Снежные волки

4. МАЛЕНЬКИЕ НЕОЖИДАННОСТИ

Второй день путешествия был продолжением первого. Рюби быстрым упругим шагом бывалого путешественника отмеривала лигу за лигой. Сначала Хани удивлялся ее неутомимости, ведь раньше ему не доводилось путешествовать с нею. Потом его потихоньку начала глодать черная зависть. Как так? В конце концов он считал себя настоящим мужчиной, но какая-то девчонка пытается доказать, что она сильнее и выносливее. Не бывать тому. Хани надувал грудь и пытался двигаться таким же скользящим, размашистым шагом, однако очень быстро по спине у него начинали ползти теплые струйки. Изображать из себя скорохода оказалось неимоверно тяжело. Приходилось тщательно следить за каждым своим движением. От такого напряженного внимания на лбу выступала испарина, и соленый пот щипал глаза. Обиженный донельзя, Хани начинал отставать, и ему приходилось выкладывать остатки сил, чтобы нагнать ушедших вперед. Пришлось искать объяснение, которое, к счастью, лежало на поверхности. Не может простой человек состязаться с волшебником в могуществе. Этим Хани и утешился. Идти однако легче не стало. Самое странное, что брат, сумрачно молчавший и, казалось, совершенно на различающий дороги, полностью погруженный в какие-то свои невеселые мысли, не прилагал никаких усилий, чтобы выдержать сумасшедший темп, заданный Рюби.

Именно Чани первым заметил черную точку, неподвижно висящую в небе. Он резко остановился и поднял руку вверх. Рюби испуганно вздрогнула, но когда увидела причину беспокойства, облегченно вздохнула.

— Орел.

— Это может быть враг, — угрюмо буркнул Чани.

— Нет, — покачала головой Рюби. — Это всего лишь дозорный Орлиного Патруля горной стражи Найклоста.

— Этих чурбанов в железных горшках? — удивился Чани, видимо вспомнив о походе в Туманных горах.

— Да.

— Но ведь ты говорила, что они закрылись в своем королевстве и не выходят за пределы гор, его окружающих. Что означает появление этого орла? Уж не изменили ли они своим обычаям? Неизменным обычаям, — саркастически добавил Чани.

Рюби покусала губу, размышляя, а потом сказала:

— Нет, все-таки это не опасно. Но мне это не нравится. Никогда раньше Орлиный Патруль не забирался так далеко к северу от Черных гор. Отсюда больше шестидесяти лиг до границ королевства. Я думаю… Думаю… Наверное, они следят за кем-то другим. Великий Лост хотя и не покидает своего королевства, но интересуется всем.

— Мир меняется, — криво усмехнулся Чани. — Меняется и Найклост, хочет того правитель или нет. Бесполезно делать вид, что все осталось по-прежнему, когда это от тебя не зависит.

Хани, не слишком поняв смысл беседы, нетерпеливо спросил:

— Если это нам ничем не грозит, так стоит ли обращать внимание и тратить время? Мы спешим, и по дороге наверняка встретим много интересного и удивительного, более важного.

— Конечно, не будем терять время, — странным тоном согласился Чани. — Идем.

— Что тебе не нравится? — уловил насмешку Хани. Но брат не ответил.

А дальше был день третий, день четвертый… Когда происшествий нет, дни как-то незаметно стираются в памяти, сливаясь в один длинный-длинный серый скучный моток, конца которому не видно. Каменные плиты дороги мелькали перед глазами с надоедливой неизменностью, как невиданная рубчатая лента. Уложенные много веков назад, они выглядели совсем новыми, лишь по краям дороги слегка выщербились. Но Рюби мимоходом обмолвилась, что им больше трех тысяч лет… А посреди дороги между ними по-прежнему не пробивалось ни единой травинки. Однако упадок и запустение были заметны — каменные столбы, отмечавшие пройденные лиги, попадали, резные украшения обломались, и как Хани ни старался разобрать таинственные надписи, стершиеся буквы молчали.

Все-таки он спросил Рюби, кто строил эту дорогу и зачем.

— Потом, потом… — рассеянно отозвалась она.

— Опять «потом», — обиделся Хани.

— Я расскажу об этом чуть позже. Когда придет время и мы будем в нужном месте. — Она напряженно вслушивалась в тишину, даже легла на дорогу, припав ухом к холодному камню. Хани недоуменно фыркнул — он-то ничего подозрительного не видел. Рюби встала заметно помрачневшая.

