Скверная жизнь дракона. Книга шестая (СИ)

Глава 4

Вчерашняя дуэль на арене, если это вообще можно назвать дуэлью — прошла на тридцать пятый день учебного налима. А уже ближе к ночи, во входной части барака вывесили новое расписание на следующие пять дней, специально для мистера Морщинки. Занятий с матонами больше не значилось, что радовало: меня больше не будут избивать. К тёмному эльфу в лабораторию идти на тридцать седьмой день. Тридцать восьмой обозначен как обычный, с походом к Раскае и занятием у Кузауна. На следующий день меня вызывают в магистрат, притом вызов стоит ожидать в бараке, а сороковой подписан как подготовительный. Есть смутное подозрение, что готовиться мне к отъезду.

Тридцать шестой день назначен днём свободным. Можно было бы проигнорировать всё это и отправиться к Хлар’ану — но внизу листка магистор лично приписал, чтобы я придерживался расписания. И как-то глупо напрашиваться на неприятности в самом конце тяжёлого пути.

Когда Ула разбудила меня привычным стуком в дверь — я уже знал, чем сегодня займусь. Надежда на кое-что хорошее пружиной вытолкнула меня из постели.

— Доброе утро, господин, — девочка низко поклонилась. — Как вам спалось?

— Почему ты спрашиваешь?

— Вы вчера вернулись очень уставшим, после вашей дуэли. Меня сразу отослали, — Ула с тревогой во взгляде смотрела на меня.

— То было вчера, — я заставил себя улыбнуться девочке и поспешил умыться в тазу, как обычно подготовленным невольницей. — Каир ничего не передавал?

— Нет, господин… Ой, то есть, передавал. Ну, спрашивал он, господин, — встав рядом и протягивая полотенец, теперь этот самый полотенец девочка от волнения крепко сжимала. — Он просил вас сразу простить его, и меня. Вот, можно спросить, пожалуйста?

Я молча посмотрел на Улу взглядом разумного, который ничего не понял, но очень заинтересован.

— Каир хотел узнать, как у вас там, на острове, обряд совершеннолетия проходит. Ой, не сам обряд, но что вы выбираете, вот. Братик скоро обряд в церкви пройдёт. Там ведь нужно выбрать разумения и свершения, им обучат церковники.

Интересно. Это всё объясняет, откуда даже крестьянам известны простейшие боевые умения. Правда, мне теперь кажется, что церковь в жизни простого разумного значит куда больше, чем предполагалось раньше.

— Каир хотел узнать, какие ему свершения и разумения выбрать? — девочка в ответ бодро закивала. — «Рывок» уж точно пригодится. Когда обряд будет?

Ула перехватила полотенец, и стала загибать пальцы на правой руке.

— Через три дня. Ой, через четыре, вместе с сегодня. Потом они день будут отдыхать. И уедут. И братик тоже, — девочка тихонько всхлипнула, но тут же повеселела. — Но ничего же, братик ведь вернётся за мной!

— Обязательно, — я приложил полотенец к лицу, вместе с каплями воды стирая с лица выражение лёгкой грусти. — Мы с твоим братом и другими невольниками, скорее всего, поедем вместе. В день обряда и в день отдыха утром закончишь дела, приготовишь мне воду на вечер, и будь свободна. Я умоюсь и в прохладной воде, а ты с братиком оставшееся время проведёшь вместе. Совет о разумениях скажу завтра, надо подумать немного.

— Спасибо большое, господин! — Ула растянула рот в лучезарной улыбке и чуть было не сложилась пополам в глубоком поклоне. Мне потребовалось вся моя выдержка, чтобы не вздохнуть, протяжно и угрюмо.

В архиве Густах был не один, а в компании новой помощницы. Когда я открыл дверь, то наставник жутко удивился — охранявшие здание матоны впустили меня сразу, без обычных проверок.

— Ликус, здравствуй, — Густах хитро улыбнулся. — Позволь тебя поздравить. Меня не было на стадионе, но я слышал, что ты необычным способом расправился с одной из проблем академии.

— Это ещё мягко сказано, — я усмехнулся. В отличие от зрителей на трибунах, матонов и учеников, меня никто клятвами не обязывал молчать, но я всё равно хотел сохранить в тайне произошедшее. — Эта проблема связана с контролем благородного дома? С тем, что академия передана империи на пятьдесят лет, но нельзя делать ничего, что могло бы академию разрушить

— Оно самое, Ликус! — восторженно воскликнул Густах и, подойдя практически вплотную, алчно улыбнулся и по-дружески положил ладони мне на плечи. — Глава дома во все ослушанье заявил, что уничтожит академию. Он сказал это самому архимагистору! Ответственный за исполнение договора благородный дом сам объявил о его нарушении. Это то же самое, что и сказанное лично императором.

— То есть, вчера академия лишилась ярма?

Густах раздосадовано цокнул языком и почесал подбородок, размышляя о чём-то. В этот момент я понял, что прошлый образ наставника мне нравился больше, такой задумчивый и угрюмый, но именно сейчас этого нутона с чуть вытянутым лицом с полной уверенностью можно было назвать живым.

— Это вряд ли. Академии не выйти из договора, это слишком серьёзный документ, но будь уверен, что к твоему приезду дела пойдут несравнимо лучше. Ты же уезжаешь скоро, да?

— Если в магистрате не передумают.

— Не передумают, но вряд ли наградят. Ставки вчера вечером аннулировали, а я бы неплохо заработал на тебе, — нутон усмехнулся.

Густах повернулся к своей помощнице, и попросил её проверить состояние кип листов и книг на одном из стеллажей. Девушка поспешила выйти из пристройки, будто понимая, что сейчас будет разговор не для её ушей.

— Лучшие помощники, это всегда поступившее по экзамену, — наставник пальцем показал на закрытую дверь. — Всё запоминают, всё делают безукоризненно. Да и она, сама по себе, довольно смышлёная.

— Помощник — это награда за прохождение твоего испытания?

— Голова на плечах — вот награда. Помощник мне и так положен по статусу.

Нутон достал из сундука готовую книгу с коричневой обложкой и золотистой надписью «Циркуляция чуждой магической энергии в оригинальных источниках».

— Отдашь перед отъездом, как и обычно. В магистрат тебя вызывают через четыре дня? Мы тоже вызваны. Я, и Раская. Скорее всего, будет и Клаус. Насчёт тёмного эльфа не уверен. Мы должны будем подтвердить, что ты выполнил все условия и сдал экзамены этого учебного года.

Я устало вздохнул и помассировал переносицу: — Мне ещё и экзамены сдавать? Сейчас, прямо перед отъездом? Я даже про шпоры не заикаюсь, но хоть список вопросов-то есть?

— О чём ты? — Густах расплылся в довольной улыбке. — Посох Клаусу принёс, желчный мешок по заданию магистора добыл, у меня узнал многое о жезлах и их изготовлении, у тёмного эльфа научился изготавливать структурные растворы, и успешно завершил финальный экзамен. Если у Раскаи всё записал, то тебе не о чем переживать.

