Шутки Богов. Смена позиций

Последствия скоропалительных решений

“Кажется я совсем немного перестарался?” – Мысленно хмыкнул Андрей, когда его последний противник, молоденькая, но явно достаточно неплохо одарённая и обученная девушка, вылетела за пределы поля для поединков…

А ведь когда он вышел в круг, то буквально на мгновение замер. Перед его глазами раскинулась арена, величественная и чужая, как амфитеатр какого-то древнего божественного культа. Всё было выстроено в полукруг, многочисленными террасами, поднимавшимися вверх, и там – на ступенях из резного белого камня – уже сидели сотни зрителей. Кто-то – молча. Кто-то – перешёптываясь. Кто-то – не скрывая усмешек. А он стоял один в самом центре нижнего уровня – и казалось, весь их мир нависает над ним. Смотрит… Давит… Проверяет…

Место для поединков было огромным, выложено бело-серым камнем, местами отполированным от времени и старых боёв. А ещё – от силы. Он чувствовал её – в подземных печатях, что были врезаны в основание площадки и начинались где-то глубоко под его ступнями. Они пульсировали, дышали, словно вживлённые в самое тело этой земли. Мощные магические плетения – древние, устойчивые – оплетали арену куполом незримой защиты. Андрей уже на входе ощутил, как волны силы, едва уловимые обычным культиватором, прошли сквозь его тело – проверяя, не несёт ли он артефактов разрушения, или не активировал ли заранее духовные техники. Даже его браслет-хранилище, спрятанный под повязкой на руке, будто бы напрягся – но не был опознан. То самое древнее оружие, спрятанное глубже, не подавало и намёка на присутствие. Вокруг – амфитеатр. Многослойный, великолепный.

Он поднял взгляд. На самом верху располагались ложи "высших и самых достойных". Балконы были сделаны с резными перилами, украшенными нефритом и эмалью в форме цветущих пиков – отсылкой к символике секты Пяти Пиков Бессмертных. Там сидели старейшины, почётные гости, влиятельные главы родов. Их сопровождали личные телохранители, слуги с опахалами, и даже несколько юных наложниц в белоснежных одеждах, изображающих “небесных фей”. Всё это было показным, богатым, и даже весьма роскошным. Пронзительно высокомерным.

Ниже – ложи богатых семей, с пестротой знамён и отличий. Здесь и там развевались флаги кланов. На которых даже рябило от изображений самых различных золотых драконов, лунных журавлей, нефритовых оленей, цветущих персиков. Символы власти, статуса и древней славы. И только ещё ниже находились ряды для обычных зрителей. Учеников. Старших и младших. Которые не попали на состязание. Некоторые из них сидели на корточках, некоторые – в нетерпении сжимали кулаки, перекрикивая друг друга. Крики, возгласы, насмешки – всё сливалось в гулкое ворчание толпы.

А он – стоял. Один. Простой серо-синий наряд ученика, слегка выцветший от времени. Никаких нашивок. Никаких родовых узоров. Лишь прямая спина и тишина. Он всё также изображал немого. Он не мог позволить себе ни слова. Ни знака. Ни эмоции, что выдала бы его. Он дышал. Медленно. Ровно. Через нос. Через живот. Дыхание пустого сосуда. Он – никто. И этим был в безопасности. Но глаза у него видели всё. И он ощущал каждую эмоцию, каждый шорох в потоках Ци вокруг себя.

Он заметил, как один из старейшин, сидящий слева, чуть склонился вперёд, разглядывая его, щурясь. Как один из мальчишек-учеников хихикнул, что-то шепнув товарищу. Как в ложе семьи Хваджон кто-то говорил о нём сдержанно, но серьёзно. Как его собственный покровитель, старый алхимик, склонился в кресле, сложив руки на посохе и уставившись в его сторону с мягкой усмешкой. Андрей знал, что это больше, чем просто бой. Это – сцена. А он – испытание для всех взглядов.

Задумавшись об этом, он чуть согнул пальцы на правой руке. Спокойно. Ровно. Магия под кожей мягко дернулась, как зверь, чувствующий приближение охоты. Вокруг – украшения секты. Массивные флагштоки с символом пяти горных пиков на фоне звёздного неба. Статуи духов-хранителей. Один – с лицом тигра, другой – с ликом бессмертной девушки в танце, третий – с замершей фигурой мудреца с сосудом в руках. Всё это – наследие, кровь и слава этой секты. А теперь – это место стало ареной, где ему придётся доказать, что даже тень без имени может оставить след.

Он закрыл глаза. Потом снова открыл. Почувствовал, как печати поля откликнулись на внутренний импульс, едва уловимый всплеск Ци от того, что он просто стоял здесь. В этот момент он понял – его бой уже начался. Сначала все его потенциальные противники показательно над ним смеялись. Когда имя "Анд Рей" впервые прозвучало из уст судьи, и в круг вышел невзрачный, молчаливый юноша в потёртой форме ученика, по рядам участников прошла волна хохота и пренебрежительных усмешек.

– Он, что, потерялся? – Достаточно громко прошептал кто-то.

– Это он собирается сражаться? С кем – со своей тенью?

– Может, это какая-то шутка старейшин…

Особенно рьяно издевались самоуверенные, громкоголосые, те, кто уже заранее считали своё участие в состязании почти что чистой формальностью перед торжественным вручением пилюль победителя. Среди них было немало отпрысков сильных кланов и тех, чьи наставники были приближены к старейшинам. Они привыкли быть в центре, привыкли к вниманию, к похвалам, и, что самое главное, к тому, что их никто не ставит под сомнение. И вдруг появился тот, кого они не знали. Без имени. Без поддержки. Без слов. Лишь тишина, холодный взгляд и молчаливый поклон каждому своему противнику.

Андрей же никак не отвечал на насмешки. Не поднимал взгляда. Не выказывал обиды. Он просто выходил, на один за другим поединки. И каждый раз, когда удар его плетения магического меча вышвыривал очередного хвастливого ученика за пределы поля, тишина над ареной становилась всё гуще. Сначала вылетел тот самый "сильный" из побочного рода Вэй, который перед боем громко смеялся, заявляя, что "можно отбить этого калеку без использования даже одного магического плетения". Он вышел с высоко поднятым подбородком – и вылетел с разбитым духом и пылью в зубах. Потом был парень из семьи Ли, который прославился своими излишне театральными выступлениями и любовью к эффектным финалам – и он тоже был сброшен за край поля ударом ноги, сопровождаемым импульсом Ци, что буквально парализовал его движения. Усмехающиеся рты захлопнулись. Хихиканье постепенно утихло. И теперь каждый новый вызванный на бой соперник смотрел на Андрея уже иначе. И в их глазах он видел мелькающий страх, смешанный с смущением. Особенно у тех, кто до этого смеялся громче всех.

Андрей же не позволял себе ни гордости, ни злобы. Он не хмурился, не улыбался, не менял выражения лица вовсе. Он подходил к центру круга, вежливо кланялся, иногда даже чуть глубже, чем нужно было, и проводил бой хладнокровно и точно, как ремесленник, работающий с металлом, а не с плотью. Он не затягивал бои. Не играл. Не проверял реакцию противников. Он сразу атаковал, плетения его были устойчивы, как якоря, и сильны настолько, что зачастую первый же удар, что достигал тела противника, решал всё.

А когда бойцы более высокого ранга пытались навалиться на него множеством мечей, он встречал их с такой же численностью – иногда даже с избыточной мощью, заставляя магические клинки противников разлетаться, как сухие листья под шквальным ветром.

– Ты видел, как он отбил три плетения магического меча одной волной? – Шептал кто-то в ученических рядах.

– Нет… это не техника ученика. Это… – Другие лишь качали головой, не находя слов. И теперь поползли иные слухи.

"Он был личным учеником старого алхимика." – Начали говорить одни.

"Его тренировала сама мастер Соль Хва!" – Вторили им другие.

А те, кто ещё недавно смеялся – теперь старательно отводили взгляд, лишь бы не быть следующими. Андрей же видел всё. И помнил каждого, кто хохотал над ним. Кто бросал косые взгляды. Кто предлагал "отбить у безродного охоту позориться".

Но он не злился. Он просто шёл вперёд. Сражался быстро. Эффективно. Безжалостно. Он знал – страх в глазах врагов – это лучшее объяснение, чем слова. Прах у их ног – лучшая печать, чем титул. Он знал, что так будет. Когда прозвучало имя последнего участника, а он – Андрей – стоял всё там же, на краю круга, среди немногих оставшихся, внутри у него уже сжимался ледяной ком. Слишком много глаз. Слишком сильные фамилии. Слишком явное желание "поставить всё на свои места" со стороны тех, кто с самого начала считал его – ошибкой. Он чувствовал, как в рядах старейшин – там, где возвышались в тени своих вышитых одежд те, кто владел обителью Пяти Пиков Бессмертных – уже вовсю кипит раздражение.

Они не кричали. Не махали руками. Но Андрей видел, как у одного из них подрагивал уголок рта. Как другой напряжённо перебирал чётки. А третий с каждым вздохом всё глубже сдвигал брови. И тогда судья – старейшина в серой мантии с вышитыми волнами – неспешно поднялся. Голос у него был ровный, даже подчеркнуто спокойный. Но в этой спокойной интонации слышалось нечто ядовитое.

– Ввиду недавно поступивших… Сведений… – Медленно начал он. – А также сомнительного происхождения одного из участников финала, судейская коллегия оставляет за собой право пересмотра допустимости его дальнейшего участия. Ведь состязание молодых мастеров требует не только силы, но и надлежащей репутации и подтверждённого статуса…

Толпа зашепталась. Андрей не двигался. Он ждал. Он знал. Именно так они это сделают. Не откажут напрямую – опорочат косвенно. Поставят под сомнение его право быть здесь, как будто всё, чего он добился за эти бои – было нелепым недоразумением.

