Слимпер

Глава 15 Самодельный Ликвидатор Инкубатора: Магобомба для Пентаграммы

— Как устроена простейшая мина с часовым механизмом? — Семён расхаживал возле бассейна, по-лекторски сложив руки за спиной и рассуждая вслух: рассуждения были предназначены в первую очередь, конечно, для медальона. Чтобы знал, какая помощь от него может потребоваться. Как устроены адская машинка Семён и так знал, зря, что ли, в армии служил? И фильмы о террористах смотрел.

— Взрывчатка, детонатор, батарейка и часовой механизм. Часы срабатывают в нужное время, замыкают контакт батарейки; батарейка воспламеняет детонатор, а тот инициирует заложенный в мину заряд. Ба-бах! И всё, дело сделано — мост разрушен, враг топчется на берегу и поминает маму взрывника. Вопрос: как создать нечто подобное без электрической батарейки, детонатора и взрывчатки, имея лишь наручные часы с будильником и боевые заклинания... Кстати, Мар, а сколько у тебя в наличии боевых заклинаний? И каких.

— Сорок три! — гордо сообщил Мар. — Самых разных! Из них нумерованно-стандартных, используемых в имперских войсках, девятнадцать. А остальные общепринятой армейской классификации не поддаются: специальные, видимо. Из личного кардинальского фонда! Я эти заклинания у отрядного медальона взял, у того, которым дубль номер двадцать пять хотел тебя в своё время охомутать. Трофейные, во как! Одно из тех заклинаний я совсем недавно испробовал, на недоделках... оно в сопроводительной спецификации было помечено как «Огненный шторм». Очень похоже!

— А какие ещё трофейные заклинания у тебя есть? — Семён присел на ступеньку помоста, расслабился и только сейчас понял, насколько он голоден. — Мар, организуй что-нибудь пожевать! Походное что-нибудь. На своё усмотрение. — Тут же на ступеньке рядом с Семёном возникло круглое пластиковое блюдо со стопкой горячих чебуреков; медальон в этот раз не стал изображать из себя многоопытного официанта-диетолога, а разом выполнил просьбу, — уж очень интересный вопрос задал ему Семён!

— Есть «Звёздный дождь», — стал перечислять Мар, — «Слеза вдовы», «Северное сияние», «Кровавая Мэри», «Воздушное копьё»...

— «Северное сияние» и «Кровавую Мэри» знаю, — жуя чебурек невнятно поддакнул Семён, — крутые вещи! Особенно в чрезмерном количестве. Я бы от «Мэри» сейчас не отказался, к чебурекам — в самый раз! — Семён вздохнул с сожалением.

— М-м, боюсь зал маловат будет, — медальон воспринял слова Семёна по-своему. — В спецификации особо указано, что использовать «Кровавую Мэри» можно только или на открытом пространстве или в помещении объёмом не менее миллиона кубометров... Это сколько же у нас получается? Сто на сто и ещё раз на сто... Не вписываемся, — медальон озабоченно поцокал, как белка над слишком крепким орешком. — Увы!

— Да мне и ста пятидесяти грамм хватило бы, — с улыбкой ответил Семён, — ну, двести. Зачем мне миллион кубов? Не нужно мне столько! Не выпью.

— Похоже, мы о разных вещах говорим, — сделал правильный вывод Мар. — Хрен с ней, с той непонятной «Мэри», пошли дальше! Э-э, на чём я остановился? А, «Воздушное копьё»! Дальше идёт «Буйная роза», «Поцелуй шамана» и...

— Хватит перечислять, — Семён доел последний чебурек, повертел в руках поднос, не зная куда его девать. И ловко забросил его на верх помоста. С глаз подальше.

— Заклинаний для начинки магобомбы у нас хватает, — подвёл итог рассказу медальона Семён. — Надо только их все из тебя вытащить, упаковать в часы и как-то связать с механизмом будильника. Чтобы они одновременно сработали. Разом.

— Все-все вытащить? — ужаснулся Мар. — А как же мы? В таком гиблом месте и без оружия остаться, кошмар! Я же эти заклинания на самый худой случай берёг, можно сказать лелеял, по пустякам не тратил... коллекционировал, в конце концов! А ты всю мою коллекцию под корешок, в жестянку со стрелками... Ну хоть одно заклинаньице можно себе оставить, а? Самое слабенькое. Самое-самое!

