Слимперия

Глава 6 Сезон Летних Игр на Муравьиной Плеши

— Это невероятно, — сказала Олия, дослушав рассказ Семёна. — Невозможно, немыслимо!

— Да, — удручённо согласился Семён, — настоящий кошмар. Но факт остаётся фактом: звёзды разбегаются. А в чём причина, почему, не знаю.

— Я вовсе не о том, — отмахнулась Олия. — Какое мне дело до тех светляков в небе, пусть себе разбегаются, подумаешь... Но что произойдёт с Мирами Вселенского Диска?! Что случится с нами?

— М-м, — Семён в затруднении почесал затылок. — Выходит, ты ничего не поняла. Ладно, объясню проще: Вселенский Диск состоит из множества разных Миров, отделённых друг от дружки колдовским безвоздушным пространством, так? — Олия нахмурилась, не понимая, к чему клонит Семён. — Каждый Мир находится в одном и том же отведённом ему изначально месте, рядом со своим солнцем, которое и есть звезда... ну, примерно в одном и том же месте находится. И каждый конкретный магический адрес жёстко привязан к своему конкретному Миру, вернее к его солнцу — я так думаю — а раз звёзды стали менять своё местонахождение, то адреса становятся иными и ты, путешествуя из Мира в Мир, будешь попадать куда придётся, а не туда, куда тебе надобно... — Семён хлопнул себя по лбу, обернулся к Хайку:

— Вот почему нас по разным Мирам носило! Да, Хайк, похоже у нас уже началась проблема с перемещениями, — Семён повернулся к Олии. — Но это ещё не всё! Пока что лишь путаются адреса Миров, это не опасно, но вполне возможно, что вскоре транспортные заклинания начнут выбрасывать путешественников в то самое колдовское безвоздушное пространство... И тогда настанет время чужих с их прыгалками! Они-то своего не упустят... Да, совсем забыл! Раз Миры сошли со своих мест, то не исключено, что они могут начать сталкиваться, а это однозначно приведёт к их гибели... Что будет потом со всей вселенной, то есть с Вселенским Диском, я и представить себе не могу!

— Надеюсь, это ещё не скоро произойдёт, — задумчиво сказала Олия. — Не сегодня и не завтра... Теперь мне понятно, почему Чёрный Замок объявился! Наверное, возник недавно в своём Мире, а жители взяли и в Тень его скинули, подальше от греха... Там же мёртвые были, в Замке! Видели?

— Видели, — Семён глянул в небо: солнце ушло за крыши хижин, окрасив напоследок край небосвода в малиновый цвет; в тёмной небесной выси уже разгорались крупные тропические звёзды.

— Пора и о ночёвке думать, — подал голос Хайк. — Останемся или всё же попробуем в какую гостиницу перенестись?

Семён не ответил: внезапно Олия, взвизгнув, вскочила со скамеечки и отбежала в сторону, показывая пальцем на бочонок с пивом. Семён повернул голову — на бочонке, свернув нижние лапки калачиком и задрав хвост крючком, сидела крупная ящерица и, запустив длинную соломинку в отверстие бочонка, потягивала пиво. Сидела она, видимо, уже давно, потому что брюшко у неё было раздуто, а глаза блаженно прикрыты.

— Я не останусь здесь, — испуганно крикнула Олия, — что хотите делайте, а не останусь! Я змей и ящериц до смерти боюсь, а эта вообще какая-то ненормальная, пиво через соломинку пьёт... ещё укусит меня во сне! — Ящерица лениво приоткрыла один глаз, вяло махнула лапкой, мол, больно надо мне тебя кусать, отстань, и продолжила тянуть пиво.

— Решено, — Семён встал. — Попробуем всё же попасть в какое-нибудь более цивилизованное место. В гостиницу, или на постоялый двор... или в домик Кардинала, если повезёт! Выспимся, а утром будем решать, что делать дальше.

— Кардинал? — переспросил Хайк, пряча шар предсказаний в сумку. — Вот уж от кого я на твоём месте держался бы подальше!

— Почему? — Семён уставился на Хайка. — Не понял. Объясни!