Он уже почти собрал силу – на случай, если придётся уходить иначе. Возможно, с боем. Или просто исчезнуть. Но тогда, вся тишина вдруг лопнула, как хрупкий пузырь, когда вперёд выступил глава семьи Хваджон. И этот старик, Хваджон Ёнсан, не спешил. Он шагнул так, как шагал бы глава имперского ведомства, и его присутствие само по себе заставило многих разом вытянуться в креслах, взглянуть в его сторону, приглушить дыхание. В руках он держал свиток, покрытый яркими, мерцающими магическими печатями. На них ясно различались знаки Хваджон и личная эмблема князя Чхона Ёнгджу – древний феникс на щите, обвитом пламенем.

Свиток был передан судье без лишних слов. И когда старейшина медленно разворачивал его, на лицах других старейшин появлялось всё больше раздражения и… оттенок страха. Слова на свитке были кристально ясны, вписанные почерком самого Хваджон Ёнсана:

"За личную храбрость, проявленную во время спасения наследника рода Хваджон, за усердие, показанное в обители Пяти Пиков Бессмертных, и за признаваемый рост в культивации Пути Дао Цзы, с согласия и под печатью князя Чхона, мы, род Хваджон, официально принимаем Анда Рея в состав семьи в статусе младшего родственника и берём его под защиту рода."

Последняя фраза была написана магическим светом и дышала властью. Судья перечитал. Затем ещё раз. Пальцы его задрожали. Он поднял взгляд на главу семьи Хваджон, который, стоя спокойно, словно высеченный из горного гранита, молча смотрел прямо на него. Секунды тянулись, как века. Потом судья, уже совершенно иным голосом, выдохнул:

– Участник Анд Рей признан полноправным представителем семьи Хваджон. Его право участвовать в финале неоспоримо.

В амфитеатре воцарилась мертвая тишина. Андрей слышал, как кто-то судорожно втянул воздух. Кто-то закашлялся. Где-то затрещал веер, сломанный в нервно сжатых пальцах.

А он стоял… Всё так же спокойно. Лишь один взгляд он бросил в сторону старого алхимика, что сидел чуть поодаль в рядах наставников. И тот – впервые – чуть-чуть кивнул ему. Они оба знали, что теперь пути назад уже не было. Теперь каждый шаг Андрея будут наблюдать. Но и играть с ним, как с безымянным учеником – больше никто не посмеет.

………..

Это была тишина после шторма. Он стоял, не шевелясь. Ни одного вздоха. Ни одного голоса. Даже флажки на шпилях амфитеатра, казалось, замерли, словно само небо затаило дыхание. Андрей чувствовал, как под его босыми ступнями всё ещё дрожит пол из духовного камня – отголосок той волны, которую он не должен был выпускать. Волны, что вырвалась сама, как раскат хищного рёва, не укладывающегося в рамки ни одной боевой школы, ни одного письменного плетения.

Перед ним, у самой границы печатного круга, на коленях стояла она – девушка, чей последний шаг к победе стал пусковым крючком. Её губы были чуть приоткрыты, а глаза – расширены в изумлении, которое не отпустило даже после того, как ударная волна отшвырнула её прочь, оставив на гладком камне едва заметную полосу.

Андрей стоял в центре. Один. Окутанный абсолютной тишиной, которую не мог нарушить даже сдерживаемый гул энергии под рёбрами Он тоже был в шоке. Никакого плана такого у него не было. Он знал, что ему нужно было уступить. Или, по крайней мере, дать понять, что он достиг предела. Дать ей честь победить – пусть в достойной борьбе.

Но в тот самый миг, когда она пошла ва-банк, когда потянулась вперёд в последней вспышке своего изящного "Танца Лунного Облака", древняя кость, всё ещё скрытая в его груди, внезапно отозвалась. Как будто нащупала угрозу. Внутри – в самой глубине сущности – вспыхнул тёмный жар, что не имел цвета, но имел вес. Он разбудил силу, которая даже не принадлежала ему. Силу, что спала внутри с тех пор, как он покинул Гробницу. Силу, которая была частью Падшего Бога.

“…чёрт… – Мысленно выдохнул он. – Не сейчас…”

Он почувствовал, как печати, что он месяцами вплетал в своё тело, натянулись, будто тончайшие нити из алого света, готовые оборваться. И… Он успел. Он успел удержать их, но лишь едва. А вот саму силу – не сдержал. Она рванулась наружу. Не как техника. Не как плетение. Даже не как обычный удар магии. А как всплеск первобытной воли, как тяжёлый удар сердца Мёртвого Бога. Без формы. Без предупреждения.

Его противница даже не успела понять, что произошло. За миг до того, как её техника достигла грани, в её грудь ударила волна силы, чистая и дикая, как лавина. И девушка, хоть и была защищена собственной техникой, всё равно не устояла. Её отбросило, как сухой лист. Но не с переломами. Он сдержал её силу, не дав ей разнести тело. Просто вышвырнул – ровно настолько, чтобы заставить всех замолчать.

А теперь… Теперь стояла гробовая тишина. Он чувствовал, как жгуты тревоги тянутся к нему со всех сторон. Из ложи старейшин. Из рядов гостей. Изнутри самой секты. Каждый, кто хоть немного разбирался в культивации, почувствовал это. Это не была обычная магия. И не был просто удар духа. Это была нечто древнее. Чужое. Слишком… Цельное, чтобы принадлежать юному культиватору, что всего год назад стоял на краю нищеты и бессилия.

Он не шевелился. Вдох. Выдох. Нужно было успокоить поток. Остановить дрожь в плетениях, пока они не потянулись сами. Пока кровь не вскипела. Пока кость не захотела большего. Он плавно опустил глаза, будто просто медитировал. Наклонил голову, словно выражая почтение побеждённой. И замер.

Остальное пусть додумывают сами. Он всё ещё должен быть немым. Он всё ещё должен быть безымянным. Он всё ещё должен быть тенью, а не огнём, что сжигает взгляды. А внутри… Внутри, в самой глубине его существа, кость Падшего Бога пульсировала. Словно… усмехалась.

Некоторое время он молча стоял в самом центре арены, окружённый печатью тишины, словно последним кольцом исчезающего заклинания, а мир вокруг будто взорвался беззвучно, как огромная чашка, в которой мгновенно смешались радость, страх, злоба и изумление. Потоки эмоций, вкусные, острые, вязкие, колкие, словно магический туман, сгустились над амфитеатром, и Андрей, обладая чутьём, которое обострила древняя кость, чувствовал их буквально кожей.

– Он победил.

Тишина уже отступала. Волна шепотов, затаённых взглядов и сдержанных всхлипов скользила по зрительским рядам, как нарастающий прилив. В ложе семьи Хваджон эмоции бушевали, как весенний ливень. Уже вернувшийся к деду юный Хваджон Мунджэ вскочил со своего места, и радостно хлопал в ладоши, едва не прыгал, едва не кричал, забыв о приличиях и воспитании, а рядом – глава клана Хваджон, Хваджон Ёнсан, впервые за весь день не сдержал улыбки. Не тонкой дипломатической ухмылки, не вежливого покива – по-настоящему тёплой, гордой, и одновременно холодно расчётливой улыбки воина, что только что получил в руки редчайшее оружие. Он уже знал, как будет теперь отвечать на вопросы своих оппонентов в Совете семейств. Он уже представлял, как именно отреагируют послы великих сект. Он уже пересчитывал шаги, которые теперь должен будет сделать, чтобы укрепить свой новый трофей.

– Он – один из нас. И теперь все знают это.

Немного в стороне, в зоне, выделенной для старейшин секты, мастер Йонг Мин, облачённый в скромные одежды алхимика, чуть подался вперёд. На его лице играло нечто похожее на удовлетворение, но он не хлопал, не улыбался. Он просто смотрел. Точно. Пристально. С интересом. И в его взгляде мелькала лёгкая тень тревоги. Он не ошибся. Нет – он даже недооценил. Он рассчитывал, что Андрей пройдёт пару кругов. Возможно – удивит. Но не сотрёт в пыль избранных бойцов, не поставит в неловкое положение старейшин, чьи ученики падали один за другим, как высохшие листья.

– Что ты скрываешь, мальчик?.. Что за бездну я разбудил?

А рядом с ним – Соль Хва, мастер с горделивой осанкой и почти невесомой аурой мечницы, сидела, сжав ладони на коленях. Её взгляд был полон… Тишины. Она словно глотала каждое движение Андрея. Каждую деталь. Каждый вздох воздуха вокруг него. Она явно почувствовала, что он не показал и половины того, на что мог быть способен. Он был как вода, текущая между пальцами. Неуловимый. Опасный. Молчащий. И это пугало. И это восхищало.

Но всё это были всего лишь лепестки эмоций в огромном урагане напряжения, что поднимался теперь среди остальных старейшин секты. Те, кто делал ставки. Те, кто года вкладывал в других учеников. Те, кто рассчитывал получить политический вес, если их подопечный победит. И теперь они чувствовали, как разваливается их игра. Как кто-то чужой, без имени, без предков, без рангов, без представительства, выдернул из-под них ковёр влияния. Это было не просто неловко. Это было – опасно.

Один из них, старейшина с коротко подстриженной бородой и перстнями на обеих руках, раздражённо скрипнул зубами, глядя на круг арены. Его плетения магического меча, которые видимо инстинктивно были им сформированы, даже подрагивали, невольно откликаясь на бушующую внутри ярость. Другой – старейшина в золотой мантии, взглянул на Йонг Мина с таким видом, будто собирался потребовать объяснений. И их лица были как маски, сдержанные, почтенные, нейтральные, но под кожей этих лиц дрожали волны ярости и страха.