— Самое слабенькое можно, — разрешил Семён. — Будем от мух отбиваться. Итак, наша первая задача: подготовить к закладке в часы твои коллекционные заклинания. Ну, давай!

— Что — давай? — не понял Мар.

— Заклинания давай, — Семён подставил ладонь под медальон. — Насыпай! Не стесняйся.

— Попробую, — неуверенно сказал Мар. — Если получится. Я такого никогда раньше не делал! Обычно заклинания из медальона в медальон передаются, напрямую... я даже не представляю, как их можно насыпать куда-то! И имеют ли они вообще хоть какую-то материальную форму, чтобы сыпаться...

— А ты вообрази, что моя ладонь — это другой медальон, — с нажимом посоветовал Семён. — Напряги фантазию! И начинай передачу, или что ты в этом случае делаешь. Выдавай продукт на гора, короче! А я принимать буду.

— Странно как-то, — хихикнул медальон. — Непривычно. Ладно, напрягу, чего уж там! Было бы только чего напрягать, — посетовал Мар. — Я даже не знаю, есть ли она у меня, та фантазия?

— Есть, не сомневайся, — успокоил Мара Семён. — И какая! Кто позавчера мне все уши прожужжал, предлагая то полиментов в золото превратить, то заставить каждое солнце Империи светиться именем «Симеон»? Я уж промолчу о луне в виде красивого нагрудного знака... Мне такое и с похмелья в голову не пришло бы. Ха, фантазии нету! Скажешь ещё.

— Уговорил, — кротко ответил Мар и тут же хлопотливо забормотал:

— Напрягаюсь... напрягаюсь... опс, не напрягся! Ещё раз: напрягаюсь, напрягаюсь... э-э, опять сорвалось! А если так... — Семён, хоть и посмеивался над потугами старательного Мара, но ладонь продолжал держать — а вдруг получится?

— Напря... — сказал медальон умирающим голосом и замолчал. В тот же момент от кругляша на груди Семёна отделилась лёгкая тень и лепестком упала на подставленную ладонь; тень была круглая, по размеру точная копия Мара. Словно воздушный сумеречный оттиск медальона. Следом за первой упала вторая тень-лепесток, третья, четвёртая... Семён боялся слишком громко вздохнуть, чтобы не отвлечь Мара от непривычного для него занятия — лепестки падали на ладонь один за другим, ложась рядом друг с дружкой; боевые заклинания выглядели настолько хрупкими, настолько нежными, что даже как-то не верилось в их скрытую силу. В то, что каждое из них таит в себе лютую смерть.

— Всё, — устало сказал Мар. — Сорок два с копейками — что-то я ещё нечаянно выбросил впопыхах, что-то полудохлое, знатно использованное... А одно заклинание, как и договорились, на всякий случай оставил: оно уж точно самое слабенькое, «Повелитель мух» называется! В пояснительной спецификации никаких разъяснений, одно лишь название... Видимо, от насекомых.

— Прекрасно, — Семён осторожно сжал ладонь в кулак. — Теперь ответь на технический вопрос: как ты используешь заклинания? Что с ними делаешь, чтобы они сработали? Вот «Огненный шторм» — ты говорил, что использовал его частично, чуть-чуть. Как это было? Расскажи, пожалуйста, всё поэтапно, ничего не пропуская.

— Э-э... Действительно, как? — задумался Мар. — Сложный вопрос ты мне, Семён, задал! С ходу и слов нужных не подберёшь... Для меня работать с комплексными заклинаниями так же естественно, как для тебя дышать. Много ли ты можешь поэтапно рассказать о процессе вентиляции своих лёгких? Дышу себе и дышу... Короче, я сначала как бы оживляю, пробуждаю заклинание, одновременно указывая, какую часть заключённой в нём силы мне сейчас нужно использовать, а потом использую полученную мощь по назначению. Вот вроде и всё.

— Значит, внутри каждого заклинания находится упакованная в него магическая сила, так? — уточнил Семён. — Не команда к использованию какой-то внешней магии, а именно своя, специализированная сила. Которую ты расходуешь понемногу, до тех пор, пока заклинание не истощится. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься, — подтвердил Мар. — Находится. Расходую.

— И, следовательно, если я как-то поврежу то заклинание, — надорву его, к примеру, — то вся его сила мгновенно высвободится? — гнул свою линию Семён.

