Скверная жизнь дракона. Книга шестая (СИ)

Глава 2

На деревянном полу одной из телег наёмник рассыпал несколько жменей пшеничных зёрен. Тускло освещаемые далёким огнём костра, в полумраке приближавшейся ночи они отливались золотом. Разровняв зерно, наёмник досыпал ещё несколько жменей в отдельные места, имитируя холмы, с левой стороны прочертил пальцем линию леса, а у дальнего края зернового полотна нутон поставил несколько головок сыра, имитируя понятно что.

— Вот как-то так там всё и расположено, — наёмник мотнул головой, отгоняя накатывавшую зевоту после долгого дня. — Вот этот, самый ближний холм, он в двух километрах от тварей. Самое то там лагерь поставить.

— Исключено. Безопасность учеников академии превыше всего, — матон с вертикальным шрамом на губах ткнул пальцем в изображавшую лес линию. — Лагерь встанет в десяти километорах от порчи.

— Пошёл ты, — процедил наёмник. — Никто не будет таскаться три часа в полной выкладке. И говори нормально, метры, метры!

— Не защитникам академии, а отряду Чёрных Лун сражаться с нежитью. Правда на их стороне, — благородный юноша пригладил зализанные волосы и вопросительно уставился на церковника.

— Прошу вас, прошу, но мы же ещё даже не приехали.

— Завтра будет поздно, — отрезал наёмник.

— Тогда этот вопрос должен решать не я, скромный трихтоних, а сулин Всеобщей Церкви. Прошу, Ликус, тебе слово. Где нам лучше встать лагерем? Где нам жить три дня?

В моём взгляде, направленном на Хубара, не было ничего, кроме всепоглощающей усталости. Сегодня заканчивался второй день пути к скверне. Если завтра не пойдёт дождя, то приедем аккурат после обеда. Будет время обустроить лагерь и позаботится о насущных потребностях.

— Холм удобен, он близко. Но! — я провёл пальцем около головки сыра, делая ещё одну полоску в зерне. — Мы должны учитывать хотя бы пятьсот меторов, на случай если нежить помчится на нас.

— Да где ты видел, чтобы нежить из скверны выходила, а? — наёмник сплюнул. — Кто тебя вообще сулином назначил? Да тут каждый знает, что нежить не погонится за разумным, если он выйдет из скверны.

— Твои познания о делах скверных глубоки, — пристально посмотрев Лифию в глаза и усмехнувшись, я сложил левую руку в кулак и стал быстро вводить и выводить в него правый указательный палец. — Неужели она тебя так сильно обучила?

— Я тебе эти знания передам.

Наёмник оскалился, медленно обхватил рукоять меча. Хубар это заметил и встал между нами. Церковник стрельнул взглядом в сторону Касуя, и повернулся ко мне.

— Ликус, не стоит воспринимать слова солдата за чистую грубость. Но правда на его стороне, нежить не выходит за пределы скверны. Это невозможно.

— Пусть будет так, Хубар. Но мы все едем к так называемой макире, к скверному месту неприродного происхождения. Которое, если кто-то из вас всех забыл, появилось меньше года назад и ещё ни разу не изучалась. Никто, — я пристально посмотрел наёмнику в глаза, — никто не знает, что нас там ждёт и как поведут себя твари при нашем появлении. Или, может быть, ты знаешь наверняка?

Наёмник поиграл желваками, но промолчал. Я повернулся к матону.

— Ты как-то упомянул, что у академии есть разрешение…

— Соглашение на использование этого скверного места вступает в силу только после первого исследования, — отчеканил Клаус. Следом Хубар подтвердил слова матона.

— Оно ещё не состоялось, — я обвёл присутствующих взглядом. Клаус пародировал статую, Хубар изображал громоотвод, Касуй смотрел на меня исподлобья, а наёмник пытался убить меня взглядом. — Мы будем учитывать безопасное расстояние. Но так далеко разбивать лагерь кажется необоснованным. Вечером поднимемся на холм и всё осмотрим, а на следующий день можно будет и передвинуть. А пока встанем за шесть километоров от скверны, около леса.

— Приемлемо, — Клаус кивнул, отрешённым взглядом всё так же смотря в никуда.

— Меторы, — наёмник сплюнул, намеренно спародировав нас. — Нашёл себе друзей среди магов, ксат.

— Я удивлён, что у ксата могут быть друзья. Но у ученика академии могут быть союзники.

— Вижу, — усмехнулся Лифий. — Я согласен, встанем от скверны за шесть километров.

— Я безмерно рад, что мы смогли договориться, — Хубар облегчённо вздохнул. — Ликус, господин Клаус, благодарю, что выделили толику своего времени на обсуждение.