А вот гости… Те, что пришли из других сект. Те, кто представлял семьи Ён, Намгён, Чхве и Пэк – все те, кто не был союзником семьи Хваджон, теперь не сводили глаз с парня в центре круга. Некоторые из них переговаривались. Шёпотом… Быстро… Напряжённо… Кто-то уже посылал внутренние послания, очевидно – доносчики отправляли срочные отчёты в свои родовые резиденции. Даже те, кто сначала пренебрежительно щурились на простую одежду ученика низшего уровня, теперь вглядывались, ища признаки:

– Откуда он? Кто его обучал? Какую технику он использует? С кем связан? Кто поставил печати? Кому подчиняется? Сколько у него истинной силы?

Всё. Важно. Каждый крошечный нюанс. Некоторые из этих гостей даже встали, чтобы разглядеть его лучше. А Андрей… Он не двигался. Словно стоял в эпицентре урагана, где абсолютная тишина. Он чувствовал, как всё вокруг пульсирует, как амфитеатр наполнен взглядами, как сотни пар глаз вгрызаются в его силу, ищут слабость, тайну, уязвимость. И он стоял. Спокойно. Молча. Словно ничего особенного не произошло. И именно это – тишина и ровность – и взгляд, полный пустоты, и сутулая тень, и отсутствие любого пафоса или жеста победителя, пугали всех больше, чем любая победа.

Даже в момент победы, даже когда его имя уже шептали с затаённым изумлением, когда взгляды были обращены только к нему, Андрей чувствовал холод. Не ледяной, не от пустоты – а холод хитрых улыбок и завуалированных слов, обёрнутых в шелк почестей.

Процедура награждения началась… Немного запоздало. Будто кто-то из старейшин, по-прежнему не решивших, как “правильно” отреагировать на это недоразумение, до последнего надеялся, что победа будет аннулирована, или кто-то “вдруг” откажется, или… случится хоть что-то, что позволит всё обернуть.

Но ничего не случилось. И потому всё было скомкано, словно разыгрывалась пьеса по забытым репликам. Даже не было обычного пышного вступления о величии секты и гениях-победителях. Один из старейшин, высокий, с ястребиным лицом и знаками на воротнике, которые означали “Ответственный за внутреннюю дисциплину”, взял на себя роль ведущего церемонии. Его голос был чёток, громок, звучал на всю арену – но каждый, у кого был слух и разум, мог уловить фальшь и раздражение под тонкой вуалью величия.

– Итак… Победителем наших ежегодных состязаний стал… Тот, чьё имя пока неизвестно широкой секте, но кто заслужил право быть признанным…

Пауза. Он взглянул на Андрея, как будто ждёт, что тот что-то скажет – но молчание немого парня лишь усилило неловкость.

– Анд Рей, младший из семьи Хваджон, рекомендованный к участию по личной просьбе старейшины Йонг Мина.

Некоторые из гостей переглянулись. Тонкий укол. Очень тонкий. Фраза звучала будто “его допустили по чьей-то личной прихоти, а не за реальные заслуги”. Словно он – не победитель, а эксперимент. Или случайная помарка в свитке судеб. Старейшина продолжал:

– Наша секта всегда славилась тем, что способна распознавать потенциал даже в самых… неожиданных учениках…

Кто-то из учеников усмехнулся. Кто-то из гостей поднял бровь. Кто-то из старейшин – опустил взгляд, будто не хочет участвовать в этом фарсе.

– Порой, когда наши ученики зазнаются, начинают думать, что их родословная и место в учебных залах важнее, чем настоящая работа над собой – судьба сама посылает нам… напоминание…

Он даже не посмотрел в сторону Андрея. Так как эти слова сейчас были адресованы не ему. А всем остальным. Это была не награда, а отповедь остальным через его фигуру.

– Вот он – чужак. Без привилегий. Без подготовки. Без прошлого. Но он пришёл, и один за другим поверг тех, кто считал себя недосягаемым.

И тут тон его голоса снова сменился. Теперь он был пафосным. Под стать церемонии. Но Андрей чувствовал: под блестящими словами – яд.

– Такой “талант” нельзя терять. Такие… редкие искры должны быть развиты в должном направлении. Под присмотром. С необходимыми ресурсами.

Прозвучало почти как напоминание, что секта контролирует, а не благодарит. Под глухое, сдержанное одобрение толпы, к нему подошёл один из помощников и на специальной алтарной подставке принёс шкатулку из чёрного нефрита. Та сияла мягким внутренним светом, словно даже камень знал, что хранит пилюли четвёртого ранга. Внутри располагались три сферических капли силы, заключённые в хрупкие защитные скорлупы из сплетённых нитей янтарной энергии.

– Пилюли для укрепления ядра. Использовать с умом. – Сказал помощник без лишней интонации. Андрей же не сделал ни шага вперёд. Он лишь медленно склонил голову в безмолвном поклоне. Без благодарности. Без эмоций. Как тень среди огня. Многие заметили, что в его взгляде не было радости. Что он не вознёс руки, не улыбнулся, не дрогнул. Он стоял, будто уже знал, что всё это – не награда, а новая клетка. Что подобный дар для “развития” его ядра – это всего лишь новая форма контроля. Что под обёрткой “одолжения” сейчас были скрыты всего лишь кандалы. Он видел, как один из старейшин усмехнулся, повернувшись к соседу:

– Пусть побудет символом. Пусть им пугают остальных, чтобы не расслаблялись.

Он видел, как Йонг Мин прикрыл глаза, точно чувствуя. Вот она, плата за победу его воспитанника. Он видел, как Соль Хва напряглась, уловив изменение энергии в зале. Он видел, как Хваджон Ёнсан сдержал довольную ухмылку, потому что теперь это была его “пешка”, на виду у всех. По крайней мере сам этот старик мог именно так думать. И всё же… Он забрал шкатулку. Поклонился. И стоял. Прямо. Молча. Как буря, прячущаяся в облаках.

………..

Всё это время Андрей старательно держался в стороне от основной толпы, не столько из желания побыть наедине с собой, сколько из естественного инстинкта – отделиться от шума, от взглядов, от слов, что звучали вокруг с таким возбуждённым блеском. Он ощущал не столько усталость, сколько сильнейшее перенапряжение – не тела, а внутренней структуры, что до сих пор не могла полностью заглушить гул от пробуждения древней кости. Он чувствовал, как защитные печати на грани того, чтобы соскользнуть, как шёлк с остриём ножа.

И тут к нему со всех ног, с сияющей улыбкой и пылающими глазами подбежал Хваджон Мунджэ. Наследник благородного и весьма значимого семейства. Мальчик. Шустрый, оживлённый, с переполненным до краёв сердцем восторга.

– Я видел! Да! Видел, как ты его – хоп! А потом так – бум! – Закричал он, не дожидаясь ответа, и показал руками нечто среднее между волной магии и пинком судьбы. – Я же говорил деду, что ты особенный! Что ты не просто так появился! Ты ведь стал учеником дедушки Йонг Мина потому, что я тебя заметил! Верно? Верно ведь?

Андрей взглянул на него. Глаза мальчика сверкали. Он верил в это всем сердцем. А разочаровывать этого ребёнка парень точно не хотел. И поэтому просто кивнул. Медленно. Спокойно. Как будто соглашался. Хотя в глубине он понимал – всё было иначе. Не благодаря… А именно вопреки. Но сейчас не было смысла ни спорить, ни разрушать хрупкий мирок восторга, что хранился в глазах мальчишки. Да и… Возможно, именно благодаря детской искренности этого наследника он и не оказался до сих пор в подземелье, на допросе или под наблюдением старейшин.

– Ты видел, как они смотрели? Все-все! Даже тот, что раньше тебя показательно не замечал – теперь смотрел только на тебя! – Продолжал мальчик, чуть ли не приплясывая на месте. – А теперь ты будешь сражаться с нами! Ты ведь будешь сражаться за семью Хваджон, да? Правда ведь?

Андрей снова кивнул. Но всё его внимание уже было сосредоточенно не на мальчике. А на точке, что располагалась позади него. Немного слева. У края возвышения. Там, где стояли старшие. Именно там он и уловил движение. И резко возросшую плотность взглядов.

Ведь именно там сейчас и находился глава семьи Хваджон, Хваджон Ёнсан. Который стоял в кругу тех, кому вдруг стало интересно пообщаться с ним. Рядом с ним уже стоял и сам старый алхимик Йонг Мин, в серой, слегка выцветшей мантии с вышитыми знаками огненной пилюли и древа истины. И чуть сбоку, но всё же в ядре беседы – мастер Соль Хва, прямая, как меч, с лицом, в котором холодная уверенность перемешалась с лёгкой тревогой.

Их разговор шёл тихо, но позы – говорили громче слов. Хваджон Ёнсан держал руки за спиной, как военачальник, стоящий перед советом. Его подбородок был чуть приподнят. Он явно не спорил… Он ставил условия. Йонг Мин слегка наклонился вперёд, его седые и кустистые брови были немного сведены, а губы напряжены. Он возражал. Или предлагал. А Соль Хва… Её глаза быстро скользнули по толпе, затем перешли на Андрея, и на миг замерли. Потом она сказала что-то, и взгляд главы семьи стал уже не высокомерным, а оценивающим.

Андрей не слышал ни слова. Толпа вокруг него жужжала, словно растревоженный улей. Поздравления, выкрики, обмен мнениями, предложения о ставках на будущее – всё это сливалось в плотную завесу звуков. Он сосредоточился, попытался вытянуть магическое чутьё, настроиться на вибрации слов, но…

– Анд! – Снова воскликнул Хваджон Мунджэ, дёрнув его за рукав. – Ты ведь пойдёшь с нами в Верхние Залы после награждения? Там будет пир, дедушка сам пригласил!

Кивок. Безмолвный, но неосознанный. А разум всё ещё возвращался к тому, что происходило вдалеке. Потому что даже старейшины секты, что до сих пор будто изображали невозмутимость, теперь краем глаз смотрели на тот разговор. Они напряглись. Они ждали, что там будет решено. И если даже старейшины замерли – значит, что-то важное было поставлено на карту. И это что-то – был он…

…………..

