Глава 4

Дунг, маркваш

До чего же дикие люди эти орки! Вместо того, чтобы культурно подойти, попить чайку, обменяться мнениями о текущем политическом моменте…

Ну что за привычка сразу кидаться в людей молотками! А если попадешь?

А если не попадешь?! А у случайных прохожих окажутся более весомые аргументы? Луки со стрелами, например, и умение ими пользоваться?!

Или вот! Поспорили ваши друзья с какими-то незнакомцами. Теми самыми, с весомыми аргументами. Так ведь никто не заставлял! И преимущество имели более, чем двукратное. Не очень спор получился, нашлись у оппонентов достаточно острые возражения. И что? Это повод злиться, шуметь и всей толпой гоняться за победителями по степи? Разве цивилизованные люди так поступают?! Надо подать челобитную местному руководству. Потом апелляцию планетарному правительству. Кассационную жалобу в Совет Миров! Или пойти по судебной линии, вплоть до Галактического Арбитража! Если всё удачно получится, внуки погибших орков вполне могут рассчитывать на некоторую материальную компенсацию со стороны наших потомков! Или правнуки… Или не рассчитывать… Всё зависит от того, у какой из сторон окажется больше денег на взятки!..

А что делают эти дикари?! Второй день мчатся по нашим следам такой толпой, что эльфийки их чувствуют за десять километров; визг, крики и улюлюканье слышно за пятнадцать; а Ррыгша ощущает запашок чуть ли не с другой стороны степи! Может, я и утрирую, но не сильно.

А нам что остается? Только драпать, и чем быстрее, тем лучше. Как-то не воспринимается десятикратный численный перевес преследователей несущественной мелочью. Особенно, если учесть боевые качества нашей синей подруги. Они у нее не очень. В отличие от скоростных. О себе мы, конечно, очень высокого мнения, но не настолько, чтобы геройски погибнуть в столь юном возрасте!

Вот и драпаем. Четыре лошади под нами, четыре заводные да одна грузовая. Авось, никого не загоним! До гор не так уж далеко. До орков ближе, к сожалению, но если сравнить направления и величины относительных скоростей всех трех групп объектов, то рандеву с подножием снежных исполинов должно состояться раньше свидания с плохо воспитанными разумными. Если поторопимся.

Конечно, степь не мгновенно в горы переходит, но и в предгорьях наши преследователи не будут чувствовать себя столь комфортно. Там уже всякие склоны попадаются. И чем дальше, тем больше. А на сложном рельефе с неосторожным орком может случиться всё, что угодно! Один камушек из-под ноги улетит, другой в черепушку прилетит… Или карнизик какой обвалится неожиданно, хоть сверху, над головой, хоть снизу, под ногами. Такая природа капризная. Особенно, если ей умелый человечек помогает…

А когда пойдут места, непроходимые для гужевого транспорта, не говоря уже о снежной зоне… Тут редкий орк долетит обратно до подножия. Имеется в виду, в целом состоянии. Потому-то туда оркам лазить и не рекомендуется. А нам не только можно, но и нужно.

Вот и гоним коней на север на пределе лошадиной выносливости. Коники идут каким-то странным, незнакомым мне аллюром, побыстрее рыси, помедленнее галопа. Обычные лошади так не умеют. А эти, похоже, могут бежать долго. Очень на это надеюсь, не хватает только загнать животных! Верная смерть!

Впереди несутся Ку с Веткой, сзади мы с Пал. Через час меняемся местами. Еще перегон — пересаживаемся на запасных. И по новой.

А Ррыгша носится кругами по окрестностям. То отстанет, понюхает воздух, сообщит, как, по ее мнению продвигаются дела у преследователей. То вырвется вперед, прощупать, не уготована ли нам там незавидная участь чьей-либо добычи. И опять вернется обратно. И не замолкает ни на минуту.

Вот и сейчас: поравнялась с передней парой, и немедленный вопрос.

— А что мы делаем?

— Идем в горы, — отвечает брат.

— А почему так быстро?

— Понимаешь, Рыг, — вмешивается Ветка. — За нами гонятся нехорошие кривоногие дяди. Не хотим с ними встречаться.

— Это орки? — уточняет собака. — А почему бы их не убить?

Похоже, после быстрой расправы с первой девяткой, оборотня о наших боевых качествах куда более высокого мнения, чем мы сами, не говоря уже о действительности.

— Понимаешь, маленькая, — отвечает Ку. — Убивать людей нехорошо! Неужели тебе этого родители в детстве не говорили?

Синяя задумывается и две секунды стоит тишина. Потом…

— Нет, такого точно не говорили! А почему нехорошо? Мы же тех девятерых убили!

— Во-первых, — сообщает Ветка, — тех было девять и по очереди. А этих пятьдесят, и все сразу!

— А во-вторых, — продолжает Ку. — От тех нам были нужны одеяла. И одежда!

— А от этих не нужны?

— Нет.

— Почему?

— Что почему? Есть уже! По два одеяла на человека! Одно снизу постелить, вторым укрыться.

Опять пауза, еще более короткая.

— Одного не хватает! Нас пять, одеял девять! Надо забрать десятое!

— Не надо! — не соглашается брат. — Справимся!

— Как?

— Ку пустит тебя к себе, — сообщает псине Ветка. — Даже одно лишнее останется!

— Ой! И будем делать детей?! — радостно взвизгивает Ррыгша!

— Нет, — пытается охладить ее пыл Куан. — Будем греться!

— Ага! А как согреемся — делать детей!

— Ты о чем-нибудь другом думать можешь? — спрашивает синюю брат.

