Слесарь 4

Глава 8 РАСПРАВА

Первый камень, перевернувшись несколько раз вокруг оси — ударил барона по шее и верхней части спины, тот сразу упал под весом камня и как-то распластался на земле, было видно, что, может, еще и жив, но обездвижен совсем.

Второй камень пролетел там, где только что была голова барона, и ударился с грохотом о другой камень под скалой.

На этот грохот обратили внимание и лазутчики, охранник лез с другой стороны и не мог видеть, что случилось под скалой, зато баронет, видимо, рассмотрев тело барона, завыл нечеловеческим голосом и припустил карабкаться еще быстрее.

Когда я вбежал на верхушку скалы, он висел уже в метре от места, где мог встать на ноги и торопливо перебирал руками и ногами, торопясь занять устойчивое положение и нашинковать меня мечом. Я метнул в него попавшийся под руку булыжник, но баронет ловко уклонился и махнул мечом, отгоняя меня от себя. Теперь уже мне некуда отступать, бежать тоже казалось бессмысленно, Пельш мог легко метнуть меч мне вслед и, уверен, не промахнулся бы.

Злорадно оскалив зубы, баронет начал замахиваться мечом, перепрыгивая, одновременно, на верхушку скалы. Я побоялся узнать доподлинно, что он задумал и вскинув руку, ударом маны отбросил его в прыжке назад.

Баронет, потеряв меч, отлетел на несколько метров над пропастью и рухнул вниз, не издав ни звука.

Крепкий морально оказался воин, хоть и редкий подонок.

Наверняка, боролся в падении с силой тяжести и, может, надеялся, даже не покалечиться. Хотя, не мог он уцелеть, падал на спину и, как раз на камни, ограждавшие площадку, на которой осталось лежать тело барона.

Еще, и увидел тело напоследок, своего феодала.

Позабытый мной, личный охранник барона, тем временем, вскарабкался на верхушку скалы и остановился, помахивая топором, в трех метрах от меня.

Не знаю, видел ли он, почему упал баронет, но, по его внешнему виду было совсем незаметно, что это произвело на него какое-то впечатление.

— Ну, что, колдун, против честной стали? Ты как? Смогешь? — зачем-то он начал заговаривать мне зубы. Может, надеялся, что я исчерпал свою силу, может, привык смотреть смерти в глаза, и не боялся меня.

— Договоримся, служивый? Ты — в одну сторону, я — в другую? — предложил ему, понимая, что отпускать его никак нельзя, не тот это случай.

— Ишь, чего удумал. Такое мне не предлагай, я не такой солдат, чтобы струсить! — и он прыгнул на меня, пытаясь ударить навершием топора, как копьем. Целил в лицо, чтобы оглушить и взять живым. После смерти своего феодала, наверно, не осталось у него другой возможности спасти себе жизнь, кроме, как притащить живым виновника.

Куда притащить, неважно.

Маны оставалось немного, пятая часть, вроде, но и потенциал мой теперь не маленький, как раньше, и сбить в сторону летящего человека, силы хватило с лихвой.

Служивый задел меня плоской частью лезвия по кисти руки и отлетел на пару метров в сторону, бросив топор и размахивая руками, будто, пытаясь взлететь над скалой. Тело, в которое пришелся удар, перекосило в сторону от скалы и хоть попытался служивый зацепиться за неровности верхушки выкинутыми вперед руками, не получилось у него замедлить падение, и он, с глухим ударом, упал между скалой и ограждением площадки, на более-менее ровное место. Когда я подскочил и уставился вниз, он лежал плашмя, ведь он мог удариться о второй камень, который пролетел мимо барона, и валялся совсем рядом с его головой. Но следов крови на земле не было, ничего подобного я не увидел и решил не рисковать, от слова совсем. При таком падении с десятиметровой высоты на каменную основу, он должен был отбить полностью все тело и поломать ребра.