Матон молча кивнул церковнику и с вопросом уставился на Касуя. Благородный, по обыкновению своему, и в эту ночь собирался провести в лагере наёмников. Хубар спал там же.

Между лагерями Чёрных Лун и матонов особого расстояния не было, как и препятствий между крайними палатками — но их всё равно разделяла незримая черта.

Свои четырёхместные шатры наёмники ставили долго, постоянно перекрикиваясь, тратя время и силы. Располагая шатры кругом у обширного кострища, незанятые ночным дежурством разумные подолгу сидели около огня, пили вино да под громкое улюлюканье травили всякие байки.

Восьми матонам и Клаусу на разбивку лагеря требовалось меньше получаса. За это время звучало всего четыре слова: два имени, кто заступает на дежурство первым, и ещё два имени сменщиков. Палатки у матонов были одноместными и низкими, как и моя. Вот только у внешней стороны они подкладывали широкий деревянный щит размером с человека, и по случайному совпадению эта сторона была направлена в сторону наёмников. Расположив палатки двумя рядами полукругом вокруг небольшого костра, матоны молча ужинали, пили чай и готовились к следующему дню. Некоторые могли устроить тренировочный бой, но и он проходил в полном безмолвии.

Мне нравился лагерь матонов. Тихий и спокойный, где все и каждый игнорируют присутствие не то, что окружающих, им даже на себя нередко наплевать. Мне это чертовски импонировало, но по вечерам не хватало коньяка в чае. Но именно сегодня мне было наплевать даже на сам чай. Слова наёмника о поведении нежити дополнили и без того скверную картину моего «Осквернения». И поставили кверху тормашками будущую задумку. Хотя глобально ничего не изменилось.

На следующий день вереница телег прикатила к назначенному месту. По левому боку шелестели деревья с медленно набухавшими почками, справа раскинулась Чалая равнина, смесь широких лугов и не менее широких холмов. Спереди высился один из них, на который поспешили взобраться разумные, не занятые подготовкой лагеря. Пока мы шли, главарь наёмников бахвалился, что вот именно за этим холмом ещё год назад стояли резервы и засадная конница армии остроухих, а основные силы королевства как раз располагались за холмом. Войска империи стояли намного правее. Думалось, что череда решающих сражений затянется на несколько недель — но всё решилось в первый же день.

— Им даже ворон собой не кормить, — усмехнулся наёмник, когда мы поднялись на холм.

В двух километрах внизу холма покрытая пожухлой травой земля круто изменялась, без всякого преддверья резко превращаясь в безжизненную каменистую почву. На огромном пространстве покачиваясь тысячи тел, расположившись где прямой линией, а где квадратом. Нежити было много, не меньше десяти тысяч, но никто из них не походил на тварей со скверного континента.

— Шестьдесят тысяч собрали тогда остроухие, — наёмник говорил с придыханием, наслаждаясь видом. — Говорят, сбежали тогда не больше десяти тысяч, да и тех сколько переловили. Остальные либо сразу сдохли, либо вон, стоят.

— Не заслуживают разумные такой участи, — Хубар сложил руки в кулаки, оттопырив и соединив подушечками указательные пальцы, и приложив их ко лбу.

— Некоторые заслуживают, — наёмник покосился на меня. — Ну, что, выходят твари из скверны, да?

— Некоторые уже на холм забрались.

— Вижу.

— Прекрасное достижение. А начнёшь думать, так сразу станешь человеком.

— Мне хоть есть куда стремиться, в отличие от ксата.

— Именно, — я не сдержался и прыснул. — Я-то сразу получился идеальным.

— Прошу вас, оставьте ваши распри, — раздражённо проговорил белобрысый священник. — Полно вам, лучше решите, где и как ставить лагерь.

— А что решать? — я устало посмотрел на Хубара. Мне не меньше его надоели перебранки с наёмником. — Мы встали не очень удачно. Надо пододвинуться на километр. Видели же хорошее место, где луг подковой вклинился в лес. Там и встанем. Нежить нас там всё равно не заметит, холм всё перекрывает.

— Приемлемо, — коротко отозвался Клаус.

— Всё равно долго идти, — наёмник громко сплюнул.

— Вот задрал. Хочешь, разбивай лагерь здесь. Мы в лесу разместимся, вы — здесь, на этом холме.

— Приемлемо, — вновь отозвался Клаус.

Лифий обрадовался такому развитию событий и немедленно обратился к Касую, мол, что на этот счёт думает его благородное благородство. Но Касуй радость наёмника не разделял. Он нервно покосился на армию нежити, будто припомнив мои слова. Наёмник и Хубар ожидающе смотрели на благородного, Клаус по обыкновению своему пародировал статую, а я любовался открывающимся с холма видом. Опускавшееся к закату солнце даже нежить окрашивала золотистым оттенком. Но все мы хотели уже поскорей разбить лагерь и отдохнуть. Завтра будет тяжёлый день, во всех смыслах.

