Социо-пат

Глава 1: Крутой учитель Ватанабэ

Уже неделя прошла с тех пор, как Учики Отоко столкнулся с необъяснимым. В тот вечер он так и не уснул, пытаясь понять, что же произошло. Однако никакие логические размышления и доводы здравого смысла не помогли юноше объяснить природу пережитых событий. Потихоньку начинало формироваться подозрение в собственной психической нестабильности. Ибо в таком случае все просто: он увидел, как на женщину посреди улицы напал сумасшедший, испытал сильный шок, тронулся и начал бредить. А тот толстяк просто был каким-нибудь прохожим или полицейским, который обезвредил маньяка. Такое вполне могло случиться. И очень часто люди, столкнувшиеся с Неведомым, приходят к подобному выводу. Учики считал, что так поступить умнее и честнее, чем упорно цепляться за глупые фантазии о пришельцах и чудовищах. Он на редкость спокойно отнесся к возможности помешательства.

Единственным, что выламывалось из схемы с душевным нездоровьем, было неожиданно появившееся на теле пятно в виде креста. То, что это не галлюцинация, Отоко понял, когда попросил товарища по секции карате посмотреть, есть ли оно. Оказалось, тот тоже видел винного цвета крестик на боку юноши. Получается, пятно было настоящим. Но и это Учики пытался объяснить реалистически. Мало ли что может выкинуть организм, когда мозг заклинивает. Он где-то читал, что у сумасшедших ненормальный пульс, очень низкая или очень высокая температура тела, а на груди возникают даже целые надписи, незаметно нацарапанные ногтями и выступающие синяками время от времени. Хотя себя полным психом Отоко не считал, он полагал возможными подобные проявления. В школьной библиотеке юноша взял пару книжек по психологии и решил как следует изучить данный вопрос, чтобы разобраться с самим собой.

А жизнь, тем временем, текла в привычном русле. Учики ходил в школу, занимался в секции, ужинал, выполнял домашние задания... Единственным приметным событием минувшей недели стала болезнь их классного руководителя господина Санады. Тот с чем-то осложнившимся лег в больницу на несколько месяцев. Сегодня им как раз должны были представить заменяющего преподавателя.

Размахивая новым портфелем, который раздобыл тайком от матери, Учики приближался к школьным воротам. Сквозь них бурлящей массой юных тел маршировали школьники: мальчишки вперемешку с девчонками, низкие рядом с высокими, спортсмены вместе с ботаниками. Обычное школьное утро.

- Охаё годзаимас, Отоко-кун! - стрелой пронеслась мимо Кимико Инори, одноклассница Учики, стремясь поскорее ухватить за рукав своего парня, махавшего рукой от самых ворот. Ее длинные волосы, перехваченные зеленой ленточкой, так и взвивались в воздух во время бега. Автор считает нужным умолчать о том, как колыхалась при этом самом беге ее плиссированная юбочка, иначе его могут обвинить в растлении несовершеннолетних читателей подобными описаниями.

- Охаё... - только и успел бросить он вслед, немного расстроившись. Кимико нравилась Учики, но никто, даже она сама, не мог этого подозревать, ибо Отоко никогда не был слишком уж экспрессивен. Однако внимательный наблюдатель мог бы заметить иногда бросаемые украдкой взгляды Учики на чистое и всегда улыбающееся личико одноклассницы. Кимико была мила, непосредственна и дружелюбна. Она являлась одной из немногих, кто не смотрел на молчаливого и глуповатого, по мнению большинства, Отоко свысока. Возможно, это и послужило одной из причин симпатий юноши. А еще мысль, пришедшая в голову в тот день, когда он впервые увидел ее, переведенную из другой школы. Тогда он подумал: "Такое ощущение, что эта девушка изнутри подсвечена солнышком". Помнится, Учики тогда сам себе удивился, ибо не смог понять, почему на ум пришло именно такое сравнение. Но Кимико и впрямь была столь жизнерадостна, что, казалось, излучает вокруг собственное теплое дружелюбие.

Провожая девушку глазами, Учики заметил, как к его знакомому Томидзаве подошла троица парней с угрюмыми выражениями на лицах. Отоко знал, в чем дело. Это пришли забрать долг за приворотное зелье ребята из клуба любителей магии. Подобные глупые штуки, как ни странно, пользовались у них популярностью и стоили немало в расчетах небогатых школьников. Томидзава давненько сох по одной девчонке и решил воплотить в жизнь собственную мечту, заказав у колдунов приворот. Теперь пришла пора расплачиваться. Учики видел, как один из подошедших отвесил посеревшему Тоидзаве подзатыльник. Тот что-то залепетал, оправдываясь, и полез в карман за деньгами. Вот так всегда и бывало с проклятым клубом магиков. Учики захотелось сплюнуть, но он удержался и просто отвернулся.

Пройдя через школьный двор, переобувшись и войдя в класс, Учики занял свое место за партой. В соседнем ряду, за спинами остальных, он снова увидел Инори. Она оживленно болтала с подружкой, Адзусой Миюки. О чем они говорили, он расслышать не мог, поскольку общий гул голосов заполонил все помещение. Утренняя болтология старших школьников вошла в критическую стадию, наступавшую за пять минут до начала урока. Казалось, всякий так и стремился вывалить на собеседника как можно больше информации и сделать это как можно громче. Неважно, о чем говорилось, важно, что процесс говорения имел место быть. И, как и всегда, никто не заметил звонка. Гвалт продолжался до тех пор, пока раздвижная дверь не отъехала в сторону, и в помещение не проник завуч Хироюки Тамагава. Низенький толстый старик с внушительной плешью, нацепивший на нос очки, которые ученики в шутку прозвали "тысячей диоптрий", прошел к учительскому столу и призвал всех к тишине.

- Тихо всем! Внимание! Как вы все знаете, господин Санада сейчас в больнице. В связи с этим обязанности вашего классного руководителя будет исполнять другой преподаватель. За этим я и пришел - чтобы представить его вам. Господин Ватанабэ, проходите.

В класс зашел новый учитель. Это был широкий толстый мужчина в черном костюме, красиво контрастировавшем с белоснежной рубашкой и ярко-красным галстуком. Коротко стриженный, он носил на лице бороду-эспаньолку и легкую усмешку. Пройдя к столу, новичок занял место отступившего завуча и представился.

- Доброе утро, класс! Меня зовут Сэмюэль Ватанабэ. Я буду замещать учителя Санаду, пока он не вернется в школу, - И, усмехнувшись чуть сильнее, добавил: - Так что будьте готовы попасть под молот суровой бюрократической дисциплины учителя на замену!

Сказать, что Учики был шокирован, значит, сильно преуменьшить его ощущения. Он готов был выпрыгнуть в окно от ужаса. Перед классом стоял тот самый тип, что ухватил его за шиворот той ночью. Весело прищурившись и не убирая с лица ухмылку, ночной хвататель за шкирку оглядывал школьников, останавливаясь взглядом на девочках. Добравшись до Учики, он чуть задержал свой взор и на юноше, усмехнулся чуть сильнее. Молодой человек едва удержался от того, чтобы нервно сглотнуть, когда толстяк посмотрел ему прямо в глаза и чуть заметно дернул правым веком. Это могло означать все что угодно: от узнавания, то нетрадиционных симпатий нового преподавателя.

