Сквозь закрытую дверь

Защита обезьянки

Кровь в библиотеке и тело Грегора Истона в Стрэттоне. Как бы мне этого ни хотелось, но это не совпадение. По другую сторону пленки я видела движущуюся тень детектива Гордона. В любой момент он выйдет и снова скажет, что я должна покинуть здание. Я поспешила в свой кабинет взять сумку, свитер и ноутбук. Ясно, что работать здесь мне сегодня не придётся. Закрыв дверь, я направилась к центральному выходу.

Небо потемнело, на стеклах появились первые капли дождя. И что теперь? Идти домой под дождем мне не хотелось. Где-то в кабинете был зонт. Тут я вспомнила: нет, я уже забрала его, когда дождь застал меня в библиотеке в прошлый раз.

Стоя перед старой деревянной дверью, я смотрела в окошко с волнистым стеклом. Ветер нес по небу тяжелые серые облака. Может, будет просто короткий ливень, и я пережду его здесь, подальше от детектива Гордона. Я услышала его голос и потянулась вбок, чтобы взглянуть сквозь решетку. Он стоял у временной стойки, спиной ко мне, и говорил по телефону. Голос доносился до меня, отдаваясь эхом под высоким потолком библиотеки. Я никак не могла бы его не слушать. Ну, может, и могла бы — если заткнуть уши пальцами и запеть «Боевой гимн Республики», а я всё же пыталась вести себя прилично. И вообще, детектив Гордон просил меня покинуть здание, должно быть, он думает, что я во всём этом замешана. Уж лучше я тихонько подожду здесь, пока дождь закончится, и тогда уйду.

— ... Нашел первоначальное место преступления. — Я услышала, как он произнес это в телефон и помолчал. — Нет. Было бы лучше сейчас... Хорошо.

Он захлопнул телефон, и я отступила, чтобы меня не было видно. Но вместо того, чтобы отправиться на свое «место преступления», он подошел к выходу. Я встала сбоку от тяжелой двери с таким видом, будто не делала ничего дурного. Собственно, я и не делала.

— Мисс Поулсон, почему вы еще здесь?

— Там дождь.

— Я вижу. Не можете дойти до парковки?

— У меня нет машины, — я впервые пожалела об этом, — и зонта тоже нет.

В этот момент по лужайке промчался юноша с огромным зонтом с чередующимися красными, зелеными и синими сегментами и большим черным портфелем в руках. Детектив Гордон открыл ему дверь. Человек отряхнул зонт, вошёл и протянул его детективу, а тот тут же отдал мне.

— Теперь у вас есть зонт, — сказал Гордон.

Он походил на цирковой зонтик, или скорее даже на цирковой шатёр. Один из клиньев украшал логотип ямайского рома со специями. Второй полицейский открыл рот, перевёл взгляд с меня на детектива Гордона и закрыл рот.

— Верну обязательно, — сказала я ему, вытащила из кармана связку ключей и отцепила библиотечные.

— Серебряный для этой двери, медный для решетки. А это ключ от всех внутренних дверей, — я протянула их детективу.

— Спасибо, — он потянулся открыть мне дверь.

Я поднырнула под его руку, затем обернулась, стоя на верхней ступеньке.

— Там ещё два маффина и половина кофейника с кофе. Угощайтесь.

Я раскрыла зонт и начала спускаться, помахав зонтом в знак того, что слышала его удивленное «спасибо».

Дождь прекратился примерно на полпути по Маунтин-роуд, и когда я подходила к дому, над левым углом дома Ребекки показалось голубое небо. Я оставила мокрую обувь, носки и зонт на крыльце и пошла в кухню. Оуэн растянулся у стола и что-то жевал. Он удивленно посмотрел на меня, на серой меховой мордочке появилось выражение: «Что ты делаешь дома?»

— Что это ты ешь? — спросила я, и клянусь, он прикрыл что-бы-это-ни-было обеими лапами. — Это не поможет, — сказала я, подходя. — Дай-ка посмотреть.

