Советский Орфей

Глава 5. Мой проект

- А что если продолжение будет не в форме спектакля, а в форме концерта?

- Это как?

- Очень просто: Орфей и Эвридика будут просто петь песни на сцене. Первое отделение - Орфей, второе - Эвридика. Песни конечно будут грустными - о разлуке, потерянной любви и в таком духе. Но потом герои встретятся и споют несколько песен вместе. А назвать это представление можно просто - "Песни Орфея и Эвридики". Думаю, что те зрители, кто посмотрел оперу, с удовольствием пойдут и на концерт.

- Хм... мысль интересная. Но где мы найдем новые песни? Кто их нам напишет?

И тут меня осенила еще одна смелая идея и потому я достаточно уверенно ответил:

- Я!

- Ты? Ты тоже пишешь песни?

- Да! И написал уже около двух десятков!

- И что - ты считаешь их хорошими?

- Хотите послушать?

- Хотим! Друзья, передайте гостю гитару. Надеюсь, он может на ней играть.

- Могу! - ответил я, беря в руки врученную мне гитару и лихорадочно соображая, что же подходящее мне спеть сидящим за столом столь известным музыкантам?

Свои песни я петь не собирался, они явно не были хитами в моем времени, и вряд ли станут в прошлом. Тогда что?

Понятно, что это должны быть песни, которые они никогда не слышали, то есть из будущего для них времени, и лучше из недалекого, а то ведь современные песни они вряд воспримут. Значит нужно вспоминать песни 80-х годов, причем хиты, и к счастью, некоторые из них в детстве я с удовольствием напевал и потому хорошо запомнил. И что тогда было популярно? "Мираж", "Фристайл", "Ласковый май", "Маленький принц", Олег Хромов, Наташа Королева, Женя Белоусов. Ладно, остальных вспомню позже. И тут я понял, как должен начинаться концерт и какая песня должна быть первой, о чем поспешил рассказать коллективу.

- Начало представления я вижу так. Ансамбль хором поет слова "Орфей потерял Эвридику" и далее. Потом на сцену выходит Орфей и спрашивает зрителей "Вы её видели? А вы? Вы тоже не видели? Если увидите, то обязательно мне скажите. Я не могу жить без неё." И снова звучит хор со словами "Орфей потерял Эвридику". А потом Орфей начинает петь эту песню.

И я спел первый куплет и припев песни из репертуара Фристайла с такими словами: "Прости, прощай! Нам не вернуть ушедшие дни. Прости, прощай! Не остановишь жизнь."

Во время моего пения за столом была полная тишина, но и когда я закончил, все по-прежнему молчали. Я решил, что они ждали продолжения и потому спел куплет и припев другой песни этой же поп-группы со словами "Сезон любви - прекрасный сон. Как жаль, что был недолог он." И опять тишина. Я немного замялся не понимая, что мне делать дальше. Но меня одобрил Васильев.

- Продолжай, начало неплохое.

Тогда я спел про "желтые розы как прощальные слезы", о том как "догорает свеча, зажженная тобой", о том, что "больно мне больно, умирает любовь" и завершил эту обойму песней со словами "Прощай навеки, последняя любовь". После этого я остановился и сказал:

- И таких песен у меня еще с десяток. Причем часть из них вполне сможет спеть Эвридика, они тоже довольно грустные, в основном о разлуке.

- Что ж, весьма симпатично, - сказал один из гитаристов. - Такие песни вполне можно петь на концертах.

- А какие песни сможет спеть Эвридика? Спой, пожалуйста.

Эти слова произнесла сама Левицкая. Видно её тоже заинтересовали "мои" творения, а может и пение. И я спел, быстро вспомнив песни 80-х годов в исполнении женщин. Их слова были такими: "Желтые тюльпаны - вестники разлуки", "Музыка нас связала", "Поздно кого-то винить и новой встречи ждать", "Не говори мне "прощай", "Позови меня с собой, я приду сквозь злые ночи".