Соль Хва, самый молодой из признанных мастеров секты Пяти Пиков Бессмертных, носитель титула Доу Ши третьей звезды, из рода Соль, всегда гордилась своей родословной. Чистой, холодной и гордой, как первый лёд на пруду лотосов.

Но сейчас Соль Хва стояла, будто вырезанная из нефрита, у каменного парапета зала старейшин, и на мгновение отгородилась от шума, аплодисментов и радостных выкриков. Её утончённые черты лица не выражали никаких эмоций – она так была воспитана, так привыкла, так требовала её позиция в секте. Но внутри её души сейчас всё гудело, точно шторм, запертый под гладью водной глади.

Анд Рей. Тот самый молчаливый юноша, которого она впервые заметила ещё на пути в обитель секты, а потом и сама привела к старому наставнику. Часто они встречались в библиотеке алхимического крыла обители. Он тогда читал старые трактаты. Молча. Слишком молча. И именно эта неестественная тишина, с которой он старательно пергаменты по вопросам каналов Ци и структуры магических потоков, отдельно привлекла её внимание. Ни один юнец не читал такие вещи без причины. Да ещё и с таким хищным вниманием, будто впитывал не слова, а смысл между строк.

Возможно уже заранее почувствовав его потенциал, она и повела его к Йонг Мину? Старому алхимику, с которым у неё было… Взаимопонимание. Он мог видеть то, что другим казалось несущественным. Он тоже сразу распознал потенциал этого паренька. Но даже они оба, как оказалось, банально недооценили масштабы. Анд Рей был просто странным учеником. Немым. Сдержанным. Тихим. Теперь же, для многих, он стал потенциальной угрозой равновесию.

Подумав об этом, Соль Хва крепко сжала кружевные края своих длинных белых рукавов, чтобы пальцы не задрожали. Снаружи она была всё та же. Спокойная, грациозная, как фреска из нефрита. А внутри…

“Он сражался с мастерами Доу Ши первой звезды – и победил. Хорошо. Это уже изумительно. Но… Он сражался с Цуй Ханэр. Наследницей Дома Снежного Пламени. С девочкой, чья техника, Танец Лунного Облака, была известна тем, что поднимает культиватора минимум на одну звезду выше. А в момент прорыва – на две. Даже три.”

Она видела это всё своими глазами. Она ощущала, как техника Ханэр пронзает поле, как её ядро сияет, как она вырывается на рубеж силы, превышающий её естественный предел. И… Она всё равно проиграла. Даже не проиграла. Её снесло, как пыль в порыве горного ветра.

“Это был не обычный прорыв. Это не скрытая техника. Это не просто „талантливый парень с улицы”…”

Сейчас же Соль Хва чувствовала, как холод пробегает по её спине. Она сама была Доу Ши третьей звезды. Стояла на пороге четвёртой. Она годами шла к этому моменту, методично укрепляя ядро, очищая Ци, и постепенно поднимаясь в силе и опыте, шаг за шагом. А этот немой… Этот чужак… Он скрывал что-то. И она это знала. Потоки Ци в его ауре были слишком… Ровными. Контроль – на грани невозможного. Его магические плетения – чистые, как у более старших и сильных мастеров, опередивших его на десятилетия.

“И даже в бою он сдержан. Не потому, что не может – а потому, что не хочет показывать больше.”

Она вспомнила, как при последней атаке Ханэр девушка почти прорвалась – и в этот момент Анд просто взмахнул руками, и пошла волна сырой силы, которая просто снесла всё с поля. И плетения, и даже звук на арене. Миг – и тишина. Покой после бури. Так не действуют новички. Так действуют… Древние…

Соль Хва повернулась на пол-оборота и взглянула на Йонг Мина. Тот, как ни странно, казался спокойным, но в его глазах плескалась… Нет, уже не просто гордость… А опасная заинтересованность. Он, как и она, уже что-то понял. Возможно, раньше. Возможно – глубже.

“Что ты такое, Анд Рей?”

Не просто немой слуга… Не просто „младший родственник семьи Хваджон“… У этого паренька был слишком опасный потенциал. Прореха в устоявшихся порядках. Или… шанс. Если он действительно настолько силён – то с его помощью можно выровнять хрупкий баланс власти между сектами и семействами. Возможно даже… Соль Хва едва заметно нахмурилась.

“Если он останется в Пяти Пиках… Если будет верен… Если…”

Слишком много получалось тех самых если. И именно это сейчас и заставляло её сердце биться чаще, а взгляд – быть осторожным. Она нашла его первой. Она указала на него старому мастеру. Она дала ему путь. Но теперь ей стоило удержать его рядом – или быть готовой к тому, что однажды… Именно он станет тем, кто сокрушит их всех.

Соль Хва не сразу поняла, что голоса, доносившиеся из-за спины, относятся к тому самому разговору, который она невольно ждала. Не сразу, потому что слишком глубоко ушла в свои мысли. Но стоило ей вынырнуть из тревожной, тягучей реки размышлений, как она мгновенно уловила тон. Ровный, уверенный голос главы семьи Хваджон – и более низкий, насмешливый, но исполненный скрытой мощи голос старого алхимика Йонг Мина.

– Ты сам видел, старик. Мы не можем упустить такого мальчика. Его сила… Его скорость… Он уже вызывает шепот во дворцах и храмах. В нём есть то, что нужно настоящим опорам рода. Семья Хваджон может дать ему всё – наставников, защиту, статус, имя. А главное – лояльность. Ведь это мы первыми признали его.

Соль Хва замерла, стараясь даже дыхание не сбить. Старый алхимик усмехнулся, по его голосу прошёл лёгкий хрип, как будто он едва сдерживал раздражение:

– Да, да, конечно. Вы признали его. Уже после того, как он выбросил вон троих любимцев других старейшин секты. После того, как я три месяца поил его пилюлями очищения, раз за разом восстанавливая его сосуды. После того, как все вокруг считали его немой обузой. Даже вы, скорее всего, признали его только потому, что это… Стало выгодно…

– Не утрируйте, мастер Йонг Мин. Мы благодарны вам за всё. Искренне. Но давайте будем говорить прямо… Вы не сможете раскрыть весь его потенциал в одиночку. Ни вы, ни ваши ученики. А у нас – есть всё. Пилюли. Земли. Артефакты. Люди. Всё, что ему нужно. И он уже почти… наш.

– Вот в том-то и дело, что почти… – Тут же в ответ проронил алхимик, а затем его голос обострился, стал твёрдым, как наточенное лезвие. – Вы хотите забрать его из обители секты. А я говорю – нет. Здесь он стал тем, кем стал. Здесь он рос, развивался, сражался. Здесь он прошёл проверку. Пять Пиков Бессмертных могут сделать его чем-то куда большим. А вы – очередным юным псом с золотой цепью.

При этих словах Соль Хва непроизвольно сжала кулаки. Вот оно. Вот ядро конфликта. Два мира столкнулись – мир секты и мир благородного семейства. Один говорил о долге и тренировках, другой – о влиянии и привязи.

“Но ведь… Они оба по-своему правы…”

И тогда, словно вспышка, словно озарение, она поняла, к чему это ведёт. Брак. Брачный союз. Это был древний способ уравновесить противоречия между интересами влиятельных сторон. Семья Хваджон хочет его, но не может забрать. Секта хочет его, но не может навязать своё мнение. Но если парень станет роднёй с обеими сторонами… Проблема тут же исчезнет. И при этих мыслях, Соль Хва выпрямилась, как перетянутая струна.

“Если я поняла это… то и они уже об этом подумали.”

Именно поэтому старый лис Йонг Мин и позвал её на эту встречу. Именно поэтому он поставил её рядом с Андом, дал ей возможность наблюдать, оценить… И, возможно, даже… Привыкнуть… Именно она могла стать той самой скрепой. Она – молодая, талантливая, уважаемая в секте, и с хорошей родословной. Он – молчаливый, пугающе одарённый, но нуждающийся в защите и статусе.

“Это возможно. Это даже логично. Но я…”

И тут пришла растерянность. Глубокая, неожиданная. Соль Хва не привыкла терять равновесие, но сейчас её внутренний мир дрогнул. Ведь если этот путь будет предложен – отказаться от него она не сможет. Почёт, долг, слава, защита секты, влияние семьи – всё говорит в пользу союза. Но сможет ли она жить рядом с тем, кто смотрит на всех так, будто видит сквозь них? С тем, кто хранит такую силу – и, явно, какую-то тайну? С тем, кто может быть не тем, кем кажется на первый взгляд?

Она глубоко вдохнула. Пока – ничего не было решено. Но если она услышала это между строк, то значит, и другие уже это предчувствуют. Политика вступила в игру. И теперь она была частью этого поля. Наряду с ним. С тем, кого звали Анд Рей. Кем бы он на самом деле ни был.

Всё это время Соль Хва стояла в тени столба, укрытая от посторонних взглядов, но сама ясно видела всё – и то, как в поле зрения снова появился старейшина Цуй Ёнъчжин, один из самых старых, жёстких и коварных представителей семьи Цуй, и то, как тот, сложив руки в рукава, долго, слишком уж долго смотрел на стоящего чуть поодаль немого парня.

Сначала этот взгляд был похож на обычную оценку – будто старик пытался взвесить, чего стоит этот молчаливый юнец, которого никто не знал ещё утром. Но потом что-то в этом взгляде изменилось. Появился холодный расчёт. И – то, что Соль Хва мгновенно узнала – намётки желания. Нет, не личного. А стратегического. Политического.

“Он думает о том же…”

Соль Хва чувствовала, как её пальцы невольно сжались в кулаки. Ещё чуть-чуть – и ногти впились бы в ладони. Она не была глупа. Она слишком хорошо знала, как мыслят подобные люди.

“Он хочет переманить его. Через родство. Через союз. Через власть.”