У меня по спине пробежали мурашки: Густах только что издевался над бедным мной! Да, это был дружеский подкол, но… Но я уже больше не могу слушать про всякую учёбу в академии, хотя бы сейчас, в оставшиеся дни. Я хочу, чтобы всё это уже поскорей закончилось. И, вообще, я устал и хочу к маме!

В барак я вернулся ближе к обеду, хотя в архив пришёл спустя полчаса после завтрака. Мы с Густахом слишком долго обсуждали различные основы для жезлов. Точнее, Густах мне о них рассказывал, а я слушал и частенько задавал вопросы. Наставник хоть и тактично обошёл один момент, но и так понятно, запчасти каких крылатых древнейших разумных используют в жезлах. Ещё применяют некоторые виды деревьев, кости животных и монстров, как моя сердечная жила. И ещё могут использовать заллаи от двух порождений — они лучше деревянных основ, чуть лучше животных, но хуже частей монстров. По итогу нашего разговора Густах сказал, что мне с жилой очень повезло.

Сейчас же, как обычно отобедав в гордом одиночестве, даром что другие ученики после случившегося на арене меня игнорировали как прокажённого — я уселся в кресло, положив на колени долгожданную книгу. Она была смастачена всяко недавно, от корешка несло резко-кислым клеем. Вот именно за занюхиваем книги меня и застала Ула, открыв дверь в первую комнату.

— Ой, простите, я…

— Всё хорошо, — я помахал рукой, подзывая девочку к себе. — Клей сильно пахнет.

— Фу! — Ула сморщила носик, принюхавшись к корешку. — А о чём эта книга, господин?

— Не понимаешь? — я показал на золотую надпись, выдавленную на обложке. Ула покачала головой.

— Я читать не умею, господин. Но это ничего, братик говорил, что меня научат. И читать, и писать, и… ну, это, — девочка начала энергично загибать и сгибать пальцы. — Считать, вот! Меня всему обучат!

— Ну ведь это замечательно, — я глубоко вздохнул. — Ты со всеми делами закончила?

— Да, и на кухне помогла. У меня сейчас свободное время, — девочка робко посмотрела на небольшой диванчик. Я, конечно же, разрешил Уле делать всё, что она хочет, только путь меня не отвлекает от чтения. Малышка искренне поблагодарила и со всей значимостью плюхнулась на мягкие подушки.

Я вернулся к книге. Какое-то время малышка мечтательно разглядывала, как я переворачивал страницы. Вскоре ей это надоело, девочка приняла горизонтальное положение, и засопела. Да и я сам отвлёкся от чтения.

По названию книги можно было бы догадаться, что именно подразумевается под словами «оригинальный источник». Понятно, почему Густах предупредил, что прочитанное мне не понравится. Оригинальный источник — это не только магическая древесина, части особых животных или монстров, или даже некоторый тип заллай. Это ещё и куски драконов.

На втором десятке страниц подробно расписывалось, что запчасти наших тел могут быть использоваться и с мёртвых так называемых стихийных драконов, рыжих, белых и прочих — но самый лучший материал можно получить только от зелёного или чёрного дракона. И обязательного живого, пока магия течёт в его членах.

В книге не расписывался полный цикл создания чего-то конкретного, но давались «наиценнейшие» указания на используемые материалы. Особенно в разделе о магических устройствах, поглощающих или отталкивающих энергию.

Первые наргодат, поглощающие энергию — это те самые магические светильники, защитные обереги и прочее, что так или иначе работает автоматически, без прямого взаимодействия с магом. Защитные обереги, например, каким-то образом полностью поглощают ту самую вибрацию от белых ниточек, исходящих от разумного, как и нити. Но в процессе работы поглощается некоторое количество вибрации и ниточек от скверны, именно поэтому обереги недолговечны.

Меня больше интересовал второй тип наргодат, отталкивающие энергию. Им было посвящено намного меньше страниц, благо что все они были о перчатках. Для их изготовления нужна лаборатория и куча реагентов, но это можно решить. Кроме двух основных проблем.

Сперва понадобиться какой-то непонятный камень души, сосредоточение эссенции духа, притом эта эссенция должны быть максимально магической. Я так и не понял, что это такой за камень, но его поиски можно не начинать. Потому что вторая необходимая вещь — это на живую содранная с дракона кожа. Притом не абы откуда, а с живота или с внутренней стороны бёдер. То есть, нужна самая мягкая кожа любого из видов драконов, но обязательно сохранившая в себе магический потенциал.

И вот где такую кожу достать? Напасть на другого дракона, и… И что тогда? Его надо сперва победить, а в моём нынешнем состоянии это находится за гранью возможного. Даже если я выиграю, то надо как-то дракона обездвижить, а это без перелома всех возможных конечностей не сделать. Потом когтями сорвать кожу и улететь. И оставить бедолагу умирать? Какой-то бред получается.

Есть другой вариант — содрать кожу с себя. Но это бред двойной, потому что я-то себя люблю. Да, можно потом воспользоваться самолечением и миклами, но — нет. Такие мысли вообще за гранью адекватности. Это равносильно тому, что разумный придёт к портному и скажет: «Ой, вы знаете, мне новые перчатки нужны. А снимите-ка кожу мне с ноги, я потом у врача подлечусь». В дурке после таких слов надо лечиться.

Одним словом — без кожи перчаток не сделать. Остаётся надеяться, что когда-нибудь я смогу попасть на очередной закрытый аукцион и прикуплю нечто подобное. Если, конечно, денег хватит: всё-таки это довольно редкая вещичка. Можно было бы воспользоваться тем хозяином магазина, равнинным эльфов по имени Илур, и через него заказать такую кожу — но будет крайне странно, если подобный заказа оставит ксат. Ведь драконы — это их живые боги.

На тридцать седьмой день налима я пришёл в лабораторию Хлар’ана. До этого задумчивым взглядом расщеплявший на атомы белую дощечку с прожжёнными участками, тёмный эльф резко переключился и как-то хитро забегал взглядом по моему лицу, груди и шеи.

— Вчера я был в магистрате, общался с архимагистором, — тёмный взял короткую паузу, напуская загадочности. — Он рассказал о случившемся на арене. Я ведь обучаю тебе алхимии и прочему. Произошедшее позавчера, ты не предполагал подобного исхода?

— Какой смысл имеет этот вопрос?

— Прямой, Ликус, — тёмный от возбуждения тараторил сильнее обычного, а взгляд его красных глаз впился в моё лицо. — Он касается тебя, и твоего обучения. То, что ты дал тому разумному, какое-то средство — оно у тебя ещё осталось?

— Зачем ты спрашиваешь?

— Оно ведь от порождения скверны?

— Зачем оно тебе?

— Ты не понимаешь? — тёмный сильно дёрнул головой, по его пепельно-серым волосам пробежала волна. — Минимум час, если даже заллая от… Нет, нет, нет, оно ведь от порождения, ведь так?

