Слесарь 4

Глава 18 РАЗБОРКИ С КОНТРАБАНДИСТАМИ

Где-то два следующих часа мы шли в прежнем порядке, контрабандисты со своими тяжело нагруженными лошадками не могли быстро двигаться и, тем более, оторваться от меня. Холмы с невидимыми из-за леса дозорными мы прошли быстро, потом мужики сбавили скорость и негромко о чем-то переговаривались между собой.

Я им в этом не препятствовал, понимая, что мысли у них могут быть только о моем наказании, за сорванный рейс домой, вынужденное возвращение обратно и хамское поведение. Указывать настоящим хозяевам леса, на их же территории — это, конечно, кровная обида навсегда, смываемая только полным присвоением собственности обидчика.

Тем более, у меня есть лошадь, кольчуга и какой-то груз в тюках.

Наверняка, мужики думают, что я тоже перевожу контрабанду, дорогую и не объемную. Убить меня и все поделить — такие мысли я вижу в их глазах, когда они оглядываются, время от времени, оценивая расстояние и мою внимательность. Но, я не думаю, что на такое серьезное дело они пойдут вдвоем. Все же я в кольчуге и выгляжу опасным противником, могу оказаться и настоящим воином, а они — просто крестьяне.

Мы придем на место, где они, всего скорее, производят обмен с кем-то из местных жителей. Какой-то сарай на краю деревни или даже в лесу, куда подвозят товар, произведенный в одном из двух государств, и меняют на что-то, вывезенное из королевства. Что это такое, я не понимаю и не думаю, что мне надо даже знать. С этими попутчиками я хочу распрощаться и нанять за хорошие деньги кого-то из местных, которые могут вывести меня за границу графства, подальше от пограничной стражи и проверок документов.

План достаточно простой, поэтому должен сработать. Только, думаю, сразу договориться не получится, придется преподать пару уроков послушания, желательно, никого не убивая и не калеча. Вряд ли местные мужики, рискующие шкурой, за небольшие деньги, умеют метать ножи, как тот же Тонс. Не похожи они и на охотников, я ведь много насмотрелся, как те ставят ногу и просто идут по лесу. Нет, это простые мужики, подрабатывающие на редко охраняемой границе. Но, все же считающие себя достаточно опытными и крутыми, чтобы просто так спустить такое своеволие над собой.

Через пару часов мы, и правда, подошли к сараю на краю поля, распаханного в лесу. Деревни рядом не видно, значит, придется одному прогуляться до нее и позвать нужных мне людей.

Что интересно, последний час я и не подгонял своих пленников, но, они сами сноровисто шли вперед и, явно, что-то задумали со меной сотворить. Заработок со всего, что они разглядели на мне, очень их заинтересовал, а, ведь, мужики еще не видели поясную суму, прикрытую кольчугой. Там, конечно, не все золото, только двадцать монет, остальное спрятано в одном из тюков.

Мы дошли до правильно поставленного сарая, прикрытого с одной стороны поля густыми кустами, которые давали возможность относительно незаметно подобраться к широким воротам, выходящим на само поле.

Мужики сноровисто распахнули ворота и завели в сарай своих лошадей, свистящим шепотом потребовав и от меня сделать то же самое. Мол, место открытое, чужие сразу привлекут нежелательное внимание и надо спрятаться пока здесь. Я запустил лошадь в ворота и, прикрывшись копьем, шагнул внутрь, сразу отметив, что один из мужиков, который помоложе, с соломенными усами и крепкой фигурой, оказался слишком близко ко мне и далековато от своей лошади. Понятно, все-таки думают обойтись сами, не зовя никого на помощь, чтобы не делиться поднятым с меня хабаром.

Копье отклонилось в сторону и наконечник внятно указал крепышу на место, где тому надо стоять, чтобы не рисковать жизнью. Усатый подумал секунду, товарищ его напрягся, собираясь вмешаться, если начнется замятня:

— Встань к лошади, не заставляй брать грех на душу, — негромко, но внушительно скомандовал я, глядя ему в глаза и усатый передумал рисковать, что-то разглядев в моих глазах. Свою скорую смерть, вестимо, что он еще мог увидеть.

— Тебе чего надо то? — затараторил второй, который с бровями, — Чего к нам прицепился? Иди своей дорогой! Или говори, что надо?