Сэм тем временем закончил лицезреть своих учеников и, повернувшись к доске, написал на ней свое имя. Снизу подписал знаменитое "Учитель банзай!", провозглашенное когда-то Эйкити Онидзукой. Повернувшись обратно, он взял классный журнал, раскрыл его и принялся проводить перекличку. Школьники отвечали, поднимаю руки в ответ на прозвучавшие имена.

- Авада!

- Я!

- Томидзава!

- Я!

- Инори! - добрался он до Кимико.

- Я! - звонко выкрикнула она, подняв руку.

- Я тебя запомню! - неожиданно пробасил он.

- Ой... - она даже испугалась такого поворота. - А... зачем, сенсей?

- А я всех красивых школьниц запоминаю! - расплылся в улыбке Сэм. Класс ответил веселым, но неуверенным смехом. Кимико покраснела. Завуч же, стоявший в дверях с намерением покинуть класс, ужаснулся и поправил свои толстые очки.

- Г-господин Ватанабэ...

- Не беспокойтесь, господин завуч, я просто шучу, - успокоил его Ватанабэ.

- Шутите... лицо почтенного мужа слегка перекосило. - Странно как-то вы шутите... Что ж, э, оставляю вас с учениками.

Завуч покинул помещение, а Ватанабэ с совершенно невинным выражением лица принялся проводить перекличку, не забывая особо отмечать самых хорошеньких обитательниц класса.

Учики сидел как на иголках, судорожно пытаясь сообразить, совпадение ли это (в вероятность чего мало верилось), или же та ночная история все-таки получает продолжение. Когда новоиспеченный учитель назвал его фамилию, юноша подскочил словно ужаленный:

- Я!

- Вижу, - отозвался Сэм.

Перекличка продолжилась, а Учики избавился от последних сомнений в том, что Ватанабэ явился в школу по его душу.

Такуя не был ни слишком умным, ни слишком сильным, ни чрезмерно одаренным художественно японцем шестнадцати лет отроду. Его всесторонняя усредненность не являлась грехом, ведь большинство людей на Земле не имеют качеств, выделяющих своего носителя из толпы. Однако то, что посредственность, подобно бедности, - не порок, не умаляло страданий Такуи. Ведь это очень трудно - найти себе девушку, когда ты есть самый заурядный, серенький обыватель, сын таких же обывателей и перспективный кандидат на место клерка в какой-нибудь компании, где ты просидишь за офисными перегородками всю жизнь. И будешь потеть от страха, слыша шаги заведующего твоей секцией, а в обморок падать от переутомления и вида начальника отдела. А несчастный, томимый пубертатным периодом жизни юноша ничем иным, кроме столь непривлекательных перспектив, похвастать не мог. Если бы только у него хватило терпения подождать еще несколько лет, пока на жизненном пути не встретится какая-нибудь одинокая и тоже не слишком удачливая в наследственности и талантах женщина, вместе с которой можно будет вздыхать по вечерам о трудностях жизни, все могло бы сложиться иначе. Однако разворачивающее крылышки либидо и юношеский максимализм не давали Такуе покоя. И потому он очень скоро нашел себе девушку, связавшись не с самыми приличными людьми.

Хотя, если быть честным, "нашел себе девушку" нельзя назвать справедливым описанием тех отношений, что были у него с Китами. Таких вот "парней" у этой крашеной под блондинку старшеклассницы было пятнадцать штук за вычетом самого Такуи. И к каждому из юных японцев она относилась одинаково, с высокомерной снисходительностью хозяйки. Ибо все они входили в клуб любителей магии. Однако деятельность данного молодежного формирования давно шагнула далеко за рамки школьного кружка. Парни-легионеры выполняли самые разные задания своей предводительницы и ее подручных, прозванных жрицами. Ребята собирали деньги с должников, могли припугнуть артачившихся, следили за тем, чтобы вечерние мессы не прерывались посторонними, и прочая, прочая, прочая.

Клуб магиков походил скорее на преступную группировку школьного масштаба, нежели на кружок по интересам, только вместо наркотиков они приторговывали исполнением желаний. Как бы странно это ни звучало, но, стоило одному ученику заплатить оговоренную сумму, как вожделенная ровесница кидалась на шею, ненавистный соперник или соперница получали травму или выгонялись из школы за неожиданные провинности; резко ползла вверх успеваемость, приходил успех в денежной сфере... Все это являлось делом рук Китами, о которой Такуя со товарищи говорили с придыханием и только полушепотом. Никто не знал, как она это делает, но каждый обитатель школы боялся прогневать "ведьму". Ибо даже если ты не суеверен, зрелище споткнувшегося на ровном месте и сломавшего ногу футболиста, целующейся взасос с каким-то ботаником первой красавицы или счастливо прыгающего двоечника не убавляет страха перед тем, кто способен подобное сотворить. Сама же Китами держалась спокойно. Ее нисколько не волновали косые взгляды и отстраненность ровесников за вычетом подчиненных. А политику своего клуба: товарно-денежные отношения и поддержание репутации серьезных людей - юная колдунья проводила неукоснительно и сурово. Дважды по ее приказу легионеры избивали слишком самоуверенных неплательщиков, несколько раз забирались в дома и обворовывали тех, кого не так легко было запугать. Из таких девушек, как Китами, и вырастают "железные леди". Вот на нее-то и "запал" в свое время Такуя, с огромной радостью ставший слугой "великой магистреллы", как ее именовали жрицы.

Дело было не только в мистической и таинственной силе предводительницы. Самая любимая сторона членства в клубе лично для Такуи заключалась в специфических мероприятиях, проводимых раз в месяц. Проще говоря, в кружок колдовства юноша записался, когда узнал, что периодически там устраиваются оргии с участием жриц и самой пресловутой "ведьмы". Зная не понаслышке о красоте Китами, Такуя почти мгновенно решился подписать кровью сунутую под нос бумажку со строками "Я, поставивший ниже печать собственной крови, передаю свой дух и тело во владение великой магистреллы Дзюнко Китами..." Полоснув по подушечке среднего пальца предложенным ножом, он приложил ранку к бумаге, и договор был заключен. С тех пор Такуя состоял в рядах легионеров, послушно следуя за Китами по пятам и выполняя каждую прихоть. Однако с оргиями ему не повезло. За те три месяца, что парнишка провел в подчинении, ни разу Такуе не выпадало иной участи, кроме как стоять на страже возле двери в подвал школы, где проводились ежемесячные гуляния.

И все же надежды имеют свойство оправдываться. Близился день, когда смена Такуи будет проходить не в коридоре, а в подсобке школы, где он наконец-то расстанется с невинностью и сможет забыть неприятный осадок, оставшийся после того, как он поднял глаза от листа бумаги со своим кровавым отпечатком и заметил зловещий блеск в глазах говорившей с ним жрицы.