Кот устремил на меня взгляд больших золотистых глаз.

— Дай посмотреть.

Он опустил голову и приподнял одну лапу. На полу лежала пожеванная часть тела Веселого цыпленка Фреда.

— Оуэн! Где ты это взял?

Он протяжно мяукнул.

— Ты попрятал их по всему дому?

Нет ответа.

Я присела рядом с котом.

— Оуэн, посмотри на меня.

Он медленно поднял голову. Просто воплощение виноватого кота. Потянулся, боднул меня головой. Вздохнув, я почесала его за левым ухом, и Оуэн замурчал.

— Подлиза, — сказала я.

Из гостиной вышел Геркулес, остановился, склонил голову набок и посмотрел на меня.

— Да, да, я знаю, я не должна быть дома, — я последний раз почесала Оуэна. — Мне нужен кофе. И сделать парочку телефонных звонков.

Я включила кофеварку и позвонила Мэри, одной из сотрудниц, чтобы сказать ей не приходить на работу. К счастью, трубку взял ее муж, и мне не пришлось вдаваться в подробности. Для Джейсона, нашего практиканта, я оставила сообщение на автоответчике. Потом я позвонила в офис Эверетта Хендерсона и вкратце рассказала обо всем его секретарю Лите.

Когда кофе был готов, я босиком вышла с чашкой на крыльцо, и коты следом за мной. Участок голубого неба над крышей Ребекки стал больше. Надев резиновые шлепанцы, я спустилась во двор. Ребекка помахала мне с заднего крыльца своего дома. Я поставила кружку на ступеньку перед дверью и пошла по траве к просвету в изгороди из сирени. Впереди меня гордо шествовал Оуэн — наверное, надеялся, что у Ребекки есть для него гостинец.

Я оглянулась. Геркулес тоже шел, останавливаясь через каждые пару шагов, чтобы отряхнуть сырые лапы. Герк был неженкой, принцессой на горошине в кошачьем обличье и не любил ни слишком горячего, ни слишком холодного, ни тем более мокрого. Он одарил меня своим фирменным взглядом «я бедненький, несчастненький котеночек».

— Трава почти сухая, ты, зануда. Я не собираюсь тебя нести.

Он потряс правой передней лапой и снова посмотрел на меня.

— Я натерла мозоль этими полотняными туфлями, но не жалуюсь.

Геркулес продолжил стоять, подняв лапу, не моргая и не шевелясь. Я подождала еще секунд двадцать, чтобы сохранить лицо, и взяла его. Оуэн обогнал нас и вскарабкался на перила веранды, не обращая внимания на Ребекку, которая подзывала его, протянув руку. Я опустила Геркулеса на ступеньки и подошла к Ребекке. На ней, как и на мне, были резиновые шлёпанцы, на одной руке садовая перчатка. Она держала букет лиловых хризантем.

Стоит ли говорить ей, что я нашла тело Грегора Истона? Пожалуй, нет. Я не из тех, кому не терпится разнести плохие новости, да и Ребекка, кажется, не знала Истона.

— Доброе утро, Кэтлин, — сказала она, — как коты?

— Привет, Ребекка, — ответила я — отлично.

— Как думаешь, Оуэн хочет ещё цыплёнка с кошачьей мятой?

— Еще немного кошачьей мяты, и у него появится неутолимый голод и непреодолимое желание взять в прокате «2001 год: Космическая одиссея».

Ребекка озадаченно посмотрела на меня.

— У него уже зависимость от кошачьей мяты. Оторвал головы четырём цыплятам и попрятал куски по всему дому. Котик-наркоман.

— Может, он расстроен, — предположила Ребекка. — Может, это помогает ему немного расслабиться.

Я взглянула на веранду. Геркулес сидел на перилах, как статуя древнеегипетской кошки, охраняющей гробницу фараона. Оуэн растянулся на животе рядом с ним, прикрыл глаза и свесил лапы с другой стороны перил.

— Спасибо за заботу о котах, — сказала я, — но Оуэну хватит кошачьей мяты.

