Снежные волки

10. СОБОЛЕНОК

После долгого пребывания в болоте лес показался им непривычно оживленным и шумным. Даже странно было вспоминать давние рассказы об угрюмом, мрачном, пугающем Кромешном Лесе. Какой же он Кромешный, если солнце светит так ярко и жарко? Весело трещат птицы. Лес полон шорохов и незнакомых голосов, ветер игриво треплет высоченные ели за колючие вихры на макушках, а внизу тихо и уютно. Приятно пахнет нагретой смолой, чуть приторно — теплой хвоей, кружится голова, на прогалинах порхают разноцветные бабочки, мелькает пушистый флажок беличьего хвостика… Для Хани это был просто праздник. Так приятно шагать по густой упругой траве, любоваться цветами.

— А ведь Лес начал наступление на Болото, — заметила как-то Рюби.

— И здесь война, — ответил Чани.

— Не война, а борьба.

— Не все ли равно?

— Подумай.

Дикие звери, которыми так усердно стращали в сказках, избегали их. Однажды они ощутили на себе чей-то пристальный, недобрый взгляд. Хани даже почувствовал страх, сковывающий движения. Древний страх, откуда-то из далекого прошлого. Затем в густой тени мелькнули бесшумно два пылающих изумрудным огнем глаза. Уловив замешательство Хани, Рюби совсем по-мальчишечьи свистнула. Резко, пронзительно, угрожающе. В ответ раздалось недовольное ворчание, и, раздвинув ветки сильным упругим телом, неслышно ступая толстыми лапами, вышла большая рысь. Она топорщила бакенбарды и утробно урчала. Рюби сказала ей что-то, рысь неодобрительно фыркнула и степенно ушла обратно в чащу.

— Ты умеешь разговаривать с ними? — не смог скрыть любопытства и удивления Хани.

— Конечно, — ответила Рюби. — Ведь все они моя родня. Очень далекая, правда, но все-таки мы не чужие друг другу.

Путешествие по лесу хоть и было приятным, но тоже подзатянулось. Чани начал ворчать, что знай он заранее о том, как далеко придется тащиться, отказался бы наверняка. Однако он первый поторапливал остальных на привалах, когда, по его мнению, Хани и Рюби засиживались слишком долго.

Постепенно становились короче дни, а ночи наливались чернотой. Ярче сверкали звезды. Заметно похолодало, хотя сразу после выхода из болота было просто жарко, как и положено летом. Это встревожило Рюби. Хани же воспринимал это как положенное. Ему передалось спокойствие брата. И увидев однажды утром серебристый налет инея на хвое, он ничуть не удивился. Позади были более удивительные вещи, чем летний заморозок.

Лес пожелтел и покраснел разными оттенками. По утрам и вечерам под ногами похрустывали тоненькие льдинки. Солнце грело заметно слабее и только к самому полудню растапливало их своими скупыми лучами. А еще через день над лесом повисла реденькая, поблескивающая сеточка снегопада. На вид совсем непрочная, она оказалась сильнее солнечного света. Пороша мягкой меховой пеленой укутала поляны и перелески, пока еще не в силах пробиться под деревья. Она одела муравьиные кучи, ветви деревьев ближе к вершинам. Ветер то и дело стряхивал ее, и снег сыпался за шиворот колючим дождем. Чани недовольно морщился и ворчал, что впервые посреди лета видит падающий снег.

— Темные силы, — внушительно и непонятно ответил Хани, сам плохо представляя, о чем говорит. Но такое объяснение отвечало на все вопросы: темные силы — и все тут.

Однако он подметил, что, когда разыгрывалась метель, Рюби тщательнее готовила ночлег, произнося множество заклинаний. Вероятно, лагерь окружала непроницаемая магическая стена, защищавшая от внезапных нападений.

Они грелись у костра, когда Хани насторожился. Ему померещились вдали тягучие, заунывные звуки, которые легко можно было спутать с воем ветра.

— Волки? — спросил он.

— Не совсем, — сказала помрачневшая Рюби.

— Что значит «не совсем»?

— Это Снежные Волки.

— А кто они такие?

— Сам скоро увидишь. Хотя лучше бы их в жизни ни разу не встретить.

— Это слуги Хозяина Тумана, — уверенно сказал Чани.

— Да, — сухо подтвердила Рюби. — Они давненько не заходили так далеко на юг.

— Что же мы теперь будем делать? — спросил Хани.

— Придется проучить их, — жестко ответил Чани и, поправив перевязь меча, шагнул в крутящиеся вихри пурги.

— Безумец, стой! — крикнула Рюби.

— Стой! — закричал и Хани, бросаясь следом, но брат не обратил ни малейшего внимания на них.

Тогда Рюби, выхватив из костра пылающую головню, побежала следом.

Схватка была короткой и жестокой…

— Непонятно, за кем же они гнались? — Чани внимательно оглядывал утоптанный снег, на котором дымились пятна едкой, невыносимо холодной зеленой крови. Там, где эта кровь попала на валежник, сухие ветки размякли, превратившись в противное, полужидкое месиво.