— Скажу, — я помолчал. Потом продолжил: — Поводырь мне нужен. До второго от границы графства. Не обижу, заплачу хорошо.

— Ишь, ты! Заплачу! А нам кто заплатит? Что обратно вернулись? — продолжал тараторить бровастый.

— Может, вы мне должны сами приплатить. Что спас вас от рудников и товар ваш от изъятия, — лениво раскрыл я возможные последствия встречи контрабандистов с гвардейцами.

— Чего мы должны тебе верить? За тобой же гонятся. Не вали на нашу голову свои беды! — не сдавался бровастый, а, вот, взгляд усатого мне не понравился. Что-то он решил для себя и, похоже, собирается снова рискнуть, опять сделал незаметный, как сам считает, шажок ко мне. Придется учить, пока без пролития крови, подумал я, как усатый крепыш сделал шаг назад. Смотри ка, прямо мысли читает, непростой человек, получается, есть у него, что-то похожее на мое умение. Использует его только слабенько, на безлюдных тропинках много не натренируешь такое умение.

— Вам тоже приплачу за беспокойство. Дам один золотой, если позовешь нужного мне человека сюда, — решил я начать торговлю за возможные услуги с их стороны. Одна угроза смерти не очень хорошо работает, тертые это мужики.

— Что, аж целый золотой? — издевательски забубнил снова бровастый, — за такие огромные деньги сам себе ищи поводырей.

— Да, один золотой. Больше нет, надо еще поводырю заплатить, — довольно равнодушно объяснил я свои денежные дела, — Выбор у вас небольшой, или помочь мне или остаться тут лежать, с проколотыми коленями. Или можете сидеть. Только ходить не получится. Пока до деревни доползете, я далеко буду, или не доползете и помрете от потери крови.

Наконечник копье стремительно приблизился к груди усатого, я одним движением перетек к нему поближе:

— Пора делать выбор. Потом будешь ты, разговорчивый, — я подпустил металла в голос. И, точно, ударил бы, момент такой пришел, что медлить больше нельзя, тут и сейчас решается, кто будет отдавать приказы.

Усатый посмотрел на приятеля и тот сразу сорвался с места:

— Хорошо, приведу тебе человека. Деньги приготовь, — и сразу же исчез из сарая.

Я осмотрелся и заметил наблюдательное гнездо, оборудованное под крышей, в виде насеста, смотрящее в сторону деревни. Вот туда мне и надо, но усатый сверлит подставленную половину лица злобным взглядом, и я понимаю, что его пора нейтрализовать. И к возвращению неизвестно скольки мужиков из деревни, хорошо бы зафиксировать его понадежнее, есть у него характер, точно нападет, едва отвлечешься на разговоры. Тяжелый характер, но есть.

Пятка копья крутанулась и ударила точно в затылок крепыша, он рухнул на земляной пол. Я быстро скрутил ему сзади руки приготовленной веревкой и едва успел убрать лицо, как он вслепую ударил затылком, метя мне в нос.

До чего настырный мужик, подумал я и не дожидаясь следующих гостинцев, еще раз ударом по голове отправил усатого в беспамятство. Будет у него серьезное сотрясение, придется поболеть много, но выбора мне он не оставил своей упертостью. Да и по всему, он тут такой самый опасный, есть один такой. Посадил спиной к одному из столбов и прихватил его шею веревкой, теперь никуда не денется.

А сам оставил копье и полез по допотопной лесенке к смотровому окну, оценить окрестности и посмотреть, кого бровастый приведет из деревни.

Ждать пришлось долго, не меньше полчаса, прежде чем мелькнули фигуры троих людей, спешащих к сараю, и я увидел, как одна фигура отбежала в сторону и стала обходить сарай по краю леса, маскируясь среди ветвей. Да, не ожидают они, что заберусь я на этот нашест и увижу заранее приготовления к посягательству на свою жизнь и добро.

Как и следовало ожидать, не могут местные без боя поступать, как указывает чужак. Превыше это чувство пренебрежения к чужому даже инстинкта самосохранения, доминирующего для деревенского жителя.

