Сотворяющая

20 глава

Глядя на закованную в странную металлическую броню пленницу, Макс никак не могу узнать в ней свою коллегу. Пусть Мирра никогда не отличалась пышными формами, но все же настолько тощей никогда не была. За округлым панцирем сложно было что-то разглядеть, но вот руки и ноги, торчащие из него, были похожи на узловатые веточки. Чумазое лицо казалось болезненно черным. Глаза ввалились, а скулы обострились. Волосы были спутаны как если бы пару недель их расчесывали только пальцами.

— Отведите ее в темницу, — послышался голос мэра. — И бросьте в самую темную и самую маленькую камеру. И снимите с нее панцирь. Он нам еще пригодится. Одежду бы тоже снять. Ну да ладно. Потом снимем, с трупа. Нам не привыкать.

Несколько замковых охранников, стоявших группой с другой стороны помоста, направились к лестнице, чтобы подняться на эшафот, где лежала обессиленная девушка. Он начала подниматься еще до того, как ее поставили на ноги. Макс смотрел на нее и понимал, что с ней что-то не так. Только что, когда мистер Нивер еще не договорил и не сошел с помоста, она была простым затравленным и доведенным до истерики человеком. А сейчас она стала другой. Взгляд ее казался отрешенным и напоминал Максу что-то, но он никак не мог сообразить, что. Безучастность? Смирение?

Двое охранников поддерживали ее. Один под руку, и вовсе схватил за волосы. Двое других принялись срезать толстенную клепку, запирающую панцирь.

— Зачем они надели на нее эту железяку, а теперь снимают? — спросил Макс, наклонившись к Стиви. — Могли бы и так привести. Разве она смогла бы убежать. Ее ноги не держат.

Стиви пожал плечами.

— Так они сейчас и снимают, когда им велели, — сказал он, после короткой паузы.

— Ты хочешь сказать, что ее все это время держали в этом? — Макс кивнул в сторону помоста, где в этот момент на настил упали две половинки клепки. — Но зачем? Это же издевательство.

— Ну да, — отозвался Стиви. — А иначе она могла улететь. Ну то есть могла бы, если бы была настоящей.

— И что, ее и правда заморят голодом?

— Конечно, — подтвердил Стиви. — Чтобы другим было неповадно обманывать.

— Ее поймали почти что на моих глазах, — воскликнул Макс. — И никто не спрашивал ее, кем там она является. Посадили в клетку и все.

Стиви дернул плечом, показывая, что не хочет ничего слышать.

— Ты что, тоже как этот, — он с легко читаемым отвращением на лице, кивнул в сторону прикованного к столбу мужчины, почти старика. — Будешь как этот сфирский прихвостень на цепи сидеть и парашу чистить.

Его злобную тираду прервал громкий стук, и они оба повернулись к эшафоту. Панцирь, который охранники сняли с Мирры, лежал на краю настила. Вторая его половина и вовсе скатилась по ступеням и лежала на мостовой. Сама Мирра, когда ее перестали держать, упала где стояла. И если бы ее глаза не были открыты, Макс бы подумал, что она умерла.

— Кто старший смены? — послышался голос Нивера, и он показался из-за помоста. — На две недели его в соседнюю с этой тварью темницу, чтобы знал, как разбрасываться пракураторским имуществом. Вы двое, — он указал на стоящих рядом с втянувшим голову в плечи мужчиной, — отведите его. А вы, — пришла очередь двух других охранников вздрогнуть. — Отнесите панцирь в кузницу. Пусть его поправят и почистят. Ну а вы, — очередь дошла до последних двух охранников, — отведите эту тварь в ее гробницу. Хотя нет, подождите.

И он поднялся на помост и отошел в противоположный от того места, где лежала Мирра угол. Вынул заткнуты за ремень кнут и умело взмахнул им. Послышался свист.

Люди в толпе загомонили. Кто-то что-то выкрикнул.

Девушка вздрогнула, когда на ее спину опустился хвост плети.

Послышался еще один свист.

А Максу оставалось только сжимать кулаки.

Мирра услышала, как со звоном на камни упали половинки клепы, а потом донесся и глухой грохот панциря, одна половина которого скатилась по ступеням. Хватка на волосах ослабла и она упала навзничь рядом с другой половиной панциря. Следом послышался недовольный голос мэра. Он что-то говорил, распекая нерадивых охранников, но смысл слов не достигал сознания.

