Снежные волки

9. БОЛОТНИЧЕК

Как они сбились с дороги — не заметил никто. Возможно, подкупило то, что по другую сторону островка Большое Болото резко изменилось. Больше оно не напоминало мертвую пустыню. Это было самое обычное болотце, только слишком большое. Пропали унылые черные и коричневые цвета, их сменила зелень всевозможных оттенков. Появились полосы жиденького мха, пожелтевшие заросли тростника и камыша, лужайки на удивление сочной травы. Правда, грязь под предательски манящим ковром травки была по-прежнему черной и вонючей, в чем Хани убедился лично, неосторожно забредя на такую полянку и провалившись по колено. Кое-как выбравшись, он долго чистился, но полностью выскрести впитавшуюся грязь ему не удалось, и едкий запах преследовал его еще много дней спустя.

В Болоте появилась жизнь. Конечно, лучше было не встречаться с шуршащими в тростниках жирными длинными гадюками. С наступлением темноты прямо у самого лица начинали порхать с противным скрипучим писком летучие мыши, тоже не вызывавшие больших симпатий, но все-таки это были живые существа. Мертвая пустыня казалась гораздо страшнее. Днем путников сопровождал оглушительный лягушачий хор, где каждый из солистов делал все возможное, чтобы перекричать соседа. Сосед, понятно, отвечал тем же. Но так или иначе, Болото переменилось.

Когда они опустились на большую кочку, чтобы подкрепиться, Рюби с непонятным весельем сообщила:

— А ведь мы снова заблудились.

— Да? Вот чепуха, — равнодушно отозвался Хани. Потом до него дошло, что именно она сказала, он вскочил, выпучив глаза. — Как?!

— Сядь и поешь спокойно, — хладнокровно посоветовал Чани. — Не знаю, что бы мы только делали без твоего каменного хлеба, — обратился он к Рюби.

— Разыскать какую-либо еду на Большом Болоте, по-моему, абсолютно невозможно. Да садись же ты, — поторопил он Хани. — Воплями делу не поможешь.

— И это как раз тогда, когда мы уже почти выбрались из Болота, — опечалился Хани. — А сейчас мы тут проплутаем еще долго.

— Если вообще выйдем, — удивительно спокойно добавил Чани. — Не исключено и такое.

— Ты что, шутишь? — обиделся Хани.

— Я? Ничуть.

Хани почти всерьез надулся, но потом сообразил, что это и в самом деле серьезно. И тогда испугался.

— Как это могло случиться?

— Я думаю, что это все тот же Обманный Туман, — предположила Рюби. — Хозяин Тумана сначала просчитался, когда выпустил его так открыто. На сей раз он, видимо, действовал более осторожно, втихую, исподволь. Может быть, даже примешивая творения своего чужемерзкого колдовства к обычному утреннему туману. Ведь Обманный Туман почти такой же с виду. Надо признаться, он сумел обмануть нас.

В этот момент в тростниках позади них что-то завыло, зашипело, зашикало, захрипело. Потом раздались тяжелые хлюпающие шаги, хруст ломаемых стеблей. Кто-то большой и грузный направлялся к ним. Хани, нервно схватившись за меч, обернулся. Тростники и камыш заколебались, затряслись… Но никто не появился.

Чани, саркастически смотревший на суматоху, предложил:

— Плохо ли, хорошо ли, но нужно идти. Даже если мы не знаем дороги. Сидя на месте, мы наверняка никуда не придем и из Болота не выйдем.

Они пошли дальше наугад.

Болото стало явно суше. В нем все чаще попадались торфяные островки, на которых торчали вертикально поставленные длинные тонкие каменные глыбы, грубо обтесанные древними мастерами. Что-то похожее они уже видели… В центре круга, образованного белыми камнями помельче, стоял большой черный камень. Хани заинтересовался и однажды хотел подойти поближе, но Рюби довольно резко одернула его.

— Не нужно тревожить могилы.

— Могилы?! — в ужасе отпрянул Хани.

— Да, — вмешался Чани. — Под каждым из черных камней спит воин Анталанандура.

— А под белыми? — спросил Хани.

Чани с кривой усмешкой, исказившей лицо, придавшей ему хищное выражение, объяснил:

— Эти камни отмечают убитых им врагов.

Когда, наконец, впереди показалась ровная зеленая лужайка, усыпанная веселым узором ярких цветов, Хани с радостным криком бросился к ней, но тут же у него из-под ног вывернулось с пронзительным писком какое-то существо. Хани шарахнулся назад, оступился и едва не упал носом в липкую грязь. Чани успел его подхватить в последний момент.

Оправившись от неожиданности, они увидели стоящий перед ними на длинных и тонких, как у цапли, ногах пушистый комочек. В мягкой золотисто-коричневой шерстке, которую сразу захотелось погладить, весело поблескивали два больших голубых глаза. Очень-очень любопытных.

— Куда вы идете? — спросило существо.

— Куда надо, — автоматически ответил Чани, не дав себе труда задуматься, почему диковинная зверушка говорит по-человечески. — Только бы поскорее выбраться из Болота.

— А чем вам здесь не нравится? — не понял зверек.

— Кому тут может понравиться?! — тоже не понял Чани.

