Сказки долгой зимы

Глава 16 Дикие лебеди

— Помять твою тыкву? — участливо спросил Ингвар, когда они остались вдвоём.

Лиарна тщательно закрыла железную дверь в комнату, решительно вытолкав из неё всех любопытствующих.

— Да, если не сложно. Болит ужасно, твой массаж немного помогает.

Она легла, положив голову Ингвару на колени, и закрыла синие глаза.

— Так ты добилась, чего хотела? — спросил он.

— И да, и нет. Я получила информацию, но здесь её мало, а я не так хорошо сонастроена, как ожидала.

— Поэтому голова болит?

— Да. В том числе. Это сейчас неважно, не перебивай. В итоге мне придётся добираться туда, где всё началось. Не спрашивай, времени мало. Драган пока, к сожалению, нужен, он много знает, а я, уходя оттуда, была не в себе.

— Да что там, безумна, как мартовский заяц, — фыркнул Ингвар. — Всё время боялся, что ты меня покусаешь. Рад, что тебе легче.

— Я всё ещё не та, что была до всего этого. Наверное, уже такой не стану. Корректора первого ранга Лиарны больше нет, осталась Лысая Башка, — тихо засмеялась девушка. — Безумная баба с гвоздями в черепе.

— Ничего, тебе даже идёт. Этакий панк-рок. Гвозди у тебя новые, куда краше прежних, стильный аксессуар.

— Спасибо. Это альтери постарались. Их импланты для управления порталами, которые вживляют операторам.

— Знаменитая транспортная монополия, — кивнул Ингвар. — Дорого, но удобно: гору товара можно перебросить в один момент, никаких караванов. У меня никогда не было достаточно крупных поставок, чтобы портал окупался, но наслышан, наслышан. Так у них там люди внутри вставлены?

— Операторы портала, — подтвердила Лиарна. — Меня сдали в клинику, выдав за одного из них, и там заменили импланты.

— Здесь аборигены пытались сделать портал? Зачем? Свалить отсюда к чёртовой матери, что ли?

— Местные пытались подобрать отмычки к замку, но те просто ломались, и только со мной у них едва не получилось. Если бы они добились своей цели, последствия были бы чудовищными.

— Хуже Катастрофы?

— Катастрофа вызвала всего лишь коллапс среза, а те, кто их направлял, хотели получить коллапс всего Мультиверсума.

— Такое возможно?

— Говорят, да. Считалось, что корректоры были нужны как раз для того, чтобы этого не случилось.

— Были?

— Да. Корректоров больше нет.

— А как же ваша героическая организация, о которой так распиналась Джен?

— Распущена. Я узнала об этом в последний момент, когда уже готовилась отправиться сюда, но что-то менять было поздно.

— То есть никакая белобрысая велокавалерия выручать тебя на этот раз не прискачет?

— Нет. Джен не знает, где я, и не сможет найти. Да ей и не до того сейчас, я думаю. Корректоры ищут новое место в изменившемся Мультиверсуме, они теперь не охотники, а добыча. Ценный приз, который многим пригодится в условиях нового кризиса.

— Дай угадаю: чтобы напихать в голову гвоздей и засунуть в какую-нибудь древнюю штуку?

— Именно.

— Но ты всё равно собираешься сделать то, зачем пришла?

— У меня нет выбора. Я не героиня, кладущая себя на… Куда там они обычно себя кладут?

— На алтарь. Но ты можешь просто полежать у меня на коленках, я не против.

— Я только рада была бы, поверь. Но не могу поступить иначе. Чисто технически. То, что сделали с моей головой, не оставило мне вариантов. Если бы не вернулась, то постепенно деградировала бы до полного распада личности, как здешние аборигены без излучателя.

— Но твоё состояние обратимо? Я не понял, что именно ты хочешь тут сделать, но, когда сделаешь — свободна? Вали на все четыре стороны, прихватив, я надеюсь, меня?

— Очень надеюсь на это, — Лиарна замолкла.

— Прости, Лысая, как-то неубедительно прозвучало. Я давно на свете живу, меня тебе обмануть труднее, чем себя. Очень похоже, что ты настроилась на дорогу в один конец и боишься мне в этом признаться, чтобы я тебя не бросил. Потому что ты, конечно, самостоятельная сильная лысая женщина с гвоздями в башке, но остаться сейчас одной тебе было бы грустно и страшно. Угадал? Что молчишь? Чего отворачиваешься? Стыдно? То-то же.

Девушка показала на рот, постучала пальцем по импланту, помахала рукой в воздухе.

