Спасите меня, Кацураги-сан! Том 12

Глава 18

М-да… Вот это я понимаю — радушная встреча. Сайка оказалась права. Её родители даже не думали знакомиться со мной. Не подвела её интуиция. Но я до последнего надеялся, что они не выкинут нечто подобное. Уж о чувствах дочери-то должны задуматься. Как-то всё это слишком странно.

Я не понимаю их мотивации. Почему вдруг они решили выступить против меня таким образом? Я бы мог согласиться с их решением, если бы оказалось, что я какой-нибудь бедный врач из больницы Камагасаки или офисный планктон с нижних этажей какого-нибудь занюханного конкурента «Ямамото-Фарм». Что-то здесь не так…

— Отец, это подло! — у Сайки сорвался голос, и ей пришлось прикрыть рот руками. — Зачем ты так поступаешь?

— Ты знаешь, зачем, Сайка-тян, — спокойно ответил Хамабэ Додзен. — Не задавай глупых вопросов. Ты ведь не думала, что мы так просто отречёмся от своих традиций?

Томимура Сайка попыталась возразить ещё раз, но теперь я сам остановил её жестом.

— Хамабэ-сан, — произнёс я, — думаю, вам не перед Сайкой-тян нужно объясняться. А передо мной. Вижу, вы все знаете что-то, чего не знаю я. И намеренно умалчиваете об этом. Это не очень-то вежливо с вашей стороны. Вы ведь понимаете, что если бы я захотел, то не стал бы и вовсе знакомиться с вами. Законы Японии не запрещают совершеннолетним людям заводить отношения, игнорируя согласие родителей.

— Порой традиции важнее законов, Кацураги-сан, — нахмурился Хамабэ Додзен. — Это ваше современное поколение пропиталось западной культурой и начало постепенно забывать о том, что почиталось в Японии ещё с древности.

— Отнюдь, — не согласился я. — Именно поэтому я сюда и приехал. Решил познакомиться с вами. Хотя, повторюсь, мог этого не делать. Однако вы вместо знакомства решили сразу же поставить меня перед фактом. Запретить общаться с вашей дочерью. Хочу узнать — почему?

— Да потому что им на меня плевать! — воскликнула Сайка.

— Сайка-тян, я бы хотел поговорить с твоим отцом наедине, — сказал я. — Это ведь возможно, Хамабэ-сан? Скажу прямо, в противном случае я сразу же уеду. И если Сайка-тян захочет уехать со мной — ей я отказывать не стану. А с вами мы уже точно больше не увидимся.

Хамабэ Додзен понимал, что я прав. Разумеется, у него была своя правда, которой он до сих пор мне так и не сообщил. Но нам обоим было очевидно, что Сайка уедет со мной. И тогда они навсегда потеряют контакты со своей дочерью. Хотя она с большим трудом пыталась их восстановить даже после того, как родители насильно выпихнули её замуж за Томимуру Ичиро.

— Хорошо, — кивнул Додзен. — Сайка, Хината, пожалуйста, оставьте нас с Кацураги-саном наедине. Я хочу объяснить ему, в чём проблема.

Прежде чем женщины покинули комнату, я успел взглянуть Хамабэ Хинате в глаза. Она, в отличие от Додзена, чувствовала себя крайне неуютно. Похоже, ей самой не нравилось то, как глава семьи решил обойтись со своей дочерью и со мной.

Как только бамбуковые двери гостиной закрылись, Додзен присел на колени у низкого столика, и я тут же расположился в той же позе напротив него.

— Кацураги-сан, позвольте начать с вопроса, — после долгого, напряжённого молчания заговорил Хамабэ Додзен.

Я кивнул.

— Вы — религиозный человек, Кацураги-сан? — поинтересовался он.

Хороший вопрос. Но если учесть, сколько в этом мире я уделил времени посещению буддистских священных мест, которые здесь почему-то напрямую связаны с лекарской магией и жизненной энергией в целом… Ответ очевиден.

