Социо-пат

Глава 3: Концерт для скрипки

Дзюнко скакала по служебной лестнице столь рьяно, что можно было задумываться о профессиональной карьере в паркуре. А уж учитывая не слишком удобную для подобных пробежек школьную обувку и сэйлор-фуку с юбочкой, стоило бы отметить, что не всякий паркурщик сумел бы двигаться с такой уверенностью.

Однако иначе она сейчас двигаться просто не могла. В едва разгонявшем тьму свете из широких окон девичья фигура мелькала часто и нервно.

"Бегом! Бегом отсюда!" - металась в голове испуганной мышью единственная мысль. Даже для Китами сегодняшние события были слишком... слишком доводящими до истерики. Среди всех этих рыжих теток, убитых Ватанабэ, летающих мальчишек и целующихся шаровых молний без особых проблем можно было потерять рассудок. Так что инстинкт самосохранения, помноженный на явное нежелание и далее находиться в компании очумевших похитителей, вовремя подсказал девушке воспользоваться их замешательством и рвануться к выходу.

Странное дело, но почему-то до сих пор на темной лестнице не было слышно преследователей. Впрочем, оно и к лучшему - Китами не слишком улыбалась перспектива погони с этими непонятными людьми. Пускай и дальше сидят там вокруг дыры в крыше.

Да уж... Этот Учики Отоко отчебучил. Что вообще это было? А, какая разница, сейчас главное бежать со всех ног! Какое счастье, что чудной парень оторвался от нее вместе с наручниками!

Вокруг было душно, жарко и темно. Хотелось пить, есть, спать и массаж. Все - одновременно. Что-то острое уперлось в спину, колено уткнулось в нечто жесткое, а сверху давило какое-то мягко-бесформенное. Что ж, по крайней мере, в лицо не набивалась гремучая смесь пыли с грязью, как в прошлый раз. Однако приятного все равно было мало.

Мучаясь ощущением дежа вю, Учики попробовал разлепить свинцово-тяжелые веки. Одновременно с этим он нащупал то мягкое, что давило на грудь, и попытался отодвинуть эту штуку от себя. Руки почувствовали ткань, под ней... Стоп-стоп....

- М-м-м... - засопел кто-то сверху. А потом этот кто-то почувствовал, что его нащупал Учики. - Ай!

Мягкое и тяжелое взвилось в воздух, больно ударяя в живот коленками. Кимико Инори резво отпрыгнула от юноши, сослепу врезавшись спиной в угол комнаты, где молодые люди оказались после своего столь стремительного и разрушительного путешествия сквозь здание.

- Отоко-кун! Что ты делаешь?! - разглядев своего визави, сердито закричала девушка. - Ты зачем?!. Зачем?!.

Она покраснела.

- Э... Инори-сан, да я как бы... Э... - откровенно смутился юноша, все еще ощущавший в ладони нечто мягкое и круглое. - Минутку, я чего-то ничего не понимаю...

Он огляделся по сторонам. Они приземлились в каком-то небольшом зале для заседаний, давным-давно запущенном, с пустым пространством вместо стола и распиханными по углам стульями. Молодые люди оказались зажаты в один из таких углов. Обломки стула и впивались юноше в спину, а колено его упиралось в стену.

Учики прекрасно помнил, как кинулся закрыть собой Китами от удара, как в глазах сверкнуло... А потом он помнил только какие-то обрывки, мимолетные образы вроде возникшей на фоне неба Инори. Но откуда она взялась? И где они?

- Так... Ничего не понимаю... Инори-сан, откуда ты здесь? - Учики обратил взгляд на девушку. - И где мы?

- Ты не помнишь? - она почему-то начала краснеть еще сильнее. - Я прилетела по воздуху, и ты там... висел.

- Висел? В воздухе?!

- Ага.

- Ага... И что потом?

- Потом... - она окончательно уподобилась помидору и с трудом подбирала слова. - Я... не то чтобы помню, но... Кажется мы... Мы вместе рухнули вниз. Вот.

- Ага... - он поднялся на ноги, потирая разболевшуюся от настойчивого давления стула спину. - Инори-сан, я не пойму: как ты тут оказалась? Как это "прилетела по воздуху"?

- Я сама ничего не понимаю, - она тоже уже была на ногах и отряхивала форму от пыли и грязи, валившихся сверху. - Меня укололи лекарством на утренней прививке, а потом я помню только, как проснулась в какой-то комнате, где был смешной дядька-ученый... А потом уже только как висела рядом с тобой в воздухе. Ой, Отоко-сан, а ты сам-то как тут оказался? Ты же пропал из школы!

- Это долго рассказывать. Можно сказать, меня похитил новый учитель, Ватанабэ.

- Похитил?!

- Ага. Потому что никой он не учитель, а шпион Союза...

Договорить юноша не успел. Откуда-то сверху донесся дикий, душераздирающий мужской вопль, и над головами молодых людей что-то мелькнуло в облаке пыли. Едва успевший поднять взор к дыре в потолке Учики получил в лицо ком мусора. Отшатнувшись подальше, он все же увидел, как по краям новоявленного проема, в глубине которого просвечивало небо, кто-то резво прыгает, несомненно, спускаясь вниз. Кто это был, сомневаться не приходилось.

- Инори-сан, некогда объяснять! Надо бежать!

И он схватил ничего не понимающую девушку за руку, разворачиваясь к дверям.

- Пурум!

Он с легкого разбега скакнул вниз, прошел под искалеченным перекрытием, едва не задев его головой, и кубарем покатился по полу этажом ниже. Встал, хрустнул шеей, снова разбежался, снова нырнул вниз.

- Пурум!

Не самый удобный способ спуститься на первый этаж. Но, увы, лифты тут не работали, а по лестнице бежать слишком долго. Цыплят же надо брать тепленькими. По опыту он знал, что после столь бурного выброса, как тот, свидетелем которого они стали, Наследники не могут навредить. В прошлый раз щенку повезло, рядом оказался толстяк. А сейчас...

Прыжок. Руки цепляются за самый край дыры в полу. Он оглядывается и, качнувшись, прыгает к другой стороне проема, спустившись сразу на три этажа и только потом остановившись. Монотонно, но куда быстрее, чем по ступеням. Скоро можно будет и ухнуться вниз, благо, прошлый опыт доказал крепость его нашпигованного новинками техники тельца. Кости, по крайней мере, будут целы.

О, мальчишка уже пришел в себя. Заметил. Схватил девчонку и побежал. Ну ладно.

Фрэнки разжал руки и, чувствуя, как ладони скользят по шершавой поверхности бетона, камнем рухнул вниз. Падать всегда недолго. Он приземлился в самый центр комнаты, где очнулись молодые люди. Топот их ног еще слышался за дверью, когда мужское тело с противным хрустом ударилось о пол. Вместо того, чтобы превратиться в котлету, это самое тело вздыбило в воздух тучу не успевшей как следует осесть пыльно-грязной массы, оставило на месте падения едва заметную вмятину с сеткой трещин, поднялось, отряхнулось, почесало налившуюся синевой щеку, почти сразу пришедшую в норму, и бросилось к дверям.

Дышать становилось все тяжелее. Пусть она и пребывала в хорошей физической форме, но выдержать подобный нынешнему галоп по лестнице без напряжения мало кому дано. Так что Дзюнко уже почти чувствовала, как выдыхается. К счастью, оставалось совсем немного.

За ней до сих пор никто не бежал, и это было странно. Хотя, возможно, сейчас на крыше было не до нее. Ну и черт с ними, с этими подонками. Некогда размышлять, надо бежать!

Она не слышала, как на лестницу наверху вышла женщина. Не слышала, как та осторожно забралась на перила. Не слышала, как был сделан шаг в пустоту.

Тело падало спокойно, собранно и целеустремленно. Как умело запущенный снаряд. Оно опускалось вниз так скоро, что любой лифт обзавидовался бы. Молниеносный бесшумный полет. Главное было - не расслабляться, не дать падению управлять тобой. Многие не могут взять под контроль подхваченную пустотой тушу, растопыривают невольно руки, расставляют ноги и в результате превращают падение снаряда в шлепанье тряпичной куклы. Даже звук их неуклюжего приземления похож на тот, что бывает, когда уронишь на пол кургузую имитацию человеческого тела.

Она умела себя контролировать. Внутренний счетчик с точностью до сотых долей секунды отсчитывал время, внутреннее зрение зорко следило за движением вниз, как будто наблюдая со стороны.