Но, сверху мне ничего не видно, а, спускаться со скалы, непростое дело и так, даже без опасения за свою жизнь от внезапно ожившего охранника, а, уж, с такими ожиданиями, я точно не собирался рисковать. Он, пожалуй, что и потерял сознание, но, меч баронета валяется рядом, в отличии от топора, улетевшего на другую сторону скалы, мне за спину.

Поэтому я не спеша нашел увесистый камень, прицелился и попал точно в центр спины лежащего личного охранника барона, камень вошел довольно глубоко в тело, ноги задрожали и замерли через минуту. Теперь тело стало какое-то растекшееся, в отличие, от производившего впечатление собранности минутой назад.

Кажется, все.

Я присел на скалу и несколько минут смотрел по сторонам, переводя дыхание и успокаивая внезапно забившееся сердце. Втянулся я, что ли, в такие стычки, насмерть, раньше сердечко сразу заходилось в трепете, едва стоило пахнуть настоящей опасности.

Теперь, вот, только сейчас, забилось, как дурное, разгоняет адреналин по венам и артериям. Нужно подождать, пока пульс успокоится, а то, еще потеряю сознание на вершине скалы и полечу вниз, к жертвам моей хитрости и коварства.

Ну что сказать теперь, не зря я все же, вел себя так послушно, не пререкался, замолкал, получив намек, что идеи мои, вполне разумные, не одобрены высоким дворянским начальством. С охранниками также был приветлив, прямо, как с собакой дворника, что б ласкова была.

Пахнуло чем-то из школьного образования, даже и не знаю, почему именно сейчас.

Вот и барон с баронетом, поняв, что я убегаю, ни секунды не задумались, а стоит ли так лезть вслед за человеком, который гораздо выше их по магической силе, хоть и жалуется постоянно, что все потратил на проверку в трактире.

Не хитрит ли он?

Нет, не задумались, правильно считая, что в поединке против любого из них на обычном оружии, я проиграю сто раз из ста. И двое из них, опытные, хладнокровные убийцы, даже оказались лицом к лицу со мной. Ладно, баронет находился в неустойчивом положении, попытка поменять свой самый край скалы на вершину обернулась полетом и приземлением на россыпь камней. Я, даже, вижу его тело, сломанное пополам и кажется отсюда — абсолютно бездыханное.

Он, ведь, мог кинуть в меня меч, но такая мысль не пришла ему в голову, расстаться со своим оружием. Впрочем, размахнуться ему я бы не дал. Но, нож, он точно мог достать и бросить. Нет, не мог, вспомнил я, ему было нечем держаться, ведь одну руку занимал меч, второй он цеплялся, подтягиваясь к вершине.

А личный охранник барона, он то стоял устойчиво, правда, едва переводя дыхание. Тоже мог метнуть топор или нож, но, поступил, как с обычным противником, которого необходимо оглушить и оставить для допроса.

Похоже, что барон вбил им в головы свой приказ взять меня относительно целым, для дальнейшего решения моей судьбы лично самим феодалом.

Все это потому, что они не относились ко мне серьезно, я, реально, усыпил их бдительность. Своим безропотным послушанием и непротивлением злу.

Теперь, вон, лежат кусками плоти под скалой и мне еще придется собрать все, что у них есть с собой и спуститься вниз. Как-то справиться с последним препятствием перед открытой и свободной дорогой вниз, с серьезным головорезом, который, кстати, не принимает меня всерьез тоже. Подкрасться к нему у меня не получится, однозначно, нужна какая-то хитрость.

Сидя на верхушке скалы, я нащупал по очереди все три алмаза, зашитые внизу портов и перекачал всю ману в себя. Получилось не так много, где-то пятая часть, но, вполне возможно, этого хватит на последнего, оставшегося в живых, охранника.