— Да, — кивнул я. — Я регулярно посещаю храм Дзодзёдзи в Токио.

— Другими словами, вы — буддист? — спросил он.

— Можно и так сказать, — уклончиво ответил я. — А какое это имеет отношение к делу?

— Самое прямое, Кацураги-сан. Семья Хамабэ служит храму Исэ-Дзингу более нескольких сотен лет. Даже я не знаю, насколько глубоко уходят наши корни. Старшая дочь в каждой семье всегда выступала в роли жрицы Аматерасу. Семья Хамабэ поддерживает синтоизм уже много лет. И я не намерен отступать от наших традиций.

Так, стоп. Логика с этого момента явно куда-то пропала. Если он пошёл против меня банально из-за того, что я склонен к буддизму… Нет. Он не мог. Никто об этом не знает, кроме членов семьи Кикуока и Арджунов, живущих в Индии. Сильно сомневаюсь, что Хамабэ Додзену об этом известно.

Должна быть иная причина.

— Вы несколько ушли от темы. Про моё отношение к религии вам до текущего момента известно не было, — произнёс я. — Значит, и пойти против моих отношений с Сайкой-тян из-за этого вы не могли.

— Верно, Кацураги-сан. Но вы только что дали мне вторую причину отказаться от этого союза, — заявил Додзен.

— Может, поговорим уже откровенно, Хамабэ-сан? — сказал я, осознав, что мне надоело ходить вокруг да около. — Просто скажите, что вас не устраивает.

— Сайка-тян — моя единственная дочь, — сдался наконец Хамабэ Додзен. — Сыновей у нас с Хинатой-сан нет. Так уж вышло, что мы смогли произвести на свет только Сайку-тян. Как вы понимаете, Кацураги-сан, на ней род Хамабэ прервётся. Однако моя священная задача остаётся неизменной. Я должен передать её в семью, которая так же, как и мы, следует традициям. Может, сама Сайка-тян и не сможет стать жрицей. Но её дочь может сделать это за неё. Либо же будущие поколения.

Вот теперь всё ясно.

— Значит, именно таковым оказался род Томимура? — поинтересовался я.

— Да, — кивнул он.

— Что ж, не думал, что в синтоизме и в храме Исэ-Дзингу приветствуются биологические террористы, которые готовы убить тысячи людей ради собственной выгоды.

— Да как вы смеете так говорить о семье Томимура⁈ — стиснул зубы Хамабэ Додзен.

— Томимура Ичиро был последней мразью и теперь гниёт в тюрьме, — прямо сказал я. — Что? Вас оскорбляют мои слова? Сходите и помолитесь в храм за тех людей, которые чудом выжили, потому что я задержал Ичиро на балконе.

Сдерживаться просто потому, что Додзен — верующий? Потому что он — отец Сайки? Нет уж. Правда для всех одна.

— Вы сами себя оскорбляете. И уважения никакого к вам быть не может, Хамабэ-сан, — сказал я. — Раз вы до сих пор защищаете Томимуру Ичиро, значит, ваш род жрецов прервался гораздо раньше.

— Вон из моего дома… — прорычал он.

— Ага, — кивнул я. — Только я уеду с Сайкой. А вас все забудут. Единственная дочь отвернётся от вас навсегда, потому что вы ведёте себя как последний идиот. Веруете, что в семье Томимура было что-то священное. Очень смешно. Не подумайте, я знаком с основами синтоизма. И там таких постулатов нет. Убивать невинных людей… Вы точно поклоняетесь богине Аматерасу?

Ох, как же я его разозлил. Но играть в терпеливого болвана мне тоже не хотелось. Видимо, Хамабэ Додзен вбил себе в голову, что его дочь может быть только с семьёй Томимура. И больше ни с кем. Они оскорбили меня сразу же, как только я прибыл в этот дом. И даже после этого я какое-то время разговаривал с семьёй Хамабэ вежливо.

Больше эта акция не продлится. Теперь, наплевав на японские традиции, я буду говорить только то, что думаю.

