Сквозь закрытую дверь

Отступи назад, оседлай тигра

В понедельник рано утром кто-то постучал в дверь. Я подумала, что это Ребекка, но на заднем крыльце стоял детектив Гордон, держа перед собой какую-то банку. И я не знала — щит это или предложение мира.

— Доброе утро, мисс Поулсон, — улыбнулся Гордон.

— Доброе утро, детектив. Вы здесь по делам полиции или зашли на завтрак?

У детектива хватило совести слегка покраснеть.

— Дела полиции. Можно войти?

— Конечно, — я отступила, чтобы он мог пройти на веранду, думая о том, говорили ли ему когда-нибудь «нет» в ответ на такой вопрос.

Я провела его на кухню, обошла вокруг стола, скрестила руки.

— Чем я могу вам помочь, детектив?

Я была совершенно уверена, что его приход связан со вчерашним визитом Орена в полицейский участок, но не собиралась выдавать себя.

— Во-первых, это вам, — он протянул мне банку джема. Клубнично-ревеневого, глубокого красного цвета. — Я подумал, может, вы изменили свое мнение.

Я представила вкус, терпкость ревеня и сладость ягод.

— Эмм... спасибо большое, — я наконец очнулась и вспомнила о манерах.

— Пожалуйста. И спасибо, что уговорили Орена Кеньона прийти к нам.

— Это он вам сказал?

— Да, — он неловко переступил с ноги на ногу. — Его сведения об Истоне — Дугласе Вильямсе — сэкономили нам время.

— Хотите кофе?

— Не хочется вас утруждать.

— Детектив, вы, наверное, заметили, как я люблю хороший кофе. Да и не-такой-уж-хороший тоже. Так что без проблем.

— Тогда хочу.

Я достала чашку, налила ему кофе, и себе тоже добавила. Поставив его чашку на стол, я выдвинула один из стульев в качестве приглашения сесть. Потом принесла тарелки, масло и пару ножей.

— Вы не обязаны кормить меня завтраком, мисс Поулсон. Кофе вполне достаточно.

Я положила в корзину для хлеба четыре мультизерновые булочки и тоже поставила на стол.

— Я знаю, что не обязана вас кормить, детектив, но вы, кажется, все время появляетесь во время завтрака. И раз уж мы с вами завтракаем вместе, не могли бы вы называть меня Кэтлин?

Я взяла банку с джемом. Крышка была завинчена очень плотно.

— Наверное, я просто ранняя пташка, Кэтлин, — улыбнулся он. — Когда мне было семь, я развозил газеты. А вы?

Я изо всех сил пыталась отвернуть крышку, стараясь, чтобы усилия не отражались на моём лице.

— Я? Мои родители актёры. Обычно они отправлялись в постель, когда все остальные уже встают. Думаю, я стала жаворонком в знак протеста.

Я начинала думать, что крышка приварена. Опираясь на стойку, я снова покрутила её, стараясь улыбаться и не рычать

Детектив Гордон откашлялся.

— Кэтлин, вы не сочтёте дискриминацией, если я предложу вам открыть банку?

От напряжения у меня на шее выступили капельки пота, я почти задыхалась, а крышка не сдвинулась с места. Я молча передала ему банку, и он её открыл, совершенно без усилий. Как ему это удалось? Я чуть не открыла рот, чтобы спросить.

— Уверен, это вы её ослабили, — он протянул мне банку.

— Нет, не ослабила, — засмеялась я, поставила банку на стол между нами, села и потянулась за булочкой. — Итак, Орена не подозревают в смерти Истона.

— И не начинали. Он есть на записях камер наблюдения в банке и на шоссе.

— А как насчёт меня? — Я намазала хлеб маслом и положила сверху толстый слой джема.

— Вы были не подозреваемой, а лицом, представляющим интерес для следствия.

— Думаете, у меня была связь с Истоном?

Он поднял большой палец.

— В его кармане лежала записка от вас. — Он добавил указательный. — Вы заказали завтрак в его гостиничный номер. — Средний палец. — Вы очень рано появились в театре. — И, наконец, безымянный. — И вы оба провели прошлый год в Бостоне, где могли близко познакомиться с Истоном на работе или у ваших родителей.

В его улыбке было что-то снисходительное.

Я подняла слегка вымазанный джемом большой палец.

