Скошенная трава (СИ)

Глава семнадцатая. Крым

Посадка сквозь плотную облачность и атмосферные вихри была сложной. Самолет болтало и трясло. Тем более, что Глеб не был профессиональным пилотом, а учился летать, в-основном, по симуляторам. Налет какой-то был, но на военных машинах, и явно недостаточный, чтобы управлять пассажирским лайнером такого класса. Спас команду авиадиспетчер, который чуть не подавился, услышав в пустом эфире голос Косарева.

— Диспетчерская Севастополя, борт хрен знает какой запрашивает посадку. Аварийную.

В наушниках хрюкнуло, и раздался кашель.

— Вы что, спите на посту, дебилы?

— Кто говорит? — раздался изумленный голос.

— На радар смотри! Эшелон 3000. Заходим со стороны Харькова. Это Косарев Глеб. Веди, родной! Я никогда не сажал Боинг!

Встречать чудом севший самолет прибежало и приехало все военное руководство Севастопольского гарнизона. На поданный трап сначала вышел Глеб. Огонь прожектора мигом осветил его лицо. Он невольно заслонил глаза рукой.

— Вот, чертяка! — раздалось снизу. — Живучий, скотина!

— Эй, — отозвался Глеб. — Без выражений, мужланы! У меня тут дети.

И тогда, следом, стали выходить Надя за руку с Полиной, Арсюха, рыжие волосы которого сразу заискрились в лучах света и каплях моросящего дождя, Стас, наоборот, натянувший капюшон поглубже. За ним вышел Степан, которого под руки придерживали Артем и Кирилл. Завершила процессию Айка с Беллой на руках и щенком за пазухой. Они медленно сходили по ступеням, разглядываемые чужими людьми. Глеб с кем-то обнимался, ругался и даже матерился. А они стояли и не знали, что делать. «Земля обетованная, а нужны ли мы тебе?» — задалась Айка грустным вопросом.

Потом из военных кто-то спохватился и им подогнали автобус.

— Куда? — недовольно спросил заспанный водитель, вырванный из теплых объятий дородной жены.

— В госпиталь. — Распорядился тот же чин. — Я позвоню главврачу, их разместят.

Ребята залезли в автобус, который тут же понесся по темным городским улицам. Все подавленно молчали.

Потом между деревьями мелькнули два фонаря и распахнутые настежь ворота.

— Вылазьте! — приказал водитель и открыл дверь. Затем автобус, взрыкнув старым движком, развернулся и уехал. Брюзгливому дядьке не было никакого дела до военных заморочек и чужих детей.

Они опять остались одни на темной улице.

— Ждите! — сказала решительно Айка и, поднявшись на крыльцо, двинула прикладом автомата в запертую дверь.

Грохот эхом прокатился по спящей улице.

Внутри зашаркали шаги.

— Кто там? — раздался тихий голос. — Вы что шумите?

— Здесь госпиталь? — рявкнула Айка. — Или богадельня?

— Госпиталь. — Голос упал до шепота.

— Открывайте на хрен! Иначе разнесу тут все к чертовой матери! — Вызверилась она.

Тапочки ушлепали, видимо, звонить.

Айка тогда достала из кармана пистолет.

— Подержи-ка, Надя, песика. Добавим блеска в местную жизнь. — Подняв в воздух ствол, Айка выпустила несколько пуль. Взрывающее тишину эхо понеслось между домов.

Через пять минут приехала машина с солдатами, окружившими их с автоматами наизготовку. Пацаны, затолкав детей в середину, тоже ощетинились стволами, встав спина к спине.

— Сдавайтесь! — заорал мужской голос.

— В ж…пу. — Ответила Айка. — Боишься, стреляй! — И, обращаясь к ребятам, сказала: — Какие же местные мужики боевитые — принеслись с детьми воевать.

Голос заколебался:

— А у вас дети?

— Иди в зад и вызови начальство. — Емко ответил Темка. — Мы, до выяснения вопроса, никуда не поедем. Приблизитесь — будем стрелять!

Через пять минут молчаливого противостояния в ворота залетела машина с военными чинами и Глебом. Отправив словесно местных бойцов в те края, где Макар гонял телят, Глеб бросился к ребятам:

— Что вы успели натворить?

