Советский Орфей

Глава 19. Побег

Я встал со стула, перевел дыхание, задумался. Вот он шанс, который я обязан использовать. Я должен отсюда исчезнуть, во чтобы то ни стало. Но как? Этот подвал - не туалет ресторана, из которого совсем недавно я смог выскользнуть незамеченным; здесь одни двери камеры чего только стоят. И тут я вспомнил о вшитом в меня ВээМ - временном маяке, который должен меня спасти в критический момент. Я быстро нащупал его в своей мошонке, дважды на него нажал и стал ждать моего экстренного возвращения в свой мир. Но ничего не произошло. Видно рядом с ВэТэ в этот момент никого не было, и когда появится неизвестно. А это значит, что придется рассчитывать только на себя.

Я подошел к дверям камеры и потянул их на себя и ... не поверил своим глазам - двери оказались незапертыми; видно в спешке следователь забыл их запереть или забыл приказать охранникам. Что ж, тогда нужно действовать, причем срочно. Я посмотрел на свое тело - кровь на нем уже свернулась и слегка подсохла. Вытирать её было нельзя, иначе она могла открыть раны. Пока я рассказывал новые сказки следователю, боль тоже стала заметно слабее, даже когда я двигался.

Предельно осторожно я надел одежду и амулет на себя, включил эНэС и совершенно невидимый вышел в коридор. Впрочем, там не было ни одного человека. Поднялся на второй этаж. По коридору в разных направлениях шли два сотрудника этой конторы, но прижавшись к стене я пропустил их без малейшего касания, после чего ускоренным шагом пошел на выход. Там стоял турникет, а рядом с ним в кабинке сидел военный. Как его пройти? Перепрыгнуть турникет без шума не получится, а крутить тоже нельзя - военный это заметит. И тут я обратил внимание на то, что расстояние турникета от пола вполне достаточно, чтобы под ним пролезть. Именно это я и сделал без малейшего шума, но с сильной болью в теле.

Я был на улице! Я был свободен! Два квартала прошел под защитой электромагнитного поля и лишь потом зашел в подъезд и отключил эНэС. Куда дальше? Деньги в кармане остались, но их было мало. Ехать в гостиницу было рискованно, но необходимо - нужно было взять паспорт, деньги и прочие необходимые вещи. И я рискнул. За десять минут доехал на такси, без проблем прошёл в номер. Быстро закинул в сумку всё что нужно и сразу вышел в коридор. И тут увидел, как от лестницы в мою сторону идут аж трое человек, сильно похожих на тех, кто арестовал меня пару часов назад. Я быстро вернулся в номер, не закрывая дверь включил эНэС и опять вышел в коридор буквально под носом у незванных гостей. Те же вошли в комнату и, не веря своим глазам, стали её тщательно обыскивать. Не теряя ни секунды, я пошел на выход из гостиницы и наконец оказался на улице. Куда теперь? В другую гостиницу нельзя, а хороших знакомых, у которых я мог бы остановиться, у меня нет. Остается Ольга. Нашел на улице телефон-автомат. Позвонил. К счастью, она оказалась дома. Рассказал ей все, что со мной произошло, а также об аресте Воронина. Со своей стороны она сообщила о том, что арестовали и других участников клуба "КЛЮЧИ" с обвинением в создании антисоветской группировки.

- Тогда какого хрена ты делаешь дома? - почти закричал я. - За тобой же могут прийти в любую минуту!

- А куда мне идти? На улицу?

- Секунду, дай подумаю... Мы в Белград когда летим - завтра утром?

- Да.

- Тогда собирай вещи прямо сейчас, бери паспорт, деньги и билеты, садись в машину и дуй ко мне. Деньги бери все, возможно возвращаться не придется. И не только деньги, но и прочие ценности. Я буду ждать тебя у киоска с напитками, он в метрах ста от гостиницы.

- А дальше?

- Переночуем в аэропорту и, если повезет, улетим за бугор.

- Хорошо, жди, буду.

И я стал ждать. Впрочем, вскоре у меня родилась мысль ещё раз проверить контейнер. Заряд фотоэлементов в эНэС иссяк, потому я пошел в подвал без прикрытия. К счастью, там никого не было. Я открыл контейнер, моих отчетов в нём уже не было, зато лежала свернутая записка с таким содержанием: "Витя, в институте начались аресты всех, кто подписал антивоенное письмо, арестовали даже директора института, хотя он письмо не подписывал. Их обвиняют в создании экстремисткой организации и оправдании терроризма. Если осудят - то упекут лет на десять, а может и больше. Остальных сотрудников допрашивают, но пока не арестовывают. Мы считаем, что возвращаться тебе пока рано. Будь на связи."