Все, пора. Разворачиваемся.

Дзюнко только и успела, что охнуть испуганно, когда мимо пронеслось нечто черное. Это черное вдруг выпростало в сторону руку и уцепилось за перила одним пролетом ниже того, до середины которого добралась Китами. Со звонким "И-и-эх!" неизвестное тело подтянулось и перебралось на лестницу, мастерски прервав свободный полет. Оказалось, что верхушка черного украшена рыжим. А еще у этого прыгуна были лукавые зеленые глаза, с насмешкой уставившиеся на девушку.

- Черт, - Анна принялась растирать правой рукой плечо левой. - Знаешь, как иногда бывает больно вот так... А все из-за того, что кто-то слишком любит бегать.

Она говорила тоном, уместным для дружеских посиделок за чашкой чая, но никак не для столкновения на лестнице беглянки и непонятно чего, добровольно прыгающего с большой высоты. Анна ступила наверх, поднимаясь к Китами, та же в свою очередь тоже шагнула вверх по ступеням. Но куда было теперь бежать? Да и убежишь ли? Если эта женщина - или кто она там - может такое!

- Вот не надо, не надо дергаться, - угадала ее мысли Анна. - Все равно никуда не денешься. Ты не убегай, не убегай.

- Что же мне, - чувствуя неприятную сухость в горле, ответила Дзюнко. - Сложить лапки?

- Можно, - добродушно ответила Анна. - Даже нужно. Только вот скажи сперва - кто тебя модифицировал?

- Что?

И она туда же... Сначала Ватанабэ догадался, теперь эта... Откуда они знают?

- Не придуривайся, - зеленые глаза хищно сузились. - Раз ты не среагировала на мальчишку, значит ты - не из них. А если ты не из них, то выходит, что ты - из нас.

- Из вас?

- Из нас, из нас. Девочка, я проверила, кто ты такая. И если твои фокусы не объясняются тем, что ты Наследница, то ты можешь быть только трикстером. Причем, по косвенным признакам, на нулевой стадии. Так что давай, рассказывай, кто законсервировал тебя.

Законсервировал. Какое на редкость точное слово. Законсервировал.

Запихнул кучу питательной гадости в пустую бездушную железку. Консервную банку.

Именно так с ней и поступили тогда. Напихали в ее полутруп этого... Этого проклятья.

- Профессор Кобаяси.

Анна, услышав это имя, присвистнула в удивлении.

- Вот это серьезное заявление. Девочка, ты хоть представляешь, что сейчас сказала? Да тебе цены нет едва ли не как той витавшей в облаках парочке.

- Это почему же?

- Потому что трикстеры Кобаяси - товар штучный. Перед тем, как доброму профессору оторвали голову, он навострился творить самые что ни на есть чудеса. Правда, он был злой гений, а не хухры-мухры. Например, твой новый друг Фрэнки - тоже его рук дело.

- Вот, значит, как? Профессор успел сотворить много чудовищ.

- Ну, что же ты так...

- А что? - внезапно Китами нехорошо улыбнулась исподлобья. - Разве не чудовищ?

- Хм... - Анна неопределенно повела бровями. - Может, ты и права. Ну да все мы слега чудовища. Но давай к делу: спокойно, без скандалов иди со мной. Нам нужно найти другое место для посадки вертолета.

- Никуда я с тобой не пойду.

- Ну, пожалуйста, не заставляй меня тащить тебя силой. Такая вроде бы умная девочка. Уйти отсюда ты все равно не можешь.

Анна поднялась еще на ступеньку выше. Китами отступила.

- Проблема с вами, законсервированными, в том, что вы можете пользоваться дарованными вам возможностями применительно к органике, лишенной того же энергетического кода. Но на меня твое школьное "колдовство" не подействует. Ибо я, девочка, полноценный трикстер уже давно.

И протянула, рыжеголовое чудовище, свою тонкую изящную руку к Дзюнко. И вид этой уверенно плывшей в воздухе кисти, почти ласковой, с мягко согнутыми аристократическими пальчиками, внезапно вызвал у Китами приступ дикой, чистой, неудержимой ярости. Куда более сильный, нежели тот, что заставил девушку вскочить и наговорить дерзостей похитителям те несколько минут назад, что сейчас казались далекими-далекими.

Еще одна.

Еще одна из тех, кто относится к ней как к вещи. Оценивает, присматривается. Выгадывает, как бы удачней продать или использовать. Как родители. Как профессор, не давший ей умереть и превративший в чудовище. Как парни, похотливо облизывающиеся на ее ноги. Как школьники с бегающими глазами, покупающие чужое несчастье.

Как же они все достали!

Как же достали...

Даже это чертово капище, что она из какой-то блажи выстроила, решив: раз уж быть вещью, то принадлежать кому-нибудь зловещему. Как хотелось иногда начать плеваться в экстатически трясущихся дурех-помощниц. Глупость. Глупость, дурость и блажь. Пускание во все тяжкие от безысходности.

Дзюнко, ты не человек. Ты не живая. Ты предмет.

Тебя можно брать, лакировать, любоваться, а потом выбрасывать на помойку. Тебя можно подобрать и починить, заменив старые детали новыми и красивыми. Но все равно ты вещь.

Сама по себе ты - никто и ничто.

Вот он, девиз ее жизни.

И сейчас тянет свою обманчиво изнеженную ручку эта наглая тварь. Тянет, не сомневаясь в том, что Дзюнко можно взять, унести и делать с ней, что хочешь. И в зеленых глазах хозяйская усмешка, отражающаяся на скривившихся с превосходством губах.

- Убери лапы.

Что это?

Ее голос. Ее рука, цепко перехватившая лениво плывущую ладошку.

Встречный рывок. Попытка высвободиться. Уверенная и неспешная. Неудачная.

Всплеск зеленого удивления в ненавистных глазах.

Страх. Боль. Злость.

Учики, ухватив Инори за руку, со всех ног несся по темному пыльному коридору. Куда - сам не знал. Главное сейчас было - вырваться из здания, убежать, спрятаться от дикого зверя, скрывавшегося за изможденным лицом человека. Скрыться от Фрэнки.

Он слышал, как упало за спиной тело. Знал, что преследователь не мертв. Топот чужих ног, диссонансом врывавшийся в аккорды их с девушкой дыхания и шагов, давал понять, что чудовище уже близко.

Юноша несся по зданию с целеустремленностью артиллерийского снаряда, нацеленного на ближайший выход. Инори едва поспевала за ним. Со стороны могло показаться, что Учики испуган.

Но все было совсем не так.

Он не тыкался в разные стороны подобно слепому щенку, гонимый ужасом. Он ни на миг не переставал соображать. Голова, включившаяся при виде метавшегося меж этажами Фрэнки, работала четко, пусть и была слегка окутана туманом недавнего беспамятства. Юноша прекрасно понимал, что происходит. Убийца идет за ними. Он хочет навалиться своей бесформенной черной массой, задавить, поглотить, захватить в плен. Сотворить что-то ужасное. Не только самому Учики грозит беда. Инори-сан, испуганной ойкающей и бегущей изо всех сил позади него - вот кому по-настоящему опасно здесь быть.

Учики не думал об этом сколь-нибудь осознанно. Просто где-то в подкорке вспыхнуло понимание того, что девушке грозит опасность. Этого допускать было нельзя. Просто так, по факту. Инори-сан нельзя подвергать опасности. Ее надо спасти.

И вот он бежал, ориентируясь по едва заметным в темноте надписям на стенах, табличкам с номерами на дверях. Учики искал выход. Какое счастье, что они неведомым образом перенеслись так низко! Судя по нумерации кабинетов, молодые люди оказались на первом этаже. А значит, где-то совсем рядом был тот самый парадный ход, через который его сюда привели. И другие выходы из здания.

Отсчет кабинетов неумолимо шел в обратном направлении. Они уже близко к месту, где рабочие помещения заканчиваются. А там, скорее всего, выход. Обернувшись, юноша увидел лишь запыхавшуюся девушку и гулкую пустоту у нее за спиной. Фрэнки слышно не было.

Ага! Завернув за очередной угол, они увидели, что унылая стена дверных морд по правой стороне прерывается проходом куда-то, где было светло. Крепче стиснув тоненькое девичье запястье, Учики поспешил туда. Ура! Короткий широкий отрезок коридора, который он заметил, поворачивая к лифту в прошлый раз!