— Зачем оно тебе? — я буквально на одну ноту повысил голос, но этого хватило, чтобы полностью остудить разгорячившегося эльфа. Он отступил на полшага и выставил перед лицом указательный палец, как бы призывая к вниманию.

— Ни один из Сет’ах не ответит тебе на этот вопрос. Но ведь я так много для тебя сделал! Неужели ты не хочешь со мной договорится? — Хлар’ан чуть ли не взмолился, протянув в мою сторону руки. Я через плечо покосился на дверь.

Поведение тёмного эльфа мне не нравилось от слова совсем, ещё больше мне не понравилась вскользь брошенная фраза про час действия — но мой интерес нешуточно разогрела призрачная возможность договориться с эльфом, и получить долгожданные ответы.

— Хорошо, предположим, что это что-то у меня осталось. Давай договариваться, но только учти — даже при всём желании я не смогу сказать, что это такое.

Тёмный хотел возразить, но я вновь повторил, что ничего не скажу.

— Хорошо, хорошо, пользуйся моей добротой, — сквозь зубы процедил Хлар’ан, но потом усмехнулся, а внутри его красных глаз зажёгся огонёк похоти прожжённого торговца. — Чего ты хочешь?

— Мне интересно всё связанное с путём фурта аш аксар. Я бы хотел попасть в твою школу.

— Любопытства тебе не занимать. Как и самомнения, — тёмный не сдержал смешок. — Даже если бы я рискнул просить за тебя, то лишь уничтожил бы свою репутацию. Ты мало того, что не доказал себя как выдающегося разумного, сведущего во многих вещах, или хотя бы обширно в одной, ты даже не удостоился титула магоса. Просить нечто подобное — бессмысленно.

— Что насчёт всего, о чём мы договорились ранее? Обучение, печати призывов, алхимия, зельеварение?

— Я получил известие, что в сторону Арнурского королевства отправилась посылка. Я обучу тебя всему, о чём мы договорились, но за оставшиеся дни немного шансов сделать это. Ты ведь говорил, что уедешь.

— Значит, переносим всё на следующий год?

— Ничего другого я предложить не могу, если ты не решил остаться.

Я покачал головой.

— У меня будет несколько просьб. И вопросов. Некоторые из них покажутся абсурдными, но я всё равно хочу услышать ответы.

— Тогда задай мне их все и сразу. Вдруг на некоторые я ответить не смогу.

Я немного подумал, формулируя вопросы. Когда я закончил говорить, тёмный едва держался, чтобы не смотреть на меня как на дурочка. Некоторые вопросы ученик магической академии задать мог только в том случае, если его мозги покрылись ледяной корочкой.

— Я не скажу тебе, откуда я знаю о подпольных аукционах, и про доступ к ним, и прочее. Не отнимай у меня секреты, — тёмный взял паузу. — Но если ты хочешь в будущем попасть на подобные мероприятия, то это может стать предметом нашей сделки. Конечно, у всего своя цена. Заллаи. Обычные, не подготовленные.

— Продажа вещей?

— О нет, здесь я бессилен. У меня нет связей в торговых гильдиях.

— Понятно, — я не без удовольствия хмыкнул, вспомнив всё случившееся с магазинчиком экзотических товаров. — Жезл и гримуар, и прочие вещи?

— Ты сможешь воспользоваться моей лабораторией, но все ингредиенты с тебя.

— Согласен. Орешки Еурской виноградной лозы скверны?

— Можешь забрать их всех, они ведь твои, — тёмный положил на стол небольшой мешочек, его содержимое перекатывалось с шелестящим позвякиванием. Я взял только три орешка, больше мне не нужно. Остальные тёмный убрал на полку. — Это всё твои просьбы? — я кивнул. — С какого вопроса мне начать?

— Отличие «Знания магии» от «Чувства магии».

— Что же, — отрешённо протянул тёмный. — «Чувство магии» позволяет чувствовать магию, где бы она ни была. А «Знание магии» позволяет магию знать.

Я молча смотрел на тёмного, чувствуя, как начал дёргаться мой правый глаз.

— Не смотри так, Ликус, я говорю то же самое, что и сказал бы любой другой маг. От величины возвышения познания «Знания магии» зависит, насколько качественно сработает заклинание, записанное тобой в печати, или как будет работать созданный твоими руками наргодат. Сравни это с чашами весов. Каждый маг решает, что ему важнее. Хочет безошибочно определять течение энергии в вещах, или сократить строки заклинаний — он возвысит «Чувство магии». Хочет создавать безупречные наргодат, или не боясь последствий усложнять печати — следует возвышать «Знание магии».

Услышанного для полной картины всяко не хватало, но я решил не усугублять своё невежество в глазах алхимика. Мы перешли на следующие вопросы — и я окончательно перестал понимать происходящее.

Сначала Хлар’ан рассказал, о каких навыках он говорил в прошлом учебном налиме. Мол, к возвращению в академию мне нужно иметь три свободных очка навыка, или выучить «Знание магии» самостоятельно и иметь два свободных очка. Тёмный планировал обучить меня двум навыкам: «Новелла знаний», и её поднавыку «Страница записей». Каким-то чудесным вывертом с помощью последнего навыка свободные «фрески памяти» можно будет превращать в «страницу памяти», мысленно копируя на них текст с обычной страницы книги или листка. Притом одна такая «страница памяти» вмещает себя несколько обычных страниц текста. Самое то для странствующего алхимика или свободному торговцу, записать рецепты зелий или местные цены на листок, закинуть в лог-лист и не бояться их потерять.

Услышанного про «Страницу записей» и так было достаточно, чтобы впасть в глубокую задумчивость об адекватности мироздания — но Хлар’ан не остановился, добив меня вторым ответом.

«Магическое копьё», или «Копьё магии», как его произнёс тёмный — требует непомерно огромные цифры для изучения. Двадцать пять в навыке «Чувство магии», пятьдесят в Интеллекте и Воле, и в два раза больше в Магии. Как сказал алхимик, «Магическое копьё» считается трудно создаваемой формой естественной магии, поэтому требуются недюжие умения, чтобы ей воспользоваться. Одно копьё съест тысячу маны, но нанесёт урона в пятьсот жизней, и преодолеет четверть километра — вот только летит оно намного медленней «Магической стрелы», да и на распев требует шестнадцать строк. Не самое полезное заклинание для мага.