Додзен выдохнул, сдержал обиду. А затем произнёс:

— Не судите всю семью Томимура по одному человеку. У Ичиро остались братья. Один из них всё ещё может стать мужем для Сайки.

— Хорошо, давайте Сайка-тян всех братьев Томимура «перепробует». Почему бы и нет? Вы вообще осознаёте, насколько оскорбляете собственную дочь? Она уже избрала свой путь. Если после беседы с вами она скажет, что согласна с вашим мнением — спор будет окончен. Я сразу же уеду и больше никогда здесь не появлюсь. Но, похоже, я знаю вашу дочь куда лучше, чем вы сами.

— Но как, Кацураги-сан⁈ — воскликнул Хамабэ Додзен. — Как я могу доверить свою дочь человеку, который не имеет ничего общего с нашей верой? Который даже не может попасть в храм Исэ-Дзингу!

— Прошу прощения, а каким, по-вашему, образом я вообще могу туда попасть, не имея кровного родства с семьёй императора Японии? — поинтересовался я. — Насколько мне известно, туда могут входить только члены его семьи. Вы что же, рассчитываете, что Сайка-тян рано или поздно станет императрицей?

Я сильно удивлюсь, если у Додзена настолько поехала психика.

— Нет, — твёрдо сказал он. — Я понимаю, как вам видится моё поведение со стороны, Кацураги-сан. И, клянусь, я даже принимаю все те оскорбления, которыми вы ответили на мою негостеприимность. Но вы не понимаете, в чём дело. Дело в доступе к храму Исэ-Дзингу. Если моя дочь не сможет посещать богиню Аматерасу, то ничто не будет иметь смысла. А попасть туда могут не только члены семьи императора. Это — не совсем верная информация. Есть ещё несколько кланов, которые имеют доступ к храму. И если… Если вдруг так выйдет, что вы станете мужем Сайки, она никогда не попадёт в этот храм. Банально потому, что семья Кацураги не имеет доступа к…

— Так в этом всё дело? — рассмеялся я.

Мне аж пришлось взять под контроль свои гормоны и нейромедиаторы, чтобы не отдаться истерическому смеху от осознания того, что на самом деле беспокоит семью Хамабэ.

— Что смешного? — обиделся Додзен.

— Простите, Хамабэ-сан, тут точно моя вина, — прекращая смеяться, помахал руками я. — Поймите правильно, я смеюсь не над вашим мировоззрением. А над тем, что вы думаете, будто я не смогу попасть в храм.

Хамабэ Додзен чуть на ноги не вскочил. Похоже, он не ожидал, что я решу пойти ему навстречу.

А мне не было смысла спорить с ним в этом русле. Мне самому нужно в храм. И мне нужна Сайка. Две моих цели пересеклись в одной точке. В храме Аматерасу — Исэ-Дзингу. Получается, что мы с Хамабэ Додзеном в каком-то смысле преследуем одни и те же цели.

Только ему нужно, чтобы избранник Сайки имел доступ к храму из религиозных побуждений. А мне нужен доступ к Аматерасу, потому что я должен заполучить новый источник жизненной энергии.

«Молекулярный анализ» ждёт. А вместе с ним ждёт и вирус «Фебрис-12», который без новых сил у меня нет возможности одолеть. Шанс — ноль процентов. По крайней мере, на данный момент.

— Кацураги-сан, вы, должно быть, решили поиздеваться надо мной, — ответил Хамабэ Додзен. — Но я вам крайне не рекомендую задевать мои чувства в отношении к Аматерасу и синтоизму в целом. Я — терпеливый человек. Но такое терпеть не стану.

— Я не шучу, — ответил я. — Думаете, я проделал этот путь только ради того, чтобы выслушать этот бред, который вы только что мне истолковали? Нет, Хамабэ-сан. У меня тоже есть цель, которая для меня важнее всего на свете. Точно так же, как и у вас. Отличие только в том, что мне на чувства Сайки-тян не наплевать — вот и всё.