— Что, подписка на голосовую связь кончилась? Как удачно совпало. Есть повод не отвечать… Знаешь, что я тебе скажу, Лысая? Забей. Если бы ты знала меня получше, то вообще бы не парилась. Старина Ингвар из тех, кому даже гвозди в башку забивать бесполезно, тараканы вытолкнут. Ты себе не представляешь, сколько раз я ставил на кон свободу, капитал, собственную голову просто ради фана, чтобы жизнь не была такой скучной. Думаешь, я из-за денег контрабандой занимался? Я тебя умоляю, когда я случайно узнал, что миров много и на них можно посмотреть, денег у меня было как у дурака фантиков. Но я моментально бросил кормивший меня бизнес и кинулся, как в омут, в приключения. И вот я здесь, потерявший всё до копейки, застрявший в глубочайшей жопе обитаемой Вселенной, но ты не поверишь, — ни за что бы не вернулся туда, в офис. Ну, разве что вискарь из сейфа забрать, у меня там ноль семь отличного сингл молта заначено было. Правда, — вздохнул он, — его, наверное, уже конфисковали и выпили, лет-то сколько прошло… В общем, конец этой истории неважен, я всё равно пойду с тобой. До конца и дальше. Хотя бы просто посмотреть, чем дело кончится. Ну что, отпустило башку? Поменьше болит? Вот и славно.

Девушка подняла голову с его колен, повернулась, села на кровати.

— Да, щеки порозовели, вижу. Была бледная, как простыня, а теперь симпатичная девчонка. Жаль, что болтовня тебе дорого обходится. Ничего, авось пройдёт. Будешь трындеть, как все тётки, не умолкая, ещё с ностальгией вспомню твою немоту. Да что ты дерёшься? Я же шучу. Я сам горазд языком чесать, если речь к тебе не вернётся, запросто за двоих справлюсь.

Девушка обняла его и поцеловала в щёку.

— Спасибо Лысая. Ты не бойся, я тебя не оставлю. Пусть будет, как будет.

Лиарна прижалась плотнее и, нажав острым плечом, повалила его на кровать.

— Твоя рука в моих штанах означает то, что я подумал? Молчу-молчу, иди сюда, конечно…

— Сказку? Конечно же, сказку. Как же без сказки? Есть у меня одна, прям как про тебя писано. Не веришь? Ладно, слушай. Называется «Дикие лебеди». Было у некоего короля одиннадцать сыновей и дочка. Младшенькая. Лиарной, допустим звали. Что ты пинаешься? Почему её не могли звать как тебя? Очень даже могли. Мать-королева у них померла, что и не удивительно — дюжину детей-то родить. Это мало какой организм потянет. А король женился заново, у королей это запросто. Мачеха оказалась, как водится, ведьмой. В сказках мачехи вообще всегда зло, закон жанра. Но когда речь идёт об августейших семействах, то там каждый друг другу волк, потому как есть что делить. Может быть, этой самой мачехе очень хотелось родить единственного наследника, а не последнего в очереди после одиннадцати чужих. В жизни она бы их просто отравила, но это была сказка, пришлось идти сложным путём и заколдовывать. Сказала она «трах-тибидох-тибидох», вырвала три волоска из бороды… А, нет, это другая сказка. Значит, не из бороды. Женщинам всегда тяжелее. Превратились одиннадцать братьев в одиннадцать диких лебедей. Огляделись, сказали удивлённое «кря» и свалили от греха, пока их к столу не подали. Лебеди на вкус, говорят, не очень, но престижно и сервировку украшают, так что королю вполне могли скормить на очередном пиру собственных сыночков. Обожаю детские сказки, они такие добрые!

Лебеди, значит, такие — фыр-р-р, крылышками бяк-бяк-бяк и улетели. А младшенькая, Лиарна, осталась. Немало вопросов вызывает тот факт, что король ничуть не напрягся, что у него одиннадцать взрослых наследников куда-то упорхнули. Вот просто вообще не заметил этого малозначительного факта. А ведь среди королей редко встречаются слепоглухие особи, да и с внимательностью у них обычно всё в порядке, потому как должность непростая и небезопасная. Только расслабишься, и либо революционные массы сметут прогнивший режим антинародного единовластия, либо родственники решат освежить династию пересмотром тронной очерёдности. Возможно, кстати, в этом и заключалась причина подозрительной рассеянности монарха, в упор не замечающего исчезновения одиннадцати достигших возраста активного ожидания наследства молодых людей. Может быть, они проявляли чрезмерное нетерпение в этом вопросе, чем изрядно нервировали отца. Я бы даже предположил ненулевую вероятность того, что вся эта история была организована вовсе не мачехой, которая была лишь теневым исполнителем госзаказа.