Уроки заканчивались. Измочаленные сосуды разума японских школьников и школьниц болели неимоверно и требовали наполнения аниме-сериалами, мангой и прочими приятными и полезными для молодых жизней мемами. Всегда и везде, в любой школе этого мира, скорость, с которой дети покидают обитель знаний, превышает скорость закачки людской массы внутрь как минимум раза в четыре. Причины подобной разницы очевидны каждому, кто сам проходил через то жестокое узилище ума и духа, что зовется школой.

Вот и сейчас бастион педагогики пустел удручающе быстро. Солнце еще только начинало румяниться вечерней истомой, когда коридоры школы уже гулко затихли. Лишь немногочисленные молодые люди, занятые в разнообразных кружках и группах, будь то спортивная секция, художественная или клуб юных химиков, оставались сейчас здесь. Ну и, разумеется, готовившиеся оставить место работы преподаватели тоже пока еще присутствовали.

Акио Сато, учитель информатики, сидел за своим столом в учительской и собирал рабочий портфель, искоса поглядывая на новенького в стане школьных надсмотрщиков. Ватанабэ как раз о чем-то беседовал с двумя молодыми женщинами-учителями. Очевидно, говорил он нечто интересное и приятное, поскольку вид у новоиспеченных коллег был крайне польщенный и столь скромный, сколь бывает скромен взгляд женщины, уловившей в словах мужчины намек на флирт.

Физрук Куниобу тоже бросал на толстяка взгляды, которые в отличие от взглядов Сато оказались наполненными неприязнью. Куниобу, высокий подтянутый спортсмен тридцати восьми лет, носивший свободные спортивные костюмы практически круглый год, был типичным местечковым султаном, считавшим всех женщин из преподавательского состава своей нераздельной собственностью. И надо сказать, что основания у физрука имелись: кроме него, никто из преподавателей-мужчин не был способен прельстить незамужних и не отчаявшихся еще молодых учительниц. Разве что сам Сато, обладавший прекрасной фигурой, которую не мог спрятать даже его мешковатый пиджак, и красивым лицом, тонкостью письма соперничающим с женским. Но молодой учитель информатики не был склонен к служебным романам, да и вообще производил впечатление человека нелюдимого, пусть и дружелюбного по мере сил. И. хотя многие старшеклассницы, по обычаю воспылавшие к красавцу-учителю нежными чувствами, не оставляли попыток завоевать его внимание, женщины-коллеги со временем потеряли к молодому человеку интерес. В этом немалую помощь им оказал Куниобу, массированными психологическими атаками оттягивавший межполовые устремления на себя.

Акио закрыл портфель и снова посмотрел в сторону новенького. Тот за сегодняшний день показался ему неплохим, в общем-то, малым, разве что слегка развязным. Проходя мимо его класса, Сато слышал, как ученики покатывались с хохоту, наслушавшись вольной интерпретации Гамлета, описанной Ватанабэ. Что-то там было о параноидальной шизофрении, отягощенной Эдиповым комплексом, и о чрезмерных возлияниях, принятых в те времена среди представителей благородных сословий. А также про матерого якудзу Гамурету, зарубившего нового вожака банды катаной за убийство своего отца и скончавшегося под цветущей сакурой. Похоже, новый преподаватель был тот еще фрукт.

В отличие от Сато, Куниобу, похоже, испытывал к Ватанабэ неприязнь, возраставшую едва ли не с каждой секундой. Такова уж психология "султанов". Наконец, физрук не выдержал и пошел на сближение с дамами и непринужденно о чем-то вещавшим мужчиной.

- Вечер добрый! - громогласно поздоровался он.

- О, Куниобу! Вы уже закончили уроки? - почуяв отдаленные раскаты петушиного боя, женщины превратились в аватары приветливости и ласковости. Польщенный радостными взглядами, которыми встретили его дамы, физрук с ноткой превосходства обратился к Ватанабэ:

- Ну как, осваиваетесь у нас?

- Вполне! - чуть прищурился Сэм, глядя на собеседника. - Как я вижу, с образованием в Японии все в порядке, покуда в школах преподают такие красивые учительницы! - он обозначил вежливый поклон в сторону женщин. Учительница литературы Фудзиеси вместе с преподавателем искусства Кавахарой прямо-таки зарделись от удовольствия.

- Ватанабэ, вы грубый льстец! - притворилась сердитой Фудзиеси.

- О, я не спорю, очаровательная мисс Фудзиеси, я вполне себе неотесанный чурбан! - улыбнулся во все тридцать два зуба Сэм. - Дело в том, что когда я вижу прекрасную даму, я не могу соблюсти правила приличия, предписывающие сдерживать восхищение, и сразу говорю всю правду.

- Мне кажется, что подобная простоватая честность - это даже красиво! - поправила очки в тонкой оправе, нисколько ее не портившие, Кавахара. - Она лишена ненужного, наносного, как картины по-настоящему великих художников...

- Ну, уж во мне-то ничего настолько уж великого, как произведения классиков живописи, не найдется... Разве что мой живот - настоящее произведение искусства сам по себе, - улыбнулся и ей Ватанабэ. - Однако, мисс Кавахара, я понимаю, почему вам суждено было связать свою жизнь с изобразительным искусством. Даже не стань вы тем, кто пишет картины или учит других, вас бы саму обязательно кто-нибудь изобразил на холсте.

- Ой, Фудзиеси, похоже, все-таки права! - зарумянилась она довольно. - Вы жуткий льстец!

- Я смотрю, у вас очень хорошо подвешен язык! - Куниобу, о котором все трое словно забыли, не стерпел подобного обращения и прервал светскую беседу. - Вам бы, Ватанабэ, в политику пойти...

- Нет, только не в политику! - Сэм отрицательно замахал руками. - Если и есть в этом мире сорт людей, который я ненавижу, так это политики.

- Это почему? - не отставал Куниобу. - Вы что, из тех экстремистов... Как их?

- Нет, я не из "Братства христианских народов", - Сэм прищурился сильнее. - Я не хочу сказать, что предпочитаю не сидеть задом в парламентах, а бегать по улицам и избивать еретиков и язычников да сжигать на кострах буддистов и синтоистов за то, что они по привычке не верят во Христа.

- Но тогда что вы имеете в виду?

- Я говорю о том, что политика как таковая - это уже плохо. Когда правитель, защитник и кормилец, становится политиком, он перестает быть защитником и становится кормлением. Такие люди играют в политику как в шахматы с государствами вместо фигур. И думают прежде всего о самих себе. Но, как известно, развращение властью не доводит до добра. Вспомните Явление. Поэтому я предпочту быть скромным педагогом.

- Но ведь политика - неизбежная часть существования государства, - Фудзиеси потерла переносицу. - Если не вести политическую жизнь, всякая страна...

- А кто придумал политическую жизнь? Людишки, которым хотелось нарастить живот как у меня за счет остальных. И вот уже два племени вместо разграничения территорий и обмена женщинами идут друг на друга войной за власть над прериями. Вот кому это надо? Мало им половины мира, который они за всю жизнь не обойдут? Или же на гребне недовольства войной в одном племени вождю пробивают голову камнем и ставят на его место другого. Или же приближенные покойного добровольно сдаются соседям, надеясь выгадать сколько-то мамонтовых шкур себе лично. Все эти фокусы стары, как кости кроманьонцев.