— Где-то здесь прячется, — сказал Хани, прислушиваясь. Нет, ни единого звука, даже метель стихла. Холодная, морозная ночь. Кажется, сами звезды от холода начали похрустывать, замерзая.

Внезапно Рюби резко выбросила вперед руку.

— Вот он!

Хани подскочил к ней. На снегу легкими голубыми тенями лежала цепочка крошечных следов.

— Кто это? — спросил он. Но Рюби не ответила. С изменившимся лицом она бросилась по следу, подсвечивая себе трещащей головней. Хани, недоуменно покрутив головой, последовал за ней. Подбежав к гигантскому выворотню, Рюби остановилась, разглядывая щетинящиеся во все стороны корни и сучья. Следы уходили вглубь, под ствол. Но там весь снег был изрыт волчьими лапами.

— Неужели волки поймали его? — сама себя спросила Рюби, и Хани увидел, как в уголке глаза у нее блеснула слезинка. Или это ему только показалось в неверном, пляшущем свете горящего полена?

Рюби тихонько посвистела. Ответа не было. Тогда она сунула головню Хани и, опустившись на колени, ловко скользнула под ствол. Когда она поднялась, на руках у нее лежал черный пушистый зверек с длинным пышным хвостом. Хани никогда таких не видел. Зверек смотрел прямо перед собой тусклым неподвижным взглядом. Он не сопротивлялся, не пытался вырваться, только мелко дрожал.

Рюби ласково гладила его, приговаривая:

— Успокойся. Все кончилось. Их больше нет. Все в порядке. Успокойся, маленький.

Хани неожиданно почувствовал ядовитый укол в груди.

На ночь они развели костер побольше, и Чани, до сих пор презрительно глядевший на их хлопоты, сам вызвался дежурить. Хотя Рюби уверяла, что волки больше не вернутся, он не захотел рисковать и остался подбрасывать сушняк в костер. Зверька укутали потеплее, он быстро уснул. Но и во сне продолжал переживать погоню — вздрагивал и постанывал.

Проснулся Хани от того, что что-то теплое и пушистое щекотало ему нос. Открыв глаза, он едва не вскрикнул от неожиданности, увидев прямо перед собой любопытную черную мордочку. Зверек, склонив на бок изящную головку, осторожно трогал лапкой его лицо. Хани невольно чихнул. Зверек пружиной подпрыгнул сразу на всех четырех лапках, выгнул спину дугой и недовольно заурчал.

— Вставай, вставай, — поторопила Рюби, видя, что Хани не спешит подниматься. — Чай уже давно готов, мы должны выходить, из-за пурги и так потеряно уже целых два дня.

Хани сел. Зверек теперь ластился к Рюби, и та щекотала ему грудку пальцами. Густой черный мех зверька в солнечном свете искрился серебряными огоньками, как усыпанный крошечными драгоценными камешками, глаза его горели зеленым огнем.

— Что это за явление? — спросил Хани, потягиваясь.

— Соболь, — недовольно буркнул Чани, скривившись, словно у него болел зуб.

— Соболенок, — поправила Рюби, и зверек подтверждающе муркнул.

— Вот, значит, кого мы спасли, — сказал Хани, внимательно разглядывая зверька. Соболенок пушистый черной ленточкой скользнул на плечо Рюби, как перелился, настолько плавными были его движения. Хани, смотревшему против солнца, на минуту показалось, что на голове зверька засияла маленькая золотая корона.

— Да, еще один… гм… повелитель отыскался, — непонятно почему с резким недружелюбием сказал Чани.

— Это он? — недоверчиво уставился на Соболенка Хани.

— А чем он тебе не понравился? — спросила Рюби, ласково поглаживая напружинившегося зверька, пытаясь его успокоить. Но Соболенок распушил шерсть, став вдвое толще, глаза, утонувшие в желтой шерсти надбровных дуг, зажглись глубоким зеленым огнем, напомнившим сверкание меча.

— Извини…те, — с запинкой проговорил Хани. — Я не хотел те… вас обидеть.

Соболенок ткнулся носом в ухо Рюби и, казалось, что-то прошептал ей. Она, с трудом сдерживая улыбку, сказала:

— Он тебя прощает и не гневается.

— Еще раз прошу прощения, — поклонился Хани. Глядя на это, старший брат безмолвно оскалился. Соболенок подозрительно посмотрел на него, но сдержался.

— А чей он повелитель? — поинтересовался Хани. — И разве быва… — он осекся, снова заметив недовольный взгляд Соболенка.

— Ты забыл Хрустальный Эдельвейс? — удивилась Рюби. — Я считала, что память у тебя получше. И в царстве растений, и в царстве животных есть свои правители. Далеко не всегда правителем бывает самый большой и самый сильный.

— Я всегда полагал, что царь зверей — это лев, — вызывающе произнес Чани.

Рюби покачала головой.