— Ладно, — согласилась Ребекка, но по её взгляду на котов я поняла, что она ещё попытается ублажить Оуэна угощением, а может, и Геркулеса тоже.

— У тебя такие красивые цветы, — сказала я, чтобы сменить тему.

— Дать тебе? У меня дома уже две вазы.

— Правда?

— Конечно. — Она протянула мне цветы, рукав сдвинулся, и я увидела повязку на правом запястье.

— Опять артрит?— спросила я — Ребекка лечила артрит травяными компрессами. Её запястья часто бывали обмотаны полосками ткани, фиксирующими примочку.

Она кивнула, поправила бледно-голубую ткань рукава и убрала руку. Похоже, она смутилась.

— Да, понимаю, как старушка. Но уж лучше натуральные средства, чем лекарства.

— Совсем не как старушка, — возразила я. — Природная медицина — это очень интересно. В моей библиотеке, в Бостоне, была целая секция альтернативной медицины, десятки книг об использовании растений для оздоровления и лечения — от чесотки до серьёзных болезней. Они пользовались спросом.

— Ты скучаешь по Бостону? — спросила Ребекка.

— Иногда, — я пробежалась пальцами по розово-сиреневым лепесткам. — Мои родители — актёры, так что я много где жила, но в Бостоне дольше всего, поэтому считаю его домом.

— Актеры? В театре?

— Мой отец снимался в разной рекламе, а в остальное время они играли на сцене.

— Я могла где-то видеть твоего отца?

Сказать ей, что он был тем бодрым мужчиной средних лет из рекламы лекарства от импотенции? Или что он — тот гольфист, хваставшийся друзьям своим одноразовым бельем?

— Помнишь рекламу овсяных хлопьев с изюмом? — наконец сказала я. — У их главного конкурента изюмины были совсем сморщенные.

— Конечно, помню, — ответила Ребекка, стягивая перчатку. — Я даже ела эти хлопья. Голос за кадром был такой приятный. Это твой отец?

Я почувствовала, что заливаюсь краской.

— Нет, он был одной из тех сморщенных изюминок.

Ребекка очень старалась не улыбнуться, но безуспешно.

— Изюминки тоже были отличные, — сказала она.

Мы услышали шаги на гравийной дорожке.

— Наверное, это Эми вернулась из магазина. Ты с ней знакома? Она стажёр в театре, один из ведущих голосов в фестивальном хоре. Я знаю её с тех пор, как она была совсем маленькой, — Ребекка улыбнулась. — У нее квартира недалеко от Стрэттона, но она часто бывает здесь. Я учу ее готовить перед тем, как она уедет в колледж.

— Я пару раз видела ее в библиотеке, — сказала я, когда Эми Лестер появилась из-за угла дома. На плече у нее висела холщовая сумка, из которой выглядывали багет в коричневой бумаге и темно-зеленые листья салата романо. Её рыжеватые волосы были забраны в высокий хвост, на серой футболке красовался Моцарт в наушниках. Кажется, глаза у него косили. У Эми глаза были тревожные, лицо бледное. Она подошла к нам, и Ребекка тронула её плечо.

— Что-то случилось?

Эми с трудом перевела дыхание.

— Я… не могу поверить, но мистер Истон умер.

Губы Ребекки дрогнули, но не произнесли ни звука. Она уронила перчатку, которую до сих пор держала в руках, и, наконец, шёпотом переспросила:

— Умер? — побледнев ещё сильнее, чем Эми.

— Присядь, — я помогла ей опуститься на ступеньку.

— Прости, — сказала Эми, — не хотела тебя расстраивать. — Она взглянула на меня. — Ты ведь библиотекарь?

— Да. Я Кэтлин, — я указала на свой дом, — живу вот там.

Ребекка взяла Эми за руку.

— Ничего, ты меня не расстроила. Просто это получилось так неожиданно. Я не знакома с мистером Истоном, просто слышала о нём.— Она потёрла запястье. — А ты уверена, что он... мёртв? — Голос у неё чуть дрогнул.