Чужой — значит, никто, одиночка, которого некому защитить, этого отношения я уже накушался выше крыши и теперь готов жестко доказать, что такое верно точно не в моем случае. Как только ступил на землю этого стороны света после перевалов в горах, так и пришлось доказывать, изредка только прерываясь.

Вскоре стали слышны голоса, двое взрослых мужиков нарочито громко спорили о чем-то, пытаясь отвлечь мое внимание на себя, в то время, как невидимый мне сообщник, пробирался к задней стороне сарая, надеясь подстеречь мою голову. Как только она покажется из ворот и зазевается.

Все, как всегда, на этой земле и ничего не меняется, сбиты у них настройки гостеприимства. И ограбить, и убить путника считается одной из доблестей этого мира. Ну, или просто обычным делом.

Вскоре двое разговаривающих подошли поближе, но не звали меня, пока третий сообщник занимал позицию у ворот. Доски были набиты на стенки сарая не внахлест и можно было увидеть, как при прохождении сообщника мимо немного темнели щели в стенке. Похоже, он пробирался на карачках, затемняя только нижнюю часть сарая, чего-то ведь понимает в скрытном перемещении.

— Чужак, выходи, я привел человека, который может показать дорогу, но только за деньги, за пять золотых, — заголосил бровастый, пытаясь, как видно, ошарашить меня ценой, чтобы я сразу выскочил торговаться и подставился под дубину сбоку и нападение сзади, со спины, усатого. Но, усатый ничем не мог помочь друзьям, едва сейчас начиная приходить в себя, после долгой отключки. Он так и сидел, опустив голову вниз и мне уже казалось, что он просто тянет время, но, он не стал предупреждать сообщников, что не может ничем помочь.

То ли поумнел, после серьезных ударов по голове, то ли и правда, плохо ему.

Так, третий за стенкой, около ворот, похоже, мне и нужен. Он и помоложе, насколько я сумел рассмотреть его силуэт за секунду, и значительно меньше размерами. Похож на молодого паренька, с таким мне, в дальнейшем, будет легче совладать.

— Иду! — крикнул я и обозначил движение, выглянув одним глазом из проема ворот и сразу наткнулся за прижавшегося к стенке паренька, стоящего с закинутой дубиной над головой, — Давай! — крикнул я ему, и он от страха махнул дубиной, попав по земле с недюжинной силой, даже комки почвы разлетелись по сторонам. Прижав дубину ногой, я приставил лезвие копья ему к груди и посмотрел на двоих разговорчивых мужиков, застывших статуями в пяти метрах от ворот.

Видимо, подставить меня под удар, это был единственный оговоренный план, поэтому, при провале этого плана, мужики просто замерли на месте, не пытаясь как-то атаковать меня. Ждали помощи из самого сарая, но помощник только сейчас поднял голову и тупо смотрел на меня, не понимая, что произошло и почему он не может подняться.

Я перескочил за паренька, приставив копье теперь ему к спине и подтолкнул его вперед, скомандовав:

— Зашел и сел на землю.

И к двоим оставшимся, бровастому и второму мужику из ближайшей деревни:

— Вам, что, отдельное приглашение требуется? Зашли в сарай и молча сели.

Деморализованные быстрым крушением планов, и тем, что подельник и, похоже, сын, оказались заложниками свирепого чужака, двое мужиков не стали убегать или звать на помощь, безропотно вошли в ворота и присели на утоптанный земляной пол.

Я прикрыл ворота, в сарае, с тремя лошадьми, так и стоящими не разгруженными, и пятерыми людьми, стало тесно. Все трое с ужасом смотрели на привязанного приятеля, с не до конца пришедшим в себя, видом, сидевшего, выставив вперед ноги и прихваченного тонкой веревкой за шею.

Я задумался, как мне теперь, когда активное сопротивление подавлено и враг серьезно деморализован, добиться того, чтобы за мной не было погони несколько ближайших часов.

— Ну что. Вы хотели убить и ограбить меня, теперь я могу получить с вас виру смертью, с каждого. Оставлю валяться в сарае, пока вас не найдут и заберу лошадей, — напустил ужасу я сразу.

— Вы, двое. Быстро разгрузите лошадей! — скомандовал я взрослым мужикам и видя, что они не торопятся выполнять команду, приставил копье к шее паренька.

