Собиратель

Глава 3. Разговоры

Анастас обдумывал события дня, их последствия и меры, которые надо предпринять. На столе уже лежал доклад о рисках, способах манипуляций и методах противостояния. Дверь в кабинет открылась и вошёл Родион. За окном стояла темень — ночь коснулась улиц города, но конца работ на сегодня пока не предвиделось.

— Я узнал, под чьей личиной жил и действовал Ярослав, — с ходу обозначил результаты мужчина, — Волкова.

— С которым у Коршунова был конфликт? — припомнил князь.

— Да. Потом этот конфликт как-то резко затих, но мы этому не придали должного значения. Согласно опросам, в тот момент поведение Волкова изменилось. Получается, сам он умер и почему-то я сомневаюсь, что с ним справился один Ярослав. Коршунов тоже участвовал. Что по фирме…. Счета, транзакции и дела проверяем. Сейчас могу сказать одно — куда-то они выводили деньги.

— И, находясь вне подозрений, могли творить, что угодно. Ходок и многоликий.

Обладая регенерацией, князь редко когда чувствовал головную боль, но сегодня был именно этот день.

— Могли и творили, — согласился Родион, — Это новая угроза. В обществе нет адекватного паттерна противодействия, а значит у Ярослава была полная свобода действий. Странности поведения люди сами оправдывали и не придавали им должного значения. Возможно, он прибрал к рукам дела не только Волкова, но кого-то ещё.

Князь кивнул и поморщился.

— Получается, что неизвестно, как давно действовал Ярослав. Неизвестно, сколько личин у него было. Ты ведь так это и не выяснил? — уточнил Анастас.

— Нет. Допрос не дал ответов на все вопросы.

— Ясно. И также нам неизвестно, сколько ещё таких меняющих лик ходит среди нас, — подвёл итог князь.

— Соколов сделал прибор, который должен помочь их отслеживать.

— Должен и поможет — это разные вещи. Не мне тебе говорить.

Родион промолчал. Проверки уже шли и пока никого не обнаружили. Что не означало, что никого из многоликих они не встретили.

— Также допросили прислугу и двух охранников, которых нанял вместе с Ярославом Коршунов. Прислуга ничего интересного не рассказала. Кроме того, что мы и сами наблюдали. Наследник работал, иногда напивался, вёл затворнический образ жизни, женщин и друзей у него не было.

Анастас кивнул. Коршунов нарисовал им образ надломленного, но не до конца юноши, который борется за выживание семьи, тихо спиваясь. Жалкий образ. Который смог усыпить их бдительность.

— С охранниками тоже почти ничего интересного. Мы их проверяли до этого. Свою историю они подтверждают. Ярослав раньше был наёмником. Пришёл со стороны — откуда, они не знают.

— Попахивает делами Коршунова старшего, — поделился подозрениями Анастас.

— Я тоже так считаю, — кивнул Родион, — Если это и правда его внебрачный сын, то, предположительно, он на нём опробовал результаты своих исследований. Пока не совсем ясна хронология событий и мотивация всех участников. Имея такие возможности, Коршунов старший мог бы выиграть войну и без Рысевых. Либо мы чего-то не знаем, либо он банально не успел.

— Если не успел, тогда нам сказочно повезло. Ты помнишь, что несколько учёных скрылись из лаборатории? Мы их так и не нашли. Пленный говорил что-то на их счёт?

— Нет. Единственное, что удалось выяснить дополнительно — в ходе общения с Соколовым Ярослав проговорился, что за ним кто-то стоит. Скорее всего наши заграничные друзья.

Родион говорил беспристрастным, спокойным тоном, но слово «друзья» прозвучало так, что сразу было понятно, насколько там глубокая и теплая степень дружбы.

— У Ярослава явно нестабильная психика, — дополнил Родион, — Возможно, это связано с тем, что его тело меняется.

— Плохо. Нам по прежнему нужны ответы.

Родион промолчал. Он был не из тех, кто работает в пол-силы. То, что можно было сделать — уже сделано.

— Что с матерью Романа?

— Прошла лечение в клинике. Несколько месяцев в завязке. Жила отдельно от детей. На допросе назвала своего сына жалким неудачником и истерично хохотала, когда спросили у неё про талант ходока. Мать была не в курсе способностей и дел сына.

— Иными словами — она пустышка?