Заканчивался второй месяц весны, снега давно стаяли, птицы звонко щебетали в лесах. Все разумные сменили зимнюю одежду на более лёгкую, но я всё ещё носил плотную вязаную шапку. Зато теперь ограничивался курткой с подогревом, не считая рубахи и исподнего, тёплых штанов и всего лишь одной парой носок. Правда, они шерстяные, но одни же! Зимой в облике ксата за пределы города или академии мне лучше не высовываться, если нет желания обморозить у себя всё выпирающее и выступающее.

Благородный всё же решил разбить лагерь на холме. Не верилось ему, что нежить может выйти за пределы скверны, да и идти близко. На том и порешили. Мне даже показалось, что Клаус как-то облегчённо вздохнул. Я сам обрадовался, решив воспользоваться ситуацией — но наёмники оказались не дураками. Разбив лагерь на вершине холма, они оставили лошадей с задней части, а спереди плотным полукругом расставили повозки. И назначили туда караульного. Вот так и умерла прекрасная идея, под покровом ночи привести толпу нежити к наёмникам.

Матоны свой лагерь разбили быстро, но в этот раз перед распределением дежурств Клаус собрал всех в центре лагеря. И пристально посмотрел мне в глаза.

— Что мы должны знать?

— У меня встречный вопрос. Ты говорил о защите.

— Мы должны знать твой план.

— Это в него и входит.

Клаус молча дёрнул губами. Несколько секунд он с недоверием выискивал на моём лице ответы на вопросы мироздания, вселенной и всего такого — но сдался, и приказал одному из подчинённых принести шкатулку. Деревянная, простая, без особых украшений и вовсе не казистая, но с ироничным содержимым.

Амулет на железной цепочке, выполненный в форме шестиконечной звезды на пластинке зелёного металла. К внутренней стороне крышки был прицеплен листок. Создавший этот оберег маг своими сертификатами и разрешениями на работу клялся, что он скроет разумного от скверны на сутки. Защита от взора тварей до десяти метров, и защита надетых вещей от поругания скверной. Для проверки оставшейся прочности на обратной стороне зелёной пластинки выгравирована такая же шестиконечная звезда. Один её луч каждые четыре часа будет медленно окрашиваться красным цветом.

Я уточнил насчёт «Второй брони» у наёмников. За прошедшие дни ничего толкового выяснить не получилось — но Клаус уверен, что «Вторая броня» у пасынков войны может быть двух типов. Либо самая обычная, защищающая переднюю часть тела, либо дублирующая только поверх отдельной вещи, но тогда зарядов у щита несколько, либо полная, но тогда там вряд ли больше двух зарядов.

— Завтра всё решится. До обеда, — я аккуратно закрыл шкатулку, стараясь не прикасаться к оберегу. — Вполне очевидно, что завтра не все наёмники отправятся к скверному месту. Я…

Клаус договорить мне не дал.

— Это очевидно. Наша задача — обеспечить ученикам академии защиту. Полную.

Мне сказанного хватило. Мой план не подразумевал выживших среди наёмников. Хотя, редко когда мои планы исполняются хотя бы с половинчатой точностью.

Следующим утром меня разбудили рано, на горизонте даже не начало светать. Я быстро умылся в ведре водой с ближайшего родника и, ёжась от утренней прохлады, подсел к костру со шкатулкой в руках. Повезло, что матоны игнорировали меня, и мою задумчивость воспринимали как нечто само собой разумеющееся, особенно накануне похода в скверну. Именно поэтому я спокойно сверялся со счётчиком в достижении «Двуединый». Ровно через двадцать четыре минуты, как я крепко сжал оберег, один из шести лучей звезды окрасился тёмно-красным цветом.

Из лагеря наёмников привычно доносилась ругань и команды пошевеливаться, собираться и готовиться. Всё это я услышал за почтительное расстояние от вершины холма, как и Клаус и ещё шесть матонов. Двое остались в лагере у опушки леса, сторожить лошадей и наши пожитки, и переносить палатки, освобождая дополнительное место у костра.

— У нас ещё час, не торопите, — крикнул главарь наёмников при нашем приближении, покосившись на горизонт. Солнце едва выглянуло наполовину.