— Я не писала Истону, — указательный палец. — Я послала завтрак в качестве извинений, а не непристойного предложения. И, кстати, его так и не доставили, — средний палец торчал под каким-то странным углом. — В театре я искала Орена, а не Истона. И наконец, — я подняла безымянный палец, — в Бостоне полно людей, и большинство из них мне незнакомы.

Вместо снисходительной улыбки я выгнула бровь. Затем подтолкнула к нему булочки и откусила от своей, слегка хрюкнув от удовольствия. Джем оказался отличным — сладкий, с правильной кислинкой ревеня, наполненный фруктами, и очень-очень хороший.

— Очень вкусно, — я смахнула фруктовую крошку в уголке рта и улыбнулась через стол. — Спасибо.

Он откусил от своей булочки.

— Ммм, неплохо.

Я встала, чтобы взять кофейник.

— Что же случилось с Грегором Истоном, детектив? Как он умер?

Я наполнила обе наши чашки.

Он слизнул с пальца капельку джема.

— Пожалуйста, зовите меня Маркус.

— Ладно. И как он умер, Маркус?

— Эпидуральная гематома.

— То есть, от удара по голове? — я снова опустилась на стул.

— Да. Удар по виску стал причиной мозгового кровотечения.

— Должно было пройти много времени.

— Похоже, мистер Истон не понимал, насколько серьёзно его ранение. А он ещё принял аспирин, должно быть, от головной боли. Это антикоагулянт.

Я добавила в кофе сахар, помешала.

— Значит, он ходил, разговаривал — всё как обычно?

— Наверное, чувствовал себя нормально. Некоторое время.

Я смотрела, как он намазывает другую половинку булочки маслом и джемом.

— Когда он уходил из библиотеки, с ним всё было в порядке. Или, по крайней мере, он так думал.

— Возможно, — кивнул детектив.

— Значит, вы не знаете, кто его убил, — я похлопала по столу, — вы даже не уверены, что кто-то пытался. Это мог быть несчастный случай. Истон просто мог упасть или удариться обо что-то головой. В библиотеке давно идет ремонт. Собственно, он вполне мог удариться и до того, как пришел к нам.

— Не думаю, — сказал детектив, снова поднимая свою чашку. — В библиотеке мистер Истон с кем-то встречался, а он не похож на человека, что явится на свидание с раной на голове.

— Может, хотел надавить на жалость.

— Не думаю, что мистеру Истону требовалось ваше сочувствие.

Пришлось признать, что он, наверное, прав.

— Ну, пусть так, но вы все равно не знаете, что случилось в библиотеке.

Он откинулся в кресле и сложил руки на груди.

— Я знаю, что кто-то использовал ваше имя, чтобы заманить Истона на встречу. Знаю, что в библиотеке он был ранен и через несколько часов умер. Также я знаю, что кто бы это ни был, он пока не появился. — Он пожал плечами. — Другого толкования фактов я не вижу. — Он допил кофе и поднялся. — Спасибо за завтрак. Ещё раз.

— Спасибо за джем.

Я проводила его до двери. Он остановился уже на пороге.

— Чуть не забыл. Мы закончили работать в библиотеке. Помещение снова ваше. — Он улыбнулся профессиональной полицейской улыбкой. — Хорошего дня, Кэтлин.

Я вернулась на кухню. С одной стороны двери из гостиной маячила лохматая серая голова, с другой выглядывала чёрная.

— Можете заходить, — сказала я. — Он ушёл.

Оуэн пошёл пить, а Геркулес уселся у моих ног.

— Мурр, — сказал он, и потёрся головой о мою лодыжку.

Я намазала маслом маленький кусочек булочки и дала ему. Это заставило Оуэна пулей примчаться к нам. Я угостила и его.

— Вы едите слишком много человеческой еды, — заметила я.

Коты в ответ сердито посмотрели на меня — не говори глупостей.

Зазвонил телефон, и я пошла в гостиную, чтобы ответить.

— Привет, Кэти, — от теплого голоса матери в груди знакомо защемило.

— Привет, мам.

— Как дела в Миннесоте?

— Хорошо, — за исключением убийства, в котором я замешана, подрядчика, который не появляется, когда должен, и пары котиков-клептоманов с магическими способностями. — Как Бостон?

— Дождливо. Я звоню сказать, что папа будет сниматься в рекламе.