— Конечно! У всех по два одеяла, а у нас с тобой на двоих — три. Но нам будет теплее всех. Надо положить Пал и Дунга вместе. Тогда освободится еще одно одеяло, им будет теплее, и они тоже смогут делать детей! А лишнее одеяло можно выбросить!

Какое у Палочки самообладание! Даже с коня не упала! Покраснела только. Что-то она стала часто краснеть в последнее время… Я, между прочим, тоже в седле удержался! С нашим синим чудом, где встанешь, там и ляжешь! Мало того, что предлагается вляпаться в любимую эльфийскую игру, так еще и сделать это на снегу, подстелив орочье одеяло! Ну, Рыг! Ну, добрая ты моя!

— Ну уж фигушки! — деланно возмущается Ветка. — Не выбросить, а отдать мне! Поскольку я тут единственная, кому не с кем делать детей…

— Я могу с тобой поделиться! — великодушно и совершенно искренне сообщает Ррыгша. — Пал будет с Дунгом, а мы с тобой — с Куаном!

Куан демонстративно сплевывает на землю.

— Еще раз скажешь про «делать детей», — заявляет он синей. — И больше никаких поцелуев! И с колен сгоню! А на снегу, как припрет, и впятером под одно одеяло залезем и в кучу собьемся!

— Что, впятером?! — удивляется Ррыгша.

— Так точно, — подтверждает брат.

Псина замолкает на целую минуту. Потом сообщает:

— Не представляю!

— Что не представляешь, — спрашивает Ветка.

— Позы не представляю! — объясняет синяя. — Куда пятого девать?

— Какие позы? — похоже эльфийка отвлеклась и на время потеряла нить разговора.

— Ну эти, в которых… Не могу сказать, — огорченно сообщает Рыг. — Ку меня с колен сгонит!

— Под одеяло все равно пустит, — успокаивает бедолагу Ветка. — Не даст тебе засохнуть. То есть, замерзнуть, — бросает на Ку хитрый взгляд и добавляет. — А иначе к нему приду я! — и клацает зубами.

— Так это когда еще будет! — парирует собака. — А сгонит на ближайшем привале!

— Может, до того времени и привалов не получится, — вмешивается Палочка. — А если орки нас догонят, то не факт, что это время когда-нибудь наступит.

— Подумаешь, орки! — не соглашается синяя, немного притормаживая. — Не та проблема! Догонят — убьете.

— А если они нас?

Собака на бегу мотает головой.

— Не-е! У них не получится! Вы же не будете поддаваться? — переводит на меня жалобный взгляд. — Ведь не будете?

— Не будем, — успокаиваю ее. — Но лучше, чтобы не догнали.

Палемалевизианоэль, эльфийка

Местность меняется. Степь становится холмистой, появляются ложбины, под копытами всё чаще стучат камни. Холмы сливаются в хребтики, потом в хребты. Ложбины становятся балками… Коники постоянно идут вверх, переходя на рысь, потом на шаг. И вдруг за очередным поворотом оказываемся в узком ущелье с крутыми боковыми склонами, изобилующие скальными выходами. Пробираемся по дну ущелья, вдоль зажатого в камнях ревущего потока, в который превратилась спокойная широкая речка. Вынужденно вытягиваемся в цепочку. Впереди уверенно бежит оборотня, за ней Куан, мы с Веткой. Последним Дунг. Ущелье становится всё уже. Приходится спешиваться, и вести лошадей в поводу. Неожиданно Куан замирает, подняв руку. Останавливаемся. Младший поворачивается и прикладывает палец к губам. Ррыгша, уловив прекращение движения сзади, оборачивается:

— А…

Куан одним прыжком оказывается рядом с собакой, обеими руками зажимает ей пасть и что-то шепчет в ухо. Потом отпускает. Оборотня трясет головой, но переворачивается в человека и молчит. Куан начинает движение, жестом приказав остальным замереть. Лошадей уводит за собой. Всех! Уходит метров на пятьсот, исчезает за перегибом. Следом за ним — кони. Потом появляется на верхушке большого камня далеко впереди. Машет рукой.

Дунг, беззвучно проговаривает слова, глядя на Ветку:

— Вперед. До Ку. Тихо. И быстро.

Гримасы сопровождаются выразительными жестами.

Ветка шагает вперед. Как-то сразу поверилось, что это не дурацкий розыгрыш. Рука старшего касается моего плеча.

— Ты. Следующая, — шевелятся губы.

Куан поднимает руку. Дунг кивает. Иду. Совершенно не вижу разницы с уже пройденными участками. Но верю. Не пытаюсь оспорить его право командовать, не требую объяснений. Просто верю, что мальчишки не станут дергаться зря. Дохожу до перегиба, перелезаю через небольшое скопление камней, огибаю стоящую за ними скалу, и на небольшой площадке вижу коников и Ветку. Так же молча подхожу. Взглядом разыскиваю Куана. Там, на вершине скалы. Замер, словно изваяние. Рука уже поднята. Опущена. Поднята снова. А рядом со мной запыхавшаяся Рыг, тяжело дыша, снова становится девушкой. От чего же она так неслась, что сбила дыхание меньше, чем за километр?! В боевой форме! Из-за камней подходит Дунг. Куан спускается на землю.

— Видел орков, — говорит он. — В получасе.

— Склоны просмотрел? — спрашивает старший.

— Слева можно подняться. По ущелью чисто.

— Уводи девчонок.

— Может, объясните? — спрашиваю я.

— Спасибо, что поверила там, — отвечает Дунг. — Поверь еще и здесь. Объяснения потом. Сейчас вы с Веткой идете за Куаном. Слушайте брата, он знает горы. Рыг, стоишь на камне, пока орки тебя не заметят. Потом бежишь за всеми. Я догоню позже.