— Э, да ты совсем от жизни оторвался, — Хайк повесил сумку на плечо. — Десять дней тому назад при невыясненных обстоятельствах скоропостижно скончался Император... полностью скончался, без возможности какого-либо восстановления — это Император-то! — и буквально на следующий день престол занял Кардинал. Как было объявлено, временно, для пресечения возможных волнений и поддержания порядка... Императора до неприличия быстро похоронили и безутешная вдова объявила по нему пятилетний траур, удалившись от дел и назначив Кардинала регентом до совершеннолетия сына — тому через пять лет как раз шестнадцать исполнится. Так что Кардинал, считай, на пять лет стал полноправным Императором... а за пять лет много чего измениться может! Ты понимаешь, о чём я, — Хайк невесело улыбнулся. — А ну как принц не доживёт до совершеннолетия? Заболеет чем неизлечимым, или отравится и умрёт как его отец-Император, без возможности посмертного восстановления... Всяко при дворцах бывает! Я знаю.

— Но я-то здесь при чём? Я Кардиналу здорово помог недавно, — нетерпеливо прервал его Семён. — У меня с ним хорошие отношения...

— Были, — поморщившись чему-то, поправил его Хайк. — Были да сплыли. Новый Император со своих друзей-знакомых как раз и начал, с тех, кто о нём много чего лишнего знал! Нынче каждый день в новостных линиях о казнях сообщают: один сановник из прежнего окружения Кардинала вдруг шпионом чужих оказался, второй — отравителем... другие — опасными ворами-казнокрадами или тайными вредителями... и так далее.

Я уж не говорю о бывших советниках умершего Императора: тех арестовали и казнили в первый же день, за саботаж и попустительство. За то, что Императора не уберегли!.. Думаешь, Кардинал о тебе забыл? Как же! Небось, спит и видит, когда ты в его домик заявишься, там тебя наверняка уже ждут. С наручниками и кляпом наготове.

— Вот это да-а-а, — протянул изумлённо Мар, — вот так фокус. Семён, на тебя, кажись, вновь охотничий сезон открыт, с поисковыми заклинаниями! То-то я последнее время себя непонятно чувствовал, словно кто ищет нас, но не думал, что дело настолько серьёзным может быть... А это, оказывается, имперский сыск по приказу нашего дорогого жреца-шефа от столбняка очнулся. Эх, какая знатная крыша навернулась! Жаль, у меня на неё такие грандиозные планы были, пальчики оближешь...

— Проверить сначала надо, — сухо ответил Семён и медальону, и Хайку. — Не верю без доказательств! Впрочем, рисковать не станем, отправимся туда, где безопасней. На Перекрёсток нельзя, само собой, да и в другие продвинутые Миры нежелательно... Мар, давай на своё усмотрение, в любой захолустный Мир. Кстати, транспортное заклинание после недавних переносов у тебя не сильно потрачено, вытянешь нас троих?

— Запросто, — оживился медальон. — Я ж тебе рассказать хотел, да ты мне не дал: после купания в принцевом стакане у меня все заклинания обновились! Представляешь — все! И даже те, о которых я позабыл за давностью лет, которые где-то на заднем плане болтались, за ненужностью... типа архивчик полностью использованных, пустых, мне всё некогда от них избавиться было... лень, если честно. Таки пригодились, да! Иногда и лениться полезно, в чём я никогда не сомневался.

— Прямо натуральный вечер сюрпризов, в самом деле, — развёл руками Семён. — Причём один другого удивительнее! Значит, и пищевое заклинание восстановилось?

— А то, — охотно подтвердил Мар. — С голоду не помрёшь, гарантирую.

— Очень хорошо, — Семён взял со стола железный стакан, протянул его Хайку, — спрячь в сумку да смотри не потеряй. Ценная вещь, куда как поважнее шара предсказаний будет! — Хайк недоверчиво усмехнулся: что может быть ценнее магического шара? Но возражать не стал, положил стакан на самое дно.

— Ой, смотрите, смотрите! — закричала Олия, с ужасом показывала на ящерицу пальцем. — Совсем с ума сошла! Чокнулась...

Семён поглядел на ящерицу и расхохотался: рептилия, вконец очумев от пива, лихо плясала на бочонке, то и дело показывая в сторону хижины шамана разные непристойные жесты; дули у ящерицы получались неважно, пальцы на лапках были коротковаты, а всё остальное выходило убедительно.

— Не обращай внимания, — отсмеявшись, посоветовал девушке Семён. — Обычная пьяная ящерица, эка невидаль... Пивус рептилис называется, местный вид. Очень редкий! — Объяснять Олии историю чокнутой ящерицы Семён не хотел, зачем человека зря расстраивать.

— Мы всё же переносимся или нет? — вежливо напомнил Мар. — Или на пьяных заколдованных шаманов любуемся?