— Может быть, — неуверенно согласился Мар. — Я никогда не слыхал о подобных экспериментах... видимо, рассказывать некому было после таких опытов! Если они проходили удачно. Если надорвать получалось.

— Что я и хотел выяснить, — Семён расстегнул ремешок часов, достал из кошеля с золотом опасную бритву и одним движением снял заднюю крышечку с купленной в Мастерском Мире наручной машинки времени.

— Видишь кулачок будильника? — Семён поднёс раскрытые часы поближе к медальону. — Маленький такой. Вот к нему и привяжемся.

— Что? — не понял медальон. — В каком смысле?

— В буквальном. — Семён положил часы на ступеньку возле себя. — Я раскатаю заклинания в нитку, обвяжу ею часы, а кончик примотаю к кулачку. Когда будильник зазвенит, нитка порвётся и заклинания сработают. Я так думаю!

— Чепуха, — презрительно фыркнул Мар. — Материальный механизм и нематериальные заклинания, хе! Ничего у тебя не получится. Ни-че-го! А жаль.

— Посмотрим, — многозначительно ответил Семён и принялся медленно уминать пышную горку лепестков-заклинаний в комочек. Как будто с пластилином работал.

— Ты того, — всполошился Мар, — поосторожнее, сапёр колдучий! Не то шарахнет так, что ни пентаграммы, ни меня с тобой не останется! А мне ещё пожить хочется. Привык я живым быть, понимаешь.

— Я тоже привык, — Семён неторопливо раскатал маленький плотный комочек в короткую нить. — Привычка хорошая, не вредная... Приступаю. — Семён взял со ступеньки часы, завёл будильник и выставил время его срабатывания. — Получаса нам хватит, чтобы сработало транспортное заклинание?

— Хватит, хватит, — напряжённым голосом ответил Мар. — Заканчивай побыстрее, а то я от страха мёрзнуть начинаю! — И действительно, Семён даже сквозь камуфляжку почувствовал, насколько похолодел медальон. Разве что инеем только не покрылся.

— Готово! — через минуту сказал Семён. — Я кончик нитки как волосок тонким сделал, тоньше некуда: примотал его к кулачку и натянул. Плотный волосок получился, материальный... Взорвётся мина, не сомневайся! — Семён встал, огляделся, прикидывая, куда можно было бы спрятать самодельную магобомбу. И сунул её в щель кладки помоста, как раз напротив ленточной пентаграммы.

— Можно убираться, — Семён крепко потёр руки, словно под краном их вымыл. — Дрожат пальцы-то, — пожаловался он Мару. — Когда делал, не дрожали. А сейчас — дрожат!

— Запустил я транспортное колдовство, — сдавленным голосом сообщил медальон. — Скоро должно сработать. А ты пока нежданных гостей встречай! Не увидел я их вовремя с этими минёрными переживаниями, не включил невидимость... Теперь поздно, заметили они тебя.

— Каких гостей? — Семён обернулся.

В стене зала, с той его стороны, где Семён вышел из зеркального коридора, теперь появилась кабина перемещений — её лицевая часть с открытыми дверями. А возле кабины стояли люди в чёрном, наказатели, отправленные для проверки Инкубатора: шесть человек, две боевых тройки. Стояли и смотрели на Семёна. Просто смотрели, ничего не предпринимая: наверное, присутствие в зале Инкубатора человека в форме было для них не меньшим сюрпризом, чем их появление — для Семёна.

Форма прибывших наказателей несколько отличалась от той, что была на Семёне. Вернее, отличалась от формы старшего наказателя: серебряная молния, перечеркнувшая грудь Семёна, у пришельцев была заметно меньше. Значит, понял Семён, молния — не только эмблема, но и знак различия в звании. Это Семёна устраивало.

Вспомнив майора Каппу, Семён принял надменную позу и, махнув рукой, зычно крикнул:

— Ко мне, пля! Бегом!

Наказатели переглянулись и, сначала нерешительно потоптавшись на месте, бросились к Семёну. Бегом. Как и было приказано. Подбежали и сразу построились — видимо, это они сделали уже по привычке, автоматически: настоящий старший наказатель не зря был старшим! Вымуштровал своих подчинённых до полной потери сообразительности и любознательности. Что в данный момент было Семёну на руку. Потому что самый лучший способ защиты — это, конечно, нападение. Тем более старшего по званию на младшего.