Вытаскивает связанную из строп веревку и исчезает за камнями.

— Пошли, — командует младший.

— Что он задумал? — спрашиваю уже на ходу.

— Устроит оркам небольшой сюрприз, — отвечает Куан. — Привет от нашего наставника.

— Это не опасно? — на редкость глупый вопрос.

— Жить опасно в принципе, — усмехаясь, отвечает маркваш. И добавляет. — Орков задержит надолго. Может, вообще повернут назад.

Пытаюсь вспомнить законы кланов Маркваша. Когда-то меня увлекала романтика их порядков. Старший никогда не подставит своих бойцов. Простая задача может быть поручена младшему. Сложные и, особенно, опасные, он должен выполнять сам. Дунг — старший клана. И он пошел сам!

— Ку!

— Идем, принцесса! Там ты ничем не сможешь помочь. Он догонит.

Изо всех сил пытаюсь заставить себя не броситься назад. К проклятому мальчишке, задумавшему какую-то грандиозную авантюру, решающую проблему преследователей. Только какой ценой? Но его брат прав, я ничем не смогу помочь. Альпинизм в нашей подготовке — не самая сильная сторона. На Эльфе нет больших гор. Но зачем он, зачем? Ведь орки нас еще не догнали! Вполне можем оторваться. Или подобрать узкое место, устроить засаду! В четыре лука при хорошей позиции таких дел натворим! Вон впереди неплохое место. Зачем же одному? Верная смерть! Дунг, милый, что ты делаешь?! Зачем?!

Сзади раздается дробный постепенно усиливающийся стук, постепенно переходящий в грохот… чего? Можно было бы принять за взрыв, если бы он не был столь продолжителен. Земля содрогается. Куан подходит в примеченному мной месту, и командует:

— Коней расседлываем и отгоняем за камни. Здесь поставим засаду. Может, Ду потребуется прикрыть, — и вскидывается. — Где Рыг?!

— Уже в пути, — сообщает, подбегая синяя. — Орки за нами шли! А потом так грохнуло, так стукнуло! Полетели клочки по закоулочкам!

— Какие клочки? — спрашивает Ветка.

— Орчачьи! — поясняет оборотня. — Отсюда орки, а оттуда камни, и оттуда камни, орки туда, а там камни! Тогда орки сюда! И камни сюда! И туда! И сверху! А они назад, а потом вперед! И еще сбоку! И с другого места! Все кричат, шумят, летают! А потом за пылью не стало видно, и я догонять побежала, как говорили!

Ничего не понимаю!

— Кто?

— Орки!

— Летают?

— Нет! Какая ты непонятливая, — возмущенно смотрит на меня синяя. — Летают камни!

— Камни? Летают? И кричат?

— Да нет же! Летают камни! Кричат орки! — Ррыгша на секунду задумывается. — А шумят все. Но весело!

— Весело шумят?

— Это вы кончайте шуметь, — прекращает наш диалог Куан. — Рыг, вон на тот камень. Наблюдаешь за ущельем и склонами. Если кого-то видишь — кричишь. Только одним словом. «Дунг». Или «орки». Без твоих обычных выкрутасов.

— А если тролли?

— Тогда и кричишь «тролли», — уточняет младший. — Вет! Твоя позиция вон за тем камнем. Пал! Мы с тобой — вон там.

Занимаем позиции.

— Ку?!

— Пал, успокойся! Ду спустил каменную лавину с живых склонов. Такое с камнями очень редко бывает. Уникальный случай! Одного движения достаточно. Даже звука. Как снег перед лавиной. Сейчас старший должен отходить сюда. Если орки заметят его, или сами попрутся дальше — перебьем. Но им должно было не слабо достаться.

Внутри всё холодеет. Каменная лавина! Тот, кто становится причиной снежной лавины — неминуемо гибнет. А что говорить о каменной! Там же целые скалы летят, а не мяконький снежок!

— Но лавина! Он же…

Лицо Куана леденеет.

— Мой брат — старший воин клана, а не идиот-самоубийца!

— Вот именно! — отвечаю я. — Старший клана. Если бы всё было так просто…

— Знаешь наши законы? — мягчает маркваш. — Удивлен. Даже польщен. Но мало знаешь. Кто и что делает, определяется не только положением в клане и опасностью, но и навыками. На камнях Ду лучше всех! А теперь успокойся. Нам сейчас нужна лучшая из эльфиек, а не влюбленная девчонка!

— Я не лучшая… Что ты сказал?!

— Что слышала! Можешь меня зарезать. Но потом, когда выберемся. А для этого нужно, чтобы ты могла драться, а не заламывать руки, раньше времени хороня любимого! Ясно? Держи себя в руках!

— Сам ты индюк влюбленный! Мне просто жаль терять хорошего товарища!

— Угу! Тогда подотри сопли!

— Дунг!!! — кричит Ррыгша, показывая рукой назад и вверх.

Присматриваюсь и замечаю маленькую фигурку, скользящую между камней на почти отвесном склоне ущелья.

— Орки!!! За Дунгом!!!

Еще с десяток фигур. Точно под первой. Расстояние между ними кажется совсем крохотным, уговариваю себя, что оно достаточно велико. Десять против одного! Меня снова начинает колотить.

— Спокойно, принцесса, спокойно. Всё нормально. Им его не догнать!

— Ты уверен? — только не показать дрожь в голосе.

— Они ползают по скалам, как беременные коровы! Ду сделает с ними всё, что захочет! Всем замереть, — приказывает он. Вроде негромко, но девчонки слышат. — Тогда они нас не заметят.