Дочка Лиарна на наследство претендовать не могла, девицам не положено, но от неё тоже решили избавиться. Наверное, девчонка бродила по дворцу и задавала неудобные вопросы, например: «А кто теперь со мной в доктора играть будет?» Мачеха было хотела и её заколдовать, превратив в курицу или индюшку, но колдунское вуду не подействовало. Не то специализация у ведьмы была гендерспецифичная, не то у девчонки лобная кость была толстая. Вот, как у тебя, — Ингвар аккуратно постучал согнутым пальцем по лбу лежащей у него на плече лысой головы. Девушка возмущённо фыркнула. — Тогда мачеха прибегла к хитрости. Взяла да и обрила девчонку налысо. «Эй, — говорит, — муженёк, что это за скинхедка у нас тут слоняется?» Тот посмотрел и то ли не узнал родную дочь, то ли вид сделал: «Да без понятия, — говорит. — Не то от сырости завелось, не то из леса заползло… Но вы её не обижайте, мы любим природу. Просто покажите этой Лысой Башке где выход, пусть бежит на свободу…»

Лиарну выпроводили вон, и она пошла лесом, в самом буквальном смысле слова. В пути ей встретилась некая старушка, которая сообщила, что на лесном озере неподалёку забазировалась эскадрилья диких лебедей. Ох уж эти внезапные лесные старушки, подозрительно своевременно вбрасывающие важную сюжетную информацию!

На озере и правда оказались лебеди, но, пока девчонка туда дотащилась, стемнело, настала ночь, и вместо одиннадцати белых лебедей из воды, матерясь и давя на себе пиявок, полезли одиннадцать голых мужиков. И быть бы тут сцене из известного мема про негров и блондинку, но это оказались её братья. Выяснилось, что волшба мачехи работает только днём, а ночью становится на подзарядку. Хорошо, что они не в полёте это узнали. Так что братья Лиарны в светлое время суток лебеди, а в тёмное — обычные ребята, без перьев в заднице, что создаёт массу бытовых неудобств, одни комары чего стоят.

После внезапного воссоединения семьи на почве мерцающей орнитологии, Лиарна, совсем как ты, стала слышать голоса из розетки… Ну, то есть розеток в лесу, конечно, не было, просто ей во сне явилась та же старушка, что навела её на авиабазу «Белый лебедь», и сообщила, что для избавления от ежеутреннего отращивания в жопе перьев её братьев может спасти контрколдунство. Надо всего-то сплести одиннадцать рубашек из крапивы и надеть на них. Крапива должна быть с кладбища, а девица должна молчать. Вообще ни слова, пока не закончит, даже материться нельзя. Жёсткое условие, когда плетёшь что-то из крапивы. Предчувствуя, что, если начать тут расколдовываться, то можно снова огрести, братья предпринимают трансокеанский перелёт, взяв сестру на внешнюю подвеску. Дальности полёта с грузом едва хватило, Лиарна оказалась тяжелее, чем выглядела, но всё-таки обошлось, сменили локацию. Девчонка поселилась в лесу у кладбища, днём косила там крапиву, ночью, не жалея маникюра, плела из её волокон рубахи. Дело шло небыстро, ткацких навыков у королевской дочери не было, технология осваивалась методом тыка, тем более что и посоветоваться ни с кем нельзя — обет молчания же. Подозрительную девицу, живущую в лесу и невесть зачем дерущую крапиву на кладбище, аборигены, разумеется, заметили и по инстанции доложили. Разбираться приехал аж целый местный король. Молодой-красивый, как водится, сказка же. И несмотря на то, что барышня лысая, немая, руки в волдырях, чумазая и ведёт себя странно, отчего-то на неё запал. Наверное, она была как ты — наглухо шибанутая, но обаятельная.

«Фигли ты, — говорит, — в лесу сидишь, как дура? Поехали ко мне во дворец, я с тобой жениться буду. Уж больно мне твоя лысина по сердцу пришлась. Такая, знаешь, тактильно приятная…» Та ему жестами показывает на крапиву, рубашки недоделанные, изображает руками хлопанье крыльев. Тот понимает по-своему: «Да вижу, что у тебя кукуха вылетела, но это ничего, так даже веселее. От нормальных баб у меня и так отбоя нет, но они все скучные. А что хобби у тебя странное, так, если вдуматься, от вышивания на пяльцах тоже пользы никакой, разве что мелкая моторика развивается. Не боись, заберём твоё сено!»