Ведь он тоже мог предложить союз через брачный договор. Тем более, что его внучка – та самая, которую Анд Рей только что выбросил с поля, была не только одной из лучших учениц, но и обладательницей родовой техники Танца Лунного Облака, что уже делало её подходящей партией по любым меркам. Да и проигрыш – не позор, если он был честным и впечатляющим, а бой действительно был таков.

“Он подумает – да, она проиграла. Но именно поэтому стоит скрепить союз. Смешать технику рода Цуй и силу этого юноши… – Соль Хва едва не отшатнулась от собственной мысли, будто от едва не наступившей змеи. – Это ведь даже логично. Чисто. Прагматично. Но почему… Почему я вдруг чувствую себя… Как будто сейчас могут забрать что-то моё?”

Она медленно перевела взгляд – и увидела, что Анд Рей всё также стоит у фонаря, внимательно слушая взволнованного наследника семьи Хваджон, но его глаза смотрят в сторону, точно сквозь всё попадающееся им на пути, как обычно. Он всё слышит. Всё понимает. Просто молчит. Как всегда.

Соль Хва вдруг поймала себя на невыносимом раздражении. Он не смотрел на неё. Не искал её взгляд. Не искал её, хотя именно она первой его заметила, и именно она и настояла на том, чтобы он остался в секте… Она говорила с мастером Йонг Мином, чтобы тот взял этого странного паренька в ученики.

“Я же… выбрала тебя. Я была первой, кто увидел. Почему же теперь кто-то другой собирается тебя увести у… Меня?”

Где-то глубоко под этим ворохом мыслей и эмоций жгла ещё одна, острая и резкая, как игла:

“Почему мне вообще невыносимо думать, что ты окажешься… с кем-то другим?”

От осознания этой странной мысли, внутри её души всё смешалось. Долг. Страх. Гордость. Инстинкт. Женская уязвимость, которую она всегда презирала – и всё же сейчас, в этот миг, не могла не признать.

Обдумывая всё это, Соль Хва стояла неподвижно, как статуя, но внутри неё сейчас что-то кипело… Бурлило… И даже ломалось… Это была не только ревность. Это было притяжение, обрамлённое страхом. И это было нежелание отпустить того, кто вдруг стал важен. Даже если она себе в этом ещё не призналась. И теперь – на фоне взглядов старейшин, шепотов родов и выстраивающейся игры интересов – она понимала… Если не сделает шаг она, то его сделает кто-то другой вместо неё. И тогда… Будет поздно что-то менять.

Соль Хва стояла неподвижно, её длинное бело-серое одеяние мягко колыхалось от тёплого ветерка, доносившего аромат нагретых солнцем камней и цветов, рассыпанных по террасам Обители Пяти Пиков. Она и не сразу заметила, как от самой центральной лестницы к ней пробирается человек. Но как только взгляд выхватил знакомую фигуру, спина сама собой выпрямилась.

Соль Чхон Ёнбин. Глава её семьи. Её родной дядя. А по факту – человек, с которым она не произнесла ни слова с того самого дня, как зашла речь об этом немом. С того самого дня, когда он холодно сказал:

– Ты опозорила свой род. Мы – клан Дао, а ты тратишь время на… ущербный обломок.

Тогда это было как удар в грудь. Но Соль Хва не оправдывалась. Просто поклонилась – и ушла. А теперь… Теперь именно он шёл прямо к ней. И по его лицу было видно, что он не был зол. Он – думает. Об этом сейчас говорило буквально всё. Его медленные, уверенные шаги, скрещённые за спиной руки, прищуренный взгляд. Она знала этот взгляд с детства. Так Чхон Ёнбин выглядел тогда, когда вычислял новую возможность. Когда смотрел на тех, кого можно использовать. Когда пересматривал стратегию. И Соль Хва внезапно поняла. Он идёт не просто к ней. Он идёт – к тому выбору, что она сделала. И не потому, что разделяет его. А потому, что теперь этот выбор стал выигрышным. Из всей этой толпы старейшин, мастеров и высокородных, кто пытался придумать, как обойти решения семьи Хваджон и алхимика, именно Соль Хва оказалась в самом центре будущей борьбы.

Она была той, кто первой увидела зерно истины в пыли. А теперь, когда это зерно прорастает бурей, все взгляды снова и снова возвращаются к ней. И она это чувствовала. Физически. Каждый взгляд, каждый шепот, каждое движение губ на трибунах, каждый вздох.

“Раньше они смеялись. А теперь считают, как бы урвать кусок побольше. Но я – увидела его раньше. Я – сделала выбор. Я – не отдам.”

И всё же, когда её дядя подошёл ближе, всё ещё молча, всё ещё оценивающе, она не смогла полностью избавиться от ощущения дискомфорта. Потому что знала, к чему может привести такой разговор. Глава семьи Соль остановился в шаге от неё. Мгновение – тишина. А потом, не отвлекаясь на вежливости, бросил:

– Ты давно об этом знала? – Тихо, почти шёпотом спросил он, но в его голосе уже звенел металл. – Заранее? Или… Просто угадала?

Соль Хва медленно повернулась к нему всем корпусом, встретившись с ним немигающим и упрямым взглядом. Она не кланялась. Она больше не была той послушной девочкой, что могла начать извиняться по любому поводу. И этот взгляд был её ответом.

– Я увидела то, чего вы не захотели заметить. А теперь вы пришли, чтобы взять это себе?

Чхон Ёнбин слегка прищурился, но не ответил ей сразу. Он просто посмотрел в сторону, туда, где стоял Анд Рей, рядом с внуком главы семьи Хваджон. И произнёс:

– Такой потенциал нельзя терять. Даже если он чужой. Сделай всё, чтобы он стал… ближе к нам.

В этот момент она почувствовала, как внутри что-то снова напряглось, как та самая перетянутая струна.

– Ты хочешь заключить союз через меня? – Спросила она, не повышая голоса.

– Это было бы удобно. – Он коротко кивнул. – Он уже под крылом семьи Хваджон. Но твоя привязанность – весомый аргумент. А ты ведь привязалась к нему, не так ли? Или он к тебе?

Соль Хва замерла. В сердце возникло ощущение холода. Он увидел это. Он понял её чувство. И хотя она молчала, дядя, взглянув на неё с лёгкой улыбкой, добавил:

– Ты уже сделала выбор. Теперь – просто доведи его до конца.

После этих слов он развернулся и пошёл обратно, не сказав ни слова больше. А Соль Хва стояла, будто оглушённая. Он не дал приказа. Он дал разрешение. А в её груди клокотала странная, с трудом удерживаемая смесь ярости, страха и желания. Потому что отныне… борьба только начиналась. И она – её часть.

Некоторое время Соль Хва продолжала стоять неподвижно, её взгляд был направлен вниз, будто бы она просто отдыхала или размышляла о чём-то отвлечённом. Но каждая частичка её внимания была сосредоточена на той тихой, почти интимной беседе, что происходила в паре шагов от неё – чуть в стороне, где уединённо переговаривались глава семьи Хваджон и старый алхимик, в прошлом её, а ныне – наставник Анда Рея.

Она не удивлялась. Совсем. Всё происходило точно так, как она предсказала ещё за несколько мгновений до того, как Чхон Ёнбин подошёл к ней. Разговор, начавшийся как обсуждение потенциала, очень быстро ушёл в сторону вопросов будущего. Но не в смысле обучения. Нет.

Оба этих разумных – один, закалённый в дворцовых интригах и брачных соглашениях как в кузнице стали, а другой, прославленный среди сект за прозорливость и жёсткий отбор учеников – не могли не подумать в том же направлении, куда повернули и мысли самой Соль Хва. Если у тебя в руках алмаз – ты не бросаешь его в реку. Ты вставляешь его в венец. И венец должен быть достойным.

– …Если оставить его просто в секте, он станет ещё одним выдающимся учеником… – Негромко говорил старый алхимик, медленно, с нажимом, будто кристаллизуя свою мысль. – Но если мы хотим, чтобы он оставался преданным… то нужно привязать его.

– Привязать… Да. Это было бы разумно. – Кивнул глава семьи Хваджон, задумчиво потерев подбородок. – Но не просто через обязательства. Вы хотите сказать – через брак?

– Именно. – Старый алхимик посмотрел в сторону, где стоял Анд Рей, окружённый гостями. – Вы же и сами видите, как сейчас смотрят на него все остальные семьи. Они его не забудут. А вы же и сами хотите, чтобы он остался на вашей стороне?

– В идеале – ещё и на стороне секты… – Тут же тихо хмыкнув, добавил глава семьи Хваджон. – Чтобы у нас был общий интерес.

– Тогда стоит искать среди тех, кто уже связан с Обителью. Желательно – из семьи, у которой прочные корни в самой секте.

Соль Хва почти вздрогнула, услышав это. Именно это она и предчувствовала. Старик собирается подобрать ему невесту.

“Подходящую”.

Как он сам выразился. Не из любви. Не по страсти. А из целесообразности. Она уже видела, как взгляд старого алхимика скользнул по нескольким девушкам, что участвовали в состязании. Особенно – по той самой Цуй Ханэр, что дошла до финала. Которая проиграла Андрею. Но была хороша собой, сильна духом, обучена семейным техникам… и, главное – с хорошей родословной.

А Соль Хва стояла чуть поодаль. И вдруг почувствовала, насколько холодно устроен этот мир. Даже старейшины, даже мудрые, даже те, кто вроде бы “заботятся”, прежде всего планируют.

“Он будет нужен. Его будут делить. А я – уже просчитана.”

И в этот миг она впервые за долгое время почувствовала, что теряет почву под ногами. Не потому, что кто-то у неё что-то отнял – а потому что её самой никогда не было в этих расчётах. Лишь инструмент. Проводник. Средство. Но вдруг в ней, едва уловимо, шевельнулось сопротивление. Маленький, тихий голос внутри:

“А если я не отдам этого парня им? Если он сам… Выберет? Меня?”