- Но ведь разграничение территорий и обмен... Э, обмен женщинами - это тоже политика! - воскликнул Куниобу, решивший, что поймал собеседника на противоречии. - Как же тогда?

- Не путайте самурая с ниндзя, - Сэм прищурился так, что напоминал Клинта Иствуда в старинных вестернах. - Подобные вещи - это уже цивилизованность и культура, но еще не политика. Политика начинается с войн и обмана, а заканчивается смертями. В этом разница. Политиканами становятся те, кому не нравится текущая цивилизованность.

- Что-то я вас не понимаю, Ватанабэ, - развел руками Куниобу. - Вы говорите, как малолетний анархист.

- Помилуй Боже, - замотал головой Сэм. - Никакого анархизма. Я просто говорю, что не люблю усложняющих то, что и так неплохо работает, политиков. Вместо них я люблю женщин.

Учительницы захихикали. Раздосадованный неудачей в проявлении умственного превосходства физрук насупился:

- Как по мне, так всякий, кто живет за счет политиков, считает своим долгом...

- Знаете, а я согласен с господином Ватанабэ.

Все четверо обернулись. Перед ними предстал Сато, облаченный в свой коричневый пиджак, бывший настолько объемистым, что учитель напоминал ребенка в папиной одежде. Наверное, из-за этой детскости он предпочитал каждое утро вешать пиджак на стул в учительской и вел занятия в рубашке и старомодном жилете без рукавов. Очков Акио не носил, и всякий мог разглядеть его ровное, словно высеченное кропотливым скульптором, лицо. На высокий лоб интеллектуала падала короткая челка, венчавшая аккуратно уложенную шевелюру. Молодой учитель улыбался.

- Простите, что врываюсь в разговор, но я невольно его услышал. Так вот, я, кажется, понял, о чем говорил господин Ватанабэ. Излишняя политизированность и государственные игрища и впрямь вещи не слишком хорошие.

- А, господин Сато, - воскликнул физрук. - Хотите присоединиться к беседе?

- Нет, я уже ухожу, но спасибо за предложение, - снова улыбнулся Акио.- Только вот мне надо домой.

Молодой человек снов улыбнулся и зашагал к выходу.

- Кстати! - хором воскликнули обе женщины, синхронно глянув на часы.

- О Боже, мне пора в галерею! - с извинениями откланялась Кавахара.

- А мне надо зайти в парикмахерскую, так что я побежала! Чао! - проследовала за ней Фудзиеси.

Нечто неестественное было в столь поспешном уходе учительниц, вздрогнувших при осознании того, что наступил вечер, и солнце закатывалось за край горизонта. Эта деталь не ускользнула от внимания Сэма, оставшегося наедине с физруком, тоже судорожно посмотревшим на часы и засуетившимся.

- Что это народ так резко разбежался? - спросил Ватанабэ у спины Куниобу, согнувшегося над своим столом.

- Вам бы тоже лучше поспешить, Ватанабэ! - ответил физрук, собирая какие-то бумажки с распечатанными нормативами. - В такой час здесь оставаться не рекомендуется.

- Это почему? - вновь прищурился Сэм. - Вон даже детишки еще в секциях занимаются.

- Детишки через полчаса разбегутся как миленькие, - сглотнул Куниобу. - Вы разве не в курсе? Наша школа иногда пустеет раньше других.

- Интересно, однако... - прищуру Сэма могли позавидовать все когда-либо щурившиеся герои киноэкрана вместе взятые. - А не расскажете ли вы мне, уважаемый коллега, почему так обстоят дела? Я ведь и впрямь не в курсе.

- Нет, не расскажу! И простите, мне тоже пора! - с этими словами Куниобу покинул помещение учительской.

- Спасибо, спасибо, Отоко-кун! - радостно пищала предводительница школьной артистической богемы, разглядывая окончательно изготовленные, подлатанные и установленные как надо декорации. Странновато было бы вообразить себе сколько-нибудь серьезную работу с обстановкой в таком примитивном виде творчества, как школьная постановка, если бы речь не шла о деспотическом театральном сообществе этой школы. Президент клуба была просто одержима своей внеклассной деятельностью. Настолько одержима, что не только сама закручивалась в штопор, трудясь над каждым спектаклем, но и остальных энтузиастов вязала в узлы. И такой деспотизм давал результаты, хотя и не способствовал сохранению того самого энтузиазма в выжимаемых насухо школьниках.

- Да, пожалуйста... - пожал плечами Учики, внутренне радуясь, что наконец-то закончил с этой ерундой. - Я пойду тогда...

- Ага, иди, - ответила предводительница. - Приходи на выступление!

- Обязательно.

С немалым облегчением он покинул каморку-гримерку-склад, отведенную драматистам. Плотно прикрыв за собой дверь, развернулся. И едва удержался от того, чтобы дико завопить. Учики практически уткнулся носом в Ватанабэ, радостно ухмылявшегося и тянущего к школьнику свои бревнеобразные ручищи. Проворно поднырнув под конечности нового учителя, юноша вздумал броситься наутек, но и Сэм был не так прост. Молниеносно ухватив Отоко за воротник, как в прошлый раз, он затормозил прыткого юнца.

- Куды?!

- Пустите!

- Ага, разумеется, а еще я куплю тебе мороженного и покатаю на колесе обозрения.

- Уйдите, а то орать буду! - Учики в тщетной попытке убежать дернулся так, что его форма затрещала по швам в руках учителя. Пытаясь вывернуться, молодой человек принялся отплясывать вокруг Ватанабэ подобие танца, смешавшего в себе краковяк, гопак и ритуальные пляски австралийских аборигенов. Учитель, в свою очередь, крепко держал его за шкирку и двигался следом, не позволяя жертве ускользнуть. - Чего вам надо?!

- Мне?! - непритворно обиделся Ватанабэ. - И это ты говоришь?! Мне что-то надо?! - он хорошенько тряхнул Учики за ворот, а затем, чувствуя скорую кончину школьной куртки в своих руках, отпустил вышеозначенный предмет одежды. Не ожидавший освобождения в этот момент, Отоко помедлил всего долю секунды. Этого хватило, чтобы Сэм успел ухватить школьника за ухо.

- А-а-ай! Что вы делаете?! - возопил Учики. Вопль его, однако, разбился о стены коридора и остался не услышанным, так как артистическая богема сейчас уже репетировала в готовых декорациях в спортзале, к которому примыкала каморка.

- Значит, так! Слушай сюда! - потянув юношу за плененный орган слуха, Ватанабэ заставил Учики посмотреть на себя, а не вертеться в разные стороны. - У тебя следы на теле появились?

- Что?! - Учики опешил. - Откуда...

- Оттуда же, откуда и моя должность учителя! - рявкнул Сэм. - Так что давай пропустим прелюдии со всеми этими "Да вы кто и откуда", и ты ответишь мне на вопросы. А потом я тебе. Итак, я спросил, появились ли после того случая у тебя следы на теле. Ну так?

- Д... Да.

- Фух! - радостно выдохнул Сэм. - Это радует. Ты кому-нибудь рассказывал про то, что случилось?

- Нет.

- Уверен?

- Да...

- Точно уверен?!

- Да!

- Хорошо. Пойдешь со мной.

- Куда?!