— Бойцы! — Семён исподлобья оглядел строй. — Вы опоздали на сорок три минуты! Как это понимать? Почему?! — кто-то в строю попытался было открыть рот, чтобы ответить, почему, но Семён упреждающе взревел:

— Молчать, не думать, стоять смирно! — команда для наказателей оказалась знакомая, рот немедленно захлопнулся.

— В то время, как на Главного Хозяина совершено покушение... да-да, покушение! И нечего глаза выпучивать, здесь вам не магазин для очков! Бывшим старшим наказателем совершено, чтоб знали... Так вот — в это трагическое время недопустимо нарушение приказов, и я никому не позволю увиливать от исполнения своего долга! Сказано прибыть — значит, надо прибыть, вовремя и точно! Сказано убыть — значит, всем надлежит убыть в указанном направлении!

— Пятнадцать минут до взрыва, — прошелестел Мар. — Ой мне...

— ...Главный Хозяин только что назначил меня старшим наказателем, — Семён начинал нервничать, время шло, а транспортное заклинание не срабатывало. Потому его голос становился всё резче и злее. — Я, пля, лично проверяю Инкубатор, а мои подчинённые в это время шляются невесть где! Типа в карты играют и пиво пьют! Позор! Это же преступление! Хуже — предательство! Измена! Кр-р-ругом! — строй послушно развернулся. — В кабину шагом марш! — строй потопал к кабине.

И тут Семён от волнения совершил жуткую промашку. Роковую.

— Вернуться в свой сектор, — прорычал он в спины уходящим наказателям, — и доложить начальнику караула о том, что вы все арестованы! Двадцать дней гауптвахты каждому!

— Какой караул, — в ужасе завопил медальон, — какая гауптвахта! — но слова были произнесены: наказатели, замордованные дисциплиной и начальственным криком Семёна, пришли в себя. Остановились, обернулись.

— Это он, — сказал один из наказателей. Уверенно сказал, без тени сомнения: в следующую секунду шесть лучемётов, вынырнув из рукавов-кобур, уставились на Семёна.

— Приказано взять живьём, — напомнил своим товарищам тот же наказатель, — в крайнем случае разрешено отстрелить руки-ноги, но не убивать. В больничке им займутся. — Негромкие слова пробрали Семёна ознобом: эти ребята были настроены серьёзно. По-боевому.

— Десять минут, — отрешённым голосом проинформировал Мар; Семён попятился — отступать было практически некуда, не в прозрачный кисель бассейна нырять, в самом деле... Семён нащупал ногой каменную лестницу и, не оборачиваясь, шаг за шагом, двинулся вверх по ступенькам: надо было тянуть время. Которого уже почти не оставалось.

— Брать его буду я, — ретивый наказатель спрятал трубку лучемёта в рукав. — А вы прикрывайте, — он мягким шагом направился к Семёну, раскачиваясь на ходу и плавно поводя руками перед собой. И нехорошо улыбаясь.

— Давай я ему муховым заклинанием вломлю, — кровожадно потребовал Мар, — чтобы не выделывался! Ишь, какие кренделя выкаблучивает! Больной, что ли? Припадочный.

— Включай защиту и никакой самодеятельности! — сквозь зубы процедил Семён, пятясь вверх по ступенькам лестницы. — Они скоро и так свою порцию получат. — Ступеньки закончились, Семён вышел на помост.

Положение складывалось неважное: слева была голая стена, справа — пентаграмма. Что находилось позади, Семён не видел, обрыв скорее всего. Вряд ли с той стороны помоста имелась лестница... Но деваться было некуда и Семён продолжал медленно пятиться. Пока чуть не шагнул в пустоту.

Наказатель оскалился в понимающей улыбке, легко преодолел последние ступеньки и оказался на помосте. Глядя Семёну в глаза, наказатель вдруг рванул с места и, сделав пару быстрых шагов, подпрыгнул, намериваясь ударить противника ногой в грудь. Точнее, хотел было подпрыгнуть и ударить...

Пластиковый поднос, мимоходом заброшенный Семёном на помост — весь в чебуречном масле, жирный и скользкий, — попал наказателю под толчковую ногу: коротко вякнув, наказатель упал боком на гладкий железный трамплин, по которому тут же въехал в ленточную пентаграмму. В работающую.

Вздох ужаса пронёсся над пятёркой наказателей: забыв о Семёне, пятёрка в чёрном смотрела на колдовскую звезду. На то, как их товарищ переплавляется в зародыши двутела: начальный момент изменения был вполне доступен и для обычного, не особого как у видящих, зрения. Очень впечатляющий начальный момент!