А я до рези в глазах всматриваюсь в происходящее. Орки пытаются подняться к Дунгу. Деталей разобрать не могу, но что-то у них не ладится. Топчутся на одном месте. Вдруг одна из фигурок отделяется от скалы и с диким воплем уносится вниз.

— Минус один, — шепчет Куан.

— Как Дунг его достал?

— Никак. Сам сорвался. Ду завел их в очень плохое место.

Словно подтверждая его слова, еще один орк катится вниз.

— Минус два.

— Они могут спуститься? — спрашиваю я.

Мне хочется услышать «да». Потому что загнанный в угол орк куда опасней попавшей в такую же ситуацию кошки.

— Вряд ли, — разочаровывает меня Куан. — Вниз труднее, чем вверх. Слабо верю, что они догадались прихватить веревку! А вверх их Ду не пустит.

— Как не пустит?

— Камушками по кумполу. Даже попадать не надо. Куда-нибудь рядом — достаточно. С перепугу в пропасть попрыгают. Вот, я же говорил. Минус три!

Уверенности в его голосе не ощущается. Дунг! Пожалуйста! Я тебя прошу! Выберись! Если с тобой что-то случится… Я этого не переживу! Дунг!

Передвижения на склоне продолжаются.

— Минус четыре… — продолжает счет Куан. — Минус пять…

И в этот момент от хребта отделяется огромный кусок скалы и падает вниз, точно на то место, где только что стоял маркваш. И я на грани слышимости улавливаю его крик, полный боли и отчаянья! ДУНГ!!! Рвусь вперед, но крепкая рука удерживает на месте.

— Все нормально, принцесса, — шепчет Куан, — всё нормально!

Но помертвелое лицо говорит то, о чем молчат губы. А проклятый камень доделывает незаконченную Ду работу, сбивая вниз оставшихся орков. Обрываются слабые из-за расстояния крики, смолкает дробный перестук падающих камней, и только какая-то местная птица противным криком созывает товарок на нежданный пир.

Дунг!!!

Милый, глупый Дунг! Зачем? Мы бы ушли, отбились, были бы изранены! Но живы! Все! Или бы все погибли! Но мы бы погибли вместе! А теперь? Что делать теперь? Без тебя? Это неправильно! Нечестно! Зачем жить, если тебя больше нет?! Я уже привыкла к тому, что ты рядом, и есть на кого сбросить самую противную работу!.. Нет, дело не в этом! Совсем! Я хочу, чтобы ты жил! Ты мне нужен, Дунг!!! Слышишь меня, наглый, самоуверенный мальчишка! Не смей умирать! Ты мне нужен!!!

— Отпускайте коней, вниз гоните! — орет Куан. — И быстро уходим! Здесь делать нечего!

Быстро же он пришел в себя. А я так не могу. Может, и в самом деле, влюбилась в маленького узкоглазого человечка? Да нет, влюбиться можно только в эльфа! Просто он стал моим другом. И он, и Ку, и даже эта глупая озабоченная болтушка. Я еще никогда не теряла друзей. Дунг первый. Как это, оказывается, больно!

Автоматически переставляю ноги вслед за Куаном. Быстрая ходьба хоть немного отвлекает.

Какие же мы с Веткой самонадеянные дуры! И мама не лучше! «Традиции поиска…», «лучшие девушки…», «преимущества науки и техники…». Да, поиск всегда проходит в одиночку! И планеты такого уровня считаются самыми простыми. Конечно, просто! Когда у тебя звездолет под задницей и плазмомет в руках! Надо добраться до Города — завела двигатель, и через полчаса на месте. Из них двадцать пять минут — подготовка старта и поиск посадочной площадки! Напали орки? Пара залпов и ветер развеивает облачка пепла! Просто! Круто! Мы самые-самые!.. А вот так можем? Когда меч на меч, лук на лук, и вдвоем против всей планеты?! Нет, впятером! Останься мы с Веткой вдвоем — всё бы уже закончилось! Если бы нас не убила первая встреченная группа местной кавалерии, то дожала бы вторая. Здесь и примерно сейчас! Или сильно раньше!

Крутые? Мы? Маркваши за нас воюют и отдают свои жизни! А болтливая необразованная дикарка, предпочитающая облик синей собаченции, стирает наши трусы! Потому, что они это умеют, а мы нет! Да мы бы не выжили даже без всяких орков! Стерли бы промежность до самой шеи грязным бельем, и конец Поиску! Мы беспомощны без звездолетов, плазмометов и бытовых комплексов! Те же бойцы кланов приспособлены куда лучше нас! Они бы прошли! Но потребовалось прикрыть беспомощных кичливых девчонок, и Дунга больше нет! Прости меня, Дунг! Прости зазнавшуюся дуру! Сама себе я этого никогда не прощу!

— Встаем, — командует Куан.

Оп-па! Уже вечер! Немало прошли. Очень немало. Если бы случилось чудо, и Ду остался жив, уже догнал бы. Значит, всё. Первая отданная за нашу неумелость жизнь…

А тут лес! Небольшой, но лес. Деревья растут! Как же так? Мы вышли из зоны леса, вошли в степь, а теперь опять лес… Запаливаем костер. Ррыгша притащила какого-то зверька. Не очень большой, но на четверых хватит. Есть совершенно не хочется… Тоскливо…

Ну почему так тоскливо! Вон же Куан! Дунг был ему братом. Но держится, совсем виду не подает. Только тогда, в первый момент. Хотя у него есть опыт. Весь свой народ потерял… Но все равно держится молодцом… Мясо жарит…

— Кушать подано!