- Да не боись ты! Теперь я буду отвечать на твои вопросы. Но не в коридоре же...

Где-то в глубине сознания Учики вертелась юркой мышкой испуганная мысль: не дурак ли он, раз позволил толстяку Ватанабэ увести себя непонятно куда? Однако все его опасения по поводу загадочного учителя были загнаны в угол напором Сэма и собственным любопытством юноши. Только в тот момент, когда Ватанабэ сказал, что ответит на вопросы Отоко, не сомневаясь, что они есть, парень понял, как сильно снедает его желание узнать, что же случилось той ночью. Что же случилось с ним. И даже вся бесцеремонность нового знакомца не могла оттолкнуть Учики от желания понять.

Снаружи солидный круглобокий диск солнца уже наполовину погрузился куда-то за горизонт, и токийские улицы окончательно приобрели оранжевую подсветку, медленно уступающую место длинным чернеющим теням. Выйдя за пределы школы, Сэм шумно потянул носом воздух, утягивая Учики к автомобильной стоянке.

- Красиво, правда?

- Что? - не понял Учики.

- Вечернее небо, - Сэм поднял глаза и мотнул головой вверх. - В Токио небо красивое.

- Не знаю... - удивленный парнишка пожал плечами. - Никогда не обращал вни...

- Врешь, - прищурил левый глаз Сэм, перебивая юнца.

- Отку... - тот запнулся. - С чего вы взяли?

- Когда ты вышел на улицу, ты первым делом глянул наверх. Не по сторонам, не обернулся, а именно глянул наверх. По привычке.

- Хм... - Учики задумался. Ватанабэ был, в общем-то, прав. Он действительно привычно глянул в небо при выходе из-под крыши. - Но при чем?..

- Да это я так, обстановку разрядить, - снова ухмыльнулся Сэм. - Чтобы не нервничал ты, подопечный мой. Подыши вечерним воздухом, посмотри на закат, приведи пульс в норму. Разговор будет долгий и увлекательный.

- Разговор? О чем? Вы кто такой вообще, а? - задал юноша вопрос, мучивший его весь день.

Ватанабэ добрался до светло-серого легкового автомобиля смутно знакомой Отоко марки. Бибикнув сигнализацией, он открыл водительскую дверь и, сев за руль, приглашающе распахнул соседнюю дверцу. Помедлив, Учики сел на место пассажира. Сэм сноровисто затянул у юноши на груди ремень безопасности.

- Меня зовут Сэм, если ты еще не понял. И я наблюдал за тобой неделю прежде, чем пристроиться учителем в твою школу.

- Вы... наблюдали за мной?! - Учики чуть не подпрыгнул. Хорошо, что чуть - о крышу биться было бы больно.

- Ну а как ты думал? Да, я наблюдал за тобой, твоей матерью и отцом. Я знаю о тебе все. Уж, по крайней мере, намного больше, чем ты сам.

- О чем вы?

- Да все о том же, дуралей, - Сэм завел мотор и тронулся с места, выезжая на дорогу. - О том, почему и отчего с тобой случилось то, что случилось. Ты ведь не будешь отрицать, что это ты пятнадцатого числа шарахнул напавшего на женщину... э, человека?

- Нет, не буду. Вы же знаете, что это был я, - мрачно ответил юноша. - Но если вы думаете, что я хоть что-то понимаю, вы ошибаетесь.

- Именно это я и имел в виду, когда говорил, что знаю о тебе больше, чем ты сам, - вырулив на проезжую часть, Ватанабэ принялся неторопливо вести машину, кося взглядом на пассажира. - Откровение первое: тот тип не был, в нормальном понимании, человеком. Откровение второе: с тобой почти та же история.

- Что?! - распахнул глаза Учики.

Он сам удивился тому, как сильно и агрессивно звучал его голос. Похоже, вечная скромность и тихость Отоко медленно растворялась под воздействием новых, непонятных сил, ворвавшихся в его жизнь. И еще парнишку начал доставать этот толстый кривляка с его вечной ухмылкой и стремлением нести чепуху вместо разговора.

- То самое, нетерпеливый ты наш, - осклабился Сэм. - Но нужно углубиться в дебри, знаешь ли. Скажи, ты христианин?

- Ну... - вопрос был неожиданным. - Да.

- А когда ты им стал? Наверняка крещен во младенчестве?

- Да...

- Родители стали христианами? После Явления?

- Да, а... что?

- Да то самое, - Сэм вынул руки из карманов и ткнул в молодого человека указательным пальцем, словно в чем-то изобличая. - Ты не задумывался о том, почему за последние двенадцать лет девяносто три процента населения нашего грязного синенького шарика вдруг стали приверженцами новой христианской церкви? Почему вдруг хиреющая мировая религия сменила лицо и вывеску, а потом начала такую мощную экспансию, что к настоящему моменту мы имеем почти что стопроцентный монотеизм? Конечно, не задумывался. Ведь ответ, как ты знаешь, написан в каждом учебнике истории.

- Явление.

- Совершенно верно... Только не говори мне, что тоже испытываешь священный трепет при слове "Явление"! - издевательски взмахнул на весь салон руками Сэм, глянув на серьезную мину, украсившую лицо Учики. - Чуфырь-чуфырь! Большой и страшный мессия идет отобрать у нас ядерное оружие и заставить старые атомные реакторы медленно умирать, пока мы судорожно ищем новые источники энергии, скребя по донышкам нефтехранилищ! Давайте все дружно сожжем синагоги и пойдем покупать крестики!

- Но ведь... - запнулся Учики. - Ведь это правда. Пришел Спаситель и остановил ядерные ракеты, уже летевшие к целям! И потом он...

- Да знаю я, знаю, - отмахнулся Сэм, вновь расслабленно положив руки на руль. - Воскрешение мертвых, хождение по воде и прочие штуки. Я, знаешь ли, тогда был в твоем возрасте и все это видел по телевизору. Более того, я подобные чудеса едва ли не руками трогал. А некоторые и на самом деле трогал.

- Почему же вы тогда ерничаете? И вообще, при чем здесь Явление?

- Да при том, сынок, что ты у нас самый что ни на есть продукт Божьей воли, - внезапно Сэм стал очень серьезным. Усмешка пропала с лица, и карие глаза остановили строгий взгляд на лице юноши. - Ты, парниша, местечковый мессия.

- Ч-что? - Учики показалось, что он ослышался - настолько диким и непонятным было услышанное. - Что вы сказали?

- Ну не надо только глаза круглить, - повернулся обратно к лобовому стеклу Сэм. - Ты, шкет, бюджетная версия того самого парня, что вышел однажды на улицу в республике Бангладеш и мановением руки заставил ядерные ракеты на орбите упасть наземь безобидными железками. Только ничего божественного в этом нет.

Ватанабэ вырулил на соседнюю улицу.