Но был ли он свободен выбирать? И, что могло быть куда хуже… Захочет ли он выбирать её? Соль Хва продолжала смотреть вперёд, но внутри всё было похоже на медленно нарастающий шторм. А два старика – всё продолжали говорить. Словно решая судьбу юноши, словно он – не разумный, а инструмент стратегии. Словно это вовсе не Анд Рей, а чья-то будущая фигура на доске власти…

…………

Андрей стоял в самом центре поля для поединков, окружённый множеством зрителей, старейшин, учеников и гостей, и с трудом сдерживал желание отступить назад – туда, где было тихо, где не жгли эти взгляды. Где не нужно было изображать то, чего он не чувствовал. Его магическое ядро, всё ещё пульсирующее от остаточных колебаний после последнего боя, постепенно успокаивалось, в то время как вокруг начиналась совершенно иная битва – битва интересов. Он почувствовал, как изменился воздух – густой, напряжённый, тяжёлый от расчетов.

Это была не тишина, как после поединков. Это была взвешенная, ледяная тишина старших, сильных и влиятельных, – которые вдруг осознали, что их мир пополнился неизвестной, но потенциально разрушительной переменной. Им приходилось быстро адаптироваться, переосмысливать, просчитывать, и – как всегда – начинать с вежливости. Первым подошёл высокий мужчина в мантии, расшитой символами серебряного пламени – эмблема Семьи Ён, тех самых, что когда-то пытались уничтожить наследника семьи Хваджон. Он держал в руках изящную лакированную коробочку, в которой приоткрыто блестела пилюля – судя по ауре, четвёртого ранга.

– Ты удивил нас, юноша… – Сказал он громко, чтобы услышали те, кто стоял ближе, лицо его было вежливо каменным, но во взгляде мерцала тонкая ненависть, затянутая в шелковую вуаль доброжелательности. – Пусть эта пилюля поможет тебе не растерять твой путь.

Он протянул коробочку, даже не касаясь пальцами кожи Андрея. И сразу же отступил. А следом – уже шли другие. Представители мелких родов, младшие наследники, хранители реликвий, откупщики и мастера прикладных искусств. Кто-то дарил свитки с записями тренировок, кто-то – пояса с магическими нитями, а один даже передал приглашение в павильон оружейников, пообещав "особые условия" если он захочет что-то приобрести.

Все они говорили одинаково. Слегка приглушённо, обтекаемо, сдержанно вежливо, но в их голосах то и дело проскальзывали фразы:

– …если вдруг захочешь посмотреть на другие пути…

– …у нас есть наставники, что обучают только избранных…

– …полагаем, тебе стоит быть среди тех, кто по-настоящему ценит талант…

Андрей не мог ответить – и это было его оружием. Он просто клонил голову, слегка покачивал ею, и с лёгкой, будто выученной скромностью, принимал эти своеобразные подарки и даже какие-то подношения. И чем дольше он молчал, тем больше их это раздражало. Они хотели видеть хоть намёк на благодарность, признание их значимости – ведь для них он был просто никто. Безродный. Немой. Откуда-то с улицы. Он не носил дорогой мантии. На нём всё ещё была та самая выцветшая, изношенная хламида ученика, которую он получил ещё в первый день, когда вошёл в ворота алхимических лабораторий секты.

Но теперь… Она резала глаза. Особенно – представителям других сект, что тоже подошли. На их одеждах блестели знаки Небесной Черепахи Хаоса, Солнечного Владыки Теянгина, секты Песчаной Тени. Они ничего не говорили напрямую, но в их голосе звучал яд меда скрытой лести:

– … В наших залах ученики не носят обноски…

– … Победитель подобного уровня достоин лучшего… если знает, где искать….

– … У нас немых тоже ценят. Главное ведь не речь, а Сила….

Один из них – худощавый пожилой мастер с тёмными глазами и эмблемой Небесного Нефритового Императора – даже погладил себя по подбородку, осматривая Андрея с головы до ног, и добавил с ленивой усмешкой:

–Иногда сектой становится не место, а выбор.

Андрей всё так же молчал. Он кивал. Он принимал дары. И запоминал лица. Голоса. Намерения. Но внутри его души уже начиналась настоящая буря.

"Вот и вы начали. Теперь я – не тень. А то, чего вы боитесь. Я не прошу – вы предлагаете. Я не ваша игрушка. И никогда ею не стану. Но играем, пока что, по вашим правилам."

И в самой глубине его магического ядра кость Падшего Бога едва заметно дрогнула, будто одобрительно хмыкнула. В этот момент Андрей не сразу понял, что именно происходит. Всё ещё окружённый шумом толпы, он продолжал кивать, принимать подношения, чувствуя, как в теле нарастает напряжение – не ментальное, не эмоциональное, а физическое, глубинное, на уровне каждой прожжённой магией клетки.

Сначала он подумал, что это просто усталость, накопившаяся после множества боёв. Потом – что это остаточное дрожание меридианов от последнего, неосознанного выплеска силы. Но когда магические потоки в теле начали сбиваться с ритма, а сердце с каждым ударом словно отдавало вспышкой силы в живот, он понял:

“Неужели снова… Прорыв?”

И только сейчас, парень обратил внимание на то, что его ядро – скрытое, опечатанное, тщательно подавляемое через внутренние плетения и заглушающие печати – вспухло внутри, словно сжатая сфера света, которая больше не вмещала в себя накопленную энергию. Оно пульсировало, каждый раз отдаваясь тонкой, но несущей силу вибрацией, словно дремлющий вулкан, что вот-вот проснётся.

Андрей чуть качнулся, и только благодаря годам выучки в маскировке, не выдал ни боли, ни страха, ни тревоги. Только резко опустил глаза и незаметно сжал ладони в кулаки, пытаясь удержать всё внутри.

…………

Но Соль Хва, стоявшая у дальнего края поля, видимо всё же поймала едва заметное искажение его ауры. Она вздрогнула, чуть прищурилась, и тут же обратилась к старейшине-алхимику, что стоял рядом, тоже наблюдая за происходящим, с выражением довольства, от которого остался только намёк:

– Он вот-вот начнёт прорыв ядра. – Резко сказала она, кивнув в сторону Андрея. – Посмотрите на его ауру. Это не просто волнение.

Алхимик повернулся, его глаза в тот же миг расширились. Он увидел то, что не могли уловить обычные наблюдатели. Аура его ученика уже начала искривляться, струилась неровными волнами, а вокруг него образовывался едва заметный пульсирующий вихрь духовной энергии – как перед неминуемым прорывом.

– Прекрасные небеса… – Выдохнул он. – Он не продержится дольше получаса.

Он резко взмахнул рукавом, высвобождая магическое сообщение, и громко, как будто подчинённым рявкнул:

– Отвести его на Внутреннюю Площадку Перехода! Срочно! И приготовьте печати стабилизации!

Немедленно двое старших учеников из числа помощников алхимика вырвались из толпы и, пробираясь сквозь неё с помощью потоков мягкой магии, приблизились к Анду Рею. Один осторожно взял его за руку, второй – за плечо, и негромко, но настойчиво:

– Пойдём. Быстро. Ты начинаешь прорыв, и времени почти нет.

Парень молча кивнул, с трудом удерживая лицо спокойным, хотя в груди уже билось, как в колокол, ядро, стремясь пробиться наружу. Он сделал шаг – и вдруг сгорбился, задыхаясь от боли. Это была не физическая боль, а магическая перегрузка – ядро буквально требовало немедленного освобождения. Старый алхимик уже подошёл к нему сам, не скрывая тревоги, и, не церемонясь, вложил в ладонь парня две пилюли – густо пахнущие, ярко-зелёные, почти горячие от внутренней энергии.

– Прими. Сейчас же. – Приказным тоном сказал он. – Это укрепляющие пилюли. Без них ядро может треснуть прямо здесь и сейчас.

Андрей коротко кивнул своему наставнику. Проглотил обе пилюли – без воды, без размышлений. Через секунду тепло разлилось в теле, как жидкий металл, и магические меридианы начали стабилизироваться, хоть и с явным трудом. А среди собравшихся гостей и учеников уже вспыхнул глухой ропот, словно по толпе пробежал ветер.

– Он что, прямо сейчас?

– Так быстро? Это же невозможно…

– Да он и года не учился… как… как он может?

И только глава семьи Хваджон слегка усмехнулся. Он понял, что значит подобный прорыв. Такие вещи нельзя симулировать. Это уже был не просто талант. Это было врождённое нарушение всех устоев и ожиданий. Некоторые из старейшин Пяти Пиков Бессмертных резко нахмурились. Другие – нахлобучили свои капюшоны, чтобы скрыть выражение растерянных лиц.

Андрея тем временем почти на руках внесли в арку, ведущую вглубь храма, где находилась Площадка Перехода – место, окружённое многослойными печатями, подготовленное для тех, кто подходил к точке прорыва ядра.

Пока они шли, он прощупывал своё ядро изнутри, уже ощущая, как трансформация древней кости проникает глубже, с каждым витком медленно, но неотвратимо изменяя его тело. Меридианы становились гибче, прочнее, а ядро – гуще, ярче, живее. Его шаг был неровным. Дыхание сбилось. Но глаза… Глаза были холодны и сосредоточены.

“Я не просил этого. Но теперь – вы дали мне повод идти вперёд. Прорыв или смерть – всё равно. Я дойду до конца. Своего. Не вашего.”

За его спиной сотрясалась толпа, но он уже ничего не слышал. Внутри – звучало только сердце и пульс магического ядра, готового к взрыву.

А когда Андрей, шатаясь, переступил порог зала Перехода, его сопровождающие, даже не дождавшись, пока он встанет на ноги, буквально единым прыжком отскочили назад. Словно рядом с ним уже начинался взрыв – и в каком-то смысле это было правдой.