Прочитав эти строки, я написал и поместил в контейнер ответную записку. "Был арестован, сбежал, вынужден скрываться, послал вам экстренный сигнал, но возвращать меня пока не надо. До связи."

Вышел во двор дома и опять сюрприз - два уже знакомых мне гэбэшника шли в мою сторону. Быстрым шагом вернулся в подвал и по его коридорам прошел в конец дома. Там опять вышел во двор - никого. Быстро обогнул дом и пошел к киоску, а когда к нему подходил, опять увидел моих преследователей. Они были еще далеко, а Москвич с Ольгой - уже рядом. Я добежал к нему секунд за десять, быстро впрыгнул внутрь, и мы тут же рванули по дороге. Я обернулся: гэбэшники бежали за нами, но расстояние между нами увеличивалось.

В аэропорт решили ехать поздно вечером. Перед этим перекусили в кафешке и выехали на окраину города, где побродили в одном из скверов, а потом посидели на лавочке. За это время успели позвонить нашим музыкантам и предупредить их о том, что завтра мы приедем прямо в аэропорт. Между тем приехали туда примерно в полночь. Риск был огромным. Если гэбэшники знали о нашей намеченной поездке, значит они уже были здесь и спокойно нас ждали. Однако деваться нам было некуда, спать в Москвиче было совершенно невозможно, в гостинице опасно, а на улице холодно.

В аэропорту народа было мало и потому мы улеглись на свободные сидения в зале ожидания и спустя некоторое время задремали. Однако поспать нам не дали - кто-то рядом заговорил так громко, что мы тут же проснулись:

- Вы вокалисты ансамбля Орфей - правильно?

Мы открыли глаза, перед нами стоял милиционер.

- Нет, Вы нас с кем-то путаете, - ответила ему Ольга.

- Я был на вашем концерте, мне очень понравилась ваша музыка и потому я вас хорошо запомнил. В общем, так: на вас выслана ориентировка, проще говоря - вас разыскивает милиция по запросу госбезопасности. Мне приказали проверить зал ожидания, но я вас выдавать не собираюсь. Идите со мной, в комнате для особых пассажиров есть кровати и там сейчас ни одного человека. Нормально поспите, а утром решите что делать.

Мы не стали спорить и пошли за милиционером. Комната, в которую он нас привел, действительно была без пассажиров, а в ней были вполне приличные кровати. Мы тут же на них улеглись, поблагодарив за это работника милиции, а тот сразу оставил нас одних.

- Витя, мне страшно, - тихо сказала Ольга. - Я боюсь жить в этой стране. Возьми меня с собой - в твоё будущее.

- Оля, там не лучше. Россия, увы, не меняется веками. Там сейчас арестовывают или выгоняют из страны всех инакомыслящих, даже тех, кто выступает против войны. Вместо заявленной в Конституции демократии - опять жесткая диктатура, вместо выборов - по-прежнему их имитация, по телевизору, который народ прозвал "зомбоящиком", как всегда одно враньё. Россия - это империя, то есть территория порабощенных народов, а значит, в ней никогда не было и не будет свободы. А власть диктаторы обычно удерживают с помощью лжи, террора и войн.

- Ого, как мрачно! И правда не лучше нашего. А какая война? Наша страна опять воюет?

- А когда она не воевала? В моём времени она опять ведет имперскую войну с целью расширить свою территорию.

- Но зачем? У нас же итак огромные просторы.

- Увы, нашим буржуям и этого мало, для наживы им нужны рынки сбыта, и чем больше - тем лучше. Конкуренцию с Западом они проигрывают, потому решили силой захватывать территорию.

- Ужас! Так ведь можно вечно воевать.

- Ну-да, потому наша страна всегда и воюет.

Проснулись мы часов в восемь. До нашего рейса оставалось еще два часа, и потому мы спокойно и детально продумали весь план наших действий. Ольга собиралась улететь обычным путем, а если её арестуют - то надеялась на мою помощь. Я же сразу решил лететь зайцем и не только потому что боялся ареста, но также из-за нашего нелегального груза - мы прихватили с собой во много раз больше денег, чем пропускали на таможне, а Ольга еще захватила с собой и все свои драгоценности, провезти которые через границу не было ни малейших шансов.

После этого мы умылись в туалете, который находился рядом с нашей комнатой, а потом рискнули пройти в буфет. Народа в аэропорту было не много, и никто из них не напоминал представителей спецслужбы. Один раз на приличном от нас расстоянии прошел милиционер, но в нашу сторону даже не посмотрел. Мы перекусили и запаслись едой для меня на время полета.