— Как может этот ленивый, прожорливый засоня быть царем? Кроме густой гривы и длинных клыков у него ничего нет. А долгий волос не означает большого ума. Вот соболь — это воистину благородный зверь, как и положено властелину.

Соболенок, сначала насупившийся при упоминании льва, теперь хвастливо вскинул головку, и Хани опять померещилась золотая корона. Чани недовольно умолк и отвернулся.

— Соболенок пообещал нам, что все его подданные, которых мы встретим, будут помогать нам. Хозяин Тумана давно охотится за ним, так как считает зверей своими заклятыми врагами. Снежные Волки растерзали его отца, охотились за ним самим, и Соболенок ненавидит их. Враги наступают на Кромешный Лес. Если не помочь ему, лес не выстоит, холода обязательно погубят его. А ведь Соболенок, договорившись с Эдельвейсом, стал бороться с Большим Болотом, он ведет постоянную войну с порождениями черных рук Хозяина Тумана… И Соболенок просит нашей помощи. Но, помогая ему, мы поможем и самим себе. Все вместе — или никто.

— Странно ты говоришь, — горячо сказал Хани. — Кажется, что ты нас убеждаешь! Разве мы отказываемся?! Конечно же поможем! Глупо думать иначе.

Соболенок черной молнией сорвался с плеча Рюби, взлетел на руки к Хани и твердым, царапающим языком лизнул его в щеку. Хани покраснел. Но смутился и Соболенок, отвернулся, задергал хвостом. Хани с удовольствием погладил его теплую шелковистую шкурку.

— Пора идти, нечего рассиживаться, — хрипло сказал Чани, который уже собрал свой мешок и стоял наготове.

Соболенок посмотрел на него и угрожающе заворчал.

Чем ближе они подходили к опушке, тем гуще становился лес, хотя полагалось наоборот. Порывы ледяного ветра все сильнее и секли лицо. Путники вышли на остатки древней дороги. Дерзкие молодые елочки, бесцеремонно растолкав покрошившиеся каменные плиты, росли на самой ее середине. Конечно, на это понадобилось много времени, но Хани понял, что скоро лес проглотит эту дорогу без остатка.

— Это Серебряная дорога, — пояснила Рюби. — Вела когда-то в Джайнангалу из Атинхаркора — порта, куда поступало серебро, дань Атинъярхана.

Чани неприязненно посмотрел на деревья вокруг дороги, словно они были его личными врагами, покушались на что-то принадлежащее лично ему. И еще Хани заметил одну странную вещь: деревья здесь росли не прямо, а с наклоном на север. И чем дальше они шли, тем сильнее становился этот наклон.

Идти становилось все труднее — обветренные сугробы покрылись ледяной коркой, слишком слабой, чтобы выдержать вес человека, но достаточно прочной, чтобы уже через полчаса вконец вымотать любого, кто попытается продраться сквозь эти сугробы. Дневные переходы значительно сократились, что вызвало еще большую тревогу Рюби.

Наконец между деревьями завиднелись тусклые сероватые просветы.

— Еще немного, и мы выйдем из леса, — пообещала Рюби.

— Выйдем ли? — Чани с сомнением глядел на сугробы, поднимающиеся уже выше плеч.

— Обязательно выйдем! — весело крикнул Хани и, как буйвол, вломился в преграждающую путь снежную стену. Уже через минуту от него пар валил столбом, однако он, помогая себе руками, как пловец, расталкивал снег плечом и продолжал упорно продираться вперед, пока вдруг не скатился кувырком с небольшого холмика, когда снежный занос неожиданно кончился.

— Ур-ра! — закричал он, приплясывая. — Идите скорее сюда!

Но Рюби не разделяла его веселья. Наоборот, она грустно посмотрела назад, на черно-зеленую зубчатую стену леса и печально сказала:

— Все. Теперь впереди нас ждут только враждебные земли Сумеречного Края. Лес был нашим другом и защитником, зло не могло проникнуть в него. Выйдя оттуда, мы лишаемся этой защиты. Придется каждую минуту быть начеку.

— Но мы еще не вступили в Сумеречный Край, — возразил Чани.

— Сумеречный Край там, где властвует Хозяин Тумана. И очень скоро мы подойдем к границе его владений.

— Много проку было от такой помощи, — не унимался Чани, презрительно гримасничая. — Во времена великих королей не нужен был никакой лес. Под милостивой сенью Алмазного венца не было места и тени зла.

— Это, конечно, так, — не стала спорить Рюби. — Но… — Она хотела что-то сказать, однако сдержалась. Чани побагровел.

Хани, прощаясь, помахал рукой лесу.

— До свиданья! Мы еще вернемся.

До него долетел невнятный шорох ветвей и поскрипывание стволов, словно и лес прощался с ним. Ненадолго ему показалось, что перед ним стоит шеренга воинов в темно-зеленых одеждах и сверкающих белых доспехах. Он потряс головой. Нет. Это были всего лишь покрытые снегом ели.