— И о чём же вы говорите? — зубы Додзена скрипнули так, что я даже испугался за здоровье его эмали. Так можно и резцы переломить пополам!

— Я говорю о том, что моя цель приезда в префектуру Миэ — в посещении самого главного зала храма Аматерасу. И я собираюсь пройти в основную кумирню, куда могут попасть только император и императрица.

— Стойте, вы с ума сошли, Кацураги-сан? — вскинул брови Хамабэ Додзен. — Как вы собираетесь попасть в это место? Хотите сделать это силой? Рассчитываете, что монахи окажутся слабее вас? Тогда не сомневайтесь, они вызовут полицию и…

— Не стоит судить меня по семье Томимура и остальным приближённым к храму. Я, в отличие от них, не террорист и не преступник, — прямо сказал я.

— Либо вы перестанете оскорблять семью Томимура, либо вы…

— Молчать, — велел я.

Меня уже достало, как ведёт себя этот фанатик.

— Вы в моём доме! — попытался возразить он.

Но я уже выделил феромоны устрашения. Совершенно случайно. Просто мне впервые за долгое время захотелось кого-то придушить. Оправдания этому человеку нет. Вера в богов синтоизма ничего не значит. Если он считает, что жрец Аматерасу может быть террористом, значит, ему стоит сидеть рядом с Ичиро в тюрьме.

— Я выйду из вашего дома через пару минут, — ответил я. — Завтра же приходите в храм Аматерасу. Собственными глазами убедитесь в том, что я могу пройти туда, куда входит только семья императора.

Я поднялся на ноги и отошёл от стола. А затем прокричал:

— Сайка-тян!

Несмотря на то, что Хамабэ Хината пыталась отговорить дочь, Сайка всё же выскочила в гостиную.

— Что случилось, Тендо-кун? — спросила она.

— Я ухожу. Остановимся в отеле. А потом предпримем ещё одну попытку завести разговор с твоими родителями, — сказал я.

Разумеется, Хината и Додзен слышали мои слова. И поняли, что я абсолютно не считаюсь с их авторитетом. Даже в их собственном доме.

Им этого не понять. Таков путь лекаря. Если они защищают убийцу и распространителя вирусных болезней, значит, они для меня — пустое место.

— Хочешь спросить — с тобой ли я? — усмехнулась Сайка. — Разумеется. Я устала слушать этот бред. На мой взгляд, лучше уехать из Исэ сегодня же!

— Сайка-тян! — хором воскликнули её родители.

— Завтра в полдень, — перебил их я. — В храме Аматерасу. Я докажу вам, Хамабэ-сан. Когда я пройду в закрытую зону, вы начнёте уважать моё мнение. Но учтите, вас я уважать не стану никогда.

Таков принцип. Он верит в силу крови знатных родов, а я верю в то, что нельзя почитать преступников. Нам не по пути. Но ради спокойствия Сайки я готов показать ему свою решимость.

Несмотря на протесты её родителей, я забрал Сайку из дома и провёл к ближайшему отелю. Оказалось, в Исэ есть очень приличное заведение, где можно переночевать в уютных номерах. Видимо, его отстроили специально для туристов.

— Прости меня, Тендо-кун, — вздохнула Сайка, когда мы оказались в номере. — Я ведь говорила, что у меня плохое предчувствие. Но не думала, что мои родители вытворят такое… Я ведь слышала весь ваш разговор. Стены тонкие. Тайны не укроешь.

— И что ты думаешь на эту тему? — поинтересовался я.

— Я согласна со всеми твоими словами. Пока я училась в школе, мне всё это казалось нормальным, но… Мой отец работал директором местного театра. Иногда подрабатывал в Токио. Я думала, что он — человек искусства. Но вскоре я поняла, что смысл его творческой работы в другом. Он искал достойных девушек, которые смогут с той же грациозностью работать жрицами здесь — в Исэ.