— Мы? — Айка сузила глаза. — Когда тебя, полудохлую сволочь, мы притащили домой, то не спрашивали паспорт и перечень свершений, а поверили на слово. А ты, увлекшись друзьями, даже забыл про свою дочь!

Глеб, сверкнув на нее глазами, подошел к чину и обрисовал создавшуюся ситуацию на великом и могучем.

Двери госпиталя тут же открылись, и испуганная тетка в белом халате со свечой в руках пропустила всю делегацию внутрь. Тут же нашлась комната для девочек и, на другом этаже — для мальчиков. Им показали, где душ и даже неуверенно предложили перекусить.

Когда чистые Белочка и Полинка видели десятый сон под накрахмаленным белым бельем, Надя, вместе с не до конца просохшим щенком, забрались на Айкину кровать.

— И что мы теперь здесь будем делать?

— Не знаю, Надь. Наверное, жить. Дадут какое-нибудь жилье, работу… Мальчишки пойдут в армию, кроме Арсюхи и Стаса. Детей возьмут в школы.

— Нас разлучат?

— Надь, не говори глупостей. Между прочим, кто-то решительно настраивался на завоевание сердца Глеба.

Надя грустно улыбнулась:

— Видела, как вокруг него забегали офицеры? Значит, и женщины тоже бегают!

— Здесь женщины какие? Незакаленные, домашние. Тихие и робкие. А мы с тобой? Прошли волков, радиацию и инфернальное чудище. Мы круче, девочка! — Айка подмигнула, заворачиваясь в одеяло. — Утро вечера мудренее!

А с утра за них взялись врачи. Таскали на анализы, осмотры. Качали головой и что-то бормотали на латыни. Потом их отпустили, накормили, в том числе псенка Архана, и усталые ребята снова завалились спать.

На следующий день к ним приехали военные. Собрали всех в зале и подробно все выспрашивали, особенно про даму с голубой кровью. Кстати, Степан пришел в чувство, но был на редкость задумчив и молчалив.

А через неделю, когда были готовы анализы, и они уже отлежали на кроватях бока, к ним снова приехали военные. И собрали совет вместе с врачами.

— У нас есть новости для вас. Хорошие и не очень. Хорошие — это про то, что не смотря на истощение, все физические показатели в норме. Глеб, для тебя новость просто отличная — мы сделаем операцию твоему ребенку, и девочка сможет видеть.

Глеб улыбнулся, и Айка вдруг пригляделась к нему повнимательней. Вместо длинных волос на голове мужчины красовался короткий стриженый ежик. Смешной! А за маленькую Белочку она была очень рада. Теперь девочка сможет жить спокойной и полноценной жизнью без нянек и постоянной помощи.

— Я смогу забрать ее домой? — поинтересовался Глеб.

— Как хочешь. Операция не сложная и провести ее можно в любое время.

— Нет! — Вдруг громко сказала Белочка, сидящая у Нади на коленях. — Сейчас! Я хочу видеть лица моих друзей, пока они не ушли из моей жизни!

Взрослые изумленно посмотрели на Беллу. Видимо, говорить и что-то решать ей не полагалось.

— Как хочешь, дочка… — растерянно сказал Глеб. — Но там тебя ждут дедушка с бабушкой…

— Если бы они ее так хотели видеть, то давно бы приехали в больницу. — Отрезала Айка.

— Но они живут в Красноперекопске, это далеко…

— Ты туда ездил? Ездил… Но я не об этом. Пусть они увидят внучку не слепой калекой, требующей ухода, а прекрасной принцессой, вышедшей из сказки! А дети в городе пусть дерутся за счастье подержать ее за руку. — Айка фыркнула и откинулась на спинку жесткого больничного стула и сложила перед собой руки. Ребята и приехавшие взрослые дружно рассмеялись. А Глеб смотрел на девушку. Там, в московских подземельях, она казалась ему взрослой и самостоятельной. А сейчас, в больничном халатике, перед ним сидел худенький и маленький подросток, потерявшийся в здешних реалиях. Но темные глаза по-прежнему горели силой, уверенностью в своей правоте и отвагой. «Умница!» — неожиданно подумал Глеб.

— Хорошо. — Сказал один из врачей. — Тогда откладывать не будем и с утреца, помолясь, начнем.