— Я понимаю, зачем ты спросил про это заклинание, ведь ты сильно ограничен своей судьбой. Но я ничем помочь не могу, перед взором наших богов мы все равны, — Хлар’ан добродушно развёл руками. — Скажу то же, что и любой другой разумный. Пользуйся своими разумениями и непрестанно возвышай их. А когда возвысишь до каждой двадцать пятой ступени, надейся на добрую волю своих богов. Только от сложности разумения и воли богов зависит, насколько сильным окажется их благословение. Может быть, и все пять познаний. Но, во всяком случае, они не должны оставить тебя хотя бы с одной единицей познания. Проявляй усердие, и тогда сможешь возвысить

У меня опять начал дёргаться правый глаз. Я едва удержался, чтобы не вздохнуть и не потереть переносицу из-за всего этого возвышенно-божественного бреда, лишь заковыристо и скрытно уточнил: правильно ли я понял, что за каждый двадцать пятый уровень любого умения разумный получает в награду от одного до пяти свободных очков навыков? Хлар’ан ответил утвердительно. Я выпал в осадок, превратившись в живой манекен по изучению разумных видов «Морщинка задумчивая, подвид Дракошкин скрытень».

Некоторое время я молча пялился в одну точку, сопоставляя всё услышанное с виденным ранее, укладывая в голове практически стройную картину мироздания.

— Мне продолжать ответы? — спросил алхимик.

— Да-а, — протянул я, сам не понимая, то ли давая согласие, то ли пытаясь смириться с работой системы. — До благословения богов мне очень далеко. Перейдём к следующему ответу.

— Про камень души? Если ты хотел узнать, есть ли в моей лаборатории оборудование для извлечения эссенции — то, да, есть. И ты сможешь им воспользоваться. Если хочешь узнать, как в церкви из раба души извлекают его душу, помещая в кристалл — то этот процесс известен только служителям церкви.

— Тогда последнее, — я полез в сумку, отвернувшись от тёмного и надёжно пряча недоумение. Непонятно, что под душой подразумевает алхимик, и причём здесь рабы души, но всё отзывается у меня лишь одним большим скверным чувством.

Я достал пластинку полёвки, после кваралитского раствора получившую предрасположенность к магии воды. Мне хотелось узнать, как вообще заллаи получают такие свойства.

— Случайная воля богов, не больше, — тёмный не без интереса повертел в руках сероватую пластинку. — Но я покажу тебе небольшую хитрость.

Хлар’ан сказал мне подготовить магическую плиту, а сам достал из ящиков коробочку в две ладони длиной и толщиной в три пальца. В ней лежали пять стержней из серебра. Тёмный аккуратно отсоединил от магической плиты подставки для посуды. На ровную поверхность всех трёх нагревающихся кругов он положил три стержня таким образом, чтобы каждый из них проходила через все три круга, но соседнего стержня не касались. Сверху, перпендикулярно, на них легли две оставшиеся палочки, а уже на них тёмный положил пластинку. Он сказал мне активировать все три круга. На серой поверхности пластинки, едва заметно мерцая белёсыми точками, зажглись линии синеватого цвета ровно в тех местах, где был нанесён кваралитский раствор.

— Всё дело в правильном расположении стержней. Появившийся синий цвет свидетель предрасположенности к магии воды, красный — огню, зелёный — земле, а белый для воздуха, — эльф отдал мне пластинку, а сам ловкими движениями спрятал серебряные палочки. Положив коробочку недалеко от себя, тёмный легонько, но крайне заманчиво похлопал по ней ладонью.

— Только показать маленькую хитрость? — Хлар’ан кивнул. — А предмет торга — это подробно рассказать, научить, и подарить этот комплект? Сколько он ещё таких исследований протянет?

— Не меньше шестидесяти раз.

— По рукам. Готовь склянку с плотной пробкой.

Два раза повторять не пришлось. С улыбкой ростовщика при виде закладной на фамильный особняк, тёмный быстро нашёл небольшую стеклянную баночку. Эльфа скривило от отвращения, когда я открыл мешочек и достал предпоследнее бодрящее зерно. Как можно скорее Хлар’ан спрятал его в банку, силой вдавил крышку в горлышко и начал быстро тереть нос, желая избавиться от засевшего там запаха сухого куриного помёта.

— То, что у тебя осталось, — тёмный показал мне на пояс, намекая остатки зёрен, — мы можем об этом поговорить?

— У меня осталось оно последним, так что нет. Но можем обсудить, когда я вернусь. Одно такое за два допуска к аукционам.

— Многое просишь. Но мы обязательно это обсудим, — Хлар’ан мечтательно глянул на стеклянную баночку с бодрящим яйцом. Хотелось бы узнать, зачем оно алхимику — но неприглядная правда станет немного очевидной, если вспомнить сказанное им в прошлом налиме. Тёмные эльфы как-то используют скверну, а её в бодрящем яйце крайне много.

Дальше мы обсудили моё обучение, и я ещё показал готовые печати по четырём призывам. Хлар’ан их проверил и нашёл удовлетворительными, но попросил отложить их дальнейшее изучение к моему возвращению: слишком много всего надо рассказать и сделать, а времени не осталось. Я не возражал. Я даже сам подумывал о том, чтобы всё отложить на потом. Тем более, проще и удобней учить всё и сразу, а не кусками и урывками.

Заодно я спросил про различные магические клеи. Некоторые из них готовились из жиров и костей магических животных, некоторые из растений. Были в списке основных компонентов и заллаи, среди них нашёлся оранжевый корень древня, того самого Фласкарского ивового энта скверны. Выжимка из костей, сухожилий, кожи и даже крови драконов как же присутствовала в списке. И без слов понятно, что всё это особо ценится с ещё живых драконов. Предпоследним по качеству, между частями мёртвых и живых драконов, расположилась выжимка из камня души. Как добавил Хлар’ан, если камень будет особо магических свойств, то из выжимки заодно можно сделать и структурные чернила для нанесения личного магического узора.

На этом мы закончили наше общение. По крайней мере, в этом году. Тёмный эльф должен прийти в магистрат послезавтра, но говорить мы уже не будем. Да и чего обсуждать уже? Я и так получил многое, и получу ещё больше — чего только стоит полное использование лаборатории, и допуски к аукционам. Вот только меня не радовало услышанное о работе системы, и об этих камнях душ.

Приближалось время обеда. Идя по улочке академического городка и полностью закопавшись в свои мысли — я едва не налетел на повозку. Толкавшие её два невольника поспешили поклониться, извиняясь за то, что посмели подвергнуть опасности моё здоровье — вот только вина за столкновение была на мне, ибо я только и делал, что задумчиво рассматривал мощёные камнем дорожки. Парни потянули повозку дальше. Её задний борт оказался открыт. Внутри лежало тело, накрытое длинной серой тканью и с торчащими ступнями. Похоже, этой ночью количество фаронов опять приблизилось к шестнадцати.

Когда я подходил к бараку — то думал о камнях душ, работе системы, новой информации и вообще о том, что сегодняшний день оказался вполне неплох. Но когда я подошёл ближе — понял, что сегодняшний день ни сулит мне ничего хорошего. Около дверей стоял матон с вертикальным шрамом на губах.

— Магистрат приказывает явиться во Всеобщую Церковь. Ты должен обсудить долг со своим держателем долга, и получить причитающийся выигрыш после дуэли.

— А церковь здесь при чём?