Сумка Эми соскользнула с плеча, и она поставила её себе на ноги.

— Ага. Кто-то нашёл его рано утром, в театре.

— Я нашла.

Обе удивленно посмотрели на меня.

— В Стрэттоне? Ты нашла его в театре? — тихо спросила Ребекка. — Она отпустила руку Эми. — О, Кэтлин, это ужасно. Как ты?

— Ничего, — я осторожно сжала её руку.

— А что ты делала в Стрэттоне?

— Искала Орена, — я подняла перчатку и протянула Ребекке.

— Но почему так рано? — спросила Эми. — Мы никогда не репетируем в такую рань, он говорил, что работает только в дневное время.

— Полиция уже выяснила, что случилось? — спросила Ребекка.

— Думаю, нет.

— Он же пожилой, — сказала Эми. — Наверное, случился сердечный приступ.

Я вспомнила рану на голове Истона. Не похоже, что его убил сердечный приступ. Моей ноги коснулась меховая шкурка — Оуэн уселся рядом, пристально глядя на Ребекку.

— Пришёл проверить меня? — спросила его Ребекка.

Оуэн тихо мяукнул.

— Какой красивый, — сказала Эми. Он наклонилась и протянула к Оуэну руку, но тот не обратил на неё внимания. Он сделал несколько шагов к Ребекке и опять негромко мяукнул.

— Всё хорошо, Оуэн, — сказала Ребекка. — В моём возрасте уже немного привыкаешь к смерти. — Она встала и старательно улыбнулась Эми. — Давай позавтракаем, — она взглянула на меня, — Кэтлин, не хочешь к нам присоединиться?

— Спасибо, но у меня куча бумажной работы, — я повернулась к Эми. — Рада была снова тебя увидеть.

— Я тоже, — ответила она.

Ребекка шагнула ко мне и приложила к моей щеке ладонь.

— Милая, мне так жаль, что ты оказалась впутанной в смерть этого человека. — Она все еще была очень бледна.

— Ничего страшного. Позаботься о своем артрите и звони, если что-то будет нужно. И спасибо за цветы.

— Пожалуйста.

Я двинулась через двор, к дому. Геркулес куда-то исчез со своего места на перилах. Оуэн мяукнул позади, и я обернулась, зажав под мышкой цветы. Кот посмотрел на меня, потом на дом Ребекки.

— С ней всё в порядке, — сказала я. Кот сделал шажок в сторону её дома и остановился. — Всё в порядке, — повторила я, — с ней Эми.

Он развернулся и побежал по траве назад, к маленькому белому дому. Я догнала его, подхватила и пошла обратно домой. Оуэн изворачивался, стараясь посмотреть назад через моё плечо. Я открыла заднюю дверь, сунула кота внутрь и подобрала с перил свою чашку. В кофе плавал на спине большой жук с чёрно-зелёным панцирем. Я извлекла его и бросила в траву. Три чашки кофе за день, а я, наверное, и пары глотков не сделала. На кухне я поставила цветы в воду, сделала себе новую чашку кофе — и чуть не опрокинула её на свои босые ноги от того, что Геркулес, подкравшийся сзади, лизнул мне лодыжку.

— Не подлизывайся ко мне так, — сказала я, и он, извиняясь, потёрся мордочкой о мою ногу. — Как же ты зашёл? Разве я не закрыла заднюю дверь?

Я пошла к двери, Герк за мной. Дверь была закрыта. Он как-то пробрался позади Оуэна и меня, а я и не заметила.

Я изо всех сил пыталась отвлечься, не думать про тело Грегора Истона, навалившееся на пианино в Стрэттоне. Или о вопросах детектива. Не мог же он на самом деле думать, что это я сделала такое с дирижёром? На заднем дворе дома Ребекки, на веранде, Эми накрывала стол скатертью с жёлтыми цветами. Во двор вышла Ребекка с подносом. Эми поспешила забрать у неё поднос. Я смотрела, как обе они накрывают на стол, и внезапно на меня с болью накатила тоска по дому.