- В тот день мир засвидетельствовал применение не божьей силы, а вполне реальной, не мифической технологии, которую определенные личности хранили давно. Очень давно. Ты будешь шокирован, но воспеваемый в мире мессия - не более чем накачанный кое-чем интересным подопытный. Понимаешь ли, парень, на свете существует особый вид людей, чьи биологические показатели, определенные наследственностью, позволяют применять так называемую нео-терапию. Это подразумевает накачивание таких вот, как ты, наномашинами. Ага, ими, крохотными разумными механизмами, существование которых отвергается со времен Явления. Технология наномашин известна около двух с половиной тысяч лет. Весело, правда? Не спрашивай, что и как, все равно не расскажу. Для большинства ее не существовало до последних годов двадцатого века, когда начались первые шажки в области нанотехнологий. Однако лица заинтересованные да-а-авно имели все эти инструменты при себе. И мастерили всякое, позволяющее разное. Вспомни того парня, с которым мы дрались той ночью. Или вот на меня глянь. Если успел заметить, я тоже не очень тяну на простого человека. Иначе бы меня этот Фрэнки оскопил при встрече. Однако не всякий может успешно пройти вызываемые нео-терапией мутации. Люди с подходящим генокодом, свойствами организма, нормальной психикой - такие встречаются крайне редко. Все они - латентные мессии вроде того самого, что так весело вверг мир в кризис. Избранные, так сказать. Но избранность их определяется не свыше, а предначертана биологизмом крови. И таких вот сырых сверхчеловеков заинтересованные группы лиц отыскивают и подвергают процедурам с наномашинами. Охота на вас, курепчиков, ведется без устали. Уж мне ли не знать...

- Погодите... - Учики почувствовал, что стекает по сиденью вниз. - Это... Это как-то странно.

Юноша обхватил голову руками.

- Это бред какой-то... Нанотехнологии... Мессия... Я...

- Нет, я, конечно, понимаю, что услышать нечто, смахивающее на сюжет аниме-сериала, в реальной жизни показалось бы странным, но это еще не конец, парниша, - усмехнулся в очередной раз Сэм. - Сразу после Явления одна из группировок, уже давно влезших в сферу применения этих древних технологий, подсуетилась. Они давно мечтали распространить свое влияние пошире, и сумели таки сыграть на внезапном выбросе энергии из Бангладеш. Они задействовали подшефных религиозников, чтобы те объявили это событие божественным и придали ему немного выгодного паблисити. Особенно стараться не пришлось. В итоге подшефные религиозники сумели заморочить всему миру голову, а их хозяева подмяли под себя европейскую политическую жизнь целиком. Так был образован Союз Христианских Государств, во главе которого встали "Croix Du Monde". Хранители воли божьей. А незадачливого мессию сгноили где-то в их подвалах.

- Господи боже мой... - Учики по-прежнему держался за голову. - Бред какой-то... Полный бред... Но ведь я сам знаю, что со мной было... Или не было... Но просто... Просто не может такого быть...

- Это почему не может? Потому что не бывает нанотехнологий и политических хитрецов? А мессии бывают? Или юные школьники, сверкающие в темноте? А ты, парниша, был как лампочка, когда я на тебя наткнулся. Так что давай обойдемся без киношно выпученных глаз и обмороков, зарплата. Я и так зря перед тобой распинался, конечно, но мотай на ус: нынешние хозяева большей части земного шара своим неосторожным экспериментом спасли человечество, а потом захватили над ним контроль. И ты для них притягателен как кусок жареного мяса для голодного. Потому что тот фокус, который ты провернул, доказывает твою принадлежность к Наследникам, как мы таких называем.

- "Мы"? - переспросил все еще пребывающий в полуоглушенном состоянии Отоко.

- Мы, мы, - кивнул Сэм. - Я работаю на "Croix Du Monde".

Такуя был просто счастлив. Пришел тот день! Наконец-то он добрался до поворотной точки в своей жизни. Этим вечером он расстанется с девственностью. Госпожа Китами еще на прошлой неделе сказала, что будет очередной групповой обряд, и отобрала участников! Он был среди них! Такуя едва не прыгал от счастья. С тех пор он жил ожиданием. И вот, вечером, когда школа начала пустеть, он вместе с другими участниками вернулся в альма-матер для целей, далеких от традиционного обучения школьным дисциплинам.

Уже в коридоре первого этажа он поздоровался кивком с ребятами, которым сегодня суждено было играть роли легионеров. А ему нет! Он будет участником! Радостное предчувствие делало воздух в легких сладким словно мед. Даже на лестнице в подвал, которая никогда не вызывала у Такуи приятных ассоциаций, стало как будто светлее. Постучав условленным стуком, юноша услышал скрип открываемой двери и, оставив товарищей снаружи, проник в подсобку, служившую клубу магиков местом сборов.

Довольно просторное помещение этого полуподвала освещали сейчас лишь несколько десятков свечей, расставленных по углам и возле стола, переделанного в алтарь. Из-за такого полумрака Такуя не сразу разглядел, кто перед ним. Но стоило глазам привыкнуть к темноте, как он поперхнулся, увидев перед собой Амацуки, одну из жриц, в просторном темно-красном балахоне, сейчас казавшимся черным. Но дух у парня захватило не от созерцания самого наряда, а от осознания того факта, что под распахнутой мантией не было одежды. Тонкие линии девичьего тела, прикрытые тканью лишь в области вожделенных полусфер, выглядевшие при свечах еще сочнее, еще прекраснее, чем обычно могут выглядеть, буквально приковали к себе взгляд неравнодушного к обнаженке Такуи.

- Чего встал?! - грубо прервала любование собой жрица, отвесив юноше подзатыльник и толкнув вглубь помещения. Эти девушки никогда не отличались вежливостью, особенно с легионерами.

Помимо Такуи и Амацуки, в самопровозглашенном капище присутствовали три других жрицы в таких же нарядах и сама Дзюнко Китами, стоявшая напротив алтаря и совершающая над ним непонятные пассы руками. В дальнем углу приютились остальные из выбранных магистреллой парней. К ним Амацуки его и толкнула, шепотом велев сидеть и не рыпаться. Девушки же, как только последний из пришедших занял свое место, обступили предводительницу и тоже принялись вычерчивать в воздухе странные фигуры пальцами. Поначалу они делали это молча, но вскоре раздался мелодичный грудной голос Китами. Она начитывала какие-то псалмы на непонятном Такуе языке, перемежая его с японскими фразами.

- Во имя пентаграммы утренней звезды Люцифер... - монотонно говорила она. - И во имя пентаграммы, вписанной в...

Вдруг свечи в подсобке дружно погасли. На миг. Потом они вспыхнули снова, засветившись ярче, чем прежде, но только теперь бросая багровые отсветы куда шире. Теперь Такуя мог видеть почти все пустое помещение подсобки. Голые мрачные углы, в одном из которых разместились юноши, кирпичные стены. Бетонный пол, подметенный и вычищенный, чтобы нарисованная красной краской пятиконечная звезда отчетливо выделялась своими прямыми толстыми лучами, сходящимися к алтарю в центре комнаты. Девушки продолжали ритуальные песнопения, убыстряя темп речи. Китами заговорила громче, в ее голосе появился легкий надрыв, японские фразы звучали все сумбурнее. На середине очередной фразы магистрелла вдруг протянула руку к своей робе и одним движением заставила тяжелую красную ткань упасть с плеч, обнажая молодое, прекрасно оформившееся тело девушки. Упругие полушария грудей, стройная линия ног, задорно оттопыренная нижняя часть - все эти подробности заставили Такую судорожно сглотнуть, нагнетая жар известно где. Остальные жрицы последовали примеру госпожи и тоже остались без одежды, по-прежнему произнося неведомые заклинания. А свечи тем временем горели все ярче и ярче.