Браслет удачи на руке Семёна заметно нагрелся.

— Что, неужели смертельная опасность была? — Семён оглянулся: позади него, как он и предполагал, помост заканчивался обрывом; там, внизу, из пола торчали короткие металлические копья, направленные остриями вверх. Подготовленные для тех, кто попытался бы малодушно удрать с помоста, не пожелав нырять в пентаграмму.

— Три минуты, — грустно сказал Мар. — Плюс-минус одна, я же не твой будильник, чтобы время секунду в секунду отсчитывать... Ну что, Семён, будем прощаться?

— Фиг тебе, а не прощаться, — огрызнулся Семён. — Ты почему защиту не включил, а? Я же тебе приказал!

— Нету защиты, Сеня, — тем же грустным голосом ответил медальон. — Я её по ошибке вместе с боевыми заклинаниями сбросил... Вот такой я дурак. Извини, если сможешь!

— После поговорим, — пообещал Семён. — Когда отсюда уберёмся. — Медальон недоверчиво хмыкнул.

Дружный негодующий вопль пронёсся по залу, эхом отдавшись от стен: изменение свершилось и ретивый наказатель икринкой упал в бассейн.

— Сжечь его, сжечь! — истерично закричал кто-то. — Какое, пля, живьём брать?! Сжечь!!! — молния лучемёта ударила в пентаграмму: целились, конечно, в Семёна, он был хорошо виден сквозь ленточную звезду, но защитная магия пентаграммы отразила удар — луч вернулся к стрелявшему и наказателей осталось четверо.

— С лестницы бить надо! — сообразил один из наказателей. — Оттуда достанем, никуда он не денется! — и бросился к помосту.

— А вот теперь нас точно ухлопают, — с тоской произнёс Мар. — Я, конечно, шугану по этому активисту дешёвеньким заклинанием от мух, но толку-то! Отгулялись мы, Семён, отрадовались. Надеюсь, что загробная жизнь есть не только у людей, но и у продвинутых медаль...

Транспортное заклинание сработало, оборвав прощальную речь Мара на полуслове: Семёна трясло и мотало в кромешной темноте, как будто он на раздолбанном грузовике по кочкам ехал; непрерывный вой и громовой треск оглушали, не давая сосредоточиться на происходящем; до самого последнего момента, до выхода из темноты, Семён терялся в догадках — то ли это транспортная магия наконец включилась, то ли мина рванула. И он теперь мчится на всех парах в некое заведение, где всем воздают по заслугам. Посмертно...

Однако, когда трескучая мгла рассеялась, вопрос так и не остался решённым. Потому что место, в которое прибыл Семён, никак не походило на берёзовую рощицу с домиком Кардинала. Никак. Не было здесь никаких домиков и берёзок; здесь вообще никаких построек не имелось — Мир, в котором оказался Семён, был, мягко говоря, странным.

Двенадцать маленьких неярких солнц, расположенных в безоблачном небе венком, по кругу, заливали неведомый Мир ровным тёплым светом; густая трава сочным зелёным ковром тянулась до горизонта — на горизонте были видны горы. Высокие, с белыми верхушками, одинаковые и очень правильные горы, стоявшие на некотором удалении друг от друга. Возможно, это были и не горы вовсе...

Воздух пах травой и морем. Семён обернулся: позади расстилалась безбрежная морская гладь. Море было удивительно синим и спокойным, ровным как ледяной каток: не было даже ряби, не говоря уж о волнах. Хорошее такое, правильное море. Которое, возможно, и не было морем...

На прибрежной полосе яично-жёлтого песка сидел человек в фиолетовой одёжке, сидел и смотрел в морскую даль. Не шевелясь.

— Семён, как ты думаешь, где мы? — практичный Мар, оказывается, тоже терялся в догадках. — На том свете или на этом? Если на этом, то я ничего не понимаю: всё ненастоящее какое-то! Всего чересчур, понимаешь? И солнц слишком много, и цвета здесь какие-то убойные, донельзя ядрёные... Ну, а если на том — тогда всё в порядке, никаких вопросов! Можно отправляться на поиски конторы, где нимбы под расписку выдают. Ты уже ангелом работал, так что опыт имеется!