– Закрывайте печати! Все наружу! Быстро! – Гаркнул один из старших учеников, что сопровождал его. Тут же раздался лязг запечатывающихся створок. Тяжёлая каменная дверь с резными узорами глухо захлопнулась, разделяя Андрея с внешним миром. Внутри воцарилась глубокая тишина, нарушаемая лишь пульсирующим звоном энергии, что пробегала по его костям, венам, и меридианам. Свет в помещении, проникавший через верхние рассеянные щели в потолке, мерцал, словно сам воздух содрогался от силы, что была скована в его ядре. Андрей зашатался, и, стиснув зубы, медленно опустился на колени. Он понимал, что времени у него почти не осталось. Ещё немного – и вся энергия вырвется наружу, снесёт всё, что не успеет укрепиться.

В первое мгновение он резко распахнул свиток плетений – заранее подготовленный им на подобный случай. На нём уже была заготовлена схематичная сеть приглушающих печатей, разложенных по кругу. Подобное можно было применить всего один раз, и то – в считанные мгновения до прорыва, иначе эффект будет разрушен напором ауры.

– Сейчас или никогда… – Мелькнуло в голове парня, прежде чем он успел разложить печати вокруг себя. Это были пять рунических символов, начертанных магическим пеплом на специально выглаженных кусочках кожи молодого телёнка. Они начали тянуть энергию в себя, слегка гася излучение ядра, сжимая поле вокруг.

Но ядро уже не поддавалось его контролю. Так что он сел на пятки, выпрямился, опустил руки на колени. Закрыл глаза. И вдохнул. Внутри тела вспыхнула белая, плотная, почти тяжёлая энергия, которая рванулась вверх по позвоночнику. Ядро – спрессованное, упругое, тяжёлое, всё же треснуло своей оболочкой. В этот миг, казалось, даже воздух вокруг него загрохотал. А вырвавшаяся из его тела магия, в этом замкнутом по кругу помещении, у которого в потолке специально имелось отверстие, взревела как настоящая буря.

Андрей удерживал себя изо всех сил, держа сознание, хотя оно буквально плавилось от боли. Всё тело словно прорезали сотни раскалённых игл, меридианы расширялись, разрывались и снова срастались.

И тогда… Сквозь ту самую дыру в потолке зала пробился столб света, вырвавшийся из его тела. Он не был резким или обжигающим, но выглядел… Невероятно плотным. Внутри светилась суть энергии, которую обычно не видно в человеческом мире. Живая сила, что соединяет небо и землю. Он был ярче, выше, глубже, чем должен был быть. Даже Андрей это понял.

“Это… не уровень второй звезды Доу Ши… И не третьей. Это нечто большее…”

Он не мог оторвать взгляд от света, что изливался из его собственного тела и уходил ввысь – сквозь потолок, сквозь печати, сквозь небо, – в небесные уровни, где витает энергия Дао. Снаружи в тот момент в небо уже взлетали шоки и возгласы:

– Свет прорыва!

– Это не может быть обычный уровень ученика!

– Что это за монстр?

Андрей дрожал – не от страха, не от изнеможения, а от силы, что наполняла его, как в сосуд наливают огонь. Он еле-еле успел. Если бы медлил ещё немного – ядро могло бы лопнуть, и он бы стал либо калекой, либо мертвецом. И это в лучшем случае. А в худшем, удар такой волны неконтролируемой, или как говорят ещё, дикой силы, смогли бы сдержать разве что старейшины секты, имеющие уровень, как минимум, Да Доу Ши трех – пяти звёзд. Но он успел. И теперь ему оставалось только выдержать напор этой энергии и всё же постараться загнать её под свой контроль. И он держался. Изо всех возможных сил.

Пульс его ядра стал ритмичным, мощным, глубоким. Энергия из света над головой вливалась в тело, запечатывая меридианы, укрепляя кости, обволакивая ядро новым уровнем слияния с миром. В какой-то момент он даже позабыл обо всём. Не было зрителей… Не было секты Пяти Пиков Бессмертных… Не было даже самой кости Падшего Бога… Был только он – и пламя в груди, что отказывалось гаснуть…

………….

Небо над сектой Пяти Пиков Бессмертных раскололось бесшумным всполохом света, словно в полуденное солнце кто-то вонзил клинок из живой магии. Столб сияющей энергии, глубоко серебристый у основания и мерцающий багрянцем по краям, прорвал купол печатей над площадкой прорывов, куда буквально несколько мгновений назад практически на руках унесли победителя состязания – немого парня в поношенной хламиде младшего ученика. Первой ахнула одна из учениц, но её голос затерялся в растущем гуле, когда все, кто был в зале, задрали головы вверх.

– Что это такое? – Прошептал один из молодых мастеров, его голос дрожал, как натянутая струна. Но старейшины и мастера – те, кто прошли сквозь годы культивации, кто видели прорывы и падения – молча побледнели. Некоторые встали, кто-то сжал подлокотники кресла, а кто-то – отшатнулся, словно от удара. Глава семьи Хваджон, и без того пристально следивший за действиями Анда Рея, приподнялся со своего места, и его глаза неестественно сузились.

– Этого… Не может быть…

– Четвёртая… Звезда? – Резко выдохнул его сосед – старейшина, чья борода подрагивала от ужаса. Но ему никто не ответил. Хотя всем уже было понятно, что это был не ученик. Это даже был не младший мастер, низкого уровня Доу Ши. Ведь сейчас столб прорыва ядра с силой и резонансом, присущими как минимум четвёртой звезде мастера уровня Доу Ши, продолжал вздыматься вверх, запуская в небо волны давления, которые заставляли вибрировать печати защиты, установленные вокруг арены. Некоторые из старейшин вскочили со своих мест. Несколько алхимиков вытянули руки вперёд, будто пытаясь потрогать или уловить суть той энергии.

– Такого… не бывает. Он не провёл и года в секте. Он…

– Кто он вообще такой?

Рядом стоявший старейшина-алхимик, тот самый, что обучал Анда Рея, лишь прищурился, а его тонкие губы дрогнули в ехидной усмешке. Но даже он теперь выглядел не совсем уверенным. Ведь он ожидал, что у парня есть потенциал. Да, он видел в нём силу. Но четвёртая звезда Доу Ши… И сейчас? Это выходило за пределы всех его расчётов, и даже прогнозов.

Соль Хва стояла, застыв, чуть опустив подбородок, и напряжённо вглядывалась в небо.

– Нет… – Прошептала она. – Не может быть… Не так быстро…

Но сияние в небесах не лгало. Даже силовые пластины арены заскрипели, запульсировав от давления, а массивы ограничивающих печатей начали издавать тонкий стон, будто сами старались выдержать напор изнутри. Многие из “почётных гостей”, ещё минуту назад излучавших надменность, теперь выглядели как испуганные зайцы перед хищником. А их холёные лица побелели. Изнеженные руки судорожно сжимали подлокотники кресел. Старейшины и мастера высокого ранга обменивались напряжёнными взглядами, в которых читались всё. Растерянность… Зависть… Страх… И даже спешка переоценки ситуации.

– Этот мальчишка… Был у нас практически под носом…

– И мы… все… не заметили?

Особенно жестко это прозвучало из уст представителя одной из родовитых семей, чья дочь только что проиграла Анду Рею. Его голос был почти сдавленным, полным ярости на самого себя. А те, кто ещё недавно громко смеялись и бросали в сторону победителя уничижительные взгляды, теперь пытались изобразить нейтралитет, будто никогда не говорили ни слова презрения. Всем было ясно одно. Они все – ошиблись. И теперь могут дорого за это заплатить.

Среди зрителей начался настоящий ропот, кто-то пытался прокричать вопрос, кто-то записывал происходящее на магические свитки. А самые разумные – уже совещались шёпотом, что делать дальше. Ведь если кто-то с таким потенциалом перейдёт в лагерь семьи Хваджон, вся расстановка сил между благородными семьями может рухнуть.

И всё это – из-за какого-то безымянного, немого юноши. Свет в небе продолжал пульсировать, как сигнал всем присутствующим. Сигнал, что новое имя только что вырвалось из безвестности – и врезалось в реальность с той же яростью, с какой столб энергии рассек небеса.

Вздымающийся в небо столб сияющей энергии постепенно начал затухать, но сам факт его появления стал настоящим взрывом разума для всей той мозаики "почётных гостей", что заполнили ложи вокруг арены.

Мерцание силы ещё дрожало в воздухе, но тишина уже сменилась взволнованным гулом. Печати, установленные над ареной, всё ещё вибрировали, улавливая резонанс магического давления, но в умах собравшихся происходило нечто куда более бурное. Удивление перешло в тревогу. Тревога – в расчёт. Расчёт – в хищную стратегию.

– Как минимум, четвёртая звезда Доу Ши… В таком возрасте? Мы что, спали все эти месяцы? – Прошептал глава семьи Цуй, плотно прижав веер к губам.

– Если так пойдёт дальше… Через пять лет он сможет пробиться в Да Доу Ши… – Тут же выдохнул один из представителей секты Облачного Когтя Байху.

– А через десять он может добраться и до Доу Лин… – Тут же добавил старый мастер из какого-то южного клана, глядя на почти угасший свет в небе. – А кто был у него наставником?

– Мастер – алхимик Йонг Мин… Этот старый лис… – С лёгкой досадой бросила одна из женщин-магов, представительница секты Солнечного Владыки Теянгина. – Он снова, уже в который раз, нас всех переиграл.

Одни уже начинали перешёптываться со своими советниками, кто-то достал именные жетоны, по которым можно было связаться с домом. Те, кто отличался прозорливостью, уже обсуждали возможные предложения. Вступление… Обучение… Подарки… Заключение союзов… Но не все просто шептались.