Пора спускаться, только лучше поднять упавший топор и присмотреть место подальше от этой скалы, для спуска. Так я и поступил, прошел сотню метров до того места, где скала понижалась и легко спустился вниз, потом вернулся обратно, осмотрел все три тела, не исчезло ли одно из них. Нет, все в порядке, все трупы на месте.

Но, мертвыми оказались не все, баронет еще слабо дышал, но, вроде, сразу умер, когда я поднял его переломанное тело и уложил на площадку перед скалой. В мешок для лута я бросил его сапоги, пояс с кошелями, кольчугу, хороший кинжал в чехле, тот самый, которым он продырявил мне шею в трактире. Плащ, красивый и расшитый гербами, отложил в сторону, больше, вроде, ничего нет. В кошелях я нашел немного денег, кресало с кремнем, миниатюрный портрет какой-то девицы дворянских кровей и пару платков с инициалами владельца.

Подумал, что делать с телом, оставить здесь, на радость зверью и будущим следопытам или спрятать куда-то? Лучше убрать, не стоит оставлять такие явные следы. Завернул тело в плащ, вложил за пазуху портрет и платки и скинул вниз, в широкую расщелину среди камней, в двух метрах от площадки, где я стоял.

Пожалуй, туда все и влезут.

Охранник оказался мертв, с него я снял тоже самое, что и с баронета, только плащ оставил себе, вполне обычный, типовой. Денег в кошелях нашлось побольше значительно, чем у первой жертвы, оно и понятно. Копил мужик, для детей копил, да не дожил до встречи с родными.

Кольчуга оказалась самая обычная, недорогая, по отношению к той, которую я снял с баронета. Весили они обе по пять-шесть килограммов, достаточно легкие, для повседневной носки.

Труп личного охранника барона отправился к баронету. Пусть, хоть, после смерти, они будут равны и лежат вместе.

Барон, к удивлению, оказался жив, мог шевелить глазами и дышал. Пришлось с ним даже немного поговорить, про жизнь, ослиное упрямство и смерть:

— Барон, говорил я тебе, что не хочу с тобой в Сатум. У тебя там, подвал с умельцем великим, не хочу с ним знакомиться, да и не по пути нам, совсем не по пути. Прощай, барон Гельд, умрешь ты от честного оружия.

И перебил ему шею мечом баронета.

Снял с него все тоже самое, только в поясной сумке у него обнаружилось под сотню золотых монет и еще много серебра, любил барон платить под расчет. Потрет молодой женщины нашелся и у него, так я не узнал, женат барон или нет, да и, неважно уже это. Для меня неважно.

Завернул и барона в его плащ и, с милыми его сердцу вещами, так же скинул сверху, на тело его охранника, который не смог уберечь своего хозяина и господина.

Завалил, как смог, братскую могилу камнями, таскал, наверно, с полчаса, вспотел даже весь. То ли следы преступления скрыл, то ли могилу устроил, какую только возможно здесь сделать.

Взвалил два тяжелых мешка, связанные между собой, на шею и, очень не спеша, побрел к лошадкам и личному охраннику барона Анису, обдумывая, как устроить нашу встречу.

Вроде придумал и, приближаясь к месту, где должен ждать результаты нашей экспедиции охранник, начал сканировать местность, подозревая, что не найду вояку возле костра. Так и есть, отошел он в заросли кустарника и оттуда наблюдает за местностью, а, больше, слушает, что творится кругом. Может, слышал крик второго охранника. когда тот полетел вниз.

Положил я мешки на землю, вернулся немного назад, привел себя в взволнованное состояние и побежал к костру прямо, по дороге постанывая и зовя охранника по имени:

— Анис, Анис! Меня барон послал за тобой! Анис, ты где? — и все такое в этом духе, изображая запыхавшегося и взволнованного гонца.

Подбежал к костру и заблажил с новой силой: — Анис! Анис! Барон зовет!

Охранник подобрался ко мне сзади и прихватил за шею:

— Тише ты, придурок! Чего так орешь? Что случилось?