— Переносимся, — махнул рукой Семён.

В новом Мире была ночь и шёл мелкий промозглый дождь: троица стояла на узкой улочке, мощёной тёсаным камнем — булыжники мостовой блестели как стеклянные в свете неярких газовых фонарей; сырые стены домов проступали за фонарями смутными тёмными пятнами. После жаркого Пёстрого Мира сразу стало холодно и Семён превратил свой легкомысленный наряд в более подходящую одежду: костюм вроде охотничьего, непромокаемый плащ с капюшоном и сапоги; Олия тоже организовала себе нечто подобное. Хайк, как человек закалённый и непривередливый, на плохую погоду внимания обращать не стал. Да и не было у него костюма-хамелеона...

— Мар, где мы? — Семён шёл, пытался разглядеть в сырой мгле вывеску гостиницы. — Что за Мир?

— Да кто ж его нынче знает, — вздохнул медальон. — Я использовал адрес одной из лучших гостиниц Виноградного Мира, хороший Мир, там всегда лето и народ очень дружелюбный, особенно если ты при деньгах. А куда попали на самом деле, не знаю: на лето ничуть не похоже, скорее ранняя осень. Да и архитектура... В Виноградном так не строят.

— Разберёмся, — Семён остановился возле одного из фонарей, вгляделся в слякотную мглу. — Смотрите, там на доме вроде вывеска какая-то есть! Может, всё же гостиница? И чего у них такая темень, ни одно окно не светится... Мар, ну-ка, подсвети, — Семён шагнул ближе к дому.

Во вспыхнувшем матовом свете на вывеске обнаружились старательно нарисованная волчья морда с оскаленной пастью и, чуть ниже, надпись: «Волчье логово»; ещё чуть ниже: «Гостиница». А ещё ниже, совсем мелко: «На твой страх и риск, путник».

Семён замер на пороге в нерешительности:

— Подозрительная какая-то гостиница! Может, ну её? Давайте другую поищем, без предупредительных надписей. Что-то у меня на душе неспокойно...

— Глупости, — Олия смахнула с лица дождевые капли. — У моего дедушки во дворе замка бассейн есть, там на табличке тоже написано: «Купайтесь на свой страх и риск!» Ну и что? Купаются же! Иногда. Когда крокодилов оттуда убирают... И никто ещё не утонул.

— А крокодилы в бассейне для чего? — поинтересовался Хайк. — Для экзотики?

— Дедушка мне не говорил, — Олия поёжилась. — Симеон, я замёрзла! Сколько можно думать... — Семён толкнул дверь.

В гостинице было тепло, сухо и почему-то слегка попахивало зверинцем; вдоль стен небольшого зала-вестибюля стояли видавшие виды диваны с кожаной обивкой — местами основательно порванной, но аккуратно зашитой. Также в вестибюле были разожжённый камин и множество картин, развешанных между настенными светильниками над спинками диванов: всё это создавало ощущение спокойствия и уюта; за гостиничной стойкой никого не наблюдалось. Сбоку от стойки находилась высокая стальная дверь с надписью: «Вход»; на двери с непонятной целью был укреплён массивный засов.

Семён подошёл к стойке, хлопнул ладонью по чашечке звонка:

— Есть кто? Народ, отзовись! Постояльцы пришли.

— Зря шумите, — донеслось сзади. — Все на соревновании, будут нескоро, — голос был носовой, невнятный, словно говоривший хворал то ли полипами, то ли крепким насморком; Семён обернулся.

Возле входной двери — с той её стороны, в которую она открылась, потому-то говорившего поначалу никто не заметил — на диване сидел мужчина лет сорока: худощавый, с седой, по-военному короткой стрижкой и такими же седыми пышными усами, в чёрной мешковатой камуфляжке, подпоясанный широким ремнём. У мужчины было мрачное выражение лица; в руках он держал развёрнутую газету. Видимо, мужчина как раз читал её, когда вошли новые постояльцы.

— А как же нам тогда... э-э... вселиться? — полюбопытствовал Семён. — Сидеть и ждать, что ли? Неизвестно сколько.

— Зачем ждать, — человек в чёрном бросил газету на диван, встал: на ремне у него обнаружилась раскрытая кобура с торчащей из неё пистолетной рукоятью. — Берите ключи и вселяйтесь. Утром скажете портье о себе и заплатите, всего-то! Вы, кстати, кем будете — участниками финальной битвы или наблюдателями? — Семён не нашёлся, что сказать, слишком уж вопрос оказался неожиданным, потому ответил уклончиво:

— Отдохнём, а там посмотрим. Кем-нибудь.

