Сквозь закрытую дверь

Маши руками как вентилятор

— С чего ты взяла, что Орен имеет к этому отношение?

— Сегодня днём с ним говорили полицейские.

— Полицейские со всеми говорят, — сказала я.

— Это уже во второй раз.

Я чуть было не сказала, что со мной они тоже говорили, и не раз, но вспомнила, что я вроде как тоже подозреваемая.

— И не только это, — добавила Рома. — Его не было на мясном рулете у Ферна.

— Тебе придётся это объяснить, — сказала я.

— Ты когда-нибудь ужинала у Ферна? Это такое маленькое местечко рядом с пристанью.

— Вроде закусочной пятидесятых?

— Да, Ферн, — кивнула Рома. — Каждый вторник — ночь мясного рулета. Мясной рулет, картофельное пюре, летом зелёная фасоль, в остальное время морковь, коричневый соус и яблочный пирог.

— Звучит неплохо.

— Так и есть. Я ни разу не пропустила мясной рулет с тех пор, как вернулась в Мейвилл. А Орен, наверное, за двадцать пять лет ни одного не пропустил. — Она пнула камень так, что тот покатился вниз по склону.

— А в этот вторник Орен не пришёл? — спросила я.

— Именно.

Мы снова двинулись в гору.

— А тем утром, когда ты пришла в театр — его там не было?

— Нет, не было.

— Кэтлин, ночью во вторник Орен вообще не вернулся домой, — Рома заговорила тише, в голосе послышалась тревога.

Я отмахнулась от маленького облачка мошек, порхающих прямо у лица.

— Кинги купили дочери лошадь. Судя по цене, они решили, что это удачная сделка. А получили больное животное. Мне пришлось задержаться у них почти до пяти утра. Их задний двор выходит на задний двор Орена. — Она откинула голову и взглянула на небо. — Было полнолуние, ночь понедельника. Двор и дом Орена я видела почти так же ясно, как днём. Его пикапа там не было. Не было.

— Но это не значит, что он как-то связан с тем, что случилось с Грегором Истоном.

Плечо разболелось, но мне не хотелось тереть его при Роме.

— Если бы со смертью Истона всё было ясно, полиция не продолжала бы расследование. И не похоже, что у них много подозреваемых. Ты в курсе, что почти весь хор в тот вечер был в кафе у Эрика? На дне рождения.

— Не-а.

— Я знаю Маркуса, он профессионал.

Она права. Насколько я успела узнать детектива Гордона, он основателен и настойчив.

— Истон был в твоей библиотеке. Если он умер от естественных причин — какое это имеет значение?

Он не стал бы копаться в деле только для того, чтобы не выглядеть некомпетентным, если вдруг явятся корреспонденты «Голливудского вестника».

Она вытянула руки.

— Ты считаешь, что полиция занимается расследованием потому, что там есть что выяснять, — сказала я.

— Кэтлин, Орен — часть моей семьи. Наши матери были кузинами. Я нисколько не верю, что он мог ранить кого-то, но выглядит всё это плохо.

Я подумала о том, что Орен знал настоящее имя Грегора Истона. А как прекрасно он играл на пианино. Это не могло быть совпадениями. Орен знал Истона. Откуда, и почему хранил это в тайне — мне неизвестно. Но я не верила, что он мог убить человека.

— Рома, — сказала я, — не знаю, что случилось с мистером Истоном, но я не верю, что Орен к этому причастен. — Я подняла палец прежде, чем она успела прервать меня. — Может, я здесь и недолго, но знаю Орена достаточно хорошо, чтобы понимать — он не мог сознательно причинить вред Истону или, если уж на то пошло, кому-то ещё. У него нет мотива. А если бы в библиотеке или театре произошёл несчастный случай, он позвал бы на помощь, а не оставил человека умирать.

Рома отвернулась, и я подождала, пока она снова посмотрит на меня.

— Какова бы ни была причина отсутствия Орена ночью, она не связана со смертью Истона. Я уверена.

Рома посмотрела на меня, и я твёрдо встретила её взгляд, потому что верила в свои слова.

— Я рада, что Эверетт нанял тебя, Кэтлин, — сказала она. — Счастливо добраться до дома.

Она свернула влево, а я пошла вверх по холму. Я и вправду думала так, как сказала. Орен не мог никого ранить, но каким-то образом он связан со всем этим. Так же, как и я.

Я вошла в темноте через заднюю дверь, постояла на веранде. Прежде всего, мне нужно поговорить с Ореном. И этот разговор должен быть личным — хотя я не уверена, что знаю, о чем говорить. Что же мне делать? Постучать в дверь: «Привет, Орен. Я просто зашла спросить, не сделал ли ты чего с Грегором Истоном»?

А может, и так.

В кухне над плитой горел свет. Котов не видно. На стуле стояла корзинка для белья. Уходя, я всё бросила, а сейчас у меня не было сил прибираться. Уже так поздно. Может, лучше прогуляться, освежить голову? А если я случайно окажусь рядом с домом Орена — ну, было бы неплохо. Я нашла в чистом белье пару носков, чтобы сменить босоножки на теннисные кроссовки.