— Отведите эту тварь в ее гробницу. Хотя нет, подождите.

Слова, относящиеся к ней, Мирра отчего-то услышала отчетливо. Послышались шаги обуви с каблуками с набойками. Мимо промелькнули ноги мэра, обутые в добротные сапоги. А потом вновь открылся вид на почти безмолвный люд. Да, кто-то из них выкрикивал оскорбления. Но в основном это запуганные люди. Почти все молчали, и только несколько человек, из тех, кого видела Мирра, что-то шептали. Возможно молитву. Да еще кричал ребенок, дергая оторопевшую мать за подол. Теперь никто из них не отрывал глаз от Мирры. Даже этот ребенок. Какой же он заморенный. Его Мать, так и не отведя взгляда от пленницы, подняла его на руки и прикрыла рукой глаза и стала что-то шептать на ухо, но он отодвинул ее ладонь прочь.

От созерцания всего этого Мирру отвлек свист. Люди, стоявшие в первых рядах, отшатнулись прочь, затравленно охая.

— Так ее, так ее, — слышался одинокий голос откуда-то со спины.

— Не жалейте тварь, мистер мэр, — присоединился к нему другой голос.

И почти в тот же миг спину Мирры обожгло ударом. Но боль эта не сразу достигла ее сознания. Послышался еще один свист и еще один удар плети обрушился на девушку.

— Вставай, чего разлеглась? — послышался отвратительный и надменный голос мэра.

Еще один удар обжег спину, только на этот раз свист хлыста дошел до слуха с опозданием. Голос не повиновался, именно поэтому Мирра не закричала и на этот раз. Слезы застилали глаза, они были обжигающими, и красноватый мир сквозь них казался искаженным. Слезы капали на руки, обжигали и их, смывая грязь.

Было так тихо, что могло бы показаться, что на площади нет никого, а прежняя толпа, до отказа забившая все подступы к эшафоту, была миражом.

Мирра подняла голову, которая оказалась непомерно тяжелой, и посмотрела на толпу, которая казалась смазанным пятном, десятком светлых пятен. Никто не радовался. Даже прежние крикуны, подначивавшие мэра, молчали.

И вдруг Мирра очень отчетливо увидела лицо Адрия. Особенно его глаза. В них была боль, словно сейчас кнут опускается на его спину. Следы от побоев были хорошо видны, будто бы не разделяли их сейчас около десятка метров. Некоторые синяки были свежими и кровавыми, другие почти черными. Некоторые пожелтели. Разбиты губа и нос. К ошейнику на шее Адрия пристегнута цепь. Другой ее конец был прицеплен к вбитому в столб кольцу. Мирра отчетливо видела кованое кольцо, скрепляющие цепь и проушину на ошейнике, и такое же, приковывающее цепь к столбу. Она видела, где метал смялся, где растянулся. Чувствовала его напряжение.

Просвистел еще один удар, намного сильнее всех прежних. И на этот раз Мирра не смогла сдержать крик. Хотя она и прежде не пыталась этого сделать. И самое странное, что от крика ей стало немного легче, совсем чуть чуть.

И Мирра уже не могла прервать свой крик. Каким-то неведомым образом она знала, что если попробует замолчать, то ее просто разорвет на части от внутреннего напряжения.

Мирра стояла на четвереньках, кричала на одной высокой ноте, и смотрела на серые доски, на черные щели пустоты между ними. Чуть приподняв голову, возможно, чтобы еще раз посмотреть на Адрия, она увидела свои руки. И время словно остановилось, а мир раздвоился. Мирра видела свои руки, а так же те руки, на которых были острые когти. Сильные, жилистые руки.

Туман слез и злости застилал глаза и разум, а с губ срывался уже не просто крик, а почти рык.

Мирра подняла голову, все еще не в силах прекратить крик, и вдруг отчетливо увидела всю площадь, каждого отдельного человека, даже позади, и все они показались ей безобразными куклами, которыми повелевает чужая воля. Некоторые лица были знакомыми. Охранники и те, кого она видела, когда ее в прошлый раз вели в темницу. Остальные же лица были совершенно чужими.

Вдруг лицо Адрия выделилось из всех прочих. Он качал головой, безмолвно моля Мирру ничего не делать. Он боялся, что будет только хуже. Осознав, что она все же Сфирья, ее схватят и потом уже никогда не оставят в покое. Мирра словно читала его мысли. Еще она считывала страх людей. Их ненависть.