- Инори-сан, там выход! Это дорога в вестибюль! - обрадовано повернулся к девушке Учики. Та радостно выдохнула. Только тут Учики понял, что пробежка ее утомила. Но останавливаться было нельзя.

Они были уже рядом с выпотрошенным автоматом для раздачи кофе. Дальше - только посеревший откос угла, а за ним - десяток шагов от стола охраны и выход. Чувствуя, что Инори, никогда не славившаяся в школе особыми успехами в физкультуре, окончательно запыхалась, Отоко замедлил шаг. Им еще предстояло найти выход из этого места. Интересно, где они? Как отсюда добраться до выхода в жилую зону?

Но главный вопрос заключался в том, куда идти? Куда бежать?

Учики, разумеется, задумался бы над этим вопросом, со всем тщанием попытался бы разобраться, что и как. Но такого шанса ему не представилось. Ибо, обойдя кофе-машину и шагнув за угол, юноша буквально въехал носом в мужской кулак. Кулак принадлежал Сэму Ватанабэ, расслабленно прислонившемуся к стене вестибюля и задумчиво глядевшему в потолок. Выражение глаз, запомнившихся юноше лукаво прищуренными, невозможно было разглядеть за темными очками, зачем-то надетыми в наступающей ночи. Вся фигуряя толстяка излучала в окружающий мир скуку и равнодушие. Только вытянутая в сторону Учики рука говорила о том, что он поджидал их здесь.

Отоко удивленно икнул, когда зависший в сантиметре от его лица кулак сложился в большущую фигу.

- А вот и не угадал.

- Не угадал? - от неожиданности юноша смог лишь эхом повторить последние слова мужчины, слабо обозначив их вопросительной интонацией.

- Убежать не получится. Будет большая драка.

Он крался за ними следом. Уцепился за запах, как зверь. Узнавал каждый шаг, каждый вздох. Он чувствовал, как устает девчонка, слышал, как потеет от напряжения тела и мысли мальчишка. Следящую систему старик профессор ставил по старинке, завязав в плотный тугой узел обостренные основные чувства. Примитивно, по-животному. Но эффективно и не глушится никакой техникой. И наползающая все сильнее темнота не мешала видеть, как днем.

Он не торопился. Он знал, что им не уйти. Даже выбравшись из здания, эти двое не скроются от него в городе. Они не умеют отрываться от преследования, не могут ориентироваться в незнакомом опасном месте. Но выйти из здания у них не получится. Потому что он уже рядом.

Стоп!

Фрэнки замер, вцепившись во внутреннюю дверь, соединявшую два кабинета. Он учуял кого-то нового. Там, за стеной, в коридоре... Там был Ватанабэ! Тот самый толстяк! Но Анна ведь убила его. Выходит, облажалась, тварь.

- Будет большая драка, - услышал он. - Вон с тем милым мальчиком, что сейчас нюхает нас в кабинете 1-107.

Он его видит! Но как?!

- Канзаки-сан, будьте добры.

В вестибюле челюсть Учики медленно-медленно падала на уровень поясницы. Потому что позади Ватанабэ в обрамлении выломанных дверей, ведущих на улицу, стоял высоченный стальной человек. Серебристо-глянцевый даже в сумерках улицы и темноте неосвещенного помещения. Широкоплечий и заставляющий завистливо плакать культуристов выписанными в металле формами. С огромным красным глазом-сенсором вместо лица.

Таких штуковин юноша еще никогда не видел. Оно было, конечно, слегка похоже на военные экзоскелеты республики Калифорния, показываемые иногда по телевизору, или костюмы высшего класса защиты, носимые Крестоносцами. Но настолько массивная, цельная и на вид даже литая броня ему встречалась впервые. Внутри вообще был человек? И какого роста он должен был быть в такой махине? Это же почти боевой робот из аниме! Только... С лысой головой.

Услышав слова Сэма, находившаяся внутри "Доспеха" Мегуми сосредоточилась, вытягивая руку в направлении двери с тусклой табличкой "1-107". Железное тело повиновалось. Матовый, перечеркнутый только узкими полосками суставных соединений на пальцах, манипулятор развернулся ладонью к цели. В центре этой ладони сразу стали видны небольшие отверстия, спиралью расходящиеся в стороны. Оптика глаза выстроила модель повреждения, подсветила примерное положение цели.

"Получай, ублюдок", - с мрачным злорадством подумала Канзаки и сдавила триггер манипулятора. Пальцы "Доспеха" дрогнули. Реактор, утяжеливший верхнюю часть экзоскелета, из-за чего пришлось долго возиться с ногами, не только обеспечивал железного человека энергией, но и заменял боезапас. Крохотная долька силы мирного атома двинулась в указанный техникой путь, разделяясь на части и завиваясь дюжиной спиралек вокруг направляющих осей. Обогнув стиснутую металлом и экранированную от излучения человеческую руку, смертоносные спирали добрались до конечной станции стального механизма. Из отверстий в ладони "Доспеха" вырвался сгусток, заряженный убийственной атомной мощью. Невооруженным взглядом в этой ядерной дроби можно было углядеть лишь непонятный бесформенный снаряд. Мышление образно, оно привязывает нас к устоявшимся понятиям. Настоящий полновесный снаряд, даже просто "пуля" на калифорниевой основе устроила бы ядерный взрыв. Канзаки точно не знала, чем стреляет встроенная пушка "Доспеха". Но эффект был отличный всякий раз, когда она открывала огонь. Бедный Риварес так ни разу и не попал в нее учебным имитатором, только зря здания кромсал. А вот Мегуми стреляла хорошо.

Какое же счастье было оказаться в здании, где меж офисами есть внутренние двери! Жилистое, многократно растерзанное прежде, тело нырнуло назад еще до того, как рот успел выругаться. Уже ударяясь о пол, он почувствовал, как ноги обкусала ударная волна.

- Э-хе-хе... - он сноровисто покатился колобком. - Вот это уже нехорошо.

Когда грохнуло, и в стороны полетели осколки стены, юноша и девушка, замершие возле Ватанабэ, отшатнулись обратно за угол. Учики машинально отодвинул Инори к противоположной стене, заслоняя собой. В подставленную спину шибануло, вжимая юношу в стену и в хрупкое тело оберегаемой. Кимико лишь тихо пискнула, когда он прижался вплотную. Было ли это состояние осознанно предсказанным и подстроенным со стороны молодого человека - мы никогда не узнаем. Но вряд ли, конечно.

Теперь надо было бегать. Гулко кашлянув, Фрэнки расправил сплюснутый ударом организм и сноровисто вскочил на ноги. В это время Канзаки уже выцеливала его, готовясь произвести второй выстрел. Но не таков был Франклин, чтобы просто стоять и ждать. Резво развернувшись, он помчался прочь от страшной железки, проглядывавшейся сквозь дыру на месте двери. За его спиной превратился в руины от еще одного залпа кабинет.

- Канзаки-сан, - черные стекла очков Ватанабэ выглядели почти зловеще, будучи обращенными к "Доспеху". - Вы его погоняйте.

- То есть?

- То есть погоняйте. Убежит же.

- Ясно.

"Доспех" пружинисто зашагал в проделанный им самим проход. Двигался он, пожалуй, даже чересчур изящно и легко для боевой брони. Но на особенности железного тельца Сэм внимания не обратил, снова взявшись за молодых людей. Шагнув за угол, он проворно ухватил Учики за воротник куртки, отрывая от перепуганной Инори.

- Стоять-бояться, зарплата!

- Да что за черт! - похожий на схваченного за шкирку котенка юноша, наконец, сумел разозлиться. - Что происходит?! Опять вы?!

- Ишь ты, какой ерепенистый сразу стал! - Сэм легонько тряхнул его, а затем обратился к Кимико. - Девонька, ты тут живая?

Инори, если быть откровенными, была сейчас перепугана и смущена до невозможности. Все, что с ней происходило в последний час, мощным пинком выбивало почву из-под ног и не давало встать хотя бы на колени, чтоб разобраться. Похищение, полет по воздуху над городом с риском зацепиться за наросшие как грибок здания, а потом еще... Кимико вдруг залилась густым румянцем, что не укрылось от пристального взгляда Ватанабэ.

- Я... Кажется, я в порядке, - ответила она. И только потом посмотрела на Сэма, впервые разглядывая сего таинственного незнакомца, ранее представлявшегося учителем. - Ватанабэ-сенсей, а вы... Что с вами?