— Разберёмся, — Семён оглядел себя: чёрная форма старшего наказателя так и осталась формой, не превратилась в нечто балахонно-перьевое, с чахлыми крылышками. Это обнадёживало. Семён подумал и решил не менять одежду, только молнию с груди убрал — мало ли какое значение она в этом Мире имеет! Ещё набьют физиономию ни за что, ни про что, или нимб не выдадут... Рисковать не хотелось.

Семён направился было к сидящему на берегу человеку, когда по траве пробежала лёгкая тень, накрыв собой и Семёна, и человека в фиолетовом. Семён поднял голову: по небу, невысоко, плыл хрустальный остров, круглый как блин и такой же плоский; сквозь хрусталь просматривался классический замок, словно сошедший с иллюстрации фэнтезийной книги. Тоже полупрозрачный.

Разглядывать замок снизу было интересно: это чем-то напоминало просмотр душещипательного романтического спектакля из-за кулис, с обратной стороны пыльных декораций, под весёлый матерок полупьяных рабочих сцены. Тот же эффект. Во всяком случае, забитые хламом подвальные помещения замка и ясно просматриваемые отхожие места восторга у Семёна не вызвали.

Человек в фиолетовом тоже поднял голову, посмотрел на замок долгим отсутствующим взглядом, после достал из-за пазухи обычную школьную рогатку, натянул резинку и не целясь выстрелил в остров. Чем он выстрелил, Семён не заметил — остров рассыпался на множество радужных пузырей, рассыпался вместе с замком, подвальным хламом и сортирами; пузыри повисели секунд пять в воздухе, переливаясь весёлыми разноцветными всполохами, и полопались. Был замок, и не стало.

— Круто, — оценил увиденное Мар. — Нет, Семён, это не загробный мир, в загробном всё должно быть чинно-благородно, никаких тебе рогаток и стрельбы граждан по безобидным летающим стекляшкам... но и не какой-нибудь реальный Истинный Мир. Это вообще хрен его знает что! Может, какой из Миров Слимпа, что он создаёт себе на потеху?

— Сейчас узнаем, — Семён поначалу решительно направился к гражданину с рогаткой, но чем ближе подходил к нему, тем неувереннее начинал себя чувствовать. Кто его знает, этого вооружённого гражданина в фиолетовом, ещё выстрелит с проста ума... А защитного заклинания нету!

Семён постоял в затруднении возле неподвижного, как изваяние, человека и, махнув рукой на свои опасения, сел рядом с ним на песок; человек никак не прореагировал на появление соседа. Молчание затягивалось, и Семён, кашлянув, сообщил очевидное:

— Хорошая нынче погода, не правда ли? — но ответа не получил: сосед по пляжу упорно продолжал хранить молчание, всё так же глядя на море. Возможно, он там видел что-то, недоступное Семёну, но скорее всего просто бездумно созерцал. Медитировал.

Семён решил вежливо идти напролом:

— Милейший! Будьте любезны, подскажите заплутавшему в пространстве путнику, что это за Мир и как он называется. Если вас не затруднит.

Человек в фиолетовом повернул голову и молча уставился на Семёна с таким выражением на лице, словно тот ему в ухо плюнул; было человеку лет двадцать, двадцать три, не более — но назвать его ровесником у Семёна язык не повернулся бы: взгляд у незнакомца был усталый, потухший. Как у старца, много чего повидавшего на своём веку.

— Изыди, — коротко ответил молодой человек, подумал и добавил: — Морок запредельный. — И отвернулся.

— Сам ты запредельный, — бодро ответил Семён: кажется, начинал завязываться разговор. — От морока слышу! Как острова из рогаток расстреливать, так это мы запросто, а вот на вежливый вопрос ответить мы не желаем, гонор у нас! — Семён нёс полную чушь, не хуже Мара при очередном приступе болтулизма, но в данный момент это было неважно! Важно было расшевелить этого странного молодого старика, заставить его говорить: ругаться, плеваться, возмущаться — но говорить. Глядишь, слово за слово — и можно было бы узнать, что это за Мир, как он называется и почему он такой... э-э... своеобразный.

Однако реакция молодой человека была несколько иной, чем ожидал Семён — он встал, уныло пробормотал:

— Как же вы мне все надоели! — и, ступив на морскую гладь, пошёл по ней прочь от берега. Быстро пошёл, словно Семён его чем-то обидел.

