной жизни страны. Необходимо было добиться устойчивости денег и организовать кредитование восстанавливаемого хозяйства. С этой целью в октябре 1922 г. правительство учредило Государственный банк, который был призван содействовать при помощи кредита развитию производительных сил города и деревни, товарооборота и установлению правильного денежного обращения.

Когда создавался Госбанк России, предполагалось, что он будет единственным кредитным учреждением России. Однако уже первый год нэпа показал, что быстрое и всестороннее развитие товарно-денежных отношений в стране диктовало необходимость создания ряда кредитных организаций для обслуживания потребностей экономики вместе с Госбанком.

Такая необходимость обуславливалась следующими обстоятельствами:

Привлечение в максимально полной мере всех свободных средств кооперации и населения для кредитования хозяйства, так как один Госбанк не мог справиться с этой огромной задачей; он мог привлечь средства лишь в порядке вкладов и открытия счетов, тогда как имелась еще одна возможность привлечения средств, а именно: создание кредитных организаций путем формирований их капиталов за счет реализации акций и создание организаций кредитной кооперации;

Наиболее полная аккумуляция временно свободных средств государственных предприятий. Эта задача могла быть успешно разрешена лишь при условии конкретизации форм и методов аккумуляции средств применительно к разным отраслям хозяйства и при условии хорошей осведомленности банков о состоянии финансов предприятий соответствующих отраслей народного хозяйства;

Важная роль дифферентации форм и методов кредитования с учетом особенностей деятельности отдельных предприятий.

Таким образом, необходимость создания кроме Госбанка еще нескольких кредитных учреждений вызывалась специфическими условиями начального периода нэпа: слабым развитием товарно-денежных отношений и острым недостатком оборотных средств. Госбанк не мог один создать разветвленную сеть, мобилизовать денежные ресурсы.

Поэтому в целях более полной мобилизации внутренних ресурсов, поднятия уровня обеспеченности кредитами народного хозяйства, равно как и дифференциации форм и методов кредитования, в течение 1921–1925 гг. под эгидой Госбанка в стране создается разветвленная система специализированных банков и кредитных учреждений других видов. В ее состав вошли (по состоянию на 1 октября 1925 г.): Госбанк; акционерные банки (Промбанк, Электробанк, Внешторгбанк и др.); кооперативные банки; коммунальные банки (Цекомбанк и местные коммунальные банки); система сельскохозяйственного кредита. (Центральный сельскохозяйственный банк, республиканские банки и общества сельскохозяйственного кредита); кредитная кооперация; общества взаимного кредита; сберегательные кассы.

В своей преобладающей части советские кредитные учреждения являлись государственной собственностью. Меньшая часть – принадлежала кооперативам. И только общества взаимного кредита были учреждениями капиталистического типа.

В складывавшейся кредитной системе страны второе место (после Госбанка) занял Торгово-промышленный банк (Промбанк), основанный в октябре 1922 г. в форме акционерного общества. Его главной задачей стало обеспечение кредитования государственной промышленности. К концу 1926 г. он имел 89 филиалов. В 1923–1926 гг. в операциях этого банка преобладали краткосрочные кредиты. По состоянию на 1 октября 1926 г. им было выдано ссуд на общую сумму 350 млн руб, в том числе краткосрочных на 322 млн руб, а долгосрочных на 28 млн руб. Кроме того, вслед за Промбанком был создан Электробанк (1924 г.), который за счет бюджетных, ведомственных и собственных средств осуществлял финансирование и кредитование работ по электростроительству. В его кредитных операциях преобладали краткосрочные ссуды.

В целях содействия восстановлению и развития сельского хозяйства, равно как и преобразованию его на новых началах, в 1923–1925 гг. создается система сельскохозяйственного кредита – по схеме: Центральный сельскохозяйственный банк СССР – республиканские банки сельхозкредита (в республиках) – общества сельхозкредита (в губерниях). Как союзный, так и республиканские банки организовывались на акционерных началах с преобладанием государственных средств. (Основными учредителями, например, Центрального сельскохозяйственного банка являлись Наркомфин СССР и наркоматы земледелия союзных республик). Центральный сельхозбанк выдавал ссуды (долгосрочные и краткосрочные) предприятиям или организациям непосредственно или через республиканские банки и общества сельхозкредита. Трудовому крестьянству и колхозам ссуды отпускались на льготных условиях. Кредитные вложения Центросельхозбанка в 1925 г. возросли по сравнению с 1924 г. в 3,4 раза. При этом большая часть средств (89,3 %) была выдана на производственные цели.