В центре кипящего суматохой лагеря рядом с разожжённым костром, кутаясь в плащи, сидели двое разумных. Русые волосы Касуя скомкались за ночь и превратились в засаленную паклю, а сам благородный с потерянным заспанным взглядом и кружкой кипятка в руках походил на нищего, раздобывшего на помойке дорогие шмотки. В отличие от благородного, соломенные волосы Хубара всё так же двумя одинаковыми водопадами спадали по бокам головы, будто церковник ночь провёл в обнимку с расчёской.

— Ликус, доброе… — подступившая зевота перебила Хубара. Благородный же молчал, потерянно смотря на языки пламени.

— Мы не вовремя? — я усмехнулся, кивнув на творящийся хаос в лагере.

— О нет, вы пришли как раз, когда было надо, — Хубар протянул руку в направлении скверного места. — Сейчас бойцы будут кашеварить, а мы обсудим насущную проблему. О, Ликус прошу, не сверли меня взглядом. Вчера было слишком поздно для этого.

— Ты мой взгляд понял неправильно, Хубар. Вы настолько гостеприимны, что не предложили нам горячего. Хоть бы присесть дали.

— В этом нет необходимости, — отозвался Клаус, стоявший за моей спиной вместе с другими матонами.

— Присесть к нашему костру, ксату? Чтобы аппетит отбить? — появившийся из неоткуда Лифий встал между мной и Хубаром. Наёмник исподлобья глянул на меня с матонами, и не сдержал смешок. — Мы сейчас пойдём к краю лагеря, там видно оставшихся тварей.

— То есть, оставшихся? — я удивлённо покрутил головой, осматривая лагерь. — В Чёрных Лунах их больше восемнадцати?

Позади меня кто-то едва заметно быстро выдохнул воздух, скрывая смешок.

— Интересный ты собеседник, ксат, — наёмник скривил рот в улыбке. Я ответил не менее лучезарным оскалом.

Хубар устало вздохнул и поспешил вклиниться между нами, но перепалка и так уже закончилась. Мы направились на западную сторону холма, откуда просматривалось всё поле не состоявшейся битвы.

Первым заговорил церковник, неспешным жестом показав в сторону тварей

— Вчера, когда вы ушли, Касуй Миастус спросил у меня одного дозволения. У меня нет причин отказывать, но я лишь скромный представитель Всеобщей Церкви. Свой вердикт должен сказать сулин.

Сказанное Хубаром мне не понравилось. Я медленно повернулся к благородному, холодным взглядом вцепившись ему в лицо. Касуй как можно милее мне улыбнулся и показал на толпы нежити.

— Своим благородным именем я клянусь, что не смею подвергать риску… дела церковные, — заговорил Касуй. — Но мы хотели бы получить небольшую награду. Ведь именно на простых воинов возложена честь идти первыми, расчищая путь сулину.

Я раздражённо сказал Касую обойтись без словесных вывертов, и как можно быстрее сформулировать предложение. Оказалось, что эти олигофрены хотели ворваться в толпу нежити. Точнее, не столько ворваться, а сколько протиснуться между армейских построений. В самом центре толпы, по словам благородного, в окружении других тварей стояла рота королевской гвардии. Их на войне было до десяти, но только эта «уцелела». И наёмники хотели добраться до неё, используя проходы между толпами.

— Наши защитные обереги дают пятнадцать метров, — наёмник потряс рукой. В ней он сжимал цепочку оберега, сделанного из серебра в форме треугольника на деревянной пластинке, окрашенной в синий цвет.

— У меня десять, — я не сдержался и хмыкнул. Наёмник цокнул языком, явно негодуя, что у меня оберег лучше. Вот только смеялся я совсем по другой причине, едва удерживая наркоманскую улыбку! — У меня нет причин отказывать, но тогда вы отправитесь первыми и расчистите путь. Я начну работать ближе к обеду. Вы получите трофеи, а я сохраню оберег максимально не тронутым. Или ты хочешь, чтобы я вместе с вами тварей убивал?

— А разве это не обязанность сулина? — Лифий ошарашенно глянул на Хубара.

— Сулин — это всегда исследователь, и только потом боец, — церковник показательно пожал плечами. — А раз такие славные воины окажут помощь нашему общему делу искоренения скверны, то я не смею заставлять сулина подвергать себя лишнему риску.

Наёмник стиснул зубы, удерживая в глотке ругательства. Вместо него Касуй, привычно пафосно разглагольствуя, выразил полное согласие с предложенным планом и ни в коей степени не смел перечить решению Всеобщей Церкви. Лифий напоследок окинул меня презрительным взглядом, и пошёл обратно в лагерь, завтракать и готовить бойцов к выходу. Церковник с благородным потащились следом. Мы с матонами остались стоять за лагерем: они смотрели строго в никуда, я рассматривал нежить.