— Эй! Эй! — завопил Семён, вскакивая на ноги. — Так нельзя! Ну чего ты, вернись! Я тебе анекдот расскажу, хочешь? Смешной! Или шампанского выпьем, холодного! У меня есть, наверное. — Семён попытался тоже встать на спокойную поверхность моря, чтобы догнать парня с потухшим взглядом — раз у того получилось, значит могло получиться и у Семёна, — но ничего с хождением по воде у него не вышло, сразу провалился по колено, да ещё и упал от неожиданности.

Вода была холодной; Семён, чертыхаясь, выбрался на берег, обернулся — молодой человек уменьшился до точки и вскоре затерялся в ослепительной синеве.

— Странный тип, — заметил Мар. — То ли сумасшедший, то ли местный святой. А может, и то, и другое. Хотя не все сумасшедшие — святые! Но все святые — сумасшедшие, в той или иной степени: то голову в пасть льву сунут, то добровольно разрешат себя стрелами истыкать, то пророчествовать не вовремя начнут, когда нормальный человек молчал бы себе в тряпочку и делал вид, что его здесь нету. Хлопотное это дело, святым быть! Потому и страдают телесно... Зато по воде ходить умеют, — с завистью сказал медальон. — Вон как чесанул! Словно за халявным пивом дунул.

— Да фиг с ним, — Семён разочарованно побрёл прочь от моря. — Какой Мир, такие и обитатели. Чокнутые... Чокнутый Мир. А что, подходящее название! Хм, надо будет сюда ещё разок заглянуть, под настроение: запиши-ка, Мар, его координаты, или метку где оставь. На своё усмотрение... Слушай, я всё хотел тебя спросить — а почему мы, собственно, здесь оказались, а не там, куда должны были попасть? Стоп, я уже сообразил, можешь не отвечать.

— Тогда поделись соображением, — потребовал Мар. — А то мне думать лень.

— Помнишь, когда мы с профессором Шепелем познакомились и собрались из ресторана уходить, он меня предупредил, что пентаграмма даёт мощные искажения и рядом с ней нежелательно пользоваться транспортным волшебством, — Семён превратил форму в сетчатое трико, чтобы поскорее обсохнуть, и сел на траву, спиной к морю. — Можно попасть не в тот Мир, куда налажено заклинание. И это он говорил о малой пентаграмме! А мы от большой драпали. Вот и занесло невесть куда...

— Хорошо, что не в Исправительный Мир, — поддакнул Мар, — повезло нам! Правда, есть не менее экзотические Миры, куда бы я тоже попасть не хотел. Даже за приличное вознаграждение.

— Например? — Семён глядел на далёкие зубцы гор, позёвывая: мягкая трава, тёплый ветерок, тишина... Спать хотелось отчаянно.

— Например, Мир Прокажённых, — объяснил медальон. — Или Тупиковый Мир... вот уж где пророков-то! Как лесных клопов в кустарнике. Туда безнадёжных психов со всех Миров ссылают, чтобы городской пейзаж не портили... Живут как те недоделки, бр-р! Выживают.

— А тебе-то что с того? — удивился Семён. — Подцепить проказу ты никак не подцепишь, а психи тебя не достанут... Хозяина — да, могут попытаться убить, но ты же его и защитишь! Нет, не понимаю причины отказа.

— Противно мне, — с неприязнью сказал Мар. — Неэстетично! Раздражает.

— Вон оно что, — Семён улёгся на траву, закрыл глаза. — Ты, братец, ещё и эстет, надо же... Это хорошо. Будет время — о картинах побеседуем: об импрессионизме... о модернизме... о значении «Чёрного квадрата» Малевича для современно... — Семён уснул, не договорив.

— Не спи, — всполошился Мар, — ты что?! Незнакомый Мир, всякие придурки-чудотворцы с бронебойными рогатками туда-сюда шастают, а он спать наладился! Семён, проснись! Или хотя бы скажи, что мне делать, если какая угроза появится! Мы же сейчас без защиты.

— Расстрелять, — сквозь сон ответил Семён и уснул окончательно, крепко-крепко. Безмятежно.

— Чем расстреливать-то? — горько спросил медальон. — Муховым заклинанием, что ли? — но ответа не получил. — Значит, муховым... Так тому и быть.

...Семёну приснилось, что он снова в Инкубаторе, что транспортное заклинание так и не сработало, и мина взорвалась под ногами, ослепив и оглушив его; взрыв разорвал Мир Равновесия пополам, бросив Семёна в звёздное месиво...