Важным звеном кредитной системы времен нэпа являлись кооперативные банки. В целях содействия кредитами развитию потребительской кооперации в 1922 г. был организован на паевых началах Банк потребительской кооперации РСФСР (Покобанк). В 1924 г. он был преобразован во Всероссийский кооперативный банк (Всекобанк). Последний осуществлял кредитование (как долгосрочное, так и краткосрочное) всех видов кооперации.

Достаточно большое внимание, которое Советская власть уделяла организации и развитию кооперативных банков, объяснялось тем, что, при их содействии намечалось образование и расширение сети кооперативных предприятий и организаций в стране. "Ряд привилегий, – писал В.И. Ленин, – экономических, финансовых, банковских – кооперации; в этом должна состоять поддержка нашим социалистическим государством нового принципа организации населения".

Особенности нэповской экономики вызвали к жизни, кроме банков, также ряд других кредитных институтов. Так, в начале 1922 г. возникла кредитная кооперация (в форме кредитных товариществ). Целью создания кредитной кооперации было обслуживание производственных нужд мелких и средних производителей путем предоставления льготных ссуд, целесообразного объединения денежных средств как отдельных членов товарищества, так и сторонних юридических и физических лиц. Также, кредитно- кооперативные товарищества покупали, продавали и хранили ценные бумаги, выдавали ссуды на непроизводственные цели, осуществляли снабженческо-сбытовые и торговые операции, что, безусловно, играло существенную роль в восстановлении товарно-денежных отношений.

Наличие в период частного сектора в промышленности и торговле обусловило то, что 1922 г. с разрешения властей, были образованы частные кредитные учреждения – общества взаимного кредита. В них объединялись средние и мелкие промышленники, частные торговцы, некооперированные ремесленники и кустари. В уставном капитале обществ 51 % его суммы принадлежал пайщикам – государственным организациям и 49 % – представителям частного капитала. В соответствии с Уставом общества взаимного кредита: а) аккумулировали временно свободные средства частного капитала; б) выдавали краткосрочные ссуды клиентам. Вся их деятельность в этом отношении находилась под контролем Наркомфина и Госбанка и регулировалась ими.

Наконец, в декабре 1922 г. в стране были вновь открыты государственные сберегательные кассы. В порядке обслуживания населения сберкассы стали выполнять операции по приему вкладов, страхованию зарплаты, по выдаче вкладов и т. д. Свободные средства, аккумулировавшиеся в сберкассах на текущих счетах вкладчиков, пополняли ресурсы государства, которые использовались им (в разных формах) на народнохозяйственные нужды.

В ноябре 1922 г. как первый шаг в привлечении иностранного капитала, для работы в приемлемых для него условиях, был учрежден Российский коммерческий банк – Роскомбанк. Акционерный капитал банка был определен в 10 млн. рублей золотом. Акции приобреталась шведскими юридическими и физическими лицами. Основная цель учреждения Роскомбанка заключалась в содействии российским торгово-промышленным организациям в деле их коммерческих оборотов с зарубежными странами. Однако фактически он осуществлял преимущественно кредитование частной внутренней торговли.

В 1924 г. акции, принадлежащие шведским юридическим и физическим лицам, были выкуплены Наркомвнешторгом и Госбанком, и вскоре Роскомбанк был преобразован в банк для внешней торговли – Внешторгбанк, которому было разрешено открыть контору в Ленинграде, а также ряд отделений в промышленных центрах.

В январе 1923 г. местным органом власти было предоставлено право организовать коммунальные банки в акционерной форме при обязательном сохранении за собой не менее 51 % общего числа акций. В последствии коммунальные банки были преобразованы в городские. На 1 октября 1925 г. в СССР насчитывается около 40 городских банков, среди них первое место занимал Мосгорбанк, имевший в Москве и московской губернии 83 отделения. В этом же году начали функционировать еще 9 городских банков, крупнейшим из которых был ленинградский.

В 1925 г. начал свою работу Центральный банк коммунального и жилищного строительства – Цекобанк. Он был организован с целью содействия развитию жилищно-коммунального строительства и объединения деятельности всех уже существующих городских банков…[18]