— Мне не известно. Магистрат вчера вечером закончил инспекцию его имущества. Возможно, что-то из вещей проигравшего было получено из рук служителей церкви.

Клаус ушёл, оставив меня с двумя вещами: требованием явиться в церковь после обеденной службы, и желанием кричать, пытаясь унять скверное предчувствие. Оно не пропало, пока я обедал, отдыхал в комнате, или когда добрался во второе кольцо академии. Наоборот, гнилое чувство в груди лишь усилилось от вида каменного здания с длинными витражными окнами, практически от земли до самой крыши причудливого амбарного вида.

Прихожане успели разойтись, но старый служитель церкви и его ученик всё стояли около массивного кристалла. Они молча наблюдали, как я медленно взошёл на подиум и положил руку на гладкую поверхность. Процедуру в этот раз проводил Хубар. Когда всё закончилось, он молча проводил меня в подвальные помещения церкви. Я то же молчал, желая как можно быстрее разобраться с делами и уйти в барак.

Заговорил Хубар только когда мы зашли в отдельную комнату, где до этого я принял задание на исследование скверного места. В помещении нас дожидался нутон лет двадцати в церковной робе и красной накидке.

— Всеобщая церковь благодарит сулина Лик’Тулкиса за успешное проведение столь рискованной нуррасии Антанской макиры. Прошу, давайте закончим главное.

Хубар держался чинно, несвойственно самому себе. Показав на стол, где было расставлено всё необходимое для закрытия задания. Вскоре кристалл на подставке моргнул синим цветом, вместе с оповещением системы. Ещё одна тяжёлая ноша свалилась с моих плеч.

— Да благословят Всебоги нас за наши деяния, — торжественно произнёс Хубар, вытащив из-под кристалла небольшую карточку, только что покрывшуюся надписями.

— Да направят нас на верный путь слова Всебогов.

— Прежде чем мы перейдём к рассмотрению результатов нуррасии, сперва нужно передать твой долг, — Хубар показал на парня, тот коротко мне кивнул. — Меня вызывают обратно в собор Магласии. Я, так-то, всё ещё послушник всеобщего собора южного материка, а в академической церкви проходил практику.

— Надеюсь, она завершилась успешно? — я не скрывал сарказм в голосе.

— Да. Благодаря твоим стараниям, — Хубар мне добродушно улыбнулся, но в его голосе крошками стекла звучала насмешка.

Мой долг в двести пять тысяч золотых империи был переписан на нового церковника. Хубар представил нас, но я даже не удосужился запомнить имя нового служителя — зато прекрасно запомнил, что в церкви он пропишется на ближайшие пять лет. Проблем с оплатой долга не возникнет, а ничего другого в его персоне меня не интересовало.

Мы с Хубаром молча проводили нового церковника. Так же молча проследили, как он закрыл за собой дверь. И так же молча уставились друг на друга. После всего случившегося на арене нас сам случай обязывает сидеть с закрытыми ртами и ждать, когда оппонент заговорит первым — но именно сейчас я понимал, что белобрысый будет молчать даже в том случае, если я встану и уйду из церкви.

— Стало быть, мы с тобой больше не увидимся?

— Ты расстроен? — церковник осуждающе чуть прищурил глаза.

— Ты не поверишь, но — да. Когда я вернусь, а тебя не будет в академии — ты даже не можешь вообразить, насколько твоё отсутствие облегчит мою жизнь. Я даже не знаю, что мне делать.

— Не думаю, что ты будешь грустить, когда вернёшься… — нутон перестал скрывать чувства, маска наигранного благочестия спала, лицо исказила гримаса отвращения, а в глазах вспыхнул огонь презрения, — … погань.

— Что ты сказал? — я медленно потянулся к кинжалу на поясе. Хубар это заметил, но лишь усмехнулся.

— Я сказал именно то, чем ты являешься. Ответь, Ликус, насколько твои хозяева спланировали всё происходящее?

— У меня нет хозяев.

— Кому ты врёшь? Эти твои драконы послали тебя в академию, ведь только здесь ты мог защитить свою опороченную сущность.

— Услышать бы тебе со стороны бред, который ты несёшь, Хубар.

— Бред? — церковник оскалился. — Бред — это всё произошедшее недавно, Ликус. Только здесь, в академии, ты мог узнать границы сидящей в тебе порчи, и не бояться, что об этом узнают на всех свободных материках. Правила академии даже нас с наставником обязали принести клятву души. Мы даже не можем сообщить в соборы, что титул сулина носит подобная тебе погань. Кто ты, если можешь преспокойно есть то, что нормальных разумных развратит в ближайшие сутки или часы, или даже минуты? Кто ты, Ликус, ответь?

— Тот, кто сейчас заберёт причитающийся ему приз после дуэли, уйдёт из церкви, и больше с тобой не увидится. И грустить по этому поводу он не будет, Хубар. Он даже не опечалится, если на пути в собор ты угодишь в засаду разбойников.

— О нет, такого не случится. Даже они имеют толику благочестия не рисковать жизнями служителей церкви. И владеют достаточным благоразумием, не атаковать стражей и паладинов церкви. Что нельзя сказать о ксатах. Сам знаешь, договор действует только внутри городских стен и в поселениях. За ними вы равны остальным, Ликус.

— За всех ксатов говорить не буду, но мне неприятно, когда меня сравнивают с моральными отбросами, — я окинул церковника изучающим взглядом, с головы до ног и обратно. — А сейчас речи нет даже о ничтожных моральных рамках, Хубар.

— Да? — белобрысый прыснул, и коротко просмеялся. Церковник достал из шкафа деревянную шкатулку, поставив её на столе перед собой. Длиною в две ладони, а шириной и высотой в одну, её лакированная поверхность порождала скверное предчувствие. — О морали говорит ксат, надо же. Один из тех, кто увозит детей к себе на остров. Ты, Ликус, говорил сейчас о морали, но именно церковь порицает использование этих камней, хоть и создаёт их, — церковник постучал пальцем около коробки. — Мы поступаем так, потому что обязаны нести слово Всебогов разумным, трактовать, обучать, наставлять, оберегать их. И на это всё нужны деньги. Но вы, ксаты, зачем их покупаете у нас? И плевать на вас, но на твоих плечах параная академии, Ликус. Вы, маги, за такие камни готовы продать даже друга, лишь бы иметь один из лучших ингредиентов. И всё для того, чтобы быть чуточку сильнее остальных. Это сейчас маг говорил о морали? Вздор!

Хубар подоткнул ко мне шкатулку. И процедил сквозь зубы: — Не смей говорить о морали.

Я смотрел на Хубара исподлобья, сопротивляясь порыву плюнуть ему в рожу. Но ещё больше я сопротивлялся наисквернейшему чувству, сдавившему грудь от вида лакированной шкатулки. Я аккуратно откинул крышку. И на секунду забыл как дышать.