Твари совершенно не похожи на своих собратьев со скверного континента. Но это если рассматривать исключительно нежить из орков — там действительно многие были с телесными модификациями. А вот дворфы только раздулись и покрылись гнойниками. Здесь же, обращённые в нежить солдаты практически не распухли, а их кожа стала иссиня-чёрного цвета, как шрамы на моей груди. Но это внешние признаки. Там, на скверном материке, нежить будто пародировала саму себя при жизни, циклично воспроизводя последние минуты перед смертью. Здесь же твари не маршировали и не стояли плотными рядами готовых к битве солдат — твари медленно кружились вокруг мест, где находились за секунду до прихода скверны.

Вскоре наёмники были готовы отправиться к порче. Правда, собирались там пробыть только до обеда, но я надеялся исправить это досадное недоразумение. В лагере с шатрами осталось шесть разумных: четверо наёмников, готовивших лагерь к обеду, и двое матонов. Я, Клаус и четыре оставшихся матона встали примерно на полпути до тварей. Какое-то время вместе с нами стояли Хубар и Касуй, но вскоре они вернулись в лагерь: Лифий решил не пускать благородного к тварям, пока не разведает обстановку.

У наёмников из брони были шлема, широкая нагрудная кираса, наручи и наголенники, но и этого хватало, чтобы выглядеть грозной силой. У каждого наёмника за спиной висел небольшой круглый металлический щит и меч на поясе, и каждый нёс длинное копьё и колчаны со стрелами. Четверо из группы были с луками.

За сто метров до начала скверны наёмники построились линией, пряча за спинами лучников. По команде старшего вся группа разом надела амулеты, передняя десятка выставила копья, а позади разумные вложили стрелы в луки. Шаг, ещё шаг, наёмники медленно продвигались к скверне, пока между ними и порченой зоной не оказалось пяти метров, а до тварей оставалось не больше пятидесяти метров. Раздалась новая команда и четырнадцать человек разом выпили зелья едко-зелёного цвета, защищающие организм разумного от пагубного влияния скверны.

Наёмники строем приблизились к тварям на расстояние в пятнадцать метров. Их заметила тройка нежити — но она не побежала, как это было со мной на скверном материке, а очень медленно заковыляла. Наёмникам с копьями удерживали одних тварей на расстоянии и затыкивали их остриями, пока лучники атаковали других. Такой слаженной работой отряд смог углубиться в ряды нежити на десятки метров. И там перестроится полукругом с лучниками в центре. Когда у лучников закончились стрелы — они перешли на мечи, а наёмники с копьями стали оттягивать нежить внутрь полукруга, позволяя мечникам заколоть тварей. Их обереги защищали от взора тварей на расстоянии пятнадцати метров. Если нежить оказывалась хотя бы на сантиметр ближе — то замечала наёмников. Именно поэтому группа прогрызала коридор шириной в тридцать пять метров, беря небольшой запас для подстраховки.

Спустя два часа наёмники умудрились пробиться на непостижимых сто метров между двумя разрозненными построениями нежити. Они действовали умело, без лишних движений, оправдывая многомесячные занятия на тренировочном поле. Да и сама нежить вела себя заторможенно и странно, оружием в сжатых руках она пыталась ударить наёмников как палкой. Но ещё группе нутонов помогало то, что обращённые в нежить солдаты были крайне плохо экипированы. Меч и копьё, и редко когда щит — вот и всё их снаряжение, у них даже не было кожаных нагрудников, лишь стёганые куртки. Если слова наёмника о шестидесятитысячной армии правдивы, то для решающего сражения королевство соскребало народ откуда только могло.

Когда коридор в рядах тварей удлинился на дополнительные десять метров — я понял, что пора действовать. Всё это время я стоял на склоне холма, нередко сжимая в руках защитный оберег. На его обратной стороне четверо из шести лучей окрасились красным. Когда я подошёл к скверне на мои безопасные триста метров — изменился пятый луч. Наёмники собирались рубиться с нежитью ещё час, один из них недавно подбежал к лагерю, спрашивая, собирается ли его добрейшество сулин шевелить своей морщинистой задницей.

Смотря на расхаживающих тварей — мне было страшно. Не столько самих тварей, сколько этой скверной неопределённости будущего. Как оно пойдёт, что случится в ближайшие полчаса? На этот вопрос я и раньше ответа не знал, а сейчас готов отдать остатки хвоста, лишь бы узнать.

Я тяжело вздохнул, повесил оберег на грудь, добрался к порче и шагнул вперёд, за черту скверны. Шрамы на шее и груди всколыхнуло жаром, я едва не застонал. Боль была неестественно яркой, острой, как от разъедавшей плоть кислоты, наждачкой расчёсывая нервы. Такую боль я, наверно, испытывал только единожды, когда на нас напали. Мне хотелось выйти на обычную землю и прекратить страдать — но надо было терпеть. Терпеть, и идти вперёд, шаг за шагом по безжизненной каменистой почве. Нежить не реагировала на меня. Даже когда я приблизился к первым убитым тварям, нежить в двадцати метрах от меня продолжала кружиться вокруг одной точки. Оставалось дело за малым.