— Это не та семья, с которой можно быть в чём-то до конца уверенным. — ответил Родион.

— Сошли её куда-нибудь в провинцию и запрети появляться в столице.

— Сделаю.

— Что по Гвоздевым?

— Тихо. Никто за ними не явился.

После того, как информация о Соколове ушла на сторону, шутки кончились. Близкие люди всегда были первоочередной точкой влияния. Поэтому, как только события завертелись, к Гвоздевым приставили отряд. На случай, если кто-то решит их похитить.

— Жаль, — вздохнул князь.

Было бы проще, явись кто и попадись в ловушку.

— Можешь идти, — махнул Анастас рукой, — Будет новая информация — сообщай.

Князь дождался, когда слуга уйдёт и переместился в другое место.

Его сестра сидела за столом. С чашкой крепкого кофе, что говорило о многом. Кофе Ольга не любила и пила только тогда, когда пребывала в дурном настроение. В очень дурном.

— Судя по твоему виду, ты меня не обрадуешь, — сказал князь, присаживаясь на стул.

— Всё настолько… сложно, — запнулась она, — Что я даже не знаю, с чего начать.

— Начни с фактов. Что по Соколову? Мне доложили, что он сделал новое устройство, но хочу услышать твое мнение.

— Цитирую: если заявится кто-то такой же, как и пленный, то определить можно. Но если они доработают технологию, то возможны ошибки.

— Что же, — вздохнул князь, — Это лучше, чем ничего. Про технологию оговорка или подтвержденный факт?

— Соколов заявил, что в организме Ярослава есть следы внешнего вмешательства. Да и не слышали мы никогда о меняющих лик, чтобы грешить на естественное происхождение.

— Про способности Эдгарда мы тоже не слышали.

— И мы не отбрасываем теорию, что его способности тоже искусственно созданные.

— Если так, то это слишком подозрительно. Получается, что Коршунов создал две уникальные технологии… — задумался князь. — Если так, то, надеюсь, он действительно мертв.

— Мы видели тело… — сказала Ольга и сама себя одернула, — Если, конечно, это не подменыш.

— Вот-вот. — Анастас снова помассировал виски.

— Жуть то какая, — Ольга полностью разделяла чувства брата, — Тогда нам сильно повезло, что Соколов вышел на нас. Без него пришлось бы сложнее. Будем надеяться, что Коршунов старший и правда умер раньше, чем довёл технологию до ума. — сказала Ольга и сделала большой глоток кофе.

— Умер или нет — теперь дело вторичное. А на первом месте то, что технология ушла иностранцам. С их бюджетами и возможностями они быстро доведут её до ума. Не удивлюсь, кстати, если они и Коршунова во время войны спонсировали. Может поэтому он такую секретность и развёл, чтобы скрыть наработки. Ушлый был мужик, ничего не скажешь. — в голосе Анастаса слышалось уважение.

— Я уже запрягла отдел на разработки новых протоколов безопасности. Исходя из того, что сказал Соколов — в случае доработки технологии мы в любом случае пропустим многоликих. Главное — поймать кого-то для изучения.

Князь понимающе кивнул. Бесы были угрозой. Ходоки были угрозой. Но это привычные угрозы. Многоликие — были чем-то, к чему никто не был готов. Радовало только одно. То, что есть шансы научиться противостоять угрозе. Лишь бы успеть дожить до этого момента.

То, что план действий наметился — радовало. А то, что княжеская семья, да и чуть ли не всё государство ещё больше стало зависеть от одного человека, тем более не самого надежного, было верным способом прийти к поражению. Но ситуация на текущий момент такова, что либо ничего, либо технологии Соколова.

— Соколов это хорошо, но и ты сама подумай, как мы без него можем вычислять подменышей.

— Разумеется.

— Как прошло у вас с ним? Я пока не смотрел запись.

— А ты посмотри, — во взгляде женщины читалось… многое.

— Мне кажется, или у тебя истерика? — приподнял бровь князь.

Анастас заметил нервное состояние сестры ещё когда зашёл. Он подумал, что оно связано с новой проблемой, но сейчас мелькнула мысль — что причина может быть совсем другой.

— Не кажется. То, что я увидела — это выходит за рамки нормальности. Мы о многом догадывались. Многое узнали о нём. Но теперь я уверена — мальчишка не показал и тысячной доли того, на что он способен. Возможно, он и сам до конца не знает своего потенциала.