- Надо раздеться, - шепнул Такуе один из соседей. - В это время нам тоже надо начинать.

И юноша принялся стягивать футболку. Остальные тоже взялись чуть слышно вжикать молниями на брюках и звенеть ремнями. Такуя, стараясь унять дрожь в руках, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, не отрывая взгляда от обнаженных девичьих тел.

- Начнем! - произнесла Китами через несколько минут. - Ты! Иди сюда!

Она указала пальцем на того самого парня, что подсказал Такуе. Молодой человек нетерпеливой походкой приблизился к девушкам. Китами бросила мимолетный взгляд на одну из своих жриц и щелкнула пальцами с перламутровым лаком на ногтях. Подчиненная послушно приблизилась к обнаженному юноше и, положив руку ему на плечо, впилась в губы партнера долгим поцелуем. Тот не остался в долгу, привычно распуская руки, начавшие шарить по ее телу. Пара шагнула в сторону.

- Ты! - указала на другого Китами. Тот чуть не побежал. Второй кандидат был отдан другой жрице. Так же получили своих партнеров третья и четвертая. Такуя чувствовал, что от волнения его просто шатает. Теперь оставались лишь он и сама Китами.

В этот раз госпожа даже не стала вызывать его словом. Такуя сам поплелся ей навстречу. Приблизившись, замер, глядя в совершенно не по-японски голубые глаза и чувствуя, как все тело буквально трясется.

- Ложись, - указала она на алтарь. Такуя послушно забрался на невысокий стол и, повинуясь властному мановению руки, растянулся на нем. Китами наклонилась над лежащим юношей, снова забормотав свои непонятные заклинания. Что-то мягкое и теплое касалось его груди, и Такуя знал, что это. Парень закусил губу, чтобы не завопить от возбуждения. Прервав заклинание, магистрелла подалась вперед, и Такуя, не успев и моргнуть, почувствовал, как ее язык требовательно проникает ему в рот. Закатив глаза, достигший в этот момент вершины счастья Такуя не видел, как правой рукой Китами взялась за лежавший рядом ритуальный кинжал.

- Значит, вы рассказываете мне все это для того, чтобы я уехал с вами в Союз? - Учики не смотрел в сторону Ватанабэ, деловито похрустывавшего суставами пальцев на фоне окна. Руль толстяка, казалось, вообще не беспокоил, если не нужно было поворачивать. - Вы хотите, чтобы я поверил в то, что вы рассказали, добровольно оставил мою семью и уехал туда, где меня накачают этими вашими наномашинами? Но зачем? И почему? И с чего вы взяли, что я соглашусь?

- С того самого. Да, я все тебе рассказал именно за этим. Потому что доказательства ты видел. Одно из них у тебя на теле. И выбора у тебя, по большому счету, тоже нет. Потому что не я один тебя видел. Тот, другой, тоже знает, что ты такое. И он не придет к тебе с разъяснениями, а просто оторвет руки-ноги и увезет к своим, кем бы они ни были. Он - трикстер. Эти ребята доставляют нам много проблем. Они вроде вольных художников, только накачанные наномашинами. Работают за деньги или из удовольствия на разных работодателей. И не сомневаюсь, что парочка Наследников для этого трикстера будет как тонна золота.

Отоко продолжал сидеть, обхватив распухшую от шокирующих откровений голову. Вот так и бывает с теми, кто жил себе поживал не очень счастливой, но вполне нормальной жизнью, а потом вдруг бац - и все, и нет ее, этой жизни. И оказывается, что ты, сынок, не потомство пьяницы и тихой японки, а редкое существо, редкий подвид, генетически наследовавший предрасположенность к обогащению организма древними технологиями. Забавно до чертиков. Самое жуткое, что только может случиться с тобой, парень. Ты попал в историю, которая, в отличие от выдуманных, нисколько не увлекает. Потому что участвовать во всем этом - совсем не то, что наблюдать.

Вдруг до слуха Учики добралась последняя фраза толстяка.

- Погодите... - произнес юноша. - Какая парочка?

- А, я не сказал... - шлепнул себя по лбу Ватанабэ. - Вы, Наследники, поодиночке в природе не встречаетесь. В непосредственной близости от одного всегда обитает как минимум один другой. Не спрашивай, почему, никто не знает причин такой закономерности. Но она всегда подтверждалась. Установлено, что без взаимодействия один Наследник очень быстро погибает, а другой слабеет. Не знаю, в чем тут дело, во флюидах, излучениях или шаманских приворотах, но где-то рядом с тобой обитает такой же, как ты. Или такая же - вы бываете обоих полов.

- Ничего себе... еще не легче, - пробормотал Учики.

- Мне не легче, - с кислой миной поправил его Сэм. - Мне теперь еще и искать твою вторую половинку. Если, конечно... А почему у вас школа так рано пустеет?

- А? - не понял Учики. Вопрос показался ему странным в свете предыдущей беседы. - Да это из-за клуба магиков. Их все боятся.

- Ага... Угу... - протянул Сэм. - Боятся, значит? Даже педагоги? Ну-ка поясни-ка. Сильно боятся?

- Ну да. Их главная, Китами, по слухам настоящая ведьма. Ей даже учителя не перечат с тех пор, как одну учительницу сбила машина, стоило Китами ей пригрозить в ответ на плохую отметку, - не понимая, к чему ведет собеседник, пояснил Отоко. - И никто об этом не говорит. Опасаются все. Говорят, она раз в месяц со своими дружками и подругами какие-то шабаши в подсобке устраивает. Никто не запрещает. Даже директор.

Сэм хмыкнул, потерев подбородок. Учики недоумевающе посмотрел на него. И вдруг понял.

- Погодите-ка...

- Умный, - констатировал Ватанабэ.

Такуя медленно-медленно плыл по сине-желтым волнам наслаждения. Он не помнил, сколько времени уже вот так висит на изгибе большущей прозрачной петли, но юношу это как-то не волновало. Самым главным в жизни стало полное расслабление и стремление пропитать невыносимой легкостью, чувствовавшейся вокруг, каждую клеточку своего тела.

Это началось, когда Китами вдруг резко подалась назад, высвобождая свой язык из его рта. Именно в этот момент Такуя почувствовал на зубах горький привкус. Возможно, он бы догадался, что это ощутилась капсула с наркотиком, вложенная Китами, но не успел. Огромная петля подхватила его и унесла из жутковатого подвала, пропитанного страхом и похотью. Такуя вмиг забыл обо всем, рассредоточив себя по округе.

Крашеная под блондинку девушка оглядела распластавшегося на алтаре с чрезвычайно глупым выражением лица сверстника. Тело Такуи размякло, уподобившись разваренной макаронине, из радостно приоткрытого рта стекала струйка слюны.