Обмотав верёвкой ноги ближайшего осквернённого трупа — я оттащил его за пределы скверной земли. Потом сделал вид, что выбираю среди убитых кого-то особенного, и оттащил его следом. Немного постоял, подумал, ещё оттащил один труп. А потом направился вглубь скверны, борясь с болью и не подавая вида, что мне хочется выхватить кинжал и срезать шрамы вместе с кожей. Вот только, вряд ли это исправит моё и без того скверное положение.

Когда я приблизился к построению наёмников — счётчик достижения «Двуединый» и мои внутренние часы показывали, что оберегу жить осталось не больше четырёх минут. Главарь наёмников успел перейти в заднюю шеренгу, и недобро косился на меня.

— Не мешайся, ксат, — процедил он.

— Там стоит тварь, в доспехе, — Я показал рукой в толпу нежити. — Скорее всего, сотник, лейтенант. Его бы достать.

— Вот и пошёл за ним, раз так нужен, — наёмник плюнул в мою сторону и отвернулся, воткнув одной из подошедших тварей остриё меча в голову. Подавив смешок, я принялся обвязывать ноги ближайшего трупа. Сердце бешено колотилось, от адреналина сбоило дыхание, а пальцы иной раз проскальзывали по верёвке. Но я не смотрел на свои руки, всё делая на ощупь — я смотрел на шестиконечную звезду на зелёной металлической пластинке.

Оставалось около двух минут. Биение сердца отмеряло уходящие секунды.

Уже скоро я закончил возиться с трупом и хотел сделать вид, что просто осматриваю других тварей — но меня позвал главарь наёмников.

— Закончил? Ну так вали от… — Лифий осёкся, ошарашенным взглядом впившись мне в грудь. — Какого хрена?

Очертания защитного оберега стали неясными, будто покрылись туманом. Острые грани шести лучей звезды стёрлись, пластинка из зелёного металла завибрировала.

Мои губы расплылись в довольной улыбке.

— Бывай, наёмник.

Кожа шеи почувствовала, как исчезли десятки грамм металла на длинной цепочке. Воздух сотрясся утробным завыванием.

Активировано умение «Концентрация»

Время действия: 1 минута

Время до повторной активации: 3 часа

Ноги вдавило в землю «Рывком», меня отнесло на три метра вперёд. Стоило ноге коснуться иссушенной каменистой почвы, как сразу же активировался очередной «Рывок». Позади раздался крик. Сознание под действием умения расширилось, успевая заметить малейшее движение нежити. Она быстро поворачивалась в мою сторону, очень быстро, исчезла вся эта заторможенность, эта круговая вертлявость — теперь это была истинная смерть, сжимавшая прорубленный коридор. Сверху на холме Клаус уже что-то говорил четырём матонам, смотря пристально в мою сторону и обнажая меч. Как и остальные боевые маги. Рядом с ними стоял Хубар, ошарашенно наблюдая за происходящим, а Касуй так и вовсе с закатанными глазами рухнул прямо в грязь.

Не знаю, каков в прошлом мире рекорд стометровки, но сейчас я преодолел больше ста тридцати метров, прежде чем счётчик «Концентрации» уменьшится до пятидесяти пяти секунд. Я пробкой из-под шампанского вылетел на обычную землю, едва не споткнувшись, но продолжая бежать, стараясь убраться от скверны хотя бы на расстояние полёта «Магической стрелы». Громыхающее в груди сердце перекрывало все окружавшие меня звуки — но выкрик с вершины холма я услышал.

— Сзади! — Клаус вскинул руку, показывая мне за спину.

Нежить по оыкновению слабла за пределами скверны: многие попадали и заторможенно вставали, немногие же устояли. Но бампером скоростного поезда их щитом расталкивал наёмник с безумным оскалом ярости. С его головы сбили шлем, на месте левого глаза и скулы торчали окровавленные кости черепа, а длинную копну волос оторвали, обнажая кровоточащий скальп. Наёмник вырвался из скверной зоны, держа щит перед собой и осиным жалом прижимая меч к кромке щита. Единственным глазом нутон смотрел строго мне в лицо, стремительно сокращая дистанцию.

Активировано «Ледяное копьё»

Ледяная смерть вырвалась из магической печати, устремляясь к наёмнику, но исчезла в полуметре у цели. Покрытый изломанными линиями листок подхватил лёгкий ветерок, а в моей руке уже развернулся следующий.