— Нам нужно спешить.

— Зачем? Мы за три дня не встретили ни единого человека!

— И тебе это не показалось странным? — спросил Чани.

— Нет.

— А зря.

Хани надулся. Но Рюби прекратила начавшийся было спор.

— Давайте поспешим.

Приближался вечер, и влажные черные тени легли поперек дороги. Рюби все время оглядывалась и торопила братьев, хотя они по-прежнему ничего не видели и не слышали. Холодный ветер, дувший прямо в лицо, усилился и пронизывал до костей. Путники кутались в плащи, спасавшие от его уколов.

Но вот и Хани услышал то, что Рюби заметила еще давно и что стало источником ее тревоги. Тихий равномерный стук. Высокий холм, с которого они только что спустились, не позволял увидеть ничего, однако они отчетливо слышали грохот копыт. Рюби перескочила через придорожную канаву и махнула братьям рукой, подзывая к себе. Хани укрылся рядом с ней в зарослях шиповника.

— Ты же сама говорила, что нам никто не угрожает.

— Вспомни поточнее, что именно я говорила.

Дробный стук стал отчетливым и резким, его сопровождало звяканье железа, храп лошадей. Вскоре на вершине холма показались три черных силуэта. Сначала Хани не поверил глазам — они были расплывчатыми и полупрозрачными, ему показалось, будто они летят на крыльях. Но только потом Хани понял, что это большие плащи трепещут на ветру за плечами всадников. Как вихрь, конники промчались мимо замерших в колючей чаще путников, обдав их пронзительным запахом едкого лошадиного пота. В памяти остались угрюмые, словно высеченные из камня лица, в вечерних сумерках казавшиеся почти черными, слабо блеснувшие петли кольчуг, островерхие шлемы с орлиными перьями на шишаках, странные черные плащи, длинные копья с узкими трехгранными лезвиями, золотистые ленты вымпелов, вьющихся на концах копий.

— Кто это? — спросил Хани. — Я никогда не видел таких воинов и даже не читал про что-либо похожее.

— Интереснее другое, — заметил Чани. — Они какие-то полупрозрачные, сквозь них видно все.

— Так и должно быть, — подтвердила грустно Рюби.

— Должно? — даже Чани не смог скрыть удивления.

— Да.

— А ты обратил внимание, что изображено на щитах? — вмешался Хани.

— Нет, — отрубил Чани.

— И тоже зря.

— Почему?

— Я увидел серебряного льва на голубом поле.

— Герб нашего города? — изумился Чани.

— Именно.

— Да, это герб Акантона, — подтвердила Рюби. — Всадники легкой кавалерии Приморской провинции. Никогда не думала, что снова увижу их, казалось, они канули в прошлое навсегда и больше не выйдут на землю. Но мы ошиблись. — Она закрыла ладонями лицо.

— Если это враги, с ними нужно было сразиться. Их всего трое, — настырно сказал Хани.

— Пока это не враги. И ты не убьешь их, они мертвы уже больше тысячи лет.

Постепенно дорога с равнины втянулась в гряду маленьких холмов, на склонах которых под слоем дерна просматривались белые полосы. Чани объяснил, что это меловые холмы, предгорья Черных гор — хребта, уходящего к северу от пересекающих остров Туманных гор. Подходил к концу четвертый день путешествия, и Хани уже начал присматривать удобное место для ночлега. Он любил отдыхать хорошо и старался, чтобы даже полевой лагерь был как можно уютнее.

Дорога, плавно изгибаясь, текла вокруг пологого холма, поросшего редкими соснами, торчащими на фоне красного заката диковинными золотисто-розовыми свечами. Вдруг три черные фигуры отделились от стоящего на самой обочине дерева и шагнули им навстречу. Хани, вспомнив всадников и странные слова Рюби, схватился за оружие. Тем более, что двигались люди совершенно бесшумно, как призраки. Их можно было принять за ожившие продолжения вечерних теней. Чани, немного помедлив, тоже взялся за меч, но Рюби осталась совершенно спокойной.

Самый высокий из воинов, на щите которого виднелась красная полоска десятника, поднял правую руку и гортанно, со странным акцентом, сказал:

— Мир вам.

— И тебе мир, — откликнулась Рюби.