Я завернула несколько шоколадных пирожных — на случай, если вдруг встречу Орена. Раз уж я собралась упрекать его за то, что он что-то скрывает, так хоть угощу пирожными. Для пирожных пришлось взять дорожную сумку, иначе они растают в руках. Потом я пошла наверх, сменить юбку на брюки-капри.

Когда я спустилась, перед сумкой сидел Геркулес и заглядывал внутрь. Я погрозила ему пальцем.

— Нет-нет. Больше этого не будет

Кот положил лапу на край сумки.

— Не смей, — сказала я.

Он поднял другую переднюю лапу, посмотрел на неё, пару раз лизнул, потом влез внутрь и уселся поудобнее.

— Я иду к Орену. Тебе со мной нельзя. Вылезай, — сказала я.

Понятно, что он и не собирался двигаться. Я осторожно наклонила сумку вперёд и попыталась вывалить из неё кота. Он пригнулся и вцепился когтями в стенку сумки. Я тихонько потрясла её. Не помогло.

— Всё, хватит, — сказала я сквозь зубы, наклонившись к нему. — Оставайся в сумке, а я возьму что-нибудь другое.

Я положила пирожные в холщовый пакет для продуктов, схватила ключи и вышла на крыльцо за теннисными туфлями. Геркулес выбрался наружу через дверь, вслед за мной. Буквально — сквозь. Я потёрла ладонью висок. Краем глаза я увидела, как кот дёрнул ушами. Можно, конечно, отнести его назад, в кухню, но он же опять пройдёт через дверь. Похоже, Оуэн и Геркулес решили помочь мне, играя в детективов, каждый по-своему. Но я не собиралась ничего откладывать. Я обулась, медленно завязала шнурки на одной кроссовке, потом на другой.

Геркулес не смотрел на меня. Я не смотрела на него. Я выпрямилась, отряхнула брюки.

— Ладно, можешь идти. Полезай в сумку.

На этот раз он подождал, пока я открою дверь кухни. Потом залез в сумку, улёгся на дно и посмотрел на меня невинными зелёными глазами.

— Не задавайся, — сказала я ему, застёгивая сверху молнию. Я посмотрела на него через сетку. — И сиди тихо.

Повесив сумку на плечо, я заперла дверь и пошла вверх по холму. Чем ближе я подходила к дому Орена, тем глупее казалась мне мысль повидаться с ним. Едва показался дом Орена, Геркулес начал скрести верх сумки.

— Прекрати, — зашипела я.

Кот начал ещё сильнее царапать нейлон. С чего я взяла, что кот меня послушается? Он же кот, а не собака, которую научили подчиняться, и не дрессированная обезьянка в цирке. Он независимый и упрямый кот. И он может продрать мою любимую сумку. Я на пару дюймов приоткрыла молнию. Кот немедленно высунул наружу лапу.

—Нет-нет, — сказала я. — Не делай так.

Другой лапой он грёб внутри сумки. Отлично. Кто-то мог проехать мимо и увидеть меня, разговаривающую с сумкой, в девять часов воскресным вечером у дома Орена.

— Ладно, — прошептала я. — Можешь прогуляться. Но потом возвращайся в сумку и пойдём домой.

Я не стану больше пить вино Руби. Оно заставляет меня делать глупости. Я ещё немного приоткрыла молнию. Знаю, что мыши и тараканы могут просочиться в самую маленькую щёлку. Оказывается, кошки тоже так могут. Геркулес просочился сквозь крошечное отверстие, словно вода, рванул через двор Орена и растворился в темноте.

Вот чёрт!

Я прошла через лужайку перед домом Орена и споткнулась о нижнюю ступеньку веранды. Перед глазами мелькнул клубок шерсти, огибающий крыльцо. Я нащупала перила и пошла за ним, надеясь, что ловлю Геркулеса, а не пронырливого енота или заблудившегося скунса.

— Геркулес, — театральным шёпотом позвала я, понимая, что только зря сотрясаю воздух.

Дом Орена был перестроенным фермерским домиком, как и мой, с такой же крутой крышей и эркерным окном. Сбоку от фасада была пристроена крытая веранда, огибавшая весь дом. Геркулес остановился у деревянной двери в пристройку.

— Ко мне, котик, — позвала я.

Он оглянулся на меня, посмотрел круглыми немигающими глазами. А потом прошёл сквозь дверь и исчез. Я облокотилась на перила, сказав слово, которое благовоспитанные библиотекарши обычно не произносят. И что мне теперь делать? Если Орен вернётся домой прежде, чем оттуда выйдет Геркулес, то я, можно сказать, напортачила. Как Геркулес попал в дом — мне Орену не объяснить. Разумного объяснения просто не существует. Не объяснить мне, и почему я оказалась возле дома Орена. Или зачем взяла с собой кота. В лучшем случае я покажусь ему очень странной, в худшем — чокнутой.