Активирована «Паутина»

Белёсый шарик растворился в воздухе перед наёмником. Расстояние между нами сократилось критично, шанса воспользоваться заклинанием больше нет, а «Рывком» уходить в сторону бесполезно — радужка глаз человека горит тремя разными цветами, один из них принадлежит «Концентрации». Наёмник успеет среагировать. Он несётся на меня, явно намереваясь врезаться щитом и воткнуть меч. Мне остаётся рискнуть и сделать так, как на одном из прошедших занятий показал Клаус.

Я обхватил посох двумя руками и немного его приподнял, делая вид, что собираюсь атаковать остриём сверху, и насильно заполнил лёгкие воздухом до боли в животе. Наёмник воспользовался «Рывком»: его ноги впечатались в землю за мгновение, как тот рванул в мою сторону. Я тут же отпустил правую руку и занёс её над головой, одновременно левой рукой втыкая посох в землю и готовясь парировать атаку.

Всё произошло за доли секунды. Мы ударили одновременно.

Остриём меча с протяжным визгом полосонуло по телу посоха, уходя в сторону, но рука наёмника резко поднялась и изогнулась в локте, а меч оказался предательски близко к задней части моей шеи. Щит впечатался в меня, грудина с рёбрами затрещала, весь воздух выбило, давно переваренный завтрак комом кислоты ударил в горло, зрение потускнело, оставив тонкую полоску в центре. Задняя часть шеи почувствовала неестественное давление, в воздухе, на расстоянии ладони от кожи.

Внимание, заблокирован удар

Количество зарядов «Второй брони»: ⅞

Время до заполнения заряда: 1 час

В оставшемся глазу наёмника отразилось смятение, но он продолжал вдавливать меня щитом на меч. Я превозмог боль в груди и, ухмыльнувшись, напряг мышцы правой руки. Позади шее давление увеличилось, счётчик «Второй брони» опустился до пяти зарядов.

Активирован «Удар»

Кулак впечатался в разодранную до мяса глазницу. Наёмник вскрикнул и отшатнулся, меня же оттолкнуло назад.

Внимание, заблокирован удар

Количество зарядов «Второй брони»: 4/8

Я сделал лишь шаг, упёрся в землю и напряг ноги. Взмах. «Пинок». Удар пришёлся ровно центр щита. «Вторая броня» уменьшилась до двух зарядов, когда рядом с посохом проскользнула рука с мечом. Наёмника опрокинуло, но, пользуясь инерцией падения, тот поспешил кувыркнуться через спину. Я потянулся к поясной сумке.

Когда наёмник закончил кувырок и, смотря чётко на моё лицо оставшимся глазом, уже готовился воспользоваться «Рывком» — со свитка сорвался белёсый шарик.

Заклинание «Паутина» подействовало

Время действия: 10 секунд

Мне повезло. «Щит магии» наёмника источился за два прошедших заклинания, а сейчас магия и вовсе оказалась быстрей. Нутон не успел среагировать, его ноги белыми нитями пришило к земле. Он дёрнулся, пытаясь вырваться. Я опустил руку в сумку со свитками.

— Ублюдочная тварь, давай! — как раненый пёс зарычал наёмник, по его лицу струйками стекала кровь.

Активирована «Ледяное копьё»

Копьё летело в оставшийся глаз. Наёмник успел заслониться щитом. Звонко хрустнув, магия впечаталась в крайнюю часть щита и пробила небольшую дырочку, но пролетела лишь считаные сантиметры. Окончательно застряв, копьё распалась кусками магического льда, чтобы исчезнуть бесследно.

Активирован «Рывок»

Я оказался рядом с наёмником, подобно тарану держа посох сбоку тела. Острое основание чиркнуло по металлу щита около пробоины, вскользнуло внутрь и устремилось дальше. Что-то лопнуло, потом треснуло, энергия удара чуть уменьшилась, застревая в чём-то вязком — но её хватило, чтобы следом затрещали кости затылка. Тело наёмника дёрнуло, обмякшие руки выпустили оружие. Я вырвал посох. «Паутина» развеялась, труп рухнул на землю. Я упал рядом на колени.

В ушах появился звон, с каждым мгновением нарастающий до нетерпения, узкая полоска зрения истончалась, сердце колотило. Я выпустил посох и стал бить кулаками в грудь. Спазм от удара щитом сковал мышцы, воздуха не было. Я бил в рёбра, в грудину, около шеи, каждый удар походил на удар кувалдой — но воздуха не было. Меня начало шатать, руки похолодели, пальцы тряслись — ускользающим сознанием я кое-как сложил руки в замок, и с размаху ударил в живот, выше пупка, ровно под грудину.