— Теперь понятнее? — спросил с угрозой у предполагаемого отца, и подельники перестали спорить и сняли мешки, разгрузив лошадей.

— Что в мешках? Быстро отвечать! — я не убрал лезвие от шеи паренька и получил быстрый ответ.

— Голубая глина.

— И все? — удивился я, — Зачем она нужна?

Нехотя мужики рассказали. что в графстве есть большие залежи этой глины и из нее делают посуду, краску для ткани и еще много чего. Тащат тайком через границу, потому, что местный граф запрещает ее вывозить, требуя только на своей территории работать с глиной и производить посуду и те же краски, грозя суровым наказанием за такую контрабанду. Поэтому такой бизнес и развился и работает прибыльно вполне.

— Так, если гвардейцы вас встретят, вам ничего особо не будет? — поинтересовался я у бровастого мужика, — Вы же ничего из законов королевства не нарушаете?

— По шее могут дать, за то, что, через границу лазим, а так — да, особо ничего. Но, это когда большого начальства нет, при нем могут и лошадей забрать и на рудник отправить, бывали такие случаи, — видя, что разговор идет и напряжение в атмосфере сарая спадает, уже словоохотливо рассказывал бровастый.

— Наш то барон только поощряет такое дело, народ работает, налоги платит, кое-какие, и всем хорошо.

Понятная схема, то что, контрабандисты, на самом деле для королевства — никакие не нарушители закона, а, наоборот, создают рабочие места и платят налоги в казну местного дворянина. Поэтому, с такой неохотой они вернулись обратно, только по дороге решив заработать на том, что снимут с моего тела.

Так, мне надо одного проводника, на это дело только двое местных подходят и лучше взять молодого паренька, умудренный опытом отец вряд ли побежит подставлять сына тем, что поднимет пограничную стражу и увидит мертвое тело сына в конце погони. Мне рассчитаться за предательство — много времени не надо, один удар и все, нет у мужика уже взрослого наследника и кормильца в старости. Сын то, по молодости, может глупость совершить.

Но, надо как-то остающихся мужиков задержать здесь на, как можно более, продолжительное время. Сейчас середина дня и, если отец с сыном не появятся к вечеру, их начнут искать и быстро найдут, тем более узники сарая и сами будут орать, привлекая внимание.

Я скомандовал мужикам вязать руки один другому. Сам взялся за паренька и связал ему руки спереди, чтобы он мог нормально передвигаться и не падал постоянно.

— Парня я забираю в проводники и, чтобы ты, папаша, сильно не переживал, выдам сейчас тебе пару золота и еще пару отдам, когда отпущу парня домой, — я достал из кошеля пару местных золотых и бросил отцу, стоящему с еще свободными руками. Мужик поймал монеты на лету и тут же спрятал в кошеле на поясе. Так они будут думать, что я не собираюсь убивать парня, раз уже здесь оставил задаток отцу, может, и про погоню думать не будут особо.

— Лошадей оставляю, а теперь твоя очередь подставлять руки, — последним я связал и его, хорошо закрутив руки за спиной, но сильно не пережимая сосуды. Посадил к стенке и так же накинул петлю на шею, чтобы он не мог повернуться и перегрызть веревку зубами. Потом провел те же действия со вторым, бровастым, только и ему закрутил руки посильнее, поверх довольно слабо повязанных веревок, из которых он бы быстро выпутался и освободил остальных. Его также оставил с петлей на шее сидеть у стены и снял с каждого мужика пояс с кошелями и ножами, не став туда заглядывать. Просто кинул их в угол, где стоял паренек и вывел его и свою лошадь из сарая.

Не дав попрощаться с отцом:

— Скоро увидитесь. Нечего долгие проводы устраивать.

— Сколько времени добираться до границы графства? — спросил я у парня и узнал, что если быстро двигаться, то сегодня до вечера надо идти и уже завтра к вечеру дойдем до другого графства.

Понятно, сегодня километров пятнадцать пройдем и завтра еще двадцать пять, где то.

Паренек со связанными спереди руками шагал передо мной, я на лошади, с копьем в руке, присматривал за ним и смотрел вокруг.

Сарай с молчащими мужиками, не верящими, что остались живы, остался за спиной и скоро скрылся с глаз, как не пытался мой проводник напоследок еще раз его увидеть.