— Теперь об остальных. — Это уже сказал какой-то военный чин. — На полуострове военное положение. Людей у нас много. Их надо чем-то кормить и как-то охранять. Поэтому для Степана у нас есть два предложения: либо идти в армию, либо обрабатывать землю и сажать овощи. В-общем, тепличное хозяйство на материке. Кормежку и оплату гарантируем.

— Армия. — равнодушно выбрал Степан.

— Мальчики Кирилл и Артем. Вы еще несовершеннолетние, но достаточно взрослые…

— Мы бы хотели учиться и работать на производстве. Ремонтный завод у вас наверняка есть? — Спросил Кирюха.

— Думаю, мы можем это организовать. Школы у нас неплохие. А учениками на производство я вас устрою. — Кивнул головой какой-то чин при погонах.

— Дети Полина, Арсений и Стас. У нас есть интернат. Очень хороший. Там много детворы и интересных занятий. Как вы к этому относитесь?

Ребята всей командой посмотрели на Айку. Та кивнула головой.

— Мы хорошо относимся. Маленьким надо учиться. А тем, кто постарше, приспосабливаться к новой жизни.

Полина всхлипнула и прижала к глазу кулачок.

— Полли! Детка, — Айка встала со стула и подошла к девочке. — Я вас всех обязательно возьму к себе, когда устроюсь сама. Но это — процесс небыстрый. Помоги мне немножко, ладно?

Девочка отняла от лица мокрые ладони и улыбнулась:

— Ты обещаешь?

— Полина! Когда я не исполняла обещанное? — Айка нахмурила черные брови.

— Хорошо, Аечка! Я поеду в интернат с мальчиками.

Взрослые, не выносящие детских истерик, облегченно вздохнули.

— Теперь Айше и Надежда. Вам мы можем предложить только парники.

Айка посмотрела на Глеба. Мужчина, нахмурившись, смотрел в больничное окно.

— Хорошо. — прошелестела Надя.

— Айше?

И Айка решилась.

— Господа, касательно меня, ситуация такая. Я точно знаю, что вы поддерживаете отношения с турецкими властями и даже заключаете какие-то договора.

Военные посмотрели на Глеба.

— Я слышала это в госпитале. Так что тайной подобная информация не является. И поскольку моим отцом был турок Шамил Доган, я бы хотела найти там своих родных.

Военные переглянулись.

— Ну, можно сделать запрос…

— Как вы работаете, я знаю. И повторюсь: Я хочу найти родных. Отец рассказывал, что он из большой и состоятельной семьи, живущей в Измире, в Каршияке.

Военные сразу начали переглядываться.

— Поэтому, говорю сразу: если не отпустите — убегу.

— Хорошо, мы подумаем и объявим свое решение.

— Думайте. — Согласилась девушка. — Пока Белочка не начнет видеть, я буду здесь, рядом с ней. В качестве компенсации проживания на территории госпиталя и еду для себя и собаки, могу убирать палаты.

— Ну, уборщицы у нас есть, а вот медперсонала не хватает. — Сказал один из медиков. — Может, Вы что-то умеете?

Айка наклонила голову и взмахнула черными ресницами:

— Уколы: внутривенно, внутримышечно. Капельницы. Промывания.

— Замечательно! — воскликнул врач. — Я забираю ее в свое отделение!

— В какое? — Айка послала ему солнечную улыбку.

— Хирургия… Гноя, крови и грязи не испугаетесь? Ассистировать сможете?

— Расскажете, где что лежит и как называется, смогу!

— Тогда я Вас никуда не отпущу. — Торжественно заявил доктор. — А комнату мы вам найдем в нашем общежитии. По рукам?

— Хорошо. — Еще раз выстроила радостную гримасу Айка.

— Забыли спросить, — это опомнились штатские. — Скажите, ребята, ваши фамилии.

— Арсентьев. — Сказал Степан.

— Аргунова. — Продолжила Надя.

— Ну а все остальные, — Артем обворожительно улыбнулся, — Доган. Простите, свидетельства об усыновлении не сохранились…

Полина сползла со своего стула и решительно взобралась на колени к Айке, подвинув щенка.

— Я тоже Доган! Вот.

— Да, моя маленькая. Ты тоже Доган. И поэтому будешь умницей. Поняла?

— Конечно, я же не малявка! Мне уже скоро семь!

Мужчины дружно поднялись. Степан сходил в палату и переоделся.