— Ежели опыта мало, то участниками не советую, — собеседник указал рукой на газету. — Пишут, что хотя премия в этом сезоне необыкновенно велика, но и бойцы к финалу подобрались знатные. — Человек в чёрном шмыгнул, достал из кармана носовой платок и трубно высморкался.

— Кабы не проклятый грипп, я бы завтра тоже в драке поучаствовал, — пожаловался человек. — Может, повезло бы... Гнусная болезнь! Даже обращением не лечится... Весь город на Муравьиной Плеши, ставки бешеные, один я не у дел: друг попросил за него подежурить, раз я нюх потерял. Вот и дежурю, — он раздражённо скомкал платок. — Берите ключи и ступайте. Утром скажете, что Фальк Чёрный разрешил. Идите, идите! А то подцепите от меня какую заразу, и плакало ваше участие в финале... — Фальк уселся на диван, закинул ногу за ногу и раскрыл газету.

Семён зашёл за стойку, взял из ячейки с надписью «Смежные номера» два ключа на общей связке и направился к стальной двери: за дверью начинался длинный широкий коридор с потолочными светильниками, точь-в-точь как привычные Семёну лампы дневного света — они и гудели точно так же; по обеим сторонам коридора, стены и потолок которого были обшиты дубовыми панелями, шли пронумерованные двери, тоже металлические, отполированные до блеска, и тоже с засовами. И с глазками. Правда, засовы были везде отодвинуты и заперты навесными замками, а ушки глазков привинчены к двери винтами и опломбированы, но всё равно впечатление от увиденного оставалось тягостное.

— Не гостиница, а тюрьма какая-то, — Семён посмотрел на бирки ключей. — Или психбольница. Тридцать четвёртый двухместный и тридцать пятый, одинарный... Я с Хайком в тридцать четвёртом, разумеется. — Семён вручил девушке ключ от её номера.

Гостиничный номер был далеко не супер, но более-менее приличный — Семён опасался, что увидит лишь нары с матрасом и голые железные стены, так на него подействовал мрачный коридор. Отнюдь нет! В комнате нашлось всё необходимое: две нормальных деревянных кровати, застланных как положено всем свежим, чистым; одёжный шкаф, стол, стулья, туалет и ванная с душем. Единственным неприятным сюрпризом стало то, что окно в номере было забрано снаружи прочной кованой решёткой. Решёток на окнах Семён не любил.

— По-спартански, но на одну ночь сойдёт, — решил Семён. — Олия, как у тебя? — Семён постучал в железную дверь, соединяющую оба номера — дверь, как и повсюду, была с засовом.

— Всё в порядке! — откликнулась из-за двери девушка. — Погоди, я искупаюсь, а после к вам зайду.

— А что, дельная мысль, — Семён потёр колкий подбородок. — Побриться, помыться, поужинать и баиньки... — превратил свою уличную одежду в банный халат и пошёл в ванную.

...Вечер прошёл замечательно, но слишком быстро для Семёна: все собрались в двухместном номере, отужинали — Мар организовал великолепное застолье, давно Семён так вкусно не ел! — поболтали о том, о сём... Семён, выпив немного сухого вина, вскоре понял, что засыпает сидя за столом; Хайк отдыхать не хотел, он вообще спал мало, Олия же выспались в гостях у шамана Йокомбе... уж выспалась так выспалась! А вот Семён чуть с ног не падал.

Хайк затеял объяснять Олии, как пользоваться шаром предсказаний: поняв, что друзьям сейчас не до него, Семён потихоньку вылез из-за стола, прилёг на кровать и мгновенно уснул.

Проснулся Семён глубокой ночью, почти под утро, от жары: в номере было натоплено по случаю холодов, да и банный халат в этот раз получился излишне тёплым.

Хайк спал, мерно посапывая во сне — ни жара, ни холод его не беспокоили, спать он мог в любых условиях; Семён, невольно позавидовав Хайку, открыл окно настежь и остался возле него, очень уж славно было! Прохладно.

Дождь закончился, серое предрассветное небо очистилось от туч: звёзды, маленькие и редкие, романтического настроения не создавали; у горизонта, закрывая те неинтересные звёзды, темнело что-то громоздкое, необъятное. Окно номера располагалось высоко над землёй и выходило не на улицу, как ожидал Семён, а на равнину, поросшую чахлой травой — то ли гостиница была расположена на самой окраине города, то ли сам город состоял из одной лишь улицы, Семён не знал да и знать не хотел: задерживаться в этом Мире надолго он не собирался.