Поднявшая глаза девушка с удивлением разглядела на физиономии Ватанабэ крайнюю степень умиления. Расплывшийся в счастливой улыбке Сэм снова тряхнул за шиворот Учики.

- Ну до чего же хорошенькая... Слушай, зарплата, ты чего это ее тискал?!

- Э?! - несчастный юноша практически сошел с резьбы - столь неподходящим к ситуации было поведение толстяка. Вокруг творится черт знает что, а он... - Что вы опять несете?!

- Не увиливай! - громыхнул Ватанабэ. - Я ви-и-идел, как ты ее зажал! Коварный подросток! Инори, ты не стесняйся, пожалуйся. Будет ему за это дело тумаков.

В глубине офисных помещения опять громыхнул выстрел "Доспеха". Не обращая на него внимания, отчаянно красневшие молодые люди смотрели то друг на друга, то на Ватанабэ, своим круглым животом разделявшего их.

- В... Ватанабэ-сенсей... - пунцовея, прошептала Кимико. - Отоко-кун просто... мне... помогал...

- Ну, как знаешь.

Хватка на воротнике ослабла, и Учики смог успокоиться. Вместе с тем пульс почему-то оставался по-прежнему высоким, а лицо продолжало гореть. Видимо, аналогично себя чувствовала и девушка.

- Так... что происходит? - спросил юноша у Ватанабэ.

- Да все просто. Мы пришли забрать вас, надавать пару затрещин вашим похитителям, а потом увезти вас куда следует.

- Так вы, и правда, работаете на Союз? - встрепенулась Инори.

- Ага. Собственно, вы тоже уже на него работаете. Я предлагаю не трепыхаться.

- Зачем вам Инори-сан? - спросил Учики, сам себе удивляясь.

И впрямь, сейчас юноша вел себя весьма нетипично. Начиная со случившегося на крыше и заканчивая довольно-таки резким тоном в разговоре с Ватанабэ. Возможно, во всем был виноват стресс. Но молодой человек совсем не ощущал привычной робости.

- Затем, зарплата, что вы с ней - парочка.

- П... - Учики так и перекосило.

- П... - Кимико из пунцовой стала прямо-таки свекольно красной.

Сэм, заметивший их метаморфозы, коварно ухмыльнулся.

- Парочка?! - хором выкрикнули молодые люди.

- Вы оба - Наследники, замкнутые друг на друга, - невозмутимо пояснил толстяк. - Я удивлен, как ты еще не сообразил, зарплата.

- Вот вы о чем, - дергая себя за и без того растянутый ворот, проговорил юноша. - Но погодите! А как же Китами-сан?!

- Вопрос на пять с плюсом, - воздел в воздух указательный палец Сэм. - А Китами к вам двоим не имеет ни малейшего отношения.

- То есть...

- Цыц! - прервал беседу Ватанабэ. - Хватит трещать. Слушай вводную, зарплата! Хватаешь девочку, выходишь на улицу и двигаешь прямо, потом направо. Поглядывай в небо и будь осторожен. Там вас подберут. Заодно расскажи Инори, что, собственно, происходит.

- А вы куда?

- Во-первых, цыц. Во-вторых, надо же проследить, чтоб Канзаки на себя здание не обрушила. А в-третьих, надо разобраться с дамами. Да, в-четвертых, цыц!

Не зря, совсем не зря его послали за спецификациями этих штуковин! Франклин чувствовал, что скоро у него начнет коптиться спина. Чертов "Доспех" так и палил, разнося этаж в щепки. Вот ведь в чем прелесть заброшенности!

Эта их энергетическая хреновина внушала. Попадись Фрэнки хоть под один выстрел - конец. Даже столь продвинутые трикстеры-"альфы" неспособны выжить, или хотя бы суметь уйти от врага, будучи порванными в клочья. В прямом смысле. В дымящиеся бурые клочья. С запекшейся кровушкой. В лучшем случае.

Тонкая беззащитная стенка хрустнула, ломаясь под напором стального плеча. "Доспех" вламывался в помещение, не давая Фрэнки шанса ускользнуть через дверь, до которой была всего пара десятков шагов. Шагов, которые надо было пройти мимо чрезвычайно злого и перемазанного стройматериалами экзоскелета. Видимо, девка-пилот была крайне злопамятна.

В голове злорадно заиграли "Animotion". Под винтажные звуки песенки "Obsession" трикстер бросился обратно, но железная сволочь проворно вскинула атакующую руку и опять выстрелила. С такого расстояния промахнуться было сложно. Громко ругаясь на разных языках, Фрэнки рухнул на спину, сгибая колени так, что даже его видавшие виды кости захрустели. Взрывоопасная субстанция едва не задела его своим краешком. Трикстер почувствовал радиоактивное жжение.

Застывать в позе фигурного гимнаста: на коленях, прижимаясь затылком к пяткам - не стоило. "Доспеху", как он успел заметить, не требовалось много времени на повтор выстрела. Но что было делать? Вечно бегать не получится, рано или поздно эта озлобленная японка его достанет. Надо рвать когти.

Рывком, способным навеки травмировать позвоночник нормальному человеку, он выпрямился, вскакивая на ноги. Боль и напряжение курсировали по нервной системе, но Фрэнки давно привык загонять их на те пути, где подобные ощущения оказывались лишь отдаленными тенями самих себя. А иногда получалось применять собственную боль с пользой.

Под грохот попадания, разворотившего дальнюю стену кабинета, Фрэнки с душераздирающим воплем рванулся прямо к "Доспеху". Канзаки, не ожидавшая подобного маневра, не успела придумать ничего лучше, чем просто распрямить ему навстречу манипулятор. Подобно разъяренной кошке, бросающейся на собаку, трикстер с разбегу прыгнул на противника. Когда в тело ударила стальная рука, он даже не почувствовал, как трещат и трескаются ребра, вминается в позвоночник что-то из органов - не печень ли?

- Ах ты!.. - ругнулась Мегуми, сквозь фильтры ночного видения глядя, как убийца буквально наматывается на манипулятор. - Слезай!

Широко шагнув вправо, она с размаху ударила о стену рукой с повисшим на ней Фрэнки. Вбивая того в серое полотно. Трикстер, сплюснутый могучей ручищей с одной стороны и пошедшей трещинами, но устоявшей, стеной - с другой, громко выхаркнул сгусток черноватой крови, заляпав плечо "Доспеха". Повисшие в паре сантиметров от пола ноги дернулись. Рука "Доспеха", даже не сжавшая ладонь в кулак, сейчас буквально пронзила тело Франклина. Еще немного - и оболочка из кожи и мышц прорвется, пропуская стальные пальцы насквозь в обмотках из внутренностей.

Закатившиеся глаза уткнулись бельмами в "Доспех". Красный глаз на железном лице непроницаемо мерцал, а внутри, глядя сквозь оптику на трикстера, закусила губу Канзаки. Она чувствовала, что творится с телом врага, но никак не могла окончательно поразить его. Он был как будто резиновым. Она уже практически дотрагивалась до стены, но какая-то неуловимая сила не позволяла пробраться сквозь тонкую границу плоти.

- А я в-выносливый... сука... - судорожно выплюнул Фрэнки, поднимая дрожащую руку. В ней был пистолет.

- Черт! - Канзаки поняла, что сейчас будет, и подалась назад, махая рукой. Однако трикстер успел выстрелить один раз. Пуля хищно впилась в красное бельмо "Доспеха". Картинка перед глазами девушки на миг дернулась. Растрескавшаяся стена пошла рябью. Нет, все в порядке: слишком крепкими были материалы, из которых соорудили экзоскелет. На гладкой поверхности сенсора остался лишь едва заметный след, даже не трещина. Так, намек на вмятину.

Вот теперь Фрэнки отцепился. Отшвырнутый манипулятором, он с размаху стукнулся о дверной косяк и, снеся его, ввалился в ту самую комнату, куда так спешил, пока ему не преградили путь. Ударившись носом о пол, он попытался вскочить, но превращенная в лепешку требуха дала о себе знать. Распрямиться удалось лишь после огромных усилий, сопряженных со скрежетом зубов. А "Доспех" уже развернулся всем корпусом, направляя на трикстера руку со встроенной пушкой.

Слишком близко. Можно попытаться...

Он рванулся к следующей двери. Пусть она сможет палить в него и за ней, но, по крайней мере, легче будет оторваться, пока она валандается. Шанс!