Семён резко сел и протёр глаза, подозревая, что он ещё не совсем проснулся и кошмар продолжается наяву. Кошмар со взрывами.

Трава перед Семёном была сожжена в пепел — вся, до горизонта; вместо далёких правильных гор теперь высился какой-то длинный корявый бугор, светившийся в вечерних сумерках оранжевым лавовым светом — со стороны бугра доносились раскаты грома; земля под Семёном изредка тяжело вздрагивала.

— Мар, что случилось? — Семён попробовал встать, но земля опять пошла ходуном и он решил не рисковать. — Землетрясение? Извержение вулкана? Что?!

— Ше... Шершень, — дрожащим голосом ответил медальон. — Он т-тебя ужалить хотел. Вот.

— Ну и что? — нетерпеливо спросил Семён. — Дальше что было?

— А я мух... муховым заклинанием его прихлопнуть хотел. Весь заряд одним махом использовал! Думал, оно слабенькое, а шершень, гад, крупный... — Мар явно был в шоке. — И траву сжёг... и г-горы... и за горами тоже что-то взорвалось. И в небе дырка была... большая д-дырка, со звёздами. Круглая. Потом затянулась. А шершень улетел. Промахнулся я!

Земля перестала трястись — Семён встал на ноги, оглянулся: море отступало от берега. Отлив был слишком быстрым, слишком. Это походило на...

— Мар, включай транспортник, — вне себя крикнул Семён. — Сейчас цунами привалит! Волна будет, громадная!

— Включил, — вяло ответил Мар. — Как стрельнул, так с испугу и включил. Минут пять тому назад.

— Не успеем, — Семён лихорадочно оглядывался, ища путь к спасению: бежать к расплавленным горам было глупо — слишком далеко, всё одно волной накроет! Размажет как козявку... И откуда такая силища в заклинании оказалась, в магической упаковке со столь невзрачным названием. Откуда?!

— Муховое заклинание, блин, — стукнув себя по лбу, вдруг проорал Семён. — «Повелитель мух» — это же одно из имён Сатаны! Ничего себе средство от насекомых! Ну ты, Мар, и выдал... Орёл! А орлы, как известно, мух не ловят. Они по ним атомной бомбой шарашат!

— Я не хотел, — заскулил медальон, — не знал я! Ну что за день сегодня такой неудачный, слов нету. Прямо всё одно к одному катит... Пятница сегодня что ли, тринадцатое? По здешнему календарю.

Со стороны моря потянуло холодным ветром, Семён обернулся — к берегу шла волна. Высоченная, тёмно-серая, в языках пены — волна надвигалась неотвратимо и спрятаться от неё было некуда.

— Хватит паниковать! Быстро найди какое-нибудь подходящее заклинание, — раздражённо потребовал Семён. — Подземное, подводное, полётное... что есть, то и используем! Выбирать некогда. Иначе... иначе... Погоди-ка с заклинаниями, — Семён приложил ладонь ко лбу козырьком. — В смысле — ищи, но пока не применяй. Ого! Наш беглый святой объявился. Что-то сейчас будет... Интересно — что?

Молодой человек в фиолетовых одеждах возник на гребне надвигающейся волны: волна была ещё далеко, и человек выглядел игрушечным, но был хорошо различим в лучах заходящих солнц. До мельчайших подробностей.

Беглый святой взмахнул руками, словно поприветствовал Семёна — серая водяная стена затормозила свой бег, остановилась и неторопливо стала уменьшаться, растекаться: море постепенно возвращалось на место, заливая обнажённое дно приливной волной. Обычной, неопасной. Через несколько минут тихая водяная гладь по-прежнему расстилалась перед Семёном, как будто ничего и не было: ни быстрого отлива, ни цунами. Только серый цвет взбаламученного моря напоминал о случившемся, да и тот исчезал, таял на глазах, сменяясь привычной синевой.

Молодой человек, точно на коньках, нёсся к берегу: на секунду притормозив возле Семёна, человек в фиолетовом недовольно покачал головой, погрозил опешившему Семёну пальцем, и помчался дальше, к разрушенным горам; ноги конькобежца-святого земли не касались.

— Как нашкодившего мальчишку, — пробормотал Семён. — Как сопляка-несмышлёныша... Даже ругать не захотел. Да кто он такой?!! — ответа не было. И не могло быть.

Потому что заклинание возврата сработало и Семён исчез из Чокнутого Мира.