Шкатулка изнутри была обшита кристально белой тканью, её мягкой подушкой набивала овечья шерсть. Под крышкой была приколота небольшая бумага с надписями. А на мягкой подложке лежал кристалл правильной ромбовидной формы, как из скреплённых в основаниях двух четырёхгранных пирамидок. Его поверхность блестела глянцем, внутри будто клубился серый туман, а сам кристалл ярко светился синим цветом.

— Что это? — спросил я у Хубара, но ответ слышать не хотел.

— Это? — церковник, недоумевая, чуть наклонил голову вбок. — Это — Носок. Валдис Намат.

— Это был он? — этот вопрос я произнёс вслух случайно.

— Видел отвоз трупа? Да, это был он. Мы недавно закончили и сразу послали в магистрат. Оттуда уже вызвали тебя и забрали тело, — Хубар показал пальцем на кристалл. — Это единственное, что магистрат сказал передать тебе. Они сегодня закончили осмотр вещей Касуя и убедились, что все его конспекты, книги и прочее полученное в академии, пойдёт вразрез с условиями твоего обучения. Их передавать тебе нельзя. Но это предать можно.

— Валдис Намат? Кристалл души из Носка? Вы для этого нацепили на него рабство души? — я разгорячился и практически ткнул пальцем в кристалл. Хубар тут же дёрнулся и остановил меня.

— Аккуратней, Ликус. Не мне тебе объяснять, что из-за твоей… особенности, тебе с такими вещами обращаться следует как с хрупким хрусталём.

— Больные ублюдки. Что это такое?

— О, Ликус, прошу, оставь циркачам напускную праведность! — Хубар грозно показал на шкатулку. — Ты, ксат, знаешь о них всё, но я, будущий трихтих и рутифактор, обязан повторить правила каждому, кто получит камень души. На листке написан его номер, чья душа заключена в камне, и кто его владелец. Там твоё имя. Все камни подотчётны, о его существовании знают во всех церквях и соборах на двух континентах. Срок годности — пятьдесят лет, первые десять лет душа не будет источаться. Продажа кристалла проходит только через церковь, его оценка тоже только в церквях. Соберёшься его выкинуть, в чём я не уверен — отнесёшь в церковь, его уничтожать при тебе. Но ты маг, ты воспользуешься им, я знаю это. Воспользуешься, и тогда принесёшь лист и шкатулку в церковь. Если решишь сохранить его, то через пятьдесят лет верни в церковь, — Хубар закрыл шкатулку и придвинул её ко мне, вместе с листочком о том, что мой долг переписан на другого церковника. — А теперь забирай всё это и проваливай. И не смей больше осквернять своим присутствием святые стены церкви.

Я встал, и вновь окинул Хубара изучающим взглядом.

— Что позволено одним, не позволено другим?

— Проваливай, — нутон распахнул дверь и резким кивком пригласил меня на выход. Я противится не стал.

Белобрысый повёл меня к запасному выходу, расположенному около лестницы в подвальные помещения. Рядом с обшитой железом дверью я замер, строго посмотрев на Хубара.

— Откуда, Хубар? — спросил я, подразумевая произошедшее на арене.

— Неважно, — процедил церковник в ответ. — Кто ты, Ликус? Только погань ест погань, не боясь смерти. Разумные умирают от них, но не ты.

— Не надо врать, Хубар. Разумные как бешеные крысы используют заллаи где только можно и нельзя, строят дома, доспехи, оружие. Даже зелья изготавливают из них, а потом пьют. Те же миклы, они вообще основа для зелий лечений.

— Подобные им проходят очищение в лабораториях, влияние скверны изничтожается. Неужели ты спал на уроках алхимического зельеварения?

— Даже Малитарское зелье, защищающее от скверны? Оно же выжимка из частей монстров, это же концентрированная скверна!

— И оно тоже очищается, но уже в церкви, — церковник открыл дверь и жестом показал уходить. — Я буду молить Всебогов, чтобы мы с тобой больше не увиделись. Прощай, Ликус. Удачи тебе, и постарайся помереть в канаве.

— Прощай, Хубар. Тебе тоже удачи, и будь так любезен подавиться собственным дерьмом.

Мы обменялись презрительными взглядами, потом с наигранной вежливостью друг другу улыбнулись, и кивнули на прощанье. Хубар резко закрыл дверь. Я остался один, сбросив с плеч очередной груз неопределённости. Если магистрат действительно заставил церковников молчать, то я просто обязан их поблагодарить. Не обязательно вслух, можно мысленно, но всё же — это очень кстати. Титул сулина поможет уберечь сестрёнку и маму, как и титул магоса, ведь академия уж точно не заинтересована разглашать мою тайну. И шантажировать она всяко не станет, иначе её репутация будет уничтожена как нечестивцев, давших приют и защиту чему-то крайне мерзкому.

Я перевёл взгляд на шкатулку, крепко удерживаемую в руках, и вздрогнул. На судьбу Носка мне было откровенно плевать, но вот что из него вытащили какую-то душу — это за гранью понимания. Как минимум в том, что душа вообще существует. Возможно, речь идёт именно о тех овалах, светящихся в телах разумных и животных, и исчезающих через сутки после смерти? Скорее всего, что так и есть, но проверить можно только если поднять навык «Чувство магии». Это я сделаю всенепременнейше.

Но меня больше всего поражают сами кристаллы. Я их уже видел, такой же правильной ромбовидной формы в пещере на острове ксатов. Там они светились зелёным, хоть в первые моменты один их них светился синим — но это не важно. И в пещере на острове, и в шкатулке — это одни и те же кристаллы.

Ступени широкой лестницы сменялись одна за другой. Матон с вертикальным шрамом на губах вёл меня на третий этаж здания магистрата. Сегодня многое должно закончиться, а другое — прояснится.

Позавчера, когда я вернулся в барак с камнем души — то долго не решался убрать шкатулку хотя бы в сундук. Весь вечер просидел в кресле, рассматривая деревянную вещицу и обдумывая возможное будущее её содержимого, а заодно и моё. Никаких идей за весь вечер я так и не придумал. Лишь вчера получил хоть какой-то дельный совет. Как ни странно, его мне дал магистор Кузаун.

Внятного занятия с ним как такового не было: оставалось слишком мало времени для изучения хоть чего-то дельного. Мы даже толком ничего не обсуждали, казалось, даже произошедшее на арене остроухого слабо интересовало. Мы лишь договорились обсудить в кабинете архимагистора расписание на следующий этап обучения. Заодно Кузаун спросил, придумал ли я, как использовать полученный камень души. Я лишь молча покачал головой в ответ. Не знаю, почему, но мне не хочется его использовать, какие бы преимущества это ни сулило. Магистор посоветовал камень души, вместе с остальными вещами, отдать в подземное хранилище академии, где они пролежат до моего возвращения. Там много охранных контуров и стабилизирующих печатей: любые магические вещи останутся в первозданном виде.