Нет, не шанс. Снова почувствовалось на коже жжение смертоносного заряда. Но в этот раз уклониться не получится. Остается только валиться на пол.

Мегуми увидела, как подсвеченный синим заряд и пытавшийся броситься бежать Фрэнки слились воедино у самого выхода из комнаты. Надо отдать ему должное - трикстер почти успел. Но не хватило совсем чуть-чуть. И вот он уже смешался с осколками стены, взвившимися крохотным вихрем.

- Вот так.

Стоило бы додавить эту жуткую гадину. "Доспех" шагнул в сторону покореженной двери. На полу заброшенного офиса, откуда вывезли все, вплоть до перегородок меж рабочими местами офисных муравьев, в осколках стены, припорошенный пылью, лежал, истекая мутной темной кровью, разодранный напополам Фрэнки. От подмышки до середины едва крепившегося бедра правая сторона его туловища представляла собой рваный ошметок мяса с дымящимися краями. Грозившая отвалиться нога дергала ступней, словно собираясь шагнуть. Чудом уцелевшие руки неуверенно скребли голый, усыпанный осколками, пол. Странное дело: заляпанный грязной кровью костюм сменил цвет на угольно-черный. А усеченные столь грубым способом полы пиджака и оборванный борт топорщились дюжиной торчащих в разные стороны металлических нитей. Крохотные синие искорки слетали с концов этих нитей, заставляя ткань становиться все темнее.

Фрэнки издал невнятный полустон, пытаясь приподнять голову и осмотреться. Синева, что лишь недавно сошла с лица, снова вернулась, делая его похожим на труп, которым, собственно, и должен был быть сейчас невероятно живучий трикстер. Однако он все еще жил. Цепляясь руками за пол, Фрэнки попытался непонятно куда отползти, но не смог. Вытаращенные и налитые кровью глаза уставились на "Доспех".

- Живучий, - она наставила на покалеченную фигуру, распластавшуюся на полу в обрамлении мусора и клочков самой себя.

Злобно оскаленные зубы под мерзкой галочкой усов скрипнули. То ли от дикой, вырвавшейся из-под контроля боли, то ли от осознания собственного проигрыша. Он видел, что ладонь стального гиганта смотрит прямо ему в лицо. На этот раз не выжить. Если уничтожить мозг, не поможет ничто. При прыжке с недостроенного небоскреба спасла нечеловеческая крепость черепа, не позволившего расплескать содержимое головы по земле. Глупые Инквизиторы не рассчитали дозу своего оружия возмездия. Но сейчас не нужно было никакого оружия. Один залп, и конец.

Прицел поймал кривящуюся физиономию убийцы. Не так уж и давно он стоял над ней, занося нож. Вот ведь поворот судьбы. Сейчас она смотрела на него сверху вниз, наводя оружие.

Стоп.

Что он тогда сказал?

Да, он же сказал... Про четвертый сектор!

- Эй, ты! - она включила внешний динамик.

- Х-х-х-р-тьфу! - он харкнул кровью себе на грудь. - И чего?

- Когда ты успел узнать про четвертый сектор?

- Ага... - он со свистом выдохнул, тяжело вздымая обугленную грудь. - А вот не скажу.

- Не зли меня.

- А то что? Отшлепаешь? - он мазнул ладонью по вытекшей из тела крови. Обильной, густой, похожей скорее на смазку, чем на природное "вино жизни". - Мне и так хана.

- Я знаю про вашу способность проникать в мысли. Но когда ты успел проникнуть в мои?

- Да никуда я... - Фрэнки закашлялся. - Кажется, ты выжгла мне кончик легкого. Это были не твои воспоминания.

- Чьи тогда?

- Хе-хе, - с трудом совладав с лицом, он изобразил кривую ухмылку. - Учитывая, что вас было трое, выбор невелик.

Стиснутая корпусом "Доспеха" Канзаки почувствовала, как обваливаются стены, исчезает растерзанное тело трикстера мерцает, прокручиваясь назад во времени, ночное небо.

Не может быть!

Тогда, в четвертом секторе, их действительно было только трое. Стандартное правило: курсант, инструктор, снаряд. Двоим из троих предстояло решать, кто станет курсантом, а кто - снарядом.

И в этот самый миг картинку, транслируемую оптикой, совершенно беспричинно разрезали на куски широкие серые полосы помех. Всего секунда - и кроме серой шевелящейся стены статики, Мегуми ничего не увидела.

- Что за?..

Ей вдруг стало страшно. Так бывает, когда неожиданно оказываешься запертой в подобии металлического гроба без связи с внешним миром. И, хотя периферия сознания уже заметила, что остальные системы функционируют, девушка успела почувствовать первобытный ужас заживо похороненной. К счастью, эта вспышка, как и большинство подобных ей, погасла, не успев как следует развернуться в настоящий страх. Просто по спине пробежала стайка холодных мурашек.

Канзаки сосредоточилась на оптических системах. Понукаемое волей и взглядом сервисное меню выдало строчку "Нет сигнала". Какого, спрашивается, черта?! Что за напасть?! И не время же диагностику запускать!

Девушка от злости закусила губу. Почти до крови. И, словно в ответ на резкое ощущение, стена серых мошек перед глазами рассеялась. Оптика снова работала. Мегуми даже не успела удивиться, поскольку внимание ее сразу же привлекло отсутствие на прежнем месте Фрэнки. Правда, далеко он не ушел. Точнее, не уковылял. Или не уполз? Нечто среднее. Волоча висевшую мертвым грузом правую ногу, он пытался добраться до выходной двери на четвереньках. Перемещался полутруп крайне проворно, особенно учитывая на четверть облегченный статус его тушки. Пачкая собой пол, Фрэнки все еще на что-то надеялся.

Проворный прицел зафиксировался на корявой спине. Словно чувствуя упершееся меж лопаток перекрестье, Фрэнки изогнулся дугой поврежденным боком и попытался бросить свое тело вперед. В одном отчаянном, но безнадежном прыжке. Поразительна была устойчивость к боли этого существа. Поразительна была его способность осмысленно действовать и вообще шевелиться в таком состоянии. Поразительно было упрямое упорство, с которым он пытался убежать.

Убежать не получилось. Торопившаяся Мегуми выстрелила рановато, но это уже не имело значения. Заряд ударил в конвульсивно подскочившее тело снизу, прервав полумертвый прыжок. Взметнувшись облаком багровых осколков, трикстер слился с осыпающейся стеной. Слился ненадолго: Канзаки вскоре разглядела повисшие на краю получившегося пролома ноги, обожженные до колен и нервно дергающиеся. Судя по нависшей сверху требухе, Фрэнки либо развалился надвое, либо обвис с другой стороны.

"Надо дострелить".

Пошловатые мелодии восьмидесятых годов двадцатого века уплывали куда-то вглубь ушей, оставляя на тонких слуховых косточках приторное послевкусие.

Видимо, таки проиграл. Иначе боль сейчас не грозила бы вырваться, наконец, на просторы его нервной системы, чтобы разделаться со страстно желавшим функционировать мозгом. Да и нижняя часть тела хоть как-то, но ощущалась бы.

Он еще жил. Так уж его сварганили, крепко, на совесть, переделав человека в инструмент. Сейчас этот инструмент пребывал не в лучшей форме. Понимание собственного положения внятно пришло только после того, как девка все-таки попала.

Фрэнки сейчас плохо соображал и мало что видел. Только нечто серое и грязное прямо у лица. Не иначе, он висел сейчас на собственных потрохах по обе стороны дырки в стене. Пакостно. Хотя и забавно. Девчонке оставалось подойти и окончательно превратить его в гуляш.

Что-то утробно хрустнуло-хлюпнуло, и трикстер стукнулся головой о пол. Половинки окончательно развалились. Тошнотворно, наверное, все это выглядело со стороны. Ничего, сейчас все кончится. Хватит одного выстрела.

Он будет очень разочарован. Очень. А ведь Фрэнки так старался.

Так старался.

Но не сумел.

Попробовать уползти на руках?

Не успеть.

Но почему она медлит?

Всего пара шагов. Однако она стоит.

Но вот ножищи железной брони забухали по полу. Только почему-то не к нему. Вдаль. Торопливо, переходя на трусцу. Она убегала?

Почему?

С трудом двигая скованными болью руками, он развернулся.