— Насколько он опасен?

— Абсолютно опасен, — заявила Ольга, — Я даже не знаю, кто опаснее. Многоликие или Эдгард.

— Да что ты там такое увидела? — напрягся князь.

— Свободное изменение материи. То, что можно назвать магией. Представляешь? Будто мы с тобой попали в сказку и у нас во дворце сейчас сидит волшебник.

— Мы знали об этой его способности и раньше.

— Знали. Но одно дело знать умозрительно, а другое — видеть в живую. Когда я сказала свободное изменение — это значит легкое. Он плавил бетон и металл также легко, как мы сейчас с тобой говорим. Посади его в бункер под замок — он махнёт рукой и двери откроются. Да что там двери, стены разойдутся в сторону. Или махнёт рукой и превратит жидкость в твоей кружке, — Ольга демонстративно показала чашку с кофе, — В сильнейший яд. Воздух — в газ. Кровь в твоём теле… Ну, что-нибудь да сделает. Иначе говоря, дорогой братец, прекращай считать его слабеньким бесом и обычным юношей. О, нет, — усмехнулась Ольга горько, — Он в сотню раз опаснее.

Анастас внимательно смотрел на Ольгу, обдумывая сказанное. В мире аристократов существовала хорошо известная высшим кругам ловушка мышления. Имея звериные инстинкты, пусть и подчиненные воле разума, аристократы бессознательно оценивали друг друга с точки зрения звериной силы. Ловушка в том, что сильный бес априори воспринимал слабого, как что-то незначительное. Со всеми отсюда вытекающими.

В животном мире это оправданная стратегия. В человеческом обществе — верный путь обмануться и пасть. Случай Эдгарда — наглядный тому пример. Инстинктивно он воспринимается, как слабый, а значит безопасный. Но Ольга утверждала, что его опасность в сотню раз выше. Значит о безопасности речи идти не может и нужно пересматривать весь свой подход к парню.

— Получается, держать рядом его опасно, но и иначе поступить мы не можем, — сделал вывод князь, — Так как нуждаемся в его разработках.

— Мне остаётся воздать хвалу твоей прозорливости и тому, что ты отказался работать с ним по жесткому варианту.

— Оля, — подался вперед мужчина, — А если убрать эмоции. Что ты о нём думаешь? Он на нашей стороне или нет?

— Я сейчас не готова дать ответ.

Сначала Ольга хотела сказать, что не знает, но вовремя спохватилась.

— Дай мне несколько дней обдумать увиденное. Поговорить с парнем.

— Сегодня я сам с ним поговорю. Но мне нужно твоё мнение.

— Большую часть времени он выглядит, как самый обычный парень, которому не повезло в жизни, но он не опустился и старается нормально устроиться. Он умен, талантлив, трудолюбив. Но иногда, когда доходит до кризисов, на передний план выходит кто-то другой. Готовый убивать, добиваться результата любой ценой, действовать жестко.

— Сильные союзники нам нужны.

— Вот я и говорю, переставай воспринимать его, как мальчишку.

— Ладно, разберемся. А что… — князь замер, обдумывая, спрашивать или нет, — Твоя дочь?

— Давай не будем об этом сейчас! — всплеснула руками Ольга, — И только попробуй заикнуться о ценных генах!

— Как скажешь, — улыбнулся князь и отправился на выход. Впереди его ждал ещё один разговор.

Когда вышел из допросной, Ольга Владимировна уже ждала меня у входа.

— Как прошло? — спросила она первым делом.

Я оглядел её. Отметил то, как смотрит на меня, как напряжена, как пытается это скрыть. Так хотели выведать мои секреты, а когда увидели вживую, не понравилось?

— Он не естественного происхождения. Над ним хорошо поработали в лаборатории. Уж поверьте, я знаю, о чём говорю.

Свой организм я исследовал десятки раз, пытаясь разобраться, что в нём «сломали» опытами. Так что увидеть отклонения в чужом организме, довольно характерные, получилось быстро. Да и если знать, чей это сын, то как-то не удивляешься, что без опытов не обошлось.

— А защита? — уточнила Ольга Владимировна.

— Если заявится кто-то такой же, как и он, то определить можно. Но если они доработают технологию, то возможны ошибки.