Вздыхаю.

— Не хочется. Совсем…

— Надо кушать, Пал.

Оборачиваюсь на голос и не верю своим глазам. Живой! ЖИВОЙ!!! ДУНГ!!!

Дунг, маркваш

Пал резко поворачивается ко мне, на долю мгновения замирает, делает шаг вперед, поднимая руки. Не то хочет обнять, не то схватить за глотку. И вдруг, сорвавшись с места, исчезает в темноте. Как не было. Что это?

— Я идиот! — стонет Куан.

— Беги за ней, — говорит мне возникшая рядом Ррыгша. И повторяет. — Беги!

На последнем слове голос ее срывается, а рука с неожиданной силой толкает в спину.

— Беги!

И я срываюсь в темноту.

Палочку нахожу по звуку. Она ничком лежит у небольшого камня и, уткнувшись лицом в покрывающий его мох, плачет. Всхлипывает, с трудом втягивая воздух между рыданиями. Маленькая, потерявшаяся девочка, одна в огромном жестоком мире.

Никогда не подумал бы, что увижу плачущую эльфийку. Ослепительно красивые, эффектные женщины. Хищницы, лишенные человеческих чувств. Жестокие безжалостные бойцы, не имеющие ни одной слабости. Холодные стервы, всегда знающие, чего они хотят, и как этого добиться. А точнее, всё это сразу. Такие они в рассказах. В книгах. В учебниках расоведения. Такие они на людях. Во всех мирах, где их можно встретить. А к ним предпочитают не летать. Самоубийц нет.

А вот такую эльфийку не видел никто! Растерянную девочку, рыдающую, уткнувшись лицом в холодный сырой мох. И эти слезы, всхлипы и вздрагивающие плечи опровергают все исследования расоведов куда надежнее любой монографии. Насколько же мы их не знаем! Обычные женщины. Вынужденные решать свою судьбу без мужчин. Сильные, смелые, решительные. Но обычные. Такие же ранимые и мечтающие о счастье, как и в любом другом мире. Разве что этого счастья им не дано испытать. И от этого они еще ранимей… Куда тебя несет, Ду?

Сажусь рядом с Пал и просто глажу по голове. Она не реагирует, но всхлипы становятся тише. И реже.

— Прости? — говорю я.

— За что? — эльфийка переворачивается на спину и садится. — За то что выжил? — она вздыхает. — Я думала, тебя раздавило той скалой. Так испугалась…

Обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе. Мокрое личико упирается мне в плечо.

— Вот за это и прости…

— Я никогда не теряла друзей! Как же это страшно! Наверное, легче умереть самой!

— Не надо! — шепчу я. — Тогда будет плохо мне.

— Я оказалась самой слабой. Все держали себя в руках, а я…

— Ты наговариваешь на себя. Ветка меня недолюбливает. Ррыгша живет текущим моментом. А Ку знал, что со мной всё в порядке.

— Знал? Откуда? Я ничего не чувствовала, слишком далеко… И почему он ничего не сказал?..

— Сказал. Ты не поверила. А объяснить причины своего знания — не решился. У клана есть секретный язык. Ну, язык — громко сказано, но некий набор фраз, которыми можно объяснить, что надо делать. Для маскировки очень похож на крики стрижптицы. Только натренированный слух уловит разницу… Впрочем, на Кверте нет стрижптиц.

— Я убью этого паршивца!..

— Не надо. Это один из главных секретов клана. Ку не имел права его раскрывать, — вздыхаю, — хотя и должен был. Не сообразил.

— Я же слышала эту птицу! И ругалась. Думала, своих зовет, клевать твое тело.

— Не моё, орочьи!

— Твое! Орки горькие! А ты сладкий!

— Откуда ты знаешь?

— Матрена говорила. Про орков.

— А про меня?

— Догадываюсь! Сейчас проверю!

Пал изворачивается и легонько кусает меня за мочку уха. Прижимаю ее покрепче.

— Не надо, — говорит эльфийка. — Не порти…

Расслабляю руку. Головка снова устраивается на плече.

— А почему тебя Ветка недолюбливает?

— Подсознательно не может забыть драку в первый день. Я у нее меч выбил. А перед этим заподозрил тебя в соблазнении брата! Можно сказать, оболгал.

— Смешно. Оболгал меня, а обиделась Вет.

— Ага! Так бывает. К тому же, слышала только она…

— Я думаю, это пройдет со временем.

— Уже проходит…

Пал потерлась головой о мое плечо и грустно вздохнула.

— Пойдем. Там еда стынет. Расскажешь, что ты делал. И как надо действовать в горах…

— Можно и здесь, — шепчу я, поглаживая ее плечо.

— Не надо, — в голосе звучит улыбка. — Придется повторять еще раз. К чему?..

Встаем и, взявшись за руки, идем к костру. Прежде, чем выйти на свет, Палочка отпускает мою руку и еле слышно шепчет:

— Спасибо, Ду!

— За что? — так же тихо спрашиваю я.

— За то что пришел, — отвечает она. — И за то, что выжил. За то, что ты есть…

Палемалевизианоэль, эльфийка

— Орки на кониках асы! Нам до них, как до неба без циклетки. До самого «живого» прижима верхом шли. Издалека и не поймешь, два существа или одно. Двигаются, как целое. Не удивительно, что догоняли. А вот в горах — совсем темные! Но перед прижимом почуяли что-то. Тормознули, столпились!