— Я это уже понял. Но твой отец — не плохой человек, — ответил я. — Просто он не видит разницы между плохими и хорошими людьми. Если убедить маньяка поклониться богине Аматерасу, он решит, что этот человек достоин быть на свободе.

— Ага, а может, ещё и моим мужем сможет стать! — усмехнулась она. — Меня это уже достало. Если честно, я думаю, что ошиблась в них. Я готова помогать им, высылать деньги, если понадобится помощь, но… Слушать их советы? Да проще в психиатрическую лечебницу обратиться за советами! Причём не к врачам, а к пациентам, которые там содержатся!

— Не спеши с выводами, — произнёс я. — Увидишь, как всё изменится завтра. Я пройду во внутренние помещения храма Исэ-Дзингу. Туда, куда не может попасть даже твой отец. Его мнение тут же изменится — можешь не сомневаться.

— Так ты правда собираешься туда пойти? — удивилась Сайка. — Я думала, что это просто блеф. Мне показалось, что таким образом ты просто хочешь поскорее избавиться от компании моих родителей, чтобы поскорее вернуться в Токио.

— Нет, — помотал головой я. — Поскольку мы с тобой очень близки, я не стану вести себя так. Ты ведь уже пыталась наладить отношения с родителями. Значит, они тебе важны.

А уж если на то пошло, то почти любые родители важны. И неважно, какое у них мировоззрение. Что творится у них в голове — не имеет никакого отношения к жизни их детей. Главное, чтобы дети о них не забывали. И помогали им — вот и всё. Это — единственная причина, по которой я не стал окончательно разрывать отношения с родителями Сайки.

Я много раз задумывался об этом ещё в своей прошлой жизни. Почему-то в последние десятки лет все проходят стандартную школьную программу. Читают те же «Отцы и дети» Тургенева. По крайней мере, в России. Но никто не усваивает этот урок. Ни в одной стране.

Поколения всегда будут отличаться. Всегда будут мыслить по-разному. Но это — не повод для вражды.

И самое главное — все поколения по-своему правы. Просто правота старых поколений неприменима к новым. Вот и всё.

А мой спор с родителями Сайки перешёл на совсем иной уровень. На уровень куда более сложных тем. Может ли религиозный террорист быть важнее, чем человек, который каждый день спасает жизни десятков людей и при этом не относится к данной религии?

Сложная тема. И я готов поклясться, что каждый к ней отнесётся по-разному. Спорить не стану. И с семьёй Сайки я резко высказываюсь только потому, что их дочь мне важна. Потому что потенциально род Хамабэ может стать моей семьёй. А если моя семья будет поддерживать террористов… Тут уже религия не важна. Синтоизм, буддизм… Плевать! Для меня всегда был важен сам человек и его здоровье.

На следующее утро мы с Сайкой позавтракали в одном из ближайших ресторанов города Исэ, а после этого направились в храм Исэ-Дзингу. В то место, куда меня призвала сама богиня Аматерасу.

Мне было приятно увидеть там родителей Сайки. Они оба пришли в храм, хотя имели полное право проигнорировать дерзкого спутника своей дочери.

Что ж, это о многом говорит. Значит, она им важна. А я задел их чувства. Зацепил за самое важное.

А теперь настало время доказать, что я не лгал.

— Хамабэ-сан, — я поклонился родителям Сайки. — Благодарю, что пришли в храм, как я и просил.

— Может, всё-таки не стоит делать то, что вы запланировали, Кацураги-сан? — обратился ко мне Додзен. — Я долго думал о том, что вы вчера мне сказали. Вы выражались резко, но… Думаю, иначе я бы ваши слова не принял. Так что я тоже вынужден поблагодарить вас за прямоту, — отец Сайки поклонился. — Но я всё ещё не верю, что вы можете пройти в закрытые помещения. Туда даже семьи жрецов не пускают. А уж буддиста и вовсе не…

— Смотрите внимательно, Хамабэ-сан, — перебил его я, а затем последовал к зданию храма. — Сейчас сами всё увидите.