Семён зевнул и хотел было прикрыть окно, как вдруг над тем громоздким и тёмным, у горизонта, вспыхнула алая зарница, на миг окрасив небо в утренние свежие краски. Далёкий многоголосый крик, ослабленный расстоянием, прокатился над равниной: в крик явно вплетался не менее хоровой звериный вой. Похоже, волчий.

Крик напоминал отчаянный вопль футбольных болельщиков в тот самый миг, когда в ворота забивается самый главный, определяющий победителя гол: тогда орёт весь стадион — кто от радости, кто от возмущения, но молчаливых нету! За исключением разве что тех, кто переусердствовал с выпивкой и сомлел во время игры...

Семён потёр глаза — спать хотелось невозможно — но решил ещё немного постоять, посмотреть и послушать. И не зря: вскоре и вспышка, и крик, и вой повторились. Причём крик был гораздо сильнее и протяжнее, словно не гол там сейчас забили, а устроили массовую драку; звериный вой был настолько пронзительным, что у Семёна засвербело в ушах.

— Бойцы-финалисты, — пробормотал Семён, плотно закрывая окно. — Спортсмены-соревнователи. Ну-ну, — и завалился спать дальше, не обращая внимания ни на вспышки, ни на глухой далёкий шум неведомого соревнования.

Утро началось с криков и беготни за входной дверью. Семён оторвал голову от подушки: орали в несколько голосов, орали зло, надрывно, крик то и дело перекрывал звериный рёв; несколько раз послышался свист бича, что-то тяжёлое пару раз ударилось в дверь номера, — хорошо, что дверь была заперта на ключ, а задвижка в замке была приличной, не хуже наружного засова — потом грохнул выстрел, другой, кто-то взревел дурным голосом и стало тихо. Семён полежал несколько минут, стараясь уснуть, но сон уже не шёл, да и какой сон после стрельбы-то! Семён встал, подошёл к двери и осторожно приоткрыл её.

В коридоре никого не было. Дверь противоположного номера оказалась заперта на засов, а ушки засова прихвачены навесным замком; на дверной ручке висела стандартная гостиничная табличка: «Не беспокоить!»; неподалёку валялся пластиковый шприц с опереньем как у стрелы, толстый, пустой. Семён покачал головой, тихонько закрыл дверь. И запер её на ключ.

— Что случилось? — Хайк сел, потянулся за штанами.

— Стреляли, — лаконично ответил Семён и пошёл умываться.

В ванной, в стаканчике у зеркала, нашлась пара запакованных в целлофан зубных щёток в комплекте с тюбиком зубной пасты — гостиничный подарок, которого Семён вчера от усталости не приметил: почистив зубы и проведя по ним языком, Семён обнаружил, что у него исчезли все пломбы... Вернее, не пломбы исчезли, а зубы стали абсолютно целыми, словно их никогда не ремонтировали.

— Ай да стакан имени Ранди, — восхитился Семён. — Наверное, это когда я пиво с шаманом пил, — прихватив зубную щётку на память (всё одно в оплату номера входит!), он вышел из ванной.

...Через полчаса Семён организовал завтрак: как раз к этому времени Хайк закончил мыться-полоскаться, да и Олия пришла из своего номера, свежая, с мокрыми волосами, пахнущая незнакомой Семёну парфюмерией. В этот раз Мар угостил народ крепким горячим чаем с ватрушками: медальон то и дело порывался завалить стол деликатесами, ссылаясь на то, что у него этого добра нынче до фига и больше, но Семён запретил. И не от жадности запретил, а потому, что обжираться с утра нельзя, весь день насмарку пойдёт. А вечером — сколько угодно, хотя, говорят, это вредно... На том и порешили.

— Как ночь? — жуя ватрушку, спросил Семён у Олии. — Крики и вспышки не донимали? Весело тут народ живёт, ничего не скажешь! Что же у них за массовое соревнование такое? Чересчур шумное... Хотелось бы взглянуть.

— Ничего я не видела и не слышала, спала как убитая. — Олия отхлебнула чаю, взглянула на Семёна задорно и сказала совсем не по теме: — Мне Хайк всё-всё рассказал! Как ты меня из Чёрного Замка спасал, и что железный стакан оттуда вынес. Спасибо тебе, Симеон!.. Так стакан и есть Чаша принца Ранди? — Семён кивнул, не пускаясь в объяснения.