— Я готов! — вернулся он. Потом подошел к ребятам и всем пожал руки. Даже Полинке. К Айке подошел в последнюю очередь.

— Прощай.

— Прощай.

Он немного постоял и подумал.

— Я все знаю и понимаю. Но мое тело помнит то чувство экстаза, охватившее каждую клеточку, когда со мной говорила ОНА… Я осознаю, что это было внушение, но это было так… волшебно!

— Прости.

— Да, ты сделала то, что должна была сделать… но я не могу простить тебе эту пустоту в моей душе. Прощай, Айка.

— Я понимаю. Прощай, Степан.

И Степа, такой родной и близкий когда-то, повернулся и ушел, оставив повисшее в воздухе общее разочарование.

— Аечка! Я буду тебя навещать! — Надя бросилась на шею подруге.

— Я тебе всегда рада! А как же Глеб? — прошептала на ушко Айка.

Надя приблизила свои губы к Айкиным волосам:

— Это птица не моего полета. Я — воробей. Он — орел. Мы летаем на слишком разных высотах. Увы.

И девушки засмеялись.

— Заскочи, расскажешь, где тебя разместят!

— Конечно!

Айка попрощалась с остальными, взяв у военных и гражданских адреса интерната и общежития для мальчишек. И они остались с Беллой вдвоем.

— Я тоже хочу жить с тобой, Айка!

— А я хочу, чтобы ты, наконец, открыла глаза! Посмотрела на отца, на мир, бабушку и дедушку. Ручаюсь, они тебе понравятся.

В палату вошел Глеб, провожавший ребят. На его лице играла улыбка. Он сел рядом с дочерью, но обратился к Айке:

— Я бы хотел, когда Белке сделают операцию, ты поехала с нами в Красноперекопск.

— Зачем, Глеб?

— Просто. Посмотришь мой дом, познакомишься с родителями. У нас красивый город.

— И что дальше?

— Можешь там остаться жить.

— У тебя?

— Ну да.

— В качестве сиделки твоей дочери? И ты согласен мне за это платить?

— В качестве гостьи.

— И долго меня будут кормить бесплатно?

Глеб закусил губу и отошел к окну.

— С тобой тяжело.

Айка усмехнулась.

— Клевая стрижка. Тебе идет.

— Папа! Ты отрезал свои волосики?

— Да, детка. Ты рядом со мной, и все неприятности закончились. Такая долгая память мне не нужна. — Он повернулся. — И я надеюсь на более радостное будущее.

Он посмотрел на Айку. Та сидела рядом с Белкой и мило улыбалась.

— Ай, я хотел тебе сказать…

Тут в палату вошел тот доктор, который пригласил девушку на работу.

— О, время посещений уже закончилось, Глеб Анатольевич. Айше, пойдемте со мной, я покажу вашу комнату и выдам форму. И к работе! У нас много дел.

— Хорошо. — Айка встала и достала из шкафа комбез и ботинки.

— Это все, что у Вас есть?

— Ну да.

— А вот это — плохо. Идемте! — он взял ее под локоток. — Я сейчас дам вам денег, вы пойдете на рынок и подберете себе одежду…

Их шаги удалялись, и голоса звучали все тише.

— Но я не могу…

— Потом, с первой зарплаты, отдадите!

— Папа! — позвала Белла. — Почему ты ее не остановил?

Глеб подошел к окну и дернул занавеску.

— Дочка! Ты уверена, что я ей нужен, старый и глупый осел, заставивший молодую девушку убивать?

— У тебя не было выбора, папа.

— Знаю, дочь. И я знаю, что она меня не простила за тот страх, за Степку, за мою нерешительность.

— Глупый ты, папка! Иди ко мне, я потрогаю твои волосики!

Глеб сел на кровать и подставил ручке дочери свою макушку.

— Колется!

— Да, Белочка. Волосики отрастут, но она не вернется. Найдет себе в Турции жениха, выйдет замуж…

— Папа! Ты не глупый, ты — дурак. Она очень сильная. И найти такого мужчину, чтобы был сильнее ее… нет, она не выйдет замуж.

— Дочка! — Глеб даже подскочил. — Ты — мой маленький гений! И откуда в твоей головке водятся такие мысли?

— От мамочки. Она очень хочет для нас счастья.