В девять часов началась регистрация и к этому времени прибыли все наши музыканты, но я к ним не подошел. На их вопрос "А где наш Орфей?" Ольга ответила просто: "немного задерживается, но скоро придет". Регистрировались они группой и к моему удивлению, у Ольги не возникло ни малейших проблем. Я же только наблюдал за её действиями издалека, а перед посадкой прошел в туалет, включил там свой эНэС и совершенно невидимый с сумкой наших ценностей проник на борт самолета. Несмотря на то, что свободные места были, сесть на них я не рискнул. Я пошел в багажный отсек и расположился там на чьих-то мягких чемоданах.

К счастью, полёт был недолгим, и вскоре на чужой земле я также незаметно покинул самолёт и прошел в главный аэропорт Белграда. После того как в туалете отключил эНэС, я наконец встретился со своими парнями, чему мы все были очень рады. С нами был еще один человек - совершенно мне незнакомый. Он представился Валентином, чиновником Госконцерта, но вёл себя как-то странно: он как будто за нами постоянно следил и был очень удивлен, когда увидел меня.

- Он из комитета (прим. - комитета госбезопасности), - шепнула мне Ольга. - Они всегда за нами следят в зарубежных поездках.

- Зачем?

- Как зачем? Чтобы мы не сбежали на Запад. Хорошо хоть у нас один, в больших группах обычно двое.

- Ого, не знал. А ты откуда это знаешь? Уже была за границей?

- Я - нет. Понаровская рассказывала, она уже давно по Европе разъезжает.

Организаторы фестиваля прислали за нами небольшой автобус, на котором мы быстро доехали до одного из отелей города - не слишком привлекательного снаружи, но вполне приличного внутри. Вечером после ужина под руководством Валентина всей группой немного прогулялись по городу, после чего вернулись в отель.

А на следующий день точно в полдень начался фестиваль, на котором выступали ровно десять ансамблей из социалистических стран Европы, включая наш. Были здесь и югославская "Галия", и венгерская "Омега", и немецкий "Пудис", и польские "Червоны гитары", и чешский "Олимпик", и многие другие ансамбли, играющие в самых разных стилях - от фолька до рока.

Зал по тем временам был огромным - тысяч на пять не меньше, и он был полностью заполнен зрителями - не только местными, но и зарубежными. Очень нарядно была оформлена сцена, на ней было много цветных плакатов, воздушных шаров, цветов; на ней также стояла весьма приличная аппаратура, да и светом операторы работали очень активно.

Каждый коллектив исполнял по две песни. Все они играли и пели весьма прилично, вот только ярких песен в репертуаре наших конкурентов особо не просматривалось. Мы же исполнили боевые "Марракеш" и "Марафон" и буквально взорвали публику зала; в итоге жюри фестиваля было единодушно - первое место досталось нам.

Мы были без ума от радости. Такого результата никто из нас не видел даже во сне. Вечером, чтобы отметить наш успех, мы пошли в один из ресторанов Белграда и хорошо там поели и выпили, несмотря на резкие возражения Валентина. А примерно через полчаса нашей пьянки, к большому удивлению всех присутствующих, "наш пастух" заснул прямо за столом. Еще минут через пять к нам за стол подсел мужчина лет сорока и начал говорить с нами на чистом русском языке.

- За своего друга не беспокойтесь, ему в вино подмешали снотворное, он немного поспит, а потом будет в норме. Я знаю, что он представитель вашей госбезопасности, но для нашего разговора он не нужен. Что же касается меня - то я музыкальный продюсер, и хочу сделать вам пару предложений. Видел ваше выступление на фестивале, оно было просто блестящим. Потому предлагаю вам записать в нашей стране пластинку с вашими песнями. Я уверен, что они станут популярны не только у нас, но и в других странах. А это значит, что позже я смогу организовать ваши гастроли не только по Восточной Европе, но и по Западной. Что скажите? Как вам такие перспективы?

- Предложение конечно заманчивое, но такие вопросы в нашей стране решают не музыканты, а чиновники, - сразу ответила ему Ольга. - А они на это вряд ли согласятся.

- А зачем их спрашивать? Оставайтесь у нас и пишите альбом. А когда запишите и начнутся продажи - мы поедем в турне.

- Хм... Как у вас всё просто! За такие вещи нас дома так накажут, что мы вообще никуда ездить не будем. А может и вообще не дадут вернуться в страну.