— А я из него пиво пила, — огорчилась Олия. — Из легендарной Чаши как из обычной кружки! Фу, какое неуважение к древнему чуду... Мне прямо за саму себя досадно, вот.

— Я тоже из него пиво пил, — невозмутимо сказал Семён. — И ничего плохого в том не нахожу. У меня, между прочим, теперь все зубы целые, ни одной пломбы! Может, и ещё чего вылечилось, я пока не знаю. — Олия посмотрела на Семёна оторопело, помолчала, явно оттопыривая щёки языком, сообщила растерянно:

— И у меня тоже все зубы целыми стали...

— Вот видишь, — одобрительно улыбнулся Семён. — А ты говоришь — неуважение!

— Симеон, — Хайк отложил надкушенную ватрушку, посмотрел на Семёна очень серьёзно: сегодня Хайк вёл себя странно, был молчалив и сидел с угрюмым видом, словно обидел его кто. — Хотел было я с тобой после завтрака поговорить, но решил, что тянуть время незачем. Слишком важная новость!

— Да? — Семён насторожился, ожидая услышать что-нибудь неприятное. И не ошибся.

— Вчера, после того как я показывал Олии возможности шара предсказаний, я, интереса ради, прошёлся по новостным линиям. И обнаружил, что кто-то очень старательно убирает все сообщения о неладах с транспортной магией: только я наткнусь на такое сообщение, глядь — а его уже нету! Кстати, там же, в линиях, я нашёл много писем от из избранных, таких же как и я, через которых комплексные заклинания в Миры поступают. Они, избранные, как правило себя не афишируют, но тут словно прорвало! Так вот: за последнее время не было ни одного сеанса приёма заклинаний, — Хайк посмотрел на Семёна с ожиданием.

— А разве плохо? — не понял Семён. — У тебя же от тех сеансов и голова болит, и чувствуешь ты себя неважно...

— Дело вовсе не во мне, — возразил Хайк. — А в том, что источник комплексных заклинаний иссяк... Совсем неладно стало в нашем мироздании!

— Уж куда неладнее, — согласился Семён, но, видя, что Хайк хочет сказать ещё что-то, умолк.

— Звёзды разбегаются и путешествовать из Мира в Мир становится сложно, это раз, — Хайк загнул палец, считая. — Комплексная магия ни к кому не поступает, это два... Вскоре транспортные заклинания окончательно израсходуются и перемещаться будет невозможно даже в пределах одного Мира. Три. — Хайк посмотрел на Семёна, тот ждал продолжения. — Также рано или поздно израсходуются и пищевые заклинания, это четыре. Множество Миров существуют только за счёт ввозимых в них продуктов и стандартной пищевой магии, например — Мир Перекрёстка. Значит, там в конце концов начнётся борьба за выживание: обязательно война и людоедство. Это пять. — Хайк загнул последний палец, со злостью стукнул кулаком по столу. — Насчёт конца света не знаю, но конец Империи не за горами!

— Чужие своего ни в коем случае не упустят, — озабоченно произнёс Семён. — Кинутся захватывать беспризорные Миры один за другим, те, которые из Империи выпадут. С их прыгалками — запросто!

— Насчёт чужих, — вспомнил Хайк. — Я заодно ночью в одну защищённую правительственную линию заглянул, далеко лезть не стал, но там говорилось, что у чужих недавно какая-то серьёзная проблема возникла. То ли эпидемия у них, то ли что другое... Если надо, я попробую всё же пробиться через защиту и узнать более точно.

— Неплохо бы, — одобрил Семён. — Но не сейчас! Заплатим за гостиницу, погуляем по городу: вряд ли мы сюда когда-нибудь вернёмся, значит, надо воспользоваться моментом. Походим вроде туристов, подумаем, что дальше делать и как быть... что-то же надо делать, нельзя ведь сидеть сложа руки и ждать беды! Лютующий Кардинал-Император, поисковые заклинания, конец света — сколько ж всего сразу навалилось-то... Прогулки, они хорошо от мрачных мыслей отвлекают, глядишь, чего и придумаем. — Семён встал, превратил банный халат в невзрачную, болотного цвета куртку, такие же унылые брюки и чёрные полусапоги: не хотел он одеваться броско и привлекать к себе внимание, настроения что-то не было. Олия подумала и состряпала себе нечто похожее по цвету; Хайк, давно уже одетый, обул сандалии и взял сумку.