Я вернулась на кухню и уселась за стол с чашкой кофе. Бостон неожиданно показался мне таким далёким от Миннесоты. Этим летом мать с отцом опять играют Шекспира в Парк-Театре. В этом году там ставят «Сон в летнюю ночь». Мать режиссёр, а отец играет Ника Боттома. А когда они не играли или репетировали — читали друг другу роли. Они либо находились в полном слиянии, улыбаясь друг другу, как парочка влюбленных подростков, либо у них были «творческие разногласия», и тогда они общались только через посредников. Не знаю, что из этого было хуже.

Родители женились дважды. Мои младшие брат с сестрой, близнецы Эрик и Сара, стали результатом их воссоединения. Мне было пятнадцать, и меня просто убило неоспоримое доказательство того, что мама и папа, которые вроде бы даже не разговаривают друг с другом, занимаются сексом, и незащищенным сексом, если на то пошло. Они психи... но я по ним скучаю. Мне недостаёт их, хоть они и сводят меня с ума. К горлу подступил комок. Я подписала с Эвереттом контракт на восемнадцать месяцев. Восемнадцать месяцев в Миннесоте.

Геркулес подошёл к двери в гостиную, оглянулся на меня и исчез. Я не пошла за ним, так что через минуту он вернулся к двери, опять посмотрел на меня и скользнул в гостиную.

— Чего тебе? — я поставила чашку и пошла смотреть, что затеял кот.

Он сидел у шкафа, где хранились CD-плеер и диски. Хлопал лапой по дверце.

— Ладно, — я полезла за диском. — Но Оуэн от этого с ума сходит.

Из колонок раздались звуки «Копакабаны», и я взяла Герка на руки. Я обнаружила, что он разделяет мою любовь к Барри Манилов, спустя примерно неделю после того, как подобрала котов. Когда я ставила диск, Геркулес с блаженным видом усаживался перед плеером, прикрыв глаза, покачивая головой в такт музыке. Оуэн, наоборот...

Раздался возмущённый кошачий вой, серая тушка метнулась мимо нас и нырнула в шкаф возле входной двери. Мы с Герком переглянулись, и я пожала плечами. Мистер Барри Манилов не всем по вкусу. Мы дослушали «Копакабану» до нашей любимой «Не могу улыбаться без тебя». К тому времени как песня кончилась, я почувствовала себя немного лучше, поцеловала Геркулеса в лохматую чёрную макушку, посадила его на пол, выключила плеер и отправилась готовить обед.

После обеда я работала за кухонным столом. До ужина успела составить график работы персонала до конца сентября, заказать нужные книги для детской секции и разобрать несколько коробок справочных материалов, которые убирали из библиотеки в одно из хранилищ Эверетта Хендерсона до окончания ремонта. Кроме того, на столе остывал целый противень брауни с двойным шоколадом для вечернего просмотра шоу «Танцуй!» вместе с Мэгги.

Она постучала в дверь в четверть восьмого.

— Я слышала, что случилось, — сказала она, сбрасывая туфли. — Ну, как ты?

— Нормально, — кивнула я.

— Надеюсь, мистер Истон уйдёт к свету, — она склонилась над рюкзаком, — но если то, что о нём говорили, правда, ему ещё предстоит выучить несколько уроков.

Она вытащила бутылку вина и поставила на стол.

— От Руби, новая партия, — она улыбнулась, — будем дегустировать.

Она пошла за мной на кухню. Я достала из шкафчика тарелку с шоколадными пирожными, а Мэгги тем временем вытащила штопор из ящика под раковиной и принялась открывать бутылку.

— Из чего это вино? — спросила я.

— Точно не знаю, — ответила Мэгги. — Может, ревень. А может, одуванчики.

— К вину из ревеня подходят шоколадные пирожные?

Я услышала, как хлопнула выскочившая пробка.

Улыбка Мэгги стала шире.

— Пирожные подходят ко всему. — Она подхватила бокалы для вина и одну из тарелок и начала разливать вино. — Сколько времени будет закрыта библиотека?