Дело действительно было плохо. Ниже диафрагмы тело представляло собой невнятное месиво без четких границ. Сколько органов у него осталось? Мало. И сколько еще он сможет удерживать себя живым? Недолго.

Что ж, пока еще дышится, надо попробовать уползти.

Где эта рыжая тварь?

- Отпусти руку.

Сейчас в голосе Анны уже не было той снисходительной ленцы, что звучала в нем всего пару секунд назад. Зеленые глаза наполнились жестоким и злым гадючьим ядом. Расслабленное и даже в чем-то добродушное лисье лицо затвердело, в уголках губ обозначились сердитые морщинки. Похитительница посмотрела на свою изящную ладошку, зажатую в руке Китами, потом в лицо девушке. Та ответила не менее злым и решительным взглядом не по-японски синих глаз.

- Что, больно? - Дзюнко чувствовала, как у нее пересыхает во рту. Было страшно. Без дураков.

Эта женщина способна на все. Она прыгает по лестницам как героиня комиксов, она без малейших проблем проехала в огороженный район Токио, куда не всякий бомж сумеет просочиться канализациями, Она убила Ватанабэ. И она знает про Кобаяси. Эта Анна опасна. Самый опасный человек из всех, что Дзюнко встречала со времен знакомства с профессором. И ей явно не нравится строптивость разменной монеты по фамилии Китами. И особенно не нравится та крепость, с которой разменная монета держит ее царственную ручку.

Но Китами держала. Потому что была зла ничуть не меньше. Зла на эту наглую тетку, обращающуюся с ней как с вещью. Зла на профессора, из-за которого стала предметом торга у таких, как Анна. Зла на себя за то, что, несмотря на упорные попытки возвести в себе барьер от страха, испугалась. И эта ее злость сгрызала страх, не давала отпустить нагло протянутую к ней руку.

Самое интересное заключалось в том, что Анна не могла вырваться. Китами и сама чувствовала необычайную тяжесть собственной хватки. Как будто цапнула ладошку похитительницы экскаваторным ковшом. И дело явно было не только в девичьем гневе. Анна умудрилась подтянуться на одной руке, прервав свободное падение. Вряд ли она не сумела бы заломать какую-то девицу небрежным движением захваченной конечности. Но вот освободиться от хватки Дзюнко не могла.

- Отпусти руку, - повторила Анна зловеще. - Убью.

- Валяй.

Нет, Китами не собиралась сдаваться. Лучше уж пусть убьет или покалечит здесь. Она не сложит лапки и не будет покорно ждать. Особенно теперь, когда выяснилось, что и Анну в Китами может нечто удивить.

- Я предупредила.

В живот ударило что-то быстрое и тяжелое. Шумно выдохнув, Китами согнулась, но хватки не ослабила. Кулак свободной руки Анны разжался, и ладонь пребольно хлестнула девушку по лицу.

- Маленькая дрянь.

Вновь обретя спокойствие, сейчас, однако, подернутое дымкой сосредоточенного холодного гнева, женщина-трикстер ухватила Дзюнко за растрепанные еще в школе волосы и, потянув их, заставила взглянуть на себя.

Страха не было. И боли не было. В глазах наглой школьницы присутствовала только злоба. Настоящая безмолвная ярость. Как у пойманного в капкан звереныша. Несмотря на набежавшие слезы, взгляд Дзюнко оставался осмысленным, а выражение лица нисколько не напоминало об испуганной побитой девчонке, каковой ей следовало бы быть. Закусив губу, школьная ведьма не издала ни звука, буравя Анну упрямыми глазами.

- Отпусти мою руку, иначе я отломаю тебе обе.

- Ну, вы, дамочки, даете!

Дзюнко увидела, как удивленно моргает Анна. А в следующий миг и сама удивленно моргнула. Стоя лицом к нижнему краю пролета, она первой увидела его.

- Женщинам полагается драться только по телевизору и в купальниках!

Сэм Ватанабэ стоял у нижней ступени за спиной Анны, засунув руки в карманы брюк, и похабно ухмылялся. Глаза были скрыты совершенно неуместными сейчас черными очками, но смотрел толстяк явно прямо на скособоченную Китами. Выделявшийся в полутьме красный галстук мирно свисал на объемистом животе, дорогие черные ботинки блестели подобно зеркалу даже среди окружающей пыли. Он был живее всех живых.

От неожиданности Китами забыла, что держит противницу изо всех сил. Почувствовав ослабление хватки, та не преминула изменить статус-кво. Мгновенно вырвав руку, она ухватила ей воротник Дзюнко, второй схватила девушку ниже талии и, разворачиваясь, словно пушинку, швырнула школьницу вниз. Прямиком на Ватанабэ.

Китами ощутила долю секунды свободного полета. А затем бок затормозил обо что-то мягкое, но неподвижное. Большие сильные руки подхватили ее и помогли без лишних увечий плюхнуться наземь. Шлепнувшись пятой точкой о бетон, Китами ошалело подняла взгляд на Ватанабэ. Тот по-прежнему стоял, ухмыляясь, и глядел на Анну, успевшую выхватить из-под плаща пистолет и теперь целившуюся в него.

- Это ты зря. Я чемпион по ловле хорошеньких девиц. Даже в полете.

- Как ты выжил? - она глядела на него все тем же наполненным ядом и злобой взглядом. - Я выстрелила в голову.

- Да, это было крайне невежливо с твоей стороны.

- Не придуривайся! Я должна была непоправимо повредить мозг!

- Ну, знаешь, про меня часто говорят, что я совсем безмозглый... - не вынимая рук из карманов, Сэм шагнул на нижнюю ступеньку, заслоняя Китами.

- Даже Фрэнки не пережил бы прямого попадания в мозг.

- Фрэнки еще свое получит... Вот как раз, - Сэм кивнул в сторону гулкого провала меж лестницами. Где-то внизу принялись грохотать непонятные взрывы. - За ним по нижнему этажу гоняется крайне сердитая дама. А в меня тебе надо было стрелять экспансивным патроном. А то как-то небрежно: пулька, и все тут.

- В следующий раз снесу тебе голову из ракетницы, - пообещала Анна. - Не дергайся. Пистолет-то у меня. Какой бы ты ни был живучий, даже альфу убьет магазин в черепушку.

- Фу, какая ты чернушница, - он шагнул еще на ступеньку вверх. - Ты попади.

- Думаешь, не попаду? - дуло смахивавшего на коробочку оружия глядело прямо в лоб толстяка.

- Да нет, я успел уже убедиться в том, что ты та еще Вильгельма Телль. Только не очень умная. С девочкой-то не ожидала?

Анна занесла ногу, поднимаясь наверх.

- Ловко. Кто мог ожидать, что рядом с Наследниками обнаружится еще один кусок наследия Кобаяси? Когда понял?

- Узнал его механику почти сразу. Когда она не смогла мне ничего сделать, уверился окончательно.

- Дай угадаю: ты ее активировал? - она нехорошо прищурилась, глядя, как он шагнул сразу на две ступеньки.

- Я заметил ваши милые объятия, - ухмылка стала шире.

- Хладнокровный ты: убить ребенка.

- Это мне говорит женщина, только что этого ребенка бившая. А перед этим застрелившая невинного доброго толстяка.

- Как-то ты не тянешь.

- Тебе виднее.

- На месте стой.

Ничего не понимавшая из их разговора Китами увидела, как дернулась широкая спина Ватанабэ, резко вынувшего руки из карманов, и перила дрогнули, когда вырвавшаяся из ствола пуля чиркнула по ним, вонзаясь в стену у соседнего угла.

Подскочивший к Анне Сэм, чувствуя, как оглаживает его бок поток воздуха, оставленный прошедшей мимо пулей, ухватил державшую оружие руку девушки и увел в сторону. Прежде, чем противница успела предпринять какие-либо контрмеры, он с силой ударил захваченную конечность о лестничные перила. С сильным лязгом запястье Анны впечаталось в металл, сминая поручень. Конвульсивно дернувшиеся пальцы разжались, и пистолет безмолвно унесся в чернеющий провал. Через несколько секунд он отозвался едва слышным лязгом.

С болезненным шипением Анна принялась баюкать выпущенную Сэмом руку. Запястье посинело и распухло.

- Хам!

- А нечего! - он снова сунул руки в карманы. - Размахалась тут пушечками. И не причитай, не сломала.

- Бесчувственный тюфяк! - заключила Анна, хищно подобравшись. - И что дальше?