- И опять весьма симпатично, - одобрила меня все та же Левицкая.

- Так ты планируешь еще и дуэты? - спросил меня Орфей советской эстрады. - Хотелось бы их тоже услышать.

- Секунду, - ответил я, лихорадочно вспоминая песни, исполненные дуэтом и... не вспомнил ни одной. Ни одной нашей. Но в памяти вдруг всплыли зарубежные шлягеры, которые мне раньше нравились, и которые я часто мурлыкал себе под нос, нередко подыгрывая на гитаре. Но ведь я не знал их слов. Как я их мог спеть? И тут мне опять пришла хорошая мысль, которую я тут же озвучил.

- Недавно я сочинил пару песен, которые вполне можно спеть дуэтом, точнее сочинил только музыку, а слова пока не написал. Но скоро конечно напишу. А пока могу напеть без слов.

- Давай, - сказал мне Асадуллин.

И я напел. В оригинале первую песню исполняли испанец Энрико Иглесис и американка Уитни Хьюстон, и называлась она "Could I Have This Kiss Forever", а если по-русски, то... впрочем, с моим знанием английского я никогда не мог перевести её название. А вторую песню с названием... там вообще по-итальянски, потому я конечно не запомнил... исполнял дуэт итальянца Эроса Рамазотти с американкой Шер.

Когда я закончил напевать, реакция слушателей была уже другой - за столом раздались самые настоящие аплодисменты. Кто-то даже крикнул: "Браво!"

- Ты это точно сам сочинил? - с легким недоверием спросил меня Асадуллин.

- Точно! - не моргнув глазом и ни разу не покраснев, ответил я.

- Это не просто хорошо, это великолепно! Если это исполнить профессионально, то песни станут хитами на все времена.

- Согласен, - поддержал его Васильев. - Для нашего жанра - это просто шедевры.

- Тогда что вы скажете насчет моего проекта? Поддерживаете?

- Поддерживаем на все сто. Вот только участвовать в нем не сможем, потому как заняты другой музыкой практически круглосуточно. Мы создаем новые оперы: за последнее время создали две и в планах еще одна. Правда, первую из них худсовет зарубил на корню, как только увидел в ней наркоманов и проституток. "В стране развитого социализма, - заявил председатель худсовета, - таких явлений нет и быть не может!" Хотел я ему ответить насколько развитой у нас социализм, но тогда запретили бы не только оперу, но и нас. А может и отправили на Колыму рубить лес, от которого щепки летят.

Насчет леса я ничего не понял, но уточнять не стал, а вместо этого спросил Асадуллина:

- Альберт, а ты захочешь петь эти песни?

- Я уже хочу, но тоже не могу. Я без этих парней никуда, - он кивнул головой в сторону музыкантов. - Но могу сказать другое: у тебя не только песни хорошие, но и голос, да и поешь довольно выразительно, а потому мой тебе совет - создавай свой ансамбль, ищи Эвридику и пойте сами. Ты об этом думал?

- Я уже как-то создавал группу, но без успеха. Хороших музыкантов мне найти не удается.

- Тогда попробуй воплотить свой проект в нашем городе. Я даже тебе помогу. Есть у нас одна группа... эх, все забываю название, оно такое смешное... а, вспомнил - "Эквалайзер". Так вот с вокалами у них большая проблема, зато играют и звучат просто отлично. Репетируют они в студии "Эксперимент", и я даже помню их телефон. Запиши в свой блокнот.

И сказал мне телефон, который я тут же зафиксировал на бумаге. И тут ко мне опять обратился Васильев.

- А у меня к тебе такой вопрос - у тебя нет желания продать нам несколько своих песен?

- Хм... Я об этом никогда не думал. Да и в этих вопросах ничего не понимаю. Продать - это как? В смысле, авторские права или просто право на исполнение?

- Нет, на авторские права мы не покушаемся, купим только право на исполнение.

- И какова цена вопроса? Сколько вы можете предложить?