Я смог выделить тот набор отклонений, который отличает многоликого от бесов, ходоков и обычных людей. Сделать что-то, что будет отслеживать в окружающих людях схожие параметры — возможно. Только нет гарантий, что и другие такие же уникумы имеют схожие отклонения. Как и нет гарантий, что технологию не доработают, улучшат и сделают на новом уровне.

Пленный проговорился насчёт того, что за ним стоят могущественные силы. Исходя из того, что я знаю, очевидный вывод — это иностранцы. Ну или Белогрудовы, в чём я почему-то сомневаюсь. Но это исходя из известных мне фактов, которые ограничены, поэтому пока буду держать в уме, что это лишь предположение.

В любом случае, у «могущественных» сил и ресурсы на разработки имеются. Поэтому стоит ждать улучшения технологии, а значит мои методы обнаружения в какой-то момент перестанут работать. Надо думать, как улучшить определитель.

— Ольга Владимировна, — заглянул я женщине в глаза, — То, как вы смотрите на меня… Надеюсь, не дойдёт до оскорблений и обвинений в моей нелояльности и неблагонадежности?

— Эдгард… — растерялась она, — Нет, не дойдёт. Пойдем.

Женщина перенаправила меня обратно в ту же самую комнату, которую успели прибрать. Следы крови мистическим образом куда-то исчезли. Вот она, мощь алхимии уборки во всей красе.

— Я пока вынуждена отойти, но мы с тобой ещё поговорим, — предупредила Ольга.

— Долго мне здесь сидеть?

— Не знаю. Мы работаем.

— Гвоздевы…

— О них позаботятся, — перебила она, — Не сомневайся.

То, как люди князя умеют быстро реагировать, я уже видел, поэтому и не сомневался.

Минут через двадцать ко мне заглянула София с ужином.

— Ты тут не унываешь? — спросила она, заходя с большим подносом.

— Ну, пока аж целая княжна носит мне еду — унывать это грех и преступление против короны.

— У князя нет короны.

— Не важно.

Я встал и помог девушке с подносом.

— Опять вокруг тебя что-то странное завертелось. Весь дворец на ушах.

— Я не специально.

Подняв крышку, увидел на тарелке мясо с овощами. А пахло то как… Со всеми этими пертурбациями, я последний раз ел нормально утром. Бой, а потом и исследования пленного истощили запасы и чувство голода жгло изнутри.

— Присоединишься? — спросил я у девушки.

— Ешь. Тут на одного. Я уже поужинала.

— Как знаешь.

Больше не сдерживаясь, я приступил к трапезе.

— Тебя попросили за мной присмотреть? — глянул я на Софию, которая уселась в кресло.

— Присмотреть, накормить, уладить вопросы, если они у тебя появятся.

— Ну, я пока сижу здесь и трачу время впустую.

— Это лучше, чем проливать кровь, не так ли?

— Тебе уже успели рассказать подробности?

— Просто здесь пахнет кровью, — хмыкнула княжна.

— Ах да.

То, что я помылся, ничего не означало. У крови характерный запах, который так просто не выведешь.

— Как дела у тебя? — спросил я, не желая сидеть в тишине.

— Да у меня-то нормально. — София рассматривала меня с каким-то нездоровым любопытством, — А у тебя… Нам нужно серьезно поговорить, Эдгард.

— Ого, — чуть не поперхнулся я, — Даже не знаю. То сам князь ко мне на серьезные разговоры заходит, то его сестра, Ольга Владимировна, а теперь и дочка. Чувствую себя значимым человеком.

— А ты и есть значимый человек, — кивнула она, — К которому есть серьёзные вопросы.

— Не то, чтобы этот вечер хорош для серьезных вопросов, но задавай, княжна. Не стесняйся.

— Смущение — это последнее, что меня остановит.

— Так и каков вопрос? — спросил я, проглотив кусок мяса.

— Что ты вложил в кулон для Кати?

Я замер, обдумывая услышанное… Вот же черт… Не подумал. Это девушке я мог сказать, что вложил немного волшебства и заботы. Но те, кто был в курсе моих возможностей, а теперь Медведевы были в курсе, и ещё как, должны были закономерно задуматься, а что это за заботу я такую вложил и не угрожает ли она безопасности одной из дочерей клана.

— Я жду ответа, — напомнила о себе София, когда молчание затянулось.

— Тебе хватит моего слова, что я вложил туда только хорошее и полезное?