- А дальше... - начал было Сэм, но тут случилось нечто, от чего устроившаяся в партере Китами, наблюдавшая за развитием событий, выпала в осадок, даже несмотря на общую необычайность ситуации. Анна, выпустив из здоровой руки ушибленную, вдруг бросилась на стоявшего ступенькой ниже беспечного Ватанабэ. Ухватив его руками за голову, девушка припала своими губами к его.

Нужно было успеть. Обязательно.

К счастью, Анна навострилась пробивать естественную защиту мозга, и даже гипнотические барьеры, за доли секунды. Она всегда очень старалась, когда просили. Прежде, чем Ватанабэ успеет оторвать ее от себя, по нервной системе пройдет наведенный извне сигнал, на какое-то время парализующий работу организма. А дальше все будет очень просто. Достаточно лишь умения и сосредоточенности.

Таково было одно из самых таинственных умений трикстеров. Проникновение в чужое сознание, чужой мозг. Мало кто даже среди ученых, породивших этих существ, мог объяснить принцип такого воздействия. Те же, кто мог, предпочитали молчать, пока не спросишь очень уж настойчиво.

Анне достаточно было физического контакта на уровне поцелуя, в то время как многим трикстерам нужно было нечто куда менее удобное и экстраординарное. Ей доводилось видеть, как кто-то из коллег грызет затылок источника информации или в буквальном смысле насилует его ради установления контакта. Фрэнки же любил терзать жертвы, разрушая защиту примитивнейшим воздействием физической силы. Это тоже помогало.

Сейчас терзать Ватанабэ не было времени. Поэтому Анна просто повисла на нем, привычно целуя мужчину в губы. На обороте опущенных век сверкнула, разворачиваясь, сетка, похожая на сплетение вен. Сейчас она пробьет первую линию защиты, а потом пустит сигнал. Никакой мозговой барьер не остановит ее наведенный импульс.

Однако сеть, едва успев развернуться, почему-то вдруг из нежно-синей стала темно-зеленой. Привычная тяжесть в животе, сопровождавшая отправление сигнала, не наступила. Вместо этого на талии сомкнулись медвежьи объятья, и поцелуй из простого акта состыковки контактов начал превращаться во вполне настоящий акт интимного общения.

Сеть погасла. Очевидно, что-то было совсем неправильно. По ушам резанула музыка. Черт! Значит, в черепушке толстяка имелась настоящая жесткая охранная система?! Это объясняло его невосприимчивость к выстрелу в голову. Некто, обладавший издевательским чувством юмора, сопроводил контрудар его мозгов музыкой. В ушах девушки пел Билли Айдол, пока крепко ухватившийся Сэм терзал ее губы нахальным целованием.

Невольно становясь красной настолько, что ее рыжие волосы уже смотрелись бледновато на фоне лица, Анна рубанула Ватанабэ ребром ладони по шее. Тот перекосился, отрываясь от нее.

- Вот нелогичные существа эти женщины! - он хрустнул шеей, которой по-хорошему полагалось быть сломанной.

- Наглец! - она попыталась вырваться из кольца его медвежьих лапищ. - Пусти!

- Это я-то наглец!

- Извращенец!

- Это я-то извращенец!

- Кто ты такой вообще?! - возопила Анна, пытаясь ударить Сэма в лицо. Мотнув головой, толстяк подставил под изящный женский кулачок свой широкий лоб. Казалось, от удара по округе разнесся легкий звон.

Внизу грохотал некто слоноподобный, доносясь до Китами в порывах сквозняка. Впереди, держа на весу ту, что еще недавно так пугала, стоял вездесущий Ватанабэ, явно что-то задумавший. И, к тому же, поцеловавшийся с этой рыжей великовозрастной стервой.

Ухватившись за стенку, Дзюнко поднялась на ноги. Удивительно, как ловко подхватил ее толстяк. По-хорошему, ей полагалось либо затормозить о него, свалив с ног, либо брякнуться костями о камень. Но что дальше?

- Я самое жуткое в мире привидение! - потешно страшным голосом произнес Ватанабэ, разворачиваясь с Анной в руках к гулкой пустоте за перилами. - Если не хочешь, чтобы я тебя жутко напугал - чеши отсюда!

- Что?!

- Что слышала: кыш!

Сэм приподнял стиснутую его стальными ручищами девушку и усадил на тонкую полоску стали. И сразу же его объятия разжались, а правая рука легонько толкнула пленницу в грудь, заставляя Анну потерять равновесие и податься назад. Уже почти падая, женщина-трикстер в последний момент успела схватиться за спасительную соломинку. За галстук Ватанабэ.

- Ах ты, гад! - утягивая перевесившегося через перила толстяка следом, выдохнула она.

Сэм, вцепившись в перила руками, навис над Анной.

- Проваливай отсюда, я сказал! - рявкнул он, отрывая одну руку от железа и подсовывая ее под остававшиеся на весу женские ноги.

- Да что ж ты делаешь?! - она почувствовала, как поворачивается вниз головой.

- Кыш! - Сэм дернулся, распрямляясь, и шелковая полоска галстука, скользнув меж пальцев, вырвалась из руки Анны. Стукнув о перила обувью, ошарашенная девушка рухнула вниз. Лишь полы плаща сиротливо встрепенулись на прощанье.

Ватанабэ распрямился, поправляя сбившийся галстук, и обернулся к Китами, смотревшей на него огромными глазами.

- Что?

- Ватанабэ, - сказала школьница, по-прежнему держась за холодную бетонную стену. - Ты невероятно нелеп.

- Стараюсь, - он одернул пиджак и зашагал по лестнице вниз. - Ты как себя чувствуешь?

- Паршиво.

Китами, впервые за вечер, осмотрела себя. Растрепанные волосы, криво сидящая форма, грязь и пара царапин. Не слишком презентабельно. Хотя, если учитывать тот факт, что пару часов назад у нее было перерезано горло, дела обстояли не самым ужасным образом. Последовав примеру Сэма, Дзюнко принялась поправлять на себе школьную форму. И тут, вспомнив что-то, встрепенулась.

- Эй, Ватанабэ!

- Чего? - он спустился к ней на площадку и посмотрел вниз через перила.

- Куда ты дел мое нижнее белье?!

- Какое еще нижнее белье? - он обернулся с невинным выражением на физиономии. Но очки совсем не зря скрывали глаза, что было заметно. - Не знаю никакого нижнего белья!

- Мое нижнее белье! - она сердито наставила на него указательный палец. - Думаешь, я не помню, что это ты меня одевал?!

- Слушай, малявка, - он сердито сунул руки в карманы. - Я не нанимался к тебе служанкой. Вообще, из нас двоих в форме горничной ты лучше смотришься! Мне некогда было натягивать на тебя все подгузники.

- Сам ты малявка! - огрызнулась она, сердито одергивая юбку. - Сволочь ты. Она как, сдохла?

- Вот уж нет, - Сэм снова оглянулся на гулкую пустоту. - Если ты видела, как она скачет, то понимаешь, что просто так эту девчонку не прибить.

- Тогда зачем ты ее выкинул?

- Затем, - он шагнул к Дзюнко и придирчиво оглядел ее. - Она достаточно умна, чтобы не сунуться обратно. Пускай бежит. Либо никуда не денется, либо вернется к хозяину.

- Ну так а тебе что за выгода? - поджав губы, Китами отвернулась. - Нечего на меня пялиться.

- Очень простая, - Ватанабэ склонил голову, продолжая изучить девушку. - Но это все не твоего ума дело.

- Ах, не моего ума дело! - разозлившаяся Дзюнко обернулась, метнув в толстяка испепеляющий взгляд. - То есть, перерезанное горло, похищение, унижения и ничего не знание - мое дело, а понять, почему ты вдруг взял и отпустил ее - не мое?!

- У-тю-тю! - Ватанабэ с беспардонной наглостью щелкнул разъяренную школьницу по носу, заставив захлебнуться воздухом от возмущения. - Не метай громы и молнии, Китами. Считай сегодняшний вечер небольшим Чистилищем.

- Чего?!

- Того, - он снова щелкнул ее по носу. - Ты успела дел натворить в родной школе.

- Это здесь причем? - Китами окончательно разозлилась и смотрела угрюмо, исподлобья.

- При том при самом, - Ватанабэ в очередной раз засунул руки в карманы. - Сшибание монет с ботаников - это я еще могу понять. Мелкие пакости и серьезные неприятности вроде сломанных ног - уже сложнее. А вот случай учительницей английского - за это тебе стоило горло перерезать.