Каждый контрактник имеет право бесплатно воспользоваться местом, размером с вполне приличный сундук. Да и само место — это как раз сундук, который мне принесут утром сорокового дня. Я сложу в него все вещи, которые решусь оставить в академии. Остальные пожитки необходимо забрать с собой, полностью очистив комнату от своего присутствия.

С Раскаей вчерашняя встреча прошла куда полезней.

Как и обещалось, граф Раний Шалский отправил девушке письмо с приглашением провести лето в его домашней усадьбе. В этом же письме он поведал ей про старого графа. Раская не обиделась, что я утаивал историю старого графа. Девушка всё понимала. И была благодарна. Она теперь не только увидится со своим женихом, но за последний налим сильно продвинулась в понимании своего достижения. Теперь Раская практически уверена, что оно влияет на мышей и прочих грызунов, чтобы те не уничтожали всходы и спелые колосья. По её словам, эти твари — сущая напасть, выжирающая поля десятками.

Всё это просто обязывало остроухую морально давить на меня и раз за разом спрашивать, как она может отплатить за помощь. И от такой вполне смышлёной и полезной девушки я мог получить только одно. Мне нужны были книги. Притом — определённые. Девушке осталось учиться год, потом она вернётся на земли графа. Неважно, как сложится её помолвка, но всё равно она сможет неплохо зарабатывать. Из этой суммы некоторую часть она потратит на поиск книг о развитии алхимического зельеварения и искусства варки зелий, особенно обычных зелий лечения. Тех, в чьей основе лежат миклы древней, те самые орехи с двумя разными начинками. За оставшийся год до моего возвращения, на крайний случай ещё год сверху — девушка должна найти или как-то заказать книгу по истории применения миклов, вместе с примерами различных зелий. Или несколько книг, если уж так выйдет, но история там должна быть всенепременнейше.

Остроухую моя просьба удивила, но я смог выкрутится, что всё это якобы связано с обучением в алхимии и пути магоса. После произошедшего на арене, недавнего разговора с Хубаром и почерпнутого из дневников магоса Фласкара Агисароса — у меня родилась крайне нехорошая догадка. Её следовало проверить во что бы то ни стало.

У охраняемых матонами, сплошь покрытых тускло горящими печатями широких белых дверей — меня дожидалась разношёрстная компания. Тёмный эльф Хлар’ан прислонился к стене и, чуть вытянув руки, с интересом рассматривал десяток колец на пальцах. Густах смотрел в окно, повернувшись к коридору спиной, а Раская стояла чуть поодаль от остальных, скрестив руки на груди и отрешённо разглядывая ковёр под ногами.

Все трое отвлеклись, когда мы зашли в коридор. Я молча поздоровался с ними короткими кивками, и проследовал к широким дверям.

— Лик’Тулкис, — сказал Клаус дежурившим матонам.

— Ожидайте, — одновременно произнесли двое охранников, глядя на меня. Клаус отошёл чуть в сторону и привычно изобразил из себя статую.

Разглядывая печати на дверях и косяке — я мысленно возвращался в недалёкое прошлое, вспоминая всё прошедшее за этот учебный год. Особенно яркими были воспоминания о том дне, когда с академией был заключён контракт на обучение. Весь этот год одно из условий контракта хлёстким кнутом стегало по моим нервам.

Печати на дверях потухли. Раздался голос магистора, он приглашал меня войти. Остальные в коридоре дожидались приглашения.

Кабинет архимагистора за прошедшие налимы вообще не изменился. Даже сам старик всё так же сидел за столом в дальнем углу помещения, отсутствующим взглядом смотря строго перед собой. За длинным овальным столом в центре кабинета сидели маги магистрата, возглавляемые Кузауном. Когда за мной закрылись двери, маги отложили в сторону исписанные листы. Все они в двух экземплярах, почерк на всех принадлежал Раскае, но на одних он был несколько кривым и быстрым.

— Ученик академии прибыл, достопочтенный магистрат, — я чуть-чуть поклонился присутствующим, соблюдая правила этикета. Магистор встал.

— Лик’Тулкис. Ты был вызван для проведения заключительного этапа твоего обучения в этом году. Магистрат ознакомился с путём твоего становления, записанным летописцем. Ты подтверждаешь, что всё записанное на этих листах является правдой?

Я подтвердил, так как узнал записи. Магистор продолжил спрашивать о прошедших событиях, о добытых мною тварях по заданиям магистрата, посещённых занятиях и усвоенных знаниях. Когда допрос закончился — Кузаун сказал мне отойти в сторону и начал приглашать разумных из коридора, по одному.

Сначала был Клаус, подтвердивший, что я исполнил задание матонов и приемлемо показал себя на тренировках. Потом Хлар’ан рассказал о моих успехах в зельеварении и структурной магии. Раскаю спрашивали о моей добросовестности в заполнении летописи. Потом Густах с вопросами о моём общем обучении этикету академии и о том, что в будущем я смогу претендовать на отличительные признаки настоящего мага, и что способен их сделать. Разумные подтверждали и выходили в коридор, кивком прощаясь со мной. Последним перед магистратом Кузаун подтвердил мои знания о начертательной магии и знанию школы рун.

— Считает ли магистрат действия ученика Лик’Тулкиса достойными на пути магоса? — спросил Кузаун у собравшихся магов. Все ответили утвердительно. — Считает ли магистрат, что ученик Лик’Тулкис успешно закончил первый этап обучения, и достоин присуждения звания магессора? — все опять ответили утвердительно. Магистор подозвал меня к кристаллу на подставке, стоявшему рядом. Приложенные ладони, несколько возвышенных фраз, и вскоре подставка моргнула, занося сказанное на листок под ней.

Внимание, вам была предоставлена новая профессия:

Магессор Настрайской магической академии

Я удержал в себе усталый вздох. Ещё не всё закончилось.

Кузаун объявил, что отныне я магессор и, несмотря на особую систему обучения, в иерархии учеников должен считаться как закончивший три года обучения. Теперь же оставалось решить последний, но главный вопрос. Магистор спросил о моих планах на ближайшие два года.

— Поиск ингредиентов для жезла, и сбор денег для погашения долга, господин магистор, — я не знал, есть ли у кого из собравшихся «Детектор лжи», но всю правду выкладывать не собирался.

— Следующие за ними два года будут учебными. После, по условиям твоего поступления, у тебя будет ровно год, чтобы погасить свой долг и заслужить титул магоса. Иначе контракт будет нарушен. Твоим заданием станет…

— Полностью изучить одно из неизученных порождений, и возможные заллаи с него, господин магистор?

— Значит, ты успел ознакомиться с историей магосов? — в голосе Кузауна слышался неподдельный интерес, смешанный с удивлением и небольшой догадкой.

— Я прочитал кое-какую книгу. Хочу предложить план насчёт моего задания.

На словах про книгу зрачки Кузауна на мгновение расширились, но он не подал вида, лишь разрешил мне говорить дальше. Вот только моё предложение было крайне простым и притягательным. Я сам выберу тварь для изучения, а налимы в учебные года надо передвинуть.