Адрий, зная, что она Сфирья, не верил в ее силу, хотя лучше всех знал, какова она. Это разозлило Мирру. Он дергал приковывашую его к столбу цепь, тщетно пытаясь освободиться.

А небо между тем становилось все темнее. И без того неприятная погода, душная и от того склизкая, становилась еще отвратительнее. Подул ветер, приносящий пригоршни колючего песка и даже мелкие камни. Его резкие порывы, казалось, в любой миг могут посрывать крыши с домов. Люди загомонили, испуганно оглядываясь и шарахаясь из стороны в сторону.

Мирра не смотрела на того, кто бил ее плетью, или быть может кнутом, но видела его, как и всех на этой площади. И еще она видела приближающийся к ней хвост кнута. Она видела, как от него расходятся звуковые волны.

Не задумываясь, она вскинула правую руку и поймала его. А потом дернула на себя. И рука эта с каждым мгновением все больше была похожа на когтистую лапу демона.

Все это Мирра видела словно со стороны, и ей даже казалось в тот момент, что она может увидеть разом весь этот мир. И уничтожить его. Она может все.

Вскакивая на ноги, Мирра второй своей правой рукой отшвырнула прочь оторопевшего мэра, все еще не выпустившего из рук рукояти хлыста, и он, пролетев несколько метров, сшиб своих подчиненных как кегли. Толпа расступилась, и все они кучей упали на брусчатку, и долго не могли подняться.

Мирра продолжала кричать, вкладывая в этот крик всю свою обиду, и ярость, и крики вместе с раскатами далекого грома разносились ветром по всему городу. Ветер с утроенной силой принялся трепать одежду и волосы людей, швырял им в лицо песок. А затем прямо над голодом вспыхнула первая молния. Гром, сопровождающий ее раздался в то же мгновение. Вспышка была настолько яркой, что даже Мирре, с ее нечеловеческим зрением показалось, что этот мир раскололся на части и сейчас сгинет. Но почти сразу ее зрение восстановилось.

Выпрямившись, Мирра дернула кнут, хвост которого все еще сжимала, и поймала его за рукоять. И тотчас взлетела. Потоки воздуха от ее крыльев подняли в воздух клубы пыли, и они разошлись по земле подобно туманы. С шелестом и стуком покатился прочь мусор.

Люди от порывов ветра, налетевшего вместе с сухой грозой, или же от того, что над ними пролетала Сфирья, падали наземь, и в ужасе расползались прочь, забираясь друг на друга, топча тех, кто оказался снизу. Они бежали прочь от гнева сотворяющей. Мирру такое поведение людей должно было бы отрезвить, но она с трудом соображала что-либо. Не помня себя она кружила над площадью едва ли не касаясь ногами спин уползающих прочь людей, и истошно кричала.

На особенно высокой ноте крик переходил в звон. А может быть это звенели барабанные перепонки.

Никто не смел смотреть на Сфирью. Все спешили уйти, и мало кто это делал стоя, пригнувшись к земле. Никто не желал встречаться с сотворяющей взглядом, кроме Адрия. Он единственный, кто не боялся ее. И когда она посмотрела в его сторону, их взгляды встретились.

Он не отводя взгляда, и даже будто не моргая, смотрел ей прямо в глаза и на какой-то миг Мирру это взбесило, но потом отрезвило.

Сделав последний круг над площадью, Мирра приземлилась рядом с Адрием. Против воли ее внимание привлекло то, как все, кроме него, закрывая головы руками, убегали, уходили и уползали прочь. Те, кто был совсем рядом ползли по пластунски. Те, кто был подальше, топтались по спинам друг друга, не обращая внимание на то, что могут кому-то навредить. А те, кто был у выходов с площади были уже далеко, убегая без оглядки.

Еще Мирра заметила краем глаза, но видя при этом все до самого укромного уголка между торговыми лавками по периметру площади, что люди подбирали камни и палка. Кто-то даже выхватил неизвестно откуда нож, и пращу, и кастеты. Но все они все равно бежали прочь. И разве что друг друга еще не били.

Местные стражи: охранники и те, кто здесь вместо полицейских, или солдат, бежали прочь в первых рядах. Только мэра среди них не было. Он залез под помост и скулил от страха. А рядом с ним было несколько человек, испуганных не меньше чем он. Взрослые мужчины, а один еще совсем мальчишка. Они все были в одежде, какая была на улепетывающих прочь стражах порядка. А один из взрослых был похож на Макса. А она ведь совсем позабыла о нем в последние дни. Ведь он скорее всего тоже где-то в темнице.