С протяжным свистом воздух проник в лёгкие, спазм отпустил, я смог вздохнуть — меня тут же сложило пополам, силой выплёскивая содержимое желудка. Боковое зрение улавливало медленные, заторможённые движения правее меня, уж очень близко, кожей коленей сквозь одежду чувствовалась вибрация.

Не было времени думать. Я подобрал посох, готовясь к схватке — но меня что-то подхватило под руки и как пушинку подняло над землёй, унося в сторону.

Клаус с четырьмя матонами подоспел ровно в тот момент, когда нежити до моей бесценной тушки оставалось ковылять меньше двух метров. Боевые маги как можно быстрее оттащили меня вверх по склону, будто не чувствуя моего веса. Когда они прошли метров двести — я замахал руками, прося остановиться. Меня медленно поставили на землю, я покачнулся и чуть не упал, но успел упереться на посох.

Твари шли за нами неуклонно, но меня больше беспокоил лагерь. Я кинул вверх холма быстрый взгляд и с вопросом посмотрел на Клауса.

— Опасность только спереди.

— Тогда… — я глубоко вздохнул, чувствуя, как моральную тяжесть одной из проблем только что разорвала нежить, а оставшееся мечами закололи матоны. — До вечера у нас всех будет достаточно работы.

Я не соврал — с нежитью мы действительно провозились достаточно долго, последняя тварь умерла ровно перед закатом солнца. Когда мой план свершился — то на обычную землю хлынуло больше трёх сотен тварей. Они всей гурьбой таскались за мной, а матоны по одному аккуратно выманивали нежить и убивали. Она даже на обычной земле вела себя странно. Если на простых разумных она реагирует за пятьдесят метров, то я настолько нравился нежити, что матонам приходилось приближаться практически вплотную к чуть разбухшим уродца, прежде чем их замечали.

Второй причиной медленных действий стало то, что тварей убивали лишь четверо матонов. Клаус после моего спасения вернулся на холм, чтобы охранять Касуя и Хубара. Или сторожить, чтобы первый чего-нибудь эдакого не отчебучил. Матоны же попеременно сменяли друг друга, потихоньку разбирая лагерь наёмников и стаскивая их пожитки в их же телеги — теперь всё это принадлежало дому Миастус. Церковник был рядом с благородным практически всё время, лишь раз он выглядывал, задумчиво оглядывая вереницу тварей за моей спиной.

Когда всё закончилось и я, усталый и такой довольный собой поднялся на холм, где от лагеря наёмников осталось лишь пустое кострище и четыре трупа, которые Касуй вроде как отказывался даже забирать или хоронить — меня встретил церковник.

— Интересная ситуация произошла, не так ли, Ликус?

— Вполне примечательная, Хубар, — я бросил короткий взгляд через плечо на очищенную зону в скверне. Там лежали тринадцать трупов, пропитываясь скверной. Они либо поглотятся, либо станут новой нежитью.

— И вполне неожиданная, хоть и приемлемая, — церковник протянул мне небольшую верёвочку, длиною в две ладони. — Возьми. Через минуту она тебе пригодится.

— Тонкая. На ней не повесится, да и дерева поблизости нет.

— Она не для этого, Ликус. — белобрысый нутон говорил спокойным, и несколько могильным голосом. Мне это не понравилось, но бечёвку я всё же взял.

В центре бывшего лагеря меня встретил Касуй. В окружении матонов, он сжимал свой полуплащ небесного цвета в левой руке. Когда я приблизился — благородный молча протянул его мне.

— Это вызов на дуэль по правилам академии, — пояснил Клаус действия ученика.

— Я могу отказаться?

— От обычной дуэли — да. От дуэли по правилам академии — нет. Отказ от дуэли — признание себя проигравшим. Это равнозначно смерти. Левой рукой передай свою паранаю вызывающему ученику, правой возьми его. Обмен должен произойти одновременно.

Я угрюмо пожал плечами. Про правила дуэлей я знал лишь то, что магия и заклинания в них решают не меньше, чем меч и умение махать кулаками. С последними у меня всё в порядке, но вот с первыми были известные проблемы.

Мы обменялись паранаями. Касуй скатал её в трубочку, накинул на плечо и перевязал небольшой верёвкой на груди, образовав эдакий бублик. Я сделал так же. Как сказал Клаус — это официальное подтверждение, что носитель паранаи участвует в дуэли. По пути к лесному лагерю я лишь выругался про себя, и на себя. Мой план прошёл практически идеально, но я не учёл Касуя и его желание отомстить за смерть наёмников. Из-за этого я из одной скверной ситуации попал в другую, не менее скверную.