Дунг сидит у костра, с аппетитом обгрызает ногу неизвестного зверька и пытается рассказывать. С набитым ртом получается невнятно. Рядом Рыг снова устроилась на коленях Куана. Давно смирившийся младший придерживает оборотню за талию. Чует моё сердце, раньше или позже настойчивая простушка разведет его на свое любимое занятие. Мы с Веткой расстелили одеяло с противоположной стороны огня, привалившись спинами друг к другу. Жутко хочется поменять Ду и Вет местами. Но нельзя. По многим причинам. Сильно меня стукнуло. Сначала мнимая потеря друга, потом внезапное воскрешение…

Ду откладывает обглоданную кость и продолжает.

— Представьте себя на месте орков! Приперлись в какую-то непонятку. Чуют, что-то не так, а что именно — не врубаются. И тут в несчастном полукилометре на камень вылезает наше синенькое чудо и устраивает театр одного актера. Пляски в двух обликах с элементами стриптиза! Сначала ручкой помахала. Потом пару неприличных жестов сделала. Ноги растопырила, походку их передразнила. Обернулась собачкой и повиляла хвостом. Даже с бокового склона было видно, что это совсем не выказывание расположения. Всё это орки стерпели. Но когда Ррыгша перекинулась обратно человеком, задрала подол и показала голый зад…

Куан делает недовольное лицо, звонко шлепает синюю по описываемой части тела и что-то шепчет на ухо.

— Да… — протягивает Рыг. — Сам отказываешься, а другим даже задницу показать не даешь! — раздается еще один шлепок. — Ой! Я больше не буду! Если договоримся!..

При этом синяя хватается за шлепающую руку и пытается удержать ее на пострадавшем месте. Мы втроем с трудом сдерживаем смех.

— Так вот зачем ты в платье ходишь, а не в брюках, — задумчиво произносит Ветка. — Чтобы орков дразнить удобно было…

— И нет совсем! — заявляет Ррыгша, — Неправда ваша! Совсем даже для другого!

— А для чего? — спрашивает Дунг.

— Чтобы не надо было штаны стаскивать, когда Ку согласится… Ой, молчу, молчу… — оборотня обхватывает шею младшего обеими руками. — Не надо меня сгонять! Девочки, я вам потом объясню! — и она впивается Куану в ухо.

— Нам не подойдет, — говорю я. — Ты в собачьей шкуре бежишь, тебе подол не мешает. Ду, что там дальше было?

— Это стоило видеть! — продолжает старший. — Орки рванули вперед, словно циклетки на старте этапа Кубка. Да что там, словно! Девчонки, даже вы бы их не сделали! С места в галоп. Грохот стоял такой, что я свой камушек мог и не кидать, всё от стука копыт сошло. Конная лавина по низу и две каменные сверху! Шумно и пыли много. Переломало бедолаг очень серьезно. Человек пятнадцать вылезло, и те побитые.

— Так они раненые за тобой по скалам гонялись? — уточняет Куан.

— Нет, — качает головой старший. — То арьергард был. Опозданцы, не успевшие к исторической схватке орков с чемоданами.

— С чем? — спрашивает синяя.

— Мы большие камни чемоданами зовем, — разъясняет Дунг.

Как же он интересно рассказывает! Кто бы мог подумать, что воины кланов Маркваша, эти молчаливые хладнокровные убийцы, могут быть такими интересными людьми…

— Отставших тоже можно понять. На минутку отвлеклись, а вместо основного отряда — месиво костей и мяса вперемешку с камнями. А на склоне урод какой-то рожи корчит. Я ведь почти весь арсенал синенькой использовал. Был бы в платье — и последним жестом не побрезговал. В итоге, они ко мне, я от них. А дальше вы видели!

— Мы видели, как тебя скалой стукнуло, — говорю я, стараясь сдержать внезапно нахлынувшую обиду. Что-то в голос проскакивает. Братья награждают меня виноватыми взглядами.

— Не злись, Пал, — говорит Дунг. — Я специально это место выбрал. Там стоять удобно и ниша в стене. В нее и спрятался. Только заорал бешеным оленем, чтобы орки решили, что мне конец.

— Зачем? — спрашивает Ветка.

— Они дикари. Для них нет физики. Зато есть бог. Или духи предков, свои и чужие. Еще духи степей и гор. Если духам хорошо — людям хорошо. Если духам наплевать, оркам тоже нормально. Но когда духи гневаются!.. Сунулись в ущелье большой сильной армией — ее камнями побило. Десяток полез по скалам за каким-то сукиным сыном…

— Не сыном, а деверем! — сообщает Ррыгша. — Будущим.

С минуту пытаюсь понять смысл фразы. Потом доходит, и мы с Веткой заходимся в хохоте! Ай да синяя! Настроена не просто «делать детей»! Интересно, что Куан даже не возражает. Не понял, согласен, или не считает нужным тратить силы и время на несносную девку?

— Ну пусть деверем, — Дунг тоже не опротестовывает терминологию. — Полез десяток, и нет десятка. Но и сукин сы… деверь тоже накрылся! Что это значит? Духи гор не любят чужих и очень сердиты! А тут еще коники беглецов выбегают. Значит, и тех уже того чик-чик! Драпать надо. И быстро! Вот и удрапали. Подсобрали, что уцелело, да смылись назад в степь. А я за вами. Вот только пришлось поверху идти, чтобы не заметили. А это долго…

— Хорошо сработано было, воин, — раздается густой мужской голос. — Понравилось мне!

О эльф! Как же я ничего не почуяла!

Дунг, маркваш

И эльфийки ничего не заподозрили, и оборотня даже ухом не повела. Она, конечно, полезным делом занята: ухо брату грызет, да руки его у себя под платьем пристраивает. Но раньше-то это не мешало любую пичугу за километр чуять. А тут здоровенный мужик, выше любого из нас на ладонь и вдвое шире в плечах. Силищей так и пышет. Одет в слегка потертый камуфляж, на поясе кобура с арбалетом и пара ножей. Из сапога еще один торчит. И всё. Считай, безоружен.