— Не знаю. — Я понесла пирожные в гостиную. — Думаю, мы сможем открыться завтра.

Мне впервые пришло в голову, что полиция может продержать библиотеку закрытой несколько дней, и наша реконструкция ещё больше выбьется из графика.

Мэгги принесла бокалы. Телевизор был уже включён, Оуэн и Геркулес в ожидании сидели возле пуфика.

— Привет, ребята, — сказала она котам, она уже знала, что не стоит пытаться их погладить.

Я поставила пирожные на пуфик и села, поджав ноги. Мэгги протянула мне мой бокал и устроилась в уголке дивана.

— А что вообще полиция делала в библиотеке?

Я сделала глоток вина. Легкое, с фруктовым вкусом.

— Они — или, по крайней мере, главный детектив — похоже, решили, что мы с Истоном встречались.

Мэгги поставила бокал на пол и потянулась за пирожным.

— Встречались? Ты серьёзно? — Она смотрела на меня, удивлённо подняв брови.

— Ага. На сцене, в шесть тридцать утра.

— Им приходится задавать подобные вопросы, — сказала Мэгги, собирая со своей майки крошки шоколада. — Это не значит, что они на самом деле думают, что ты с ним... или ещё кто-то...

— Они нашли в библиотеке кровь, — выпалила я.

Она выпрямилась.

— Кровь? Где?

— В той части, где ремонт не окончен, в будущем конференц-зале.

Я отхлебнула ещё вина. Мэгги снова откинулась на диванные подушки.

— И что? Со всеми этими ремонтными работами и путаницей — я бы не удивилась, если бы они нашли кусок уха и пару пальцев. Но ты же говорила, Истон был в компьютерном зале?

Она была права. Насколько мне известно, Грегор Истон не заходил туда, где ещё шёл ремонт. Я немного расслабилась. Оуэн понемногу подбирался к бокалу Мэгги, стоявшему на полу, и наконец сунул в него нос, понюхал и отшатнулся от винного аромата.

— Брысь, лохматая морда, — я подобрала бокал.

Оуэн что-то сердито проворчал в ответ и пошёл назад, к телевизору. Мэгги сменила позу на диване.

— Кэт, Грегор Истон был немолод. Наверное, у него случился сердечный приступ. Невозможно, чтобы кто-то всерьёз думал, будто ты имеешь отношение к его смерти. А кровь в библиотеке — если, конечно, это кровь, а не краска, — более вероятно, что там поранился кто-нибудь из рабочих. — Она указала на Оуэна, растянувшегося перед телевизором, сосредоточенно наблюдая, как говорящая собака рекламирует печёные бобы.

— И никто не поверит, что ты натравила на Истона своего кота или что вы с ним... — она запнулась, выбирая слово, — тащились друг от друга. Чушь какая!

Я вспомнила рану на виске Истона. Конечно, то, что его ударили по голове, не означает, что он умер именно от этого. У него мог случиться ещё и сердечный приступ. Я откинулась на диванную подушку и вытянула ноги на пуфике.

— И как тебе удаётся всегда рассуждать так здраво и логично?

— Ты ещё забыла моё обаяние и потрясающую внешность, — улыбнулась Мэгги. — В самом деле, Кэт, всё закончится в ближайшие пару дней. Не переживай из-за этого.

Раздалось музыкальное вступление шоу «Танцуй», и Мэгги повернулась к телевизору. Повторяли предыдущие эпизоды, на экране появился раненый рокер Пэт Бенатар с глубоким порезом на лбу от неудачного падения. Я представила рану на голове Грегора Истона. Вокруг неё и на волосах не было крови. Может, их кто-то вытер? И что детектив Гордон подобрал с пола в библиотеке, когда отправил меня домой? А почему за последние несколько часов к моему дому как минимум трижды подъезжала полицейская машина? Я не могла сконцентрироваться на телепередаче. Хотелось верить, что Мэгги права, что всё это закончится в ближайшие несколько дней. Но мне не удавалось избавиться от чувства, что проблемы только начинаются.