Теперь Хани рассмотрел их зеленые шелковые кафтаны, обильно расшитые серебром. На воинах не было доспехов, и вообще одежда, украшенная богатым замысловатым узором, усыпанная каменьями, со множеством кружевных фестонов, серебряных цепочек и бляшек, больше напоминала женское платье, чем мундир солдата. Но на поясе у каждого висел длинный прямой палаш с фигурной серебряной рукоятью, хотя казался он совершенно чужеродным и неуместным.

— Простите, — вежливо сказал десятник, — но дальше вам нет дороги.

— С каких пор вдруг дороги стали закрываться для мирных путников? — недоброжелательно поинтересовалась Рюби. — Или снова вернулись смутные времена?

— Дороги для мирных путников по-прежнему открыты, — возразил десятник. — И смутные времена войн, крови и пожаров не наступили, и мы не желаем, чтобы они когда-либо наступили. Мы делаем все для этого. Вот потому дороги закрыты для вас.

Брови Рюби взлетели вверх.

— За что же нам оказана такая высокая честь?

— Вчера в наш город прискакали вестники магистрата Акантона.

— А вы уверены, что они именно из Акантона?

— Это не мое дело, верить или не верить, — качнул головой десятник. — Я маленький человек, я только выполняю приказы. Мне сказали, что прибыли гонцы из Акантона, значит они действительно прибыли оттуда. Я не имею права сомневаться в приказах Директории свободного города Келхоупа.

— А свое мнение у тебя есть? — начал злиться Чани.

— Мнения нет, есть приказ. Нам прислали дружеское предостережение, сообщив, что по дороге идут трое, несущие с собой те самые кровь и огонь, избежать которых мы хотим.

— И описали наши приметы, — зловеще закончил Чани.

— Да, — подтвердил десятник.

— На-адо же, — растягивая слова, произнес Чани. — Почему нас так боятся?

— Это не мое дело, — упрямо повторил десятник. — Мне приказывают — я исполняю. И мне приказали предупредить вас, что ворота Келхоупа не откроются перед вами. Вам лучше свернуть.

— В Черные горы?

— Да.

— Ну, это мы посмотрим.

Чани медленно потянул меч из ножен. Десятник, заметив это, слегка побледнел, но не отступил. Он был храбрее акантонского капитана. Быстрым движением он поднес к губам изящный серебряный свисток и выжидательно замер. Хани тоже обнажил свой меч и приготовился драться, он ждал только знака старшего брата. Но Рюби остановила их.

— Подождите. — И снова обратилась к десятнику. — Но мы не собираемся останавливаться в Келхоупе. Мы сразу пройдем дальше, старой королевской дорогой.

— Нет. Дорога закрыта, — стоял на своем десятник. — Старая королевская дорога, так же, как и северный тракт, проходящий через наш город, закрыты для вас.

— Куда же нам идти?

— Это ваше дело. Я только выполняю приказ, — с упорством деревянного истукана повторил десятник.

— Зачем ты слушаешь это расфуфыренное чучело? — шепнул на ухо Рюби Чани. — Они же не умеют сражаться. Опрокинем их и пойдем дальше, куда нам нужно.

Его глаза мрачно загорелись, так внезапно пламя почти потухшего костра прорывается синеватыми языками сквозь толстый слой остывшего пепла, чтобы опалить неосторожно поверившего в спокойствие кострища. Напуганный этим, десятник нервно дернулся и пронзительно засвистел в свисток. Мгновенно откуда-то из темноты возникло множество воинов, заблестели лезвия обнаженных мечей.

Рюби покачала головой.

— Нам нужно уходить.

— Ты испугалась? — насмешливо спросил Чани.

— Нет. Просто нам сейчас невыгодно привлекать лишнее внимание. Мы должны идти по возможности скрытно. Не прячась специально, но и не крича о себе на всех углах.

Десятник, ободренный их заминкой и появлением подкрепления, давшего ему численный перевес, властно крикнул:

— Схватить их!

Однако прежде чем солдаты успели сделать хоть один шаг, Рюби щелкнула пальцами, и вспыхнул ослепительный клубок прозрачного красного сверкания, напоминавшего расплавленное стекло. Это был необычный огонь, так как не чувствовалось никакого жара, но красный свет был так ярок, что заставлял жмуриться и буквально пронизывал насквозь. Ослепленные воины выронили мечи и с криками начали кататься по земле, закрывая ладонями лица. Рюби с горечью смотрела на них. Хани понял, что ей сейчас так же больно, как и этим людям.

— Кажется, спектакль окончен? — Чани хладнокровно спрятал меч в ножны. — Можно идти дальше? Я полагаю, нам не помешают.