Девчонки мгновенно оказываются на ногах с мечами наизготовку. А чего дергаться?.. Поздно, в смысле.

— Спасибо на добром слове, — отвечаю. — Садись к нашему костру, если не брезгуешь.

— Не присесть почему, коли имеется разговор? — усмехается здоровяк, с интересом поглядывая на эльфиек. — Боевые у вас крошки, как погляжу. Иметь такую жену не против…

— Не боишься, что яйца оторвет? — спрашивает Ветка. Все-таки они обе сегодня немного неадекватны.

— Такого бояться — детей не иметь, — смеется гость, усаживаясь между мной и пустым местом Вет. — Да вы садитесь, крошки, с миром я пришел. Видите, воин сидит ваш, не беспокоится!

Пожимаю плечами:

— Тот, кто приходит убивать, не разговаривает. А кто пришел говорить — не убивает.

— Верно, — соглашается он.

— Ты вообще кто? — спрашивает Пал, возвращаясь на одеяло.

— Михал Рагим зовут меня, — отвечает гость.

— Ой! — взвизгивает Ррыкша, резко развернувшись в сторону пришельца. — А я тебя знаю! Ты самый главный гном!

— Не припомню что-то таких синюшек среди друзей, — говорит Михал. — Но и врагов среди тоже не вспоминаю.

— А я тебя и не видела никогда, — частит оборотня. — Мне бабка Матрена говорила! Мол, если в горах Михала Рагима встретим, то он поможет, если договориться сможем. Он хоть мелкий и вредный, но в душе добрый и ласковый! Если не злить! Потому как вспыльчивый, и чуть что за топор хватается! А где твой топор? А ты, правда, добрый, или только вредный и вспыльчивый?

— А еще говорила бабка что? — интересуется гном.

— А что если договоримся, то голыми от тебя уйдем! Потому как торговаться с тобой можно, только гороху объевшись! А у нас гороху и нет совсем! — искренне сообщает синяя. — А может, ты всех раздевать не будешь? А кем-нибудь одним обойдешься? Я без одежды обойтись могу! Все равно больше собакой бегаю! Ну, будешь раздевать?

— Нет уж, милая, — заявляет Михал. — Ты до смерти заговоришь, разденешься пока. И не отвлекайся, синюшка, а то и парня упустишь своего! Он вон не только из-под платья руку вытащил, но и вторую с талии убрал!

Оборотня, мгновенно забыв о госте, приникает к Куану и деловито пытается восстановить утраченные позиции.

— Гном, значит, — глубокомысленно замечает Ветка. — А мне всегда казалось, что гномы невысокие и с бородой…

— А тебе, крошка, бородатые нравятся и маленькие мужчины? — усмехаясь, спрашивает Михал.

Эльфийка возмущенно фыркает:

— Я тебе не крошка! А мужчины мне нравятся мертвые, — просвещает она гостя. — От таких не приходится ждать неприятных сюрпризов…

— Не спорю… — глубокомысленно замечает гном. — Но и приятных тоже… Вот разве замуж мертвец, крошка, пригласит тебя?

Он одной рукой подхватывает эльфийку и усаживает к себе на колени. Ничего не боится и явно чувствует себя хозяином ситуации. А это значит, страховка у него очень неслабая. Десяток таких же мужичков с арбалетами? Не меньше, точно. Но с Веточкой он погорячился. Эльфийка прильнула к широкой груди так, что со стороны и не видно, как острие кинжала упирается в горло под кадыком.

— Как тебе моя ласка, малыш? — спрашивает она томным воркующим голоском. — Или лучше другое место приголубить?

— Ох, хороша крошка! — крякает Михал, отпуская девушку. — И любовь твоя горяча без меры. За что ж мне счастье такое?

— А ты запомни, малыш, — Ветка перетекает на свое место и убирает нож. — Я сама решаю на кого лазить. И не протягивай ручки загребущие раньше времени…

— Радует, крошка, фраза твоя последняя, — сообщает гном. — Надежду дает.

— Какую надежду? — спрашивает Пал.

— Что придет время то, когда согласится подруга твоя, — сообщает Михал.

Эльфийки дружно фыркают.

— Вот ведь не терпится кому-то на тот свет!

— А ты что молчишь, воин? — обращается ко мне Рагим. — Друг твой делом важным занят. Крошки, дело понятное, только языками да кинжалами махать могут, — эльфийки снова фыркают. — А твоего слова не слышал я.

— Да вот жду, пока ты дурью намаешься, — отвечаю в тон ему, — и перейдешь к делу.

Гном усмехается.

— И то верно. Синюшка правду ваша сказала. Договориться с нами можно, хотя торговаться трудно. А добрым и ласковым я и бываю, хоть, но не всегда и не со всеми. Однако для вас готов исключение сделать.

— За что такая милость? — опять вмешивается Ветка.

— А за ради глаз, красавица, твоих, — парирует Михал. — Дюже нравятся они мне. Даже колючки не останавливают.

— И чем ты можешь нам помочь? — серьезно спрашиваю я.

— Вы ведь в Город идете? — теперь и гном серьезен. — Есть туда пути два. Одна дорога по горам идет, через четыре перевала. Ей ходят караваны обычно. Недели за две пройти можно.

Михал делает паузу. Я молчу, ожидая продолжения. Девчонки тоже притихли. Наконец гном продолжает.

— А есть другая дорога. Короче будет и легче. И безопасней. Хоть и не ходит по ней никто почти.