Среди всего этого гула – одна фигура в чёрно-алых одеждах уверенно двигалась через толпу. Это был старейшина рода Цуй, человек с холодным и всегда точным взглядом, который прославился тем, что вырастил несколько поколений боевых мастеров, вкладываясь только в тех, кто гарантированно мог достигнуть высот. Именно он был дедом девушки, что стала последним противником этого таинственного Анда Рея на состязании. И снова подойдя к ней, он остановился вплотную, слегка повернув голову, но не глядя прямо. Его голос был сдержан, но в нём слышался внутренний жар, почти ярость, скрытая за маской хладнокровия.

– Я напомню тебе… Ты проиграла… – Произнёс он тихо. – Но не это меня тревожит.

Он замолчал на мгновение, позволяя словам провиснуть в воздухе, как невидимая нить.

– Меня тревожит то, что мы чуть не упустили возможность. Он не просто победитель – он… – И тут его голос стал грубее. – Если он в этом возрасте уже на уровне, как минимум, четвёртой звезды Доу Ши… То через лет десять, он будет в шаге от прорыва на Да Доу Ши. Ты вообще понимаешь, что это значит?

– Да… дедушка… – Ответила Цуй Ханэр почти шёпотом, не смея поднять глаза.

– Тогда слушай внимательно. – Он наконец взглянул ей в лицо. – Сблизься с ним. Найди к нему путь. Протяни руку. Используй всё, что нужно. Пусть он запомнит твоё лицо, твою силу, твоё имя.

Потом он чуть наклонился вперёд:

– Сделай так, чтобы, когда он начнёт подниматься, он тянул вверх и тебя. Понимаешь?

Она кивнула, чуть дрожа, но в её глазах уже начала тлеть осознанная решимость.

– Если он дойдёт до уровня Доу Лин, при таких задатках, это вполне возможно, то он сможет одним словом изменить карту мира. Он может стать Патриархом. Или диктовать условия сектам. Он может быть даже тем, за кем пойдут истинные кланы, если он того захочет.

Старик замолчал, а потом добавил почти нежно:

– И я не хочу, чтобы мой род оказался по другую сторону от него.

А вокруг, словно подтверждая его слова, продолжался непрерывный поток обсуждений:

– Сколько времени у нас есть, пока его не уведёт семья Хваджон полностью?

– Он ещё не привязан – нужно действовать сейчас!

– Нужно найти любой способ… Учёба… Наставничество… Да хоть брачный союз… Хоть что угодно…

А новая фигура, представитель нейтрального союза трёх кланов, уже направлялся к судье, чтобы выпросить возможность "поблагодарить" победителя личным подарком. И всё это и было тем самым признаком, что именно сила порождала уважение. Но потенциал – рождал страх. А страх – толкал к попытке подчинить. И сейчас на поле и в умах всех присутствующих происходило не состязание, а новая битва. Битва за доступ к юноше, что только что переписал расстановку сил одним прорывом своего ядра. И каждый, каждый, кто в тот день сидел в ложах, думал лишь об одном:

“Как нам заполучить его… или хотя бы не потерять точку влияния на его решения?”

По краям ещё не до конца опустевшего амфитеатра царила уже не только суета влиятельных гостей – там, где толпились ученики и молодые мастера секты Пяти Пиков Бессмертных, повисла давящая, почти липкая тишина. Та самая, которая возникает, когда происходящее уже не просто “удивляет” – а ломает шаблоны. В этой тишине шевелились взгляды, в которых пульсировали страх и растерянность.

– Это же тот самый немой…

– Я… Я ведь говорил ему, что он… ничтожество…

– Он сейчас… В прорыве? До четвёртой звезды Доу Ши?

– Мы же все его гнали прочь от себя. И смеялись. А теперь что?

Скованные ученики – те самые, кто ещё неделю назад с усмешками ставил подножки, шептал за спиной, спихивал на него тяжёлую работу или демонстративно отворачивался, теперь будто сбросили маски бравады. На лицах многих читалась тревожная пустота, на других – истинный ужас, а самые сообразительные уже бледнели, как побелённые стены, осознавая весь масштаб ошибки, которую они совершили.

– Я же плевал рядом с ним… – Растерянно вспоминал один из старших учеников. – Я открыто называл его "хламом", "собачьим кормом", "любимчиком старого маразматика".

– А я… – Глухо шептал другой. – Смеялся, когда ему подкидывали испорченные ингредиенты в тренировочной лаборатории. Боги… что я наделал?

И вот тут, в этой давящей, душной тревоге, к ним начали подходить старшие родственники. В большинстве – молча. С холодными, прямыми, отчётливо выговаривающими взглядами. Без упрёков вслух. Но с таким давлением в глазах, от которого у некоторых едва ноги не подкашивались.

– Вы сами сожгли мост, который мог бы привести к великому покровительству.

– Вы унижали того, чьё имя теперь будут вписывать в клановые книги как потенциального союзника.

– Теперь идите и пытайтесь исправить всё это. Или будете пятном в нашей родословной.

Никто не кричал. Никто не бил. Но это было даже страшнее. Ведь сейчас каждый из этих юнцов, таких надменных и ярких на фоне недавних состязаний, понял, что все они сами себе копали ямы. Они – отвратили от себя того, кому скоро начнут кланяться. И, что хуже всего – они сделали это прилюдно. Особенно выделялся один из тех, кто буквально издевался над Андом Реем в первый день прибытия в секту – молодой мастер Цзинь, ученик третьего круга. У него был громкий голос, красивое лицо и влиятельный дядя среди старейшин. Именно он говорил тогда:

– Секта Пяти Пиков Бессмертных не для немых рабов. Можешь подмести ступени – это максимум, на что ты годен.

Теперь же он стоял, опустив глаза, чувствуя, как холодный пот струится по спине. А рядом стоял его дядя – с лицом, твёрдым как обтёсанный базальт, и без слов давал понять:

– Ты своими глупостями опозорил род. И теперь ты сам, своими извинениями и лобызаниями ботинок этого немого, будешь пытаться отмыться. Или тебе не будет дороги вверх.

А кое-кто уже пытался действовать – один из дерзких учеников с короткой косой, не раз издевавшийся над Андреем, уже, растерянно усмехаясь, спрашивал кого-то из помощников:

– А где он сейчас? Может, поднести чай после прорыва… ну… в знак признания?

Но ответа не последовало. Потому что все знали, что теперь не они выбирают, как приблизиться к нему, а он решает – кто достоин быть рядом. И эта новая реальность для многих была не просто шоком. Она изменила всё их будущее. Ведь даже один немой, оказавшийся не тем, кем казался, смог одним ударом превратить их смех в пожизненное клеймо позора.

Даже над ареной, где ещё витали остаточные потоки силы прорыва, в воздухе словно зазвенело невидимое напряжение. То, что до этого пряталось в шепотках и косых взглядах, теперь начало приобретать форму – чёткую, откровенную, почти циничную. И пока юные ученики, вжав головы в собственные плечи, молча осознавали свои ошибки, другая волна суеты зарождалась среди старших разумных. Тех самых, кто имел дочерей, племянниц и внучек в возрасте брачного созревания. Их взгляды метались между лицами друг друга, будто выискивая в отражениях своих мыслей подтверждение очевидному. Сейчас решается судьба не только одного "безродного", но и их семей.

– Если этот парень в будущем станет мастером уровня Доу Лин…

– Нет, если он уже сейчас, в этом возрасте, на четвёртой звезде Доу Ши…

– …значит, его путь выше. Намного выше…

Где-то сбоку, в тени от мраморного павильона, вельможа в чёрных одеждах с золотыми вставками наклонился к своей внучке:

– Ты говорила, что он немой? Так вот, сейчас – слушай. Если он заговорит, тебе должно быть, что ему ответить. Если он и дальше будет молчать, учись понимать его жесты. Но ты должна стать рядом с ним, раньше, чем другие это поймут.

А чуть дальше, другая пара – отец и его дочь – уже не шептались, а говорили прямо:

– Он – наш шанс. Не пропусти его. Ты красива, обучена, и умна. Подойди к нему, поговори, предложи помощь. Сделай так, чтобы он запомнил твоё лицо. Он будет делать выбор – и лучше, если именно ты будешь уже в его мыслях.

Молодые девушки, воспитанные в лучших традициях кланов, привыкшие быть в центре внимания, теперь испытывали впервые в жизни настоящий внутренний вызов. Ведь раньше они были призами, их добивались. А теперь… Теперь они охотились. И даже самые гордые начали перестраивать свои маски, вызывать в памяти всё, чему их учили. Как управлять выражением лица… Как подходить к тому, кто выше тебя хоть в чём-то… Как удерживать внимание… Как становиться нужной… А среди их старших родственников уже раздавались первые теории – тихие, но цепкие, как лианы, способные обвить даже правду:

– Возможно, он не просто случайный талант. Возможно, это Древняя кровь… Древний род… Потерянная линия. Кто-нибудь из старых домов. Может быть, потомок того самого мастера Юнь Лоу, что в двадцать лет стал Доу Ши пятой звезды и исчез, не оставив потомства…

И чем больше слухов рождалось, тем более весомой становилась фигура немого юноши, что всё ещё сидел на изолированной площадке, борясь с потоками силы, рвущихся из его ядра. Потенциал – это была новая родословная. Сила – это был новый титул. А история, которую можно придумать – лучшая родословная, если старой не было.

– …Если не можешь проследить его кровь – значит, её нужно выстроить. Он будет тем, кем мы захотим его сделать. Главное – вовремя связать его с нами…

Некоторые уже давали слугам поручения: “узнай, есть ли у него предпочтения”, “найди, кто был его первым учителем”, “пусть кто-нибудь узнает, как он относится к женщинам”… И только немногие из них, глядя на тот пульсирующий столб энергии, понимали, что, вполне возможно, уже было бы поздно проявлять такую активность. Возможно, он уже не из их круга. Возможно, он уже куда выше…

Скачать сборники книг одним файлом (Через ВПН) https://sbornik-knig.ru

Прямая ссылка - https://top.sbornik-knig.ru

Зеркало - https://sbornikknig.ru