— Слишком расплывчатая формулировка. — покачала она головой, — Ты пойми, Эд. Я могу верить тебе сколько угодно. Могу быть убеждена, что ты хороший парень. Но это касается моей сестры…

— Это официальный запрос от семьи Медведевых?

— Если честно, то про кулон пока никто не задался правильными вопросами. Но я кое-что заметила…

— Что же? — прищурился я.

— Что Катя прибавила в силе.

— И? — удивился я.

Правда удивился, искренне. В кулон была в том числе встроена функция накопления энергии и подпитки носителя. Но чтобы за столь короткий срок прибавить в силе? Я такое не планировал.

— Ты сделал кулон, усиливающий бесов? — прямо спросила София.

Я машинально отметил, как побелели её пальцы. Интересно, она и правда пока никому не говорила о своих догадках?

На её вопрос я тихо рассмеялся и отодвинул от себя пустую тарелку. Еда слишком быстро закончилось. Хорошо, что ещё оставалось печенье и чай.

— Ты всерьез подумала, что я могу делать бесов сильнее? И что я вот так, в порыве романтических чувств, тайно, сделал подарок Кате? Совсем не подумав о том, как быстро это раскроется и, следовательно, меня быстро запрут где-то в подвале, чтобы узнать секрет?

— Ну… — протянула она, — Ты и сам стал сильнее.

— У чего есть простое объяснение — испытание.

Почти и не соврал. Испытание было виновато в том, что мой потенциал раскрылся. Алхимия и ритуал — лишь следствие испытания.

— А Катя?

— Что Катя? — с насмешкой оглядел я девушку, — Это к вашей семье вопрос, за счёт чего она в силе прибавила. Неужели так прибавила, что это удивило?

— Не то, чтобы сильно, но заметно, — смутилась София.

Только вот во взгляде осталась подозрительность. Я знал, что она пытается меня прочитать. Она знала, что я знаю.

Ситуация ироничная в некотором роде. Если они прямо спросят про технологию усиления, я отвечу, что нет у меня такой. И всё. На этом разговор закончится.

— То есть ты не умеешь усиливать бесов? — снова обратилась к прямым вопросам София.

Чем прямее вопрос, тем сложнее соврать.

— Я понятия не имею, как усиливать бесов.

Других бесов. Которых я досконально не изучал.

Не смотря на серьезность ситуации… Не нашего текущего разговора, а военного положения… Я всё равно не собирался выдавать эту технологию. Потому что если у блокиратора ещё есть мирные варианты применения, то у раскрытия потенциала — нет. Тут не надо тщательного анализа, чтобы понять — усиление бесов, большого количества или отдельной семьи, приведет к наращиванию разрушительных циклов, а не их снижению.

А я и так…

В допросной я делал то, что относится к пути темного алхимика. Ради своих целей, перешёл черту и провёл опыты на живом человеке. Без разницы, что это враг. Проступок есть проступок. Мне хватает мужества это признать, что, надеюсь, хороший звоночек, показывающий, что я не совсем пропащий алхимик.

Кое-что удавалось узнать, кстати. Воздействия возможны. А значит постулат из прошлого мира можно забыть. Что полностью меняет подход к алхимии, с чем ещё предстоит разбираться.

Но это отдельная тема. То, что меня беспокоило — как бы не превратиться в монстра. Нужно быть максимально аккуратным в своих решениях и в том, что именно я дам этому миру. Не хотелось бы его подтолкнуть к разрушению.

— Что ты тогда сделал для Кати? — не унималась София.

— Княжна, а вам не кажется, что это…

— Не кажется, — перебила она, — Если Ольга узнает… Точнее когда она узнает, то обязательно спросит. Это её дочь. Сам понимаешь.

— Я не могу объяснить, что именно сделал так, чтобы было понятно. Если в общих чертах — с кулоном Катя будет себя лучше чувствовать. Если заболеет, то быстрее выздоровеет. Если в неё будут стрелять, то пули остановит.

— И всё?

— И всё.

— А мне сделаешь?

— Ох… — вздохнул я, — При всём уважении… Но я так сегодня задолбался, что не готов вести этот разговор.

— Как грубо, — надула она губы.

Это было хорошим знаком. Подозрительность в глубине глаз чуть уменьшилась. София вернула маску «оторвы и царской дочки».

— Какой есть, — развёл я руками.