— Не знаю… Я всегда думал, что места здесь самые отличные.

— Кому как, — дипломатично ответил Хани, поняв, что брат может сейчас наговорить лишнего. — Ты, видимо, тут живешь?

— Конечно! Ведь я же Болотничек. Где мне еще жить, как не на болоте?!

— Очень приятно, — церемонно поклонился Хани.

— Ладно, познакомились и двинулись дальше, — нетерпеливо поторопил Чани.

Он уже собрался было направиться к прельстившей Хани лужайке, как Болотничек остановил его.

— Не советую вам туда ходить. Вы там не пройдете.

— Это почему? — не поверил Чани.

— Смотрите.

Болотничек, стоя на одной ноге, нашарил другой в грязи гнивший кусок древесины, ловко размахнулся и швырнул его прямо на лужайку. Казавшаяся твердой и надежной зеленая равнина жадно чавкнула. На секунду зелень на ней расступилась, обнажив надоевшую до омерзения черную маслянистую жижу, потом снова сомкнулась. По лужайке пробежали несколько маленьких кольцевых волн, и все стихло. Предательская зелень опять манила неосторожного путника.

— Да-а… — еле смог выдавить Хани, вспомнив свой бездумный бег.

— Там очень-очень глубоко, — серьезно разъяснил Болотничек.

— Удивляюсь, как здесь можно жить, — сдерживая невольную дрожь, сказал Чани.

— А что такого? — не понял Болотничек. — На мой взгляд, тут ничего страшного нет.

И он уверенно и спокойно зашагал на длинных гибких ногах прямо к трясине. В самое последнее мгновение перед тем, как он ступил на зеленый ковер, между пальцами у него вдруг развернулись широкие прозрачные пленки. Болотничек слегка присел и легко, как по твердой земле, зашагал по жидкой грязи.

— Вот, видели? — с оттенком скрытой гордости спросил он, вернувшись.

— Да, — согласилась Рюби, — здорово. Но не поможешь ли ты нам выйти из болота? А то мы заблудились.

— Конечно, помогу, — покладисто согласился Болотничек. — Каждый обязан помогать слабым. Мне вас просто жаль. Как вы только осмелились, такие большие, громоздкие, неуклюжие, сунуться к нам в Болото? Это же нужно просто с ума сойти. А сейчас, между прочим, вы идете прямиком к Бездонному Провалу. До него, конечно, далековато, но конец Болота еще дальше. А ведь к Провалу даже я предпочитаю не ходить.

— Бездонный Провал? — Рюби слегка побледнела.

— А что это такое? — спросил не слышавший рассказа Чани. Рюби коротко пересказала ему эту историю.

— Оч-чень интересно, — сказал Чани совсем равнодушно, но жадно сверкнувшие глаза выдали его. — Так значит, там добывали золото… Запомним, — добавил он шепотом.

— Ну так вы идете или нет? — оборвал их разговор начавший терять терпение Болотничек, которому эти рассказы были совершенно не интересны. Он уже начал переминаться с ноги на ногу.

— Конечно, идем, — торопливо ответила Рюби.

В том месте, куда их привел Болотничек, лес примыкал к Большому Болоту совсем вплотную. Только что они шли среди режущей осоки, под ногами хлюпала грязно-коричневая от жидкого торфа вода, но еще два шага — и вокруг стоят молоденькие елочки, а земля приятно твердая, не качается и не плюется вонючими фонтанчиками при малейшем движении.

Хани простодушно предложил Болотничку идти вместе с ними, дескать, зачем оставаться в гнилом и жутком болоте. Но тот, в свою очередь, радостно пригласил их к себе. Ему, Болотничку, совершенно непонятно, как можно променять такое уютное, восхитительно заросшее тростником болото на мрачный и угрюмый лес, в котором и лягушек-то не водится. Словом, когда им надоест противная твердая земля, постоянно набивающая мозоли, он, Болотничек, всегда рад… Он поможет, накормит, напоит, выведет. Расстались они совсем дружески.

— Поможет! — кипятился Чани, когда Болотничек отошел подальше и уже не мог слышать. — Долг помогать слабым… Да его одним щелчком перешибить можно, а туда же лезет! Спаситель!

— Перестань, — остановил его Хани. — Когда бы не он, бродили бы до сих пор по Болоту.

Рюби, задумчиво следя за удаляющейся пушистой фигуркой, которую на фоне пестрого качающегося камыша можно было различить, только твердо зная, что она здесь есть, тихо сказала:

— Я и не знала, что на Большом Болоте есть жизнь. Это очень хорошая новость. Можно надеяться, что однажды это болото все-таки высохнет. Оно не может, не должно быть вечным. — Рюби горестно усмехнулась. — Правда, для этого необходимо заткнуть Бездонный Провал. Но в конце концов, нет ничего невозможного…

— Заткнем, — пообещал Хани и лихо забросил за плечи дорожный мешок. — Вперед. — Потом оглянулся. Над Большим Болотом стояла слабо светящаяся синим стена тумана. Он вздрогнул. — Подумать страшно, столько шли… Неделю? Две? Три? Сказал бы кто-нибудь, что можно на болоте прожить столько — не поверил бы. Нанюхались же мы там всякой гадости…

Он еще не подозревал, насколько оказался прав.