На следующее утро Белке сделали операцию и положили повязку на глаза. Через неделю, после лечения и перевязок, ее привели в темную комнату, пригласив Айку и Глеба.

— Ну что, девочка, готова посмотреть на мир?

— Да! — прошептала Белла.

И доктор осторожно снял плотную повязку.

— Глазки открой, не бойся!

Пятеро человек напряженно всматривались в прикрытые веки ребенка. И вот, они дрогнули, и на тревожно ожидающих взрослых взглянули яркие синие глаза.

Немного постояв, девочка повернулась всем корпусом к Айке.

— Ты кто?

— Я.

— Айка! — тоненько завизжала Белла и протянула руку к ее лицу. — Какая ты красивая! Я тебя вижу! А где папа?

— Это я.

Мужчина встал на колени и обнял дочь.

— Ты у меня настоящая принцесса!

У девочки закружилась голова и она пошатнулась.

— На первый раз хватит! — объявил доктор и вновь надел ей повязку.

Прошел месяц. Айка работала, Белла поправлялась. Правительство, как и обещало, отправило туркам запрос об Айкиной родне. Но все, действительно, решалось очень нескоро. Связи, как таковой, не было, поэтому ждали оказию с очередной делегацией на корабле. Ребята устроились в интернате и хорошо учились. Надя ездила в теплицы и уже познакомилась с симпатичным молодым человеком, чем была очень довольна. Темка и Кирилл занимались вечером, а днем работали на заводе. Их поставили учиться к станкам. Они ремонтировали двигатели кораблей, лодок и оставшихся в городе машин. Иногда, в выходной, они выбирались все вместе посидеть на набережной в кафе. И только о Степке ничего слышно не было. Все постепенно входило в спокойную бытовую колею.

А с некоторых пор, заходя в палату к Белочке, Айка начала замечать новые игрушки. Сначала думала, покупает отец. Потом — больные, заходившие с ней поболтать. Но когда их количество перевалило определенный критический порог, Айка все-таки поинтересовалась:

— Бель, а кто накупил тебе столько игрушек?

Белла стрельнула в Айку хитрющими синими глазами:

— Тетя Света. Она иногда приходит ко мне вместе с папой. А иногда — одна.

— Вот как?

— Ну да! И эту куколку она принесла, и эту! И вот этого медвежонка!

— А помнишь нашего большого медведя?

— Конечно. Жаль, что он остался там.

— И мне жаль. — Айка помолчала. — А когда к тебе заходит эта тетя?

— Ну, может прийти сегодня с папой! Выходной же!

— Хорошо. Ну, я пойду? Вечером зайдем к тебе с Арханом.

Айка сделала пробежку по этажам и вернулась обратно. Но не к Белле, а в палату напротив, попросив разрешения приоткрыть дверь. Мужики, лежавшие в ней, рассмеялись:

— Давно пора!

Айка погрозила им кулачком и присела за дверь. Через полчаса ожидания в больничном коридоре раздались веселые голоса мужчины и женщины. Послышался цокот каблучков. Айка накинула на голову белую косынку. Один из мужчин вскочил с кровати: — Сейчас! — И подмигнув Айке, вышел за дверь.

— У вас сигарет не найдется? — услышала она. — Нет? Ой, а мы тут с мужиками поспорили…

Глеба притормозили, а цокот каблучков приблизился к противоположной двери. Айка, надвинув на лоб косынку, вышла из палаты. В Белкину дверь входила кучерявая миниатюрная блондинка с очередной куклой. Перед тем, как открыть дверь, она нацепила на лицо улыбку.

— Здравствуй, бельчонок! — услышала Айка. — А я тебе куколку принесла!

Айка снова нырнула в палату.

— Ну как? — спросил вернувшийся мужик.

— Спасибо! — Рассмеялась Айка. — Вы — артист!

— Да нет, как подружка?

— Бе-е. — Скорчила рожу Айка, вызвав у больных искренний смех.

А еще минут через сорок из окна коридора она наблюдала за силуэтами мужчины и женщины, удаляющимися в сторону набережной.

Вечером, как и обещала, она зашла к Белле.

— Как дела?

— Хорошо! — обняла ее девочка. — Меня завтра выписывают.

— И что?

— Света предложила мне поехать в интернат к Полли.

— А папа?