— Это хорошо, — я передвинула телефон, чтобы сесть. — Реклама банка? Он говорил, что собирается участвовать в прослушиваниях, потому что они планировали снять серию роликов.

— Нет, не банка, но режиссер — наш бывший студент. Он пригласил Джона на прослушивание.

Бывшие студенты моих родителей — довольно разношерстная компания. И почему это она не говорит, что за реклама?

— Это какой-то продукт от эректильной дисфункции? Папа будет сидеть полуголым в ванне на вершине горы?

Мама фыркнула.

— Конечно, нет. Ты же знаешь, он легко обгорает.

— Что тогда? Мазь от геморроя? Таблетки от простатита? Лак для волос?

Папа, может, и говорил о рекламе банка, и у него, определенно, положительный, вызывающий доверие внешний вид — высокий рост, серебряные волосы, классический профиль. Но в итоге он всегда оказывается в гораздо более красочных проектах.

— Очень смешно, Кэтлин, — в голосе мамы послышался легкий укор. — Он будет блохой, только и всего.

Я уставилась на трубку.

— Блохой?

— Это будет реклама нового средства от блох. Режиссер захотел снимать твоего отца, потому что он не соответствует типажу.

— Есть какие-то типажи блох?

Она проигнорировала мое замечание.

— Он хотел актера классической школы.

— Чтобы сыграть блоху?

— Очень, очень-очень хорошо оплачиваемую блоху, Кэти.

— А, вот оно что, — рассмеялась я. — Папа рядом?

— Ушел за рогаликами.

— Передай ему мои поздравления.

— Передам, — ответила она. — Есть новости о Грегоре Истоне? Похоже, его карьера катилась к закату. Собщение о его смерти не попало даже на первую страницу раздела об искусстве.

— Особых новостей нет, — сказала я, положив ноги на пуфик. — Оказывается, он сменил имя.

— Серьезно? Ну, актеры часто меняют имена, почему бы и музыкантам этого не делать? Никто не выберет Лулу Мэй Крумхольц на роль девушки Бонда. И Грегор Истон продаст больше классической музыки, чем Буфорд Хорнсвэгл — она остановилась. — Истона же не звали Буфорд Хорнсвэгл?

Я рассмеялась.

— Нет, он урожденый Дуглас Грегори Уильямс. Отличное имя для дирижера.

— Дорогая, может он пытался от чего-то избавиться. Стеснялся своей семьи. Или ему не нравилось его имя. Ты тоже прошла через это.

— Я — нет.

— Да, да. Когда тебе было семь.

— Это не считается, — возмутилась я.

— Считается. Ты очень постаралась, написала официальное заявление о смене имени. Точнее, шесть заявлений. Пытаясь расплавить карандаш, чтобы сделать печать, ты чуть не подожгла занавеску в душе. Один документ ты вручила нам с папой, один своей учительнице, а остальные раздала соседям.

Я закрыла глаза и приложила руку ко лбу.

— Принцесса Аурелия Роузбад Найтингейл, — вздохнула я.

— Ага, ты помнишь.

— Еще бы. Джоуи Хиггинс отказался называть меня новым именем.

— И ты разбила ему нос.

— Мне пришлось остаться после школы и писать строчки. Это было долго — я умела только печатными буквами.

Мама рассмеялась.

— Ты спорила с директором, что строчки — это жестокое наказание, нарушающее конституцию, потому что школа еще не научила тебя писать.

— Ну, меня отпустили на полчаса раньше.

— Бедный мистер Кэмпбелл выпустил тебя, боясь, что иначе у него голова лопнет.

Я припомнила мистера Кэмпбелла — маленький тощий человечек с мышиным лицом и редкими волосами, напоминавший мне резиновую игрушку-тянучку — его рукава и штанины всегда были немного коротковаты. Помню, как была поражена много лет спустя, узнав, что мистер Кэмпбелл вбежал в горящее здание, спасая сына-подростка своей школьной подруги.

— Мне пора, — сказала мама.

— Ладно. Скажи папе, я позвоню ему вечером.

— Скажу. Я буду держать кулачки за ваш музыкальный фестиваль. Скоро еще поговорим. — Она чмокнула меня через телефон и повесила трубку.

Я осталась лежать, опершись головой на стул. Мой отец будет играть блоху в серии рекламных роликов. И к тому же высокоинтеллектуальную блоху. Может, мне ещё не поздно сменить имя на Принцессу Аурелию Роузбад Найтингейл?