- Животное... - с презрением произнесла Китами, отвратив глаза с голубыми контактными линзами от опьяненного наркотиками парня. Она оглядела подвал. Разбившиеся на пары слуги вовсю занимались развратом. Иронично: прямо в подвале школы. И они тоже животные. И учителя, и директор... Все они - не более чем петухи без перьев, облысевшие обезьяны. Скоты. А скот забивают.

Рука ее, державшая тяжелый обоюдоострый кинжал с выгравированными на лезвии тремя шестерками, потянулась к груди блуждавшего в нирване Такуи. Прикосновения острия к коже тот даже не заметил. Медленно и тщательно Китами принялась чертить на живом холсте пентаграмму. Юноша изредка похрюкивал, не чувствуя особой боли, только порываясь почесаться в местах надрезов. Девушка закончила быстро, уведя последний луч в сторону его левого соска. Теперь на груди Такуи красовалась красная пятиконечная звезда, уменьшенная копия той, что была на полу помещения. Отложив в сторону кинжал, Китами просунула руку под ниспадавшую с краев алтаря ткань и с легким звяканьем вытащила наручники.

Машина с Сэмом и Учики завернула на очередную улицу, но внезапно, вместо того, чтобы проехать на зеленый свет светофора, мягко затормозила у перекрестка. Рядом, проехав немного дальше, встал микроавтобус из тех, что любят богатые хулиганы, обожающие затаскивать в заднюю часть девиц и резвиться в свое удовольствие. Сэм провел языком по небу и сопроводил это движение выразительной мимикой лица, глядя на задние дверцы соседа.

- Что случилось? - посмотрел на водителя Учики.

- Парень, ты ведь понял, что я с тобой говорил не просто так, верно? - лукаво глянул на него Сэм. - Ты понимаешь, что назад ходу нет?

- Понимаю, но... - начал было Отоко. Договорить ему не дали. Правая рука Сэма вдруг оторвалась от руля и развернулась к юноше. В ней как по волшебству возникла тонкая серебристая трубочка. Учики даже не успел понять, что происходит, когда трубочка беззвучно выплюнула тонкую черную стрелочку прямо ему в лицо. Крохотный стержень воткнулся молодому человеку в переносицу, и он, моргнув и приоткрыв рот, потерял сознание, повиснув грудью на ремне безопасности.

Спрятав трубку обратно в рукав, Сэм провел пальцами по своей бородке. Дверь машины со стороны пассажира распахнулась, и отщелкнувшийся ремень позволил безжизненному телу Отоко свалиться прямиком на руки к подоспевшему мужчине ничем не примечательной внешности. Без единого слова незнакомец ухватил юношу под мышками и быстро поволок к распахнувшимся задним дверцам микроавтобуса. Все было проделано за секунды. Закинув парнишку внутрь, мужчина захлопнул двери и стукнул по борту автомобиля, немедленно тронувшегося с места.

Сэм, безучастно наблюдавший за коллегами, достал из пачки сигарету и закурил. Незнакомец подошел к машине и забрался на место увезенного юноши.

- И? - спросил Сэм, трогая автомобиль с места.

- Ну и зачем тебе это все? Можно было снять его по дороге из школы. И вообще, зачем ты полез туда? Как будто без тебя его пару не найдем... Инициативник.

- Знаешь чего, Мастер... - произнес медленно Сэм. - Мне так весело.

- Весело ему. Что ты за работник такой...

- Какой есть, - Сэм сделал последнюю затяжку и щелчком отправил сигарету в полет через открытое окно.

Сэм никогда не любил узких коридоров. Особенно если они еще и полутемные. Так и кажется, что идешь по какому-то каземату. К его несчастью, в облюбованном местными коллегами под штаб-квартиру здании большинство коридоров представляли собой вытянутые узкие полоски, протискиваться по которым приходилось, едва ли не вплотную прижавшись к стене. Хорошо хоть, освещение не подкачало.

Он шагал вперед по одной из таких вот узеньких кишок, когда навстречу ему вышла старая знакомая. Лейтенант Канзаки, все еще покрытая синяками и шишками, в сопровождении двух подозрительно казенного вида субъектов, двигалась навстречу. Повинуясь всегдашней привычке, Сэм первым делом отметил, что ее повседневная форма чертовски радует мужской глаз, не хуже выходного наряда, в котором Ватанабэ лицезрел даму неделю назад. Только потом мужчина заметил выражение ее лица при виде его персоны. Озадаченное и немного испуганное.

- Эгегей! - с ернической радостью воскликнул Сэм. - Здравствуйте, лейтенант. Как самочувствие?

Лейтенант окинула толстяка подозрительным взглядом, словно прикидывая, не пройти ли молча мимо. Но не прошла.

-- Спасибо, неплохо.

- Джентльмены, позвольте-ка, - с притворной вежливостью обратился к ее сопровождающим Сэм. - Мне надо с лейтенантом пошептаться.

- Нель... - собрался, было ответить один из казеннолицых, но Сэм уже взял озадаченную девушку под руку и уводил за собой по кишке коридора.

- Спасибо, спасибо, я передам Муранаки, что вы были очень милы! - не оборачиваясь, крикнул он оторопевшим конвоирам.

Коридор, к счастью, вскоре закончился выходом на лестничную площадку, где и затормозил неугомонный Ватанабэ. Облокотившись на перила, он развернулся к Мегуми и нацепил на лицо кривую ухмылку. Канзаки, слегка оглушенная его прытью, потерянно кашлянула и огляделась, пытаясь сосредоточиться. Но смотреть было особо не на что: голые стены мышиного цвета и не слишком загаженная лестница. Пол под ногами складывался в унылую плиточную мозаику.

- Единственным украшением этого места, мадемуазель, являетесь вы, - отчеканил комплимент угадавший ее взгляд Сэм. - Не рассматривайте, не рассматривайте.

- Э... - споткнулась о собственные мысли девушка. - Черт подери! Ватанабэ, почему вы постоянно несете всякую чушь?!

- Потому что это помогает рассеять внимание собеседника. Простой трюк, но действует. Рабочая привычка.

- Рабочая, говорите? - пристально посмотрела на него Мегуми. - Видела я вашу работу...

- Ага, угу, наблюдали меня во всей, так сказать, красе, - ухмылка стала шире. - Но не будем обо мне, давайте о вас. Тягают?

- Ну да, - ответила она. - Тягают.

- Понимаю недовольство в вашем голосе, - сочувствующе дернул бровями Ватанабэ.

- Да что вы понимаете! - поморщилась она. - Во-первых, кончились мои счастливые деньки, когда можно было дома жить. Я теперь здесь на минус первом постоянно, "в целях безопасности". А во-вторых, меня уже неделю таскают на допросы.

- Специфика, - пожал плечами Сэм. - Надо же им попробовать узнать, зачем и почему на вас тот мужик напал. Хотя это-то ясно, я бы и сам напасть не прочь на такую даму.

- Х-м-м-м-м, - проворчала девушка. - Так зачем вы меня украли у этих?

Она кивнула в сторону коридора.

- Понимаете ли, Мегуми-сан, - затянул елейным голоском Сэм. - У меня наклевывается оперативная комбинация.

- А я тут при чем?

Ватанабэ расплылся самой широкой улыбкой, какую только можно было представить.

- Вам я предлагаю в ней поучаствовать.