- А зачем вам возвращаться? Чем плохо у нас? Здесь вы повидаете всю Европу, а после возможно и мир. Заработаете кучу денег, купите приличные дома на берегу моря. Что вам еще нужно для хорошей жизни? А если не хотите жить в нашей стране, выбирайте любую. Выезд у нас, в отличие от других соц. стран, свободный, а в Белграде есть посольства почти всех европейских стран. В любой момент можете туда прийти, запросить политическое убежище и получить гражданство. После вашей победы на фестивале, вас везде примут с нежными объятиями. В общем так: вы когда возвращаетесь домой - завтра? Тогда у вас есть время подумать. Утром я подъеду к вашему отелю и мы решим этот вопрос окончательно. Думайте. До завтра.

После этих слов продюсер отошел от нашего столика, а мы стали обсуждать его предложение. Для начала мы с Ольгой рассказали о том, что с нами случилось перед отъездом и тут же заявили, что возвращаться домой не собираемся - там нас ждет тюрьма. Другие музыканты сначала восприняли эту идею негативно, но поняв, что остаются без вокалистов, а также осознав перспективы работы за границей, в конце концов тоже решили не возвращаться на Родину.

Когда Валентин проснулся, мы вернулись в отель, в котором провели еще одну ночь. Утром позавтракали, по команде безопасника собрали свои вещи и вышли в вестибюль, ожидая автобус в аэропорт, который подъехал минут через десять. Вот тут и появился знакомый нам продюсер.

- Ну, что вы решили? - спросил он нас прямо при Валентине.

- Решили принять ваше предложение, - ответила Ольга за всех.

- Отлично! Тогда продлевайте проживание в отеле и сразу займемся нашими делами.

- Какое предложение? Какое проживание? Вы о чем? - возмущенно спросил нас Валентин.

- Мы решили остаться, - спокойно ответила ему Ольга. - А то в нашей стране нам стало не слишком комфортно.

- Что? Остаться? Да это же побег! Это же измена! Да вас за это... даже не знаю, что сделают, но накажут очень строго. В общем, я вам приказываю идти в автобус и ехать в аэропорт. А иначе... - тут он вытащил из кармана пиджака пистолет и направил на нас. - А иначе расстреляю вас как изменников Родины.

И тут перед ним встал продюсер.

- Тогда начинайте с меня. Я тоже жил в СССР, но как Вы выражаетесь, "сбежал" в Югославию, и с тех пор живу здесь довольно прилично, поскольку свободы, а значит и возможностей, здесь значительно больше, чем в стране Советов.

- Нет. Я не могу их отпустить. Что будет с нашей страной, если все будут из неё сбегать? С кем мы будем строить коммунизм? И что будет со мной? Меня же за это выгонят из партии, с работы, а может и посадят.

- Тогда оставайтесь здесь, а я найду вам хорошую работу по вашей профессии.

Валентин на минуту задумался, а потом решительно сказал.

- Уговорили! Я признаться и сам об этом уже думаю давно, но всё как-то не решался... А теперь у меня, как говорится, обратной дороги нет.

- Вот и отлично! - обратился продюсер к нам. - Оставьте сумки в отеле и прямо сейчас мы поедем и подадим заявление на гражданство, а потом заедем в студию звукозаписи. Там сейчас никто не записывается, так что можем начать прямо сегодня.

Но записывать свой второй альбом мы стали на следующий день, а гражданство получили лишь через неделю. Тогда же поменяли советские рубли на местные деньги, продали несколько драгоценностей Ольги и купили довольно просторный дом на окраине Белграда, в котором все без проблем разместились.

Мы были счастливы, поскольку "сбежали" из самой большой в мире тюрьмы народов. Югославия, конечно, тоже была не слишком свободной, поскольку в ней правили коммунисты, но въезд и выезд из неё был беспрепятственным, и потому мы в любой момент могли уехать на Запад. Да и музыкой мы здесь могли заниматься без всяких ограничений. А что нужно творческим людям в первую очередь? Свобода творчества!

* * *

КОНЕЦ РОМАНА

Благодарю всех, кто дочитал его до конца.

Прим: В романе есть небольшое намеренное искажение реальности описанного времени: именно по причине режима свободного въезда и выезда в Югославии никакие международные фестивали соц. стран не проводились. Тем не менее в западные страны советские артисты иногда выезжали и бывало, что там оставались, несмотря на жесткий контроль над ними сотрудников госбезопасности. Аналогичная ситуация была и в других соц. странах. Недаром их называли "социалистическим лагерем".