За стойкой в вестибюле стоял молодой парень, вихрастый, улыбчивый, в одежде, заметно схожей с камуфляжкой Фалька, только ровной жёлто-зелёной расцветки. У парня была забинтована левая рука.

— Нам Фальк Чёрный вчера разрешил поселиться, — Семён положил связку ключей на стойку, — сколько мы должны? — он достал из кошеля золотую монету. Парень взял связку, посмотрел на бирки:

— О! Вы, стало быть, соседи того возвратного, которого мы сегодня утихомиривали? Прошу прощения за причинённые неудобства, — парень взял монету, отсчитал сдачу медяками: медяков было много, хоть нищим раздавай, ни одной серебряной монеты. Семён сгрёб деньги со стойки и, указав взглядом на забинтованную руку, пошутил:

— Бандитская пуля?

— Производственная травма, — усмехнулся парень. — Бывает! Возвратный когтём цапнул, зараза... Два шприца снотворного в него всадили, пока не утихомирился! Один я, один — Фальк... Он, гад возвратный, в номер к себе шёл и в росомаху обратился, а у росомахи сами знаете какие когти. Ничего, скоро заживёт, не впервой... Номера за вами оставлять? — парень пододвинул Семёну книгу регистрации.

— Пожалуй, не надо, — Семён принялся заполнять графы задним числом. — Мы уж как-нибудь...

— А-а, натуральное логово успели подыскать, — с пониманием сказал парень. — Это правильно! Перед соревнованием именно то, что надо. Гостиница, конечно, дело хорошее, но голые стены, высокие потолки, искусственный свет — это да, это раздражает, согласен. Вы, кстати, уже застраховались? Если нет, то могу порекомендовать надёжную контору.

— Застраховались мы, — буркнул Семён, — вчера ещё. Вот, готово, — он пододвинул книгу к парню.

— А кто такие «возвратные»? — спросил Хайк. Без всякого умысла спросил, просто так, больно уж слово чудное было, незнакомое; парень внезапно подобрался, исподлобья посмотрел на Хайка, спросил резко:

— Он с вами?

— С нами, разумеется, — поспешил заверить его Семён, оборачиваясь к Хайку и делая страшное лицо. — Деревенский он, из глубинки, потому и вопросы дурацкие задаёт! — Вспомнив слова Фалька Чёрного, добавил веско:

— Участником финала сегодня будет, ага.

— Вон оно что, — расслабился парень. — То-то я смотрю, одежда... Ну, ладно. Удачной вам охоты! — Семён повернулся и направился к выходу. Уже в дверях он услышал, как парень вполголоса бросил презрительно:

— Деревенский и в финале?.. Вот дурак! — Семён вышел на улицу.

Погода была великолепная: ослепительное солнце и ни единого облачка на синем глубоком небе, холодный воздух, пахнущий увядшими листьями и недавним дождём — действительно, здесь стояла ранняя осень. Как Мар вчера и говорил.

Словно почувствовав, что Семён вспомнил о нём, медальон прокашлялся и заговорщицки тихо произнёс:

— Семён, ты обратил внимания на глаза того парнишки? Вернее, на его зрачки?

— Глаза? — Семён призадумался. — Зелёные, кажись... Насчёт зрачков ничего сказать не могу: зрачки как зрачки. Были бы расширены, тогда понятно — наркоман. А что?

— Они у него вертикальные, — зловещим шёпотом сообщил Мар. — Немножко, но вертикальные, ты мог и не заметить. Оборотень тот парень, вот что! Занесло нас, Сёма, в Мир Оборотней, тьфу на них... Слышал я об этом Мире, доводилось. Нормальные люди сюда не суются!

— А кто сказал, что мы — нормальные? — совершенно уместно удивился Семён. — Нормальные дома сидят, водку с пивом по выходным пьют, с жёнами ругаются и морды друг дружке бьют, а не шастают из Мира в Мир как мы... Нормальные люди работают на постылой службе от звонка до звонка за стабильную зарплату, а не воруют заклинания: живут себе, живут да и помирают. А что, тоже вариант! Но не для меня.

— Мда. Хорошо, что мы ненормальные, — подытожил медальон. — Был бы я нормальным, как ты расписал, всенепременно повесился бы от скуки. Разве ж это жизнь!

— Да ты и так висишь, — верно заметил Семён. — На цепочке.