Я оглянулась. Ни людей, ни машин. Похоже, пока меня никто не увидел. Хорошо хоть, что у Орена фонарь не включается от датчика движения. Я опустилась на колени у двери. Голова болела, плечо ныло, черничный пирог Вайолет прыгал в животе, как паром в Ла-Манше в штормовую погоду.

Я снова позвала кота. Он, конечно, не пришёл. Сняв с плеча ремень сумки, я поставила её на перила. Ничего не поделаешь, оставалось только ждать, скрестив пальцы, чтобы не стало ещё хуже. Я сидела, прислонившись к перилам и подтянув колени к груди, глядя на деревянную дверь.

Я думала о Грегоре Истоне. Что мне до сих пор удалось узнать? Он приходил в библиотеку после закрытия на встречу с кем-то, использовавшим моё имя, чтобы заманить его. С кем-то, у кого были ключи или доступ к ним. На виске у Истона была глубокая рана, а в библиотеке — кровь. Вероятно, Истона ранили там, но случайно или преднамеренно?

Орен знал Истона. Орена не было в Стрэттоне утром, когда я нашла тело, и на «ночном мясном рулете» в ту ночь. Самый очевидный вывод — Орен как-то связан со смертью Истона. Эта связь не укладывалась в моей голове. Я вспомнила прекрасное солнце, созданное Ореном. На него было потрачено столько сил, с такой любовью и старанием оно придумано и сделано.

Нет, не важно, как всё это выглядит, я верила только своим чувствам.

Я вдруг ощутила что-то ещё, мерцание в воздухе, такое же, как тогда, в библиотеке, перед тем как Геркулес появился из запертого склада. Наклонившись вперёд, я пристально смотрела на нижнюю панель двери. Решётка и толстое дерево за ней на мгновение как будто расплылись и зашевелились. Я затаила дыхание, изо всех сил надеясь, что это кот, а не землетрясение или короткое замыкание у меня в голове. Поверхность двери на минуту словно растеклась, а в следующий миг появился Геркулес. Он прошёл по веранде и взобрался ко мне на колени.

— Плохой, плохой кот, — сказала я. Это прозвучало бы более убедительно, если бы при этом я не обнимала его обеими руками. — Ты должен перестать так делать. А что, если бы Орен оказался дома? Вот если бы он был там? И у него была бы здоровенная слюнявая сторожевая собака с острыми зубами?

Геркулес поднял голову и остановил на мне взгляд зелёных глаз.

— Ну ладно, я немного преувеличиваю. Но там могла быть собачка, которая захотела бы поиграть с тобой, как с мячом.

Он положил лапу мне на запястье, боднул головой руку.

— Что ты утащил на этот раз? — я подставила коту открытую ладонь. Он выплюнул мокрый шарик скомканной бумаги.

Я осторожно развернула бумажку и разгладила на коленях. Похоже, это была верхняя половина какой-то страницы, оторванная вдоль короткого края. Я поднесла листок к глазам, пытаясь прочесть, что там написано. Никакого смысла. Кто-то нарисовал на бумаге ряд прямоугольников — пожалуй, они походили на маленькие зубы. На некоторых «зубах» стояли точки с номерами, на одних больше, чем на других. Под первым рядом шла другая полоса маленьких квадратиков с точками, и пронумерованы они были иначе.

— Это что такое? — спросила я кота. — Какой-то план или что?

И почему Геркулес выбрал именно это из всего, что есть в доме Орена, чтобы притащить мне? Это не похоже на план здания, какие мне случалось видеть раньше. Насколько удалось разобрать в тусклом свете, почерк напоминал руку Орена, но я не уверена.

— Нельзя это брать.

Вместо ответа кот слез с моих колен и повёл носом в сторону веранды. Сложив бумажку, я спрятала ее в карман брюк.

— Нам надо идти, — я расстегнула молнию на сумке и похлопала по дну. — Прыгай.

Кот потянулся. Зевнул. Провёл пару раз лапой по морде. И наконец, подошёл и влез в сумку.

— Спасибо, — сказала я, закрывая молнию.

Поднявшись, я накинула ремень сумки на плечо и пошла назад вдоль крыльца. У лица мелькнул мотылёк — надеюсь, не что-то другое — и я от него отмахнулась. Геркулес скользнул по моему боку. Я вышла по дорожке на улицу и не смогла удержаться от вздоха облегчения. У нас получилось. Никто нас не видел. Не надо никому ничего объяснять насчёт Геркулеса или зачем я прокралась к дому Орена тёмной воскресной ночью. Мы были чисты и свободны.

По улице проехала машина, остановилась перед домом. Через опущенное стекло пассажирского окна с места водителя, перегнувшись, выглянул детектив Гордон.

— Добрый вечер, мисс Поулсон.

Свободны и чисты? Может, и нет.