— И ты предлагаешь пойти по ней.

Гном кивает.

— На ней один перевал только. Из четырех легкий самый и последний. И времени на намного меньше потратите.

— А почему не ходят?

Михал усмехнулся.

— Я не пускаю. Под землей та дорога идет, где гномы живут.

Заманчиво. Очень. Ловушка? Несерьезно. Какой смысл заманивать нас в ловушку, когда можно просто убить или взять в плен. Там, внизу, мы будем даже в большей готовности.

— А что взамен?

Михал неестественно делает вид, что задумывается.

— Взял бы крошку эту, — гном кивает на Ветку. — Но люблю, когда по желанию женщина своему приходит, не долга ради, а удовольствия для. Так что ничего не возьму. Пусть будет Михал Рагим добрый сегодня и ласковый.

Иронически смотрю на него.

— Вот так ни с того, ни с сего добрый и ласковый?

Гном мнется. Потом кивает своим мыслям и отвечает:

— Мешал мне Рашид-хан. Очень сильно мешал. Но поймать орка в степи… Если б заманили только в горы его, и то бы должник был я. А уж о том, что перебить банду, то совсем долг большой. Особенно тебе, да синюшке малой, что так лихо задом вертит. Не люблю обязанным быть.

Палемалевизианоэль, эльфийка

Гном обещает охрану на ночь, а утром вернуться за ответом («После рассвета, чтобы милая крошка с перепугу не кидала в меня свои колючки») и уходит, напутствуемый Веткиным: «В такого малявку и днем-то не попадешь».

Укладываемся и через пять минут слышится только дружное сопение. Денек был не легкий. Держусь изо всех сил, стараясь не уснуть. Если я правильно поняла, что означали скрещенные пальцы Дунга…

— Пал, ты спишь?

Молча приподнимаю край одеяла и старший ныряет ко мне. Придвигаюсь поближе и кладу голову на мужское плечо. Его руки обнимают меня. Губы у самого уха. А мои — у его. Со стороны выглядит… На самом деле нам надо поговорить, а уши могут быть даже у камней. А в такой позе можно разговаривать настолько тихо, что ни один камень не услышит. Еще бы на эльфийском или марквашском… Увы, моё детское увлечение кланами не зашло так далеко. А эльфийский вообще никто не может выучить. Чтобы понять, почему, достаточно услышать любое «краткое» имя. Моё, например. Приходится обходиться галактическим…

— Что думаешь?

Горячее дыхание обдает щеку. Ловлю себя на мысли, что мне это нравится. Ты о чем думаешь, дура?!

— Странно это, — отвечаю ему. — Внешне не придерешься. Но очень странно.

— Тебя напрягает этот Михал?

— Нет, он скорее Ветку напрягает.

— Зачем она его провоцировала?

— Отвлекала, пока я прощупывала местность. Вокруг было не меньше десяти человек. Очень близко. Но я их с трудом ощущала. А Ррыгша вообще не чуяла. Они как-то закрываются.

— Это неважно. Нас могли положить в любой момент. Так?

— Да!

Устраиваюсь поудобней. Рука сама ложится к нему на талию. Повторяю:

— Да. Могли. Но не хотели. Только страховали.

— И он не врал. Всё, что нам известно о верхней дороге совпадает с его словами.

— Ну, знаем мы мало. В лакуны можно вплести немало лжи. Но тоже думаю, что он не врал. Примем его предложение?

— У нас почти нет выхода, — отвечает Дунг. — Четыре перевала, не меньше десяти ночевок в зоне снега. Два сложных. У вас с Вет нет альпинистского опыта. Боюсь, у Ррыгши — тоже. И снаряжение плохое. Можно попросить у гномов, но продемонстрировав недоверие…

— Со снегом мы знакомы.

— Ночевать приходилось?

— Один раз. Не понравилось.

— Понимаешь, — Ду гладит меня по спине. Приятно. — Один раз и десять подряд — очень большая разница.

— Догадываюсь, — ловлю его руку и мешаю ей двигаться. Ни к чему пробуждать никчемные надежды. — И кроме того, не вижу ни малейшего смысла в ловушке. Хотели бы иметь трупы или пленных, взяли бы сегодня.

— И это верно. Получается, надо идти под землю под честное слово Михала.

— Получается так. Тебе что-то не нравится?

— Не нравится, — даже в темноте ощущаю, что Ду хмурится. — Не могу понять, что именно. Это не связано с сегодняшним визитом. Точнее, связано, но не напрямую. Такое ощущение, что я что-то упускаю. Элементарное. Лежащее под самым носом. А что — не пойму!

— Это может повлиять на решение?

— Вряд ли.

— Тогда не парься. Есть время подумать.

— Ладно. Пошел.

Сильно прижимаю его к себе, не давая подняться.

— Куда?!

— К своим одеялам.

— И не думай даже! Мы неделю будем идти с гномами. Это единственный способ говорить. Если ты будешь приползать ко мне на полчаса, только полный идиот не догадается, зачем. Так что будешь спать с эльфийкой!

Легкий смешок.

— А ты с вонючей полуобезьяной!

Отвешиваю ему подзатыльник. В ответ он снова гладит меня по спине.

— А полуобезьяна, кстати, не против! — в голосе не только шутка.

— Даже не думай, — шепчу ему прямо в ухо. — Для твоего же блага.

Отодвигаю голову назад, чтобы не лежать у Дунга на щеке, и ощущаю на губах жаркое дыхание. Жутко хочется его поцеловать. С трудом, но удерживаюсь. Это просто откат от дневных переживаний…

Загрузка...