С королями и так-то спорить не стоит, а когда ещё и немая — вообще без шансов. Так что упаковали Лиарну вместе с крапивой, отвезли во дворец, отмыли, приодели, лысину натёрли. Посмотрел на неё король и подумал: «А ничо так бабец, надо брать». Но при королевском дворе всегда тот ещё гадюшник, змеиное кубло, реально. Внимание монарха там вполне себе валюта, и её распределение — игра с нулевой сумой. Если король притаскивает из леса какую-то прибабахнутую девицу, то ему, с одной стороны, ничего не скажешь, потому что он самодержец, а с другой это круто меняет баланс элитных интересов. Там, поди, из желающих свою дочку или племянницу королю в койку пристроить очередь стояла, в этой очереди все друг друга душили, травили и резали, мило улыбаясь, а тут раз — какая-то девка лысая поперёк всего влезла. Не, такого и своим-то не прощают, а за чужачку и вовсе заступиться некому. Ну, кроме самого короля, конечно, но и тут есть способы.

В общем, местный служитель культа, не то жрец, не то шаман, не то епископ, начал монарху настойчиво в уши дудеть, что жить в лесу, молчать и шляться за травой на кладбище — самое что ни на есть ведьминское поведение. А жениться на ведьме так себе идея. Она, мол, ваше наивное величество приворожила, стопудов. С чего это вам лысые бабы вдруг нравиться начали? «Ой, да отвали, зануда, — отмахивается король. — Ваши фрейлины в вонючих париках с блохами ничуть не лучше. От этой хоть травой приятно пахнет, и сразу видно, что вшей нет». Однако капля камень точит, и в конце концов король решил за Лиарной проследить. А она, меж тем, действительно, чуть ночь — так шасть в окно и огородами на кладбище. Крапива сама себя не надёргает. Ну и самодержец, значит, кустами за ней. Смотрит, а она там не просто трын-траву на поляне косит, а в компании одиннадцати голых мужиков. Колдовство он ей, может быть и простил бы, но это уже как-то перебор. С утра он ей предъявляет: «Так у тебя, значит, не просто гербарии с рукоделием, а групповые оргии? Я, конечно, король прогрессивный и без комплексов, но это уже за границами моей толерантности. Вот будь там одиннадцать голых баб, я бы, может, и сам присоединился, но мужики — это не мой профиль. Так что давай-ка я тебя быстренько казню, опла́чу и забуду, потому что жизнь продолжается, а баб вокруг полно. Есть что сказать в своё оправдание? Нет? Ну, я так и думал. В общем, готовься, завтра сожжём тебя как ведьму, потому что специальной казни за групповуху у нас в законе не предусмотрено».

Заперли Лиарну в комнате, пожелали спокойной последней ночи и ушли. К счастью, крапива осталась при ней, и она кинулась доплетать рубашки, благо там и оставалось доделать всего ничего. До утра плела, все пальцы стёрла, но не успела. Везут её к месту казни, в клетке, через весь город, а она всё плетёт и плетёт. Благо по случаю публичной казни стихийно образовались народные гуляния, и на дорогах пробки. Пока дрова складывали да приговор зачитывали, уже последняя рубашка пошла. И вот, как только её к столбу повели, чтобы спалить уж нафиг, с неба на бреющем валится в штурмовое пикирование эскадрилья диких лебедей. Пока народ туда-сюда, кто за вилами, кто за рогаткой, Лиарна быстренько их экипирует, и они превращаются в голых… ну, то есть одетых в крапивные рубахи мужиков. Одному только не повезло, рукав девица недовязала. Так что всё у него хорошо, но вместо левой руки — крыло. Дурацкая ситуация, ни взлететь, ни в носу поковыряться. Зато разговаривать Лиарне стало можно, и она сразу сказала: «Хрен вам, а не костёр! Невиноватая я! То есть колдовство я как раз не отрицаю, да и глупо было бы, весь город видел. А вот групповухи не было, это мои братья, а инцестом мы не балуемся». «Так что ж ты раньше не сказала!» — удивился король. «Запрет исходящих», — объяснила девушка. «Тогда совсем другое дело! Давай обратно жениться, раз уж не сожгли».

Вот так одна немая, лысая упрямая барышня обрела своё счастье, и ты не отчаивайся. Будет и на твоей улице площадь, и перевернётся на ней самосвал с голыми мужиками. А теперь давай попробуем выспаться, потому что завтра, я чувствую, придётся топать дальше.