— Уел, один ноль в твою пользу, — рассмеялся Мар. — Хочешь премию в виде бутылочки пива? — Семён не отказался, почему бы и нет? Всё ж честно заработал. И пошёл дальше, прихлёбывая из горлышка.

...Как выяснилось, гостиница «Волчье логово» располагалась на самой окраине города: город же оказался по-современному большим и шумным. Возможно, это даже была столица, Семён не разобрался, а спрашивать у прохожих он не рискнул. Кто их, оборотней, знает! Ещё укусят, с них станется. А ты мучайся после того укуса каждое полнолуние... Хайк и Олия восприняли известие по-разному: Хайк лишь флегматично пожал плечами, а девушка испугалась всерьёз — Семёну пришлось её долго успокаивать, поить минеральной водой и обещать, что долго в этом Мире они не задержатся. Погуляют до вечера и перенесутся в какой другой Мир, всё равно в какой! Олия хоть и успокоилась, но от встречных прохожих шарахалась как от зачумленных, тесно прижимаясь к Семёну и прячась лицом в его плечо; Семён ничуть не возражал — шёл выпятив грудь, расправив плечи и поглядывал на прохожих свысока. Прохожие сторонились, улыбаясь влюблённой парочке и желали им удачной охоты: Семён важно кивал, ответно желая им лёгкой добычи. На Хайка прохожие демонстративно не обращали внимания, однако многие, пройдя мимо, оборачивались и провожали его взглядом: Хайк в своей линялой, почти белой джинсовке выделялся как лягушка-альбинос среди нормальных болотных собратьев — все прохожие были в одеждах защитного цвета, под цвет жухлой травы и палых листьев. По сезону.

Город был красив: высокие многоэтажные дома с зеркальными стенами вместо окон, широкие улицы, утопающие в осенней зелени — трава, кусты и деревья росли везде, где только имелась такая возможность; грамотно высаженные и тщательно ухоженные, деревья превращали улицы в настоящий единый парк.

Проезжая часть, мощёная тёсаным камнем, была невелика и занимала меньшую часть улицы; механическим самоходным транспортом здесь не пользовались вообще, да и движение было не слишком оживлённое — всадники на лошадях, извозчики, иногда кареты и уж совсем редко гружёные телеги. Возможно, ближе к центру всё было иначе, и скорее всего — иначе, не может большой город обойтись без транспортных магистралей! Но местные транспортные проблемы волновали Семёна меньше всего: сейчас он гулял без определённой цели, наслаждаясь тишиной и невероятно чистым, как в лесу, воздухом.

Семён шёл по городу, с интересом поглядывая по сторонам: когда ещё повезёт узнать быт и нравы оборотней! Нравы его пока что устраивали, нормальные нравы, вполне дружественные, а быт хорошо иллюстрировали разнообразные магазины: уж крупных магазинов, магазинчиков помельче и всяческих торговых лавок в центре города хватало! Были тут и продуктовые, и одежные, и ювелирные — всякие, как и в любом другом городе. Но более часто встречались магазины специализированные, охотничьи; Семён из любопытства зашёл в несколько таких магазинов и с удивлением обнаружил, что там действительно есть практически всё необходимое для толковой охоты — всё, кроме настоящего оружия! Не было в тех специализированных магазинах ни обязательных ружей, ни арбалетов, ни даже луков, зато хватало разнообразных шипастых браслетов и рогатых касок самых причудливых форм; также в ассортименте имелось множество усеянных острыми лезвиями панцирей, созданных явно не на человеческую фигуру. Видимо, понятие «охота» в мире оборотней имело несколько иной смысл, нежели тот, к которому Семён привык.

Устав гулять, троица зашла в открытое кафе с ласковым названием «Мамин котёнок» и расположилась за стандартным пластмассовым столиком под раскидистым зонтом, ожидая, когда к ним подойдёт официант: Олия хотела заказать чаю и пирожных, а Семён с Хайком решили выпить по кружечке местного пива, дегустации ради.

Но вместо официанта к столику подошёл Фальк Чёрный — в своей мешковатой камуфляжке, подпоясанный, но без кобуры.

Оглядев всех троих дружелюбно-насмешливым взглядом, Фальк сел на свободное пластиковое кресло, развалился по-хозяйски:

— Привет, человеки! Ну, Симеон, как вам наш Мир? — не дожидаясь ответной реакции, Фальк сразу добавил:

— У меня к вам есть предложение...

— От которого мы не сможем отказаться, — скучным голосом закончил за него фразу Семён. — Не так ли?