Тряхнув головой, чтобы прогнать наваждение, Мирра подошла к Адрию. Он, оказавшись вдруг ниже едва ли не на полметра, поднял на нее глаза. Он не отшатнулся и не убежал, как все прочие. Цепь, приковывающая его к столбу в любом случае не позволила бы этого.

Мирра, легче чем нитку, разорвала цепь и подхватила обессиленного Адрия подмышки и с места и без каких-либо усилий взлетела. И вновь, как будто против воли, крик вырвался из ее горла, а Адрий обмяк и Мирра едва не выронила его. И только сейчас смогла замолчать. Завершив круг над городом, она полетела прочь. Ей захотелось поскорее убраться из этого кошмара и всего лишь за несколько взмахов город остался далеко позади и внизу. А еще она понимала, что если осталась бы здесь еще хоть на чуть-чуть, то не сумела бы остановиться и не оставила бы от города камня на камне. И даже в этом Мирра чувствовала в себе какую-то двойственность, она одновременно была и человеком, и демоном, который хотел наказать всех этих людей. Причем она как человек тоже жаждала справедливости. Поэтому понимала, что лучше всего сейчас сбежать. Тем и была занята.

А в голове метались сумбурные мысли. Десятки и даже сотни мыслей. И единственное, в чем большинство из них сходилось, это вопрос о том, куда лететь. Куда им податься? И все те десятки и сотни мыслей были о том, как уйти подальше от города. Убежать, уехать, просто уйти, предварительно переодевшись. Запоздалые мысли. Они уже летели прочь. Но куда? Куда?

Потом она вспомнила о Максе, о том, что он где-то здесь. Он здесь уже полгода и неизвестно в каких условиях он живет. Жив ли он еще?

— А вдруг это был он? — воскликнула вдруг Мирра и даже замедлилась, а потом и вовсе зависла в воздухе.

— Что? — встрепенулся Адрий.

Даже своим звериным слухом Мирра едва расслышала слабый голос мужчины.

— Ты очнулся? — тихо проговорила она. — Извини, что я тебя вырубила своим криком. Я была просто не в силах сдержаться. А иначе я могла сделать что-нибудь и похуже.

— Ничего страшного, — прошептал Адрий. — Ты собралась лететь обратно?

— Я думала об этом, — ответила Мирра. — Но двоих я не смогу унести. Не в таком состоянии. Мне кажется, что если я сейчас встану на ноги, то сразу упаду. Да и хочется, если честно, упасть. И поесть.

— Ты видела его, — без намека на вопросительную интонацию сказал вдруг Адрий.

— Значит мне не показалось, — практически простонала Мирра. — Я не могу его бросить. Он из-за меня тут. И я его… он мне…

— Ты же видела, что он не был прикован? — спросил Адрий.

— Видела, — сокрушенно ответила она.

— Так что же ты собираешься делать?

— Я не знаю, — едва слышно прошептал она. — Наверное, стоит рюкзак забрать, если они его не нашли. Там есть еда и одежда. Хочу, наконец, одеться нормально. И помыться бы. Да, туда и полечу, — добавила она куда более уверенным голосом и с едва изменившимся ритмом взмахов, на большой скорости полетела куда-то за горизонт.

— Ты сюда основательно собиралась, — проговорил Адрий, — не то, что мы.

Мирра попыталась пожать плечами, но получилось не очень.

— А потом куда полетишь? — спросил он чуть погодя. — Если домой, то оставь меня где-нибудь здесь.

— Я здесь никого не брошу.

Узнав изгиб реки и лесок рядом, Мирра спикировал вниз, и вскоре нырнула между деревьями. А спустя пару минут они стояли рядом с кустами, в которые она закинула свой рюкзак.

— Ура, он на месте, — воскликнула Мирра, приглядевшись. — Сейчас поедим и я переоденусь. Или лучше наоборот. И как же хорошо, что здесь есть река. У меня есть мыло.

И она с головой забралась в глубину куста.

— Давай лучше улетим отсюда. Тебя здесь могут ждать. Ведь здесь все по прежнему цветет, — добавил он, осматриваясь по сторонам. — Засуха была только в окрестностях Оплота?

И тотчас, будто дожидались его слов, с гиканьем и улюлюканьем со всех сторон к ним устремились отряды вооруженных петлями и веревками людей.