- По сто рублей за песню.

- По сто рублей? - Я конечно ничего не знал о подобных сделках в советское время, но сразу почувствовал, что меня хотят надуть, и потому решил поторговаться. - Ты сам сказал, что это шедевры! Да вы на них миллионы заработаете... в смысле тысячи, а мне предлагаете всего сотню?

- Хорошо, назови свою цену.

- Тысяча рублей за песню, - почти автоматически произнесли мои губы. Я уже понял, что приличные деньги в СССР начинались с одной тысячи.

- Отлично. Согласен. - неожиданно спокойно ответил Васильев. - Сегодня у нас суббота, в среду вечером сможешь к нам подъехать?

- Смогу.

- Тогда мы подготовим договор и сразу его подпишем. С тебя слова и ноты песен.

- Всех?

- Да, мы их все прослушаем и выберем то, что нам больше подходит для исполнения. Согласен?

- Согласен. Но есть проблема - у меня нет музыкального образования и потому я не знаю нот. Точнее знаю - но записать их не смогу.

- Хорошо, мы сами их запишем. Ты главное приезжай, а пока запиши адрес нашей творческой базы.

Он мне продиктовал адрес какой-то непонятной конторы, а я его тут же записал.

Больше о моем творчестве и проекте мы не говорили. Все просто пили, ели и болтали с соседями на разные темы. Впрочем недолго. Когда почти все напитки были выпиты, а блюда съедены, музыканты дружно встали из-за стола и пошли на выход. Я уже подумал, что наше общение на сегодня закончено. В принципе так и было, если бы ни один неожиданный для меня момент.

Пока коллектив суетился у гардероба, надевая свои куртки, ко мне подошла Левицкая и сказала:

- Давай отойдем, хочу сказать тебе пару слов.

Мы отошли подальше от остальных, и Ольга продолжила.

- Мне понравились твои песни, твой проект и твой голос. Алик прав - тебе нужно создавать свой проект и воплощать его в жизнь, а я хочу тебе помочь - я хочу стать твоей Эвридикой. Удивлен? А между тем всё просто - это как раз моя сценическая мечта, но увы, на каждом спектакле мне приходится играть второстепенную роль Фортуны. Даже после ухода из нашего коллектива Понаровской, эта роль опять досталась не мне и, похоже, никогда не достанется. Потому ты - моя единственная надежда. Что скажешь на это, наш будущий Орфей?

- Ого, это так неожиданно, что я не верю своим ушам. Сама Ольга Левицкая будет петь со мной. О большем я и мечтать не мог! У меня просто нет слов чтобы выразить свой восторг. Однако есть проблема - я ведь москвич, и скоро мне придется вернуться домой. Потому мой проект вряд ли пойдет дальше моих слов.

- Если у тебя в Москве не получается создать хорошую группу, то оставайся здесь. Твое место на сцене. Ты певец, а певец должен петь.

Последние слова были из оперы, именно их сказала Эвридика Орфею, когда отправляла его на фестиваль певцов. И я не мог сказать "нет", я сказал "подумаю над этими словами".

- Давай договоримся так. Ты начинай это дело, а когда у тебя все закрутится, позвони мне и мы попробуем вместе.

- Хорошо, я позвоню! Обязательно позвоню!

- Запоминай телефон.

И я записал в свой блокнот еще один номер телефона. Забавно, у меня уже несколько записанных номеров, но нет телефона. Свой мобильник я конечно с собой в прошлое не взял. Впрочем, больших проблем с телефонией в семидесятых годах не было. Стационарные телефоны уже были почти в каждом доме и конечно на всех предприятиях. В той гостинице, которой я поселился, он тоже стоял на столе администратора. Да и на улицах попадались кабины с телефонами-автоматами и, значит, проблем со связью у меня не будет.

На улице музыканты опять уселись в свой автобус, потом довезли меня до гостиницы, и там мы попрощались.

Первый вечер в советском Питере мне явно удался.