Дзюнко почувствовала, как подкатывает к горлу знакомый ком, и упрямо отвернулась, едва не уткнувшись носом в грязную стену.

- Да пошел ты... Умник чертов, - сквозь синие линзы глаза разглядывали облупившуюся краску. Взор подозрительно замылился, словно приближались слезы. - Очередной судья нашелся. Никто меня не может судить, кроме сатаны.

Плюха прилетела неожиданно и беззвучно. Тяжелая, но мягкая, как плюшевый медведь, ладонь хлопнула по затылку, вызвав в ушах Китами оглушительный звон. Едва не въехав носом в стену, девушка в ярости развернулась к толстяку, стоявшему на том же месте с одной рукой в кармане, а ладонь второй сложив в увесистый кулак, который тут же продемонстрировал Дзюнко.

- Вот я сейчас кому-то по заднице нашлепаю за такие закидоны, - пообещал Сэм. - Завязывай уже с этой ерундой про сатану. Тоже мне, нашлась, наследница Алистера Кроули. Я тебе еще припомню хранение в подвалах голых мальчиков!

- А припомни! - она все-таки сорвалась. Сегодняшние страх, нервы, пережитая смерть и вообще все непонятное, что случилось в течение всего-то пары часов, давили на психику слишком сильно. - Давай, напомни! Напомни, что я сатанистка! Давай. Напомни, что я не девственница и шлюха! Напомни, что я людей калечила! Напомни, что из-за меня погибла целая семья! Давай! Заодно можешь меня сразу казнить, скотина ты непонятная! Возьми меня за ноги и выкинь с лестницы, как эту стерву рыжую! Я за перила цепляться не умею! Давай, выкинь! В аду меня все равно уже ждут!

Из глаз брызнули таки слезы, она наступала на Сэма, возвышавшегося над ней на голову, и кричала ему в лицо срывающимся голосом. Кричала о том, чем так долго хотела гордиться. О том, что сама для себя создала. О том, что никак не могла простить самой себе.

Дзюнко Китами кричала на Сэма. Потому что, едва увидев в нем то странное, мимолетно распознанное понимание, она хотела, чтобы оно в нем осталось. Впервые за годы кто-то видел ее глубже внешней оболочки. Как он ухитрился разглядеть, почему, зачем - неважно. Ей просто хотелось, чтобы так было. А сейчас он, уклоняясь от ее вопросов, наотмашь лупил по ее болевым точкам, безошибочно распознанным. Или, может быть, просто нашел такой способ действовать на нервы.

Но было больно.

- Чего ты смотришь на меня своими стекляшками?! Нацепил тут очки, придурок! Давай, убей меня! Забей насмерть, как этого урода, сынка Кобаяси! Преврати меня в котлету, если от этого мир станет лучше!

Он неприязненно и устало дернул губами. А в следующий миг развернувшаяся из кулака ладонь хлестко ударила кричащую девушку по щеке. Захлебнувшись воздухом, Китами в мгновение ока затихла, неверящими глазами уставившись на Ватанабэ.

Щека горела огнем, и наверняка на коже отпечатался красный след. Но не боль и унижение заставили Дзюнко замолкнуть. Ведьма смотрела ему в лицо, когда Сэм стянул очки и посмотрел на нее.

- Давай без истерики, - карие глаза уперлись в стекла контактных линз Китами, грозя напором, чувствовавшимся в его взгляде, пустить по ним трещину. - Если тебя совесть мучает, нечего об этом так вопить.

Он все понимал. Она видела. Он понимал. И, понимая, вовсе не осуждал. Чертов Ватанабэ ломал комедию с самого начала. Он не судил ее. Он всего лишь сказал ей в лицо то, о чем она молчала.

Китами почувствовала, как некрасиво дергается лицо. Она ненавидела себя плачущей. Сразу становилась уродиной, с распухшими веками и мокрыми щеками. Но ничего поделать уже было нельзя. Впереди стоял этот противный. Наглый, гадкий, ненавистный... Этот огромный, пришедший на помощь, невероятным образом видящий ее насквозь... Этот... Ватанабэ.

Ноги сами понесли ее вперед. Сэм не издал ни звука, когда тонкое девичье тело припало к его груди. Ее узкие ладошки с аккуратными пальчиками вцепились в пиджак, лицо уткнулось в рубашку, сминая галстук. И Китами глухо заревела.

Она приглушенно рыдала, сотрясаясь всем телом. Плечи, еще пару дней назад гордо распрямленные, сейчас ссутулились и мелко вздрагивали. Собственный плач Дзюнко тоже ненавидела. Она всегда казалась самой себе похожей на малолетнюю девчонку в такие моменты. Потому что голос вдруг становился тоненьким и жалобным. Да еще и носом шмыгала постоянно. Вот и сейчас зашмыгала, роняя слезы в белоснежную плотную рубашку человека, который ухитрился унизить ее, разрушить жизнь, умереть и вдруг стать единственным в мире, кому она начала плакаться.

Сэм невозмутимой статуей стоял на месте, чувствуя, как дрожит на груди нечто маленькое, мягкое и теплое. Живое. Как разнесчастная брошенная зверюшка. Только плачет человеческим голосом. Потому что она и есть человек. Со всеми человеческими глупостями. Эти ее трогательно вздрагивающие плечики не могли не разжалобить. Поэтому он осторожно поднял руку и ласково погладил Китами по одному из них. Словно в ответ на его жест, она заревела пуще прежнего.

- Ну, тихо, тихо, - сказал он. Без следа той извечной язвительности, что всегда присутствовала в голосе. Дзюнко заметила. Широкая ладонь снова погладила ее по плечу, затем отечески опустилась на макушку, трепля и без того разворошенную прическу. - Все я понимаю, глупый ты детеныш.

- Я... - она пыталась что-то сказать, ежесекундно шмыгая носом. - Я просто... Я не хотела... Я девочке внушила просто... Просто подойти к отцу и сказать... Всякое... Как будто она... А он... Он сам ее... И потом сам... Са-а-ам! Я просто хотела ее... Чтобы она подумала, будто я ее дочь... А они... Ненавижу их всех... Ненавижу...

- Знаю, знаю, - он гладил ее по голове, как маленькую. И ей почему-то было так приятно...

- Когда у меня начали получаться эти... Все эти штуки... Я подумала, что профессор не соврал... Сволочь, сволочь... Ненавижу его... Он сказал, что я принадлежу дьяволу... И я стала... Я подумала... И все остальные, все эти сытые рожи в школе... Ненавижу их всех...

- Глупый злой ребенок, - сказал сверху Сэм. - Нашла кого слушать. Профессор Кобаяси был больным на всю черепушку.

- Откуда... знаешь? - всхлипывая, ухитрилась задать осмысленный вопрос девушка.

- Да мне ли его не знать... Слушай, Китами, ты перестанешь реветь, если я тебе пообещаю, что никто тебя больше не обидит?

- Честно? - от неожиданности она даже перестала шмыгать носом.

- Еще бы.

Огромная ладонь снова ласково прошлась по макушке. И чудесным образом смахнула истерику. Просто она вдруг поверила: дальше с ним все будет хорошо. Он не обманывает.

- Ладно, - она отстранилась, оставив не его рубашке мокрые следы. - Все, я успокоилась.

Дзюнко принялась ожесточенно тереть ладошкой глаза, избавляясь от слез. Надраив лицо досуха, она посмотрела на Сэма, задумчиво теревшего рубашку кончиком галстука.

- Ох уж мне эти девочки, - он поднял на девушку взгляд, теперь лукавый, из-под сузившихся век. - Ну, Китами Дзюнко, теперь ты можешь мыслить конструктивно?

- Могу, могу

- Вот и отлично. Значит, слушай сюда: что и как обстоит с тобой, сатанизмом, твоими способностями и всей прочей ерундой, я тебе расскажу, когда все закончится. А сейчас еще рановато, потому что...

Его слова прервал грохот. Не тот, едва слышный, что какое-то время слышался внизу, а потом и вовсе затих. Этот грохот случился где-то снаружи. На пустынной, а потому тихой, улице. Ватанабэ невозмутимо продолжил:

- Вот, собственно, что сейчас происходит. К сожалению, нам придется еще попрыгать и побегать.

- О чем ты?

- Намечается маленькая войнушка.