— Стоял и слушал.

— И молчал?

— Ну да. Потом сказал, что может отвезти меня к бабушке.

— А ты?

— Я хочу быть с тобой, Айка.

— Пока нет, Бель. Я должна сделать свою жизнь такой, чтобы снова вас всех собрать. Но для этого нужен большой дом. Много денег или карточек. Я обещаю, что заберу вас… Но это дело нескольких лет. А интернат… Соглашайся, Бель. Там Полинка, Арсюха, Стас. Они за тебя и в огонь и в воду!

Айка поцеловала Белку.

— Спи, ничего не бойся. А мне надо идти на дежурство.

Утром следующего дня к ней в процедурную вошел рассерженный Глеб.

— Глеб Анатольевич? Чем обязана? — подняла она глаза.

— Что ты наговорила моей дочери?

— А что случилось?

— Она отдала все игрушки чужим ребятишкам. А они денег стоят!

— Тебе стало жалко денег, потраченных на ребенка?

— Дело в том, — Глеб замялся, — что эти игрушки ей дарила одна моя хорошая знакомая. Ей очень нравится Бель.

— Знаешь, у детей, особенно слепых, очень чуткое сердце.

— Это ты ее подговорила. Ты у нее постоянно бываешь!

— Глеб, у меня есть пять минут и я хочу рассказать тебе одну маленькую притчу, которую мне когда-то поведал отец. Выслушай, пожалуйста!

— Вот как-то так, Глеб. И, знаешь, если ты действительно собрался жениться, отдай девочку в интернат. Там ее братья и сестра. У тебя будут другие, здоровые дети, а Белле я дам свою фамилию.

— Ты сошла с ума, Айше. Что люди скажут?

— До свидания, Глеб. Мне надо работать.

Глеб вышел из кабинета и треснул кулаком в стену. Друг дал плохой совет: Айка не только не приревновала его к Светлане, но и начала презирать.

Прошло два месяца. Бель уговорила отца отдать ее в интернат. Он много работал, а ехать к бабушке и дедушке она отказалась.

Тем временем из Турции пришел почтовый корабль с дипломатическими депешами и очередной делегацией. Ведь Турция сотрудничала с Крымом по некоторым жизненно-важным вопросам.

Когда делегацию провели в переговорный зал, и пришел Председатель Совета Крыма, то первым вопросом после взаимных уверений в дружбе и почтении, заданным главой делегации, был:

— Скажите, где сейчас Айше Доган?

— Кто? — Генерал недоуменно посмотрел в серые глаза высокого седого турка.

— Айше Доган.

— Та девушка, которую Косарев притащил из Москвы. — Шепнул ему на ухо секретарь.

— А-а. Так вы нашли ее родственников?

— Да. Я ее дед. Хасан Доган. В бумагах наши имена. — Он кивнул на верительные грамоты.

У Председателя округлились глаза. Одного из богатейших людей Турции Хасана Догана знало все правительство. Именно от этого человека зависели многие аспекты взаимоотношений его страны с другими выжившими и пытавшимися встать на ноги государствами.

— Да, конечно, сейчас мы ее найдем!

Секретарь пулей вымелся за дверь.

Пока делегация и Совет пили кофе и поговорили о ценах, погоде и природе, на которые турки сводили любые поднимаемые темы, дверь снова открылась, и на пороге показалась медсестра в белом халатике и косыночке на черных волосах. Недовольным взглядом смерив военных, она сказала:

— И какого черта меня выдернули с операции?

И тут высокий турок поднялся:

— Айше?

— Вы кто? — сверкнула глазами Айка.

Он, волнуясь, сделал к ней несколько шагов:

— Айше Доган?

— Я — Айше Доган. — Она вгляделась в его лицо.

— Sen benim torunum… (Ты — моя внучка — тур.)

— Dede… — Она подошла к Хасану вплотную, глядя ему в глаза. — Ben nasil sevndim… (Деда… Я так рада!)

В ее темных глазах медленно разгорались пока неуверенные, но счастливые звездочки.

— Geldim sana. Benimle geliyorsun? (Я приехал за тобой. Ты поедешь со мной? — тур.)

— Evet! (Да!)

И тут Айка сделала то, чего никогда себе не позволяла. Она подпрыгнула и подняла вверх руки: — Спасибо, Господи!