Я подпрыгнул, наверно, смешно и повернувшись к Анису затараторил:

— Там баронет Пельш упал со скалы и ногу сломал! Кость торчит, белая! Барон сказал взять котел с едой и бежать к нему! Будем носилки делать. Уже делают! Понесем баронета вчетвером. Иначе никак.

Начав, вроде, понемногу успокаиваться, я закончил сбивчиво объяснять, как там все страшно. Лицо последнего охранника перестало быть суровым, и стало, просто уставшим, заранее все понимая.

— Кость торчит? — хмыкнул Анис, — Не жилец баронет, не хрен и стараться. Тащить его пару часов на носилках, это только до сюда. Потом, еще полдня нести до тропы, где шире будет, чтобы две лошади прошли и носилки между ними. Затем везти целый день, шагом, а он все время стонать будет и кричать от боли. Маковый отвар есть с собой, да, только, немного его, хватит кость вправить да замотать вокруг ноги деревяшки. Зря ведь все выйдет, если бы около города и лекаря ногу сломал, еще смысл был бы.

Он задумался, внимательно глядя на меня:

— Тебя то чего послали?

— Я в обморок упал. Когда кость увидел, — нехотя, стыдливо, признался я.

— Понятно, что наврал ты про воина, — презрительно скривился Анис. — Какой из тебя солдат, мягкий ты, как дерьмо! И, чего, врал то?

— Не. Правда, воин я, только крови боюсь и костей поломанных. Когда торчат, — стыдливо протянул я, продолжая с высоким художественным вкусом играть самого себя, полугодичной давности, примерно.

Анис ничего не сказал, только сплюнул под ноги, выразив таким образом свое отношение к бестолковым служивым из-за гор, которые крови боятся и в обморок падают.

— Барон сказал, котел с кашей принести, перекусить хорошо бы, перед спуском, — продолжал настаивать я.

— Ага, а потом вниз тащить, барон его там не оставит. Нет, я в миски наложу, так понесешь, пока я лошадей стреножу.

И он нагнулся над котлом, снимая крышку.

Чего я, на самом деле, и ждал.

Ведь костер развели в основании большого камня, отгородившись от него овальными камнями для очага, чтобы он не трескался от открытого огня и нагревался постепенно, для использования в качестве грелки для зада и спины прохладными вечерами. Теперь личный охранник наклонился головой к нему, деревянной поварешкой накладывая кулеш в первую миску, положив остальные рядом.

Чувствую его настороженное отношение, ведь, он точно знает все расклады в нашей маленькой компании, и что я под подозрением у барона и баронета. Поэтому, если уж меня послали сообщить ему про торчащую кость баронета, значит, дело и правда — швах. И я совсем бестолковый в такой ситуации и могу только мешаться под ногами, в отличии от второго охранника. А, для переноски пострадавшего, чтобы с относительным комфортом доставить его сюда, нужно, в самом деле, четверо, поэтому и прислали меня за ним.

Поэтому, когда Анис отвел от меня взгляд в первый раз, оставив у себя за спиной, я сразу этим воспользовался и выкинул руку с маной, вбив охранника головой в камень. Котел с кашей, и пол-костра, он, конечно, снес своим телом, но молча упал на камни очага после удара, и я поторопился вытолкнуть его оттуда, пока боль от ожога не привела снова в чувство.

Накинул присмотренную уздечку на шею и сидя на спине Аниса, затянул ее посильнее, подержав так несколько минут. Охранник барона так и не пришел в себя, умер молча.

Может, я сломал ему шею своим ударом, но, теперь, это уже неважно.

Я тяжело поднялся с тела и поставил ровно котел, половина каши вытекла на землю, но половина в нем осталась. Лошади встревоженно захрипели, чувствуя смерть рядом, к ним походить я пока не стал, пусть успокоятся.

Подкинул все дрова, заготовленные Анисом в костер и пошел за мешками.