— Зимой с тварями работать неудобно и бессмысленно, а у меня всё равно будет индивидуальное и сокращённое расписание занятий. Проще начать учёбу на месяц позже, закончить на два месяца раньше, и всё тёплое время посвятить моей прямой обязанности. А пока буду искать ингредиенты для жезла, посмотрю на разных тварей и определюсь, какую будет проще и выгодней изучить. Ведь именно для своей выгоды академия пошла мне навстречу. Пятьдесят лет исключительного владения правами на заллаи, с каждой проданной в гильдии авантюристов на всех двух материках академия будет получать свой процент. Я прав?

— Верно, Лик’Тулкис. Это именно то, что академия рассчитывает получить в ответ на свою поддержку. Книга, что была тобой изучена, это дневники магоса Фласкара Агисароса?

— Это именно она.

Кузаун ухмыльнулся, но уже в следующее мгновение стёр улыбку и обратился к архимагистору. Тот думал несколько секунд, потом негромко стукнул посохом.

— Предложение приемлемо.

Этих слов было достаточно, чтобы мы за одну минуту договорились обо всём. Теперь я должен приехать в академию по первому снегу, а учебный год закончится, когда снег стает. Это прекрасно, ибо не придётся таскаться в телегах глубокой зимой и мёрзнуть как облезлой собаке.

Когда мы закончили обсуждать моё далёкое, но вполне прояснившееся будущее, и пришли к подробному соглашению — архимагистор сказал остальным магам оставить нас. Сидя в массивном деревянном кресле, больше походившем на резной трон, держа в руке деревянный посох с закрученной спиралью верхней частью, архимагистор поначалу смотрел строго мою грудь, медленно поднимая взгляд.

— Ты закончил этот год… Кта’сат. Ты многое сделал, на благо себя, на благо академии. Можешь гордиться собой. Когда приедешь, то тебе будет доступно чуть больше.

— Благодарю, господин архимагистор.

— Книга магоса Фласкара, оставь её в академии.

— Прошу меня простить, но она…

— Она твоя… Кта’сат. Академия хочет восполнить пробелы свои знаний.

— Тогда я завтра передам её Густаху, — старик довольно кивнул. — Позвольте задать вам вопрос, как разумному, прожившему уже два века. Известно, почему исчезла Тратийская магическая академия?

— Не таким как ты… Кта’сат, об этом не знать, — взгляд старка похолодел, а голос напитало презрение. — Но правда есть, вы лишь поставили точку. Открытое магосом Фласкаром не сразу, но изменило сами принципы зельеварения. В огромных полях целебных трав отпала нужда.

— Миклы заменили многое? — старик легонько кивнул.

— Ответь теперь и ты… Кта’сат, на мой вопрос. Заключая контракт, ты так легко отказался от своей естественной защиты, если провалишь обучение. Ответь… Кта’сат, что побудило тебя перечеркнуть священный договор: нужда, или ты не более чем избавлялся от балласта?

Старик пронзающим взглядом смотрел строго мне в глаза, но, казалось, что смотрел в мою суть. Он многое знал, пользуясь своим достижением, и сейчас вопрос задавал явно не ксату.

— У меня не было выбора. Господин архимагистор должен помнить дни перед моим поступлением.

— Да. Я помню, — сказал старик голосом, лишённым всех эмоций.

Архимагистор жестом показал мне на дверь. Я чуть поклонился, соблюдая этикет, и поспешил уйти прочь. Через длинный коридор, высокую деревянную лестницу и входную дверь здания магистрата; сквозь второе кольцо академии, рядом с архивом и церковью; обойти по внешней стороне каменную стену первого кольца, минуя запретные участки и проходя недалеко от ближайших зданий академического городка; сквозь мельтешащих невольников, направляющихся к церкви; через входную дверь барака, на второй этаж, во внутреннюю комнату.

Где сел на кровать. Прислонил посох к плечу. Закрыл глаза. И устало вздохнул.

Эмоции волной набежали на ветшающую дамбу сдержанности, протекая сквозь прорехи. Меня дёрнуло, мышцы конвульсивно напряглись, изо рта вырвался стон. Меня затрясло. Прикрыв одной рукой глаза, кулаком второй я начал бить по бедру, стараясь отвлечься: сначала легонько, но всё сильнее и сильнее.

Закончился, наконец закончился этот скверный год. Год хождения с петлёй на шее по тонкому канату над пропастью с метровыми шипами, год постоянного страха за свою жизнь, год крысиных бегов на перегонки со временем и смертью. А всё из-за того, что выбора-то у меня и не было!

Какой у меня мог быть выбор тогда, когда меня принимали в академию: между смертью сразу, и смертью попозже? Да, магистрат согласился обучать меня, как и сказал старик на стадионе. Но они говорили про обучение, а не про условия заключения контракта. А в нём, главным, самый первичным пунктом были условия нарушения этого самого контракта: опоздал на учёбу — контракт расторгнут; не справился с поручением — контракт расторгнут; слишком тупой и не смог изучить обширный материал за месяц, когда обычным разумным на это нужен год — твои проблемы, но контракт расторгнут. Любая оплошность или провинность, и контракт расторгается по моей вине. И тогда — смерть. И великая удача, если меня просто заклят мечом.

Десятый, последний пункт договора между ксатами и церковью мне озвучили в день поступления. Именно от его действия я добровольно отказываюсь, если нарушаю контракт. А пункт до боли простой. По нему каждый ксат на территории городов и прочих поселений охраняется возмездием драконов, и если ксата огульно убьют или казнят без суда и следствия — то возмездие неминуемо как обидчикам, так и самому городу. Нарушь я контракт, и убивай меня кто хочет. Но я бы сильно обрадовался быстрой смерти от меча.

В день поступления академия уже всё знала, её устроил бы любой из двух вариантов. Первый вариант я понял из книги магоса Фласкара: став магосом, своим исследованием я принесу достаточно богатств академии. Про существование второго варианта я догадался, когда тёмный эльф упомянул о достижении архимагистора. Магов бы очень устроило, если бы кто-то подобный мне нарушил контракт и добровольно отказался от защиты драконов, ведь тогда… Тогда его можно без опаски искать по всем континентам и ловить живьём, а дабы он не помер раньше нужного. Отрезать язык, чтобы он его не проглотил, связать, упаковать, доставить в академию, и пытать, пытать, пытать, пытать, пока он не обезумеет от боли и не воплотится в истинную форму. И пожалеет, что не прирезал себя заранее.

Я глубоко вздохнул, стараясь скинуть с себя нахлынувшие чувства. Бедро нещадно саднило, а в горле стоял солёный привкус. Сложный и крайне опасный этап длиною в год завершился — но ничего ещё не закончилось. Впереди поиск нужной твари для исследования, и поиск огромной суммы для церковников. Всё это ограничено сроками, провал обернётся печальным исходом. Как бы ни хотелось, но ничего ещё не закончено — и это скверно.